Текст книги "Алая печать"

– Почему Тараск, мне понятно, – в нарушение всех правил приличия я уселась на край отцовского стола. – Кофийский искатель удачи тоже желает получить кусок сладкого немедийского пирога и желательно побольше. Но при чем тут младший сын короля? Если Нимед скончается – сдается мне, сие печальное событие не за горами – и новый правитель обойдет Ольтена при раздаче титулов, у того всегда остается возможность отправиться на Восход. В Заморе его примут с распростертыми объятиями. Там он – всеобщий любимец, некоронованный король, супруг прекрасной Кариолы. Удивительно, как ему удалось завоевать столь горячую приязнь людей, не признающих никакой власти?

– Молодость, напор, чуточку нахальства и везучести, вдобавок бездна прирожденного обаяния, – снисходительно ответил его милость. – Мне бы не хотелось услышать, что принц Ольтен намерен проверить свое везение в играх вокруг трона Дракона – престол Бельверуса стоит очень дорого. Не дешевле трона короля Конана Аквилонского. Если Ольтен обломает свои молодые зубки, это будет превесьма досадно. Нимеду-младшему понадобится достойный помощник и человек, на которого можно положиться. Кстати, ты выполнила мое поручение?

– Частично, – призналась я. – У нас не так много книг по магии, зато они разбросаны по всей библиотеке. В тех, что мне удалось найти, никаких подсказок не обнаружилось. Я как раз собираюсь пойти и продолжить изыскания.

– Желаю удачи, – с этими словами Мораддин вежливо выставил меня в коридор, но вместо вдумчивого сидения в библиотеке я помчалась искать своего непутевого и несдержанного на язык старшего брата.

Вестри заперся в своих комнатах. Напрасно я барабанила по створкам, взывала к его совести, подлизывалась и угрожала – мне не открыли. Когда у братца лопнуло терпение, он раздраженно прокричал изнутри, чтобы я убиралась к своим куклам и оставила его в покое.

Оставалось только вздохнуть и смириться с мыслью, что Милосердная Иштар образумит Вестри и что мужчины – за редким исключением! – вообще не слишком умные и выдержанные создания.

В библиотеку, однако, мне попасть не удалось. Привлеченная неясным шумом снаружи, я выглянула в окно, узрев прелюбопытную сценку – подле главных ворот какие-то всадники оживленно переговаривались с охранявшими наш дом гвардейцами. Похоже, нас намеревалась посетить некая высокопоставленная персона, но, согласно королевскому приказу, ее не впускали. На краткий миг мелькнул проблеск вытаскиваемого из ножен меча – гости, кажется, решили проложить путь силой – однако оружие в ход так пущено и не было. Появился человек, которого я сочла предводителем отряда, подъехал к отступившим назад гвардейцам, отдал неслышимый мне приказ – и охранники с заметной неохотной расступились, пропустив визитера и его маленькую свиту человек в пять или шесть. Всадники рысью проскакали по короткой аллее, а я уже вновь бежала к отцовскому кабинету и торопливо стучала в дверь, приглушенно выкрикивая:

– Папа, к тебе приехали!

Прислуга настежь распахивала двери перед гостями, я отчаянно металась, пытаясь исчезнуть, но не успела – приезжие уже стояли на пороге, ибо, видимо, хорошо знали дорогу к кабинету.

Увидев гостя, отец встал, а я шепотом сказала «ой» и на всякий случай присела в глубочайшем поклоне.

К нам пожаловал наследный принц Немедии, его высочество Нимед-младший и, что чрезвычайно вероятно, будущий король Нимед II. Его сопровождающие остались ждать в коридоре, а меня, что самое досадное, опять никто не заметил. Я скромненько попятилась, сделав пару крохотных шагов и оказавшись в глубокой оконной нише. Тяжелые бархатные портьеры темно-лилового цвета надежно скрыли меня от глаз отца и наследного принца. Присев на мраморный подоконник, я в прямом и переносном смысле обратилась в слух.

– Меня высылают из столицы, – без всяких предисловий сообщил наследник короля. – Они все-таки добились своего! Не знаю, какая именно змея – Хостин, Эрдрик или Тараск – налила яда в уши отцу, но мне приказано сегодня же покинуть Бельверус. А чтобы не чувствовал себя обиженным, на прощание мне сунули в зубы жирную кость!

– Какую? – преспокойно, будто обсуждая нечто совершенно неважное и происходящее за тридевять земель отсюда в каком-нибудь Иранистане, поинтересовался отец.

– Наместничество в Полуночных землях и золотую корону вице-короля, – с неожиданной горечью проговорил принц. – И теперь меня ждет гладкая, но такая долгая дорожка в Эвербах со всеми его торговыми неурядицами, пошлинами, шкурами и холодами. Эйлин в ярости, дражайшие отпрыски в бешенстве. Им на сборы отвели всего седмицу, а потом они должны отправляться вслед за мной. Само собой, никакой радости моя семья не испытывает.

Принцесса Эйлин, супруга Нимеда-младшего, по отзывам Цинтии не отличалась ни кротостью нрава, ни умением смиряться перед обстоятельствами, так что семейная жизнь наследника была весьма далека от совершенства. Трое его детей, старший из которых уже достиг совершеннолетия, тоже никоим образом не подходили под категорию «добродетельных сыновей и дочерей». Мысленно я могла выразить принцу только свое глубочайшее сочувствие. Может, из него и получится в будущем неплохой король, однако сейчас он напоминал крайне задерганного, растерянного и терзаемого досадой человека.

– Возможно, своим поступком Его величество пытается уберечь того, кому вскоре предстоит занять его место на престоле, – предположил отец и язвительно добавил: – Говоря по правде, это справедливо. Канцлера-то мы не защитили – ни Вертрауэн, ни Королевский Кабинет, никто. Пребывание наследника трона на Соленых Озерах, вдалеке от столицы, лишит злоумышленников возможности нанести новый удар.

– Да? – кресло натужно скрипнуло под тяжестью с размаху опустившегося в него человека. – Ты действительно так полагаешь?

– Так могут подумать при дворе, – хладнокровно уточнил отец. Вернее, сейчас он перестал быть моим отцом, став светлейшим герцогом Мораддином Эрде, главой Пятого Департамента, человеком, умеющим предвидеть действия своих противников на три шага вперед. – На самом же деле…

– На самом деле меня просто снимают со счетов! – голосок у его высочества отличался редкой гулкостью, и, стоило ему заговорить погромче, хрустальные подвески настенных светильников жалобно забренчали. – Если в столице что-то произойдет – а любой нищий побирушка способен догадаться, что в Бельверусе со дня на день что-то случится! – я буду последним, кто об этом узнает! Каждая пройденная лига отделяет меня от города… и от короны. А если произойдет такое несчастье, и спустя полторы седмицы я дотащусь до Эвербаха? Сколь бы быстро не пришло известие, мне понадобится по меньшей мере десять дней для обратного возвращения! Что, мои братцы, люди новоиспеченного канцлера и кофийская свора будут терпеливо ждать, когда я вернусь? Как бы не так! Я приеду и увижу, что остался несолоно хлебавши! Да, закон о престолонаследии на моей стороне, я – старший сын, но в такие смутные времена, как нынешнее, кто будет обращать внимание на законы? Не спорю, у вашей милости есть средства заткнуть особо рьяные и громкие рты, потянуть время, но и ты, Мораддин, как полагаю, не всесилен! Вдобавок ты заперт здесь, в своем доме! Тебя окружили здесь, меня вежливо прогнали вон – что теперь делать?

– Не всесилен и под домашним арестом, – согласился герцог Эрде. Я осторожно выглянула в щель между шторами, углядев очертания сидевшего ко мне спиной принца и неторопливо расхаживавшего взад-вперед отца. – То и другое, в сущности, ничего не значит… Что делать? Я вижу только один ответ – действовать, не давая врагам нанести упреждающий удар.

– Действовать? – желчно переспросил Нимед. – Интересно, как? Прорываться обратно во дворец? У меня с собой сорок человек личной стражи и в довесок – полтора десятка королевских гвардейцев. Стоим им свистнуть, как на поддержку примчится полторы сотни псов, прикормленных Королевским Кабинетом. Меня просто вышвырнут из города не взирая на титул и положение!

– Значит, придется уехать, – со странным, задумчивым выражением произнес Мораддин. – Уехать с развернутыми штандартами и положенным шумом через Полуночные ворота, как подобает наместнику Края Соленых Озер.

Поскольку я не видела выражения лица принца, могу только догадываться, какая гримаса возникла у него на лице. В кабинете стало тихо, только похрапывал задремавший перед камином Бриан да отсчитывала мгновения стоявшая на столе малахитовая клепсидра, помахивавшая крохотным золотым маятником.

«Говоря об отъезде, отец имеет в виду нечто совсем иное, – внезапно догадалась я и от этой догадки едва не свалилась с подоконника. – Король, придворные, горожане – все без исключения должны быть уверены, что наследник покинул столицу. Только… Только никуда он не поедет! Избавится от навязанной ему охраны и… И исчезнет до нужного срока».

– Холмы за переправой через Амагер, – деловито зашуршал разворачиваемый чертеж. – Полно укромных и подходящих местечек. Оттуда сворачиваете на полуночный восход, через три лиги будет замок Вальдек, принадлежащий Вертрауэну. Там вас встретят. Либо же едете дальше по Полуночному тракту до во-от этой развилки подле хутора Боцен, и спускаетесь вниз по ручью. Остается преодолеть чуть меньше лиги и узрите еще одно наше владение – Даларну, бывший Замок Королевы.

– И сколько мне там отсиживаться? – Нимеду-младшему порой не хватало терпения дослушать собеседника до конца. – Самое большее, что я могу себе позволить – пять-шесть дней. К тому времени наш отряд уже должен будет добраться до Нумалии. Если мы не появимся, возникнут ненужные расспросы. Тамошнего градоправителя наверняка предупредили голубиной почтой, какого гостя ему ожидать, так что в Нумалии срочно мостят разбитые улицы, сметают мусор в канавы и гоняют крыс в пустующем замке короны. Конечно, я мог бы выбрать иной путь, в обход города, но это покажется странным. Зачем петлять по размытым проселочным дорогам, когда есть отличный наезженный тракт?

– В Нумалии не должно вспыхнуть даже искры подозрений, – согласился Мораддин. – То есть через три или четыре дня…

Он не договорил, а принц ничего не переспросил. Эти двое и без слов поняли друг друга.

– Благополучного путешествия, – с плохо скрываемой язвительностью произнес мой отец. – Говорят, в Эвербахе в это время как раз начинается время распродажи шкур снежных барсов из Граскааля. Ее высочество принцесса Эйлин будет просто счастлива приобрести столь редкостную вещь.

– Не сомневаюсь, – Нимед коротко хмыкнул, встал и пошел к выходу. На пороге он обернулся, негромко спросив: – Мораддин, а ты… ты уверен? Уверен, что иного выхода не остается?

– Выход есть всегда, – отозвался его светлость Эрде. – Скажем, остановиться и предоставить все решению богов. Только кое-кому из моих высоких покровителей придется смириться с тем, что всю жизнь ему придется носить титул «вечного наследника». Хотите? Вы принц, ваше слово – закон, я подданный Немедии, мое дело – подчиняться и выполнять ваши приказания.

– Говорят, ты сам тоже не прочь забраться на местечко повыше, – веско и размеренно проговорил наследник трона.

– Я никогда этого не отрицал. Однако для меня власть – необходимое средство, которое я намерен обратить на пользу государства. Я предпочитаю видеть на троне не дряхлого старика, но разумного человека, полного сил и наделенного здравым смыслом. И я не собираюсь отказываться от того, чтобы перебраться на ступеньку повыше. Что в этом дурного? Кресло канцлера? Я его приму. Из рук Нимеда Второго. Когда настанет время.

– А что думает по этому поводу госпожа герцогиня? – вдруг осведомился Нимед. – Ее давно не видно – ни здесь, ни в замке короны. Шепчутся, будто она больна.

– Редкий случай, когда слухи достоверны, – по голосу я ощутила, как скривился отец. – Госпоже Эрде в самом деле нездоровится. Поэтому, как ни жаль, придется обходиться без ее помощи.

– Передайте почтеннейшей Ринге мои наилучшие пожелания скорейшего выздоровления, – очень серьезно и вроде бы даже искренне попросил будущий король Немедии. Мне пришел в голову расплывчатый слух о том, что близость матушки к королевской фамилии отнюдь не ограничивалась дружескими отношениями с Его величеством и его наследниками.

Хлопнула дверь, по коридору пролетел слитный топот удаляющихся шагов принца и его спутников. Я нерешительно выбралась из своего укрытия.

– Не слишком похоже на летописные предания, описывающие мирную кончину очередного правителя, оплаканного безутешными родственниками и скорбящими подданными? – через плечо спросил отец. – Нимед еще не умер, но для него уже вовсю сколачивают гроб.

– У короля Рагрисса Офирского было шесть сыновей, причем трое – от одной матери, двое – от другой, и еще один – от подруги молодости, – вспомнила я известное предание. – Когда Рагрисс умер, официально завещав перед тем трон и корону старшему сыночку, его четвертый по счету отпрыск решил, что будет лучшим королем, нежели братец. Он привлек на свою сторону горожан Ианты и гвардию, поднял мятеж, завладел престолом, а затем, дабы раз и навсегда избавиться от возможных претендентов, велел перебить всех сородичей вкупе с семьями и малолетними детишками. Что и было проделано.

Отец, нахмурившись, какое-то время осмысливал мои слова, затем решительно мотнул головой.

– Дана, ты несколько погорячилась. Рагрисс жил больше полутысячи лет назад. Теперь никто не решится на подобное.

– Аквилония, – напомнила я.

– Что – Аквилония? У Нумедидеса не было ни семьи, ни близких родственников, да и сам он не пользовался у подданных большим уважением. Эпимитреи правили Аквилонией почти тысячу лет. Эта династия дала много славных имен, однако под конец изжила самое себя! Результат: страной правит дикарь из Киммерии, ставший для наших соседей лучшим королем и самым умным правителем после величайшего Сигиберта Завоевателя. Сожалею, что в нашей стране не найдется своего Конана. Все познается в сравнении.

– Между прочим, ваша милость настойчиво подталкивает Нимеда-младшего к тому, чтобы побыстрее вскарабкаться на трон, – невинным голоском пропела я. Отец смерил меня недовольным взглядом, буркнув:

– Помнится, я просил тебя заняться библиотекой?

– Конечно, папа, – я поспешно удалилась, чувствуя себя прожженной заговорщицей и страшась этого до дрожи в коленях.

16 день Первой весенней луны.

После визита принца минуло четыре долгих и тягучих, как расплавленная смола, дня. Невзирая на оцепление, отец наверняка получал из города все последние известия и рассылал распоряжения, но я и Вестри были вынуждены довольствоваться тем, что удавалось разузнать ходившим на рынок слугам. Брат пребывал в тихой, подавленной злости – отец настрого запретил ему покидать особняк, пока не станет ясно, каково нынешнее положение семейства Эрде.

Добытые сплетни разнообразием не отличались. Город словно притаился, выжидая – что будет? Наследник благополучно отбыл к Соленым Озерам, прочие участники готовящейся драмы пребывали во дворце короны, надежно скрывающем за своими стенами любые тайны и переговоры.

Туда, в замок, вечером 15 дня внезапно отправился и мой отец. Я застала его уже у парадного входа и отважилась спросить, чем вызвана такая спешка. Отец посмотрел куда-то поверх моей головы и ограничился кратким: «Вернусь поздно».

На всякий случай я прихватила фонарь и вышла проводить его до ворот. Караульные беспрепятственно расступились, и отец уехал – не в экипаже, а верхом на низкорослой гирканской лошадке с раздражительным характером и привычкой кусать посторонних. С собой он прихватил четырех человек из числа наших бывших охранников, по-прежнему маявшихся от безделья в комнатах первого этажа. Я посмотрела им вслед – подпрыгивающие огоньки факелов удалились вверх по проезду Черного Леопарда.

Не успел отец уехать, как пожаловали гости. Сначала явился Кеаран и, судя по его довольно ухмыляющейся физиономии, он проник в наше тщательно охраняемое владение не то сквозь потайную калитку в саду, не то попросту перемахнув через забор. Майлю позарез требовался его высокий начальник, а тот, как назло, отбыл по каким-то загадочным делам. Майль пометался по приемной, в отчаяние махнул на все рукой и уселся со мной и Вестри – попивать горячее вино со специями и рассуждать о хитросплетениях политики. Братец в обществе Майля несколько оттаял и даже изволил посмеиваться над историями из жизни обитателей Бельверусского замка. Рассказы Майля в основном посвящались тому, как принцесса Эйлин собирается в дорогу. Эта дама решительно вознамерилась прихватить с собой половину обстановки дворца и пошла даже на то, что приказала снять со стен и упаковать гобелены, бывшие некогда приданым королевы Релеи, покойной жены Нимеда Первого. Возник небольшой скандал, но госпожа Эйлин все-таки настояла на своем. Правда, ей удалось заполучить только половину драгоценных кофийских шпалер.

Наша троица весело проболтала до наступления полуночи, потом на башне замка отбили первый послеполуночный колокол, затем второй…

Во дворе отчетливо застучали копыта.

– Трое, – прислушавшись, определил Вестри. – Нет, больше. Пятеро?

– Пошли посмотрим, – сказала я. – Наверное, отец вернулся из дворца.

Я угадала. Когда мы спустились вниз по парадной лестнице, то встретили не только отца, но и Авилека вкупе с охранниками. Отец сразу ушел в кабинет, уведя за собой и встрепенувшегося Кеарана, а нам с Вестри ничего не оставалось, как разойтись по комнатам.

* * *

Весть о смерти короля в дом принесли помощница старшего повара и ее приятель, младший сокольничий. Эти двое спозаранку отправились на Зеленный рынок, закупаться провизией. Рынок находится на площади Побед Нумы, одной из главных площадей города, и там лет триста как установлено каменное возвышение для королевских герольдов. Повариха и ее дружок пришли как раз вовремя, чтобы от начала до конца прослушать зачитываемое глашатаями сообщение о кончине Нимеда, объявление траура протяженностью в десять седмиц, известие о назначении регентом канцлера Эрдрика Грея и тяжеловесное заявление самого канцлера, полное трескучих и непонятных фраз.

Будучи слугами дома Эрде, парочка сообразила, что покупки вполне обождут, развернулась и вихрем дунула домой, потеряв по дороге корзину. В нарушение всех правил они вбежали в дом через парадный вход и завопили оглушительным дуэтом, оповещая всех, имеющих уши, что Немедия лишилась короля, что регентом поставили Эрдрика и что нигде не прозвучало ни единого словечка о том, что корона достанется законному правопреемнику – Нимеду-младшему.

Сообразительность и быстрота всегда должны вознаграждаться, я так считаю. Потому вестники получили от меня десять талеров на двоих, а от Хейд – легкий нагоняй за крики и неподобающее поведение, после чего были отосланы вместе с прочими слугами обратно в город. За слухами и едой.

Заслышав непонятные возгласы, отец вышел из кабинета, но спускаться вниз и выяснять подробности не стал. Мне же хотелось с кем-нибудь посоветоваться.

– Король умер, да здравствует король, – сказал Вестри, тоже выбежавший на галерею. – Был Нимед Первый, будет Нимед Второй. Дождался, бедолага, своего звездного часа. Только пока гонцы из столицы его нагонят да повернут обратно…

– Не думаю, что это займет много времени, – с таинственным видом прошептала я. – Готова поспорить, к середине дня Нимед-младший объявится в городе.

Брат подозрительно уставился на меня.

– Сколько ставишь? – неожиданно спросил он.

– Пять ауреев, идет?

– По рукам, – кивнул он. – Сдается мне, сестренка, ты пронюхала нечто, чего не знаю я? Не поделишься?

Я подумала и решила немного приоткрыть завесу тайны:

– Нимед никуда не уезжал. Он где-то тут, неподалеку от Бельверуса. Ждет знака.

Вестри недоверчиво хмыкнул, а зря. Я выиграла, ибо к четвертому послеполуденному колоколу к нам, миновав все кордоны и решетки, прилетела очередная новость – наследник, а теперь уже и почти король, совершил торжественный въезд в замок короны.

– Ух, какая там идет заварушка, – с мечтательным видом протянул Вестри, нехотя расставаясь с пятью золотыми монетами. – Если Нимед думает, что скипетр и трон ему поднесут за золотом блюдечке, он чрезвычайно ошибается. Ему придется здорово постараться, чтобы заполучить свое сокровище.

Я согласилась, ибо в кои веки мнение брата полностью совпадало с моим собственным.

В соответствии с распоряжением регента мы вывесили над парадным входом в особняк черные полотнища, сохранившиеся с времен траура по королеве Релее и спешно извлеченные Хейд из кладовых. Вестри предложил дополнить их флагами Немедии, украсив древки черными лентами. Идея выглядела неплохой, в доме отыскалось три знамени, а шелковые ленты пожертвовала я, вытащив их из коробки с рукоделием. Флаги мы решили укрепить на массивных колоннах уличных ворот. Королевские гвардейцы нам не препятствовали, наоборот, помогли и даже подержали лестницу, пока Вестри забирался наверх и устанавливал тяжелые стяги в специальных бронзовых кольцах. Я стояла внизу, прислушиваясь к доносившемуся откуда-то неровному гулу. Он не походил на обычный уличный шум, долетавший со стороны рынка – тот был мирным, привычным. Этот же напоминал рычащий грохот далекого водопада, и иногда прерывался отдельными неразборчивыми выкриками.

– Что это? – спросила я у гвардейского капитана, тоже выглядевшего озадаченным.

– Кто его знает, молодая госпожа. С утра шумят. Вроде как со стороны коронного замка доносится. Я посылал своих разведать – говорят, там народ собрался, а зачем… То требуют, чтобы к ним вышел светлейший регент, то начинают вопить, мол, хотим видеть принца Нимеда. Хотя он вроде как уже не принц, а король? По закону?

Вестри справился с флагом и спустился вниз. Постоял рядом, слушая непонятный шум.

– Не по душе мне эти вопли, – вполголоса сказал брат. – Пойдем-ка в дом.

– Вестри, – окликнула я, пока мы шли по аллее к темневшему вдали особняку с его остроконечными башенками, причудливыми флюгерами и выступающими по углам срезами карнизов, – вдруг это выльется во что-нибудь… нехорошее?

– К дворцу наверняка нагнали гвардейцев и городских стражников, – стараясь говорить и выглядеть как можно увереннее, ответил Вестри. – Ничего не случится. Покричат и разойдутся. Не каждый день умирают короли, вот горожане и стремятся получить все возможное удовольствие. Чтобы потом было что вспомнить и рассказывать внукам долгими зимними вечерами.

Пока мы возились, успело стемнеть. Я подняла голову, втайне надеясь заметить красное сияние или то непонятное летающее создание, о которых рассказывал Маэль ди Монброн, но, конечно, ничего не увидела – только вечереющее небо, подкрашенное оранжевыми сполохами заката и перечеркнутое острыми шпилями над крышами домов. Даже звезд не заметно.

Тревожное предчувствие упорно не желало исчезать. Похоже, оно преследовало не только меня, но и людей покрепче, ибо, когда мы поднялись наверх, то наткнулись на Авилека и Кеарана, бесцельно отирающихся под дверями отцовского кабинета. Не сговариваясь, мы зашли в приемную, расселись кто куда и стали ждать. Чего – не знаю.

«Это будет длинная ночь, – вдруг подумалось мне. – Очень длинная. И очень может быть, что кто-то из нас не увидит рассвета».

– Дана, – из коридора в приемную комнату заглянул отец. Увидел наше молчаливое собрание, но удивления не выразил. – Дана, зайди ко мне.

Я послушно поднялась и отправилась вслед за отцом. В кабинете потрескивал разожженный камин, над столом покачивались огненные язычки десятка свечей. Отец стоял у окна, смотря на темный сад и мелькающие за оградой уличные огни.

– Боюсь, тебе и твоему брату придется уйти. Немедленно, – тяжело проговорил он. – Собирайся. Возьми охотничий костюм, какое-нибудь оружие и деньги. Ты помнишь, чему я тебя учил?

– Постоялый двор «Путеводная звезда», хозяина зовут Яхмак, слова – «Лес горит», – не задумываясь выпалила я и немедля добавила: – А как же ты и мама?

– Мы как-нибудь не пропадем. Мы научились выживать.

– Если вы остаетесь, то и я никуда не пойду, – я сама не знала, откуда у меня взялась решимость возразить отцу. – Я не маленький ребенок, чтобы при малейшей опасности бежать и прятаться под стол.

– Дана, дело зашло слишком далеко, – голос отца стал умоляющим. – Я не могу рисковать. Уходи, пока не поздно. Уходи. Прошу тебя.

– Но… – я растерялась. – Но мама…

– Я позабочусь о ней. О ней и Вестри. Он уйдет другой дорогой, потом вы встретитесь. Ты сделаешь, как я сказал? Я приказываю, наконец…

Краем глаза я покосилась в сторону окна. Вдоль ограды сада выстроилась гирлянда из трепещущих на ветру факельных огоньков. Сквозь мелкие толстые стекла доносились громкие выкрики.

– Там что-то происходит, – сказала я, кивая на окно. Отец подошел и встал рядом со мной, но казалось, на самом деле он не здесь. Он уговаривал меня покинуть дом, однако при этом вроде бы не до конца осознавал, с кем говорит и зачем требуется мой уход. Это непонятное поведение отца испугало меня куда больше загадок матери и рассказов ди Монброна о горящем над городом незримом пламени. – Папа? Папа, очнись! Около нашего дома собрались какие-то люди!

– Я не гожусь в вершители судеб, – очень спокойно и почти равнодушно произнес Мораддин. – Зря я это сделал. Твоя мать была бы против. Она говорила, что негоже в бурю хвататься за руль корабля и пытаться его развернуть. Пусть несет ветром. Буря равно или поздно успокоится. А я – я решил слегка подправить ход истории. Ничего из этого не вышло.

– Папа? – я окончательно перестала понимать, о чем он.

– Это красное сияние… – пробормотал отец. – Ты его видишь?

– Нет! Я не вижу никакого сияния! Зато я вижу толпу под окнами! – завизжала я и попятилась к дверям. – Папа, надо что-то делать!

– Поздно, – он повернулся и точным, рассчитанным движением перевернул стоявший на столе шандал со свечами. Громадный канделябр опрокинулся прямо на россыпь пергаментов, немедленно затрещавших и окутавшихся желтоватым пламенем.

Кажется, я завопила в голос и вылетела в коридор, взывая о помощи. Отец не тронулся с места.

Герцог Мораддин остался в своем кабинете. Среди разгорающегося пламени.