Текст книги "В лабиринтах дождя"

Глава 6

Погода испортилась окончательно. Небо заволокли тяжёлые тёмно-синие тучи. Из-под них подул ледяной ветер. Он срывал с деревьев последние листочки, пригибал ветви до самой земли. Затем сплошным потоком хлынул дождь.

Лёша едва успел добраться до машины и нырнуть в её сухое тёплое нутро. О том, чтобы ехать в город, не могло быть и речи. Видимости на дороге никакой, дворники не справляются с таким напором воды.

– Вот же влип… – зло пробормотал Лёша, нервно стуча пальцами по рулю и с надеждой вглядываясь в небо, не будет ли там просвета.

Тревога за Наташу не отпускала, он проклинал собственную забывчивость. Ну как можно было не подзарядить телефон?!

Поняв, что буря разразилась надолго, Лёша откинул сиденье и закрыл глаза. Под шум дождя и ветра его начало клонить в сон. Неожиданно стало тепло и спокойно.

Он уже начал проваливаться в сон, когда в окно машины кто-то постучал. Встрепенувшись, Лёша принял вертикальное положение и, заведя мотор, опустил стекло, в салон ворвались ветер и холодные капли дождя. У машины, закрываясь от непогоды старым плащом, стоял Николай Петрович.

– Что случилось? – заволновался Лёша.

– Чего сидеть здесь будешь зря? – неожиданно улыбнулся старик. – Буря-то надолго разошлась, посмотри на небо! Пойдём в дом, там всё-таки лучше, чем в машине.

Поколебавшись пару секунд, Лёша решил принять предложение и выскочил из машины под дождь.

– Беги скорей в дом! – велел старик. – Беги, а то совсем промокнешь!

Послушавшись его, Лёша припустил к уже знакомому гостеприимному дому. Николай Петрович семенил сзади.

– Входи, входи, милок! – ласково улыбнулась ему Людмила Николаевна, греющая руки у печи. – У нас, конечно, не городская квартира, но всё-таки лучше, чем в машине-то сидеть! – почти в точности повторила она слова мужа. Лёша удивлённо дёрнул головой, поражаясь, как похожи эти старики.

– Скажите, а у вас телефон есть? – осенило вдруг Лёшу. Он же может отсюда позвонить и спросить про Наташу.

– А как же! Не каменный век всё-таки! – хихикнула Людмила Николаевна. – Да только не работает он сейчас, отключили ещё в прошлом месяце за неуплату. Дорогой, зараза! А мы и не жалуемся, кому нам звонить-то? Разве что скорую вызвать, так и от соседей позвонить можно!

– Жаль, – вздохнул Лёша, присаживаясь на диван у печи. Тепло огня приятно согревало, и парня начало снова клонить в сон.

– А что, срочно позвонить надо? – полюбопытствовала старуха. – Можно сбегать к соседям, если дождя не боишься, конечно.

– Да нет, подожду немного, – махнул рукой Лёша, всё же надеясь, что разыгравшаяся буря вскоре стихнет и ему удастся добраться до города.

Но время шло, стрелки часов бежали, а ветер по-прежнему ревел за окном, бросая на стекло колючие холодные капли. В доме царили тишина и уют. По-прежнему потрескивали в печке дрова, Николай Петрович сидел за столом и разгадывал кроссворд, Людмила Николаевна вязала, сидя в кресле, и вспоминала прошлое, получив, наконец, благодарного слушателя. Лёша же на самом деле забыл о времени, перед его глазами словно проносились далёкие и страшные военные годы.

– Знаешь, Алексей, всё-таки не все фашисты были такими уж извергами, были там и простые люди, которым не очень-то хотелось воевать и убивать, – рассказывала Людмила Николаевна. – Помню, однажды (маленькая я ещё совсем была) бежали мы с мамкой и братьями в лес из деревни, куда пришли немцы. Я бежала самой последней и отстала. В какой-то момент подняла голову – поле кругом, лес подступает, и никого рядом. А из деревни уже слышатся крики фашистов. Бросилась я к стогу сена, села рядом с ним и плачу, что делать, не знаю. Ребёнок же ещё совсем. Голоса слышны уже совсем близко, я, помнится, ещё подумала, что очень страшно умирать. И тут передо мной словно из-под земли вырос молодой такой мужчина, немец. Я смотрю на него, слова вымолвить не могу, а он о чём-то спрашивает, по-своему, по-немецки. А потом схватил меня, сеном закидал и велел молчать, приложив палец к губам. Я затихла. Когда немцы подошли, они о чём-то долго говорили, а потом стали удаляться голоса. А я всё лежу, пошевелиться боюсь. Наверное, прошло несколько минут, хотя мне показалось, часов, как подошёл ко мне опять этот немец, из сена вытащил, подмигнул и на лес указал. Я и бросилась бежать. Мама меня потом нашла, плакала очень, винила себя, что недоглядела. А потом всю жизнь за этого немца молилась. Говорила, живой ли, мёртвый ли, пусть ему везде хорошо будет. Вот так фашист спас русского ребёнка.

– Может и были такие, но это редкость, – встрял в разговор Николай Петрович. – А так фашисты они и есть фашисты. Я никогда не забуду тот ужас, когда они к деревне нашей подъезжали. Мы, совсем ещё дети, увидели их, бросились по домам, крича взрослым, что немцы идут. Мама как раз обед готовила, всё бросила, нас с братом подхватила и бежать кинулась через огороды. Осень была, днём тепло, мы раздетые гуляли, а ночи-то холодные. Так и сидели три дня в лесу, выйти боялись. Сыроежки искали и ели, дожди сильные шли. Как выжили – ума не приложу. Домой вернулись, а дома нашего нет, всю деревню сожгли фашисты проклятые. Мама на землю упала и плачет, а мы с братом стоим, не знаем, что делать. Пришлось в соседнее село перебираться, к бабушке с дедушкой, папиным родителям. Ох и не сладко нам там жилось!

– Уморили мы тебя своими рассказами? – улыбнулась Людмила Николаевна и, отложив вязание, достала из шкафа подушку и одеяло. – Спи, Алёшенька. Уж не обессудь, другой кровати, кроме этого диванчика, предложить тебе не можем, не обижайся.

– Спасибо вам за всё, – поблагодарил Лёша, проваливаясь в сон и напоследок подумав, что животные его остались некормлеными и о состоянии Наташи он так и не узнал.

А утро выдалось ослепительно красивым. Солнце светило на безоблачном небе, воробьи перескакивали с ветки на ветку, оглушительно поя свою незамысловатую песенку. О вчерашней буре напоминали только мокрые деревья да раскиданные вокруг, сорванные с тех же деревьев сухие ветки.

Попрощавшись со стариками, Лёша сел в машину и направился в город. Но и здесь возникла заминка. На дорогу повалило много деревьев, их спешно убирали, но пока шоссе оказалось перекрыто. Пришлось ехать в объезд, по размытой песчаной дороге, в страхе загрузнуть. Но и этот отрезок пути оказался позади. Вскоре Лёша уже въезжал в город.

Первым делом, конечно же, отправился в больницу к Наташе.

– Ну как она? – спросил Лёша, найдя лечащего врача Наташи.

– Она пришла в себя, – обрадовал его доктор. – Но сейчас спит, мы ей успокоительное вкололи.

– Зачем? – удивился Лёша. – Она что, буянила?

– Можно и так сказать, – кивнул врач. – К ней муж приходил, она кричать начала, а это ей никак нельзя, в её состоянии. Пришлось укол сделать.

– Муж? – поморщился Лёша. – Пожалуйста, не пускайте этого человека больше к Наташе. Это её бывший муж, ныне азартный игрок, постоянно в поиске денег. Не удивительно, что она разнервничалась: видимо, опять денег просил.

– Да я бы и сам его больше не пустил, – успокоил его доктор. – Мне такие эксцессы не нужны, Наталье требуется тишина и покой.

– Я могу к ней заглянуть?

– Да, конечно, – тут же согласился врач. – Пойдёмте, я вас провожу, сами вы палату не найдёте, её же перевели из реанимации.

Палата, где лежала Наташа, оказалась трёхместной, но две кровати были пусты. Наташа лежала у стены, к её руке тянулась капельница, лицо девушки по-прежнему было бледным, вокруг глаз образовались чёрные круги.

– Вы можете побыть с ней, только не будите, – попросил доктор и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

Лёша пододвинул к кровати стул и, усевшись на него, взял холодную Наташину руку в свою.

– Привет, – прошептал он. – Наташ, выздоравливай скорее, пожалуйста, ты мне сейчас очень нужна…

Наташа, словно услышав его слова, открыла глаза и обвела затуманенным взглядом палату. С трудом сфокусировала его на Лёше и прошептала севшим, неузнаваемым голосом:

– Мерс… Мерс…

– Не переживай, с ним всё в порядке, – поспешил успокоить её Лёша. – Он у меня, сытый и довольный.

В измученных глазах Наташи мелькнуло что-то, похожее на благодарность, но тут же опять появилась тревога.

– А Вика? Вика…

– Я ищу её. И обязательно найду. Ты ни о чём не беспокойся, сейчас главное – это твоё здоровье. Набирайся сил.

– Я узнала… – начала Наташа, но голос её сорвался. Она тяжело задышала и облизнула пересохшие губы.

– Тише, ничего не говори, – остановил её Лёша, хотя ему безумно хотелось услышать, что же она такого узнала в ювелирном салоне. – Тебе вредно. Ты лучше поспи, сон всё лечит.

Наташа послушно закрыла глаза, видимо, ей было совсем плохо. Лёша тяжело вздохнул и тихонько вышел из палаты. Нужно было съездить домой, он надеялся, что Мерс и Джек ничего не натворили в его отсутствие.

Квартира встретила его подозрительной тишиной. Джек не выбежал, как обычно, встречать хозяина, и это насторожило, если не сказать напугало, Лёшу.

Сняв куртку, он бросил ключи на тумбочку и толкнул дверь в гостиную. Здесь царил порядок, всё было на местах, ничего не разбито.

– Джек! – позвал Лёша и прислушался. Нигде не раздалось ни шороха. – Мерс!

Настоящее потрясение ждало парня на кухне. Холодильник непонятно каким образом оказался открыт, кастрюлька с супом на полу, пакет из-под сосисок пуст. Дверцы тумбочки нараспашку, весь пол усыпан крошками от печенья и батона да осколками от разбитых тарелок. Сами виновники хаоса, видимо, подружившиеся во время налёта на кухню, развалились на столе с довольными рожами.

– Это что здесь такое происходит? – пылая справедливым гневом, возопил Лёша и, схватив полотенце, стегнул пса. Тот тут же кубарем скатился вниз и спрятался под столом, блестя оттуда абсолютно честными бусинками карих глаз.

– Что вы натворили? – Лёша схватил пустую кастрюльку и потряс ею перед носом Джека. – Я тебя спрашиваю?

Джек виновато вильнул хвостом и заскулил, поглядывая из своего убежища на наглого кота, который как ни в чём не бывало уселся посреди стола и стал сосредоточенно вылизываться, всем своим видом показывая, что он в гостях, а значит, его ругать не будут.

– Ошибаешься, ещё как буду! – Лёша схватил кота за шкирку и потряс. – Распустились!

Мерс жалобно мяукнул и уставился на него глазами, полными боли.

– Ладно, твоё счастье, что ты в бинтах и у меня рука на тебя не поднимается! Совсем ты у Наташи обнаглеешь!

Заперев провинившихся животных в кладовке и слушая их вой на два голоса, Лёша до обеда пытался привести кухню в божеский вид. Только к трём часам дня ему это удалось. После нашествия хвостатой криминальной группировки продуктов в доме не осталось, поэтому Лёша просто заварил чай и уселся в кресле, намереваясь отдохнуть.

Но не тут-то было. Сразу же нахлынули мысли о том, что отпуск у него не резиновый, а расследование никак не продвигается. Да ещё это идиотское «привидение» не идёт из головы! Почти на сто процентов уверен, что это была Вика, но ох уж это «почти»… Да ещё могила неизвестного Андрея Казанцева. Интересно, имеет он какое-то отношение к сёстрам или нет? И ведь никто не может этого знать, кроме них самих! И Наташа, как назло, выбыла из игры…

В самом скверном настроении Лёша выпил ставший почему-то совсем невкусным чай и, выпустив животных на волю, заявил:

– Если я вернусь и увижу ещё где-нибудь следы разбоя, пеняйте на себя!

Джек и Мерс сделали вид, что всё поняли, и разлеглись на диване с совершенно невинными мордами. Лёша переоделся и вышел из дома. Единственным человеком, который хоть как-то мог помочь ему в сложившейся ситуации, ему казалась соседка Вики, болтливая Екатерина Андреевна.

Подъехав к дому, Лёша заглушил мотор, но из машины выходить не торопился. Честно говоря, он совсем не был уверен, что женщина будет с ним откровенна. Достаточно было вспомнить тот недружелюбный тон, которым она разговаривала с сотрудниками милиции в их прошлый визит. Видно было, что она симпатизирует Вике, а значит, вполне возможно, ничего не скажет, чтобы не навредить девушке.

Пока Лёша раздумывал, куря в открытое окно уже вторую по счёту сигарету, на улицу выскочила девушка лет семнадцати, в ярко-красной куртке, отороченной чёрным мехом, джинсах и ботиночках на высоком каблуке. В руках её был открытый зонт, распущенные волосы доставали до пояса. На боку болталась сумка на длинном ремешке. Лёша невольно залюбовался ею.

Девушка нырнула в подворотню и исчезла из поля зрения. Выбросив сигарету, Лёша выбрался из машины и отправился к подъезду. Придётся сходить к тётке, другого выхода всё равно нет.

Но не успел он дойти до дверей, как из подворотни, где скрылась девушка, раздался отчаянный визг. Лёша метнулся туда и увидел двух высоченных парней, пытающихся отобрать сумку у девчонки в красной куртке. Она, к её чести, не сдавалась, а цепко держалась за ремешок сумки и визжала. Каблук на одной её ноге сломался, и она хромала, зонтик лежал в луже.

– Эй, пацаны, в чём дело? – рявкнул Лёша и, засунув в рот два пальца, громко свистнул, привлекая внимание местной шпаны.

– Тебе чё, больше всех надо? – рявкнул один из парней, бритоголовый, одетый в чёрную кожаную куртку. – Вали отсюда, целее будешь!

– Девушку отпустили, – спокойно велел Лёша, приближаясь к ним.

– Так её никто и не держит, – противно ухмыльнулся второй парень, поменьше ростом и более прилично одетый.

– И сумку тоже.

– Ну всё, мужик, ты нарвался. – Бритоголовый поплевал на кулаки и двинулся на Лёшу. Он лишь улыбался, наблюдая за громилой, а когда тот подошёл к нему совсем близко, одним движением вытащил из-под куртки пистолет, который всегда носил с собой. Громила попятился и застыл, растерянно глядя на чёрное дуло, замершее напротив его груди.

– Валим отсюда! – взвизгнул второй и, с силой оттолкнув от себя девчонку, вылетел из подворотни. Бритоголовый посмотрел ему вслед, опять перевёл взгляд на пистолет. Лёша словно воочию видел, как медленно ворочаются мысли у него в голове. Вроде бы лишился поддержки друга, но и уступать очень не хочется.

– Советую не получать лишних дырок в теле, сквозить будет, – зловеще улыбнулся Лёша, помогая громиле принять верное решение. Подействовало. Он поднял кверху руки и попятился к выходу, бормоча себе под нос: «Понял, не дурак».

Девушка, из-за которой разгорелся весь сыр-бор, сидела на асфальте, перепуганными глазами, в которых стояли слёзы, наблюдая разворачивающуюся картину. Спрятав пистолет обратно в кобуру, Лёша подал ей руку.

– Вставай, холодно на земле сидеть.

Девушка вцепилась в протянутую ладонь, но смотрела по-прежнему испуганно и настороженно.

– А вы, вообще, кто? – Убрав волосы от лица, она перекинула через плечо злополучную сумку и подобрала зонтик, с которого текла вода.

– Никто, – улыбнулся Лёша. – Просто прохожий, решил помочь.

– Ага, просто прохожий… – недоверчиво протянула девушка. – А у нас сейчас все просто прохожие пистолеты с собой носят? Может, вы бандит какой?

– Да нет, что ты, я не бандит, – засмеялся Лёша и, спеша успокоить девушку, вытащил из кармана удостоверение. – Разреши представиться, младший лейтенант Ярославский, уголовный розыск.

– А-а-а, понятно, – взгляд девушки потеплел. – А вы к кому? Опять по Викиному делу?

– Ты знаешь Вику? – тут же сделал стойку Лёша.

– Да, – всхлипнула девушка и потёрла нос рукой. – Жалко очень её, она хорошая была, мы общались иногда. Правда, раньше, до того, как она с этим своим Антоном связалась.

«Хм, а может, девушка знает больше Екатерины Андреевны?» – мелькнула у Лёши мысль.

– Ну вот, каблук сломала, – горестно вздохнула девушка. – А ботинки новые были…

– Ничего, сейчас полно мастерских, починят! – ободрил её Лёша.

– Бабушка ругаться будет, – девушка готова была разреветься. – И домой как дойти?

– Пойдём, я тебя провожу. – Лёша взял её под руку и медленно повёл к подъезду. – А ты где живёшь?

– Да там же, рядом с Викой, на одной площадке, – указала рукой на свои окна девушка.

– Постой, так ты внучка Екатерины Андреевны?! – изумился Лёша.

– Ну да, а что?

– Вот это встреча! – присвистнул Лёша. – А я как раз к ней иду.

– Зачем?

– Да вот нужно кое-что узнать о Вике, а так получается, что она больше всех её знала, с отцом ещё общалась.

– Почему больше всех? – в свою очередь изумилась девушка. – А Наташа, сестра её? Та ещё штучка, конечно!

– Почему штучка? – поинтересовался Лёша, внутри его что-то неприятно ёкнуло.

– Ну… – замялась девушка.

– Слушай, как тебя зовут?

– Ира, – представилась девушка, почему-то покраснев.

– Понимаешь, Ира, ты сейчас можешь очень помочь следствию, давай сядем ко мне в машину и поговорим.

– Вообще-то, бабушка мне запрещает садиться в машину к незнакомым людям, – нехотя призналась Ирина, – но раз вы из милиции…

Удобно устроившись на переднем сиденье, Ира протянула озябшие руки к печке и заметно расслабилась. Чего не скажешь о Лёше.

– Ну так что, почему ты назвала Наташу той ещё штучкой?

– Ну она такая… – задумалась Ира, подбирая слова. – Деловая, что ли? Здесь, правда, давно не была, но мы как-то с Викой в магазин ходили, куртку мне покупать, и с Наташей там столкнулись. Она совсем Вику знать не хотела. Вика так обрадовалась, подлетела к ней, а Наташка говорит сквозь зубы, нос воротит. Постояла минут десять и ушла. А Вика потом плакала. Говорила, что сестра – единственный родной человек на всей земле, а отношений хороших не получается.

– Понятно… – нахмурился Лёша. Ирины слова о Наташе совсем не вязались с образом той девушки, которую он знал. Неужели Наташа так искусно умеет скрывать своё истинное лицо, что даже его обманула?

– И сейчас – Вика погибла, хоронить нужно, а Наташка даже не показывается. Нормально это?

– Наташа в больнице, – хмуро буркнул Лёша.

– Почему?

– Под машину попала, – не стал вдаваться в подробности Лёша.

– Ой… – закрыла рот ладошками девушка и надолго замолчала. – А к бабушке не идите, – опять заговорила Ира через некоторое время. – Она не настолько хорошо Казанцевых знала, как пытается показать. Дядя Сеня, папа Вики, никогда с бабушкой не разговаривал, всё больше Вика с ней общалась. Да и не будет она с вами говорить. Она сильно зла на милицию, за то, что Вику в убийстве обвинили.

– Ну тогда, может быть, ты знаешь, был у Вики какой-нибудь родственник, может быть, дедушка, Андрей Андреевич Казанцев? – без особой надежды на успех спросил Лёша.

– Нет, не знаю, – покачала головой Ира. – Она не особо любила о родных говорить. Так что вы не думайте, бабушка тоже не знает. Слушайте, – неожиданно воскликнула она, – вы в деревню съездите, где папа Викин родился, там его родители жили. И домик у них какой-то там есть, правда, они туда не ездили. Если родственник Казанцев, значит, по отцу он, у мамы её другая фамилия была. Наверняка там есть кто-то, кто вспомнит эту семью. Я по телевизору видела, так делают, – смущённо добавила она.

– Какая деревня? – оживился Лёша. – Алексеевка?

– Нет, – разрушила его надежды Ира. – Борисово, недалеко от города. Ну я пойду, до свидания.

– Подожди, я помогу тебе дойти! – вспомнил Лёша о своём обещании и, проводив девушку до квартиры, вернулся в машину и сделал пометку «съездить в Борисово» в своём блокноте. А затем подумал, что мог бы спросить об Андрее Казанцеве у приветливых стариков Людмилы Николаевны и Николая Петровича, но почему-то этого не сделал…

Звонок телефона вывел его из раздумий. Номер был незнаком.

– Алло, – ответил Лёша и, послушав знакомый женский голос, изменился в лице. – Еду! – крикнул он и завёл мотор.

Глава 7

– Проклятье! – зло пробормотал Лёша, увидев на дороге многокилометровую пробку. Круто развернувшись на скользкой дороге, он, не обращая внимания на отчаянно сигналящие автомобили и перекошенные лица водителей, вжал педаль газа в пол и поехал в объезд. Через пятнадцать минут он уже припарковался у больницы и, забыв запереть машину, бегом бросился внутрь.

– Как он? – спросил Лёша у полной женщины в длинном зелёном платье и с закрученными волосами, нервно топчущейся у двери в реанимацию и прижимающей платок к распухшему носу.

– Ой, Лёшка! – бросилась она ему на шею. – Это кошмар, это ужас!

– Тёть Ларис, перестаньте, – погладил её по плечу Лёша. – Расскажите мне, как это произошло и что говорят врачи.

Женщина, Лариса Анатольевна, была его тётей, сводной сестрой отца. И именно он, отец, сейчас находился в реанимации с инфарктом.

– Ну как-как! – шумно высморкалась в свой платок Лариса Анатольевна. – Мне соседка его позвонила, говорит, вышел Андрей на лестницу и упал. Она скорую вызвала и давай тебе названивать. А ты трубку не берёшь, мобильный твой она не знает, давай в милицию звонить, а там сказали, что ты в отпуске. Ну она мне и позвонила. Лёша, что за дела? Какой отпуск? Ты же был в отпуске летом!

– Да неважно это! – отмахнулся от неё Лёша, не желая посвящать тётку в свои дела. – Как папа сейчас? Что врачи говорят?

– Да ничего они не говорят! – раздражённо бросила Лариса Анатольевна. – Забрали его в реанимацию и слова не сказали. А я с ума тут схожу. Боже, я не переживу, если с ним что-то случится!

– Типун вам на язык! – разозлился Лёша. – Всё будет хорошо, не надо каркать!

– Ну ты же знаешь, что у отца слабое сердце… – опять заплакала Лариса Анатольевна. – Не надо было ему жить одному…

– Тётя Лариса, вы же знаете, что я сто раз просил папу переехать ко мне, – принялся оправдываться Лёша, испытывая жгучее чувство вины. За своими делами, за расследованием этим дурацким он совсем забыл об отце.

– Да знаю я, знаю! – махнула рукой женщина и тяжело опустилась на кушетку, стоящую у стены.

Они надолго замолчали, думая каждый о своём. Лёша мерил шагами узкий больничный коридор и костерил себя на чём свет стоит.

«Дурак… Какой же я дурак! Бегаю, пытаюсь спасти кого-то, а отцу даже позвонить забываю! Вот почём я знаю, что Вика эта невиновна? Может, она как раз и прирезала парня, а я пытаюсь доказать обратное! И Наташа ещё… Вроде милая, приятная девушка, животных любит, кота бродячего спасла, а все вокруг её характеризуют как настоящую мегеру! Вот зачем мне это всё? И угораздило же влюбиться именно в неё, странную, непонятную девушку! Стоп! Я сказал “влюбиться”?» – от этой неожиданной мысли Лёша остановился посреди коридора и потряс головой. Странно, что это дошло до него только сейчас. Наташа ведь понравилась ему, как только он впервые увидел её. Испуганную, бледную, волнующуюся за сестру… Потому и следователю ничего не сказал о её обмане, понимал же, что её за это по головке не погладят, потому и помогать взялся…

– Вот же подфартило… – пробормотал Лёша, судорожно ища по карманам сигареты. – Кто знает, может, она мошенница какая… Нет, я точно идиот!

– Лёш, ты куда? – окликнула его тётка.

– Я выйду покурю, – ответил он и толкнул дверь.

Холодный влажный воздух немного отрезвил его. Раз за разом затягиваясь дымом, он опять вернулся мыслями к отцу, и сердце его сжалось. Только бы с ним всё было хорошо…

Легче мне стало резко и неожиданно. Ещё вот только что я лежала, чувствуя неприятный гул в голове и наблюдая перед глазами цветные мошки, как вдруг всё это разом прекратилось и мне нестерпимо захотелось есть.

Откинув одеяло, я села в постели и, шлёпая босыми ногами по холодному полу, выглянула в коридор. Везде стояла тишина, гулкая и неприятная.

– Эй, есть здесь кто-нибудь? – громко позвала я, не решаясь ходить босиком по больничному коридору: мало ли какая зараза здесь может быть. А тапочки мне принести некому…

– Девушка, вы чего встали? – выскочила из-за одной двери медсестра в слегка помятом халате и с растрёпанными волосами. – Вам нельзя ходить!

– Я есть хочу, – смущённо улыбнувшись, призналась я.

– Положительная динамика! – ответила мне такой же улыбкой девушка. – Вернитесь в палату, сейчас принесу вам что-нибудь.

Зарывшись в одеяло, я в нетерпении облизнулась. Мне совершенно не хотелось лежать, в теле было полно энергии.

– Скажите, когда меня выпишут? – поинтересовалась я, когда медсестра поставила мне на тумбочку поднос со стаканом чая и двумя булочками.

– Вы посмотрите на неё! Выпишут! – всплеснула руками девушка. – Да вы ещё вчера без сознания были! Не обольщайтесь, ваша бодрость временная, вам только кажется, что вы полны сил. Так что лежите и ни о чём не думайте. Раньше, чем через неделю, вас точно не выпишут. Вы и так в рубашке родились, в такую аварию попали, а даже перелома нет, только одни ушибы. Ну и сотрясение мозга.

– Но мне некогда здесь лежать! – возразила я, отхлёбывая на удивление вкусный чай. – У меня дел по горло!

– Подождут ваши дела! – отрезала медсестра. – На тот свет торопитесь? Успеете ещё! Лежите, я вам сказала!

Девушка выскользнула в коридор, сердито хлопнув дверью, а я, доев булочки, откинулась на подушки. Телом опять овладела слабость, захотелось спать, закружилась голова.

– Накаркала… – недовольно пробормотала я, вспомнив слова медсестры о том, что бодрость временная, и тут же уснула.

– Ну что я могу вам сказать… – стягивая с лица марлевую повязку, сказал врач, высокий немолодой мужчина с усталыми глазами. – Отец ваш, – доктор обращался сугубо к Лёше, почему-то игнорируя Ларису Анатольевну, – чуть Богу душу не отдал. Ему повезло, что смог из квартиры выйти, к соседям. Ещё бы чуть-чуть – и всё, не спасли бы.

– Как он сейчас? – нервно сглотнув, спросил Лёша.

– Состояние стабильно тяжёлое. Сейчас он в реанимации, подключён к аппаратам. Острый приступ мы сняли, но он должен быть постоянно под наблюдением врачей.

– Можно к нему?

– Нет, ни в коем случае, – отрезал доктор. – Позже мы проведём необходимое обследование, сделаем анализы и сможем более точно говорить о состоянии вашего отца.

– А сколько ему здесь лежать? – влезла в разговор Лариса Анатольевна.

– В зависимости от того, когда его можно будет перевести из палаты интенсивной терапии. – Врач бросил на неё колючий взгляд. – Но не меньше недели. Если вы, конечно, не хотите рецидива.

– Неделя! – ахнула женщина, прижимая руки к груди. – Ну Андрюха! На даче столько дел, а ему неделю лежать… А быстрее никак нельзя его выписать?

– Женщина, вы в своём уме?! – повысил на неё голос доктор. – Какая дача? Даже когда Андрей Анатольевич выпишется, ему строго противопоказаны любые физические нагрузки! Это не ОРВИ и не грипп, это инфаркт!

– Мы всё поняли! – перебил собирающуюся что-то сказать тётку Лёша. – Скажите, что от нас требуется? Может быть, какие-то лекарства, сиделка?

– Нет, пока что ничего не нужно, – покачал головой врач. – Если что, мы вам сообщим. Езжайте домой.

Довезя расстроенную тётку до её квартиры, Лёша отправился домой. Покормив подозрительно тихих Джека и Мерса и приняв душ, он рухнул в постель и забылся тяжёлым сном.

Утро выдалось ослепительно красивым. За ночь землю подморозило, на небе не было ни одного облачка, лишь лёгкий ветер лениво шевелил ветки деревьев. Вытащив из шкафа тёплую куртку, Лёша вышел из квартиры. Сначала заехал в больницу к отцу и долго стоял, глядя на него через стекло. Андрей Анатольевич похудел за одну ночь, осунулся, лицо его потемнело. Чувствуя огромную тяжесть где-то в области сердца, Лёша вернулся в машину и позвонил врачу Наташи узнать о её самочувствии, но он почему-то не отвечал. Решив перезвонить позднее, Лёша завёл мотор и выехал на дорогу. Путь его лежал в деревню Борисово, на родину отца Наташи и Вики. Всё утро он размышлял, стоит ли ехать так далеко, чтобы узнать про давно умершего Андрея Казанцева, информацию, по сути, не так уж и важную для расследования. Даже если он родственник девушек, ну что это ему даёт? То, что Вика, сбежав из дома, пряталась у его могилы? Но потом он вспомнил слова Ирины о домике четы Казанцевых в этой деревне и решил ехать. Вика может прятаться именно там.

Дорога за невесёлыми размышлениями показалась короткой, и вот он увидел покосившийся указатель с потускневшей от времени надписью «Борисово». Эта деревня являлась полной противоположностью Алексеевки. Если там царил удивительный порядок, то здесь – полное запустение. Не было видно ни одного жилого дома. По обеим сторонам разбитой дороги стояли полуразрушенные покосившиеся строения без окон, с вросшими в землю ступеньками.

– Неужели здесь больше никто не живёт? – нахмурился Лёша, медленно продвигаясь вперёд.

В центре деревни (если это место можно было назвать центром, конечно) дела обстояли чуть лучше. Дома были хоть и старые, но жилые. На окнах висели шторы, в одном дворе виднелось сушащееся на верёвке белье. У ворот на скамейке сидели две сгорбленные старушки в длинных платьях, валенках и кое-где порванных куртках. На головах обеих красовались абсолютно одинаковые красные платки.

– Здравствуйте! – поздоровался Лёша, останавливаясь рядом с ними. – Скажите, а где здесь дом Казанцевых?

– Семёна, что ли? – прохрипела одна старуха.

Лёша на всякий случай кивнул, судорожно припоминая, как звали отца Наташи. Вроде бы и правда Семён…

– А зачем тебе, сынок? – поинтересовалась вторая. – Там и не живёт уже давно никто, да и дом сам развалился.

– Я из милиции. – Выйдя из машины, Лёша показал удостоверение. – Скажите, вы хорошо знали Казанцевых?

– А как же! – закивали старухи. – Альбина-то, мать Сенькина, всю жизнь тут прожила, как же не знать-то!

– А Андрей Андреевич Казанцев её муж? – задал главный вопрос Лёша, присаживаясь рядом со старухами.

– Муж, – подтвердила его догадку одна из старух. – Первый муж, Сенькин отец. Правда, разошлись они, мальцу года два было, наверное. А Альбина быстро опять замуж вышла, за Сергея, вот Сенька его отцом кликал. Андрей, правда, тоже сына не забывал, а потом и внучек. Так что было у Сеньки два отца. Сергей-то не очень хороший человек был, а Андрей золотой! Альбина, пока жива была, рассказывала, что внучки у него гостят чаще, чем у неё. Да и что говорить, Андрей-то в Алексеевке жил, хорошая деревня! А у нас что? Скука смертная!

Лёша удовлетворённо откинулся на забор. Да! Он оказался прав, Андрей Казанцев – родной дед Вики и Наташи, а значит, сбежав из дома, она могла спрятаться у него на могиле. Именно её приняли за привидение приветливые старики из Алексеевки!

– А дом их где? – опять спросил Лёша поднимаясь.

– Да зачем он тебе? – рассердилась вторая старуха. – Говорю же, развалился давно! Раньше-то Альбина жива была, Сенька с женой и девчонками приезжали, весело у них было! А как горе страшное случилось, так и…

– Какое горе? – насторожился Лёша, опять опускаясь на скамейку рядом со старухами.

– У Сеньки-то, – зачастили старухи, получив слушателя, – одни девчонки были, ни одного мальца. Вот в тот год старшенькой, Наташе, шесть лет было, в школу собирали её. Вике – четыре, совсем ещё маленькая была. А Яночке всего пять месяцев было.