Текст книги "Алая печать"

– Мне надо выпить, – я бездумно потянулся к кувшину с вином. Ничего себе! Могущественный глава Пятого департамента личной канцелярии Его величества Нимеда, хозяин Вертрауэна, вечно соперничающего с нашей Латераной – полукровка! С ума сойти! Никогда бы не подумал!

– Пей, пей, – покивал варвар. – Теперь слушай внимательно. Четыре дня назад я известил барона Гленнора о письме и передал ему просьбу герцога Эрде «покопаться». Гленнор исполнителен, ничего не скажу – развернутый отчет представили уже на следующий день. Я, правда, ни пса не понял в этой зауми… Однако…

«На следующий день? – я попытался не улыбнуться, получив очередное доказательство того, что Гленнор ознакомился с письмом еще до того, как оно попало к королю. Иначе с чего бы такая быстрота? – Ай да господин барон!»

– Значит, Гленнор и я составили ответное послание в Бельверус, – сказал Конан. – Отвезешь его ты. Заодно немного развеешься. Походи в Немедии по гостям, послушай, что говорят с столичных салонах, побеседуй с нашими людьми, живущими при Троне Дракона. Словом, оцени обстановку. Отчеты присылай ежедневно. А мы с месьором Гленнором подумаем и решим, что происходит: либо Мораддин… э-э… перетрудился и ему повсюду мерещатся заговоры, либо в Немедии действительно закрутилась какая-то серьезная интрига.

– Если последнее предположение окажется верным, как мне должно поступать? – осторожно спросил я.

– Смотри по обстоятельствам, – отмахнулся король. – Не мне тебя учить. В конце концов, шпион ты или нет?

– Я не шпион, – пришлось сделать оскорбленный вид. – Я офицер департамента, отвечающего за душевное согласие меж королевствами Заката.

– Вот езжай и обеспечь мне душевное согласие с Немедией! – фыркнул Конан. – Не справишься – выгоню со службы и отправлю в папенькин замок, цыплят выращивать. Кстати, Маэль… Немного странный вопрос: ты своего предка давно видел?

– Предка? – не понял я. – Папеньку, что ли? С прошлого лета, когда последний раз ездил в гости.

– Не прикидывайся идиотом, – король нахмурился. – Я имею в виду этого воображалу… Райана Танасульского. Который якобы бессмертный. И колдун вдобавок.

– Не колдун, маг, – привычно поправил я. – Последний раз мы встречались в Зингаре, лет шесть-семь назад. А в чем дело?

– Да так, спросил просто… Поезжай. И чтоб без глупостей! Все подробности узнаешь у барона Гленнора завтра. Так что сейчас не перепивайся, чтобы утром голова была чистая. Пойдем, повеселимся. Остальные нас явно заждались.

С тем и отбыл я в Немедию.

* * *

Терпеть не могу нудные дворцовые церемониалы! Конан, между прочим, тоже не в особом восторге от роскошных празднеств, где обязательно следует блюсти этикет, носить тяжелые и жутко неудобные одежды, брать мясо с блюда двузубой вилкой и пить вина не столько, сколько хочешь, а сколько полагается по тому же самому этикету. Впрочем, Конан – человек простой, чуть ли даже не из народа, а у меня за спиной сорок поколений благородных предков, в число которых входило безмерное множество графов, герцогов, драконоборцев, магов и даже один король – малоизвестный Гвайнард III Простоватый, правивший всего семь лет, около трех столетий тому… Происхождение, однако, обязывает: я с самым величественным видом отстоял не менее полуколокола на Большом приеме в коронном замке Бельверуса, выслушивая напыщенные речи приближенных Нимеда, вволю нагляделся на красавчика Тараска, престарелого и сонного короля, надутого гусака Тимона, гвардейцев, прекрасных дам и благородных девиц, провинциальных и столичных дворян… Скукотища немыслимая. Скорее бы переходили к угощению, а то я опять проголодался.

Новый знакомец, граф Эдмар, едва торжество закончилось, увлек меня в трапезную залу. Как выразился месьор Крейн, «хватать самые лучшие куски». Да, Немедийская монархия богата – ничего себе, вдоволь накормить и напоить тысячу приглашенных! Длинные, почти бесконечные столы (широкие доски, уложенные на козлы), лавки, покрытые парчой, драгоценные сервизы, украшенные самыми изысканными кушаньями. Служки безостановочно таскают винные кувшины и жбанчики с черным элем, мимы, фигляры, фокусники, слегка фривольная, но приятная музыка…

Я, согласно полученным приказаниям, смотрел в оба. Король немедленно после церемонии отбыл в свои покои. Трапезу возглавил Нимед-младший, показавшийся мне чересчур хмурым для столь радостного дня. Стол королевской семьи громоздился на каменном возвышении, присутствовали все принцы с женами и наследниками, Тараск восседал рука об руку с той самой девицей, которую я видел на парадном шествии… Черноволосая красавица так и не переоделась в платье, приличествующее благородной даме.

– Да какая она благородная! – ответил на мой вопрос блистательный Эдмар Крейн. – Именовать это… эту… благородной? Ах, месьор Зимбор, видно, что вы приехали из-за границы и не в курсе последних новостей. Очаровательная Зенобия, или, как ее зовут все придворные, Дженна – никто иная, как обычная варварка! В ней перемешаны самые жуткие и самые плебейские крови! Вдобавок она родом из Пограничья, и этим все сказано.

– Смею заметить, – отозвался я, прожевав кусок пересушенного мяса, – Пограничье в последние годы стало очень приличной страной. Настоящее королевство.

– Фу! – поморщился граф. – В королях – бывший десятник дорожной стражи, да еще и не человек, а оборотень! Половина страны заселена нелюдями…

– Не вижу ничего плохого в сосуществовании человека и других разумных рас.

– Ладно бы оборотни, – продолжал разоряться Крейн, совершенно меня не слушая. – Там полно гномов! Ты ведь знаешь о том, как после разрушения Небесной Горы племя проклятущих карликов повылезало наружу из своих нор? Безбожные кобольды! Паршивые подземные карлы!

– Да, да, разумеется, – на всякий случай поддержал я успевшего изрядно набраться Крейна. – Приплюснутый народец. Ужасно. Но мы начинали разговор с подруги принца Тараска.

– Она ему не подруга, – доверительно прошептал месьор Эдмар. – Клянусь памятью своих предков, эта стерва Тараска не подпускает к себе за лигу! Раньше кое-кто из гвардии пытался к ней подкатить с весьма определенными претензиями. Боюсь, теперь у этой красотки все колено в мозолях от соприкосновения с буйствующей мужской плотью. Холодна, как граскаальские ледники. Любовников выбирает сама и довольно редко… По-моему, на сегодняшний день единственный, с кем Зенобия спит в постели – это ее меч. Настоящая бой-баба, прошу простить за вульгарность.

– Тогда зачем Тараск делает вид, будто она его фаворитка? – поразился я. – Это же неприлично! Принц – дворянин, родственник двух славнейших королевских фамилий, а ведет себя, словно… словно мальчишка.

– Он водит ее с собой для красоты, – огорченно поведал Крейн. – Чтобы остальные завидовали. Глядите, мол, какая тигрица у меня на поводке. Впрочем, не тигрица, волчица. Она же из Пограничья… Не удивлюсь, если она – оборотень, и скрывает в штанах пушистый хвост.

– Ясно, – я решительно встал из-за стола, не желая более выслушивать болтовню опьяневшего графа. – Пойду пройдусь, может быть, найду кого-нибудь из знакомых.

С самым независимым видом я прогуливался вдоль стен залы. В глазах пестрело от гербов. Вот уж действительно высший свет – самые древние и знатные семьи. Медленно, но верно я пробирался к возвышению, где трапезовали принцы. Внимания на меня никто не обращал, благо многие уже успели откушать и теперь теснились по краям огромного помещения, флиртуя, ссорясь, разговаривая или обмениваясь сплетнями. До меня долетали невнятные реплики, но, имея определенную долю внимательности, из них можно было сложить, как из мозаики, более-менее ясную картину:

– Фавор принца Тараска продлится недолго…

– Он просто пустил пыль в глаза королю. Как явился, так и исчезнет. Вдобавок он чужак – кофиец!

– Да, но матушка принца – родная сестра короля.

– Ты, почтенный, заметил, что герцог и герцогиня Эрде отсутствуют? Что бы это могло значить?

– Герцогиня Ринга, я слышал, в городе, но хворает…

– Может быть, его светлость вновь занят делами! По-моему, месьор Мораддин – единственный человек в этой стране, который искренне печется о благе государства.

– …Не забывая при том о собственном кошельке.

– Да, безусловно, семья Эрде очень богата…

– Неужели герцога Мораддина не пригласили? Быть того не может!

– Он всегда сам себя приглашает…

И так далее, в том же духе. Непривычное нарушение сложившегося дворцового распорядка, выразившееся в таинственном отсутствии четы герцогов Эрде, а заодно и выскочка Тараск были главными темами разговоров. Ничего определенного я так и не услышал.

– Эй, любезный, – я хлопнул по плечу одного из служек, ибо мне немедленно требовались сведения весьма своеобразного характера. Вина я выпил довольно много, – где тут у вас отхожее место?

– Спуститесь по боковой лесенке, ваша милость, сразу во двор. Там увидите.

Лакей ткнул пальцем в сторону неприметной дверцы и я тотчас последовал в указанном направлении. Точно, вниз по лестнице, затем открывается выход в один из внутренних дворов замка. Из подвальных окошечек изливается вкусно пахнущий дымок – кухни.

Я промаршировал через двор к весьма обширному деревянному сооружению, сделал свои дела и совсем было решил возвращаться обратно. Уже на первом пролете лестницы я внезапно застыл, услышав полузнакомый голос, метнулся обратно, и тихонько встал за дверью. Вниз спускался Тараск с кем-то из своих телохранителей.

– Загляну на кухню, посмотрю сам, какие кушанья приготовили королю, – принц издал непонятный мне ехидный смешок. – Гляди, чтобы в это время туда не совался никто лишний.

– Как будет угодно моему господину, – пробасил сопровождавший Тараска человек. Ясно выраженный кофийский акцент. Меня они не заметили, просто прошли мимо и вынырнули на площадку двора. В наступавших вечерних сумерках я заметил, как принц спустился в кухни, а высокий человек с вислыми усами встал на страже у дверей. Прошло совсем немного времени, Тараск вернулся, махнул своему телохранителю рукой и оба вновь отправились в парадную трапезную.

«Что за ерунда! – подумал я, выбираясь из своего укрытия. – Племянник короля Нимеда лично следит за приготовлением ужина для старика? Наблюдает за тем, как варятся кашки и бульончики? Бред! А если… Нет, невозможно. Тараск не может отравить своего дядю, и не может это делать столь откровенно. Кто угодно мог видеть, как он входил на кухню. Вдобавок там повара, слуги, охрана… Со смертью короля Тараск ничего не выигрывает, ибо трон немедленно переходит к наследнику, Нимеду-младшему, который явно недолюбливает кофийского выскочку. И все равно – что-то здесь нечисто».

Барон Гленнор всегда говорил так: если в чем-то сомневаешься, проверь лично, не доверяя дело умозаключениям, построенным на догадках, или другому человеку.

Как известно, города берутся наглостью. Я решился, выкроил на физиономии пьяно-надменное выражение, спустился в кухню с самым развязным видом (кто станет перечить подвыпившему герцогскому сыночку?), и, оказавшись среди чада жаровен и сонмища вкусных запахов, заорал:

– В Большой трапезной кончается вино! Вы, свиньи, долго будете заставлять ждать высокородных дворян?!

Повара, кухарки, поварята и судомойки слегка опешили, замерев на мгновение. Только человек, которого я определил мастером королевского стола (белоснежный костюм с вышитым изображением драгоценного кубка на груди) попытался преградить мне дорогу. Я бесцеремонно оттолкнул хама, прошелся вдоль разделочных столов, шаря взглядом, и, наконец, нашел то, что требовалось – два золотых блюда с гербами Немедии, укрытых начищенными крышками. Провалиться мне на этом месте, если это не ужин короля!

– Ваша милость, – пытался увещевать меня кухонный мастер, – ваша милость, здесь не дозволяется быть посторонним! Уходите по-хорошему! Стражу ведь позову! Ваша милость, ну к чему неприятности?

– Ладно! – рявкнул я и весьма натурально пошатнулся, сбивая рукой крышку с одного из блюд. Мастер побледнел. – Чтоб вино было тотчас! Уяснили?

Я прихватил с блюда первый приглянувшийся кусок, являвшийся нежнейшим куриным филе, отправил его в рот и, демонстративно чавкая, как и положено обнаглевшему провинциалу, отправился к выходу. Никто меня не остановил.

Что меня подвигло на сие действо, почти граничащее с оскорблением величества, до сих пор понять не могу. Украсть с королевского блюда предназначенную для монарха курицу? Да, месьор ди Монброн, докатились… На что только не пойдешь ради Латераны. Стыд-то какой! Впрочем, Конан сделал бы на моем месте то же самое. Будем проще и ближе к народу.

Курица оказалась вкусной, приправленной великолепным сметанным соусом, соли достаточно, специй мало… Короля недурно кормят. Есть еще один незнакомый мне привкус, однако, я полагаю, это просто очередная хитрость кухарей, изощряющихся в деле достижения идеального вкуса. Если Тараск действительно приглядывает за трапезами возлюбленного дядюшки, то он достиг на сем поприще изрядных высот. Конан питается гораздо проще…

Я вернулся в залу, отыскал своего новоявленного приятеля, графа Эдмара Крейна, попытался сесть рядом и вдруг…

Невероятно! Такого просто не может быть! Глаза перестали воспринимать краски мира, взгляд словно бы переместился на иной план бытия. Стол вдруг начал сгибаться, словно стигийский питон, и уполз к стене, платье баронессы Арред внезапно исчезло, обнажив плоть ее милости, а плоть покрылась чешуйками, будто у ящерицы, золотая цепь на груди Эдмара обратилась пышущим ярким огнем кольцом… Я дотронулся до протянутой ладони графа, пытаясь устоять на ногах, почувствовал под пальцами холодный металл, а не живую руку, и со всей определенностью ощутил, что схожу с ума. Мир попросту перевернулся. Все стало наоборот.

Спустя мгновение я потерял сознание, полностью уйдя в призрачное царство небывалых грез.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Из воспоминаний графа Монброна – III
«Приватные беседы»

Бельверус, Немедия.

7 день Первой весенней луны.

– Разве можно так? Нет, я, конечно, понимаю! Порой и на королевском приеме кое-кто способен напиться, заблевать собственное платье или наряд возлюбленной подруги, обрыгать трон… Такое простительно. В конце концов, все мы люди. Даже принцев и короля иногда уносили с пиров в состоянии полнейшего свинства… Но лотос? Фи, герцог, это дурной тон!

– Меня угостили… Клянусь, я не знал, что это такое! Раньше я никогда не употреблял подобную мерзость, да, боюсь, и впредь не буду. Надеюсь, я выглядел не слишком… странно?

– Так, самую малость. Твое счастье, Влад, что большинство гостей уже изрядно набрались и ничего не заметили. Только стража, которой по статуту пить на Большом приеме не положено, подозрительно косилась, но я вовремя приказал слугам отнести тебя в мой экипаж. Ну, выпил, ну, потерял сознание, ничего страшного.

– Я тебе очень признателен, Эдмар…

– Еще заяви, что ты мой вечный должник, обязанный спасением жизни и чести… Чушь! Я в юности и не так чудил. Позволь все-таки осведомиться, кто одарил тебя крупицей желтого лотоса? А самое главное – какой мерзавец умудрился протащить запретное снадобье во дворец? Мне, как капитану гвардии Его величества, такое известие как плевок в лицо. На что мы тогда годимся, если не можем поддержать надлежащего порядка в замке короны?

– Разве за делами подобного сорта обязана следить гвардия? – ушел я от прямого ответа на вопрос. – Ловить контрабандистов и торговцев опасным зельем должен Вертрауэн или, например, внутригородская стража. Разве я не прав?

Граф Эдмар Крейн, сидевший в ногах моей постели, устроился поудобнее и сокрушенно развел руками.

– Гвардия ответственна за любые нарушения порядка, случающиеся во дворце, – сказал он. – Заведение герцога Мораддина, тот самый Пятый департамент, о котором ты упомянул, тоже не всесильно. Хотя я подозреваю, что каждый четвертый лакей в замке наушничает его светлости. Контрабанда? Какая ж это контрабанда, если уважаемый дворянин с ветвистой родословной и древним гербом притащил с собой коробочку лотоса? Вертрауэн не интересуют богатые бездельники, изредка балующиеся запретными плодами. Скорее, ищейки Пятого департамента начали бы разнюхивать, где и как указанный барон – ну, или граф – купил порошок, у кого, за сколько, как груз лотоса попал в Бельверус? Долгое нудное расследование. В результате его светлость Эрде захватит еще одну шайку торговцев стигийской дурью. Освободившееся место немедля займет другая. Гвардия? А что – гвардия? Наше дело – охранять короля, канцлера и монаршее семейство от заговорщиков или просто сумасшедших и выполнять приказы Его величества или прецептора Королевского Кабинета месьора Хостина Клеоса.

– Это кто? – я поднял бровь, услышав незнакомое имя.

– Хостин Клеос? Светлая Иштар, да ты, Влад, совершенный провинциал! Королевский Кабинет был учрежден года два назад. Эдакий маленький Вертрауэн. Карманная тайная служба Нимеда-отца.

– По-моему, – проворчал я, – в Немедии чересчур увлеклись играми в секреты и тайны. Будто ведомства месьора Мораддина вам недостает.

Эдмар невесело рассмеялся.

– Его светлость герцог Мораддин перестарался, – ответил граф. – Вертрауэн стал излишне могущественным, начал брать на себя значительную часть чужих обязанностей, чем вызвал обиду и недоверие у канцлера, младших принцев, а после и у короля. Теперь любая, хоть сколько-нибудь заметная персона в нашем королевстве считает необходимым завести шайку конфидентов для личного пользования. Своя тайная служба есть у Тимона, у принцев Зингена и Халлена, у государственного казначейства, я уж не говорю о командующем войском и начальнике Пограничной управы. Целая эпидемия! Разумеется, большинству шпионов вышеперечисленных особ слишком далеко до цепных псов Мораддина, но…

– Но страну наводнили орды сикофантов? – закончил я, а Эдмар кивнул. – Так что же такое Королевский Кабинет?

– Надеюсь, ты не кофийский шпион? – фыркнул граф.

– Не кофийский, аквилонский, – хохотнул я. Это была чистая правда, но Эдмар не поверил, пустившись в объяснения:

– Представления не имею, где король Нимед раскопал месьора Хостина. Говорят, он человек низкого происхождения. Не то бывший мясник, не то булочник. Однако умен невероятно. Вроде бы Хостина порекомендовал королю наш придворный маг, Аррас ди Кийяр. Аррас, не спорю, скотина и гордец, но советы дает разумные. Так вот, Нимед однажды решил, что в государстве необходимо сохранить равновесие. И, подтверждая слово делом, уравновесил могучий, но слегка неповоротливый Вертрауэн созданием маленького, пронырливого Кабинета. У месьора Хостина на службе всего-то человек десять-двадцать, но никто не знает, сколько у них осведомителей и чем именно занимается Королевский Кабинет. Вроде бы полтора года назад именно Хостин со своими костоломами раскрыл заговор графа Бейлона… Граф, кстати, вместе с семейством бесследно исчез. Понимаешь, Влад, если Вертрауэн действует в значительной степени открыто – вот заговорщик, вот доказательства его вины, значит, уличенного злоумышленника надо предать суду и публичной казни – то теперь личные враги нашего славного монарха попросту исчезают. Был человек – и пропал. Как в омут канул. Даже кругов на воде нет.

«Потрясающе! – подумал я. – Нимеда охраняют и оберегают две или три тайных службы, гвардия, личные телохранители, а милейший Тараск приходит в кухню, запросто подсыпает в ужин королю желтого лотоса – и ничего? Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда! Кстати, почему я решил, что вчерашнее куриное филе предназначалось именно Нимеду? Наверняка старику подносят яства, приготовленные не на общей дворцовой кухне. Золотые блюда? Ну и что? Мы с Эдмаром тоже ели с золота на приеме… Мораль: ты, Маэль, граф Монброн, ничего не соображаешь. Меньше лотоса надо употреблять. И вообще, все дознание придется начинать сначала…»

Меня терзал один важный вопрос: почему барон Гленнор ничего не сообщил мне о Королевском Кабинете и прочих «тихих гвардиях», обильно расплодившихся в Немедии? Глава Латераны обязан знать о своих соперниках из соседней державы! Может быть, он просто не хотел меня пугать, посчитав, что я сам во всем разберусь по приезде в Бельверус? Или у Гленнора куда более глубокие и далеко идущие планы?

– И не тяжело вам жить, зная, что кругом шныряют соглядатаи? – спросил я у графа Крейна.

– Скорее, интересно, – задумчиво ответил Эдмар. – Впрочем, я неверно выразился. Не «интересно», а любопытно, чем кончится дело.

– Ясно, чем, – великолепно разыгрывая пренебрежение, сказал я, – король стар и нездоров, боюсь, вскоре грядет смена власти, трон достанется Нимеду-младшему…

– А вместе с троном и короной – и прочее наследство, – проворчал граф. – Ты приехал издалека и еще не мог почувствовать, что на древе, условно величаемом «королевством Немедия», созревает некий весьма загадочный плод. Слишком уж всерьез наши дворяне стали беспокоиться о собственной безопасности. Эти странные бунты простецов зимой, новоявленные пророки, от имени Митры возглашающие скорый конец света, тихое недовольство правящей династией… Нимед, конечно, был крут в делах управления, рука у него тяжелая, но старик всегда оставался хорошим королем. Только в последний год изрядно сдал – время берет свое. Что-то зреет, а что – никак понять не могу. И никто не понимает.

– Даже всемогущий Мораддин? – я широко раскрыл глаза, не выходя из роли потрясенного провинциала.

– Герцог сделал окончательную ставку на наследника, принца Нимеда. Говорят, они большие друзья и нет причин в это не верить. Но ведь принц смертен, как и все остальные, а у него трое братьев. Да еще бесчисленное количество родственников, не исключая внуков правящего монарха. Ах, Влад, политика – дело слишком тонкое, слишком темное и слишком грязное. Моя задача – быть верным трону и законам, так что я стараюсь не забивать голову всякими глупостями. Отдыхай, сейчас придет мой личный лекарь и еще раз тебя осмотрит, а вечером ты сможешь поехать домой. Если, конечно, не решишь воспользоваться моим гостеприимством…

* * *

…Мое пробуждение нынешним утром было ужасным. Голова разламывалась, перед глазами плясали искры, во рту пересохло. Складывалось впечатление, что накануне я поглотил огромную бочку самого крепкого вина – такого жуткого похмелья у меня не было с юности. Незнакомая молодая служанка, узрев, что я открыл глаза, ойкнула и выбежала из спальни. Приподнявшись на локтях, я осмотрелся и выяснил, что нахожусь в большой, роскошно обставленной комнате, ничуть не похожей на скромное обиталище менялы Реймена. Боги, да что же случилось вчера вечером? Никаких воспоминаний.

Вскоре явился хозяин, которого я тоже не сразу признал. Молодой граф Эдмар. Он-то, непрерывно посмеиваясь, и объяснил, что прошедшим вечером я упал в обморок прямиком возле стола с королевским угощением, затем начал заговариваться во сне. Граф, посчитав, что ныне он ответственен за судьбу приехавшего из захолустья гостя, отвез меня в свой дом. Смекнув, что потеря сознания и горячка у бастарда Зимбора вызваны отнюдь не вином, Эдмар позвал целителя, который и определил, что месьор Влад попросту отравился небольшой порцией желтого лотоса, вызывающего красочные видения. Никогда не предполагал, что малюсенькая щепотка этой гадости может погрузить человека в мир грез на целую ночь. Как потом выразился Эдмар Крейн, «с непривычки». Якобы человек, опытный в употреблении лотоса, от столь малого количества порошка лишь повеселел бы и не более. Поскольку я не был знаком с опасностями лотосового порошка, мой разум мгновенно замутился.

Оставалось лишь поблагодарить графа за участие. Это же позор на всю жизнь – переесть мерзкого зелья пред ликом высшего дворянства Немедии и принцев крови!

Когда Эдмар напомнил мне о приеме, память услужливо нарисовала в воображении принца Тараска, дворцовую кухню, ужин, приготовленный для короля… Понимаете, какие мысли завертелись в моей больной голове? Я раскрыл заговор! Вот в чем причина неожиданного постарения и слабоумия короля Нимеда! Его попросту травят лотосом! Если Нимеду подсыпают стигийский порошок в еду уже достаточно долго, то теперь старый монарх не может без него существовать! Нет болезни хуже, чем привычка к лотосу!

Что делать? Немедленно сообщить в Аквилонию? Но чем мне помогут барон Гленнор или Конан? Бежать к месьору Мораддину и доложить ему о проделках принца Тараска? А доказательства? И вообще, не может быть, чтобы герцог Эрде не знал о том, чем вызван недуг Нимеда! Лотофагов, людей, употребляющих лотос, очень просто определить по внешнему виду, вечно суженным зрачкам, зловонному дыханию и прочим признакам, известным каждому деревенскому лекарю. А вдруг заговор настолько всеобъемлющ, что и Мораддин в нем участвует? Тогда, выдав себя главе грозного Вертрауэна, я ставлю под угрозу свою жизнь – нечего совать нос в чужие тайны, особенно столь опасные.

И что же теперь делать?

* * *

Граф Эдмар был настолько любезен, что угостил меня обедом в парадной столовой своего дома-дворца, познакомил с молоденькой любовницей, до отказа накормил сплетнями (из которых я выудил довольно много полезных зернышек, позволяющих составить определенное мнение о событиях вокруг королевского дворца Бельверуса), а когда завечерело, лично проводил в конюшню – оказывается, прислуга месьора Эдмара забрала мою кобылу из замка короны и привела сюда.

– Обязательно заглядывай в гости! И впредь не попадай в глупые истории, – напутствовал меня граф. – Завтра у меня дежурство в замке, с утра до утра. А следующим днем я буду дома или поеду гулять в предместье Яблочных Рощ. Не составишь ли компанию?

– Посмотрим, – хмуро отозвался я, забираясь в седло. Не смотря на обильное количество снадобий, которыми напичкал меня лекарем его милости, голова по-прежнему трещала. – Но я очень благодарен за заботу. Обещаю, Эдмар, я этого не забуду.

– Терпеть не могу одалживаться и давать в долг, – поморщился граф. – Мы же дворяне, сударь! И обязаны помогать друг другу. Поезжай. Послезавтра жду с визитом. Все, я побежал наверх, Иоланта ждет. Заставлять даму ждать – дурной тон.

Я миновал небольшой парк, окружавший дом графа, привратники распахнули створки кованых чугунных ворот, и моя лошадка выбралась на улицы вечернего Бельверуса. Судя по всему, Эдмар принадлежит к одной из самых уважаемых фамилий страны, потому что его роскошное обиталище расположено всего в двух кварталах от королевского дворца.

Как нас учил барон Гленнор? Верно: проехав не более двухсот шагов, остановись возле витрины лавки или смешного нищего, посмотри товары или перекинься с прохожим парой слов, одновременно оглядываясь и пытаясь заметить севших на хвост тихарей противника. Однако, если признаваться искренне, сейчас у меня в Бельверусе нет никаких противников, ибо я еще не успел никому всерьез насолить.

В полном соответствии с уроками господина барона я расспросил стражу, как проехать на улицу Гвоздик, хотя отлично помнил дорогу. Поглядел на уличного выдыхателя огня и бросил ему серебряный талер (все кофийские деньги, выданные мне Конаном, я совершенно законным образом поменял у Реймена за золото и серебро Немедии), приостановил кобылу на углу, возле площади Знаменосцев, дабы послушать королевских герольдов (новый указ Нимеда о налогах на мясо). Ничего подозрительного вокруг. За мной никто не следует, стража города смотрит на кофийского дворянина с полнейшим безразличием, никаких соглядатаев или просто хоть сколько-нибудь примечательных личностей. Просто горожане, военные, скучающие дворяне, нищие – обычный пейзаж обычного города.

…Как же я удивился, когда прямиком на площади, всего в двадцати шагах от надрывающих голос герольдов, окруженных гвардейцами «Белого отряда», мою лошадь взял под узду худощавый человек в неприметном коричневом плаще и надвинутом на глаза капюшоне.

– Эй?! – возмутился я, опуская руку на эфес сабли. – Ты что творишь, простец? Убирайся!

– Месьор ди Монброн, – тихо ответили мне из-под капюшона, – будь добр, веди себя потише. Меня послал Реймен. Следуй за мной.

Я оторопел. Во-первых, неизвестный назвал меня подлинным именем. Во-вторых, этого человека, если верить, послал мой предусмотрительный хозяин, конфидент Латераны в Бельверусе. Значит, что-то стряслось. Любопытно, как аквилонская тайная служба сумела меня выследить?

С площади мы повернули в переулок, который я определил как «переулок Ключа», ибо на домах были прикреплены здоровенные медные ключи, затем под арку в малюсенький дворик – клумбы с цветами и скромный тан в виде (о ужас!) извергающего воду цветка лотоса. Меня едва не стошнило.

– Сюда, – коротко скомандовал незнакомец. – Лошадь оставь здесь, за ней присмотрят.

Вошли в дом по узкой и затхлой лестнице. Ступеньки скрипят. Пахнет дурными благовониями и древесной трухой. Потом вниз, вероятно, в подвал. Из подвала – через долгий коридор под землей. Несколько поворотов, которые я пытаюсь запомнить и заодно сообразить, в чем я вижу неправильность.

Болван! Дубина! Правильно барон Гленнор хотел тебя выгнать из Латераны и отправить на куриную ферму в Танасул! Как можно забывать о простейших вещах! Меняла Реймен не знает моего истинного имени! Гленнор не должен был сообщать своему шпиону никаких сведений о личном посланнике короля! А уж если Реймен действительно посылал за мной… Сейчас вечер седьмого дня Первой весенней луны. На седьмой день (как и на все остальные) предусмотрено особое тайное слово, сочетающееся с тайным знаком. Сегодня посланец конфидента Латераны обязан был сказать мне «Цитадель» и начертать в воздухе указательным пальцем левой руки нордхеймскую руну «Кана». Гленнор утверждает, что разгадать эту систему тайных знаков невозможно. Однако на такого лопуха, как я, никто и не собрался тратить свой ум. Сказали – «Идем», я и побежал. Дурак… Похоже, я попался. Знать бы, в чьи сети.

– Любезнейший, – окликнул я своего проводника, питая некоторые надежды на то, что вышла какая-нибудь ошибка, – какой сегодня день месяца?

– Седьмой, – неприязненно ответили мне. – Кана, цитадель. Доволен?

От неожиданности я даже икнул. Ничего себе! Значит, это свои? Аквилонцы?

Меня довольно грубо впихнули в низкую дверь бокового прохода подземелья. Митра Добрейший, что же это?

Тяжелый удар в челюсть, еще один – в пах, сверху по шее сцепленными в замок ладонями… Кто-то хватает меня за волосы и изрядно прикладывает лбом о каменную стену. Искры из глаз. Попутно, превозмогая боль, я ощущаю, как таинственные злодеи срывают с меня перевязь сабли, выхватывают из ножен мой кинжал и тщательно ощупывают одежду в поисках другого оружия. Я попытался отбрыкнуться, причем довольно вяло, за что был награжден несколькими чувствительными пинками по бокам и оглушающим ударом кулака в лицо. Кровь из носа потекла.