Текст книги "Песочный человек"

Оксана Заугольная
Песочный человек

Художник Диана Лапшина

© Оксана Заугольная, текст, 2021

© Диана Лапшина, ил. на обл., 2021

© ООО «Издательство АСТ», 2021

Глава 1

«Опасно для жизни, не входить!» Буквы на заборе были написаны впопыхах яркой, но почему-то зеленой краской. Мишка почесал в затылке и зачем-то провел пальцем по букве О. Палец позеленел от не до конца просохшей краски, и Мишка отдернул руку.

– Это они специально написали, чтобы мы боялись, – уверенно произнес Петька, не переставая ковыряться в носу. Мишка поспешно отвернулся. В детском саду Петька ел козявки, но проверять, осталась ли эта дурацкая привычка у старого друга, когда они выросли и стали шестиклассниками, совсем не хотелось.

– У них, в общем-то, получилось жутковато, – признался он. – Может, завтра с утра сходим?

– Ты дурак?! – возмутился Петька. Он взъерошил свои обычно тщательно приглаженные медно-рыжие волосы и шмыгнул носом. – С утра тут строители будут!

Мишка снова посмотрел на громаду недостроенного здания, которая в вечерних сумерках смотрелась как зубастая челюсть древнего динозавра. Одни зубы были выше, зато другие острее.

– Тогда послезавтра утром, в субботу, – предпринял он еще одну попытку.

– А до субботы Стас еще сто раз скажет, что мы проиграли и что мы трусливые девчонки, – не согласился Петька.

Мишка снова провел уже испачканным пальцем по забору, чудом избежав занозы. Он хотел сказать, что Стас вообще-то ничего не имел против него, Мишки. И это Петька вечно задирался и зачем-то создавал неприятности на пустом месте для них обоих. Мишка давно уже хотел это сказать, но промолчал, конечно. Как всегда.

– Полезли давай! – поторопил его Петя. – А то так и простоим до ночи. Не знаю, что твои предки скажут, а меня отец точно вздует!

Мишка снова вздохнул и с тоской огляделся. Как же ему не хотелось идти на стройку! Днем там все шумело и стучало, раздавались крики бригадира. Сейчас же было так тихо, что казалось, будто кто-то притаился и ждет их. И ладно бы сторож. От стройки веяло какой-то жутью. Идти категорически не хотелось.

– Давай-давай, – снова поторопил его Петька, легко пролезая через щель в заборе.

Интересно, в заборах такие щели специально оставляют для таких вот любопытных, или их так быстро проделывают? Мишка готов был думать о чем угодно, лишь бы не лезть за тощим Петькой. Тому хорошо, он пролезет в любую дыру и так же легко выберется обратно. А сам Мишка? Он неуверенно оглядел себя. Плотно сбитое тело при невысоком росте… поди докажи одноклассникам, что это вовсе не жир! Вот и обзывались. Тот же Стас иногда называл его жирдяем и салом. Мишка бы стерпел, чего с дурака взять? Но Петька вечно лез в драку, вроде как заступаясь за него, и приходилось его поддерживать.

Заступался Петька так же, как делал в жизни все. Несуразно.

«Ну и пусть жирдяй, зато не гад!» – мог крикнуть он Стасу, не понимая, что тем самым обижает друга.

– Ну чего ты там? – Изнывающий от нетерпения Петька просунул голову обратно. – Струсил все-таки?

– Я не уверен, что пролезу, – высказал свои опасения Мишка. Лучше было признаться в этом, чем казаться трусом.

– Тю, – скривился Петька. – Не настолько ты и жирный. Давай я тебя вытяну!

Уже на этих словах Мишке надо было повернуться и уйти, но Петька страшно обиделся бы. А они дружили с первого класса, и ссориться из-за пары слов и стройки… не такой Мишка человек. Так что он только тяжело вздохнул и встал боком, чтобы наверняка пролезть между досок. И, разумеется, застрял.

Петька не подвел – потащил за руку со всей силы, да так, что доски расшатались еще больше и с треском наконец пропустили Мишку. Не ожидавшие такого ребята кубарем покатились по траве прямо в груду строительного песка.

– Ладно хоть не двумя шагами правее, приземлились бы на кирпичи, – оптимистично заявил Петька, отряхиваясь от песка. – Везет тебе, у тебя волосы короткие, а мне вычесывать этот песок до завтра!

В этом был весь Петька. Он умел повернуть любое событие так, что жалеть приходилось именно его. Впрочем, сейчас Мишка и впрямь был рад, что его светлые волосы, как обычно, пострижены под ежик. А вот оглядев себя как следует, он приуныл. Как оказалось, треск шел вовсе не от досок. Это трещал его школьный пиджак, разом лишившийся половины пуговиц.

– Вот хорошо тебе, – заметил Петька. – Меня бы за такое выдрали, я тебе отвечаю! А тебе и слова не скажут.

– Угу, – проворчал Мишка.

Он еще больше затосковал, представляя, как расстроится мама. А папа сунет ему иголку с ниткой и скажет что-то вроде «сам испортил, сам и чини». А у него уроки еще не все выучены!

И это настолько отвлекло его, что он позабыл о своих страхах и медленно побрел по стройке. Петька же остался позади, рядом с песочной кучей. Впереди зиял темнотой проем дверей, ведущих на недостроенный первый этаж. Мишка шагнул внутрь и, едва поднимая ноги, побрел во мраке. Под ногами попадался всякий строительный мусор, и пару раз Мишка едва устоял, но упрямо шел вперед. Куда угодно, только подальше от Петьки. Он пытался сообразить, как и где ему оставить знак для Стаса.

Вообще-то они об этом не договаривались, и совершенно напрасно. Будь эта глупая идея Мишкиной, он бы все продумал наперед. И пришли бы они сейчас сюда сразу со Стасом, только на территорию стройки заходили бы по очереди. Кто-то унес бы вещь туда, а другой принес обратно. И сразу понятно. А так…

Мишка в полной темноте зашарил по карманам. У него на этот случай был стащенный из школы мелок.

Только что написать? Что-то смешное. Чтобы рабочие утром сразу не стерли.

Он на ощупь нашел шершавую стену и начал писать.

 
«Останешься навсегда во тьме,
Смерть придет к тебе во сне,
Посмотри на это раз —
Вскоре ты лишишься глаз», —
 

выводила его рука, и Мишка не мог остановиться. Лишь когда он дописал последнее слово, рука снова стала его слушаться, и он смог выронить оставшийся огрызок мела.

Он не видел написанное в темноте, но точно знал, что стереть это не получится. Может, хотя бы удастся закрасить? И как ему в голову пришла такая глупость! Еще и про глаза.

Стоило написать это четверостишие, как он почувствовал на себе чей-то взгляд. Пока еще изучающий и любопытный, но уже жадный. Мишка хотел было позвать Петьку, чтобы тот вбежал и мигом развеял это ощущение, но не успел.

С улицы, оттуда, где он оставил Петьку, раздался дикий крик. До того жуткий, что Мишка разом забыл про то, как страшно ему в темноте, и собрался спрятаться в углу и дождаться тут утра. Маме можно позвонить и что-нибудь наплести, да и суровые строители, которые обязательно отругают его, пугали уже не слишком сильно.

Точно! У него же есть телефон, а в нем фонарик! Дрожащими руками он достал мобильник и нажал на него. Фонарик в телефоне был слабый и вырывал из темноты лишь небольшие участки пола и стен, еще Мишка смог разглядеть горы мусора. Ему показалось, что вдали мелькнула тень, но сколько он ни водил лучом – больше ничего не увидел.

А потом он перевел телефон на стену, где писал свое послание. Оно никуда не делось, да он и не надеялся. Единственное, к чему он совсем не был готов, так это к тому, что странное и пугающее стихотворение было написано совсем незнакомым Мишке почерком.

– Ты тут помер, что ли? – хрипло спросил Петька, появляясь в проеме. – Почему не прибежал на мой крик?

«А ты бы прибежал на мой?» – хотел спросить Мишка, но снова удержался. Вместо этого он соврал:

– А что там у тебя? Я не слышал.

– Да как ты мог не слышать! – Петька подскочил к нему ближе, и в свете тусклого телефонного фонарика Мишка отчетливо разглядел страх. – Да меня, наверное, во всех соседних домах слышали! Я чуть не описался от страха, а ты меня даже не слышал! Там такое, такое было!

В сбивчивой речи друга Мишка уловил главное – тому почудилось, будто часть песка вдруг поднялась в воздух и обрела подобие человеческого силуэта. Совсем ненадолго, на пару секунд. Но Петьке этого ужаса хватило.

– Я же прямо там ногами стоял, – хлопал он себя ладонями по коленям. – На песке этом! А тут такое!

И добавил, совершенно вдруг успокоившись:

– Мне почудилось, наверное. Мне с детства в темноте всякие ужасы чудились. А там куски арматуры торчат, кирпичи опять же рядом.

Мишка снова предпочел промолчать. Хочет Петька думать, что ничего не было, ну и пусть думает. Им главное сейчас выбраться из этого места.

– А у тебя тут что? – совсем успокоившись, Петька вернул свою веселость и теперь позволил себе уделить минутку и другу. – Все путем?

Мишка направил свет на стихотворение на стене.

– Хуже всего, что я понятия не имею, кто это написал, – сказал он и, что самое неприятное, на этот раз не соврал.

Подгонять никого из них не пришлось. Быстрым шагом, а потом и вовсе переходя на бег, ребята покинули дом и всю стройку. Мишка снова едва протиснулся в щель, так что Петьку ему пришлось догонять. И только отойдя от стройки достаточно далеко, чтобы не видеть, они снова пошли медленнее. Но по-прежнему молча.

Уже на следующем перекрестке пришла пора им расставаться. Дальше каждый шел в сторону своего дома.

– Никому только не рассказывай, что я орал, – попросил Петька. – Мало ли что привидеться может. Зато мы были на стройке, и Стас может сколько угодно выпендриваться! Ему слабо повторить наш подвиг!

Мишка пообещал. Что ему еще оставалось делать?

Дома он сам, не дожидаясь маминых слов, пришил все пуговицы на пиджак и тщательно очистил одежду от песка и мела над раковиной. Только после этого он лег в кровать. Против ожидания, спал он крепко и спокойно.

Глава 2

Ничего удивительного в том, что уже через несколько дней Мишка даже не вспоминал о странностях, которые случились с ними на стройке, не было. Когда тебе двенадцать лет, странности происходят на каждом шагу. Только в прошлый четверг они с Петькой поймали в школе мышку и посадили ее в ведро. Мышь бегала по кругу под одобрительные крики одноклассников и громкие взвизги одноклассниц. А потом пришла завуч, некрасивая мымра с плохим характером и еще более ужасным чувством юмора. Вот и мышь она не оценила и заставила выбросить. Только они пошли это делать всем классом. Впереди Мишка с ведром, за ним остальные. Кто первый предложил отпустить мышку в столовую, Миша понятия не имел. Да только идея эта была принята на ура, и мышь была освобождена именно рядом со столовой. Что с ней стало дальше, ребята не знали, но теперь весь класс питался в школе с опаской. И это только одна история!

Ничего удивительного, что утром Мишка проснулся без каких-то тяжелых дум. Петька был прав. Мало ли что могло привидеться!

Эх, если бы Мишка только знал, что его сегодня ждет в школе, он бы ни за что в жизни туда не пошел. Да он бы лучше из окна выпрыгнул!

По правде говоря, под окном росло высокое дерево с густой кроной, и Мишке только нужен был повод туда хоть разочек прыгнуть. В конце концов, в школу он и так идти не хотел. Контрольная по алгебре хуже любых дурных предчувствий!

– Мама, можно я останусь дома? – слабым голосом спросил он.

Никаких предчувствий, какое там! Он просто проверял саму возможность честного прогула каждый раз перед контрольной. Ну должно же ему еще раз повезти, как в четвертом классе! Тогда мама поверила и оставила его дома. Весь день валяться в постели, пить морс и есть варенье – как же Миша надеялся снова повторить это! Да, на следующий день он заболел по-настоящему, и дальше варенье и морс были уже не такими вкусными, а таблетки и уколы вовсе вспоминать не хотелось, но контрольную он прогулял!

– Нельзя, – мама даже не стала заходить в комнату, так и крикнула из кухни. – Ваша учительница нас всех предупредила о контрольной!

Мишка вздохнул. Такая классная штука этот Интернет, но почему родители тоже о нем знают? Ничего теперь не скроешь: оценки, контрольные и даже прогулы – они все узнают в тот же день, не дожидаясь родительского собрания. Самим-то было хорошо в детстве!

Вот так, продолжая ворчать себе под нос, Мишка оделся, позавтракал и наконец вышел из дома.

На перекрестке он остановился и посмотрел на часы. Петька опаздывал. Уже третий раз на этой неделе. Впрочем, он появился из-за поворота раньше, чем Мишка решил позвонить.

«А ведь это то же самое место, где мы три дня назад разбежались по домам», – подумал Мишка, и что-то неприятное словно кольнуло его.

Он сразу заметил, что выглядит Петька неважно. Синеватые круги под глазами, всклокоченные волосы, бегающий взгляд, а руки! Руки дрожали. Да они буквально ходили ходуном! Если бы сам Мишка выглядел хоть вполовину так же, мама непременно оставила бы его дома.

– Привет, как дела? – привычный вопрос вырвался раньше, чем Мишка успел понять, что не так уж хочет узнать ответ. Честно говоря, он просто-напросто боится услышать, что Петька ему скажет.

Но Петька глянул исподлобья, быстро отвел глаза и пробормотал:

– Все норм, ты как?

Мишка перевел дух. Показалось? День начался по-дурацки, вот и мерещится всякая ерунда. И вообще, может, Петька простыл. Осень же, да и проторчали они на стройке ночью немало.

– Контрольная на втором уроке, – ответил он, и это должно было объяснять все. Петька понимающе вздохнул.

Шли они молча. Мишка уже было решился найти хоть какую-нибудь тему для разговора, чтобы не молчать как две селедки под шубой, как они подошли к школе, а у ворот их встретила мама Стаса. Наивный Мишка еще понадеялся на случайность, но нет.

– А вот и вы, голубчики! – набросилась она на них. – И где, хотелось бы знать, мой Стасик?

Мишка с трудом удержался от того, чтобы закатить глаза. Еще сложнее было прикусить язык и не сказать чего-нибудь вроде: «Женщина, восемь утра, а ты уже потеряла своего Стасика, так чего ты хочешь от других детей?» Это было бы хамством, а хамить чужим родителям и просто взрослым было нехорошо. Папа бы точно не одобрил.

– Мы не знаем, Владислава Игоревна, – вместо этого осторожно ответил он. – Мы только из дома.

– Из дома? – Владислава Игоревна фыркнула с неподобающим взрослым видом. – И вы нигде не шлялись всю ночь с моим Стасиком?

Почему мама задиры Стаса считала, что они дружат, Мишка не знал. Но во всем, что случалось со Стасом, а с ним случалось многое, точнее, это он случался с другими, виноватыми его мама неизменно делала их с Петькой. Хорошо хоть в это не верила ни классная руководительница, ни родители Пети и Миши. То есть первое время они еще сомневались, но последние пару лет были целиком на стороне сыновей. Владислава Игоревна была неизбежным злом, ее надо было выслушать и молча пройти мимо. Вот и все.

Да и совесть их была чиста. Последние два дня они даже вечером не гуляли, не то что ночью.

– Мы не шлялись с вашим Стасиком, – неожиданно произнес Петька, и Мишка поразился злости в его голосе. – Мы с ним не дружим. С ним никто не дружит, потому что он гадкий тип. Он задирает всех, кого не боится, раздражает учителей и курит за школой. До свидания!

Высказав все это, Петька так быстро пошел к школе, что Мишка его еле догнал.

– Ничего себе, – пробормотал Мишка. – Вот у тебя наболело!

– Она все равно не поверит, – буркнул в ответ Петька. – Но молчать надоело. А сейчас мне нечего терять.

И, проронив такую загадочную фразу, он ускорился так, что Мишке его было уже не догнать. Когда Мишка вошел в школу, Петьки не было в раздевалке. А в классе он сел на свое обычное место рядом с красивой, но ужасно глупой Таней Сорокиной. По тому, как она красиво округляла рот или надувала губы, учителя понимали, что она снова тайком делает селфи. Но никакие замечания и двойки не помогали, и Сорокина продолжала так делать. Ничего удивительного, что почти все учителя позволяли Петьке и Мише сидеть вместе – только не болтать.

Пожав плечами – и когда Петька успел с ним так поругаться, что он, Мишка, даже не заметил, – он тоже сел на свое обычное место. Ему с соседкой повезло больше. Лиза Катина была отличницей, и у нее всегда были запасные ручки или ластик.

Перед самым звонком в класс вошел Стас, и вид у него был такой, что Мишка сразу понял – с матерью он встретился, и пусть она не поверила Петьке, легче от этого никому не будет. Нет, определенно день не задался!

Мишка с трудом сосредоточился на уроке, постоянно чувствуя Петькин взгляд, словно это он, Мишка, первым сел на другое место. И чего не так, спрашивается? Как назло на перемене они поговорить не успели – надо было готовиться к контрольной. Успешно списав у соседки решения двух первых уравнений, Мишка почувствовал себя лучше и даже подумал, что напрасно беспокоился. Он тут же себя одернул, мол, еще Стас до них не добрался, но понадеялся, что и с этим они что-то смогут сделать. Надо только узнать, что такое случилось с другом, странный он стал какой-то.

Тут Мишке повезло. После контрольной Петька сам подошел к его парте и шикнул на Лизу, чтобы она ушла. Та только наморщила нос, но все же спорить не стала и унеслась в библиотеку.

Глаза у Петьки были совсем больные.

– Прости, – просипел он так хрипло, словно простыл.

– За ту дурацкую прогулку? – сразу сообразил Мишка и просиял. – Какие разговоры, друг. Я давно на тебя не сержусь.

Но Петька помотал головой и снова прошептал:

– Прости.

А потом забормотал быстро, так, что Мишка его едва понимал. Наверное, боялся, что его остановят.

– Я не мог придумать, кому подкинуть. Сорокиной? Так она дурочка совсем, жалко. Стас меня убьет, я тебе точно говорю. И Лизка убьет. А ты простишь, правда ведь? И придумаешь что-то обязательно. Ты ведь такой. Или передашь дальше. И потом, мы же оба там были, почему оно ко мне прилипло? Я ничего такого не хотел!

Последнюю фразу он почти выкрикнул, а когда Мишка открыл рот, чтобы спросить, что за бред он несет, друг вдруг нагнулся к его уху и жарко зашептал:

 
– Катилася торба
С высокого горба.
В этой торбе
Смерть, страх, убийца.
С тобой хочу я поделиться!
 

Мишка даже забыл, что хотел сказать. Он думал рассмеяться – шутка была пусть и не очень смешная, но вполне в духе Петьки, но холодок, коснувшийся его шеи, заставил его отнестись серьезнее к странному поведению друга. Что-что, а посмеяться они всегда успеют.

– Что это было? – почему-то тоже шепотом спросил он.

Лицо Петьки исказилось. Примерно так же, как в тот раз, когда ему сказали, что надо вылечить три зуба за раз.

– Он меня заставил, – тихо ответил он. – Он сказал, что кто-то все равно пропадет. И если я не хочу, чтобы это был я, я должен…

Прозвенел звонок, и Петька поспешно сел на свое место, даже не оглянувшись на друга. А Мишка остался думать, кто или что напугало Петьку настолько, чтобы он предал друга. А что тот его именно предал, не оставалось никаких сомнений. У Мишки даже появилась своя версия, когда с задней парты пришла записка. В ней было всего два слова. «Песочный человек». Песочный человек?

Он обернулся. Петька сверлил его взглядом. Глаза его были несчастные, но сам при этом он больше не выглядел больным и уставшим. Как будто он сбросил груз, который тяжело висел на его плечах. И Мишка, похоже, точно знал, куда тот его сбросил.

Домой они шли вместе.

Повеселевший Петька, решивший, судя по всему, что Миша его простил, бойко делился информацией.

– Я тебе говорил же, что на стройке что-то видел. И вот стоило мне той ночью лечь спать, как раздались чьи-то шаги. Не мамины или папины, в тапочках, и не Пашкины. А словно кто-то песком хрустит и шуршит. Я выглянул из комнаты – никого. А потом забрался под одеяло, и тут шуршание раздалось прямо над ухом. И вроде ни одного слова было не слышно, а все понятно. Сейчас я даже не знаю, с чего тогда решил, но мне показалось, что оно меня убить хочет. Только сначала выколоть глаза. Или песком засыпать? Я не понял. Только заснуть толком так и не смог, а утром глаза болели так, словно в них и впрямь песка сыпанули!

– Такое могло быть, если не спать всю ночь, – заметил Мишка только для того, чтобы что-то сказать. На самом деле он и так знал, что это правда. А глаза… разве не про них было в тех словах, что его рукой кто-то написал на стене стройки?

Они как раз проходили мимо.

– Эй! – окликнул их кто-то.

Ничего хорошего от этого «эй» ждать не приходилось.

Глава 3

Разумеется, это был Стас. Кто еще мог додуматься караулить их на улице? Похоже, его мать проторчала в школе весь день, борясь с «несправедливыми» учителями, и только потому он ходил тише воды ниже травы и ничего им не сказал. Но тут, у стройки, его матери не было.

– Клопы, вы чего моей маман натрепали? – Стас грозно сдвинул брови, но рук из карманов не вытащил.

«С двумя сразу связываться не хочет, – понял Мишка и мысленно добавил совсем уж неприятное: – Пойдет за одним из нас, когда мы разделимся».

– Сам ты клоп! – Похоже, избавление от того ужаса, что преследовал его ночью, ударило Петьке в голову. – И трус притом. Так и не сходил на стройку, да? А мы с Мишкой ходили! А ты трус!

Стас остановился. Миша хотел было сказать, что трусом быть не так уж зазорно, уж всяко лучше, чем предателем. Но говорить это при Стасе не хотелось.

– Я не трус, – наконец ответил Стас. – Там работают сейчас. А вечером я запросто схожу!

И он повернулся лицом к стройке, словно сам не верил, что сходит.

– Сходи, сходи, – ехидно кинул ему в спину Петька. – Может, кирпич на голову упадет, так человеком станешь!

– Или песочный человек на тебя перекинется, – заговорщическим шепотом добавил он Мишке. И подмигнул, мол, классная же идея, да?

Мишка так не считал. Строго говоря, если Петька хотел избавиться от неизвестного проклятия или галлюцинации, чем там был этот песочный человек, он должен был сам передать его Стасу, а не своему другу. Но Мишка прекрасно понимал, почему тот так не сделал. Стас мог за такие шуточки и вздуть. А если это и правда реально? Тогда передавшему такую штуку Стасу и вовсе не жить. Сам он вот тоже не спешит подойти ближе к задиристому однокласснику и нашептать запавший в голову стишок.

Это вернуло его к мысли о том, настоящее ли это все. Странно, что такое вообще с ними происходит. Но считалка про смерть? Серьезно?

– Мы в песочной куче записку спрятали, чтоб проверить, сходил ты туда или нет! – крикнул напоследок Петька и потащил Мишку прочь от задумавшегося Стаса.

– Ты и впрямь что-то спрятал? – Излишки веса не мешали Мишке быстро двигаться, он и на физкультуре был получше многих, в том числе и Петьки. Может, тот поэтому так любил его вроде как в шутку называть жирдяем? Странно, что эта мысль всплыла только сейчас.

– Нет, конечно, – гадко ухмыльнулся друг. – Но если человек песочный, то так больше шансов, что он сам на Стаса перекинется. Круто я придумал?

Мишка остановился, Петька едва не впечатался в его спину. Все-таки он с трудом преодолел эти две улицы и сейчас тяжело дышал.

– Ты чего? – со свистом выдыхая, спросил Петька.

– Не круто. – Мишка отвернулся и медленно пошел вперед. А когда Петька нагнал его, повторил: – Нет, не круто.

– Да я же для тебя, дурак, стараюсь! – возмутился Петька, но тут же пристыженно замолк.

– С чего ты вообще взял, что это по-настоящему? – Мишка, как мог, заглушал истерику внутреннего голоса, который просто кричал, что все это правда, самая настоящая, страшная и неотвратимая. – Может, это Пашка тебя напугать вздумал. А ты и повелся.

Старший Петькин брат и впрямь любил пошутить и умел это делать в совершенстве. Петьке от него часто доставалось.

– Я думал на него, – нехотя согласился Петя. – Но уж больно шорохи эти со внутренними словами были реальными. Пашка так бы не смог.

– А ты пробовал что-то еще сделать? Спросить у того же Пашки, родителям рассказать?

Петька пристыженно отвел глаза.

– Я побоялся, что если это и впрямь Паша чудит, то они меня засмеют, – признался он. – А потом, когда в школу шел, за мной будто кто-то следил. Так Пашка точно бы не смог.

Мишке оставалось с этим только согласиться.

Они остановились на перекрестке. Петька мялся, словно что-то собирался сказать. Мишка терпеливо ждал.

– Я тебе соврал! – вдруг выпалил Петька, когда Миша уже совсем устал ждать. – То, что я рассказал, было только в первую ночь! Потом хуже!

Лицо у него было еще более больным, чем утром. Мишка нащупал в кармане деньги на обед, которые так и не потратил, и огляделся. Через дорогу была пышечная. Не самая лучшая, но пышки были сытными, а какао – горячим. И все вместе стоило недорого. Самое то, что им сейчас нужно.

– Пойдем. – Он кивнул на пышечную и пошел первым. Петька двинулся следом.

После второго стакана какао Петька окончательно согрелся и созрел для рассказа.

– Это в первую ночь были только шуршания и шаги, – пояснил он. – Во вторую я от какого-то необъяснимого ужаса спрятался под одеяло. А кто-то подошел прямо к кровати и провел по одеялу. Будто гладил, но от этого становилось только страшнее. Я не смог даже заставить себя выглянуть. Только спросил из-под одеяла: «Пашка, это ты?» У меня голос так дрожал, что Пашка бы точно не удержался и заржал. А там тишина. И вчера…

Он снова уткнулся в стакан с какао. Мишка молчал. А что тут скажешь?

– А вчера это что-то сунуло свою… руку? Лапу? Не знаю. Конечность свою сунуло мне под одеяло и коснулось ноги. Оно такое шершавое и холодное, как оставленный на ночь песчаный куличик.

Прозвучало очень забавно, но Мишка даже не улыбнулся. Он думал.

– Я заорал на весь дом, – тем временем тихо продолжил Петя. – А никто не услышал. Понимаешь? Ладно мама и папа. Но даже Пашка не прибежал. И я не выдержал. Мы же с тобой вместе ходили на эту стройку, почему именно я должен пропасть?

Мишка хотел что-то сказать. Может, «а почему я», или «это ты меня затащил на стройку», но передумал. Толку-то? Можно злиться или даже орать. Это ничего не изменит.

Наверное, Петька чувствовал себя совсем не в своей тарелке и понимал, что сделал подлость, потому что совсем тихо добавил:

– Может, оно и не сработает еще. Или ты придумаешь что-нибудь.

Мишка отвернулся. Ему стало противно даже сидеть рядом с бывшим другом.

– Да сколько можно молчать! – выкрикнул Петька с отчаянием и вцепился зубами в пышку с таким лицом, словно от этого укуса зависела его жизнь. Продолжил он говорить с набитым ртом, и Мишка едва разбирал слова: – Сам, думаешь, лучше? Да ты тоже забегаешь и сразу стишок вспомнишь, чтобы от такой пакости избавиться!

На этот раз Мишка решил ответить.

– Скорее всего, так и будет, – произнес он, поднимаясь из-за столика. Он тщательно вытер руки от жирных пышек и поднял свой портфель. – Но я точно не подсуну это другу.

Ему самому понравилось, как это прозвучало. Жаль, настроение уже было не исправить. Он оставил Петьку в пышечной и медленно двинулся в сторону дома, по дороге пытаясь сообразить, как ему быть дальше.

Он думал совсем не о песочном человеке. Не то чтобы он совсем не верил в него. Но он прекрасно понимал, что это существо могло и присниться Петьке. Пугает оно. Подумаешь! Может, и правда удастся легко справиться. А вот без друга остаться – это уже проблема посерьезнее.

С кем теперь дружить? Эх, если бы он больше общался с другими ребятами… Но Петька не терпел, когда с ними был кто-то еще. Из любого занятия он раздувал огромную тайну, скрытничал и утверждал, что никто этого больше не сумеет понять. Испортят только.

Сейчас Мишка понимал, что ничего такого особенно интересного они не делали. Нашли старый, но рабочий таксофон и с него звонили по разным номерам, представляясь то бабушкой из Аргентины, то санитарами психушки, а то и вовсе вежливыми грабителями. Таскались на реку и кидали в нее камни, а еще плевали, кто дальше. Мишка проигрывал. Болтались по городу, вот на стройку занесло.

Мишка дошел до дома, так ничего и не придумав. Все в классе давно дружили компаниями, и прибиваться к кому-то казалось совсем уж постыдным. Оставались только ботан Костя, у которого все списывали и с которым при этом все равно никто не дружил, да Стас. Нет уж, лучше совсем одному остаться, чем дружить со Стасом! Мишка уже поднимался по лестнице в свою квартиру, как сообразил, что есть еще и девчонки. Но кто в своем уме станет с ними дружить? Засмеют!

Дома вкусно пахло борщом – мама пришла на обед, скоро должен был и отец прийти. Мишка решил, что обо всем этом безобразии, что с ним приключилось, он подумает позже. После обеда, а то и после ужина.

Конечно, можно было все рассказать родителям. Он вообще говорил им про многое. Например, про двойки по алгебре и физике. А вот про то, что плюется на два шага короче, чем Петька, не говорил. И о том, что однажды их чуть не поймали у таксофона – тоже. Это было другое, не очень нужное маме и папе. Так решил Мишка давным-давно. Вот и песочный человек был такой же. Что он скажет им? «Мама, папа, ко мне может прийти песочный человек»? Даже звучит странно. Он бы на их месте не поверил. Но даже если они поверят, что дальше?

Мишка помотал головой. Нет, помочь родители не смогут.

– Что-то случилось, сынок? – Мама заметила его метания.

Пожалуй, мотать головой за столом не стоило. Но, с другой стороны, вот он шанс, чтобы во всем признаться. Мишка открыл рот и…

– Борщ очень вкусный, мам, – произнес он. – Спасибо.