Текст книги "Последний шанс человечества"

Они разговорились, девушка принялась жаловаться на судьбу. Все достаточно банально: муж-алкаш бросил ее, безденежье, вот и прибилась к команде. Понемногу обжилась и привыкла. Дэн слушал ее и постепенно впадал в дрему. Время по корабельным часам было позднее, да и обстановка располагала ко сну.

– Можно я переночую у тебя? – поинтересовалась девушка и умоляюще сложила руки перед излишне полной, по мнению Дэна, грудью.

В ответ он умиротворенно кивнул и медленно погрузился в дрему…

Глубокий сон пришел не сразу, а когда он все же уснул, ему приснился очередной кошмар.

Он на орбите. Далеко внизу крутится, нависая над наблюдателем и занимая добрую треть обзора, голубая громадина планеты Дальний форпост, принадлежащей Новороссийской социалистической федерации. Корабль, на котором он находился, выходил из ночи в утро. Яркая красная линия светораздела опоясывала колоссальный шар внизу, разделяя освещенную и ночную часть; на ней – ни единого огонька людского поселения. Синева морей и океанов, зелень бескрайних лесов омрачена дымом бесчисленных пожаров; темные облака сажи в атмосфере и нечто новое, чего не было раньше: огромные выжженные проплешины на месте городов. Откуда все это? Он оглядывается. А это что? Никакой дурак не станет так замусоривать окрестности собственной планеты! На орбите вокруг планеты сверкают в солнечных лучах оплавленные каменные и металлические обломки. И тут приходит понимание: это остатки прикрывавших Дальний форпост орбитальных крепостей. Их гарнизоны до последнего бились с врагом, не выжил никто. Он переводит взгляд дальше. Над экватором – зловещая, непроницаемая черная клякса. Что или кто таится под завесой? Дэн внезапно понимает, что беды планеты от нее: под непроницаемым для радаров облаком металлической пыли скрывается второй имперский флот волфов, уже месяц штурмующий оборону Дальнего форпоста. Два месяца длится сражение за планету, и теперь оно близилось к печальному для людей финалу.

Нет, нет, этого не может быть… Неужели это правда?..

Страх перед тем, что сейчас произойдет, сковывал движения и пронизывал все его существо. Дэну оставалось только с ужасом наблюдать за происходящим. Он судорожно сглотнул тягучую, вязкую слюну. Холодная, липкая испарина охватила тело. Он ничего не мог сделать. Его корабль не вооружен, и он лишь зритель, обреченный беспомощно наблюдать дьявольский апокалипсис.

На невидимых кораблях бешено закрутились стартовые карусели дронов и ракет. Несколько секунд – и из тьмы маскировочного облака вырвались в ледяную мглу космоса многие сотни, если не тысячи миниатюрных аппаратов. Большая их часть – носители кассетных боеприпасов с термоядерными и аннигиляционными (из антиматерии) боеголовками.

Снаряды стремительно пикировали к планете. Навстречу им из голубых глубин атмосферы вырвались белоснежные росчерки ракет ближней противокосмической обороны. Бой, пока жив последний солдат, не закончен. Какое-то число зенитных батарей на планете все еще сохраняло боеспособность. Несколько секунд аппараты искусно маневрировали. Одни пытались прорваться к поверхности, другие – выпустить по нападающим смертоносную тучу шрапнели. Бездушные аппараты дрались с яростью и хитростью сводящего счеты за пролитую кровь мстителя.

Сердце молотом дубасило в ребра, по спине потекла холодная струйка пота, он мгновенно взмок. Задыхаясь от охватившего его ужаса, Дэн ждал исхода сражения, на которое он никак не мог повлиять.

Разбитые ракеты и дроны волфов остались на орбите, какие-то в последний момент расцветали раскаленной до сотен тысяч градусов плазмой, но часть прорвалась и нырнула в атмосферу. На высоте двадцати пяти километров от поверхности от них отделились ложные цели и боеголовки.

Еще миг – и яростные взрывы! Каждая боеголовка выпустила в мир энергию, сравнимую с царь-бомбой времен Хрущева. На поверхности планеты одновременно расцвели сотни кровавых клякс термоядерных и аннигиляционных взрывов. Стремительно вздымаясь ввысь, в стратосферу, они приобретают форму хорошо видимых из космоса чудовищных наростов на теле планеты. Поверхность Дальнего форпоста обезобразило множество кратеров, она стала напоминать изуродованное лицо оспенного больного. В один миг погибло неисчислимое множество живых существ. По поверхности загуляли огненные смерчи, выжигая почву на многометровую глубину до стерильного, каменного состояния. Пылало все, что только могло гореть: леса, тайга, джунгли, людские города; непроницаемые для взгляда клубы дыма вздымались до стратосферы. Не выдержав издевательств, атмосфера взбунтовалась и породила чудовищные, невиданной силы ураганы и тайфуны, сносящие все, до чего не дотянулись бомбы волфов. Вслед за этим ожило множество вулканов, со склонов потекла огненная лава, а в атмосферу поднялись густые черные тучи из миллионов тонн пепла, пыли и пара; десятки новых выплеснули магму – кровь планеты. Земля закачалась, забилась в паркинсоне десятибалльных землетрясений.

Полными ужаса и боли глазами смотрел Дэн на воцарившийся внизу ад. Он задыхался от ненависти к волфам, в один миг погубившим мириады существ и миллионы людей. Если бы он мог оплакать всех погибших… но даже это ему не дано. «Я сделаю все, я сделаю все, чтобы такое больше не повторилось».

Часть бомб, попавшая в прибрежные, мелкие зоны океана, вызывает чудовищное цунами. Гигантская волна, высотой больше километра, рушится на прибрежные зоны, круша и сметая на своем пути на сотни километров вглубь континентов все: города, поселки, леса. Миллиарды тонн пыли, пепла сгоревших лесов, городов, тучи перегретого пара, поднявшись в атмосферу, смешиваются с радиоактивными частицами. На месте планеты появляется грязно-серый шар, под полог непроницаемых туч солнце едва заглядывает, и день превращается в сумерки. Затем перенасыщенное влагой небо разрождается Великим дождем, который продолжится месяцы, а возможно годы, пока атмосфера не вернет все, поднятое взрывами, обратно…

«Неужели это конец? Неужели я присутствовал при уничтожении последней планеты людей?» И тут он неожиданно переносится с орбиты Дальнего форпоста в одно из убежищ, куда после поражения оборонявшего планету флота спряталось гражданское население. Он в виде бесплотного духа, который все видит, но ни во что не может вмешаться. Условия бесконечно далекие от привычного людям комфорта: серые бетонные стены, неразобранные пакеты с вещами, маленькая кровать в углу, давят на психику почти физически, а население планеты в подземных укрытиях уже месяц.

Маленькая девочка в ярком комбинезончике, лет четырех, которую родители ласково звали Сашенькой, играла в воспитательницу. Мамы не было, она вышла по делам из предоставленной им комнатушки. Маленькому существу невдомек, в каком критическом положении находится население планеты. Девочка склонилась над игрушечной кроватью, заботливо поправила одеяло любимой кукле по имени Анжелика. Взгляд Дэна преисполняется нежности: Сашенька чем-то неуловимым, возможно возрастом, напоминала сестренку Дэна из той, из двадцатого века, жизни.

– Не балуйся, – строгим голосом сказала девочка кукле, – спи!

Сашенька наклоняется к кроватке, сложенные бантиком детские губки бережно прикасаются к холодной пластиковой щечке. Мама всегда целовала любимую дочку, когда укладывала спать. Все будет хорошо, и папа скоро вернется из командировки. Он у нее сильный и очень смелый, он военный! Соседский Вася этому завидовал, у него папа всего лишь инженер. Вот только когда он с чемоданом в руках выходил из их большой квартиры на поверхности земли, у двери он остановился, обернулся и как-то странно посмотрел на нее. Словно прощался. Он считал, что Сашенька не заметит этого взгляда, а она уже большая. Она все видит и понимает!

Неожиданно пол под ногами вздыбился, словно необъезженный мустанг, и Сашенька рухнула вниз, на холодный пол. Не успела она испугаться, как свет выключился. В тот же миг бетонные плиты потолка беззвучно рухнули на ребенка. Неимоверная тяжесть расплющила ноги в кровавую кашу и вдавила хрупкие детские ребра в позвоночник, но девочка была еще жива. Боль, неимоверная боль, сотой доли которой Сашенька не успела испытать за недолгую жизнь, пронзила маленькое тело. Она бы отчаянно закричала, но тяжелая бетонная плита, лежащая на раздавленной грудной клетке, не давала издать ни малейшего звука. «Мама, мама, спаси меня! Мне больно!» И тут пришел дикий рев, мощнее которого она ничего в своей короткой жизни не слышала. Казалось, он надвигался отовсюду. Большего Сашенька не могла выдержать, сознание милостиво покинуло детское тело, а следом и жизнь. Одна из сотен тысяч трагедий, происходивших в этот миг на планете, завершилась.

Дэн проснулся от собственного дикого крика. Заполошно вскочил с кровати, ноги коснулись холодного пола, он был весь в поту, словно искупался, сердце билось так, что болели ребра. Ноги коснулись холодного пластика пола, это помогло опомниться: это всего сон, всего лишь очередной кошмар. Во рту стоял металлический привкус крови, словно он съел не меньше килограмма железа. От крупной бесконтрольной дрожи непроизвольно лязгали зубы. То, что ему только приснилось, произошло наяву во время второй Галактической войны с волфами, когда они уничтожили планету Новороссийской социалистической федерации.

Монро, завернувшись по грудь в плед, лежала у стены и круглыми от изумления глазами смотрела на Дэна.

– Что случилось? – девушка нервно моргнула, до хруста сплела пальцы. – Ты так кричал!

– Извини, кошмар приснился, – сглатывая тяжелую тягучую слюну, произнес Дэн. Игнорируя пораженный взгляд случайной любовницы, начал поспешно одеваться. – Извини, но тебе придется уйти, мне нужно остаться одному.

Он говорил это, а сам думал совершенно о другом. Похожие сны-кошмары приходили к нему регулярно, не реже чем раз в один-два месяца и довели его почти до нервного срыва. После них он по несколько суток не мог избавиться от всюду преследующих видений грядущего апокалипсиса. Каждый день, когда он шел на работу или возвращался домой, в самом дальнем уголке души тлела мысль: неужели все вокруг исчезнет? Нет, он не допустит этого. Сделает все возможное и невозможное ради выживания человечества. Судьба, рок, неведомые сущности или боги ведут его к экзамену; сможет он поменять судьбы человечества или провалит взваленный на него урок? «Душу отдам, чтобы такое больше не повторилось! Каким бы ни был мир дерьмом, но я его спасу».

Живородящие теплокровные волфы по галактическим меркам – почти родня людям, но именно между близкими вражда может быть самой ожесточенной. Дальний форпост располагался слишком далеко, в глубине человеческих территорий, и волфы не могли надеяться удержать планету в своих руках; поэтому они приняли самое простое и изуверское решение: выжечь ее дотла, и это им удалось. Крупная жизнь осталась лишь в океане, а на суше ничего крупнее мыши не выжило. Планета надолго, если не навсегда стала непригодна для жизни людей.

Империя человечества слишком велика: даже с помощью варп-двигателя от одних границ до других лететь полтора месяца. Эскадра с Нью-Чжунхо, планеты, населенной в основном китайцами и выходцами из Юго-Восточной Азии, прилетела на выручку через две недели. Флота, выбившего из системы волфов, из сорокамиллионного населения дождались только несколько десятков тысяч человек, чьи убежища выдержали тотальную бомбардировку планеты. Истощенные, измученные люди, большинство из которых получили приличную дозу облучения, уже и не надеялись выжить…

На камбузе в любое время суток есть виски, а оно ему сейчас жизненно необходимо. «Никогда не забывай, ничего не прощай», – прошептал он, закрывая дверь каюты за девушкой.

Глава 4

Огромная, больше двух метров длиной, рыже-полосатая кошка с белой манишкой мягко прыгнула в сугроб, утонув в нем почти по брюхо, и замерла, прислушиваясь; тигр был голоден, в животе жалобно урчало. Рыже-белая, грязная шерсть обросла сосульками, сквозь облепленную репейником шкуру торчали острые ребра. Хищник на ослепительно-белом, девственном снегу выглядел красиво… а еще страшно.

Он появился в диком и малолюдном Ново-хабаровском крае планеты Новая Сибирь совсем недавно: холод и бескормица привели обычно осторожного хищника, старающегося держаться подальше от пахнущих дымом опасных двуногих, к человеческому жилью. Это раньше тигр мог гигантским прыжком, до десяти метров длиной, нагнать ничего не подозревающую жертву и одним движением сломать ей шею. Те годы, время молодости, давно прошли, и большая часть привычной еды, лоси и изюбры, успешно избегала его когтей и зубов. Постоянный голод довел хищника до отчаяния, и тот стал способен на всё. Первое время тигр перебивался разграблением съедобных отходов, в изобилии разбросанных рядом с людскими поселениями, но этого было мало, мучительный голод сводил с ума и напрочь лишал обычного страха перед человеком.

Планета Новая Сибирь расположена в двадцати световых годах от старой Земли. Открыта в 35 году Галактической эры варп-кораблем «Король Артур» с американским экипажем. Обладала кислородной атмосферой и биосферой на уровне микробной жизни. Попытка колонизации американцами сорвалась из-за крайне сурового арктического и субарктического климата на большей части территории. Впоследствии планета была колонизирована и терраформирована Россией. Единственный континент тянется через два полушария и в районе полюсов, на севере и на юге, скован многокилометровыми льдами. Людьми освоены лишь центр континента и прилегающие к нему острова. Несмотря на суровый климат, планета богата месторождениями природных ископаемых. Так, месторождение трансурановых «Металлист» не имеет аналогов в известной человечеству части Галактики.

Начало колонизации: в 95 году Галактической эры на планете приземлился варп-корабль с русскими колонистами-староверами.

Население: русские, представители малочисленных народов Сибири и казахи. Всего проживает сорок восемь миллионов человек.

Государственное устройство: входит на правах автономии в Новороссийскую социалистическую федерацию. Столица – город Нью-Сибирск.

Неожиданно тигр услышал скрип снега и неуверенные шаги, потом до чуткого обоняния хищника долетела легкая вонь горелого табака и водочного перегара – запах человека. Хищник пригнулся и насторожился. До посещения отдаленной заимки тигр не ел пять дней, и он решился. Упруго, грациозно огромная рыже-полосатая кошка с белой манишкой на груди двинулась навстречу.

Человек обернулся и замер: прямо на него смотрели, словно гипнотизируя, безжалостные зелено-желтые глаза убийцы…

Стасик понял: это конец. Грязные волосы под старым треухом встали дыбом и зашевелились, лоб покрылся липкой, ядовитой испариной, на снег из-под ватных штанин полилась желтоватая струйка…

«Бежать, бежать…» – но панический страх парализовал человека; тело рыже-полосатой кошки мгновенно, словно огромная стальная пружина, сжалось, и спустя секунду человек ощутил страшной силы удар в грудь, вмявший его в снег. Над ухом грозно рыкнуло, когти тигра вонзились в грудину несчастной жертвы. Нечеловеческая боль заставила Стасика истошно заорать:

– А-а-а-а-а!

Крик длился недолго. Одним движением мощных челюстей тигр откусил голову. Кровь из перебитых сонных артерий залила ближайший сугроб, ненужная голова отброшена хищником далеко в сторону…

Через несколько минут от Стасика остались лишь разорванная в клочья окровавленная одежда и голова с дико вытаращенными, налитыми кровью глазами. Сытый хищник довольно оскалился, стряхнул с морды капли еще теплой крови. Неторопливо повернувшись к ближайшим зарослям, порысил, оставляя на снегу огромные, размером с человеческую голову следы.

* * *

Зимняя тайга, даже на другой планете – все равно тайга. Восхищаешься первозданной дикой природой? Вот она перед тобой, любуйся! Субтропическая зона планеты Новая Сибирь могла похвастаться сибирским климатом, немного севернее переходящим в субарктический. Волшебное, ни с чем не сравнимое таежное утро вступило в свои права. Вокруг стеной стоит темно-зеленый, первозданный лес: мохнатые лиственницы и ели, украшенные прикипевшими к стволам и ветвям причудливыми снежными пластами и комьями, вздымаются высоко в небеса. Воздух свеж и прозрачен. Морозный туман уже рассеялся, но солнца не видно. Сырой, холодный ветер поспешно нес по серому небу стада рваных, низких туч. Он шумел, выл, гнал по сугробам между высоких коричнево-красных стволов невесомую поземку. Порывы его клонили книзу верхушки деревьев, безуспешно пытались пробраться под термокостюм, тонкий и не мешающий движениям, зато отлично греющий. Неторопливо опускаясь, кружатся белоснежные, словно фата невесты, снежинки. Снег мягкий, пушистый: наверное, такой бывает только здесь, на Новой Сибири. Впрочем, это хорошо, когда идет снег: тогда температура не падает ниже десяти градусов. Дэн устроился под могучей елью так, что заметить можно только подойдя совсем вплотную. Вроде и не так холодно, но брови успели покрыться инеем.

Отчеты за выполненное на Терра Хермоса задание заняли у него полную неделю. Если кто-нибудь вам скажет, что жизнь разведчика – сплошные приключения, не верьте. Нудной писанины там гораздо больше! На следующий день на телефон пришли два приятных сообщения: на его счет пришла неплохая сумма – премия за выполнение задания – и копия приказа: начальство отпускало в законный двухнедельный отпуск. Как его провести, Дэн размышлял недолго и уже вечером сидел на борту суборбитального самолета, а еще через час пожимал руки знакомым охотникам Федосееву и Смагулову. Спать лег он уже у них, в заимке, в ста километрах от ближайшего людского жилища.

Наушник в правом ухе ожил и принес новые звуки: легкий хруст снега и запаленное дыхание. Голос Смагулова прохрипел:

– Однако спугнули олешку, на тебя гоним, начальник, будь готов!

– Принято, – негромко сказал Дэн и неожиданно мирно, почти по-детски улыбнулся.

Смагулов, якут по национальности, владел русским, словно родным, но любил перед начальством изображать недалекого туземца. Дэн потянулся, широко разведя в стороны мускулистые руки так, что кости хрустнули. Все-таки хорошо, что он не поехал на южные острова. Хотя и южные, но на Новой Сибири, а это далеко не Африка, и температура днем, дай бог, за двадцать тепла, а тут – такая красота. Молодой человек был сосредоточен и серьезен, потому как дело, которым он сейчас занимался, требовало, как и его профессия, отдавать себя целиком.

«Бамм! Бамм!» – совсем рядом резко и гулко застучал по стволу красногрудый красавец дятел. Дэн вздрогнул и возмущенно глянул в его сторону. «Не шуми, сволочь!» Не хватало, чтобы глупая птица спугнула добычу! Потом не выдержал и широко улыбнулся. Господи, как же хорошо дома: мороз, снег, как он скучал по всему этому в постоянной жаре Терра Хер-моса. В его коллекции охотничьих трофеев еще не было выведенного специально для Новой Сибири огромного королевского оленя, размерами намного большего, чем земные, и внешне напоминающего скорее лося, чем миниатюрного оленя. Огромное парнокопытное, которое друзья-охотники выследили вчера и пообещали выгнать Дэну под выстрел, отличалось пугливостью. Малейший посторонний звук мог заставить его поменять направление бегства.

Совсем рядом завозились снегири, чуть подальше послышался негромкий шорох: наверное, это какой-то таежный зверек, хорек или куница, вышел на охоту. В желудке противно заурчало. Выходили рано утром, и он не стал завтракать: не хотелось. Пошарив в кармане, бросил в рот конфету, через миг наполнившую его кисло-сладким вкусом. Когда он поднял голову, метрах в тридцати от него стоял уссурийский тигр. На планету их переселили в рамках терраформирования. Зелено-желтыми глазами огромной рыже-полосатой кошки смотрела на Дэна сама смерть. Он почувствовал, как от волнения его прошиб ледяной пот, но через миг взял себя в руки.

– Ух ты черт! – прошептал Дэн. Позавчера по инету передавали, что в соседнем районе объявился тигр-людоед. Раз хищник сам вышел к людям, значит, это и есть тот самый людоед. Попробовав сладкого человеческого мяса, он ни за что не согласится променять его на другое…

На такого большого хищника Дэн не охотился никогда, хотя кто сейчас охотник, а кто жертва – большой вопрос… На кабана, волка, оленя да, приходилось, но совсем иначе. Большая компания, хороший обзор, сколько угодно времени. Секунды потянулись, словно в дурном сне.

Самым страшным было то, что он никак не мог вспомнить, какие патроны в стволе. Как взводил затвор, как загонял маслянисто блестящий золотистый патрон, он помнил, но какой? Пулевой или картечный? Обрубило начисто.

Картечины для тигра – как мертвому припарка, только разозлит, а проверять, что в стволе, уже нет времени.

Он вскинул карабин. И зверь прыгнул. Словно только этого и дожидался.

«Бах! Бах! Бах!» – словно сам по себе загрохотал, разрывая морозную тишину в клочья, бьющий в упор карабин.

В чудовищно мощном прыжке тигр почти достал охотника, не хватило совсем чуть-чуть, нескольких метров: не рассчитал, а может, помешала пуля.

То ли от грохота с бьющим в глаза пламенем и острым пороховым запахом, то ли от острой боли прошивающих могучую тушу пуль, но людоед на миг растерялся. Словно гигантская кошка, испуганно прижав острые уши, оскалил страшные клыки.

Дэн, наоборот, успокоился, поправил прицел, несколько пуль ударили зверю в голову. Тигр мучительно и жалобно взвыл, попытался прыгнуть еще раз, но упал на снег. Вытянулся во весь немалый рост, тело задергалось в предсмертных судорогах, пластая страшными когтями снег… – издох.

Несколько секунд Дэн оцепенело смотрел на гигантскую кошку. Умерла, в этом нет никакого сомнения. Ворона, резко взмахнув крыльями, села на ветку, вниз обрушился налипший на иголки снег.

– Ну ни хрена себе олешек, – произнес Дэн и нервно рассмеялся; запоздалый ужас накрыл с головой, по спине побежали неприятные ледяные мурашки, а на лбу выступил холодный пот. Он подошел поближе и осмотрел тушу. Три пули застряли в черепе, еще четыре продырявили шкуру. Тигр был совсем старый, рыже-белая, грязная шерсть обросла сосульками, сквозь облепленную репейником шкуру торчат острые ребра. Он уже не мог охотиться на способную убежать дичь. Видимо, это и заставило его напасть на человека. Дэн машинально вытер лицо рукавом и засунул руку в карман куртки. Где-то там была пачка сигарет. Заслоняясь ладонями от ветра, прикурил, и тут его начал бить озноб. Из таких передряг невредимым выходил, а тут еще чуть-чуть и его бы сожрала драная и старая кошка.

– Купил доху я на меху я, на той дохе дал маху я, доха не греет… абсолютно, – произнес он задумчиво.

Он бы так и стоял, шмыгая носом и размышляя о бренности бытия, если бы посторонний звук за спиной – звонко хрустнула ветка – не заставил его стремительно развернуться и вскинуть оружие. С дерева метрах в пятнадцати от человека, оглушительно хлопая крыльями, сорвался в полет массивный темный силуэт.

– Да чтоб тебя… – облегченно выругался Дэн в адрес глупой птицы и обессиленно опустился на пенек.

«Надо позвать охотников, пусть порадуются трофею…» Вытащив телефон, он лихорадочно ткнул пальцем в кнопку «Вкл». Вообще-то, выключать связь было должностным проступком, но он решил: а гори оно все огнем, нельзя быть все время настороже, и отключил. Пальцы суетливо забегали по клавиатуре, набирая эсэмэску для охотников: «Срочно приезжайте, есть трофей!»

Отдаленные выстрелы эхом промчались над заснеженными верхушками красавиц-елей и затихли в лесной чаще. Старый охотник Смагулов укоризненно покачал головой. Однако не меньше семи пуль выпустил в оленя Соловьев, даром что хвастался снайперской стрельбой. Пулять на стрельбище – это совсем не то, что стрелять в живого зверя!

Когда из-за густой завесы косматых, похожих на громадных леших, елей с негромким гудением выехал электрический снегоход, сигарета еще дымилась на снегу. При виде лежащего на идеально-белом снегу трофея узкие якутские глаза охотника стали вполне европеоидными.

– Ни хрена себе каламбурчик… – хрипло и без малейшего акцента сказал Смагулов, – а передавали, что он в соседнем районе. Без малого пятьдесят километров отмахал, ну надо же.

Он с невольным уважением посмотрел на молодого человека. Силен, не только на стрельбище может…

Шелест работающего двигателя прекратился, охотник легко соскочил, оставляя на белоснежном снегу глубокие следы, подошел к тигру. Осмотрев тело, осуждающе поцокал языком:

– Старый, вот и стал людоедом, не досмотрела егерская служба, – он повернулся к Дэну. – Однако в плане нервов выпить надо. – Охотник достал с пояса пузатую флягу, протянул. Нарвавшись на недоумевающий взгляд, сказал настойчиво: – Пей, пей, тебе нужно, я знаю.

Дэн, запрокинув голову, не дыша, только чуть дрожа заиндевелыми ресницами, опрокинул флягу. Холодная жидкость полилась по пищеводу, жарким факелом взорвалась в желудке. Ладонь провела по губам. И вправду помогло; он блаженно прищурился, но ненадолго. Проклятый якут протянул телефон.

– Тут для тебя сообщение.

На экране телефона горела короткая надпись: «Срочно прибыть в штаб-квартиру службы! Юстас»; так подписывался в передаваемых по открытым каналам сообщениях глава Службы безопасности Новороссийской федерации.

* * *

Давно погибший музыкант негромко напевал слова забытой песни. Дэну стоило больших трудов разыскать запись в глубинах Галонета.

 
Он не помнит слово «да» и слово «нет»,
Он не помнит ни чинов, ни имен.
И способен дотянуться до звезд,
Не считая, что это сон.
И упасть, опаленным звездой по имени Солнце.
 

Дэн перешагнул порог и вытащил наушники. Кроме прозрачного модного офисного стола с компьютером, стульев у стены, где мариновались посетители, и высокой амфорообразной вазы со свежими побегами в углу больше ничего в приемной шефа не было. Показную роскошь он не любил, в чем его вкусы категорически не соответствовали желаниям секретарши. (Она привычно держала спину выпрямленной, что выдавало в ней бывалую гимнастку; у нее были сухонькие, острые кулачки с набитыми костяшками.)

– Привет, просто Мария! – небрежно поздоровался Дэн с секретаршей, девушкой выдающихся достоинств, уже который год находящейся в процессе поиска подходящего кандидата в мужья. Лет ей было около тридцати. Изящный носик, красиво вырезанные губы и темно-карие глаза сражали непривычных наповал. При этом она отдавала предпочтение здоровенным мужикам с накачанными мышцами, каковых в Конторе было предостаточно. В последнее время она положила глаз на Дэна Соловьева. Красив, перспективен и имеет репутацию везунчика, что немаловажно в карьере полевого агента. Она почти любила его, но парень успешно сопротивлялся натиску, так что Мария начала задумываться. А не поменять ли объект атаки? Тем более что о многочисленных слухах и репутации Дэна как записного ловеласа на следующий день после поступления на службу ее с удовольствием проинформировали старые девы из секретариата.

– Слушай, Соловьев! – девушка подняла на вошедшего карие глазищи, в которых непривычный запросто мог утонуть, красиво очерченные и яркие губы полуоткрылись.

– Ты, наконец, объяснишь мне, что это за «просто Мария»? – в низком и красивом голосе прозвучали досада и раздражение.

Взгляд мужчины невольно упал на прозрачный стол, нисколько не скрывающий соблазнительную картину. Девушка положила восхитительной формы правую ногу на колено левой, а короткая юбка, слегка ниже бедра, давала простор для самых откровенных мужских фантазий. Он с трудом оторвал взгляд. Чувствуя, как сохнет во рту, сглотнул ком в горле. С подружкой он расстался еще до последней командировки, а случайная интрижка на Merlin не в счет. Специфический мужской взгляд Мария заметила и вновь задала себе вопрос. Она, без сомнения, нравится Дэну, ну так почему он не делает попыток сблизиться? Это было непонятно и от этого еще более обидно.

– Дэн Соловьев! – привычно поправил мужчина и лучезарно улыбнулся: – Неа…

На стерильно чистый стол опустилась яркая коробка с броским иностранным названием.

– Что это? – не притрагиваясь к гостинцу, подозрительно спросила девушка и подняла взгляд на Дэна. Фигура атлета, пронзительный взгляд ярко-синих глаз, волевая челюсть. «Не зря его прозвали в Конторе Джеймсом Бондом. Ох, смерть моя…»

– Оу! – снисходительно усмехнулся Дэн, в упор рассматривая озадаченное лицо очаровательной собеседницы. – Это цукаты из кактусов.

– Да? Всегда найдешь что-нибудь этакое… – девушка неопределенно покрутила тонкими пальчиками с модным в этом году огненным маникюром. – Он, наверное, хочет меня откормить, как корову, – пожаловалась она в пространство, но подарок приняла, небрежно смахнув его в ящик стола. Знала, что лишь бы что Дэн не подарит.

– Спасибо, – деликатно поблагодарила Мария. – Как отдохнул? – Девушка подняла глаза на посетителя; в слегка косящем, затуманенном взгляде чрезмерный и влажный блеск.

Насилуя волю, Дэн ответил с преувеличенным энтузиазмом:

– Прекрасно: синее море, чистый, как девичья слеза, песок, пальмы вокруг!

– Балабол! Откуда на нашей Новой Сибири пальмы? Разве что в оранжереях.

Дэн слыл любимцем женщин, но всегда вел себя с ними предельно честно, принципиально ничего не обещал и старался не заводить длительных романов. Крепко привязываться к кому-либо он зарекся и смертельно боялся прикипеть душой к обреченным погибнуть в грядущем апокалипсисе будущим жене и детям.

Стрельнув искоса взглядом в Дэна, девушка добавила с нотками ревности в голосе:

– Наверное, еще и шикарные женщины?

– Шикарные? Кое-что шикарное было, – Дэн вспомнил убитого тигра. – Слушай, ты не знаешь, зачем меня Старик вызвал из отпуска?

– Да-а?.. – задумчиво протянула Мария, в темно-карих глазах ее загорелся отчаянный огонек. – Ох, побью я тебя сегодня. Дэн, с тебя три раунда на ринге.

– Сдаюсь, сдаюсь! Заранее сдаюсь! – поднял руки Дэн. Физическая подготовка, рукопашка, стрельба в Конторе были обязательными даже для офисных. Силой девушка, конечно, значительно уступала тренированным операм, зато ее реакции и растяжке мог позавидовать любой. Благодаря этому она стала серьезным противником, по крайней мере, если не драться насмерть. – Старик не слишком нервничал, что меня долго не было на связи?

– Ну как сказать, пару раз справлялся о тебе, – мстительным голосом ответила девушка.

Дэн погрустнел: Старик под настроение мог вздрючить так, что небо с овчинку покажется.

– Не знаешь, что за спешка, что не дали отгулять законный отпуск?

Слегка откинувшись в кресле, девушка неторопливо поменяла позу. Перед носом мужчины мелькнуло идеальной формы белоснежное бедро, на миг предоставив возможность нескромному мужскому взгляду заглянуть чуть дальше, левая нога легла на правую. Дэн сглотнул жадную слюну: девушка нравилась настолько, что он боялся признаться себе в этом. Спокойно, произнес он про себя, не смей. Он с удовольствием приударил бы за ней и даже, чем черт не шутит, женился, но… не судьба. В оценивающем взгляде, который бросила на мужчину Мария, промелькнуло торжество: «Не так уж я тебе и безразлична!» Впервые лицо девушки осветила озорная полуулыбка. Обычно она, даже если и знала, какое именно задание предстояло оперу, никогда не рассказывала, но на этот раз смилостивилась.