Текст книги "Все грани мира"
Автор книги: Олег Авраменко
Жанр: Фэнтези
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Вот так и правил Мэтр в Ланс-Оэли – настоящая патриархальная идиллия. Суальда выразила надежду, что и мы не будем уклонятся от исполнения своих обязанностей сюзеренов. До первого вторника сентября оставалось одиннадцать дней, а за полгода, минувших со времени исчезновения Мэтра, дел накопилось предостаточно. Правда, большинство из них, согласно распоряжению верховного короля, были решены на местах и теперь требовали лишь формального утверждения с нашей стороны.
Мы заверили Суальду, что будем усердно исполнять обязанности, возложенные на нас нашим высоким положением, а я добавил, что собираюсь усилить роль графской власти в жизни страны. Шако с одобрением отозвался о моём намерении, посоветовал первым делом ввести денежный налог – и опять получил от бабушки подзатыльник. Суальда сказала, что о деньгах мы можем не беспокоиться: кроме всего прочего, Мэтр оставил нам в наследство свыше восьмидесяти тысяч золотых имперских марок.
На мой вопрос о численности наших подданных Суальда только пожала плечами, а Шако сказал, что не слишком много, вряд ли больше сорока тысяч – и все они крестьяне. Зато размеры графства нас поразили. (Тут я впервые повысил голос и властным тоном велел Суальде не трогать внука.) Шако сказал:
– Когда я был маленьким, мой дядя Эрвин Ориарс, старший брат моего отца – а Суальда моя бабка по матери, – рассказывал мне, что в молодости он много путешествовал...
– Потому что был перекати-поле, – неодобрительно вставила Суальда. – Сущий бродяга. И нескольких месяцев не мог прожить на одном месте. Вот и шлялся без толку.
– Вовсе не без толку, – энергично возразил Шако. – Дядя Эрвин хотел найти трактовые пути или, по крайней мере, какие-то другие страны, чтобы наладить торговлю с тамошними жителями... Ведь согласитесь, господа: что это за торговля между несколькими десятками сёл?
– Совершенно верно, – подтвердила Инна. – Однако продолжай.
– Так вот, госпожа, ничего из этого не вышло. Мой дядя с несколькими спутниками отправился на восток, проехал больше тысячи миль – и добрался до бескрайнего озера, вода в котором была солёной и горькой, а противоположного берега видно не было.
– Море, – понял я.
– Вот именно, господин граф, море. И дядя Эрвин так говорил, а потом я встречал это название в книгах.
– Ну, и что было дальше?
– Дядя и его друзья не нашли там ни одного человека, даже следа человеческого. Несколько сотен миль они ехали вдоль берега на юг – пока море не повернуло их на запад. Миль через четыреста берег снова выгнулся на юг – но дальше они не пошли.
– Почему?
– Потому что в тех краях стояла невыносимая жара, почва была каменистой и совсем бесплодной, только изредка встречались невысокие кусты, колючие и сухие, как солома. Людей там нечего было искать. Да и кони устали, было мало пищи, пресной воды. Поэтому они двинулись обратно на север и ещё до наступления зимы вернулись домой. – Шако улыбнулся. – Они чуть было не прошли мимо родных мест, что-то там напутали со звёздами.
– Это всё?
– Нет, господин. Весной следующего года дядя с теми же спутниками отправился на запад – и снова их остановило море, теперь уже западное.
– На каком расстоянии отсюда?
– Дядя сказал, что свыше двух тысяч миль. А может, и меньше – он не уверен, потому что приходилось пробираться через горы. Вдоль берега они прошли далеко на север, потом повернули на восток, а потом зима погнала их на юг.
– И никаких других стран, никаких человеческих поселений они не нашли?
– Нет, господин.
– Следовательно, границы графства не определены?
– Вот именно. Дядя Эрвин ещё несколько раз отправлялся в путешествия – и всё напрасно. В конце концов, он пришел к выводу, что Ланс-Оэли вообще не имеет границ.
– Как это? – удивился я.
– Ну... Словом, по его мнению, графство занимает всю Грань.
„Инна, ты слышала – всю Грань! Их мир зовётся Грани, а Ланс-Оэли – одна Грань, причём вся Грань целиком. Интересно, что это значит?”
„А знаешь, я, кажется, начинаю понимать.”
„Ну!”
„Погоди минутку...”
– Шако, а что значит «вся Грань»?
– Это... – парень замялся. – Дядя Эрвин объяснял так: если, скажем, идти прямо на восход солнца, а когда встречается река, озеро или море – переплывать их в лодке, опять же, следуя прямо на восток, то в конце концов вернёшься туда, откуда вышел, только не с востока, а с запада.
„Вот так! Я угадала.”
„Ланс-Оэли – целая планета?!”
„Конечно. Каждая Грань – планета, аналог Земли в другом измерении. У меня уже давно появилось подозрение, что Грани не могу быть одним миром, одной планетой. Уж много всего на них творится.”
„Да, действительно...” – согласился я и спросил у Шако:
– А каким образом люди переходят с одной Грани на другую?
– Простые люди – трактовыми путями, – ответил Шако. – Их прокладывают инквизиторы или равные им по могуществу чародеи. Слабенькие колдуны, вроде наших деревенских ведунов, на это не способны. Как раз трактовые пути и искал дядя Эрвин в молодости. Но так и не нашёл их. Теперь он считает, что на Ланс-Оэли вообще нет трактов. А если они есть, то находятся далеко за морями.
– Гм, это плохо... А почему твой дядя не попросил Мэтра проложить трактовый путь?
– Он просил.
– И что же ответил Мэтр? Отказался?
Шако кивнул:
– Даже слышать об этом не захотел. Дядя Эрвин говорит, что это был самый страшный момент в его жизни. Верховный король посмотрел на него, будто пронзил взглядом насквозь, и страшным голосом спросил: «Тебе что, здесь не нравится?» Дядя не из робкого десятка, но он ни от кого не скрывает, что тогда его охватил такой ужас, что он улепётывал отсюда со всех ног и бежал до тех пор, пока не упал от усталости.
– Вот как! – только и сказал я.
– А сам Мэтр? – спросила Инна. – Он что, не пользовался трактовыми путями?
– Ясное дело, нет, – ответил Шако. – Ведь Мэтр был Великим. Расстояния для него ничего не значили. Когда было надо, он мгновенно появлялся в Кэр-Магни – а потом так же в один миг исчезал.
– Инквизиторы тоже так могут?
– Нет, госпожа, они так не могут. Но и им не нужны тракты. В книжках я читал, что для могущественных колдунов границы между Гранями в некоторых местах прозрачны.
– Как это?
– Деталей я не знаю. В тех книжках ничего конкретно об этом не говорится.
– А сам ты когда-нибудь видел инквизиторов?
– Видел, госпожа. Последние два года Мэтр почти постоянно жил в Кэр-Магни и время от времени устраивал здесь совещания с командорами Инквизиции.
– И как же они приходили сюда?
– Сами они не приходили, их перемещал Мэтр. Даже для самых опытных инквизиторов путь из Вечного Города в Ланс-Оэли занимает больше месяца.
– Следовательно, после смер... гм, после исчезновения Мэтра у вас не было гостей с других Граней?
– Нет, всё же был один. В начале апреля здесь появился командор... простите, имя я точно не помню. Кажется, оно начинается на «Тор» – ну, как языческий бог грома, а заканчивается на «челли». Так вот, этот командор Торчелли сообщил нам о смерти верховного короля и о назначении великого инквизитора регентом Империи. Когда он ознакомился с завещанием Мэтра, то лишь недоуменно пожал плечами и еле слышно пробормотал: «Под конец старик вообще рехнулся».
Суальда замахнулась было, чтобы дать внуку очередной подзатыльник, но я взглядом остановил её. Она подчинилась.
– Значит, Мэтр всё-таки умер? – спросила Инна.
– Этого я не говорила, – упрямо повторила Суальда.
А Шако развёл руками.
– Одно точно: на этом свете его уже нет. Мэтр не был обычным человеком, да и колдуном он не был. Он был Великим, последним из Великих. Может, не только его душа, а и он весь вознёсся на небеса.
– Да, кстати, – отозвался я. – Кто такие Великие?
– Великие, это Великие, – растерянно ответил Шако. – В незапамятные времена они были посланы Всевышним на землю, чтобы присматривать за людьми, наставлять их на путь истинный... Так во всяком случае, утверждает наш священник и так сказано в большинстве книг. Но дядя Эрвин сомневается в этом. Он считает, что это слишком красиво, чтобы быть правдой. Дядя вообще во всём сомневается и советует мне не принимать на веру написанное в книгах. Он говорит, что там много выдумки.
– Это смотря в каких книгах, – заметил я. – Если книги научные, то им, с некоторыми оговорками, можно верить.
– Все научные книги написаны по-латыни, господин граф. А я не знаю латыни.
– Поэтому тебе лучше заткнуться, – сердито сказала Суальда. – И не болтать о вещах, в которых ничего не смыслишь.
4
Пообедав, мы с Инной помыли руки и вытерли их салфеткой.
– Суальда, – спросил я, – здесь, случайно, не найдётся для нас какой-нибудь одежды?
– Сколько угодно, господин, и какой угодно. Для госпожи – в её гардеробной, это соседняя комната; а для вас – на вашей половине.
– На моей половине?
– Конечно, господин. Его величество не знал, кто будет его наследником... а может, и знал, что вас будет двое, поэтому разделил верхний этаж на три части – покои для хозяина, хозяйки и для гостей. Если вы не возражаете, сейчас Шако проведёт вас на вашу половину. А я тем временем помогу госпоже одеться.
– Хорошо, – кивнул я и мысленно сказал Инне: – „Пойду взгляну на свои апартаменты. Заодно посмотрю, не висят ли в моей спальне такие же рога.”
„Если нет, могу подарить свои.”
Начисто проигнорировав шутливый выпад жены, я обратился к Шако:
– Пойдём, парень.
Мы вышли из спальни Инны, миновали переднюю с двумя небольшими прямоугольными дверьми справа и слева и оказались просторной, роскошно обставленной гостиной.
– Какая красота! – невольно вырвалось у меня.
– Вам нравится? – спросил Шако.
– Да, – ответил я. – Мне здесь всё нравится. Правда, твоя бабка... ну, немного странная.
– Совершенно верно, господин граф. Она знает гораздо больше, чем говорит.
– Это я понял. Сразу видно, что она не из болтливых.
Шако захихикал:
– Какое там «не из болтливых»! Да она кого хотите заговорит... то есть, могла раньше заговорить, но теперь... – Он понизил голос до шёпота и с таинственным видом сообщил: – Дело в том, что в прошлом году Мэтр укоротил ей язык.
– Что?!
– Ну, конечно, не в прямом смысле, а... как бы это сказать?.. Словом, он что-то наколдовал, и после этого бабушка Суальда стала держать язык за зубами.
– Но зачем?!
– Она слишком много знает.
– А разве это преступление – много знать?
Парень почесал затылок.
– Вообще-то нет, господин граф. Я так не думаю. Однако на месте Мэтра я, наверное, поступил бы точно так же.
– Почему?
– Потому что Суальда глупа, – откровенно заявил Шако. – Она давно служит у Мэтра, много знает, но мало из этого понимает. Бывало, такую ахинею несла, что... Поверьте, господин: её нынешняя молчаливость раздражает гораздом меньше, чем былая болтливость.
Я тихонько хмыкнул.
Мы миновали анфиладу из нескольких комнат и остановились перед большой дубовой дверью.
– Это вход в библиотеку Мэтра, – благоговейно произнёс Шако. – Она соединяет ваши апартаменты с покоями хозяйки... Там столько разных книг! – Глаза его на мгновение вспыхнули, затем погасли. – Но в большинстве они написаны по-латыни, – с сожалением добавил он.
– Нет, постой! – сказал я, моментально сообразив, что как только попаду в библиотеку, то вряд ли выберусь оттуда до самого вечера. – А другой путь есть?
– Через коридор. Но через библиотеку ближе.
– Всё равно. Пошли через коридор.
Мы пошли.
„Инна!” – мысленно позвал я. – „Ты слышишь меня?”
„Слышу. Где ты?”
„Путешествую по нашим хоромам. А ты?”
„В гардеробной. Суальда показывает мне платья – это сказка!”
„Такие красивые?”
„Не то слово. Глаза разбегаются! Никак не могу выбрать что-то одно.”
„Сочувствую.”
„Не издевайся, это и впрямь нелегко. Кстати, Суальда настаивает, чтобы под платье я надела ещё несколько юбок. Они, конечно, замечательные, но я не понимаю...”
„Так положено. Делай, что говорит Суальда, и получится очень красиво. Обрати внимание на покрой платьев: ниже талии они просторные, ниспадают складками, у большинства подол неровный и поднимается по бокам почти до колен, а то и выше. Поэтому можешь не беспокоится – юбки будут заметны.”
Я отчётливо почувствовал её удивление.
„Откуда ты знаешь?! Неужели я передаю «картинки»?”
„Нет, не передаёшь. Да и не до «картинок» мне сейчас: я иду и не хочу споткнутся. Просто я догадался...”
„Минутку, милый!”
Минутку я шёл молча.
„Владик!”
„Да?”
„Твоя правда. Я расстелила на полу нижнюю часть одного из платьев – получился овальный кусок ткани.”
„И вырез для талии сделан не по центру, а немного ближе к переднему краю. Сзади подол платья будет волочиться по полу.”
„Но как ты догадался?”
„Элементарно, Ватсон. Чистейшая дедукция. Твоя одежда должна органически вписываться в окружающую обстановку. Коротенькая юбочка и чёрные колготки, так же, к слову, как и кринолины времён Елизаветы Первой, здесь будут смотреться неуместно.”
„Понятно. Значит, ты у меня знаток здешней моды?”
„Ну, не совсем. Некоторых мелочей я не знаю.”
„Например?”
„Например, какие у тебя трусики, и есть ли они вообще. Если хочешь знать моё мнение, то с такой одеждой в них нет необходимости. Ну, за исключением разве что нескольких дней в месяц. А в остальное время они только будут причинять тебе лишние неудобства. Да и мне тоже – если мы вздумаем по быстренькому, где-нибудь в укромном местечке...”
„Заткнись,” – ласково сказала Инна.
„А что тут такого? Разве мы никогда...”
Наконец я получил долгожданную «картинку»: мне в лицо полетел ворох женского белья. Смутившись, я поспешно заблокировал своё сознание.
– Вы только что разговаривали с госпожой? – полувопросительно, полуутвердительно произнёс Шако.
Я удивлённо посмотрел на него:
– А как ты догадался?
Паренёк хитро усмехнулся:
– Я уже давно догадался, господин граф. За обедом вы не обменялись с госпожой графиней ни единым словом, но по вашим взглядам было ясно, что вы мысленно разговариваете... А только что у вас было отсутствующее выражение лица – словно вы находились не здесь, а в каком-то другом месте. Вот я и решил, что вы разговаривали с госпожой.
Между тем, мы прошли весь коридор и оказались на моей половине.
– А ты очень сообразительный парень, – произнёс я. – И умный.
Шако покраснел от моей похвалы.
– Только знаю мало, – сказал он со вздохом.
– Не беда, – утешил я его. – Это поправимо. Ты ещё молод, у тебя всё впереди. Мы с Инной тоже мало знаем. Однако не отчаиваемся.
– Но ведь вы с госпожой графиней чародеи, правда же?
Я задумчиво потёр лоб.
– Что мы не обычные люди, это уж точно. А вот чародеи ли мы?.. Трудно сказать. В некоторой степени, да. Но ещё не совсем – мы только учимся.
Шако с пониманием кивнул.
5
Наконец мы оказались в такой же передней, как и та, которая соединяла спальню Инны с её гостиной, точнее, с будуаром – название «гостиная» больше подходило для просторной, похожей на залу, комнаты, примыкавшей к библиотеке.
– Прямо – ваша спальня, господин граф, – объяснил Шако. – Слева – гардеробная, а справа – мыльня.
Преодолев искушение заглянуть в спальню и проверить, не висят ли над камином рога, я открыл дверь гардеробной и в нерешительности остановился на пороге. Было темно, хоть глаз выколи.
В следующий момент комнату залил яркий свет. Я озадаченно поднял глаза и увидел под потолком белый матовый шар, похожий на плафон для бытовых ламп.
– Замечательная вещь, эти эльм-светильники, – сказал Шако, проходя вслед за мной в гардеробную. – Не надо никаких заклинаний, чтобы заставить их зажечься или погаснуть – достаточно одного лишь пожелания. А со светильниками, которые мастерят наши ведуны, столько хлопот, что лучше пользоваться свечками.
Я хотел было спросить, питаются ли эльм-светильники электрическим током, но так и не смог сформулировать свою мысль – в коруальском языке отсутствовало такое понятие. А поскольку коруальский язык был одним из основных языков Империи, то сам собой напрашивался вывод, что на Гранях не знали о существовании электричества. Внезапно возникшее подозрение заставило меня сосредоточится и сделать ещё два открытия: во-первых, подавляющее большинство научно-технических терминов нашего мира не имели в коруальском языке эквивалентов; зато (и это во-вторых) я обнаружил в своей памяти множество слов, значения которых не понимал, – но, вне всяких сомнений, они имели отношение к оккультным наукам. Это свидетельствовало о том, что цивилизация Граней была нетехнологической, хотя, в определённом смысле, высокоразвитой.
«Да ну его к чёрту!» – почему-то рассердился я и в который уже раз за этот день решил больше ничему не удивляться.
В моей гардеробной стояло два больших шкафа, несколько комодов, мягкое кресло, два стула и трюмо с зеркалом в человеческий рост.
Я не женщина, значит, не привередлив, и большое количество одежды не сильно смутило меня. Почти сразу я выбрал себе зелёный камзол с золотыми галунами, коричневые брюки с лампасами, тёмно-красные кожаные сапожки с позолоченными шпорами (скорее декоративными, чем настоящими) и коричневую фетровую шляпу с неширокими полями.
– Пояс лучше взять этот, – посоветовал Шако. – Здесь на пряжке три золотые короны, герб нашего графства.
– А это чей герб? – спросил я, разглядывая пряжку на другом поясе. Там было выгравировано два перекрещённых меча на фоне восходящего солнца.
– Инквизиции, – ответил парень. – Не знаю, правда, герб это или просто эмблема, в одних книгах написано так, в других – этак. Но в любом случае, у всех инквизиторов, что посещали Кэр-Магни, я видел на поясах такие пряжки.
Слово «инквизиторы» вызывало у меня однозначные ассоциации с судьями церковных трибуналов, и слушая Шако, я невольно представлял их мрачными личностями в кроваво-красных мантиях и с колпаками на головах. Вместе с тем, я знал, что по-латыни «inquiro» – исследовать, искать. Так что при желании «инквизитор» можно перевести не только как «следователь», но и как «исследователь», «искатель».
Неторопливо одеваясь, я произнёс:
– Между прочим, сегодня я много слышал от вас с Суальдой об инквизиторах, но не совсем понял, кто они такие. Это колдуны?
– Учёные колдуны, – уточнил Шако. – Всякая мелюзга, вроде ведунов, им не ровня. Инквизиторы – могущественные белые маги, некоторые из них родом с самой Основы.
– Откуда?
Шако уставился на меня изумлённым взглядом. Я понял, что моё невежество шокировало его, и поторопился исправить ошибку:
– Имей ввиду, дружок, коруальский не мой родной язык.
– Я это заметил, господин граф. У вас и у госпожи графини забавный акцент, и вы тщательно подбираете слова, прежде чем что-нибудь сказать.
«Хоть это хорошо», – подумал я, а вслух сказал:
– Вот то-то же, парень. Иногда я не понимаю, какое значение ты вкладываешь в то или иное слово. К твоему сведению, в других языках не только иначе произносятся слова, но и по-другому формулируются мысли. Вполне возможно, что у нас с тобой просто разная словесная символика для обозначения одних и тех же понятий.
Шако кивнул:
– Прошу прощения, господин. Я этого не учёл.
– Не беда, всякое бывает. Ты можешь другими словами объяснить, что такое «Основа»?
– Ну, это тот легендарный край, где появились первые люди, где находятся главные святыни многих религий, в том числе христианские. На Основе, в городе Назарете, родился Господь Иисус, там есть священный город Иерусалим, где...
– Так вот оно что! – воскликнул я. – Получается, что Основа – это Земля! – (Если быть точным, я сказал «Теллус», по-латыни, потому что в коруальском языке слово «земля», «lans», означает лишь почву под ногами, да ещё, иносказательно, весь человеческий мир, в противовес миру небесному и преисподней.) – Теперь ясно.
– Так вы всё же знаете?
– Ещё бы! Конечно, знаю. Как видишь, разница только в названии. На моей родине об Основе слышали все – от детей до стариков.
– И все у вас считают, что она находится где-то посредине между небом и землёй? – спросил Шако таинственным тоном.
«Осторожно!» – сказал я себе, а вслух ответил:
– Лично я в этом сомневаюсь. Мне кажется, что Основа – такая же Грань, как и другие.
– Вот-вот! Дядя Эрвин тоже так говорит, правда, с одним уточнением: Основа – действительно Грань, но Грань особенная, не такая, как другие Грани.
– И чем же она отличается от других?
Шако подошел к трюмо и вынул из инкрустированной шкатулки для драгоценностей большой неоправленный алмаз.
– Посмотрите: это драгоценный камень, бриллиант. Ещё его называют кристаллом.
– Не возражаю, – кивнул я. Коруальское слово «multiplek» в одинаковой мере обозначало и природный кристалл, и многогранник в стереометрии, и отшлифованный камень.
– Так вот, господин граф, эти ровные поверхности – грани кристалла. А если мы положим его, – он положил бриллиант на комод, – то та грань, на которой он лежит, можно назвать основанием, основой. Правда же?
– Правда. И что дальше?
– А то, что земной мир похож на кристалл, только Граней у него так много, что их никогда не сосчитать. Какое бы большое число вы ни назвали, оно будет меньше количества Граней...
– Ага! Счётная бесконечность, – понял я. – Продолжай, Шако.
– Снаружи этого кристалла находится Царство Небесное, внутри – Преисподняя, а Грань, на которой он держится, называется Основа.
– Держится, говоришь? Как? Этот бриллиант держится на крышке комода. А на чём же, по-твоему, держится мировой кристалл?
– В том-то и речь, что ни на чём, господин граф. Основа потому и особенная Грань, что держит саму себя и остальные Грани... Извините, это звучит не очень убедительно, но это всё, что я знаю.
„Инна!” – позвал я.
„Что нового?”
Я коротко рассказал ей, что было нового.
„Очень интересно,” – сказала Инна, выслушав меня. – „Кстати, у меня есть интересные новости.”
„Какие?”
„Подожди немного. Оденусь, причешусь – потом и расскажу.”
„Господи! Ты до сих пор не оделась?”
„А ты? Оделся?”
„Конечно!”
„Ох, уж эти мужчины! Вечно спешат, как на пожар.”
„Женщины тоже хороши,” – парировал я. – „Их и палкой не отгонишь от красивых нарядов.”
„Верно,” – сказала Инна. – „Поэтому спрячь свою палку и не трать понапрасну силы.” – С этими словами она прервала связь.
Поправив воротник камзола и пояс, я подошёл к зеркалу и скептически посмотрел на себя, ожидая увидеть нечто совершенно несуразное, вроде разряженного в пух и прах чучела. Чем-чем, а комплексом Нарцисса я никогда не страдал. Сколько себя помню, мне не нравилась моя внешность, однако со временем я свыкся с ней, в особенности после появления в моей жизни Инны, чья любовь и прирождённый талант тонкого психолога помогли мне избавится от многих комплексов. Тем не менее я, как и прежде, избегал без крайней необходимости смотреть на своё отражение и очень не любил фотографироваться.
Но сейчас, неожиданно для себя, я увидел в зеркале совсем другого человека. Я как-то приосанился, стал ещё выше, стройнее, шире в плечах, в моём облике появилась какая-то величавость, словно у настоящего вельможи. Теперь уже мысль о том, что я граф, не вызывала у меня иронической улыбки. Я в самом деле был графом, графом Ланс-Оэли, властелином Грани – целой планеты!
Я заткнул за пояс коричневые кожаные перчатки и лихо заломил шляпу. Ещё лучше. Не хватало только меча на боку... Впрочем, не только этого. Мне немного полегчало, когда я обнаружил, что в коруальском языке есть целый ряд слов, относящихся к курению табака.
– Шако, в этом доме, случайно, не найдётся сигарет, сигар или, хотя бы, махорки?
Паренёк с заговорщическим видом ухмыльнулся и достал из кармана начатую пачку сигарет и коробок спичек.
– Этого добра у нас хватает. Сам Мэтр не курил, но о вас позаботился.
– Чёрт возьми! – произнёс я, узнав свою любимую марку. – Это же земные сигареты. – Разумеется, я сказал: «с Теллуса».
– С Основы? – переспросил Шако. – Вот те на! А я-то удивлялся, почему они такие приятные, не то что местный табак. Когда наш лесничий раскуривает свою трубку, от её вонючего дыма меня наизнанку выворачивает.
– Ты что, куришь?
Парень смутился:
– Так, балуюсь... Только не говорите Суальде, прошу вас.
– Ладно, не скажу. Но запомни, дружок: курение – вредная привычка. – Я раскурил сигарету, с наслаждением вдохнул ароматный дым и добавил: – Вот ещё бы чашечку кофе...
– Кофе? – тут же отозвался Шако. – Без проблем! У нас есть кофе. Могу приготовить, только для этого нужно спуститься в кухню.
– Так пошли, – сказал я.
6
Мы с Шако сидели на дубовой скамье перед фасадом дома – или, скорее, дворца Кэр-Магни. От подножия широких мраморных ступеней до распахнутых ворот усадьбы тянулась покрытая гравием аллея, вдоль которой росли аккуратно подстриженные кусты.
Откинувшись на удобную спинку скамьи, я не спеша пил ароматный кофе и курил сигарету. В выцветшем летнем небе светило полуденное солнце, лаская землю тёплыми, совсем не жаркими лучами. Над нами с весёлым щебетанием порхали вполне земные птицы. Идиллия...
– Котята спят, – сказал Шако. – Я налил им в блюдечко молока. Когда проснутся, поедят.
– А Леопольда и Лауру ты не встречал?
Паренёк тяжело вздохнул:
– Нет, господин граф, не встречал. Вообще-то я сам хотел спросить вас про Леопольда – вот уже полгода как я не видел его.
– А? – произнёс я. – Ты знаешь Леопольда?
– Ещё бы! Это же кот Мэтра. До его смерти он постоянно жил в Кэр-Магни. Мы с Леопольдом были лучшими друзьями, он частенько разрешал мне покататься на нём...
– Ты катался на Леопольде?!
Шако удивлённо посмотрел на меня:
– Ну да, катался. Точнее, ездил. А что тут такого?
– Да нет, ничего, – ответил я с сарказмом. – Всё в полном порядке. У вас здесь запросто ездят на котах, для освещения используют эльм-светильники, одеваются по средневековой моде, на еду накладывают чары, чтобы она не портилась. А то, что всем миром правят инквизиторы, это уже сущая мелочь. Это само собой разумеется.
– Ну, что касается Леопольда, то он не простой кот, а кот-оборотень, – растерянно промолвил Шако. – А насчёт Инквизиции... Боюсь, вы неверно поняли меня, господин граф. Я вовсе не говорил, что инквизиторы правят миром. Просто они очень могущественные колдуны, и на всех цивилизованных Гранях к ним относятся с большим уважением.
В последних его словах таился невольный намёк на то, что моя родина явно не принадлежит к числу цивилизованных Граней. С опозданием сообразив это, Шако в смущении потупился.
– А ты не в курсе, Инквизиция никак не связана христианской церковью? – спросил я, отчасти для того, чтобы замять возникшую неловкость, а отчасти потому, что меня действительно это интересовало.
– Ни в коем случае, – ответил парень. – Инквизиция нейтральна в вопросах вероисповедания, за исключением, ясное дело, сатанизма. Далеко не все инквизиторы христиане. Среди них есть также магометане, иудеи, буддисты, другие неверные.
– А у них не возникает проблем с духовными лидерами своих религий?
– В каком смысле?
– Ну, видишь ли, на моей родной Грани большинство религий категорически не приемлют любую магию, а всех колдунов и ведьм сурово осуждают. Особенно строг в этом отношении иудаизм.
– В самом деле? – Шако недоуменно пожал плечами. – На вашей родине странные порядки, как я погляжу. Ведь магия бывает разная – бывает белая, а бывает чёрная. Разумеется, чёрная магия запрещена всюду. Но белая... Прошу прощения, господин граф, но это попросту глупо. Я не представляю, как можно обходиться без магии. Если бы не она, то не было бы никакой цивилизации. Без неё люди по сей день жили бы в пещерах.
Я ухмыльнулся.
– А между тем, насколько мне известно, жители Основы прекрасно обходятся без магии.
– Опять же прошу прощения, – возразил Шако, – но тут вы ошибаетесь. На Основе тоже есть магия, особенная, на Гранях она недоступна.
– И что ж это за магия?
– Она называется техникой. А тамошних колдунов именуют инженерами. Они гораздо могущественнее наших ведунов, по силе почти равны инквизиторам. Вот только на Гранях они бессильны, здесь их магия не действует.
– Понятненько, – с улыбкой произнёс я. – Это тебе Мэтр рассказал?
– О нет! Я в книгах прочитал. – Шако невольно поёжился. – Мэтр никогда со мной не разговаривал, он лишь отдавал мне приказания. Он был такой... – Парень замялся, подбирая нужные слова. – Мэтр был совсем не злым человеком, он... он был не злым и не добрым, он как бы стоял выше зла и добра, выше всего земного. В его присутствии я чувствовал себя никчемной букашкой. Это... это было страшно.
«То-то ты и радуешься новым хозяевам», – подумал я и уже собирался вновь заговорить о Леопольде, когда двери дома открылись и на широкое крыльцо вышла Инна.
„Ну-ка, посмотри на меня!”
Совершенно пораженный увиденным, я выпустил из рук фаянсовую чашку. Она ударилась о моё колено и упала на землю – к счастью, я успел выпить весь кофе.
Шако вскочил, как ужаленный.
– Я много читал о прекрасных дамах, – восхищённо прошептал он. – Но впервые вижу прекрасную даму наяву.
– Полегче, дружок, – пробормотал я. – Не очень-то заглядывайся. Не твоё.
А сам я не мог отвести от Инны зачарованного взгляда. Хотя я приблизительно представлял, как она будет одета, всё же её первое появление в новом роскошном наряде вызвало у меня настоящий шок. На ней было восхитительное парчовое платье до самой земли, подол которого по бокам поднимался, открывая взору нарядные юбки из алого шёлка, а полуобнажённые плечи прикрывала прозрачная накидка из светло-голубого газа. В ушах Инны сияли на солнце золотые серёжки с двумя крупными изумрудами, а шею украшало великолепное алмазное ожерелье. В её тщательно уложенных волосах то тут, то там сверкали самоцветы.
Преодолев, наконец, оцепенение, я поднялся со скамьи и пошел навстречу жене, совершенно не чувствуя земли под ногами и раз за разом спотыкаясь на ровном месте.
«Боже! – думал я, с трудом проглатывая комок, подступивший к моему горлу. – Господи Боже, если Ты есть, скажи: чем я заслужил такое счастье? Почему из всех мужчин она выбрала меня – грешное, недостойное чадо Твоё?..»
Подобрав подол платья, Инна спустилась вниз по мраморным ступеням и взяла меня за руки. От её прикосновения я частично пришёл в себя.
– Ну как? – спросила она. – Нравится?
– Солнышко моё ясное, – восторженно произнёс я. – В этой одежде ты очень сексуальна – ещё сексуальнее, чем когда раздета.
Инна весело рассмеялась:
– А знаешь, в твоих бесстыжих комплиментах есть своеобразное очарование. Они очень возбуждают.
– Ясное дело! Ведь, как и тело, человеческое воображение имеет свои эрогенные зоны.
– Гм... Похоже на то, что всё твоё воображение сплошная эрогенная зона.
– Может быть. Человеческое воображение непосредственно связано с подсознанием, а как утверждает дедушка Фрейд...
– Помолчи, дурашка! Оставь дедушку Фрейда в покое. Невыносимый ты! Не даёшь мне слова сказать в ответ на твой комплимент.
– Ошибаешься, дорогуша. Я весь внимание.
Инна положила руки мне на плечи.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?