Текст книги "На изломе"

– Господи, да что же вы тут натворили!? – запричитала Анна Семеновна, увидев кровь. Ващенка, поставив на предохранитель, незаметно убрал пистолет в нагрудный карман куртки. Иванов поднялся. Тамара подошла к нему, посмотрела в глаза и присела возле подруги:

– Ирина, что произошло? Кто стрелял?

Но девушка все еще слабо воспринимала происходящее. Тогда с тем же вопросом Тамара, глядя снизу вверх, обратилась к Иванову. Вместо ответа тот распорядился:

– Отведите Иринку в дом и дайте чего-нибудь успокаивающего.

Тамара и Марина, глядя на все непонимающими глазами, помогли Ирине подняться и увели ее в дом. Наташа стала оказывать первую помощь самому побитому – Валерке. Анна Семеновна, причитая, принесла ведро воды и начала приглашать всех в дом.

– Они сейчас уйдут, – твердо посмотрел на чужаков Иванов.

– Да что же вы, как ироды нерусские, калечите друг дружку?! – снова запричитала хозяйка. – Мало вам все смертей, сами себя поубивать готовы!

– Ладно, мать, мы уходим, – беззлобно объявил Валеркин товарищ и помог другу подняться. Никто их не провожал, только Анна Семеновна смотрела им вслед, и по щекам у нее текли слезы. Когда непрошеные гости вышли за калитку, хозяйка, бросив на Иванова полный осуждения взгляд и ничего не сказав, тоже ушла в дом.

– Мальчики, давайте я вам полью из ведра, – предложила свои услуги Наталья за спиной Иванова. Он обернулся и посмотрел на нее: после того что здесь произошло, девушка в короткой юбочке и полурасстегнутой блузочке смотрелась будто не от мира сего. Глядя на нее, не хотелось верить, что вечер вконец испорчен.

Пока Наталья поливала из кружки на руки, Иванов просто смотрел на девушку. Но когда она в очередной раз наклонилась над ведром, он успел заметить, что под блузкой у нее ничего не надето и что там прячется красивая грудь. Девушка перехватила его взгляд и в следующую секунду плеснула Иванову в лицо полную кружку холодной воды Затем, закинув опорожненную алюминиевую посудину обратно в ведро, Наталья отошла, сняла с протянутой через весь двор бельевой веревки сохнувшее на ней полотенце и, кинув его Иванову со словами: «Похоже, вы тут сами можете за собой поухаживать», скрылась в доме.

Летчики остались во дворе одни. Иванов посмотрел на лежащее возле забора толстое старое бревно, подошел и устало опустился на него. Напряжение от пережитого спадало. Стараясь расслабиться, он откинулся на деревянный забор, ощутив спиной приятное дневное тепло в потемневших от времени досках; поднял вверх голову и, закрыв глаза, стал спокойно и глубоко дышать. Вечерний воздух пах летними сумерками и сохнущим сеном. Это был запах детства. Давным-давно, еще учась в первых классах школы, Иванов часто ездил на лето к бабушке в деревню. И такими же июньскими вечерами там воздух пах летними сумерками: в это время он становится плотнее и как бы насыщается запахами засыпающих трав и цветов, к ним примешивается еще нестойкий запах летнего сена. В такой час начинают ярче сверкать звезды, и все смелее становятся трели цикад. И в этом спокойном воздухе любой резкий звук разносится далеко. Господи, как же это было давно!..

Не размыкая век, Иванов почувствовал, как рядом присел Ващенка, прервав воспоминания.

– Вот это отдохнули! – усмехнулся Андрей.

– Спасибо, Андрюха! – Иванов открыл глаза и посмотрел на «правака».

Ващенка ответил коротким взглядом:

– Да чего там!

Неизвестно, сколько бы они, молча, так еще просидели, но в это время заскрипела калитка, и с улицы во двор зашел Ковалев.

– Меня, что ли, ждете? – недоверчиво поинтересовался он, подойдя к друзьям.

– В хорошей компании ты нас бросил! – полушутя, укорил его Иванов и коротко рассказал о случившемся.

– Интересная ситуация, – почесав затылок, подвел итог рассказу Михаил и пошел в дом узнать, как там дела. Вышел он минут через пять в сопровождении Тамары, которая держала в руках летные фуражки Иванова и Ващенки. Летчикам все стало понятно.

– Мужики, нам сейчас лучше уйти, – обрисовал ситуацию Ковалев.

И они ушли. Поехали на квартиру к Ковалеву. По пути купили пива и устроили мальчишник.

Несмотря на драку и разбитые кулаки, настроение Иванова в тот вечер оставалось приподнятым, и пить не хотелось. Хотелось думать о Наташе. Чтобы не портить компанию, Иванов сделал вид, что хочет спать, и занял одну из двух стоявших в комнате кроватей. Ващенке досталось место на полу. Пока Андрей с Михаилом на кухне решали проблемы международного порядка, Иванов, лежа на старом матраце, думал о том, что сегодня произошло. Глупо и нелепо все получилось. А судя по началу, вечер обещал быть чудесным. Какие интересные девушки составляли компанию! И какой неотразимой сегодня выглядела Наташка! Может, права была Тамара, предупредив, чтобы мужики не лезли в Иркины дела? Но теперь уже ничего не изменить…

Утром перед уходом Ковалев бросил Иванову:

– Не боись, Санек, по поводу Натальи: у нас в запасе есть еще один вариантик. Что-нибудь придумаем.

Михаил сдержал свое обещание и через два дня, встретив Иванова на аэродроме, пригласил его одного вечером к себе в гости. Оставив экипажу адрес и прикупив в магазине продуктов, в назначенное время Иванов появился на пороге квартиры Ковалева. Михаил когда-то был женат, и от счастливой семейной жизни ему осталась эта однокомнатная квартирка в старой части военного городка. Дверь открыл сам хозяин в домашнем фартуке поверх военной формы, а в комнате Иванова встретили две чудесные девушки, которых он уже имел удовольствие знать.

– Знакомьтесь, девушки, – Иванов Александр Николаевич, – дурачась, Ковалев заново представил своего товарища. – Летчик, драчун, картежник и пьяница, а также профессиональный холостяк и бабник. Так что – берегитесь! Безнадежная личность. Короче, наш человек! – резюмировал Михаил.

– Александр. Можно – Саша, – поддержав настроение хозяина, с улыбкой представился Иванов.

– Ирина. Ну, ты, наверное, помнишь, – девушка открыто расцвела в улыбке и протянула руку Рука была на ощупь теплой и приятной. Еще бы не помнить! Из-за этой красавицы и пришлось подраться. Неожиданно для себя Иванов поцеловал эту руку.

– А вы джентльмен, Александр! – Ирина смущенно засмеялась. На помощь ей пришла Наталья.

– Наташа… Меня ты тоже должен помнить, – почти серьезно представилась она и тоже протянула руку для поцелуя. Глядя в красивые глаза, Иванов задержал ее пальцы в своей ладони, чувствуя, как им начинает овладевать волнение.

Наташа выглядела очаровательно в легком цветастом платьице выше колен, в светлых туфельках на каблучке и с чуть волнистыми, свободно распущенными темными волосами. Она казалась принцессой. Девушка, дав Иванову полюбоваться собой, осторожно высвободила руку со словами: «Там у меня на плите…» и упорхнула на кухню. За ней устремились Ирина и Ковалев в домашних тапочках.

Иванов осмотрелся. Квартира Ковалева представляла собой «хрущевку», обставленную по-холостяцки: справа от входа, у противоположной окну стены, стоял старый темно-коричневый шифоньер, вдоль дальней стены размещались две полутораспальные кровати с деревянными спинками, на одной из которых Иванов уже ночевал. Напротив кроватей, в противоположном углу комнаты, располагалась тумба с телевизором последней корейской модели, на котором возвышался двухкассетный магнитофон, тоже корейский; слева открывалась дверь на кухню, откуда исходили многообещающие запахи. Посередине просторной комнаты стоял четырехугольный, уже накрытый обеденный стол с четырьмя стульями. «Значит, больше никого не будет», – удовлетворенно подумал Иванов.

Михаил появился из кухни с двумя бутылками водки в руках. Он держал их за горлышки, как лыжник палки, и что-то напевал себе под нос.

– Хороши девочки! – подмигнул ему Иванов. – Ирка твоя, что ли?

– Сегодня будет!

– Ты в этом уверен?

– А куда она денется! – негромко захохотал Ковалев. Иванов тоже рассмеялся, довольный таким началом вечера.

– Ира, иди скорее, наши мальчики уже веселятся без нас!

Из кухни вышла Наталья, вынося обернутую полотенцем кастрюлю с вареной картошкой. Вслед за ней выскочила Ирина:

– Вы что, без нас уже пьете?

– Что вы, девочки, – успокоил Михаил, – разве без вас мы что-нибудь можем? Давайте рассаживаться: мальчик – девочка, мальчик – девочка. Пора уже и начать.

– По какому поводу наливаем? – поинтересовался Иванов, когда Михаил на правах хозяина с аппетитным хрустом отвинчивал пробку первой бутылки.

– А с каких это пор тебе повод стал нужен? – подмигнул девчатам Михаил.

– Ты что, ему не сказал? – удивилась Ирина и стала объяснять:

– Мишиной дочке сегодня исполняется пять лет. Миша, когда нас с Наташкой приглашал, объяснил. Не понимаю, почему он тебе не сказал?

– Я знаю Михаила больше четырех лет и уже давно перестал чему-то удивляться, – ответил Иванов.

– Давайте выпьем за мою дочурку Танечку! – Михаил поднял рюмку. – Правда, я ее уже больше года не видел. Но как кончится вся эта заваруха, поеду к ее мамке в Ленинград. Соскучился я по дочурке… Здоровья, доча, тебе! Расти умной и красивой! И будь счастливее нас!

– Здоровья и красоты твоей дочке! – поддержал Иванов, поднимая рюмку.

– Здоровья, красоты и немножко везения! – присоединились девушки.

Чокнувшись, выпили. Почти не закусывали. Ковалев начал разливать по второй. Девчонки запротестовали:

– Мы же сейчас сразу «начавкаемся».

– Пейте на здоровье. Не жалко, – Михаил, наполнив рюмки, поставил опустошенную наполовину бутылку на стол.

– Нужны вам пьяные бабы? – спросила Наталья.

– Саня, как ты там говоришь про пьяных женщин? – Ковалев, наморщив лоб, вопросительно смотрел на Иванова, пытаясь припомнить.

– Хочешь побачить черта – напои бабу…

– Нет-нет, другое… – перебил Михаил.

– Трезвая женщина – загадка, пьяная женщина – находка, – произнес, откусывая соленый огурец, Иванов.

– Как? – удивилась Наташа. – Находка?..

– Это я пьяная – находка! – запела Ирина. – Найдите меня кто-нибудь пьяную да связанную!..

– Значит, следующий тост – за женщин! – провозгласил Ковалев.

Мужчины выпили стоя.

За столом Наталья сидела справа от Иванова, и он пытался ухаживать за ней, но у нее это получалось быстрее, и выходило, что это она ухаживает за ним. После нескольких своих неуклюжих попыток Иванов не стал возражать.

Михаил снова наполнил бокалы.

– Прошу всех встать. За тех ребят, которые уже не с нами…

Пили молча. Потом сделали перерывчик.

– Это правда, что у твоей дочки день рождения? – поинтересовался у Михаила Иванов, когда девчата отправились на кухню.

– Правда, – ответил Ковалев, – только был на прошлой неделе. Сегодня это повод собрать девчонок.

– Ну ты мастер! – удивляясь Мишкиной находчивости, похвалил Иванов. Больше он ничего не успел сказать, потому что в комнату вернулись девушки.

Мужчины сидели рядом за столом. К Иванову подошла захмелевшая Ирина:

– Саша, можно я тебя поцелую? И прими мои извинения за тот испорченный вечер.

Иванов даже растерялся от такого предложения. Он не успел придумать, что ответить, как Ирина, сев к нему на колени и обвив его шею руками, впилась в губы тяжелым затяжным поцелуем. Чтобы не потерять равновесия, ему тоже пришлось обнять девушку. Во время такого неожиданного поцелуя Иванов не закрыл глаз, поэтому успел увидеть, как прежде чем выйти на балкон, Наталья бросила в сторону целующихся короткий жесткий взгляд. Он заметил, как сверкнули ее глаза.

В это время вскочивший из-за стола Ковалев корчил Иванову страшные гримасы, а тот, разводя поочередно руки, показывал, что ничего не может поделать. Наконец, Михаилу надоело смотреть на такое безобразие, и он со словами «Каждому свое» решительно оторвал Ирину от Иванова и сам стал ее целовать. Иванов попытался разыграть роль Отелло, но, убедившись, что на его пантомиму не обращают внимания, остыл и, художественно вздохнув «Ну что ж, не буду вам мешать!..», вышел на балкон.

Наталья курила. Он встал рядом. Некоторое время они молчали. Она делала глубокие затяжки, вглядываясь в темноту, думая о чем-то своем. Облокотившись на перила, склонив голову вниз и подав плечи вперед, девушка казалась отрешенной от происходящего. Свет, падавший из комнаты, освещал ее красивый профиль, и Иванов, не стесняясь, рассматривал Наталью. Казалось, она не замечает и его присутствия. Не зная, с чего начать разговор, Иванов сказал первое, что пришло в голову:

– Интересно, небо темное, а нет ни одной звездочки. Почему?

Девушка подняла голову и посмотрела на небо. Иванов попытался поймать взгляд ее красивых глаз.

– Ты не куришь? – спросила она, посмотрев на Иванова.

– Давно бросил.

– А я недавно закурила. Тебе нравятся курящие женщины? – в ее вопросе слышалось утверждение.

– Не нравились, пока не встретил тебя, – не соврал Иванов. – Ты красивая, а таким многое прощается.

– Значит, ты еще не видел красивых.

– Не спорю. Но ты – красивая.

Она сделала последнюю затяжку, глубоко выдохнула, затем одним движением указательного пальца далеко отшвырнула окурок, который маленькой красной ракетой ушел в темноту ночи, и посмотрела на Иванова с каким-то грустным лукавством:

– А я не женщина, я – прапорщик.

– Пойдем-ка, покажу тебе что-то удивительное, – шагнув в комнату, позвал Иванов.

– Интересно, чем это меня можно удивить? – произнесла Наталья и мимо целующихся у стола Михаила с Ириной прошла за Ивановым в коридор.

На стене у входа в квартиру висело большое зеркало, которое отражало смотрящегося в него во весь рост. Иванов подвел девушку к зеркалу и включил свет.

– По-моему, здесь стоит прехорошенькое создание, в которое при желании можно влюбиться с первого взгляда. Вы не находите? – любуясь отражением девушки, Иванов обнял ее за талию.

Она через плечо снизу вверх лукаво взглянула на майора, будто проверяя, не шутит ли он, затем снова посмотрела на свое отражение и, мягким движением освободившись от мужских объятий, пококетничала:

– А что, не такая уж я и старая! – и, повернувшись два раза, осмотрела свою ладную фигурку со всех сторон. – Во всех ты, душечка, нарядах хороша!

Заметив в зеркале восхищенное выражение лица Иванова, спросила, не поворачиваясь:

– Что, майор, говоришь, нравлюсь я тебе?

Заданный в лоб вопрос привел того в чувство.

– Не пора ли нам за стол? – вместо ответа произнес он и пошел в комнату, оставив Наталью у зеркала одну.

Компания произнесла еще немало тостов, прежде чем перешли к танцевальной программе. Стол задвинули в угол, и в просторной комнате две медленно кружащиеся пары совсем не мешали друг другу.

Иванов заметил, что в течение вечера у Наташи стало портиться настроение. Он же старался шутить, говорил о ее красоте, даже предложил убежать из квартиры. Но Наташа не согласилась. В танце, испытывая волнующее притяжение, он нежно обнял девушку, провел ладонями по открытой спине, а она, вдруг, доверчиво прижалась и положила голову ему на плечо. Наслаждаясь близостью женщины, он закрыл глаза и отдался ритму танца. Из магнитофона лилась медленная музыка. Где-то рядом, на расстоянии вытянутой руки, кружились Миша с Ириной, и там, за полумраком комнаты, для Иванова больше не существовало ничего, и только невыразимое по силе чувство всеобъемлющего блаженства заполняло мир! Каждой клеточкой Иванов ощущал Наташу и чутко улавливал мощные встречные импульсы ее здорового женского тела. Иванову хотелось, как в скульптурах Родена, слиться с ней в одно неделимое целое и полностью, без остатка, раствориться вместе с Наташей в этом чудесном вечере. Ласково взяв девушку за подбородок, он заглянул ей в лицо: серо-голубые, немного азиатские глаза, не мигая, смотрели ему прямо в душу, и душа его рвалась и просилась в их омут.

– Ты ведьма, Наташка! – прошептал Иванов.

– Ведьма, – также тихо ответила она одними губами. Он припал к этим губам и ощутил долгожданную нежность ответной ласки. Иванов изо всех сил прижал девушку к себе и вдруг почувствовал, как ее ладони твердо уперлись ему в грудь. Наталья уже почти не отвечала на поцелуи, но за ее полусопротивлением Иванов угадывал огромное ответное желание женщины. Она давала понять, что ему придется побороться за нее. И это его заводило. Он, не разжимая объятий, стал целовать ее лицо, шею, открытые плечи, а она мягко отворачивая голову от сыпавшихся поцелуев, извивалась всем телом в такт музыке, как бы отталкивая и не отталкивая его, и Иванов понимал, что все это только игра. И эта волшебная игра все больше и больше захватывала их обоих. И когда Иванов услышал, что Михаил с Ириной вышли на балкон, наверное, чтобы не мешать им, он легко подхватил Наташу на руки, прокружил пару раз и усадил ее на кровать. Затем упал перед ней на колени и стал целовать плечи, живот и грудь. Сквозь тонкую пелену материи с волнением неопытного мальчишки он ощутил горячую упругость манящего рельефа девичьей тайны. Ее соски, как два маленьких камушка, перекатывались на губах. Иванов провел рукой по волосам девушки и нащупал у нее на шее узелок. Двумя пальцами он без труда развязал его. Часть платья, прикрывавшая верх, упала на колени, и невозможная нагота и близость долгожданной девичьей чистоты возбуждали его и переполняли чувствами. Припав пылающим лицом между двумя прохладными упругими округлостями, сдавив их руками так, чтобы чувствовать щеками восхитительную тугую плоть, он стал искать губами два маленьких торчащих соска, поочередно целуя и лаская их языком. Затем его руки нежно заскользили по ее рукам, плечам, спине и бедрам. Девушка не сопротивлялась. Она тяжело дышала, запрокинув голову, и ее пальцы судорожно впивались в смятое одеяло. Казалось, еще мгновение – и все…

Предприняв небольшое усилие, Иванов толкнул Наталью на спину. Упав, она замерла, прикрыв ладонями лицо, и Иванов почувствовал, как напряглось ее тело.

– Нет. Пусти! – почти простонала она.

– Что? – он еще не мог прийти в себя.

– Пусти! – чуть ли не во весь голос закричала Наталья, высвобождаясь и делая Иванову больно. Он отпустил. Она убежала в ванную и закрылась там.

Ничего не понимая, он сидел на кровати, ощущая толчки крови в ушах, а в полумрак комнаты продолжала изливаться красивая музыка:

 
– Да, ты придешь, когда темно,
Когда в окно ударит вьюга,
Когда припомнишь, как давно
Не согревали мы друг друга.
Не отрекаются, любя… —
 

пела Алла Пугачева.

«Что за чертовщина?» – Иванов чувствовал, как стремительно улетучиваются остатки хорошего настроения.

Из оцепенения его вывел голос Ирины:

– Саша, а где Наталья?

Иванов обернулся: Ирина с Ковалевым стояли в проеме балконной двери, вопросительно глядя на Иванова.

– В ванной, – сипло прохрипел Иванов. – Ирина, посмотри, пожалуйста, что там с ней?

Когда Ирина скрылась за дверью, Ковалев участливо поинтересовался:

– Что, большие трудности?

– Не то чтобы очень, – ответил Иванов, прокашлявшись. – Только странная она какая-то: довела меня до экстаза и смылась.

– Я тебя предупреждал! – Михаил тихо смеялся. – А то я уж начал сомневаться, глядя на вас.

– В чем? – не понял Иванов.

Ковалев подошел и сел рядом на кровать:

– Понимаешь, когда я Иринку пригласил в гости и просил передать Наташке, что будешь еще и ты, Наталья согласилась. Честно говоря, я на это почти не рассчитывал, но тогда еще не очень удивился. То, как она повела себя здесь с тобой, – вот что меня поразило! Поверь, Саня, я ее немного знаю. Жесткая она по отношению к мужчинам. Задел ты дивчину за живое. Видимо, понравился. А знаешь, ведь она меня про тебя расспрашивала.

– Когда? – не поверил Иванов.

– Через день после вашей первой встречи в Грозном. Мы как-то с ней дежурили. И она меня так аккуратненько: кто да что? Везунчик! – с плохо скрытой завистью произнес Ковалев и хлопнул товарища по плечу.

Услышанное придало Иванову уверенности. Настроение сразу улучшилось.

– Миша, только не говори мне, что ты к ней сам не пытался подбивать клинья, – Иванов посмотрел на Ковалева пытливо, с нескрываемым интересом.

– Ну, было… Пытался, – Михаил и не думал отпираться. – Да многие пытались – баба-то красивая! И всем – «хрен на блюдечке»! Требования к мужикам у нее слишком завышенные. Поэтому я тебя честно и предупреждал. Теперь вот мучайся сам! – Ковалев встал и прошелся по комнате, сделав остановку у двери в ванную. – Кстати, вокруг нее еще недавно крутился ваш полковой замполит, подарки носил. Не знаю, что там между ними было, но в последнее время я его возле нее что-то не вижу. – Ковалев со словами «Вы там живые?» постучал в ванную и отошел к окну.

– Это Косачаный, что ли? – скривился в ревнивой усмешке Иванов.

– Не знаю. Толстомордый такой. – стоя возле окна, Михаил развернулся лицом в комнату.

– Он…

– Да, я уверен, Саня, что Наташка ему… – ударив ладонью левой руки по сгибу правой, Ковалев изобразил перпендикуляр с кулаком на вершине. – Во!..

Иванов с Михаилом успели убрать со стола и вымыть посуду прежде, чем девчонки, наконец-то, вышли из ванной. Ирина беззаботно улыбалась, даже подмигнула Иванову – мол, держись! Взяв Михаила за руку, она решительно увела его на балкон. Иванов с Натальей остались на кухне вдвоем. Иванов молчал, глядя на нее, и не знал, как начать разговор. Девушка попыталась улыбнуться, но глаза выдавали, что она недавно плакала. За время пребывания в ванной она привела себя в порядок и вернула завязки на платье в исходное положение. Наташа что-то искала глазами и не находила. Он догадался и пошел в комнату за сигаретами. Когда вернулся на кухню, девушка сидела за столом, подперев голову руками. Он сел напротив и молча протянул ей открытую пачку сигарет. Она, не глядя на него, достала одну. Он поднес зажигалку. Пристально посмотрев ему в глаза, будто пытаясь в них что-то прочитать, Наталья прикурила.

– Иванов, откуда ты такой взялся? – грубовато спросила она. Он не ответил.

Она помолчала, затянулась, пуская дым в сторону, потом снова взглянула ему в глаза:

– Ты всегда своего добиваешься?

– Стараюсь… – пожал плечами Иванов.

– Ты должен понять, Саша… – Наталья сделала еще одну затяжку и заговорила отрывисто, делая небольшую паузу после каждого слова: – …ты уже, наверное, знаешь, что я жила с одним человеком?

Не отводя от нее взгляд, Иванов не отвечал. Она продолжала:

– Он уехал… К семье. – она взглянула на Иванова. – Осуждаешь?

Но тот никак не выразил своих чувств. Она сделала несколько затяжек, дав ему время подумать. Он молчал.

– Через месяц уеду и я. Возможно, к нему. Он обещал устроить перевод. Хотя я уверена, что семью он не бросит. Но это неважно, главное – в том, что когда он рядом, мне становится спокойнее. В нем чувствуется какая-то сила, стабильность… Но это все неважно… Когда он уезжал, я дала слово не изменять ему. Он очень просил об этом. – Наташа высоко подняла голову и вздохнула так, будто на грудь давил тяжелый груз. Затушив почти докуренную сигарету, она достала новую.

– Ты его любишь? – тихо спросил Иванов.

Она ответила не сразу:

– Тогда казалось – люблю, – Наташа открыто взглянула в глаза Иванову и, отрешенно откинувшись на спинку стула, опустила взгляд. – Теперь – не знаю.

– Не вижу проблемы. Что нам мешает быть вместе? – Иванов не настаивал, но и не отпускал собеседницу.

– Я сама – вот вся моя проблема. Ирка мне говорит: «Будь проще». У нее это получается, а я не могу! – Наталья снова закурила. – Тебе трудно меня понять?

– Нет, я понимаю.

– Значит, понимаешь? – усмехнулась девушка. – И понимаешь, что мы не можем быть вместе?

– Это почему же?! – выразил Иванов неподдельное удивление. – Я-то как раз могу и очень хочу этого, потому что ты очень мне нравишься. – Видя, что Наталья пытается возразить, он поспешил продолжить: – Но не будем торопить события. Раз ты не хочешь – не будем.

С грустной улыбкой она недоверчиво взглянула на него:

– Ты сам-то понял, что сказал?

Он взял ее ладонь в свою и, не отводя взгляда, ответил:

– Если я тебе совсем не нравлюсь, то давай не будем торопить события. – он пристально смотрел на нее, стараясь уловить малейшие изменения в выражении лица. – А может быть, все-таки нравлюсь?

Она опустила ресницы, но руку не отняла. «Значит, нравлюсь», – подумал Иванов.

– Ну что ты молчишь? Натали, скажи хоть что-нибудь! – негромко произнес он. – Я хочу, чтобы ты стала моей! Ты слышишь?

– Давай сейчас не будем говорить об этом. Иначе вообще ничего не получится. – она забрала руку, отвернулась, затем поднялась и вышла из кухни в комнату.

Интуиция подсказывала Иванову, что он на правильном пути. Конечно, он понимал, что с Натальей все будет непросто, но именно это и влекло к ней, подогревало его чувства. Еще он верил в себя, а также надеялся на помощь Ирины с Михаилом.

Во втором часу ночи Михаил начал разбирать постели.

– На правах хозяина, – объявил он, – я с Ириной сплю здесь! – Ковалев показал на первую от балкона кровать. – А вы с Натахой – там. Тем более что ты, Саня, с той койкой уже знаком. Нормальная кровать?

– Кровать как кровать, – пожал плечами Иванов.

– Мальчики, подождите! – вмешалась Наталья. – Мы с Иринкой будем спать на одной кровати, а вы – на другой.

– Если я врач – это не значит, что я «голубой», – скорчив брезгливую гримасу, возмутился Ковалев и, делая ударение на слове «ты», спросил:

– Сань, может ты дядю хочешь?

– Это, по-моему, Наташа хочет, чтобы я из тебя сегодня тетю сделал, – в тон ему ответил Иванов.

– Взрослые, а на уме… – не сдержав улыбки, отмахнулась от них Наталья и выразительно покрутила пальцем у виска. Поддержав подругу, Иринка, хохоча, тоже стала вертеть пальцем у головы.

Продолжая хохмить, Михаил обратился к Ирине тоном начальника:

– А от вас, товарищ сержант, возражения не принимаются. Даю вам сорок пять секунд на раздевание и – в койку, чтоб лежать по стойке «смирно»!

– Слушаюсь! – вытянув руки по швам, бодро отрапортовала Ирина. – Товарищ капитан, разрешите вначале принять душ?

– Выполняйте! – великодушно разрешил Михаил. – Только побыстрее, а то завтра рабочий день – не проснемся. Шевелитесь, девочки.

Подруги скрылись в ванной, а Иванов с Ковалевым вышли на балкон.

– Саня, ты говорил, что будешь моим должником, – напомнил Ковалев, закуривая.

– Помню.

– Мое условие: будешь – если не переспишь с Наташкой.

– А твой интерес в чем? Или сомневаешься, что справлюсь?

– Сильно сомневаюсь. А интерес мой состоит в том, чтобы узнать, кто из мужиков у нас са-амый «крутой»? Кто Наташку сможет «объездить»?

– Хочешь потешить самолюбие, – догадался Иванов. – Но имей в виду: Наташа – женщина редкая и умная, поэтому, если я не добьюсь ее сегодня, то буду добиваться завтра, послезавтра и дальше, пока она не станет моей. Нужна она мне. Понимаешь, Мишка, чувствую – очень нужна! Условие твое принимаю, потому что ты все равно проиграешь, Мишаня. Но в любом случае я благодарен тебе за этот вечер.

– Ставлю две бутылки коньяка. Не переспишь – отдашь четыре, – подзадоривал Ковалев. – Срок – неделя!

– Согласен.

– Ну так дерзай, летчик-налетчик-перехватчик! – по-доброму напутствовал Михаил.

Через окно друзья имели возможность наблюдать, как девочки полуодетыми вышли из ванной, прошли на кухню и прикрыли за собой дверь.

– Пора и нам, – Михаил первым пошел умываться.

После него Иванов с преогромным удовольствием принял душ.

Когда он, закончив водные процедуры, появился в комнате, все уже лежали по кроватям: на одной – Михаил с Ириной, накрывшись простыней по пояс, головами к балконной двери; на другой – ногами к ним, натянув простыню до самого подбородка, лежала Наталья. Она не смотрела в сторону Иванова. Он почувствовал, как от сладостного предвкушения в волнении забилось сердце, и кровь ударила в голову. Место на кровати возле Наташи оставалось свободным. Стараясь не спешить, Иванов выключил горевший на кухне свет и в одних плавках дошел до кровати.

Наташа лежала все в той же позе на спине, лишь отодвинулась к самой стенке, оставив свободной почти все пространство кровати. Иванов одним движением запрыгнул под простыню. Но прежде чем он успел прикоснуться к девушке, та произнесла строгим шепотом:

– Ты помнишь наш разговор?

– Да, – от волнения с трудом переводя дыхание, ответил он и, не в силах удержаться, провел рукой по девичьему телу и понял, что она почти совсем без одежды.

– Ты помнишь, что обещал? – настойчивее повторила вопрос девушка.

– Помню: ничего! – он прижался к ней и, взяв за подбородок, поцеловал в губы.

– Нет, ты обещал! – не сдавалась она, отворачивая лицо, упираясь руками в грудь своего настойчивого ухажера и пытаясь оттолкнуть его от себя ногами. Но неожиданно девушка расслабилась и застыла в оцепенении. Обняв, он прижался к ней:

– Помню, я обещал не торопить события, если ты не хочешь. Но ведь ты хочешь, Наташа!..

Он попытался овладеть девушкой, но, видимо, уж слишком грубо. Резкий звук пощечины отразился эхом сразу от всех четырех стен. В левом ухе и хмельной голове Иванова долго стоял тупой звон. Сквозь этот звон он расслышал, как на соседней кровати захихикали.

– Вам что, заняться нечем? – сердито крикнул Иванов в их сторону.

– Уже занимаемся, – донесся оттуда довольный Мишин голос. И там прыснули еще громче. Этот смех окончательно привел Иванова в чувства.

– Ну и ударчик у тебя! – Иванов потер горящую левую щеку, постепенно успокаиваясь. Наташа напряженно сидела, прислонившись спиной к стене и закрывшись простыней.

– Пощечины запоминаются дольше поцелуев! – сухо бросила она.

– Расслабься, я на женщин не обижаюсь. Давай мириться. – Иванов сделал попытку лечь и положить голову ей на колени. Наташа не стала возражать, только села удобнее, выпрямив ноги.

Соседи зря времени не теряли: на их любовном фронте шли активные действия, сопровождающиеся бессовестными стонами.

– Наташа, ты мне очень нравишься, и я отношусь к тебе серьезно, – произнес Иванов, посмотрев в сторону соседней кровати. – Помнишь тот день, когда я тебя в первый раз увидел? Ты мне тогда понравилась сразу. Я сказал тебе об этом, помнишь? Потом, уже при второй нашей встрече, когда мы летели из Грозного, я почувствовал, что мне тебя так не хватало все эти дни. И я Мишку упросил, чтобы он нас обязательно познакомил. И когда увидел тебя у Анны Семеновны, то понял, как ты мне нужна… Только ты. А когда Мишка нас с Андреем привез в дом Анны Семеновны, как я корил себя за испорченный вечер! Ты тогда была такой красивой! Теперь, когда ты рядом, я понимаю, что отказаться от тебя – это выше моих сил! Сделай меня счастливым, и более благодарного мужчины у тебя не будет! А я сделаю все, Наташка, чтобы тебе было хорошо со мной…

– Красиво говоришь, Саша, – хочется верить. А что же дальше? – она легко подтолкнула его голову на подушку. Сама легла рядом, доверчиво прижавшись и положив голову Иванову на грудь. Он боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть девушку.