Текст книги "Адепт. Том 1. Обучение"

Глава 10
Новые вопросы

Последние сутки, проведенные в карцере, дались мне нелегко. Спать уже не хотелось, экспериментировать с плетениями, не видя получаемого результата, было глупо, а докучать общением родичам не было желания. Нет, я попытался связаться с Алоной, но она как раз занималась магией с наставником-эльфом, Лар снова был по уши в работе, а с остальными трепаться о пустяках мне было как-то стыдно. Ведь все они наверняка занимались важными делами, а я просто хотел с их помощью убить несколько часов. С Темнотой общаться вообще было не о чем, так как вряд ли она захотела бы разговаривать о пустяках, а важных вопросов, на которые могла ответить лишь она, у меня не накопилось. Осталось только говорить с самим собой, но это попахивало расстройством психики, поэтому я просто лежал, таращился в темноту, скучал и сожалел о бездарно потерянном времени.

Но это было только полбеды. Хуже оказалось то, что меня начал мучить жуткий голод, избавиться от которого не было никакой возможности. Вернее, она наличествовала, но воспользоваться ею я не мог. Да, если бы я снова перекинулся, проблема питания отодвинулась бы на второй план, так как вновь создаваемое тело появлялось не с абсолютно пустым желудком, за что отдельное спасибо Темноте. Вот только после выхода из карцера у остальных могли появиться вполне обоснованные вопросы как по поводу моего аппетита, так и по поводу идеально гладкой кожи лица. Ведь отсутствие у меня трехдневной щетины наверняка не останется незамеченным. Так что в итоге жажду и голод мне пришлось терпеть.

Когда, по моим ощущениям, наступило утро третьего дня, мои муки стали просто невыносимыми. Не помогала даже пуговица во рту, оторванная от формы. Чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о ковшике чистой прохладной воды и громадной тарелке жареной картошки, я начал вспоминать свое обучение магии у эльфов в Марахе. Что-то не так много знаний я получил тогда, в результате нескольких десятиц напряженной работы, а вот в Академии всего за день узнал кучу новых плетений. Как-то странно получается. Может, эльфы используют неправильную методику обучения и поэтому их маги по силе и по умениям намного уступают имперцам? Ладно, пускай учат хоть так, ведь альтаров в этом плане срочно нужно подтянуть, и о качестве обучения заикаться пока не стоит.

Значит, будем брать количеством! Маги горцев довольно сильные, а основным плетениям эльфы их обучат. Хотя бы защитным. И, кстати, о горцах! Я ведь забыл уточнить у них одну вещь, которая очень бы мне пригодилась. Помнится, в долине кто-то упоминал об артефакте, способном извлекать знания у мертвых. Тогда эта информация оказалась ненужной и была отодвинута на задний план другими проблемами, а вот сейчас отчего-то вспомнилась. Что ж, пока у меня масса свободного времени, можно и поинтересоваться у Вакарина, что там за артефакт такой. Заодно смогу отвлечься от мыслей о еде.

Сосредоточившись, я вызвал в сознании образ вождя альтаров, еще одного своего отца, который остался в горах и возложил обязанности заботы о народе на плечи моего брата Рена. И хотя в последний раз я видел его очень давно, но понадеялся, что с того момента он не сильно изменился. А если и так, аура ведь должна остаться прежней, так что кровная связь обязана сработать. И мои надежды оправдались – спустя несколько десятков секунд извлеченный из памяти образ Вакарина начал обретать объем, изменяться в моем сознании, и вскоре я очутился в светлой просторной комнате перед старым вождем. Хотя сейчас назвать его старым было нельзя. Либо эльфы со своим лимэлем постарались, либо уменьшившийся груз ответственности так подействовал, но Вакарин помолодел лет на десять и теперь выглядел мужчиной в самом расцвете сил.

Я сразу понял, что отвлечься от мыслей о еде у меня не получится. Дело в том, что отец завтракал, и мой взгляд приковали к себе разнообразнейшие аппетитные блюда, расставленные на большом столе. Более того, я выяснил, что от родственников при подобном общении мне достаются не только зрительно-слуховые образы, но и обонятельные, а также весьма сильные вкусовые ощущения. М-да, если бы мое тело в данный момент находилось не в карцере, я бы весь пол своей слюной закапал.

Увидев меня, Вакарин перестал жевать, судорожно сглотнул и спросил:

– Алекс? Это ты?

– Я. Вот, заскочил немного поболтать, – отозвался я, не отрывая взгляда от стола.

– Так чего стоишь, как неродной? Скорее присаживайся и присоединяйся, а то по твоему лицу видно, что ты еще не завтракал.

– И не ужинал, а также не обедал в течение почти трех суток. Вот только кровная связь все равно не позволит воспользоваться твоим приглашением.

Я протянул руку и попытался взять с большого блюда пирожок, по пальцы прошли сквозь пышную выпечку. Печально вздохнув, я рассказал Вакарину о возможностях крови, а потом поведал о том, почему оказался в карцере. В ответ отец порадовал меня сообщением, что в горах все нормально, переселение альтаров в степь продолжается, но и на старом месте останется немало людей. Они будут поддерживать производство вина, заниматься разведением скота и прочими делами, которые не только обеспечат население всем необходимым, но и поспособствуют расширению товарооборота с Мардинаном и эльфами.

Короче, очень может статься, что горы через несколько десятилетий превратятся в еще одного самостоятельного и полноправного участника Нового Союза. Именно поэтому сейчас сюда приглашались как разного рода специалисты, так и простые люди, эльфы и гномы, желающие обосноваться на новом месте. Кстати, последние уже провели частичную геологическую разведку и признали – альтары были никудышными геологами. Они умудрились не заметить несколько весьма обширных месторождений изумрудов и много чего еще. Так что специалисты Подгорного королевства давно взяли тамошние горы себе на заметку и после налаживания рудников в степи планировали основательно там покопаться.

Порадовавшись за горцев, я перешел к интересующему меня вопросу и попытался выяснить, действительно ли можно отобрать знания у трупа. Оказалось, мои сведения были слегка неточными. Никаких знаний у мертвого добыть, конечно же, нельзя, однако то, что он обдумывал в последние несколько дней жизни, – вполне реально. Разумеется, эта информация будет обрывочной, но и это уже кое-что. Тот артефакт, о котором я слышал, оказался созданием самого Алкиса. Он хранился у вождей, передаваясь вместе с должностью, и при активации позволял магам установить контакт с памятью трупа. Главное – это нужно было сделать быстро, пока мозга не коснулось омертвение. Ведь уже через пару часов, даже если сильно постараться, ни одного полноценного образа из мертвеца вытянуть уже не удастся.

Услышанное меня не обрадовало. Я-то надеялся, что вполне реально получить знания, убив их хозяина, причем даже у церковников, невзирая на блокировку в разуме святош, а, как выяснилось, артефакт может считывать лишь своего рода «оперативную память», в которой хранится не так много интересного. Однако делать было все равно нечего, поэтому я попросил Вакарина продемонстрировать дивное творение моего предшественника.

Артефакт для допроса трупов оказался коротким металлическим жезлом, заостренным на одном конце и с набалдашником, в котором находился полный энергии сафрус, на другом. Немного времени занял поиск одаренного, который смог сформировать отцу плетение магического зрения, после чего я тоже смог рассмотреть магическую структуру, содержавшуюся в жезле. На запоминание потребовалось полминуты – плетение Алкиса было не таким сложным, но в хозяйстве вполне могло пригодиться. А потом я тепло распрощался с Вакарином, пообещал заглядывать изредка и вернулся в свое тело, спасаясь от сводивших с ума аппетитных запахов.

Следующие пару часов я провел, последовав мудрому совету Хора, – распевал любимые песни. Именно они позволили мне отвлечься от нестерпимого желания набить желудок и даже чуточку подняли настроение.

– Ах, за что меня бросили в подвал? Разве ж это я денежки украл… Вашу мать!

Последнего в песне не было, просто я не сдержался, когда вокруг вспыхнула яркая структура магического плетения, причинив резкую боль моим глазам. Поднявшись с пола и кое-как отряхнувшись от грязи, я проморгался и постарался уменьшить чувствительность своих органов зрения, слыша скрежет отодвигаемого засова. Это помогло – когда дверь открылась и в камеру влетел небольшой светляк, мне удалось не зажмуриться и увидеть нарисовавшегося на пороге Ризака, укрытого мощным защитным плетением. Уставившись на меня, тот строго спросил:

– Имя?

– Чье? – удивился я, раздумывая, не активировать ли защиту и мне.

– Твое, – уточнил магистр.

Ну и к чему такие вопросы? Неужели Керисан за истекшие три дня все же успел нарыть на меня компромат и теперь маги Академии в курсе насчет моей настоящей личности?

– Алекс Дракон, – ответил я и добавил язвительно: – Или вы ожидали здесь увидеть кого-то другого?

– В порядке, – кивнул Ризак, слегка улыбнувшись. – Пошли!

Он вышел из камеры, а за ним и я покинул это мрачное место. Отметив, что магистр развеял свою защиту, я решил уточнить:

– А для чего был нужен этот вопрос и подобные предосторожности?

– Три дня карцера – весьма суровое испытание, – пояснил Ризак. – Немногие способны его выдержать. Бывали случаи, когда адепты лишались рассудка. Кое-кто убивал себя, а некоторые после освобождения пытались убить всех, кто попадался им на пути. Поэтому, прежде чем выпускать тебя из карцера, я должен был убедиться, что с твоим разумом все в порядке… К слову, а почему ты так спокоен? Все адепты, когда-либо попадавшие сюда, стремились поскорее выбраться наружу, а ты даже не пытаешься ускорять шаг.

– А чего в этом карцере такого страшного, чтобы бежать отсюда без оглядки?

– Разве тебя совсем не пугает потеря способностей? – поинтересовался Ризак, повернувшись ко мне. – Ощущение, когда из тебя высасывается сила? Абсолютная темнота и замкнутое пространство?

– Нет.

– Но почему? – магистр даже остановился, желая услышать объяснения.

– Так я же понимал, что потеря способностей – явление временное, а силу у меня никто высасывать не собирался. Просто ее удалили из окружающего пространства, поэтому у помещенного в карцер и создавалось подобное ощущение. Ну а темнота и замкнутое пространство меня никогда не страшили, так что все это наказание – одна большая потеря времени, с которой просто нужно было смириться, что я в итоге и сделал. Конечно, большие неудобства доставили голод с жаждой, но в странствиях мне приходилось выдерживать и не такое.

Ризак задумчиво хмыкнул и продолжил путь наверх, а через пару десятков ступенек мы выбрались под небеса. Оказавшись на воле, я непроизвольно зажмурился от рези в глазах. Хоть заранее и подготавливал себя, уменьшая чувствительность зрачков, но все равно солнечный свет оказался слишком ярким, чтобы можно было переносить его без боли. Усиленно моргая и вытирая показавшиеся слезы, я услышал, как магистр сказал:

– Хорсак, проверь, чтобы с ним точно все было в порядке, и при необходимости обратись к магистру Велиссе. А тебя, Алекс, ректор просил срочно зайти к нему.

– Хорошо, – ответил я, вновь обретя зрение и рассматривая демона с двумя сочными яблоками в руках, которым обрадовался даже больше, чем своей «няньке».

Посчитав миссию выполненной, Ризак развернулся и отправился по своим делам, а Хор подошел ко мне и спросил:

– Ты как?

– Издеваешься? – я не в силах был оторвать взгляд от спелых фруктов.

Демон протянул мне яблоки, и я жадно впился в сочную мякоть, промычав что-то благодарное снисходительно ухмыляющемуся Хору. Когда яблоко быстро кончилось, я поинтересовался:

– Который час? Столовая еще открыта или уже начались занятия?

– Нет, только что наступил обеденный перерыв.

– Так чего же мы тут стоим?! – воскликнул я и поспешил к вожделенной пище.

– Алекс, тебе нужно к ректору, – напомнил Хор.

– Подождет, – отмахнулся я.

– Хочешь опять загреметь в карцер, теперь уже за неуважение?

Жуя второе яблоко, я тоном лектора принялся объяснять Хору моменты, которые он не пожелал заметить:

– Ректору не нужно, чтобы я отправился к нему прямо сейчас и смотрел на него голодными глазами, слушая проникновенную нотацию. Именно поэтому он «попросил» меня зайти, а не «приказал». Да и, кроме того, если бы я действительно был ему нужен срочно, меня бы в кабинет доставил Ризак. Тебе понятно?

– Алекс, если ты такой умный, тогда почему три дня в карцере просидел? – ехидно поинтересовался Хор.

– Потому что это полностью отвечало моим планам, – наставительно заявил я. – Не сомневайся, если бы я решил, что вариант с карцером не является самым лучшим, то сумел бы его избежать.

Демон слегка задумался, дав мне возможность прикончить яблоко, а потом спросил:

– Не расскажешь, почему ты такой бодрый и веселый? В свое время после первого посещения карцера я выглядел далеко не лучшим образом, а ты ведешь себя так, будто просто провел несколько дней взаперти.

– А оно так и было, – беспечно отмахнулся я. – Труднее всего оказалось справляться с голодом, но если в следующий раз мне придется угодить в карцер, я окажусь умнее и захвачу с собой что-нибудь пожевать. Тем более адептов наверняка никто не обыскивает, помещая туда. Кстати, спасибо за совет – песни очень помогли мне скоротать время.

– Пожалуйста! – буркнул Хор.

Я понял, что он надеялся на откровение, на рассказ о действенном способе, помогающем перенести заточение в карцере, но обломался. К сожалению, я совсем ничего не мог ему дать. Ведь мне помогло продержаться только знание о том, что при желании я смогу легко оттуда выбраться. Знание и еще некоторые способности. Их все равно у Хора не будет, однако эту появившуюся у демона легкую обиду, которая могла испортить зарождавшиеся между нами приятельские отношения, следовало срочно убрать. Я положил руку демону на плечо и произнес доверительным тоном:

– Ты сильно не переживай. Просто для меня не в новинку сидеть в тесном каменном мешке. Побродил, знаешь ли, в свое время по разным пещерам и шахтам. Один раз после обвала вообще полдесятицы искал выход на поверхность, так что три дня в карцере для меня – не смертельно. Приятного, конечно, мало, но пережить можно без особого труда… Кстати, ты не в курсе, какие у моей группы занятия?

– Сам посмотришь, тебе ведь все равно еще к Фалиано идти, – ответил Хор.

Судя по его голосу, он благополучно оставил мысль о том, что я пытаюсь скрыть от него свой секрет. Я только этого и добивался, поэтому уже подумывал, как бы осторожно и ненавязчиво вытянуть из демона информацию о том, что происходило в Академии во время моей отсидки, но не успел – мы дошли до столовой. Внутри было полно народу, но при нашем появлении почти все уставились на меня. Ну да, небритый, собравший всю пыль с пола карцера адепт с голодным взглядом – было на что поглядеть! Вот только меня это совсем не смутило.

– Всем привет! – громко поздоровался я и пошел к столам с едой и напитками.

То, что произошло далее, заставило меня удивиться. Адептов словно прорвало – большинство нестройным хором ответили на мое приветствие, некоторые даже оставили свои тарелки и подошли поближе, хлопали по плечам и сообщали, что очень рады меня видеть. Мои сокурсники вообще крепко пожимали мне руку и говорили, что я молодец, раз выдержал карцер.

Нет, нашлись и такие, кто старательно делал вид, что меня не замечает. В основном это были старшекурсники, которым положение не позволяло общаться с новичком. Короче, я понял одно – наказание лишь добавило мне популярности в Академии. Это рождало уверенность, что никаких поединков больше не будет, однако вместе с этим вызывало довольно пессимистическое предположение о том, что теперь у меня появится масса других проблем, о которых и размышлять-то не хотелось.

После пяти минут весьма бурной встречи (М-да, называется «Почувствуй себя звездой!». Разве что автографов пока никто не требует…) я таки пробрался к столам с едой и схватил первый попавшийся кувшин. Не став заморачиваться с кружкой, я осушил его, даже не насладившись толком оказавшимся в нем ягодным компотом, после чего с облегчением выдохнул:

– Жить – хорошо!

Взяв поднос, я принялся нагружать на него вожделенную пищу, хватая все подряд без разбора. И хотя я где-то читал, что после длительной голодовки положено долго восстанавливать пищеварение на супчиках и бульончиках, мой желудок, уже успевший переработать попавшие в него яблоки, громко требовал еду посытнее. Так что каша, мясо, фрукты, овощи – все заняло свои места на подносе, образовав немаленькую пирамиду. Оглядев ее, я закончил цитату:

– А хорошо жить – еще лучше!

Вокруг раздался смех. Оказалось, адепты, внимательно наблюдавшие за моими художествами, оценили шутку и не постеснялись этого показать. Да уж, похоже, я медленно, но верно превращался в кумира, что было очень неприятно и для дальнейшей учебы, и для налаживания контактов с сокурсниками. Но, кажется, я знал, как можно слегка остудить пыл адептов. Повернувшись к Хору, который хотя и находился рядом, но все равно оказался в стороне от событий, я спросил:

– Ну что, пошли искать место?

Тот уже нагрузил свой поднос, молча кивнул и пристроился за мной, а я двинулся по столовой, не обращая внимания на призывные возгласы адептов, приглашавших меня к ним за столики. Нет, я мило улыбался, но неизменно отрицательно качал головой, следуя верным курсом, и только очутившись в дальнем углу, вежливо спросил:

– Можно присоединиться?

Кисана, обнаружившаяся на том же месте, продемонстрировала мне свои острые клыки и преувеличенно недовольно сказала:

– Что-то мне подсказывает, что ты останешься, даже если я буду против.

– Ну, ты же только недавно обещала составить мне компанию, – усмехнулся я, ставя поднос на столик.

Хор осторожно примостил свой рядом и слегка напряженно посмотрел на вампиршу. Та явно не обрадовалась появлению хвостатого сотрапезника, но предпочла его не заметить и сказала мне:

– От своих обещаний я никогда не отказывалась. Тем более мне очень интересно узнать, как же ты сумел перенести трое суток карцера и все еще так бодро выглядеть. Многие после такого наказания еще пару дней проводят у Велиссы, которая их вовсю отпаивает успокоительными отварами, а ты тут стоишь веселый и свежий… – Киса потянула носом воздух и признала: – Хотя нет, со свежим я слегка погорячилась.

Ну да, понимаю, три дня взаперти по соседству с туалетом не красят человека и придают ему вполне определенный запашок, вот только для начала нужно было заняться пустым желудком. Я, потупившись, извинился за свою несвежесть и принялся за еду. Неустанно работая челюстями, я ухитрился повторно объяснить, как мне удалось выдержать карцер. В ход пошла та же версия о долгих пребываниях в пещерах, которая по просьбе Кисы дополнилась подробностями.

Естественно, случай в горах я выдал в измененном и отредактированном варианте, сопровождая его разными интересными фактами из гномьих легенд и забавными случаями из жизни горняков, всячески развлекая девушку. Когда же я закончил рассказ тем, как выбрался на поверхность из одной заброшенной шахты, вампирша призналась, что со мной ей было безумно интересно, но сейчас очень нужно подготовиться к занятию у Ризака. Так что, улыбнувшись на прощание, Киса удалилась, прихватив пару яблок с моего подноса. И только тогда я спросил у Хора, за все время не произнесшего ни слова:

– Что между вами произошло? Постельные неприятности? Неужели Киса – твоя бывшая, которую ты весьма неблагодарно бросил, когда она тебе разонравилась?

– Неважно, – ответил демон.

Однако мне было очень интересно, поэтому я не прекратил расспросы:

– Нет, ну все-таки почему два самых необычных адепта вместо того, чтобы объединиться и помогать друг дружке, ведут себя как кошка с собакой?

– Необычных? – иронично переспросил Хор. – А хорошо сказал…

– Если настаиваешь, назову вещи своими именами – почему два нелюдя так и не объединились, испытывая давление со стороны представителей человеческой расы? Ведь тем самым они намного облегчили бы свое пребывание в стенах Академии.

– Алекс, ты не поймешь…

– А ты объясни! Или это какой-то секрет?

– Да нет никакого секрета. Просто между вампирами и нашей расой многие века сохраняется непримиримая вражда. Возможно, это происходит потому, что мы в древние времена остановили экспансию клыкастых и не дали им распространиться по всему материку…

– Вы? – недоуменно перебил я Хора. – Но в истории говорится, что это было объединение всех соседей вампиров.

– А ты подумай сам, может ли человеческая армия почти без магов противостоять сверхбыстрым кровососам? Да клыкастые их бы попросту смели и выпили досуха! Но благодаря воинам, применявшим магию нашей расы, решающая битва окончилась не в пользу вампиров. Вот с тех пор и мы, и сородичи Кисаны поддерживаем друг с другом вооруженный нейтралитет, потому что понимаем: при столкновении наши расы наверняка взаимоуничтожатся, а всех выживших добьют соседи, давно претендующие на плодородные земли.

Я кивнул, признавая мудрость владык нелюдей. Как говорится, худой мир лучше доброй войны. Однако как это мешало контактировать Кисе и Хору, для меня так и оставалось загадкой. Почесав в затылке, я задал этот вопрос демону, и тот, тяжело вздохнув, ответил:

– Хотя между нами и сохраняется нейтралитет, вражда все еще идет. Процветают шпионаж, диверсии, случаются неприятные инциденты на границе. Ведь если группа бунтарей, которые еще недавно служили в регулярной армии, внезапно отправится на чужую территорию и устроит там разбойный налет на какую-нибудь мелкую деревеньку, это не будет считаться нападением и не приведет к войне. И если отряд мстителей из разоренной деревни воспылает гневом и пойдет резать блокпосты на дорогах соседа, это также сочтется моментом, не заслуживающим внимания. Дальше можно не продолжать, ты способен додумать все сам. Вот и получается, что на протяжении многих сотен лет на пограничной территории происходят подобные столкновения. И хотя официально войны нет, все Приграничье является одной огромной площадью боевых действий, а правители двух королевств постоянно ищут реальную возможность быстро покончить с соседом.

– Ладно, это я понял. Но почему здесь, вдали от дома, вы все равно не можете найти общий язык? Ведь что-то заставило вас покинуть родные земли? Ты не хочешь рассказывать о своих причинах, но я уверен, что и Киса находится в подобном положении. Так почему бы вам не заключить временное перемирие?

Хор покачал головой:

– Алекс, я же говорил – ты не поймешь. Просто задумайся о таком моменте: вампирша поступила в эту Академию одновременно со мной, хотя вполне могла выбрать Академию намного ближе к их землям. Она никогда не принимала участия в магических поединках, старается учиться, выкладываясь на полную, и всегда выполняет любые требования преподавателей… – Хор подхватил свой поднос с пустыми тарелками и, уже уходя, тихо добавил: – А кроме этого, семь лет назад на границе погиб мой брат, и я так и не смог отомстить за его смерть.

Глядя в спину демону, я мысленно присвистнул. Ну и тайны мадридского двора! Оказывается, не все так просто в этой Академии, как мне казалось. И если из недомолвок Хора можно вывести предположение, что он был либо изгнан из своего королевства, либо просто совершил нечто, не позволяющее ему вернуться домой, то по поводу Кисы можно сделать однозначный вывод – она является наблюдателем. Разведчиком вампиров, которым очень захотелось узнать, что же забыл демон в имперской Академии.

Ведь подоплека этого события может оказаться весьма серьезной – тут вам и возможность совершенствования магии расы демонов (кстати, нужно будет уточнить, что это вообще за магия), и вариант заключения тайного союза магов Империи с хвостатыми одаренными, и прочие вполне правдоподобные версии, которые клыкастики явно не могли оставить без внимания. Поэтому я вполне могу себе представить, что подумали главы вампирской разведки, когда маг-демон с титулом графа внезапно отправился в Империю. Вот и выходит, что Кисана получила приказ наблюдать и докладывать обо всех телодвижениях Хора. А из этого следует, что вампирша, несмотря на молодость, может оказаться матерым разведчиком.

Но мне весьма любопытно, как же ее командиры решили обставить все для имперцев? Ведь если один демон – это случайность, то демон и вампир в одной Академии – уже настораживающая закономерность. Ну, самый простой вариант отвлечения внимания – поступление представителей клыкастых в Академии других городов. Однако в таком случае маги Империи вполне могли заподозрить, что вампиры всерьез решили выведать секреты их техники, и просто прибили бы кровососущих адептов, как это было проделано с гномами… Нет, хватит гадать на киселе! Все равно из вороха предположений я не смогу извлечь ни одного полезного факта. А ведь необходимо еще учесть, что я никак не могу знать, правду ли мне сказал демон или же умышленно своими недомолвками создал нужное впечатление о себе.

В общем, я понял, что моя жизнь в Академии с каждым днем становится все интереснее и интереснее, но не оставил намерения взять Хора и Кису себе в союзники. Ненависть демона можно слегка притушить, а вампирша, если она все-таки наблюдатель, должна воспользоваться моментом и попробовать завоевать его доверие. Кроме того, если Киса все-таки является частью серьезной организации, у меня найдется что предложить ее начальникам за необходимые сведения. Думаю, они согласятся на взаимовыгодный обмен информацией… Но это все может и подождать. Сейчас мне нужно расправиться с обедом и постараться успеть к Фалиано до того, как начнутся занятия.

Со скоростью электровеника я продолжил уничтожать еду с подноса, но вскоре со вздохом был вынужден признать, что слегка переоценил размеры своего желудка. Распихав три яблока по карманам, я отнес почти пустой поднос, миновал толпу адептов и вышел на улицу. Так как здание с расписанием находилось недалеко от ректората, я решил для начала выяснить, что день грядущий мне готовит. Быстро добравшись до гранитной плиты, я обнаружил пару табличек, которые сообщали о сегодняшних занятиях в моей группе.

Первое, до начала которого, судя по часам на стене, оставалось двадцать минут, называлось «Практическое применение мертвой плоти» и явственно попахивало некромантией. Его проводил магистр Массвиш. Второе было обозначено как «Классификация перманентных плетений», но чем нам придется заниматься, я не мог даже предположить, поскольку не знал, какие плетения являлись перманентными. Однако имя на табличке вызвало у меня мгновенное узнавание. Там значилось: «Мастер Глод», и у меня не возникло никаких сомнений в том, что этим мастером и был тот самый маг, которого не так давно вызывали в Подгорное королевство. Тот насильник, из-за которого погибла дочь Шаринона, тот урод, которого я пообещал убить. А так как от своих обещаний я никогда не отказывался, то был уверен в том, что жить в этом мире Глоду осталось недолго.

Запомнив номера домов, где нам предстояли занятия, я отправился к знакомому зданию с крылатыми девушками, поднялся на второй этаж и вошел в приемную. За столом сидела неизменная секретарша, а на стульях у стены никакой очереди не наблюдалось. Так как сегодня я появился не просто так, а по приглашению Фалиано, то четко доложил грымзе:

– Адепт Алекс по приказу милорда ректора явился.

Та смерила меня весьма недовольным взглядом и коснулась ладонью деревянной коробочки, лежавшей на столе. Этот странный предмет был снабжен простеньким плетением, в котором угадывались знакомые мне элементы.

– Да, Зира? – раздался голос Фалиано.

Я сразу понял, что эта штучка – некий аналог обычного разговорника, и утратил к ней интерес.

– Здесь адепт Алекс, – сообщила секретарша, вонзив в меня колючий взгляд, сообщавший о том, что если ректор меня не ожидает, то некоему выскочке придется прочувствовать всю глубину ее недовольства.

Но ректор, к явному разочарованию Зиры, велел:

– Пусть заходит.

Грымза еще раз смерила меня взглядом, а потом, не снисходя до общения со мной, махнула в сторону двери. Хмыкнув, я открыл ее и вошел в кабинет. Фалиано восседал в своем кресле и вид имел весьма благодушный. Однако мне было понятно, что под маской этого благодушия может скрываться все, что угодно. Я вежливо поздоровался и приготовился к долгому разносу – никакого иного повода для того, чтобы вызывать меня на ковер, я не видел. Но ректор сумел меня удивить. Оглядев меня, он сказал:

– Вижу, карцер никак не повлиял на твое самочувствие, а это весьма радует. И не нужно так удивляться, я действительно переживал, сумеешь ли ты выдержать трое суток. Не каждому адепту это по силам, а к тому же ты попал в карцер впервые, отчего у меня были вполне обоснованные сомнения в твоей выдержке.

Справившись с удивлением, я рискнул уточнить:

– Прошу прощения, милорд ректор, но мне хотелось бы узнать, зачем же вы назначили такой срок, если сами сомневались в том, что я способен его пережить?

– То есть ты полагаешь, что тот, кто на глазах всей Академии убивает одного адепта и жестоко издевается над вторым, не заслуживает сурового наказания? – иронично спросил Фалиано.

– Отнюдь. Но все случившееся на тренировочной площадке можно было трактовать иначе, и согласно законам Академии я вполне мог отделаться записью в личном деле либо устным внушением. Даже магистр Ризак после вашего решения изволил удивиться, отчего наказание вышло таким суровым, поэтому сейчас я имею все основания подозревать, что вы сделали это умышленно, но до сих пор не могу предположить зачем.

– Да, ты абсолютно прав, – спокойно сказал ректор. – И я рад, что пребывание взаперти нисколько не повлияло на твое мышление. А объяснение моего поступка чрезвычайно просто: мне нужно было не допустить повторения подобной ситуации с другими адептами, а также продемонстрировать, что законы Академии все еще соблюдаются. И я полагаю, это мне вполне удалось. Но сейчас давай поговорим о неких странностях в твоем поведении. Когда я спросил о причинах твоих действий в поединке с Жилако, ты ответил, что просто проверял лечебные плетения, однако Ризаку ты заявил, что таким способом хотел избежать возможных вызовов на поединки. Так что из этого является правдой?

Я лихорадочно размышлял над словами ректора. Мне явственно показалось, что он чего-то недоговаривал и наверняка была еще одна причина назначить мне такое наказание. И с чего бы ему интересоваться несоответствием моих ответов? Вон, даже не поленился, расспросил Ризака, а зачем утруждаться ради каких-то двух адептов, которые не блещут знаниями и вызывают ненависть у большинства учащихся Академии?