Текст книги "Война миров"

– Поразительно умный человек. С таким подходом не удивлюсь, что вы очень набожна.

– Честно говоря, иногда я пропускаю мессу. Но молюсь каждый день!

– Куда вы ходите к мессе?

– В церковь Святого Людовика на Холме.

Пришел Педро и подал кофе с сигаретами. Очень вовремя, потому что старик-генерал мне уже слегка разонравился с профессиональной точки зрения. Повосхищалась – и хватит. Теперь я скорее опасалась его. Настоящий контрразведчик. Надеюсь, ему не занадобится проверять мою легенду. Школа никуда не делась, и капеллана я описала как живого. Другое дело, что мой прототип, настоящая Долорес Кастро, вообще-то была очень тихой и смирной девушкой. К тому же болезненной. Она не шалила на уроках, к капеллану ходила за компанию с той самой подружкой из хора. И плавать, кстати, не умела.

Я пригубила кофе, закурила сигарету. Генерал отошел к стеллажам, отпер стеклянную дверцу и вынул громадный том. Как я определила – альбом по искусству. О господи, зачем это ему?

Он раскрыл том посередине, показал мне картину:

– Узнаете?

Ну, «Мону Лизу» не узнать невозможно. Ты решил устроить мне экзамен на знание живописи?! Генерал показал еще несколько картин, столь же известных и ярких. Я назвала. Потом сообразила, что всерьез меня экзаменовать не станут – нормальная деревенская девочка даже имени Леонардо да Винчи или Рафаэля никогда не слышала. Даже окончившая полную школу.

– У вас отличная зрительная память. Для сравнения: мой младший брат из всего мирового наследия узнал бы в лучшем случае «Мону Лизу». Хотя получил образование куда лучше вашего. Но его никогда не интересовала живопись. Что ж, если у вас такая память… – Он принес толстую папку и положил ее передо мной. – Посмотрите. Кого-нибудь из них вы видели на набережной сегодня утром?

Я раскрыла папку. Все понятно. Внутри лежали большие глянцевые фотографии прекрасного качества. И почти сразу я нашла снимок одного из «грабителей».

– Вот. Этот был на набережной. Хотя здесь он одет намного лучше.

– Посмотрите еще.

Нет, в папке больше не было ни одного знакомого лица. Впрочем, если честно, кое-кого я опознала – одних по публикациям в прессе, других по нашим ориентировкам.

– И эти трое – они были без машины? Пешком?

– Ну, я не знаю, кому принадлежала та «Севилья»…

– Это машина моего сына.

– Тогда да, выходит, пешком. И вправду удивительно.

– Пока вы ехали, может быть, кого-то видели?

Я покачала головой:

– Нет, набережная была совсем пустой. Пустынной то есть. Ни души. Да в это время там никогда никого не бывает. Там днем много гуляющих.

– Это пешеходы. А машины?

– Тоже нет. Хотя… постойте. Правда, это было не совсем на набережной. Я съезжала с Аллеи, когда мимо проехала машина. Мне показалось, она шла с превышением скорости, я еще подумала – напрасно. Улицы недавно помыли, а там опасный поворот… Черная «Монберра» этого года выпуска.

На морщинистом лице генерала появилось плохо скрытое удовлетворение.

– Но, наверное, она ни при чем, ведь не станет же владелец такой дорогой машины участвовать в уличном криминале! Хотя… ее тоже могли угнать. Но как? Я слыхала, угнать ее почти невозможно…

– Я проверю, дитя мое, – генерал отечески похлопал меня по руке. Потом принес еще одну книгу и положил ее на стол. – Ты слыхала о таком человеке – Габриэль Гарсия Маркес?

Я сдвинула брови, решив, что не буду обращать внимания на фамильярность генерала.

– Н-нет.

– Не удивлен. Об этой книге не рассказывают школьницам на уроках словесности. И капеллан о ней вряд ли упомянет. Маркес, девочка, – это легендарный писатель, воспевший наш мир и нашу особенную культуру. Его гений расцвел еще в те столетия, когда никто не помышлял о расселении по Галактике. Тебе обязательно нужно прочесть его книгу.

Я посмотрела на роман влюбленными глазами:

– Бумажная книга!

– Да. Возьми ее, прочти. И вот еще, – он дал мне визитку. – По пустякам не звони. Но если вдруг случится что-то серьезное… Это номер моего секретаря.

Я вышла из библиотеки, прижимая томик к груди и с таким лицом, словно мне было явление Богородицы. Дворецкий проводил меня вниз, к гаражу, около которого уже стояла идеально отмытая машина. Я села, огляделась – да, тачку отчистили и высушили на совесть. Тщательно упаковала книгу в ящик для перчаток – делая вид, что настоящее сокровище именно она, а вовсе не визитка генеральского секретаря, – и тронулась по узкой аллее к выезду.

Габриэль Гарсия Маркес, надо же. Естественно, «Сто лет одиночества». Ну не буду же я рассказывать, что учила по ней испанский. Кстати, в школе. И знаю ее практически наизусть. Да я вообще всех крупных латиноамериканских писателей хотя бы прослушала. Хотя бы самые значимые их произведения. А уж нобелевских лауреатов читать сам бог велел. Особенно будущим разведчикам.

Но бумажный экземпляр я держала в руках впервые. Дорогой подарок. Даже жаль, что я вряд ли смогу вывезти на родину столь ценный сувенир.

* * *

Дома я задержалась лишь на час – переодеться и составить шифровку. И помчалась в клуб на встречу со связной.

Камила Барроса была старше меня на три года, выше на полголовы и, несмотря на свою натуральную блондинистую гриву, родилась в Эльдорадо. Еще она была убежденной шлюхой, притом мужиков не ставила ни в грош. Из всех постоянных связных у нее был самый высокий рейтинг надежности.

Если бы кто спросил конкретно меня, я не стала бы ей доверять. Она надежна, лишь пока считает, что помогает контрабандистам делать их маленький бизнес. Стоит ей заподозрить, что она работает на земную разведку, – будет не просто худо, а очень худо. Но руководству Камила нравилась.

За пределами ее специфического патриотизма Камила была даже симпатичной. Иногда. Невзирая на вопиющее невежество, которым она гордилась. Она считала, что Господь создал ее совершенной самкой и надо пользоваться Его даром, пока не кончилась молодость. Очень любила деньги и на дух не выносила распутство, полагая, что, если Господь назначил тебе быть шлюхой, так будь ею, а коль вышла замуж – не смей даже глядеть на сторону. Камила Барроса не курила, прилюдно пила очень мало и копила деньги, рассчитывая заработать на домик в приличном месте. Разумеется, в таком, где ее никто не знал бы. Тогда бы она вышла замуж, родила парочку детишек и исполняла бы роль почтенной матроны до самой смерти с тем же усердием, с каким служила Венере.

Она уже сидела за нашим любимым столиком, когда я вошла. И первое, что она мне сказала:

– Долорес, нам надо искать другое место для встреч.

– В чем дело? – Я аккуратно передала ей шифровку.

– Местные красотки решили, что я отбиваю у них клиентов.

– Ты ж не работаешь в этом клубе.

– И что с того? Я выхожу – а мужики за мной.

– Ладно, по чашке кофе.

– Не хочу тут задерживаться.

– Если мы подождем еще пятнадцать минут, у меня начнется лицензионное время. Тогда я смогу подбросить тебя до работы. А местные мужики, чай, не догонят.

– Да ладно, все уже знают, где я работаю.

– Небось сама и сказала?

– А ты как думаешь?

– То есть претензии местных красоток справедливы.

– Красотки, скажешь тоже. Шлюхи самого низкого пошиба. К полуночи уже пьяные и невменяемые. Не понимаю, за что им платят. Что они могут предложить клиенту? Дохлую тушку, которая слабо подергивает задними ногами? – Камила фыркнула и все-таки нажала кнопку на настольном пульте, чтобы нам подали кофе. – Тобой интересовались.

– Кто?

– Местные.

– Тоже конкурентку углядели?

– Не-е. Тебя присмотрели в стаю, помяни мое слово.

– Интересно.

– Банду Весты знаешь?

– Только этого мне не хватало.

– Ну не скажи. Полезное знакомство для одинокой девушки вроде тебя. Веста за своих – горой. Тебе больше не придется возить пьяных.

– Зато мне придется возить трезвых наркодилеров.

– Скорей их жен. Тоже более-менее трезвых.

Я засмеялась.

– Камила, я, наверное, скоро уеду.

– Куда? – искренне удивилась она.

Камила волей-неволей ко мне привязалась. Да, она всего лишь принимала шифровки и передавала их человеку, который приходил к ней под видом клиента. Платили хорошо, а остальное ее не беспокоило. Кто я и откуда? Ну, я могла быть любовницей женатого мужчины, или, например, сектанткой, или вообще офицером эльдорадской контрразведки, но скорее всего – контрабандисткой, как и те наши, с кем Камила контактировала до меня. Лишь бы не иностранной шпионкой.

– В колледж, учиться. Жду приглашения.

– Ух ты, – уважительно сказала Камила. – Колледж – это здорово. Будешь образованная и выйдешь замуж за мальчика из хорошей семьи. Только сначала пришли его ко мне. Я обучу его, как обращаться с женским телом. Для тебя скидку сделаю. А то тебе и так по гроб жизни хватит его маменьки, вечно всем недовольной, еще не хватало, чтоб муж не знал, в какую дырку чего суют и что там сунутым делают.

Нам принесли кофе. Мягко говоря, не чета генеральскому. Хотя и дешевле. Впрочем, генеральский мне достался вовсе забесплатно.

– И еще один совет, – продолжала Камила. – На кофе не налегай. От него цвет лица портится. Ты глушишь его так, будто в твоей деревне его строго после воскресной мессы давали попробовать. Если ты нацелилась на хорошую жизнь, береги мордашку. Она тебе пригодится куда сильней, чем диплом из колледжа.

Я смотрела поверх ее головы. За спиной Камилы две девушки, профессия которых была написана не то что на лбу, а на всем излишне обнаженном теле, целеустремленно двигались к нашему столику. Они плыли сквозь табачный дым и подвыпившую толпу с неотвратимостью акул, почуявших свежую кровь. Стеклянными глазами они уставились в затылок Камилы так, словно в мире ничего, кроме ее белобрысой головы, не существовало. Они не обращали внимания на мужские руки, норовившие хлопнуть их по заду или схватить за талию и увлечь за свой столик. Сейчас их не волновал заработок. Сейчас они кое-кому отомстят за свою неудавшуюся жизнь. Неважно, что Камила никакого отношения к их судьбе не имеет. Важно, что она уже здесь и на ней так легко сорвать зло.

– Кажется, мордашку придется беречь тебе. И прямо сейчас.

Камила оглянулась, переменилась в лице. Встать, а тем более убежать она явно не успевала. В мои планы кабацкая драка не входила совсем, но деваться было некуда: не могу же я допустить, чтобы мой связной оказался на больничной койке. До койки, возможно, и не дойдет, но Камила пару недель проведет дома, залечивая синяки на физиономии и прочих важных для ее работы местах тела.

Я быстро просчитала обстановку. Эти две – первые ласточки, еще пятеро их товарок кучковались у стойки. Никаких сомнений, что, буде задиры не справятся, они вмешаются. Причем все сразу, толпой. Посетители еще не заметили, что грядет нешуточное развлечение. Большинство мужчин будут сочувствовать Камиле, хотя бы потому, что она заметно привлекательней нападающих. Женщины – наоборот. Пожалуй, кроме тех двух, которые за угловым столиком цедили вино и открыто наблюдали за нами. А вот на них, похоже, можно рассчитывать. Но не сразу. Они подождут развития событий.

А события уже развивались вовсю.

Ближайшая из шлюх, с крашенными в рыжие перья завитыми волосами, вцепилась в холеные кудри Камилы. Та как раз поднималась со стула, находясь в крайне неустойчивом положении, и хватило легкого рывка, чтобы она покатилась на пол. Посетители встрепенулись, превратившись в зрителей. Все головы повернулись к нам, послышался одобрительный возглас. Сейчас они еще и ставки начнут делать на победительницу.

– Эй! – возмутилась я.

Товарка рыжей, костлявая брюнетка со стрижкой под мальчика, окинула меня презрительным взглядом, сочтя, видимо, слишком субтильной и потому неопасной. Камила в этот момент громко охнула, получив смачный пинок по ребрам. Я вскочила, стриженая толкнула меня назад. Я отступила на пару шагов, якобы для того, чтобы устоять на ногах. Потом метнулась к Камиле и очень удачно поймала вместо нее очередной пинок. Выпрямилась, уставилась на рыжую:

– Ты совсем сдурела?!

Естественно, меня послали – не за тем девушки шли, чтобы слушать увещевания и извиняться перед случайными жертвами. От следующего тычка я уклонилась и ответила хуком слева. Рыжая опрокинулась, села на задницу, стриженая ухватила со стола чью-то бутылку и кинулась ко мне. Ну, это чепуха – стриженая отправилась под соседний стол вместе с бутылкой. Кто-то завопил радостно – зрелище же! – а ко мне гурьбой пошли те пять шлюх от стойки. Камила пискнула негодующе, вскочила наконец.

– Долорес, их пятеро!

– Во-первых, наплевать, во-вторых, семеро, а в-третьих, бежать поздно – нам не здесь, так на парковке наваляют.

Могла бы я добавить, что больше трех будут мешать друг дружке, это правило известно всем полицейским, но промолчала. Я же всего два месяца как из деревни, верно?

Как я и ожидала, драки не получилось. Я уклонилась от всего, что летело мне в физиономию, отоварила кого-то стулом, не позволила ударить Камилу, которая храбрилась за моей спиной. А потом вмешались те две женщины с углового столика.

Они привели с собой пару пожилых и скучных мужиков-вышибал и встали между нами и злыми шлюхами.

– Они первые начали, – сказала одна, показав на местных жриц любви. – Мы видели.

– Да, мы видели, – подтвердила другая. – Эти девушки пили кофе и ни к кому не приставали. На них напали.

Жрицы любви объяснили, что Камила отбивает у них клиентов, а я небось ее ученица. Они загомонили все разом – и так же разом замолчали. Я посмотрела влево. Там между столиков шла женщина лет тридцати, невысокая, худенькая, с аккуратно убранными в пучок волосами, необычно высоколобая, в оливковых брюках-карго и мужской джинсовой жилетке, надетой на клетчатую рубашку.

Вот и Веста пожаловала.

Веста нашу разведку интересовала очень даже сильно. Она сколотила небольшую, человек пятнадцать, но очень крепкую банду, преимущественно из молодых таксисток. Возила верхушку местного криминалитета, а при случае – и контрабанду. Похоже, иногда выполняла для своих клиентов и роль «наружки». Но на сотрудничество с нами не шла ни в какую. А жаль.

Увидев ее, шлюхи резко погрустнели. Веста подошла, тихо поговорила с нашими заступницами, потом сказала вышибалам:

– Я знаю этих девушек. Одна – таксистка, она арендует машину у Баша и ничем, кроме извоза, не зарабатывает. Вторая – зарегистрированная, но работает в другом месте. Здешней клиентуре она не по карману.

Зал оживился, по-новому взглянув на Камилу. Судя по выражению лиц, кое-кто всерьез начал прикидывать, сколько у него денег и правда ли эта роскошная блондинка ему не по карману?

– Они пришли выпить кофе, – продолжала Веста. – Мы часто видим их здесь, и они всегда пьют кофе. Разве двум женщинам нельзя спокойно выпить по чашечке? Какая разница, кем они работают, если сюда они приходят отдохнуть?

Наши противницы наградили Весту яростными, ненавидящими взглядами – на что та не обратила внимания – и молча покинули поле боя. А Веста сделала нам с Камилой приглашающий жест и направилась к угловому столику. По пути к ней притерлась официантка.

– Нам как обычно, – бросила ей Веста. – Но за их счет, – она едва заметно кивнула в сторону стойки.

Возражений не последовало.

Мы уселись, нам подали сырную тарелку и по бокалу отличного красного вина. Я прикинула дозу – в алкогольный кодекс укладываюсь. Впрочем, Веста сама таксистка, знает.

– На твоем месте, – сказала Веста Камиле, – я бы не требовала с владельца этого клуба полуторную ставку.

– Он это заслужил, – парировала Камила.

О, какие восхитительные, пикантные подробности!

– Если ты и дальше хочешь пить паршивый кофе, разбавленное вино и есть пережаренные продукты, которые готовились на десять раз перекипяченном фритюре, – тогда конечно.

– Это интригует, – сказала Камила.

Веста кивнула, принимая ее капитуляцию. Посмотрела мне в глаза. И тут я увидела в ней то, чего не было в рапортах. Я поняла, почему она ловко уходила от всех наших попыток навязать ей сотрудничество.

Она слишком хорошо знала, что это такое. Хотя ненависти или отвращения я не заметила. Нет, она просто боялась.

Спросит, где я набила руку в кабацких драках, или нет?

– Долорес Кастро, – произнесла она. – У меня есть предложение для тебя.

– Мне уже намекнули.

– А я скажу прямо. Одна из моих девочек вышла замуж. Мы все рады за нее. Он отличный парень, есть свой дом и водятся деньжата. Но мне нужна девочка на ее место. Я наводила о тебе справки. Ты молодая и приезжая, но ты честная. Ты не возишь пьяных клиентов по всему городу, ты присматриваешь за ними, чтоб они не влипли в неприятности. И ты хорошо водишь. Неожиданно хорошо для девочки из деревни.

Ага, проговорилась.

– Если б ты видела наши дороги, то не удивлялась бы.

– Да, я так и подумала. Это хорошо, что ты умеешь водить. Всех своих девочек я отправляла на курсы экстремального вождения. Тебе это не понадобится.

– Когда осенью случился гололед, я везла по серпантину мамашу с тремя младенцами. И они даже не проснулись! Это не здесь было, здесь я недавно.

Она не ответила. И правильно: эта фраза не на ответ была рассчитана, а на впечатление. Битая жизнью девчонка не станет так примитивно хвастаться.

После паузы в тридцать секунд я вздохнула:

– Веста, у меня уже есть два нарушения. Я не хочу ни во что вписываться, потому что еще одно – и прощай, лицензия.

– Понимаю, – хладнокровно ответила она. – Я не поручаю новичкам того, что может быть интересно полиции. Но я требую очень высокого качества работы. Смотри, какой расклад. В понедельник с утра отвезти детей сеньоры Барки в школу, потом заехать на рынок и купить для сеньоры свежую рыбу, после полудня катать сеньору, куда скажет – она иногда ездит в клуб и к психотерапевту, ну и по магазинам, это святое. В пятницу забрать детей из школы. В воскресенье доставить матушку сеньоры в церковь. И все это – имея в виду, что есть очень много людей, которые хотели бы похитить детей, убить старушку или предъявить кое-что сеньоре. Сеньора чудовищно разговорчива, рот не закрывается. Старушка набожна и на дух не выносит атеистов. Дети – двое мальчишек, тринадцати и одиннадцати лет, и девочка десяти лет. Как все дети, они уважают тех взрослых, которые в теме их интересов. Их возила Кора. Она со всеми ладила. Кора вышла замуж и оставила работу. Сеньора Барка очень любила Кору и даже пришла к ней на свадьбу. Но теперь сеньору некому возить. Я предложила ей найти личного водителя – она не хочет. Никогда в ее доме не было машин, и не будет, так она решила. Ей нужна проверенная таксистка. И таких ей могу рекомендовать только я. Клиенток, подобных сеньоре Барке, у меня хватает.

– У меня нет дневной лицензии.

– Придется раскошелиться. Оно того стоит. Если проблема, могу дать взаймы.

– Я еще не согласилась работать на тебя.

Веста медленно и опасно улыбнулась:

– Знаешь, чем я отличаюсь от многих-прочих?

– У тебя хорошая репутация, – нейтрально ответила я.

Она мягко засмеялась:

– Я могу назвать тебе десяток людей с безупречной деловой репутацией. Но таких, как я, больше нет. – Помолчала. – Я не беру процент со своих девочек. Мне ты будешь должна ровно столько, сколько берешь взаймы. Я даже проценты не начисляю.

– Такая богатая?

– Такая умная. Поэтому и богатая.

– И чем я так интересна для тебя?

– Тем, что ты не воровка.

Я сделала удивленное лицо.

– Сотни девочек из провинции едут в Мехико каждый месяц. Они мечтают найти богатого мужа, хорошо устроиться в жизни. И на пути к своей цели не считаются ни с чем. Обчищают клиентов и уводят мужей. Соблазняют сыновей и не гнушаются нелегальной проституцией. И лишь одна из тысячи девчонок пригодна к бизнесу. Но из того малого числа, кто пригоден, очень мало тех, кто еще и умеет работать. И таких девчонок быстро подгребают под себя местные воротилы. Ты думай. Предложения лучше, чем мое, ты не получишь. Я знаю, что тебе предложат другие.

– Твое предложение слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Поэтому девочки от меня уходят только замуж.

Я недоверчиво усмехнулась:

– Не верю. Не может быть, чтоб было так хорошо. Да, я выросла в деревне. Но это не значит, что я верю в сказки. Так не бывает, чтобы за хорошую работу надо было только работать. И ни тебе участия в «клубных делах»…

– Этого я не говорила.

– Ага.

– Обычно я не беру новеньких на такие мероприятия. Но если хочешь сразу влиться в команду…

– Что нужно?

– У меня тоже есть конкурентка, как и у твоей приятельницы. И у нее тоже есть претензии. На мой взгляд, бестолковые. Это рынок, детка, кто делает лучшее предложение, тот и загребает всю прибыль. Хочешь обскакать меня? Не вопрос. Предложи клиентам услуги лучше моих, а не требуй, чтоб я убралась из района.

– Разумно. И где, когда?

– Значит, готова поучаствовать?

– Если там не будет дур, которые вызывают полицию, схлопотав пару оплеух.

– Полиция исключается. Проблемы не нужны никому.

– Тогда… – Я выразительно оглянулась на стойку бара. Там оставались уже только три девицы, и те были мрачные. – Долг платежом красен.

– Подъезжай завтра. Сюда. К шести вечера.

…Этой ночью я не работала. Я вынослива и тренирована, но нормальная девушка после таких передряг хочет как минимум отоспаться. Не стоит показывать всем, что для меня это – не передряги, а так, рабочие моменты.

Веста. Веста все-таки будет наша.

И пожалуй, это будет поважней знакомства с семейством Вальдесов.

* * *

Я вела машину предельно нежно, но при каждом маневре Веста вздрагивала и шипела сквозь зубы. Она сильно побледнела, виски намокли от пота. Бледность ее объяснялась болью, а не кровопотерей. Рана выглядела, конечно, страшно, особенно на взгляд человека, который с хирургией дела не имел. В действительности прямой угрозы для жизни нет. Раз Веста до сих пор в сознании – ничего важного не задето.

Банальная потасовка между конкурирующими бандами оказалась лишь прикрытием. Вызывали нас на разборку, а оказалось – собрались немного поубивать. И повод был. Охотно верю, что новенькие или не слишком смелые девочки в команде Весты возили лишь жен да детей теневых воротил. А те, кто старше, опытней, поотмороженней, – те делали всякое. Иногда за это приходится расплачиваться. Собственно, мы все поняли, явившись на место. Я увидела лица, а Веста… Веста тоже увидела лица. Я безошибочно распознала мимику, а Веста просто узнала человека, у которого год назад угнала машину с грузом антиквариата. Подозреваю, дело было отнюдь не в антике, а в его начинке, но таких подробностей Веста не знала.

Мы ушли без потерь. Если не считать пары царапин и кучи ушибов у девчонок, ну и пули, которую схлопотала Веста. Не оттолкни я ее – было бы хуже. А если бы я вообще не поехала – положили бы всех. Ну да, две банды не поделили клиентуру, одна сторона явилась обколотая до стекла в глазах, у вожачки был пистолет, у остальных ножи. Банда тупо перебила противниц. Вошла в раж и перебила. Под горячую руку положила и собственную лидершу. Так получилось, да. А поскольку никто, кроме нее, не знал, чем же Веста так вызверила конкуренток и что это за стремный мужик с ними приехал, – заказчик в безопасности.

Не вышло.

И конкурентки живы, и мужика того Веста узнала, и мы ушли от «справедливого возмездия». Дальше Веста разберется сама. Не для личного же пользования она угоняла ту машину с антиком.

А я везла Весту к врачу. В госпиталь нельзя: рана криминальная, полиция заинтересуется, а ответить на неудобные вопросы Весте нечего. Хорошо, что у нее был знакомый хирург. Я не спрашивала, насколько она доверяет мне. Просто дотащила ее до своей машины, наскоро перевязала и поставила перед фактом, что повезу ее к врачу. Весте ничего не оставалось, кроме как назвать адрес.

Это самодеятельность. Может быть, преступная. Я должна быть неприметной таксисткой, а не звездой мелкого столичного криминала. Я уже засветилась в истории с Энрике Вальдесом. Теперь – Веста. Мне никто не поручал вербовать ее. Собственно, даже о том, что она интересна для нас, я узнала по личным каналам. Но, черт подери, мне хотелось под занавес своей карьеры сделать хоть что-нибудь действительно полезное.

Год назад я пришла в четвертый округ, потому что хотела работать в Эльдорадо. Первый год после университета я служила в полевой разведке под началом генерала Лайона Маккинби. Прекрасный командующий. Легенда нашей армии. На него молились и солдаты, и офицеры. Даже мой титулованный по самое не могу супруг преклонялся перед ним. Лайон Маккинби был из аристократической семьи, но сам не имел ни титула, ни богатства. Бедный, но талантливый родственник, которому семья оплатила образование и обеспечила карьерный старт. Он оправдал все надежды, прибавив к семейным капиталам свою безупречную репутацию и славу лучшего командующего федеральным округом. Мой муж – звездный принц, князь, богатый человек – в присутствии Лайона замолкал и считал за честь служить под его началом.

У меня было все, о чем только мечтает выпускник Военного университета. Отличные коллеги, компетентное руководство. Мои навыки и знания использовались наилучшим образом, мои заслуги вознаграждались ровно так, как полагалось по закону и справедливости (включая персональные выволочки почти до слез за закрытыми дверями – за то, что подвергала себя ненужному риску). Меня ценили, уважали, берегли. И как ценный ресурс, и как человека, и как офицера, в обучение которого государство вложило немалые деньги. И карьеру я сделала бы хорошую – причем я точно знала, что от меня для этой карьеры требуется одно: честно служить.

Но я с детства мечтала о специальной разведке – и в Эльдорадо. Потому что круче только Шанхай, но я туда не гожусь по внешним данным, и вообще там наши долго не живут. А Лайону Маккинби нужны были тактические разведчики. Вся спецразведка в Эльдорадо управлялась через четвертый округ. И когда у меня закончился первый годичный контракт, я перешла в четвертый.

Да, я попала в Эльдорадо, как мечтала. Но уже через месяц поняла, что совершила ошибку. Мне поручили одну только миссию, требовавшую квалификации выпускника Военного университета – самую первую. Я выложилась на полную катушку, но когда вернулась на базу, получила разнос, еще и в присутствии не то что младших офицеров, а даже рядовых. Меня упрекнули, что я, дескать, выпендриваюсь, думаю не о Родине, а о том, как бы себя показать. Оказалось, меня страховали, и то, что я не совершила ни единой, даже малюсенькой ошибки, мне поставили едва ли не в вину.

Сначала я подумала, что меня неправильно поняли. Генерал Маккинби тоже устраивал выволочки за излишний риск, которого, на мой взгляд, не было. Ну, не знают в четвертом округе, как основательно учат в Военном университете, вот и беспокоятся за меня же. Но быстро поняла, как жестоко я ошибалась. Со следующими миссиями справился бы солдат разведбата, и даже не контрактник. Поди туда, оставь это вон под тем столбом, вернись и доложи, что тебя никто не видел. Да зачем солдат – можно было использовать местную агентуру. Я умею практически все, а меня гоняют, как расходный материал. Конечно, я представила свои соображения начштаба. Мне ответили, чтоб я не лезла к старшим по званию с ценными указаниями.

Если что меня и удивляло в четвертом округе – при абсолютно безобразном командовании результаты все-таки были. Когда я только пришла, мне по секрету шепнули, что в четвертом – самая высокая смертность среди личного состава разведслужбы. Позже я узнала, что и процент перебежчиков самый высокий. От нас валили в Мехико самым беспардонным образом. Этого я вообще не понимала. Дело даже не в лояльности к государству, не в присяге и личном кодексе чести. Я просто не могла взять в толк, как умный человек решается на такой шаг. Ну, елки-палки, контракты у всех годичные. Не нравится тебе отношение командования – действительно из рук вон плохое, – неужели трудно перетерпеть год и уйти в другое место? Ну как можно променять Федерацию на Эльдорадо?

Признаки усталости я заметила уже через три месяца. Меня гоняли в хвост и в гриву, да, но – как физическую единицу, курьера, а не офицера с блестящей подготовкой. В порядке вещей было, выехав на одну миссию, уже на месте получить дополнительную, с самыми поверхностными инструкциями. Так нельзя делать, ни в коем случае нельзя, это почти стопроцентная вероятность провала.

А потом я разговорила нашего замначштаба. Хороший человек, только усталый и потерявший надежду. Он и сказал мне, что, если я провалюсь, никто особо не расстроится. Все равно я не знаю ничего, что было бы опасно для нашей работы. Для настоящей работы. В Эльдорадо орудовала крупная, мощная агентурная сеть, замкнутая на очень серьезных разведчиков, в Мехико сидело как минимум двое настоящих асов. Но меня к этой сети и близко не подпустят. Там заняты люди, которым командующий доверяет. А я в его представлении – левая. И основная ценность моих миссий не в том, что я выполняю задачу. Мои результаты – мелочь. Главное мое назначение – торчать в Эльдорадо, когда операции проводит настоящая сеть. Чтобы, в случае чего, сдать пешку ради спасения ферзя. Вот такой пешкой я и работала. Этим и объяснялись нелепые дополнительные миссии – либо основная операция затягивалась, и меня удерживали в стране до ее завершения, придумывая какое-нибудь занятие для виду, либо я выполняла работу, на которой нельзя светить ценного человека. Обидно ведь потерять крупного диверсанта на ерундовой передаче документов.

Никаких иллюзий после того разговора у меня не осталось. Да, я сказала себе, что это тоже миссия. В конце концов, основную сеть действительно надо беречь. Да, обидно, что меня оценили так низко. Но я офицер, а не бывшая любовница командующего, которую променяли на перспективную невесту.

Через полгода я завалила психологический тест. Это я-то, с моей устойчивой нервной системой?! Начштаба, прочитав рапорт, буркнул: «Какие все нежные… Какого хрена ты в разведку поперлась? Здесь армия, а не курорт для чувствительных девиц», – и дал трое суток увольнительной на отдых. Но через сутки меня вызвали на базу и приказали готовиться к срочной заброске.

Два месяца назад Макс узнал, что его прочат на место нашего посла в Куашнаре. Пошел к командующему, объяснил ситуацию. Энстон брезгливо пообещал не использовать меня во внешних операциях. Посижу в штабе, на «бумажках». Моя совесть была абсолютно чиста: в контракте значилось от трех до пяти миссий, а по факту я отработала куда больше. Елки-палки, я только за кордон ходила пятнадцать раз. Контракт выполнен.

Максу потребовалось уехать на месяц. И ровно через сутки после его отъезда я получила очередной приказ. Разумеется, я не стала закатывать истерик в духе «вы же обещали». Я офицер. Я прошла подстройку и четко по графику пересекла границу. Утешала себя мыслями, что это вместе с дорогой всего на две недели, успею вернуться еще до того, как прилетит Макс. Утешала – и знала, что сама себе лгу. Уже случались ненормированные выезды, когда задание выполнено точно в срок, а приказа на выход нет и нет. Никаких гарантий, что в этот раз обойдется. Может, конечно, Энстон устыдится и постесняется так наплевательски относиться к просьбе собрата-принца. Но что-то я в этом сомневалась. У Энстона никаких собратьев не было, он считал себя пупом земли и венцом творения. И точно. За сутки до плановой эвакуации я получила очередное задание «вдогон». А эвакуацию отменили.