Текст книги "Блаватская. Вестница Шамбалы"

Снова в Европе

После жизни в России последовал период почти трехлетнего путешествия по Европе. Точный маршрут установить не представляется возможным и поныне, но в ее путевых заметках того периода указаны и Иерусалим, и страны Малой Азии, и Персия, и Сирия, и Ливан, и, вероятно, и Египет, и Греция. В 1867 году на непродолжительное время вернулась в Россию, где узнала о кончине родственников: Андрея Михайловича Фадеева, ее деда, и Юлия Федоровича Витте, мужа ее тети Екатерины Андреевны, и о переезде родственников Е.П. Блаватской, семей Витте и Фадеевых, в Одессу.

В том же году, следую указаниям Учителя, ей довелось оказаться в рядах добровольцев армии освободителя Италии от австрийского владычества Джузеппе Гарибальди. Она участвовала в битве при Ментане 3 ноября 1867 года, где получила тяжелые ранения. Когда с поля боя выносили раненых и убитых, ее поначалу посчитали убитой, на теле ее было пять ранений. Елена Петровна впоследствии рассказала о тех трагических событиях Г.С. Олькотту. Он вспоминает: «В подтверждение своего рассказа, она показала мне следы двух переломов на левой руке от ударов сабли, позволила прикоснуться к правому плечу, где ощущалась застрявшая в мышце мушкетная пуля, как и другая в ноге». Потребовался период лечения и восстановления после ранений. Далее через Флоренцию, северную Италию, снова прибыла на Балканы, где ей следовало ожидать дальнейших указаний Учителя. После получения долгожданных распоряжений она направилась в Константинополь, а затем в Индию.

С Учителями в Тибете

Как и предсказывал Учитель во время первой встречи в 1851 году в Лондоне, Елене Петровне предстояло провести в тибетских Ашрамах гималайского Братства адептов тайного знания три года интенсивного обучения (1868–1871).

Махатма М. живописно описал те места в Тибете, где располагался Ашрам Братства и где проходило обучение Елены Петровны: «В одном месте, о котором не принято упоминать в разговорах с посторонними, есть ущелье, через которое перекинут непрочный мостик, сплетенный из трав, а под ним стремительно несется яростный поток. И храбрейший из членов ваших альпинистских клубов едва ли рискнет пройти по мостику, ибо он свисает подобно паутине; кажется, что он необыкновенно хрупок и не выдержит вес человека. Но это не так, и перед тем, кто отважится на подобное испытание и успешно его преодолеет, – когда захочет, ибо как раз на это ему должно хватить смелости, – открывается исключительной красоты пейзаж: вход в одно из наших потайных мест и к одному из наших людей, и ни о том, ни о другом нет упоминаний в записях и беглых зарисовках европейских географов. На расстоянии броска камнем от старого ламаистского монастыря стоит древняя башня, в которой созревали целые поколения Бодхисаттв».

В одном из ее поздних писем уточняется очень приблизительное местонахождение Ашрама: «Сейчас Махатма М. живет большей частью вместе с Махатмой Кут Хуми, у которого есть дом на пути к горам Каракорум за Ладакхом, находящимся в Малом Тибете и относящимся в настоящее время к Кашмиру. Это большое деревянное строение, похожее на пагоду в китайском стиле, между озером и красивой горой».

Обучение, которое направлял Махатма Кут Хуми, было весьма интенсивным и разноплановым, но первые месяцы ушли на изучение, как это ни покажется странным на первый взгляд, английского языка, на котором Елене Петровне в будущем предстояло самостоятельно написать целый ряд фундаментальных трудов по истории и философии оккультизма. Также ей преподавался «Сензар (Zen-(d)-zar) – язык священнослужителей Древней Индии, которым пользовались только посвященные. Теперь тексты на этом языке обнаруживаются во многих нерасшифрованных рукописях. Еще и в настоящее время его изучают и применяют в среде восточных адептов, в тайных общинах, и называют, в зависимости от места, «Сензар» или «Брама-Бхашья», или «Дэва-Бхашья».

Обучение имело целью развить уже имеющиеся у Елены Петровны духовидческие способности, ибо именно они должны быть усовершенствованы для выполнения возложенной на нее миссии – передачи основ Древней Мудрости Востока на Запад. Впоследствии Елена Петровна неоднократно заявляла, что крупные ее произведения, «Разоблаченная Изида» и «Тайная Доктрина», ей диктовались, что «каждая крупица знания, изложенная в этой или позднейших работах, исходит из учений наших Восточных Наставников; и что многие отрывки в этих трудах были написаны под их диктовку. Я не утверждаю этим чего-то сверхъестественного, так как такая диктовка не представляет из себя чуда. Любой трезвомыслящий человек, знающий сегодня о многообразных возможностях гипнотизма (принятых и исследованных нынешней наукой) и о феномене передачи мысли, легко признает, что если гипнотизируемый субъект, простой невменяемый медиум, слышит невысказанную мысль своего гипнотизера, который может таким образом передавать первому свою мысль, – чтобы быть способным даже повторять слова, ментально вычитываемые гипнотизером из книги, – то тогда мое заявление не содержит ничего невозможного. Для мысли не существует пространства и расстояния; и если два человека находятся в прекрасной взаимной психо-магнетической связи, и из этих двух один – великий адепт оккультных знаний, то передача мысли и диктовка целых страниц на расстоянии в десять тысяч миль становится столь же легкой и понятной, как и передача двух слов в комнате».

11 ноября 1870 года, во время пребывания Елены Петровны в Тибете, ее теткой Н.А. Фадеевой было получено письмо. В 1884 году она писала об этом событии полковнику Олькотту из Парижа: «Случилось так, что я чудесным образом получила письмо. В то время моя племянница была на другом конце света, и никто точно не знал, где она находилась. Это обстоятельство заставляло нас очень беспокоиться. Все наши поиски закончились безрезультатно. Мы уже были готовы поверить, что ее нет в живых, но где-то в 1870 году или немного позднее, я получила письмо от того, кого вы, по-моему, называете Кут Хуми. Мне его доставил самым невероятным и таинственным образом некий посланец с азиатскими чертами лица, который затем исчез прямо у меня на глазах. В письме содержалась просьба не беспокоиться за судьбу Елены и уверения, что она в полной безопасности…» В настоящее время это письмо хранится в архиве Теософкого общества. Само письмо написано на французском «почерком» Учителя Кут Хуми: «Достопочтимой госпоже Надежде Андреевне Фадеевой, Одесса. Уважаемым родственникам мадам Блаватской нет причин для беспокойства. Ваша дочь и племянница не покинула этот мир. Она жива и желает передать тем, кто ей дорог, что у нее все хорошо и что она счастлива в своем далеком убежище. Она была очень больна, но это уже позади, ибо она находится под защитой Господа Сангьяса (Владыка Будда. – О.Б.) и нашла преданных друзей, охраняющих ее физически и духовно. Поэтому будьте спокойны. Через восемнадцать месяцев она вернется в семью».

Societe Spirite. Одесса. Париж

Итак, долгое и ответственное обучение было завершено, и летом 1871 года Елена Петровна покинула Индию и направилась на Кипр и в Грецию, где встретилась с Учителем Илларионом. Далее ее путь лежал в Каир. В греческом порту Пирей она села на пароход «Эвномия», который оказался груженым порохом и фейерверками и направлялся в Александрию. 6 июля 1871 года вблизи одного из ионических островов, острова Спеце, разыгралась настоящая трагедия – пароход взорвался и затонул. Из более четырехсот пассажиров спаслись только шестнадцать, и среди них Елена Петровна. Пропали все ее вещи и документы.

Добравшись до Каира, Елена Петровна предприняла попытку создать спиритуалистическое общество с целью изучения психических явлений с вынужденным привлечением теории и философии основателя спиритуализма Аллана Кардека. Его учение о духе, изложенное в одноименной работе «Книга Духов», завоевало широкую, поистине мировую популярность, и Елене Петровне предстояло в рамках создаваемого общества открыть со временем людям глаза на настоящее положение вещей, показать разницу между пассивным медиумом и активным творцом феноменов. К сожалению, медиума для демонстраций феноменов в Каире не нашлось, она писала в Англию и Францию, но также не смогла найти никого достойного. Тем временем сотрудники, члены вновь образованного общества, оказались самыми обыкновенными мошенниками, обманывавшими людей, которые пришли изучать феномены. И ей пришлось выдворить их и закрыть общество.

Она вспоминала: «Societe Spirite не просуществовало и двух недель – оно лежит в руинах – величественных, но вместе с тем поучительных, как и гробницы фараонов… Комедия смешалась с драмой, когда меня чуть не застрелил один сумасшедший грек, который присутствовал на тех двух публичных сеансах, что мы успели дать, и, похоже, сделался одержим каким-то порочным духом.

…Я клянусь навсегда покончить с подобными сеансами – они слишком опасны, а у меня нет опыта и не хватает сил, чтоб справляться с нечистыми духами, которые могут подступиться к моим друзьям во время таких собраний».

К началу каирского периода, октября 1871-го – апреля 1872 года, относится также знакомство Елены Петровны с Эммой Каттинг, впоследствии Куломб, очень помогшей ей в Каире после кораблекрушения, а впоследствии в 1880-х годах в Индии сыгравшей трагическую роль в ее судьбе. К каирскому периоду относится и смерть Агарди Митровича, большого друга ее семьи, которого Блаватская пыталась спасти, как и в 1850 году в Константинополе, но не смогла.

На пути в Одессу Елена Петровна, выполняя поручения Учителя, посетила Грецию, Сирию, Константинополь и другие места и приехала к одесским родственникам в июле 1872 года.

О дальнейших перемещениях Елена Петровна писала Синнету: «В марте 1873 года из Одессы отправилась в Париж вместе со своим кузеном Николаем Ганом, сыном дяди Густава Гана (брата отца) и графини Адлерберг, остановилась, по-моему, на Университетской улице, д. 2, затем в июле этого же года поехала, как было приказано, в Нью-Йорк. С этого момента пусть люди знают все. Все открыто».

Родственников она до 1873–1874 годов, т. е. до периода, когда началась ее общественная и литературная деятельность, не посвящала в свои планы, и те долгие годы не могли понять, кто и что ее руководит, каковы мотивы ее поступков и намерения. Она справедливо опасалась, что они не поймут и не примут ее связи с Гималайскими Братьями.

Она вспоминала: «Начиная с 17 и до 40 лет, я старалась стереть все следы моих путешествий. Когда я была в Италии, где училась у местной ведуньи, я свои письма посылала в Париж, чтобы оттуда пересылали их моим родным. Единственное письмо из Индии они получили от меня, когда я оттуда уже уехала. Когда я была в Южной Америке, мои письма посылались из Лондона. Я никогда не давала людям знать, где я нахожусь и чем я занимаюсь. Им бы больше нравилось, если бы я была обыкновенным человеком, а не исследователем оккультизма. Только тогда, когда я вернулась домой, я рассказывала тете о том, что письмо, которое она получила от К.Х., не было письмом от какого-то духа, как все об этом подумали. У тети были доказательства, что это живые люди, но она их считала продавшимися сатане. Теперь вы видели ее, это – деликатнейший, прекраснейший человек. Она готова свою жизнь, деньги, все, что ей принадлежит, отдать другим. Но, что касается ее религии, тут она превращается в фурию. Я никогда не говорила с нею об Учителях».

В другом письме Елена Петровна писала: «Все расскажу, как следует, все что ни делала, двадцать лет и более, смеясь над тем, “что скажут люди”, скрывая следы того, чем действительно занималась, т. е. изучением оккультизма, ради родных и семейства, которые тогда прокляли бы меня».

Перед отплытием из Франции в Нью-Йорк произошло весьма характерное для Елены Петровны событие. На следующий день после получения указания от Учителя выехать в Америку, она прибыла в Гавр, имея на руках билет первого класса. Уже на пристани во время посадки на пароход она увидела плачущую женщину с двумя детьми и спросила, почему та в слезах. Из ответа выяснилось, что женщина направлялась к мужу в Америку и приобрела для себя и детей билеты в третий класс, оказавшиеся поддельными. Что теперь ей делать в незнакомом городе без гроша в кармане, где искать мошенников, продавших ей поддельные билеты, она не знала. Елена Петровна просила женщину следовать за ней и обратилась к агенту пароходной компании с просьбой поменять ее билет в первый класс на билеты в третий для себя и женщины с детьми. По пути корабль попал в бурю, и пятидневное путешествие превратилось в двухнедельную пытку, особенно для пассажиров бедных классов, пересекавших океан, не имея элементарных удобств.

Миссия в Америке

В июле 1873 года Елена Петровна прибыла в Нью-Йорк, и 22 сентября она подала заявление на получение гражданства США. Видимо, она стала одной из первых русских женщин, эмигрировавших в эту страну.

На первых порах, не имея наличных денег, поскольку задерживался перевод от отца, ей пришлось подыскать самое недорогое жилье в женском общежитии на Мэдисон-стрит, 222.

Через владельца здания удалось найти работу – изготовлять рекламные карточки для фабрики по производству рубашек. Также она пробовала делать украшения из кожи, но заказов было немного, и дело не пошло. Основное время уходило на литературную работу, переводы на русский язык спиритуалистических книг.

Она встретилась в Итаке, штат Нью-Йорк, с одним из самых видных спиритуалистов Америки – профессором Хайрамом Корсоном из Корнуэльского университета. Впоследствии она так писала ему о цели своего приезда в Америку: «Я послана сюда, в эту страну, моей Ложей, дабы сказать правду о современном спиритуализме, и мой самый святой долг – раскрывать то, что есть на самом деле, и разоблачать то, чего нет. Быть может, я появилась лет на 100 раньше, чем следовало… ибо люди с каждым днем все меньше беспокоятся о правде и с каждым часом все больше о золоте, и поэтому от моих слабых протестов и усилий будет немного проку». Она объясняет профессору, что ее интерес к спиритуализму вызван не «вечно обманывающими мошенниками-медиумами, ничтожными орудиями неразвитых духов низшей сферы, древнего Гадеса». И заверяет его: «Моя вера основывается на чем-то более древнем, нежели рочестерские стуки, и исходит из того же источника, к которому обращались Раймунд Луллий, Пико делла Мирандола, Корнелий Агриппа, Роберт Флудд, Генри Мор и т. д. и т. п., словом, все, искавшие систему, которая позволила бы заглянуть в самые глубины божественной природы и познать подлинные узы, связующие все сущее. В конце концов – много лет назад – я утолила умственную жажду в этой теософии, которой учат ангелы… для помощи человеческой судьбе». «Идеалы и вера почти везде утрачены! Лженаука их уничтожила, – говорила она. – Люди нашего века требуют научного оплота, научных доказательств бессмертия духа: древняя эзотерическая наука – Оумная религия церкви (от санскритского слова Оум, или Аум, – Высшая Сила), как называли ее наши православные отцы – даст им их!»

^{Е.П. Блаватская. Нью-Йорк. 1870-е гг.}

Получив наконец-то средства из России, Елена Петровна переехала в комнату на 14-ю улицу в дом № 4, а затем жила в квартирах на Юнион-сквер, на 16-й Ист-стрит и на Ирвинг-плейс. Оказалось, что деньги перестали поступать по причине смерти ее отца, Петра Алексеевича Гана, скончавшегося 15 июля 1873 года в Ставрополе. Семья же Елены Петровны не знала ее адреса в Нью-Йорке, им удалось связаться с родственницей при посредничестве российского консула в США.

14 ноября 1874 года в маленьком городке Читтендене, на ферме братьев Эдди, происходит встреча Елены Петровны Блаватской и полковника Генри Стил Олькотта, положившая начало теософскому движению в Америке.

Позднее, в 1880-х годах, Учитель Елены Петровны Махатма М. поведал миру о том историческом событии в истории оккультизма в одном из писем, вошедших в знаменитый том «Письма Махатм А.П. Синнетту»: «Один или двое из Нас надеялись, что мир достаточно хорошо развит, если и не интуитивно, то хотя бы умственно, чтобы оккультное учение было воспринято интеллектом и дало импульс новому витку оккультных исследований… Просматривая все вокруг, мы нашли человека, способного стать лидером, – он обладал огромным моральным мужеством, был неэгоистичен и имел множество других хороших качеств. Он был далеко не лучшим из возможных, но… лучшим из всех, кто был (речь идет о Г.С. Олькотте. – О.Б.). С ним Мы связали Е.П.Б. (Елену Петровну Блаватскую. – О.Б.) – она обладала совершенно чудесными и исключительными дарованиями. Вместе с тем, у нее было множество явных личных недостатков, но и в том виде, как она была, не было никого из живущих, кто мог бы сравниться с ней по степени пригодности для этой работы. Мы послали ее в Америку, свели их вместе – и испытание началось. С самого начала ей и ему ясно дали понять, что исход дела всецело зависит от них самих. И оба они предложили себя для этого испытания, за некоторое воздаяние в далеком будущем, как, бывало, говорил К.Х., – в качестве солдат, добровольно вызвавшихся на безнадежное дело».

Помимо уже упоминавшейся школы спиритизма француза Аллана Кардека в 1848 году в США возникла так называемая спиритуалистическая школа, на основе феноменов, «рочестерских стуков», связанных с сестрами Фокс из Хайдвилла, близ Рочестера, штат Нью-Йорк. И в Европе, и в США это проявление неведомых доселе сил стало стремительно распространяться и в короткое время охватило всю страну. Оно сопровождалось многими проявлениями эксцентричности, доходившими порою до фанатизма. Это было подобно эпидемии, и в спиритеских сеансах и кружках участвовали не только необразованные или легковерные люди, но и вполне респектабельная публика, люди высшего света, немало известных персон. Однако ни наука, ни церковь не могли обяснить причины этих явлений, отсюда и возник целый океан самых разнообразных и противоречивых толкований. Так, например, спиритуалисты почти единогласно отрицали доктрину перевоплощения, а спириты основывали свои соображения именно на нем.

В то время, когда состоялась встреча полковника Олькотта с Е.П. Блаватской, первый был убежденным и увлеченным спиритуалистом, но она к спиритуализму относилась критически. При этом в 1870-х годах ее способности ясновидения были в полном расцвете: «Я никогда не была знакома ни с одним медиумом и никогда не была ни на одном спиритическом сеансе, – писала она в одном письме, – до марта 1873 г., когда присутствовала на одном в Париже, на пути в Америку. Только в августе 1873 года я впервые в моей жизни познакомилась с учениями спиритов. До этого времени у меня было лишь общее и очень неясное представление об учении Алана Кардека. Но когда я услыхала американские спиритуалистические претензии о “Летней Земле”, Summer Land, и т. п., я категорически все это отвергла… Еще раз повторяю, что я никогда не была спиритуалисткой… Я всегда была убеждена в истинности медиумических феноменов, и если признавать, что такие явления, совершаемые через организм человека его волей или каким-либо другим посредничеством, означает быть “спиритуалистом”, то тогда, конечно, я была “спириуалисткой” уже 50 лет тому назад, т. е. задолго до рождения современного спиритуализма.

^{Е.П. Блаватская и Г.С. Олькотт}

В начале 1872 года, после возвращения из Индии, я в Каире попыталась создать Спиритуалистическое Общество по методу Алана Кардека (иного не знала), имея целью произведением феноменов подготовить людей к оккультной науке. У меня были там два несовершенных французских медиума, которые открыли мне такие медиумистические трюки, каких я и во сне не могла бы увидеть. Я тогда прервала сеансы…»

В «Теософском словаре» Елена Петровна дала такое определение спириуализму: «Спиритуализм. В философии – мировоззрение, противоположное материализму или материалистическому представлению о сущем. Теософия – доктрина, которая учит, что все сущее одушевлено или преисполнено Всемирной Душой, или Духом, и что ни один атом в нашей Вселенной не может пребывать вне этого вездесущего Принципа, – есть подлинный спиритуализм. Что же касается верования, выступающего под этим названием, а именно верования в постоянное общение живых с умершими, посредством ли собственных медиумических способностей или через так называемого медиума, то это не что иное, как материализация духа, низведение, деградация человеческой и божественной души. Верующие в подобные сношения попросту порочат умерших и постоянно кощунствуют. В древности это справедливо называлось “некромантией”. Но наши современные спиритуалисты оскорбляются, когда слышат эту простую истину».

Много позднее, в апреле 1886 года, в письме к теософу д-ру Гартману Елена Петровна емко обрисовала ситуацию, в которой начиналось теософское движение в США: «Я была послана в Америку с конкретной целью и послана к Эдди. Там я встретила Олькотта, увлеченного духами… Мне было велено довести до его сознания, что спиритические явления без оккультной философии опасны и вводят в заблуждение. Я доказала ему, что все, совершаемое медиумами через так называемых духов, другие (люди) могут делать по собственному желанию, обходясь без духов вообще; что колокольчики и чтение мыслей, стуки и физические феномены могут осуществляться любым человеком, кто в своем физическом теле способен действовать посредством органов тела астрального; сама я обладала этими способностями с четырехлетнего возраста, и вся моя семья знала об этом. Я могла двигать мебель и удерживать предметы в воздухе своими астральными руками, которые при этом оставались невидимыми; все это вообще даже до того, как узнала об Учителях.

Так вот, я рассказала ему все как есть. Я сказала ему, что мне известны Адепты, “Братья”, не только в Индии и за Ладакхом, но также в Египте и Сирии, ибо “Братья” есть там и по сей день».

Сестре она также объясняла вред медиумизма и его спиритуалистического толкования: «Чем более вижу я спиритических сеансов в этой колыбели и рассаднике спиритизма и медиумов, тем яснее вижу, как они опасны для человечества. Поэты говорят о тонкой перегородке между двумя мирами – перегородки нет никакой! Слепые люди вообразили какие-то преграды потому, что грубые органы слуха, зрения и ощущений наших не позволяют большинству их проникнуть в разность бытия. Впрочем, мать природа хорошо сделала, наградив нас грубыми чувствами; иначе индивидуальность и личность (personnalite) человека сделались бы невозможными, потому что тогда мертвое постоянно бы смешивалось с живым, и живые люди ассимилировались бы с умершими… Еще если бы вокруг нас существовали однородные духи, полудуховные отброски смертных, умерших не примирившись с великою необходимостью смерти, можно было бы помириться с неизбежным…

… Но есть другой, исключительный закон, который проявляется периодами и спорадически: это закон как бы искусственной, насильственной ассимиляции.

Во время подобных эпидемий царство мертвых вторгается в область живого; хотя, к счастию, эти отброски его связаны узами былых условий и не могут, по вызовам медиумов, нарушать границ и пределов, в которых действовали и жили… И чем шире открыты им двери, чем сильнее распространена некромантическая зараза, чем дружнее желания медиумов и спиритов распространяют магнетический ток своих призывов, тем более сил и жизненности приобретает наваждение.

…Часто я с ужасом и отвращением наблюдала, как отделялась такая ожившая тень из внутренностей медиума; как, выделяясь из его астрального тела, в чужой оболочке называлась якобы своим близким, умиляя их до восторга, заставляя широко открывать сердца и объятия этим теням, которых они искренне считали своими дорогими отцами и братьями, воскресшими для убеждения их в вечной жизни и свидания с ними… А если бы знали они правду! Если бы верили ей!..»

Из письма Елены Петровны генералу Липпиту: «Приближается время, и спиритуализм должен быть очищен от ошибочных толкований, суеверных и невежественных понятий… Он должен стать наукой о законах Природы… а не капризом слепой силы и материи».