Текст книги "Свергнутые боги"

Глава 10. На волю

Дни проходили однообразно и незаметно. Иглы занудно пронзали вены, выплевывая в кровь различную отраву, называемую лекарством. Пациенты клиники слонялись по коридорам с видом полудохлых бактерий либо сидели на лавочках вдоль стен с бессмысленным взглядом.

Харитон Стольник был плотью от плоти этой пассивной массы изолированных от общества тел, за тем исключением, что в его взгляде появлялся интерес, и он иногда фиксировался на девушке с белокурыми волосами. Девушка тоже изредка одаривала его робким, но ласковым взглядом.

Регулярно пациентов, которых медперсонал ласково называл «дурики», выпускали погулять в парк. Эти часы, дарящие дуновение ветра и яркое солнце, наполняли жизнь смыслом. Желание продлить прогулки запечатлелось в сознании после желаний выпить воды и смотреть на Кассандру.

Два раза приезжал Прапор, привозил домашнюю еду – отличающуюся тем, что она излучала любовь, а не холодную сухость, как больничная пища. Василий Иванович ерзал напряженно на месте, не зная, о чем говорить со своим «найденышем», и поэтому рассказывал о попытках Максимыча бросить пить и о намерениях ремонтировать курятник.

Потом все возвращалось на свои места, и время вновь замедляло ход.

Иногда мимо проходил санитар Равиль, распугивая пациентов устрашающей резиновой дубинкой и злобно посматривая в сторону Харитона.

Харитона нисколько не беспокоило, кто на него и как смотрит. Мысли о санитаре, постоянно носившем черные сгустки энергии над головой и красные в области пояса, были ему неприятны, поэтому он не запускал их в свое сознание.

Но ближе к вечеру Равиль подошел к Кассандре и что-то тихо начал ей говорить. Девушку опять затрясло, она сжалась в клубок, сидя на лавке, и спрятала лицо в колени. Санитар грубо дернул ее за руку, а второй рукой схватил за подбородок, обращая взгляд на себя.

Харитон встал с места и направился к ним.

Сказав несколько слов, санитар отпустил девушку, зажмурившуюся и кивнувшую ему, после чего направился дальше по коридору. Он не увидел Стольника, направлявшегося в их сторону через весь зал.

Подойдя к сжавшейся в комок и рыдающей Кассандре, Харитон остановился, не зная, как обратить ее внимание на себя. Равиль тем временем удалился, настороженно оглядываясь.

– Что он от тебя хочет? – негромко спросил Стольник.

Девушка посмотрела на него заплаканными глазами.

– Зачем вам мои проблемы и мой позор?

– Я обещал тебя защищать от него.

– Это мой позор и моя судьба, не надо вам это, – всхлипывая, возразила девушка и добавила: – Вообще, вам не место здесь. Идите на волю и ищите себя. Если вы захотите, никто не сможет вас удержать.

– Я не знаю, чего хотеть, но я в любом случае тебя не оставлю, пока твоя жизнь в опасности.

– Ну, регулярное изнасилование еще никого не убивало, хотя о самоубийстве начинаешь задумываться, – с безразличным видом пояснила девушка.

– Что он сказал? – жестко спросил Стольник.

Девушка посмотрела ему в глаза.

– Что как отбой объявят, заберет меня и будет трахать.

– Ты этого не хочешь? – уточнил Стольник. Он не знал это слово, но ему не понравилась выплюнутая с ним энергетика горечи.

Кассандра посмотрела на него безумным взглядом и болезненно захохотала.

– Не хочешь, – сделал вывод он. – Как объявят отбой, иди в свою палату, главное – не соглашайся идти с ним. Тогда я смогу ему объяснить, что ты не хочешь.

Отойдя в сторону, он добавил, не оборачиваясь:

– Мне кажется, я уже видел твои глаза. Не знаю почему, но раньше они были голубыми, а не зелеными, как сейчас…

– Наверно, вы тоже ясновидящий…

– Что ты имеешь в виду? – непонимающе обернулся Стольник и пристально посмотрел в ее глубокие, как бездна Вселенной, глаза.

– Иногда мне снится, что меня зовут Лоя и у меня есть сын, с которым я по утрам сражаюсь в качестве тренировки на мечах. И муж у меня есть, исполин, наводящий ужас на врагов своим молотом, извергающим молнии, и вселяющий любовь в своих близких мудрым внимательным взглядом таких же, как у тебя, голубых глаз.

– Исполин ростом?

– Нет, поступками.

– Интересно, – заметил Стольник, после чего развернулся и направился к ближайшей лавочке.

В этот раз он выбрал лавочку поближе, чтоб не выпускать девушку из виду ни на секунду.

После ужина Харитон так и ходил незримой тенью за Кассандрой, стараясь не попадаться на глаза.

Солнце в очередной раз закончило свой прыжок через небо и скрылось, определив начало сумерек.

Отделение готовилось к отбою. Пациенты, подгоняемые медперсоналом, побрели в сторону своих палат.

Санитар Равиль появился, словно из ниоткуда, и направился к Кассандре. Похоже, ему нужно было забрать и увести ее до того, как закроют отделение.

Девушка, робко взглянув на Харитона, заспешила по направлению к женской половине корпуса.

Санитар преградил ей дорогу и схватил левой рукой. Его лапа казалась раза в два больше ее ручки. Девушка заметалась, пытаясь освободиться, но безрезультатно.

Стольник незримой тенью вынырнул из-за спины и схватил санитара за запястье.

– Отпусти ее, – негромким, но настойчивым тоном попросил он, глядя в удивленные глаза санитара.

Тот напрягся и попытался вырваться. Хотя санитар и весом, и ростом превосходил пациента, Стольник с видимой легкостью сжал его руку, и Равиль, скривившись от боли, отпустил девушку. Вырваться он не смог и, схватившись за дубинку, свободной рукой попытался нанести удар. Харитон оттолкнул его лицо рукой, и санитар замер, потом обмяк и начал падать на него. Стольнику пришлось отскочить в сторону, чтоб не оказаться придавленным этой горой мяса.

Кассандра закрыла рот обеими руками, чтоб не закричать. Несколько находящихся рядом больных остановились и тупо смотрели на санитара, ничком упавшего на пол. Он лежал в неудобной позе лицом вниз, и под ним растекалась темная лужица крови.

Стоявшие в отдалении пациенты стали подходить ближе, чтоб поглядеть, что произошло.

Кассандра смотрела испуганными глазами на Харитона, тот тоже был озадачен произошедшим и не очень понимал, как реагировать.

– Что с ним?

– Вы его убили, – объяснила девушка, – бегите теперь быстрей отсюда, или убьют вас.

– Я не уйду, – отказался он, – здесь же ты.

– Мне ничего больше не грозит. Уходите, умоляю вас.

– Я уйду, но вернусь за тобой, – пообещал он.

– Не надо, – покачала головой Кассандра. – Вы должны сами пройти путь судьбы, только тогда вы исполните свою миссию.

Раздался оглушительный звонок общей тревоги.

– Прощайте, – махнула рукой девушка.

– До свидания, – ответил он, пытаясь сохранить надежду увидеться с ней вновь.

Девушка пятилась от него, не отводя глаз.

Больные расходились по своим палатам, срабатывал инстинкт премудрого пескаря, заставляющий наблюдать разрешение сложившейся ситуации, подглядывая со стороны.

От входа на Харитона двигались пятеро санитаров с ожесточенными лицами, помахивающие резиновыми дубинками.

Почему-то у Харитона появилось ощущение, что его собираются бить. Он не хотел насилия над собой, но и опасался бить их. Как оказалось, человек – это такое хрупкое существо, что стоит к нему прикоснуться, и он может умереть. А Стольнику неприятна смерть.

Харитон замер и стал думать, как поступить. Приоткрытая дверь, через которую зашли санитары, выполняющие функции охранников в больнице, манила своей таинственной привлекательностью.

Санитары взяли его в круг, и Харитон закрыл глаза, чтоб видеть всех одновременно.

Первым нападать начал тот санитар, который стоял за спиной, его удар направлялся в шею. Двигался нападающий невероятно медленно, Стольник даже не стал уходить от удара, а дернул за руку, и санитар сам стал в его руках дубинкой, которой он размахивал вокруг своей оси.

Раскрутив противника, Харитон метнул его в сторону двух санитаров, находившихся между ним и дверью, которая вела на лестницу. Санитары, словно кегли, разлетелись в разные стороны.

Стольник повернулся к двум оставшимся, замершим от испуга санитарам и открыл глаза.

Санитары в нерешительности сделали несколько шагов назад, но они уже не мешали его движению. Когда он повернулся спиной, один из санитаров бросился к нему, но Стольник развернулся, и тот сразу замер на месте. Посмотрев на санитара с укором, пациент погрозил ему пальцем и пошел дальше.

Сбитые с ног медработники валялись на полу и стонали, у одного из них была нелепо вывернута нога, второй держался за ребра. Видно, что жизнедеятельности их организмов ничего не угрожает. Тот, который служил метательным снарядом, держался за посиневшую руку, в его глазах была заметна паника, но агрессии не прослеживалось. Оказывается, когда человек беспомощен и близок к смерти, он не стремится причинить вред.

Действительно, сильных обижать никто не хочет. Он понял, что нужно быть сильным.

За дверью никого не оказалось, только еще оглушительней верещал звонок тревоги. Спустившись по лестнице, Стольник оказался в приемном покое перед стойкой, за которой стояла молоденькая медсестра.

– Больной, немедленно вернитесь в палату, объявлен отбой, и вам нельзя здесь находиться, – строгим голосом учительницы приказала она, судорожно нажимая какую-то кнопку.

– Я не хочу в палату, – несогласно мотнул головой Харитон. – Мне уйти надо, расскажите, пожалуйста, как это лучше сделать?

– Как это – уйти? – возмутилась девушка. – Вам нельзя уходить, пока главврач не разрешит.

– Дело в том, что я случайно убил его брата. Думаю, он будет недоволен мной, – робким голосом возразил Стольник.

– В смысле – убили? – опешила медсестра после такого заявления.

– Ну, понимаете, это произошло случайно, он просто кинулся на меня, – извиняющимся тоном объяснил пациент.

Взгляд девушки заметался по сторонам. Из бокового коридора послышался топот ног, обутых в тяжелую обувь.

У Стольника появилось подозрение, что это бегут те, кто тоже захочет помешать ему выйти на улицу.

– Скажите, пожалуйста, как выйти, а то мне придется и их, – посмотрев на девушку, кивнул в сторону нарастающего топота Стольник.

Девушка кивнула в сторону коридора, из которого слышался топот.

– Значит, придется, – вздохнув, сделал вывод Харитон и сразу встал сбоку от прохода.

Из коридора резко выскочили в приемный покой трое одетых в камуфляж охранников с электрошокерами в руках. Стольник оказался у них за спиной и потянул за воротник ближайшего. Охранник, толстый мужчина среднего роста, отлетел к стене и, ударившись затылком, сполз по ней на пол. Двое оставшихся направили электрошокеры на Харитона и бросились к нему явно с недобрыми намерениями.

Стольник не знал, что это за предметы странной формы, но не хотел, чтоб они в него ими тыкали.

Оказавшись между нападающими, он ткнул шокером одного в горло второго охранника, а шокер второго в лоб первого. Охранники повалились в разные стороны, как срубленные тополя.

Увидев, что проход на свободу чист, Стольник решил продолжить свой путь.

– Я тогда пошел, – любезным тоном сообщил о своих намерениях Харитон оцепеневшей от страха медсестре. Хотелось извиниться за то, что он ее напугал. – Всего вам наилучшего. Удачи во всех начинаниях.

Девушка, смотрящая на него остекленевшими глазами, по инерции кивнула.

– До свидания, – решив, что уходить, не попрощавшись, не очень любезно, произнес Харитон и скрылся в дверном проеме, не дожидаясь ответа, – а лучше прощайте.

Пройдя по длинному коридору, Харитон натолкнулся на дверь из металлических прутов. Толстые прутья оказались удивительно эластичными и порвались без особого труда, освободив дальнейший путь.

Затем он очутился в здании контрольно-пропускного пункта. Дежурный, сидевший в застекленной каморке за контрольными мониторами, вскочил со стула при его появлении и направил в сторону Стольника изогнутый металлический предмет.

– А ну стой на месте, а то стреляю! – скомандовал дежурный, манипулируя предметом, от которого исходила скрытая угроза.

Стольник замер, поняв, что этот предмет несет смерть, а затем метнулся к железной двери, ведущей на улицу. Распахнув дверь, он жадно вдохнул уже почти забытый воздух свободы. Где-то выли приближающиеся сирены.

Охранник выскочил за ним и прицелился.

Харитон побежал. Глаза пришлось закрыть, потому что встречный ветер причинял боль. Зато он смог увидеть вспышки выстрелов за спиной. Звук Стольник не услышал, похоже, тот просто не успевал за ним. За считаные секунды больница осталась где-то далеко позади, а еще через время и вовсе скрылась из виду.

Глава 11. Бандиты

Ногам стало горячо и больно. Остановившись, Стольник увидел, что его больничные тапки лишились подошвы и дымятся.

Скинув с себя остатки обуви, сбежавший пациент продолжил путешествие по обочине дороги босиком.

Все же некомфортно идти по нагретым за день камням, стремящимся ужалить того, кто осмелился нарушить их право на спокойствие своими босыми ступнями. Пришло осознание, что одет неудобно и его больничный халат не соответствует требованиям новой действительности.

– Надо одеться удобнее и так, чтоб не поняли, что я из дурдома, – решил Харитон и продолжил прогулку вдоль дороги.

В сумерках проезжающие машины освещали фарами странный силуэт, пассажиры выглядывали и иногда показывали на него пальцем. Поэтому, когда появилась ближайшая заправка, Стольник понял, что вопрос с одеждой нужно решать срочно и именно здесь.

Когда он подошел ближе, то увидел, что заправляется только одна машина, похожая на легковую, но с большими колесами и большим просветом под днищем. Она напоминала уазик, на котором его привезли в больницу, но выглядела намного изящней.

В нескольких метрах от машины стояли трое мужчин. Один из них, невысокого роста, но очень широкий в плечах, с лицом, покрытым оспинами, достал сигарету и щелкнул зажигалкой.

– У нас не курят, – послышалось из динамиков заправки. – Потушите, пожалуйста, сигарету.

– Правильно, не кури, а я о своем здоровье сам позабочусь! – крикнул в ответ рябой.

– Ты, Рябой, реально, не беспредельничай, – поддержал замечание щуплый мужичок с огромным носом, – курить вредно. Особенно на заправке.

– Че это я беспределю? – взвился широкоплечий. – Вредно – не кури. Я за свое здоровье сам отвечу.

– Да ты не здоровье свое подставляешь, а наши жизни, – пояснил носатый.

– А в смысле, что взорваться можем? Ты что, Сусел, смерти боишься? – усмехнулся Рябой.

– Умереть в бою почетно, а сдохнуть от взорвавшейся заправки из-за тупости подельника – это стремно, – отрезал Сусел и напрягся, по-видимому ожидая ответной реакции. – Я из родного Актюбинска в бега в Башкирию подался не для того, чтоб тут подохнуть.

– Пацаны, спокойнее. Понимаю, все на взводе, но еще не хватало между собой кусалово устраивать, – встал между ними третий участник действа, брюнет с выразительными раскосыми зелеными глазами, выдающими в нем азиата.

– Ладно, не обессудьте, пацаны, не хотел вас опасности подвергнуть, верное замечание Сусел сделал, – процедил сквозь зубы Рябой, кинув сигарету на асфальт и затушив ее ногой.

– И ты не обессудь, Рябой, что я свою точку зрения в резкой форме сформулировал, – ответил Сусел, несколько расслабляясь.

Стольник слушал их диалог, стоя по другую сторону машины. Тут на нем остановился взгляд Рябого.

– О, а это что за крендель? – поразился тот.

Троица уставилась на Харитона, осматривая его босые грязные ноги и больничную пижаму.

Стольник заметил обращенное на него внимание и приблизился к ним.

– Добрый день, – поприветствовал он троицу, помахав правой рукой, посчитав, что ему необходимо поздороваться и представиться тем, кто вступил с ним в беседу. – Меня зовут Харитон Стольник, я сбежал из дурдома, поэтому не мог бы кто-нибудь одолжить мне свою одежду на время или поменяться на мою?

Рябой в ответ на это предложение заржал. Похоже, он не отличался особым интеллектом.

– Ты что, дурак? Пошел вон отсюда, пока живой, – выхаркнул фразу, вызывающе подбоченясь, Рябой.

– Мы что, в телевизионном розыгрыше участвуем? – поинтересовался Сусел и заинтересованно закрутил носом по сторонам.

Рябой тоже настороженно закрутил головой по сторонам. Только зеленые глаза пристально изучали необычного собеседника.

Стольник вежливо ждал.

– Пацаны, это реальный дурачок, по взгляду ведь видно, – сделал заключение зеленоглазый и обратился к Стольнику: – У тебя какой диагноз?

– Ретроградная амнезия, – ответил Харитон.

– Скажи, Николс, это что? Типа он не помнит ни хрена? – уточнил Сусел, вопросительно глядя на зеленоглазого.

– Ага, – подтвердил тот. – А как память потерял?

– Не знаю, очнулся в лесу, а до этого ничего не помню, – объяснил Стольник.

– Давно очнулся? – резко спросил Сусел, и взгляд его стал холодным и колючим.

– На Майские праздники, – задумавшись, ответил Стольник, он помнил, как этот срок недавно называл врач.

Николс и Сусел заинтересованно переглянулись. Судя по цветовым пятнам, пульсирующим вокруг головы, они думали об одном и том же.

– Больше трех с половиной месяцев назад, – первым посчитал Сусел.

– Одежду мы тебе, конечно, свою не дадим, уважаемый Стольник, по той простой причине, что она нужна нам самим. Голыми или в больничных халатах ходить нам тоже не резон, – на удивление вежливо и с расстановкой пояснил Николс. – Хотя, конечно, мы не можем оставить реального пацана без помощи. Поэтому, если хочешь, мы можем тебя взять с собой и при случае обеспечить вещами.

– Ты че, Николс, гонишь, нам только психа не хватало, – возмутился Рябой.

– Помолчи, – сквозь зубы процедил Сусел.

– И ты туда же, – зло огрызнулся Рябой.

Николс с неприязнью глянул на Рябого и, с улыбкой переведя взгляд на Стольника, объяснил:

– Мы удалимся на минуту, нам с корешами нужно перетереть вопрос.

Стольник пожал плечами. Смысл сказанного он понял частично, поскольку некоторых произнесенных слов не знал. Разговора, который происходил между подельниками, он не слушал, ему интереснее было смотреть на воробьев, клюющих хлебную корку на асфальте.

– Ты что, Рябой, температуришь? – злобно прошипел Николс. – Мы с Суселом с ходу в тему въехали. Нам этот чудик послан небом, чтоб все проблемы решить. Он не помнит ничего. Мы его обработаем, и он на себя возьмет все наши грешки.

– А как вы его заставите на себя все взять и паровозом пойти? – с непониманием спросил Рябой.

– Не вы, а мы, – поправил его Николс, – мы с собой его возьмем, а при случае спишем. Менты потом за вознаграждение и для улучшения раскрываемости на него все наши грехи повесят. Число участников ограбления определить сложно, мы трое вместе нигде не светились.

– Ну, вы головы, – восхитился Рябой. – Тогда надо уезжать, не привлекая внимания.

– Соображаешь. Вот и валим, – одобрительно хлопнул его по спине Николс.

После этого они с Суселом оставили его стоять и обдумывать ситуацию, а сами вернулись к Харитону.

– Ну что могу сказать, Стольник, – протягивая руку, обратился к нему Николс. – Добро пожаловать в нашу команду.

Харитон пожал его ладонь, шершавую и жилистую.

– Реальная такая кликуха Стольник, солидная, – одобрил Сусел, в свою очередь, пожимая ему ладонь. – Кто придумал?

Его рука была цепкая, щуплая и влажная.

– Прапор придумал, – искренне ответил Стольник, довольный тем, что у него появились друзья. – Сто рублей увидел у меня в кармане и назвал.

– Реальный мужик прапор, железная солдатская логика у него, – усмехнулся Николс, после чего начал расспрашивать о предшествующих знакомству событиях.

Тем временем Рябой повесил заправочный пистолет на колонку и пошел к кассе рассчитаться за бензин.

– На выезде с заправки меня ждите, – распорядился Сусел и направился за административное здание.

Когда машина выехала на трассу и они ждали Сусела, свет в административном здании мигнул. Через несколько минут на заднее сиденье джипа рядом со Стольником залез Сусел, запыхавшийся и сматывающий в руке короткий кусок белого провода.

– Поехали, – торопливо распорядился он, с опаской оглядываясь на здание заправки.

– Что сделал? – настороженно поинтересовался Рябой.

– Пробил их видеонаблюдение током в 220 вольт, – заулыбался Сусел.

– Кайфую от твоих выходок! – довольно заржал Рябой.

– Реально варварские методы самые безотказные, – сделал вывод Николс.

Сусел с довольным видом Мальчиша-Плохиша оглядывался на удаляющуюся заправку.

Машиной управлял Рябой, на переднем пассажирском месте сидел Николс.

Стольник, оказавшись в машине, почувствовал комфорт от нахождения в состоянии покоя. Тишина и спокойствие опять приятной музыкой зазвенели в ушах. Мелькающие за окном деревья гипнотизировали. Попутчики о чем-то спорили между собой, но он не вникал в смысл, пока его не толкнули.

– Стольник, ты что, оглох? – спросил Николс. – Я тебе пацанов представляю, познакомься, а то мы даже имен своих не назвали. Меня Нурлан зовут, друзья Нурик называют, братва Николс кличет. Лучше кликуху при обращении употребляй, чтобы родное имя не палить.

– Я Руслан, пацаны Русел или Сусел кличут, – глядя в зеркало заднего вида, представился водитель, протягивая руку через плечо.

– Вовчик, – односложно представился Рябой, по-видимому не желая афишировать свое прозвище.

Рад знакомству, милостивые господа, – с искренней улыбкой ответил Стольник. – Я уже имел честь представиться, меня зовут Харитон Стольник.

Все разом повернулись к нему.

– Чё сейчас сказал? – удивленно переспросил Сусел.

– Рад знакомству, милостивые господа, – повторил Стольник, думая над тем, где он допустил ошибку в построении предложения. – Я уже имел честь представиться, меня зовут Харитон Стольник.

– Ты из какого века, братиш? – поинтересовался Рябой, глядя в зеркало заднего вида. – Из девятнадцатого?

– По какой причине, осмелюсь спросить, вы сделали такой вывод? – поинтересовался Харитон.

– Да ты, блин, как дворянин из телика говоришь! – пояснил Рябой.

– Реально поясняет. Учитесь, братва, сейчас самая фишка на русском литературном языке по понятиям высказываться! – одобрил Николс.

– Ты что, Нурик, хочешь сказать, что и нам так надо выражаться? – недоверчиво уточнил Рябой.

– Ну да. Если ты такими словами свою фразу изложишь, кто сможет тебя в грубости или беспределе упрекнуть? – ответил вопросом на вопрос Николс.

– Да нас просто не поймут ни хрена, – поддакнул Сусел. – А ты где так выражаться научился?

– В больнице по телевизору так говорили, – объяснил Харитон.

– Во! Говорю же, как в телике, – заржал Рябой.

– Какой канал, осмелюсь поинтересоваться? – тоже перешел на русский литературный Николс. – Не канал «Культура», случаем?

– Да, «Культура», – подтвердил Стольник, – иногда «Наука».

– Слышь, пацаны, надо в каждую камеру по телику поставить и этот канал на тюрьмах показывать, чтоб братва смотрела, мы бы ваще от фени избавились, – пошутил Рябой.

– Он просто заново учился говорить, вот и понахватался, а так горбатого только могила исправляет, – с неприязнью скривился Сусел. – Я вот, например, не хочу, как он, говорить, и баста!

– Не скажи, – недобро сверкнул глазами Николс. – Кто на серьезном северном кичмане парился либо строгача на зоне тянул, не употребляет матерную речь и говорит «будьте любезны». Этим в терках избавляют недоброжелателей от возможности предъявить неуважение. Так что учитесь, в нашей профессии может пригодиться.

– Типун тебе на язык, Николс, – суеверно огрызнулся Рябой и три раза поплевал через левое плечо.

Вдоль дороги начали появляться домики и указатель с названием поселка городского типа.

– Нам, пацаны, надо одежду Стольнику по-быстрому найти и желательно машину поменять, джип мы угнали, и, возможно, уже объявили план «Перехват», – наметил задачи Сусел.

– А что значит «угнали»? – уточнил незнакомое слово Харитон.

– Ничего мы ее не угнали, – испытующе посмотрев на него, ответил Николс, – покататься просто взяли.

Ответ Стольника удовлетворил. Он понял, что ребятам это нужно и они взяли нужную вещь лишь на время.

– Что, дождемся вечера и лоха левого разденем? – поинтересовался Рябой.

– Вовчик! Красава! Когда ты уже наконец перерастешь уровень гоп-стопа? – с нескрываемым раздражением в голосе задался вопросом Николс.

– Реально, Рябой ты пургу метешь, – включился в дискуссию Сусел. – Мы кассу взяли, а ты хочешь прохожих раздевать.

– А что делать тогда? – тупо глядя на них, поинтересовался Рябой. Похоже, его мозг столкнулся с непреодолимой задачей.

– Есть такое слово модное «шопинг», – заулыбался Николс. – Чтоб ты понял, могу перевести так: «Поведем братуху прикидываться до барыги».

– Да я понял, что ты меня травишь? – возмутился Рябой. – Просто общаковые средства экономлю, да и темень на дворе – магазины уже не работают.

– Мы поняли твои чистые намерения, но все же пойдем отовариваться в магазин, – подвел итог Николс. – Всю ночь будем ехать, а с утра, как город покрупней появится, зарулим куда-нибудь в бутик. Сейчас, Сусел, остановись, я свой спортивный костюм братухе дам, чтоб хоть выходить мог из джипа.

Когда Харитон переоделся, троица осмотрела его и переглянулась.

– Обуви у нас нет? – поинтересовался Сусел, глядя на босые ноги Стольника.

– У меня есть сланцы, – вспомнил Рябой.

– Так давай, по-любому лучше, чем босиком.

Когда Харитон надел сланцы, его новые друзья одобрительно заулыбались.

– Теперь ты как спортсмен на отдыхе. Подозрений не вызываешь. Ну, по крайней мере, не больше нас, – сделал вывод Николс и поторопил всех сесть в машину. – А теперь погнали, нам еще на север ехать и ехать.

Дверцы захлопнулись одна за другой, напоминая автоматную очередь, и джип продолжил свой бег в темноту.

«Как эти лохи легко повелись, – громко думал Николс, – при случае замочу всех троих и возьму кассу. Ищут троих и спишут троих, а одному с деньгами потеряться не сложно».

Что-то похожее думал и Сусел.

«Странно, зачем ему нас мочить? Это же мокро! Одежду намочишь и не помоешься толком», – размышлял Стольник, ответ не нашелся, а потом мысли рассеялись в размеренном гуле дороги.