Текст книги "Прямые солнечные лучи. В погоне за эмоциями"

Глава 8

Лана старается не смотреть на Дениса, отвлечься хоть на секунду, и в результате отвлекается настолько, что забывает надеть пальто – взяв его в гардеробе, так и несет в руке. Благо на улице не холодно.

«Кажется, самое время спросить, куда мы едем», – вдруг спохватывается она.

– А куда мы? – Лана адресует этот вопрос обоим друзьям. Отвечает Денис:

– Не волнуйся, место правда отличное.

Наверное, она должна на этом успокоиться? Ну что ж, хорошо.

Маленькая заминка возле такси – снова никто не открывает перед ней дверцу, и на сей раз – забавно – она это замечает. Как будто чаще катается в автомобилях (да еще в галантном мужском обществе), чем проходит в двери.

– Что же ты, садись, – приобняв Лану, говорит Денис, и легкое недоумение сменяется восторгом. Его рука обвивает ее талию, он рядом с ней, весенний ветер играет с прядями ее волос, звездное небо над ними будто благословляет на сумасшедшие, но продиктованные чувствами (чем же еще) поступки… Весь этот слащавый, но на удивление притягательный бред в духе дешевых романов в мягкой обложке задурманивает Лане голову настолько, что она почти не замечает дороги.

Олег с Денисом расплачиваются поровну, вылезают из машины и закуривают. Лана щебечет водителю «спасибо, доброй ночи», пролезает, неуклюже согнувшись, в дверь, сразу же оступается на непривычно высоких каблуках и едва не падает. Разогнувшись, обнаруживает, что почти искупала в луже перекинутое через плечо пальто. На всякий случай надевает его. Ну все, теперь нормально, она прочно стоит на ногах. К счастью, никто из ее спутников не успевает заметить этот постыдный эпизод. «Похоже, я пьяна куда больше, чем думала. Впрочем, даже если так, что делать с этой информацией? Как же „продолжение банкета“? Ладно, выпью еще немного, должно влезть, а там посмотрим». Лана по-прежнему пытается не встречаться взглядом с Денисом, опускает голову, словно разглядывая что-то на земле, и не знает, куда деть руки. Нельзя же все время держать их в карманах.

– Можно тоже?.. – Она кивает на сигарету Олега.

– А, конечно, – улыбается тот, но Денис опережает его, протягивая ей пачку «Винстона»:

– Возьми мои.

Это что-то значит?

Лана вытягивает одну сигарету, он щелкает зажигалкой, она вдыхает дым. Эта цепочка действий напоминает ритуал. Она успевает посмотреть ему в глаза со смутной надеждой, но в этот момент он как раз глядит в другую сторону.

Тут только она спрашивает себя: «Где это мы? В каком-то дворе. Фонарей нет, людей, кроме нас – тоже. Странно».

– Я думала… – негромко начинает Лана, но почему-то голос выходит хриплым – она смущенно откашливается и повторяет:

– Я думала, мы в кафе или бар едем.

– Даже лучше. Это мой дом, – отзывается Денис, усмехаясь (кажется, он делает это постоянно).

Упс, после такого приличные девушки уносят ноги. К себе?.. Но она ведь сказала, что ночует у Саши. Саша ее не звала. Проскальзывает безумная мысль: Дима. В понедельник его мама сообщила, что уезжает в длительную командировку. Был бы на месте Димы другой парень, пригласил бы девушку к себе на выходные, но у них, слава Богу, не те отношения. Она не хочет об этом, нет, не сейчас.

– Ты задумчивая, красавица, – проявляет наблюдательность Олег. – Или грустная даже? Вот выпьем – развеселишься…

Ну да, у него все просто. А у нее – не очень.

– Я, наверное, домой поеду, – решается Лана.

Олег издает изумленно-возмущенный возглас, но она смотрит на Дениса: он ничего не произносит, только хмурится, потом выкидывает окурок и произносит «ладно тебе» устало и чуть раздраженно, будто ему каждый день приходится уламывать несговорчивых девиц, которые в итоге все равно сдаются – только время зря уходит. И опять – одна из тех «не таких», что изображают недотрог, а через час уже кувыркаются с ним в постели. Интересно, что бы он сказал, узнав, что она девственница?

– Правда, я поеду.

– О, да ты серьезно. – Во взгляде Дениса мелькает интерес. Так-то, не на ту напал.

– Да. Назови адрес, пожалуйста, я такси вызову, – чрезмерно прилежно, точно первоклассница, говорит Лана.

Она достает мобильник – на дисплее цифры 02:37. Никто не звонил, все спокойно. И Дима, наверное, уже десятый сон видит. Куда же ехать – к Саше? Или все-таки домой, тихо прокрасться мимо Веры с Мишей в свою комнату? Но они оба чутко спят…

У нее слегка плывет перед глазами. Неужели надо срочно что-то решать?

Он явно видит ее замешательство и молчит – ждет, когда плод созреет и упадет к нему в руки. Хм, а может, это было бы не так плохо. Вернулась бы как раз к утру. Не пришлось бы опять его отпускать. Выпили бы немного, поболтали… а дальше что? Даже представлять странно. Все как в тумане. То ли у нее бедная фантазия, то ли – а, да – она напилась.

– Ну, мы пошли. В баре ждет бутылка «Джек Дэниелс», – раскрывает он наугад один из козырей – не попадает, Лана не может вспомнить, что это за напиток: ликер, коньяк? Что-то знакомое. Зато Олег радуется:

– Наконец-то нормальный виски! Сто лет его не пил! Многое теряешь, Мадлена.

– Я Милана. Лучше просто Лана. – Какой тупой парень, не в состоянии усвоить хоть и редкое, но вполне внятное имя из трех слогов. – Так какой адрес?

– Что, и телефончик не оставишь? – Олег пытается приобнять ее, но она отстраняется. Не-ет, этого еще не хватало.

– И правда. Телефон оставь. Как-нибудь пересечемся, – добавляет Денис, лукаво прищурившись. Ничего себе, она точно ему нравится. Это победа. Оператор, спасибо, на этом месте съемку можно остановить, ночь удалась. Но по необъяснимым причинам действие продолжается, декорации те же.

– Ну… – Лана еще не знает, что собирается сказать – от необходимости заканчивать фразу избавляет то, что ее внезапно шатает влево, она хватается за руку Дениса, а тот, произнеся «осторожнее», властно притягивает ее к себе и быстро целует в губы. Без всякой нежности, без страсти – просто так, будто отдавая должное. Уже через пару секунд она не может даже описать этот поцелуй – каким он был? Но неважно, ведь он был. И Лана способна целый том написать о своих ощущениях по поводу случившегося. Сентиментальность не к месту, но она вспоминает свой самый первый, самый будоражащий поцелуй – с одноклассником, слегка стеснительным, но милым парнем, который к тому времени нравился ей пару месяцев. Им было по четырнадцать, и потом они встречались еще полгода… Другие обстоятельства, другое настроение, а эмоции в чем-то схожи: я запомню это навсегда, о Боже, уж этого у меня теперь никто не отнимет.

– Так что, идешь с нами? – осведомляется Денис.

Очевидно, поцелуй и был его главным козырем. Однако он слишком явно это показал и слишком понадеялся на свою привлекательность. Впрочем, может и не зря – Лана одурманена, она позволяет себе опять прижаться к нему, но лишь на секунду, чтобы одежда, кожа и волосы впитали его запах. После – вдыхать и вспоминать.

Денис небрежно обнимает ее и повторяет шепотом:

– Так что?

– Не могу, – так же ему на ухо отвечает Лана (в глаза ей опять бросается след от серьги, ей вдруг очень хочется прикоснуться к нему губами).

– Уверена? – Он легко проводит пальцами по ее волосам. Господи, еще чуть-чуть – и она сдастся.

«Не надо, погоди. Держи оборону, в следующий раз он будет нежнее и настойчивее. И не будет уже никакого Олега, только ты и он…» – приходит на помощь образ матери. «Следующий раз, мама? Он точно случится? А что именно случится? Я и он – что? Не молчи…»

– Ну как, уговорил? – Насмешливый голос Олега (с нотками недовольства – может, вызванного ревностью) выводит Лану из сладкого тумана грез.

– Нет. Но, думаю, мы еще увидимся, – улыбается Денис. – Итак, Мила…

Будто кто-то на секунду включил ледяной душ. Нет, ей уже снова тепло. Проехали. Она этого не слышала. Машинально поправляет:

– Милана. Лана.

– Итак, Милана, пока не оставишь номер телефона, не напомню адрес. Все честно.

– М-м… хорошо, – выдыхает она и диктует. Он утыкается в телефон.

– Угу, записал.

– А адрес?

– А? Ишь чего захотела. – Денис посмеивается. – Ладно, раз обещал, скажу. Запомнишь?

– Это зачем?

– Я думал, ты такси собираешься вызвать, но если однажды решишь заехать, я не буду против. Или даже не однажды.

Теперь они хохочут вдвоем с Олегом – по сути, над Ланой, она старается об этом не думать, улыбается тоже. Люди шутят, что тут такого.

– Интересно, в службах доставки такси нет какого-нибудь навигатора, определяющего местонахождение клиента? А то ведь бывает, позвонит пьяный, который и не знает, на какой улице валяется, – начинает умничать Олег, вид у него крайне недовольный. Номер-то свой Лана в итоге дала не ему. При желании и он мог бы записать – она говорила достаточно громко, – но его самолюбие уже уязвлено.

– А что, ты часто напивался до такого состояния? – поддевает приятеля Денис.

Олег огрызается – Лана не слышит, что именно он отвечает, потому что заказывает машину. А потом Денис наклоняется и шепчет ему несколько слов – это связано с ней и ее бы это не обрадовало. Как она это ощущает и почему – объяснить было бы сложно. Просто ощущает и все. Олег сразу веселеет: кивает, улыбка снова натягивается до ушей. «Скорее всего, Денис сказал что-то вроде «может, еще и кальянчик раскурим?» – пытается убедить себя Лана.

– Давай, до встречи, – бросает Денис и тут же отворачивается, будто забывая о ней. Вроде бы ее такси пока не приехало, ну да ладно, раз они так торопятся «раскурить кальянчик»…

– Пока, красавица, – мурлычет Олег.

Оба удаляются, оставляя ее одну во дворе, одну посреди ночного города. А она смотрит им вслед – не то мечтательно, не то осоловело.

Машина прибывает довольно быстро. Лана называет водителю свой домашний адрес (а куда еще ехать?) – язык слегка заплетается, расслабленные руки ее не слушаются, и она захлопывает дверцу только с третьего раза.

– Вам плохо? – спрашивает шофер не взволнованно – скорее, настороженно: видно же, что девушка напилась, ее, не дай Бог, тошнить начнет прямо в салоне. Лана угадывает его мысли, отчего ей вдруг становится весело.

– Нет. Прекрасно. Я выпила-то всего стаканчик виски с колой. Да, был же и коктейль. Легкий. Вообще обычно я не пью. Ну, почти. Очень редко. По случаю, знаете ли, – бодро отчитывается она.

Судя по молчанию в ответ, собеседника информация (вся, что после слова «прекрасно») волнует мало. Ничего, Лана тоже не хочет болтать, не до того. Есть о чем подумать. Она повторяет про себя: «Это останется со мной…»

Сигнал сообщения – кто так поздно? А вдруг Денис? Просто с ума сойти – ведь это возможно, хотя бы теоретически. Но нет, Саша. «Не спится… Как ты там?». Волнуется. Знает же, куда Лана пошла и, главное, для чего. Она набирает ответ, постоянно опечатываясь – в итоге вместо «шикарно» получается «шйкрно». Саша немедленно перезванивает.

– Пьяна?

– Да-а… немножко, – смеется Лана.

– Ты где?!

– Домой еду на такси.

– А если Вера с Мишей проснутся и поймут?..

– Не-е, все будет отлично. Я его видела…

– Давай-ка ко мне. Так лучше.

– Хозяйка что…

– Нет, не уехала – дома. Будем вести себя тихо. Она все равно никогда не заходит ко мне в комнату.

– Ладно… Сашуль, люблю тебя.

Пауза.

– Я тебе тоже. Приезжай, выйду встречать.

– Не обязательно.

– А я выйду.

Лана кладет трубку и огорошивает водителя веселым:

– Разворачиваемся. Сейчас назову адрес.

Глава 9

Сапоги на каблуках – слишком высокие, чтобы их можно было поставить без опоры, – завалились набок, как пьяные. С подошв свисали комки уличной грязи: двор Дениса пока в городскую программу благоустройства, похоже, не включили (асфальта там, по крайней мере, не было). Пальто и платье – элегантное и сдержанное – висели на стуле в комнате возле широкой кровати, где, укрывшись одним одеялом и повернувшись в разные стороны, дремали лучшие подруги. Над ними нависали настенные часы с кукушкой – старомоднее не бывает. Кукушка уже лет десять работала как-то странно, бессистемно – могла, например, раз в пару дней среди ночи прокуковать семь утра. Но часы при этом шли исправно, и хозяйка не разрешала Саше их снимать – вроде это была память о ее, Пелагеи Викторовны, матери, если не бабушке. Хозяйка квартиры вообще являлась дамой со странностями: носила зимой и летом теплый уныло-коричневый халат, питалась минералкой и листьями салата (очевидно, худела, или была вегетарианкой, или и то и другое), жила очень уединенной жизнью. Когда-то Пелагея Викторовна делила квартиру с пожилой матерью, но та умерла, и хозяйка окончательно замкнулась в себе. Опустевшая комната навевала на нее печаль и суеверный ужас, и она решила ее сдавать. Можно себе представить, чего ей стоило согласиться терпеть в доме постороннего человека. Саша подозревала, что сыграло роль трудное материальное положение: женщина занималась наукой и получала копейки. Одним из немногих условий, которые Пелагея Викторовна выставила Саше, приехавшей учиться из другого города и отозвавшейся на ее объявление о сдаче комнаты, было не приводить в дом посторонних. Ни однокурсников, ни подруг, ни уж тем более парней. Но хозяйка то и дело уезжала на всяческие конференции, порой на несколько дней, и Саша пользовалась возможностью позвать к себе Лану – просто на чай, а то и с ночевкой. Однако в этот раз Пелагея Викторовна была дома, в своей комнате. Застукай она Лану – Саша могла бы лишиться крыши над головой. Поэтому спала Саша неспокойно – постоянно просыпалась и проверяла время.

В выходной хозяйка обычно вставала около десяти. Значит, максимум в половине десятого Лане нужно было освободить квартиру. Саша собиралась выйти вместе с ней – погулять, а заодно обсудить ее ситуацию. Ночью Лана была в странной эйфории, слегка пошатывалась, нюхала рукава пальто и блаженно выдыхала: «О-о, его запах…». Разговаривать серьезно, пока она находилась в таком состоянии, представлялось бессмысленным. Будь на месте Ланы любая другая – Саша отошла бы в сторону, дала бы ей насладиться жизнью, а потом наделать ошибок, перестрадать их последствия и возродиться вновь. Но такое хрупкое, чистое существо как Лана просто не могло воспринять отношения с таким как Денис легко. А судя по тому, насколько глубоко (за такой короткий срок!) ее смог задеть этот парень, депрессия после неминуемого разочарования в нем грозила затянуться на годы.

«Не хочется вмешиваться… ну ладно. Мы просто поболтаем, я попытаюсь ненавязчиво ее вразумить, – решила Саша, перевернувшись с боку на бок и посмотрев сначала на безмятежно спящую Лану, потом – в очередной раз – на часы. – Восемь утра. Скоро, скоро надо шевелиться… пока время есть».

Но, стоило Саше успокоено закрыть глаза, как ее вновь заставила встревожиться мысль о сапогах Ланы, забытых в коридоре на видном месте. На всякий случай их стоило убрать. Или нет? А вдруг она проснется раньше, выйдет выпить воды и увидит…

– Привет, – внезапно подала голос Лана.

Саша резко развернулась к ней и приложила палец к губам:

– Тише. Доброе утро.

Лана блаженно улыбнулась. Ее взгляд был почти таким же мечтательным, как и вчера, но без мутной поволоки. Протрезвела. Увы, только от алкоголя.

– Голова болит? – осведомилась Саша.

– Вроде нет. Хорошо, – прошелестела подруга в ответ.

– Завтракать будем? Бутерброды?..

– Пойдем, я помогу нарезать…

– Издеваешься? Я все сюда принесу! Тебе выходить нельзя. А нарежу на кухне, тут только хлебных крошек не хватает, и так прибирать пора.

– М-м, да… Сашуль…

– А?

– Это так… не представляешь. Хотелось бы передать тебе все это, но…

Недоумение, сомнения и страхи Ланы ушли. Остался только восторг – не бьющий в голову, а осторожный, хрупкий, упоительный, ласково щекочущий мотыльком изнутри. Тянуло облечь его в слова, пусть даже слишком прямые, кондовые – может, было бы спокойнее и естественнее. Итак, все сбылось. В данном случае девиз Ланы «Хочешь чего-то – добейся этого сам» работал лишь отчасти: в тонких сердечных делах не все зависит от воли и стремления. Но Вселенная помогала девушке, и это окрыляло ее. Он взял ее номер. Обнимал. Целовал. Сказал «до скорого»… нужно ли что-то еще?..

Лана даже не заметила, как Саша вернулась в комнату с готовым завтраком. Подруги ели бутерброды с колбасой и сыром, сидя за дубовым столом матери хозяйки, от которого, как и от всего в комнате, веяло стариной. Крошки с бутерброда Саши падали на предусмотрительно подставленное ею блюдце – Лана же и не замечала, что хлеб крошится. Обнаружила это, лишь посмотрев на колени.

– Ой. Прямо на платье, ну надо же… а оно красивое, да?

– Очень. Но для тебя неожиданное.

– Не все мне в джинсах и свитерах ходить. Теперь в моей жизни началась другая эра…

– Говори потише, ради Бога.

– Разве не здорово ощущать себя не просто симпатичной, а соблазнительной?

Саша собиралась ответить, но в этот момент кукушка в часах внезапно ожила и прокуковала почему-то три раза. От неожиданности Лана чуть не расплескала чай.

– Так можно и дара речи лишиться.

– Я уже привыкла, – махнула рукой Саша. – Хорошо еще, что дверь сюда закрыта. Хотя хозяйка редко под это просыпается, полжизни же такое слушала – наверное, привыкла.

– А часовые кукушки ночью тоже работают? – без особого интереса произнесла Лана.

– Эта работает, когда хочет. Насчет остальных не знаю…

– Да и правда, все это неважно. – Она загадочно улыбнулась.

Унеся посуду на кухню, Саша вернулась встревоженная:

– Ворочается.

– Что? Кто? – переспросила Лана рассеянно – подруга еле поборола искушение схватить ее за плечи и как следует встряхнуть, чтобы вернуть к реальности.

– Пелагея Викторовна ворочается, я проходила мимо ее комнаты и слышала. Надо торопиться.

– А-а… ну… я уже одета, а из вещей у меня только сумочка, оттуда я ничего не доставала.

– Отлично. Сейчас тоже буду готова. – Отвернувшись от Ланы, Саша сбросила длинную футболку, в которой спала, торопливо застегнула бюстгальтер и стала натягивать водолазку, джинсы, гольфы. Лана смотрела на ее спину и зачем-то спрашивала себя: интересно, легко ли Саше представать обнаженной перед своим парнем? Куда в таких случаях девается смущение – перекрывается страстью или просто со временем испаряется? И каково это – спокойно пить кофе и шутить утром с человеком, который ласкал тебя ночью? Когда-нибудь и ей предстоит это узнать…

Прокравшись в прихожую, подруги решили не включать свет. Лана влезла в сапоги на каблуках – после первого же ее шага с подошвы осыпалась засохшая вчерашняя грязь. Она только успела засунуть руку в рукав вынесенного из комнаты пальто, как из глубины дома послышался дверной скрип.

– Черт, это она, – одними губами прошептала Саша.

Через несколько секунд подруги были уже на лестничной клетке: Лана – в наполовину надетом пальто, Саша – и вовсе без обуви, с ботинками в руках. Посмотрев друг на друга, они прыснули от смеха.

– Я-то чего сбежала? Могла не торопиться, – запоздало дошло до Саши.

– Но так ведь интереснее. Шпионский роман, – выдохнула Лана. – Как же здорово… как хороша жизнь, когда…

Саша завязала шнурки на ботинках и выпрямилась – в ее взгляде читалось сочувствие пополам с решимостью.

– Давай поговорим.

Прогулявшись с подругой по утреннему воскресному городу и проводив ее до остановки, Саша возвращалась домой с ощущением полного поражения. Ее речь вышла толковой, рассудительной и даже более жесткой, чем она сама ожидала, но не отрезвляющей – не хватало мотивации. С таким же успехом можно было просто сказать «я знаю, он все, что тебе сейчас нужно, но ты, пожалуйста, больше не видься с ним и будь несчастна». Что такое разум против чувств…

«Вероятно, они больше и не встретятся». – Саша думала об этом с надеждой и казалась себе предательницей: разве не должна она желать ей счастья или хотя бы приятных эмоций? Как вышло, что она оказалась не на стороне Ланы? «Ладно, я не ханжа, не моралистка и уж точно не завистница – в моей личной жизни все замечательно. Когда захлестывают эмоции, любой станет сам не свой. Просто лучше бы у Ланы ничего глобально не изменилось, а те объятия и поцелуй остались для нее чем-то сакральным. Драгоценным воспоминанием, которое не мешает жить – скорее, наоборот… Но, похоже, она не остановится. Эмоции слишком сильны, такие сразу не потушишь – и, главное, не смиришься с тем, что их больше не будет. Если он не позвонит ей, она снова пойдет в клуб – вероятность процентов восемьдесят. Что ж, придется сопровождать Лану и не дать сделать то, о чем она потом пожалеет».

Занятая размышлениями, Саша не спеша поднялась по подъездной лестнице, открыла дверь и вздрогнула – хозяйка вышла навстречу и в выжидательной позе встала посреди коридора. Это было, мягко говоря, необычно: в их с Сашей негласный договор о ненапряжном сосуществовании входил пункт «обращать минимум внимания на приходы и уходы друг друга». Разумеется, когда Саша уезжала к родителям или Пелагея Викторовна – в командировку, они желали друг другу доброго пути, но на обычные передвижения в течение дня реагировали разве что брошенными из своей комнаты словами приветствия или прощания. Поэтому Саша сразу же насторожилась. Что-то не так. Хозяйка слышала, как они с Ланой собирались? Успела увидеть сапоги в прихожей?! Все-таки надо было их убрать…

– Доброе утро, Пелагея Викторовна, – сказала Саша дружелюбно, ничем (как она надеялась) не выдав своего смятения.

– Доброе, доброе, – проворчала хозяйка, буравя ее недоверчивым взглядом. – Решили прогуляться с утра пораньше? – Она была с Сашей на «вы».

– Да, чудная погода, солнечно.

– Верно, верно… К вам никто не приходил?

– Конечно, нет.

– Странно. В раковине стоят две ваших чашки и два блюдца.

«Вот черт, надо же было так проколоться! Ведь я при ней мыла свою часть посуды перед сном».

– Да, я вставала ночью, не спалось и есть захотелось, – нашлась Саша.

– Кажется, я слышала шаги, – подумав, согласилась хозяйка.

Слава Богу, не слышала, как открывалась и закрывалась входная дверь.

– Александра.

– Да, Пелагея Викторовна? – Девушка спокойно переобулась, повесила верхнюю одежду в шкаф. Все в порядке, она не нервничает, не в чем оправдываться, она всего лишь выходила ночью на кухню.

– Никаких посетителей. Вы меня поняли?

– Да, я помню, конечно, никаких посетителей.

– Если узнаю, что вы водили кого-то в комнату моей матери… – Не закончив фразу, хозяйка эффектно удалилась.

«О, да она, похоже, подумала, что я была с парнем». – Эта мысль сначала развеселила Сашу, а потом заставила сентиментально вздохнуть. Ее любимый человек остался в другом городе, и вот уже почти три года они виделись редко, а ночевали вместе еще реже. Она улыбнулась, вспомнив, как они впервые были близки – перед первым курсом, перед самым ее отъездом. Его дрожащие руки, их упавшая к ногам одежда, шепот в темноте… «Ты уверена?» – «Да, как никогда…» – «Мы ведь любим друг друга?» – «Я люблю…» – «Нас ничто не разлучит?» – «Я и ты – навсегда…»

Саша старалась приезжать домой хотя бы раз в месяц. Андрей ее навещал нечасто – дорога была не такой близкой, чтобы запросто мотаться туда-сюда. Оставаться у нее было нельзя, а денег на гостиницу у него почти никогда не имелось, он на поезд-то еле наскребал – как, впрочем, и она. И все же иногда Андрей проделывал это путь – десять часов в плацкарте (а то и в автобусе), день рядом с ней (в основном они гуляли), вечером – назад. Однажды он просто не смог уехать, не смог себя заставить. Обменял билет, потеряв немалую для себя сумму, снял номер в дешевом мотеле, и они с Сашей всю ночь провели вместе. Лежали на широкой скрипучей постели, крепко держась за руки и не смея поверить своему счастью. Слова застревали в горле, дыхание сбивалось, обнаженные тела прижимались друг к другу жадно и боязливо – будто бы каждую секунду из темноты мог материализоваться некто желающий их разлучить.

Следующей весной Андрей сделал ей предложение. В тот день уезжала уже она. Родители не пошли провожать – накануне у Сашиного отца поднялась температура, и мать осталась с ним. Андрей с Сашей добрались до вокзала вдвоем. Он задал ей главный вопрос внезапно, прямо на перроне, она слегка прослезилась и молча кивнула, прямо как в мелодрамах – и только тогда он понял, насколько боялся другого ответа. Забавно – всего через две недели Дима сделал предложение Лане. Подруги повеселились («Видимо, этой весной в воздухе витает что-то такое»), восприняв это милое совпадение как доказательство их близости откуда-то свыше. Теперь оставалось только пожениться в один день – года так через три… главное, чтобы обе пары дотянули до этого светлого момента.

«Дима точно может сделать ее счастливой. Клубный мальчик справится с этим разве что в ее мыслях, на приличном расстоянии. Вот пусть там и остается», – мысленно подытожила Саша.

А Лана тем временем чувствовала легкое разочарование. Она надеялась, что лучшая подруга порадуется за нее (ведь как удачно у нее все сложилось!), а та вдруг стала поучать, пичкать банальностями. Лана, мол, ведет себя неосмотрительно, у Дениса масса таких как она, он и думать о ней уже забыл, и не стоило из-за него имидж менять, родственникам врать, на странные авантюры соглашаться… да еще попутно курить и пить. И не шибко он хорош – дверь перед ней не открыл (зачем она только Саше рассказала), на улице ночью одну оставил (за ней же должно было приехать такси с минуты на минуту!). А главное, Саша напирала на то, что Лана не должна бросать Диму. Поразительная нечуткость. Зачем было в такой счастливый день напоминать о Диме? Разве кто-то собирался его бросать? Нет, пока – никаких резких движений. Общаться, может, будет сложновато, но со временем… «Да, со временем ты привыкнешь держать его за идиота», – услужливо подсказала «мама», посмеиваясь. Ее все это забавляло, она-то и не думала уговаривать Лану остановиться и «протрезветь». Идеальная мать. Жаль, несуществующая.