Текст книги "Давай сыграем в любовь"

Я раскурил новую сигарету.

– Она пришла?

– Я ждал этот вопрос, – Леха поерзал на стуле. – Нет, не пришла. И выключила телефон.

– Не могу сказать, что удивлен, но…

– Мы проверим их отношения, если…

– Они были бурными, – оборвал я его мысль, – в какой-то мере продолжались и во время когда я… был с ней. Гм… Но закончились. Это точно.

– Надо же. Ты уверен?

– Пока уверен, что могу быть в чем-то уверен.

– Пошел ты, – беззлобно бросил Леха и встал со стула. – Почитай пока дневник, а лучше выспись. Такое среди ночи…

Друг развернулся, сделал несколько шагов, затем снова повернулся ко мне и задумчиво проговорил:

– Что в принципе могло толкнуть молодого успешного парня вздернуться? Вот так, чисто по жизни…

Дым медленным ручейком тек на волю из моих легких.

– Сам знаешь, что это могли быть тысячи причин. И устанавливать их бессмысленно, достаточно констатации факта. Если только…

Леха, усмехнувшись, щелкнул пальцами и, развернувшись на каблуках, двинулся прочь.

Когда я поднялся к себе, работа следователей закончилась – в подъезде и на лестницах стояла непробиваемая тишина. Леха обещал позвонить днем, как только будут данные экспертизы. Но скорее всего завтра.

Зайдя в квартиру, я бросил ключи от двери на комод, что стоял напротив входа, небрежно сбросил кроссовки, от чего-то начал расстегивать рубашку, но на середине ряда пуговиц перестал. Зачем-то зашел на кухню, тупо посмотрел на осколки и еще какую-то грязь, принесенную чужаками в мой дом.

Комок в груди снова вернулся, пиво не помогло. Как всегда, впрочем.

Пройдя в рабочий кабинет, я сел за стол, машинально взял в руки кружку, хлебнул из нее мерзкую холодную жижу, что раньше я мог назвать кофе…

На компьютере все также висел текст из незакрытого doc-файла. Перед монитором, рядом с клавиатурой, – дневник Хопко.

На меня неожиданно накатила тяжесть. Я ведь не спал сегодня толком…

Сделал еще пару глотков кофе, но стало только хуже, глаза в буквальном смысле стали закрываться. Не успел я добраться на шатающихся ногах до дивана, как…

Как же холодно!

Где я? Что со мной? Почему так темно?

В голове стучит, кожу обжигает невероятным холодом.

Вокруг сплошная темнота!

Я коснулся себя рукой. Проклятье! Рубашки нет. Штаны? Штаны на месте. На ногах нет обуви – только носки, мокрые.

Где я? Что со мной?

Неподалеку громкими монотонными всплесками капала вода.

Ни черта не вижу!

Так, стоп… телефон. Нет телефона. Почему нет телефона? Я вроде бы брал его с собой.

Спокойно, без паники. Может, выключили свет? Но почему тогда и в окне сплошная тьма?

Где я? Что со мной?

Не переживай, надо успокоиться. Надо добраться до какого-нибудь объекта, затем медленно перебираться по нему руками, возможно, так я дойду до двери.

Я попробовал встать. Получилось. По крайней мере, я смог разогнуться во весь свой рост. Отлично. Так, вытянем руки вперед, начнем шарить. Ага… Ничего – пальцы только ловят воздух. Пару шагов, осторожно… Нет, пол слишком холодный, я явно не у себя дома.

Как я мог оказаться… где же я все-таки?!

Медленно двигаясь в темноте, я старался бороться с паникой, но с каждым шагом получалось хуже и хуже. Пространство вокруг меня приобрело невероятные объемы – это мой мозг начинал зависать, не в силах оценить происходящее. Ему не хватало данных – одна проклятая темнота.

Словно в космосе.

А зажигалка? Вроде бы была зажигалка у меня…

Я залез рукой в задний карман штанов – на месте! Наверное, я даже вскрикнул от радости!

Чиркнул раз – во тьме желтая искра показалось мне взрывом сверхновой звезды. После второго чирка огонь не зажегся, и сердце ушло в пятки. На третий раз махонький, едва живой огонек все же загорелся!

Радость не успела даже толком родиться в душе.

Я медленно повел рукой в сторону. Свет рассеивался в сплошной темноте – она словно поглощала его лучи, сузив его силу буквально до самого пламя.

Ничего не видно. Меня начинало трясти, зубы друг на друга не попадали.

Холодно.

Неожиданно блеск. Огонек моей зажигалки отразился в чем-то.

Я никогда так еще не бегал. Бросился в сторону блестящего нечто очертя голову. А вдруг по пути будет яма, что-нибудь острое или блестит огонек зажигалки в лезвии чьего-либо ножа? Об этом подумал?

Нет. Даже мысли не возникло, действовал по наитию, неосознанно. Видимо, мое самообладание растворилось в кромешной темноте.

Блестела труба, стальная труба, привинченная к стене.

Наверное, в тот момент во мне стало также пусто, как в этом темном нечто.

Палец больно обожгло – чиркающее колесико раскалилось. Нужно было подождать, иначе вылетит кремень…

Постойте-ка! Я нашел стену, значит и границы это мира.

Так, собраться, взять себя в руки! Что ты разнылся как тряпка? Теперь можно идти вдоль стены, рано или поздно я найду дверь.

Так, шаг, еще шаг – ладони обжигает невероятным холодом. Ничего, иди дальше. Вперед, вперед.

Голая стена продолжается, нет и намека на поворот.

Каких же размеров это чертово нечто, где я оказался?!

Дальше, дальше… Стена, голая…

Паника начинает возвращаться. Где же край? Когда кончится этот кошмар?

Проклятье!

Я остановился. Сколько я прошел? Сто? Двести? Триста метров? Где, черт подери, я мог оказаться?

Где?!

Дальше, дальше. Стена не кончается, она бесконечна!

Я со злости ударил кулаком в черное ничто. Замерзшая рука тут же ответила болью.

Ненавижу! Будь все проклято!

Ко всем чертям… Хотя я, наверное, сейчас где-то у них в гостях.

Облокотившись спиной на холодную стену, я медленно сполз по ней на пол.

Кажется, я уже не чувствовал холода.

Сиюминутная злость, надежда, бунт сменились апатией. Еще немного и я растворюсь в окружающем ничто… Холодном, безмолвном.

Кстати, вода все также капала. Словно я не уходил от того места, ни на шаг…

Неожиданная мысль поразила меня – я вытянул руку влево и… коснулся трубы.

Все это время я стоял на месте, никуда не уходил.

– Так бывает, когда ты пытаешься бездействие оправдать подобием действия, – прозвучал голос.

Он не принадлежал ни мужчине, ни женщине. В принципе был непознаваем. Как я вообще слышу его?

– Кто ты? – выдавил я из себя.

– Страшно?

Я нахмурился.

– Нет. Мне холодно.

– Пробегись, попрыгай. Есть множество вариантов. Хотя ты можешь все также идти вдоль стены и надеяться, что она рано или поздно закончится или… повернет.

Я уловил легкий сарказм в монотонной тональности голоса моего невидимого визави.

– Тебя это забавляет? – я попытался придать твердости словим словам. Вышло коряво.

– Нисколько. Всего лишь отмечаю тягу к граням. Неспособность творить и думать в открытом пространстве, желание оттолкнуться от чего-то, найти предел. А все объемное, не охваченное вызывает… страх.

– Зачем ты говоришь мне это?

– Кто?

– Ты.

– Здесь нет никого. В объятиях этой тьмы только один человек сейчас. И чем дольше ты ищешь выход, тем дальше от него ты оказываешься.

Что-то внутри меня взбунтовалось.

– Да? И что же нужно сделать?! А? Скажи мне, великий умник?!

Голос не ответил. Повисла уже знакомая ненавистная тишина.

Только монотонные всплески доносились откуда-то…

Наверное, ничто в жизни меня так не бесило, как откровенное игнорирование.      Я зарычал от бешенства, замершие мышцы в несколько мгновений наполнились жаром моего гнева, я вскочил и бросился во тьму.

Грани говоришь, грани?

Сюда иди, я здесь, сюда!

Тьма окутывала меня со всех сторон: верх, низ, право, лево – все смешалось. Я даже не был уверен, что вообще двигаюсь…

Но я бежал, я несся. Я ненавидел! Нес бурю ярости внутри себя.

Грани?!

Ее волосы щекотали его нос. Он дул на них и весело смеялся.

Любимые и нежные.

Они сидели на берегу той самой скалы, обнявшись, и смотрели, как корабли уходят к шлюзу. Солнце опускалось за горизонт, рваные небеса пылали красно-оранжевым пожаром.

Ветер игриво блуждал среди крон.

Все это было там, на краю.

А я стоял у самого края. И смотрел со стороны.

В другой мир.

Я проснулся на диване. Все в том же рабочем кабинете, с тем же включенным компьютером.

Черт, неужели это все было сном?

Мне бы очень хотелось поверить в это. Но…

На мне не было рубашки, все штаны были перепачканы землей и… сажей, кажется. Руки – черные как смоль, а носки – мокрые насквозь.

Меня била крупная дрожь.

По полу тянулись следы. Грязные. Я медленно проследил за ними за порог, в коридор.

В следующий миг громко хлопнула дверь в мою квартиру.

Я замер, испуганный, замерзший и сбитый с толку.

Некто большой сжался внутри меня в маленького человечка. Мне очень захотелось найти грань, чтобы оттолкнуться. Или спрятаться.

А со стола на пол все также медленно капало холодное кофе, вылившееся из опрокинутой чашки.

Максим

Невозможно узнать хоть что-то о человеке, не узнав о его любви. В моей жизни она была одна. Конечно, я говорю о Максиме. Только с ним жизнь ощущалась полной грудью, в легких было достаточно воздуха, хотелось сделать следующий вход.

Только находясь с ним, можно было сочетать две жизни: одну такую ладную и устроенную с дорогими машинами, поездками куда-угодно, мечтами о детях и совершенно другую с долгими посиделками по ночам на подоконнике с наблюдением ударов молнии где-то там далеко, с поездками на бешеной скорости, высунувшись из машины, с курением травки и долгим обсуждением музыки, с прогулками босяком, участием в городских праздниках и безбашенных концертах рок-музыкантов.

До него все мужчины воплощали лишь одну сторону, либо просто не умели чувствовать всем сердцем. Иногда мне казалось, что мужчины прибиваются ко мне как бездомные собаки, и чем больше проблем и уныния в их жизни на сегодняшний день, тем выше вероятность того, что ему захочется забрести в мою, как ему кажется спокойную гавань.

Конечно, сейчас я уже могу признаться, что и, любя Максима всем сердцем и отдавая ему каждый третий свой вздох, тем не менее, я не могла до конца отказаться от вечных игр, в которые мы вступаем с каждым новым собеседником, мужчиной, героем.

Это было крайне безобидно и ненавязчиво, и, совершенно однозначно, неизвестно для Максима. В какой-то степени я была гением маскировки, лавирования и мелкого вранья, я никогда не воспринимала это как обман или предательство, просто мелкие шалости, невинные матчи.

Мы никогда не жили вместе, оставаясь то у него, то у меня, никто до конца не мог расстаться с самостоятельностью и независимостью. Наверно, кроме этого, в наших отношениях еще был один момент, который мог бы быть не понятен другой паре, объединившей свою жизнь на условиях взаимной любви. Каждый из нас очень часто улетал в другие города, страны, куда-угодно. Но мы никогда не провожали друг друга и не встречали. Причем по началу каждый из нас глубоко на это обижался, иногда просто не получалось, иногда не хотелось, а потом это стало просто традицией, которая есть и неимоверно естественна, ведь не может быть иного, другого варианта существования.

В один из отъездов Максима, когда, естественно, я его не провожала, я сидела дома. Дома было весьма тихо, пахло пряными булочками, купленными в любимой кондитерской на соседней улице, не хватало лишь мягких и знакомых прикосновений родных рук, обнимающих и дарящих тепло. Было скучно, даже рисовать не хотелось, не хотелось выдумывать новые образы, истории, которые можно было бы воплотить. Но очень хотелось общения. Думаю, эти приступы бывали у меня довольно часто.

Я открыла ноутбук и решила почитать какие-нибудь интересные статьи. Почему-то сначала подумалось про Индию, с детства были разные мечты о том, как я туда поеду, все их пряности, цветные ткани, многогранность красок. Все в Индии нестерпимо меня манило. Но как только я открыла страничку, на которой текст красноречивыми фразами описывал какой-то диковинный уголок, мне тут же пришла в голову мысль о том, что я могу пообщаться с кем-нибудь онлайн, просто так безобидно пофлиртовать или узнать от собеседника что-нибудь интересное.

Зайдя на один из сайтов, которые появились в Google, после того, как я вбила в строку поиска: «сайты знакомств», мне пришлось тут же зарегистрироваться, выдав весьма большое количество своей персональной информации. Конечно, я пыталась врать, но моей, видимо, не слишком богатой фантазии, что убийственно для художника, хватило только для того, чтобы соврать в дне рождении и фамилии. Зато, если начнется личное общение, будет меньше возможности, что мое, хоть и мелкое, вранье будет раскрыто слишком быстро.

Я поняла, что сегодня решусь только на общение в анонимном чате. Придумав ник hothat, я нажала кнопку начать общение. И тут передо мной на экране появилось:

Собеседник найден. Общайтесь…

Собеседник (ник Анди) в 21:35

– Привет. Я тоже за хотовость. Хотя с головными уборами возможны разночтения…

Вы в 21: 35

– Привет. Многообещающие «…»)))

Собеседник в 21:45

– Привет. Я тоже за хотовость. Хотя с головными уборами возможны разночтения…

Вы в 21: 45

– Ты ставишь меня в тупик… Ах, эти логические тупики))

Собеседник в 21:47

– Выходи из него, а я буду твоим проводником, так скажем, гусаром… и денег не брать!!!))

Вы в 21: 50

– откуплюсь песнями и танцами, это я делаю весьма неплохо, а в чем ты Дока?)

Собеседник в 21: 55

– Колыбельную то есть могешь и пританцовывать как будто на кобылке… Это норм, я, разрешите, вас забронирую)))

Вы в 21: 59

– а Вы, пардон, чем похвастаетесь?)

Собеседник в 22: 05

– а я хорошо пишу. Ты знаешь, я пишу (и говорю) одинаково с 20-ти лет. Но сейчас мне ближе к 30-ти

Вы в 22: 06

– Если честно, думала, ты старше. Эдакий седовлас))

Собеседник в 22: 10

)) Звиняйте. Я молодой…И…И не тот самый. Вообще веди себя культурно.

Вы в 22:10

– Почему Анди? Только не говори, что ты Андрей)

Собеседник в 22: 11

– Никаких имен. Я отдыхаю. У меня есть свободное время. Я не хожу по анкетам и не знакомлюсь. Я искал чат, я его нашел.

Вы в 22:12

– женат?)

Собеседник в 22: 18

– Тебе то разница от того женат я или Миша вместо Андрея…)

Вы в 22: 20

– никакой)))

– любопытно)

– думаю, женат и Андрей

Собеседник в 22: 21

– О том и речь. Я тут спутницу не ищу. Ну и это, не оправдывайся.)

Собеседник в 22: 21

– Пиши прямо «Ты мне понравился».))

Вы в 22: 22

– уел, собака)))

Собеседник в 22: 24

– Да, ты тоже забавная, не комплексуй.))

Вы в 22: 30

– а что еще остается старой деве, ищущей спутника в чате)))))

Собеседник в 22: 37

– У тебя даже «фото» на моё похоже…Если бы это был индийский фильм, мне пришлось бы тебя признать сестрой.

Вы в 22: 40

– и в конце все бы, конечно, танцевали.

Собеседник в 22: 50

– Вспомнилось, как я в 6 лет приехал с отцом в отдалённую деревню Архангельской области, там меня посадили на лошадь и сказали примерно так «Всё будет Ок». И я ехал (естественно без седла)…Пытался управлять, а ей то по....

Собеседник в 22: 51

– Так до стойла и доехали…И тогда я понял, что седло (по крайней мере для мужского пола) штука нужная.

В этот момент из-за спины я услышала знакомый и родной голос:

– Кто это?

Голос не был доволен, не был особо зол, скорее, несколько растерян.

– Какого черта!

– Оксана, играй! Но играй только со мной. Давай сыграем в любовь!

По ту сторону Луны

Моя разбитая вдребезги машина стояла на заднем дворе транспортного отдела. Я некоторое время молча смотрел на нее, угрюмо разглядывая раскуроченный капот, выбитое лобовое, оголенные изувеченные диски… От беззлобного расстройства скурил подряд несколько сигарет. Я помнил, что попал в аварию. Но не ожидал почему-то такого… Или, скорее, не хотел ожидать.

Пройти на стоянку удалось без всяких препятствий – в здании транспортного никого не было, ворота же на площадку были раскрыты настежь. Лишь тишина и мрачная темнота окон рабочих кабинетов приветствовали меня.

Поголовная паника все глубже просачивалась в ряды законников. Все меньше и меньше оставалось тех, кто действительно был предан присяге, своим убеждениям. В общем-то, это не то, чтобы характеристика нашего века… Но отчего-то меня упорно не покидала мысль: святая сила клятвы и скрижали долга во многом одряхлели в умах современного поколения. Появилось слишком много «если», игнорировать которые… было не менее трудно, чем пытаться убеждать себя в правильности совершенного выбора.

Выкинув окурок, я неспешно ушел со стоянки, прошел по узкой тропинке вдоль боковой стороны здания транспортного и вышел на тротуар улицы. Вдоль его правого края шумели пышные кроны деревьев – многолетние тополи нависали над дорогой, едва пропуская солнце через листву. Эта дорога вела сквозь спальные районы, я знал ее наизусть: на одном из перекрестков я сверну к проспекту, выйду к площади, а за ней – попаду в метро. Оно еще пока работало, правда, не до всех станций.

Укладывая пачку сигарет в карман, я случайно задел большим пальцем рукоять травматического пистолета. Да, прошло несколько дней, а ходить без него стало куда как опаснее. И дело было не только в открытых мятежах против законов и нравственности, в ставшей обычной стрельбе на улицах, разбоях, изнасилованиях и убийствах. Недавние особо непонятные события вокруг моей персоны заставили меня гораздо чаще оборачиваться и лишний раз продумывать шаги…

Кстати, в кофе, что я выпил перед моим неожиданным посещением темного ничто, криминалисты обнаружили остатки сильнодействующего снотворного.

– Ты уверен, что не переходил никому дорогу? – спросил меня хмурый Леха. Он уже битый час осматривал мою квартиру, даже когда все необходимые мероприятия были окончены и остальные следователи вместе с конвоем уехали. – Сначала повешенный со стихами, теперь твое… похищение.

Последнее слово друг неуверенно зажевал губами. Да, по моему рассказу выходило так, словно меня чем-то одурманили, отвезли в какой-то темный подвал… Но ни свидетелей, ни прямых улик не было. Почему же это не могло быть сном? Может быть даже раздвоением личности!

– Раньше я вел всякие дела. Но не уверен, что со мной стали бы играть в игры. Грохнули бы и все, – я накинул на себя чистые рубашку и джинсы, теперь надевал носки на холодные ноги. Почти четыре часа я не снимал с себя грязной одежды, показывая Лехе и его коллегам в чем себя обнаружил.

– Игры говоришь… Слушай, я не знаю, конечно… Но в районе уже было несколько случаев, в том числе, Хопко и Алексей, очень странных убийств. Ритуальных, что ли…

– Они не ритуальные, Леха, – отмахнулся я, закуривая. – Я убежден в этом. Почитай дневник девчонки. Здесь что-то другое, близкое к вере, но изначально ей противопоставленное.

Леха хмыкнул.

– Ты точно ничего не хочешь мне рассказать? Показать, может? – теперь он одарил меня тем самым прищуром, который видят люди в его следственном отделе на допросах.

– Ничего, – не моргая и не отводя взгляда, ответил я.

Соврал. Пока не приехали следователи, я сам внимательно осмотрел квартиру и нашел… фирменную коробку спичек, на которой черными буквами на красном фоне было написано: «В Приюте дьявола», а далее адрес.

О таком месте я не слышал и никогда не заходил туда. Что ж, это могло стать точкой отсчета моего расследования. Если этот коробок мне не подкинули специально…

Почему-то последнее все чаще приходило мне на ум.

Интересно, совсем недавно я ходил по этой самой дороге, что сейчас мерил быстрыми нервными шагами, и она мне казалось обычной, не стоящей внимания. Серое полотно, бордюры, равнодушные лица прохожих, наглый смех дворовой шпаны. Нормально. Без лишних слов или оттенков…

Теперь же путь представлялся серым и мрачным, а отсутствие других пешеходов – внушающим подсознательный страх. И в скрипах, посторонних шорохах, редких криках откуда-то из глубин улиц я неизбежно начинал видеть опасность. Тревога жгучим адреналином впрыскивалась в кровь…

Где-то сзади меня завизжали покрышки колес, затем послышался грохот и металлический скрежет… Спустя еще пару минут – выстрелы, даже несколько автоматных очередей.

Люди теперь очень редко передвигаются по улицам, тем более поодиночке. Но мне надо было идти – я шел, с опаской поглядывая по сторонам.

Тут неожиданно из-за поворота донеслись женские крики. Я резко остановился и схватился за пистолет. Нет! Не собираюсь играть в героя. Страх и инстинкт самосохранения в считанные мгновения внушили мне вполне рациональную мысль – надо валить. Просто, если вдруг выбегут, то я окажусь хоть с чем-то в руках… Но куда тут свернуть будет безопаснее?

Девушка выскочила на меня быстрее, чем я принял решение. Невысокого роста, смуглая, с шикарными каштановыми волосами, развивавшимися на бегу. Ее обезумившие от ужаса глаза смотрели прямо на меня, а все лицо выражало мольбу о помощи.

За ней выбежало трое крепких парней в спортивных костюмах. Как же! Знакомые товарищи, таких мы еще с детства обходили стороной.

– Пожалуйста, помогите! У них ножи! – закричала девушка и спряталась за мою спину.

Думаю, я действовал по наитию – точно не по разумному умыслу. Как когда-то, влетев в толпу гопников и вытаскивая друга… Ха! Как мы остались целы, будучи вдвоем против шестерых? Не знаю. Просто знал, что так нужно.

Хотя все разумное и живое кричало во мне «беги», я отчего-то остался стоять на ватных ногах. Было страшно, я едва справлялся с накатившим на меня адреналином.

Но пистолет я направил на парней. Те тут же остановились, переглянулись и, подняв руки, стали медленно отходить назад. Молча, без смешков, угроз, заверений.

Сейчас уже мало, кто боялся нажать на курок. Ребята явно знали об этом не понаслышке. Проверять же мою решительность им не захотелось.

– Господи! Спасибо вам! Вы так добры… – залепетала девушка. Я дождался, пока парни свернут за угол, и убрал пистолет в кобуру.

– Не уверен, что дело в моей доброте. Вы дальше дойдете? – я старался сделать голос как можно спокойнее, но он немного подрагивал от захлестнувших меня эмоций.

– Вообще-то я хотела попросить вас меня проводить. Здесь совсем рядом…

Нехорошая мыслишка тут же закралась в мою голову. Очередная постановка?

Да брось! Это уже похоже на паранойю!

– Идемте, – сухо бросил я.

– Спасибо, спасибо вам! – забормотала моя неожиданная… проблема.

Прижавшись к моей руке и уткнув щеку мне в плечо, девушка едва тихим голосом показывала дорогу. Жила она действительно недалеко… Но за время пути тревога и подспудное ощущение опасности возросли внутри меня в десятки раз.

Но ничего не случилось. Мы даже никого не встретили. Или скорее всего не заметили.

– Благодарю вас еще раз! Вы настоящий герой! – буквально продекламировала девушка и ловко юркнула в подъезд.

Все чаще я думаю, что героями называю тех, кому просто было некуда убежать…

Достав из кармана пачку, я бережно извлек из нее сигарету, закурил и задумчиво посмотрел в темнеющий провал раскрытой настежь парадной. Быстрая девочка. Наверное, даже опытная воришка… Хотя пропажу бумажника я заметил сразу, стоило ей только отойти от меня. Благо в нем была только пара скидочных карточек теперь уже разгромленных ресторанов и пара сотен наличными. Остальные деньги я переложил в другой карман еще при выходе из дома.

Вот так всегда. Слабые, несчастные, ранимые, такие чувствительные, на вид – просто ангелы! Как же мы мужчины таем при взгляде на их красиво накрашенные глазки, наивные, «чистые» взгляды, грациозные движения, пухлые губки… Рисуем себе в голове что-то, стоит этим хитрым созданиям сказать нам пару столь ожидаемых каждым самцом на свете слов, якобы проявляющих внимание…

Мастерицы мимикрии. Ну, а дальше? Сначала ты носишься с ней как с воплощением чистоты и добра, но постепенно, день за днем, начинаешь замечать, как у святого явления прорезаются острые зубки и явно не метафоричные рожки с заостренным хвостиком. Но что дальше? Ты уже в темнице своих предположений и игр. Тебя спеленали по рукам и ногам. Начинаешь роптать на судьбу, злиться, обвинять кого-то. Обязательно находить причины, почему одна плоха тем, а другая хороша сем…

Однако правда в том, что твоя избранница всегда была собой. Весь остальной лоск – дело твоего собственного сознания, подрисовавшего к ее теням на глазах прикосновение истиной ночи. А отсюда – проблема только внутри тебя самого и того факта, что вся твоя любовь не более, чем игра воображения. Им же просто остается добавлять тебе нужных красок в палитру.

Недаром романтика среди девушек обычно объясняется юношеским максимализмом, еще недостаточной мерой женственности в душе и теле.

Но как же иначе? Без этих игр разума? Будет ли интересно? Вкусно? Ароматно?

Я помню, как однажды друзья затащили меня к продажным девкам. Не буду отрицать, сопротивлялся я не активно, но что-то внутри…

– Ты не хочешь выпить? – предложила она, ставя на столик бокал мартини.

– Нет, благодарю. Мне уже на сегодня достаточно, – смущенно улыбнулся я.

Я чувствовал себя ужасно неловко. Если бы не алкоголь в моей крови, я бы давно ретировался прочь. Что я вообще тут делаю?

– Как знаешь, – пожав плечами, сказала она и бросила на кровать пару упаковок с презервативами. – Так и будешь сидеть одетым?

Среднего телосложения девушка, с сильными бедрами и объемной грудью, залезла коленями на кровать. Я сидел справа от нее, пытаясь внимательно понять свои ощущения, попутно запоминая расстановку в комнате, игру света и тени светильников, ритм мелодичной музыки, игравшей по радио в дальнем углу у окна.

Она взялась за узелок, на который была завязана рубашка на ее груди, ловко развязала его, скинула всю рубашку в сторону.

Я некоторое время наблюдал со стороны. Все никак не мог взять в толк: чего мне хочется – попробовать ситуацию или девушку?

Когда она взялась за пуговицу на своих шортах, я все же решил подключиться. Не могу сказать, что действительно хотел этого. Просто иначе… ситуация развивалась без моего участия.

Я медленно расстегнул пуговицу, декоративную ширинку на ее шортах, без лишней суеты снял их прочь. Пытался смотреть ей в глаза, но она постоянно смотрела в сторону.

Не нравлюсь? А какое мне должно быть дело?

Она опустилась на руки, выгнула попку, как бы приглашая…

Вроде я был возбужден, по-мужски…

Но было что-то явно не то.

Я коснулся слегка подрагивающими руками ее ягодиц, принялся гладить их, затем спину, добрался до еще сокрытой лифом груди, сжал ее, немного грубо…

Она молчала, лишь картинно извиваясь передо мной.

– Повернись, – коротко сказал ей я.

Девушка безропотно подчинилась. Я скинул футболку, расстегнул ремень и развязал тесемки. Девочка сама знала что делать, взяв разгоряченную часть меня в ловкие руки. Не менее опытным был ее рот. Но… через резинку.

Мне быстро стало скучно. Сначала я расстегнул ее лифчик, освободив большие груди, какое-то время игрался с ними, но затем отстранил ее от себя и без лишних слов вернул на четвереньки.

Трусики я по привычке стягивал с девушки медленно, стараясь наслаждаться видом.

Но эмоций не было.

Немного поигравшись с ее попкой, я вошел в нее резко, жестко, без всяких приготовлений.

Мне не хотелось проявлять к этой девушке нежности, я не чувствовал обычно возбуждавший аромат женского тела, ее наигранные бесстрастные стоны раздражали похуже визгов испорченной гитары.

В какой-то момент я не выдержал всей этой комедии. Откинул ее от себя и приказал уходить прочь.

Все не то, совсем не так.

Словно жуешь безвкусную бумагу.

Бокал мартини я осушил залпом.

Ну и как? Такое надо? Пожалуйста, без прикрас, фантазий, лишних слов – только секс.

Но даже сейчас мне противно, как пахла ее кожа, как…

– Смотри, куда прешь! – рявкнул на меня здоровый лысый детина.

Я так провалился в свои мысли, что не заметил как вышел на площадь. Здесь людей было больше – вокруг дежурили автоматчики, охраняли еще уцелевшие от погромов и грабежей магазины (лотки на обычных улицах уже несколько дней как беспрестанно атаковались мародерами).

Ладно, прочь все остальные мысли. Надо снова вернуться к размышлениям о «Приюте дьявола». К тому же я кое-что нарыл за пару дней.

Странно, в Интернете (ныне работающем со значительными перебоями) почти не было никакой информации об этом месте. Ни телефонов, ни адресов, ни каких-либо медиа ресурсов. Только на одном из весьма сомнительных порталов (любителей затянутой в латекс клубнички) я нашел краткий отзыв одного из пользователей, что в Приюте можно достичь самых потаенных, пугающих сознание удовольствий.

Интересно, конечно. Но как чертова коробочка оказалась в моей квартире? Похитители принесли с собой, а потом забыли «по случайности»?

Не верилось. Подкинули.

Явно развивался новый акт игры.

В голове всплыл образ обезображенной Хопко. Судя по дневнику, девушка изначально не имела склонности резать свое тело. Думается, истоки игры лежат не в тайных пристрастия к садомазохизму.

Так, по крайней мере, следовало из исписанных страниц Хопко.

Но ведь есть многие мысли, в которых мы сами боимся себе признаться. Верно?

В метро было не в пример более пустынно, чем на улицах. Не удивительно: люди стали бояться застрять под землей или нарваться на беспредел между перегонами. Косые взгляды немногочисленных попутчиков я оставил без внимания. Сейчас редко на ком увидишь улыбку.

Поезд пришел только спустя пятнадцать минут, влетев со скрежетом и свистом на станцию «Нарвская». Пока мимо меня пробегали вагоны, я отметил пару разбитых окон и даже несколько следов гари на обшивке.

В вагоне было немноголюдно. Более того, люди старались держаться друг от друга подальше, исподлобья поглядывая. Я устроился у закрытых дверей, предварительно оглядевшись по сторонам.

Справа на сиденьях расположилось несколько молодых людей, сидевших примерно в метре друг от друга. Слева же было две девушки, прижавшиеся друг к другу и парень, чье лицо было изукрашено татуировками и пирсингом. В ушах зияли ужасные дырки. Это еще называлось туннелями…

Я невольно улыбнулся.

Мне не раз приходилось слышать, как некоторые люди опровергали мнение, что подобные этому парню особи – тупые упыри, униженные социумом и не нашедшие никаких иных способов выделиться, кроме как засандалить себе пару игл в башку. Такие люди утверждали, что всему виной стереотипы и ограниченность ума критиков, в то время как природа гораздо более многогранна, чем мы можем себе представить. Да и вообще, все вокруг нас – вещи в себе, мы не способны даже приблизиться к истине в силу несовершенства сознания.

В целом, какое-то рациональное зерно в этих прокламациях, действительно, было. Но меня еще с юношества не покидала мысль, что в пестрящем разнообразии и красках окружающего пространства и происходящих в нем событиях всегда заложена некая основная идея, исходный код, если угодно. И именно вокруг этой основной мысли наворачивается пестрота и многогранность, которые вне этого фундаментального начала, в своей индивидуальности, ущербны и бессмысленны.

Так вот. Все мы в мире пытаемся чем-то выделиться, показать себя, прорваться. Это некая идея эволюции, следствие борьбы за место под солнцем. Кто-то тренируется в зале, кто-то пытается стать ученым, а кто-то таскается по клубам и ведет счет разбитым сердцам. В любом случае мы стремимся заявить безликому социуму, что мы личность, индивидуальность, особенность… Ну и отчего же сразу отказывать в истинности мысли, что люди разукрашивают рожу именно с целью выделиться, поскольку весь остальной мир не пожелал увидеть их исключительность в делах или же безделье? Нет, некоторые упорно отказываются от этой идеи, пытаются копаться, искать причины куда более высокого и благородного свойства, с жаром отрицают лежащую перед ними… правду. Ведь эта сучка неприятна и стервозна, далека от столь желанной волнующий ум иллюзии.