Текст книги "Война миров"

– Это ты! Ты виновата! – вскрикнула Камила. Она уже плакала. – Это ты его привела! А он шпион!

Я отошла на пару шагов, сунула руки в карманы. Веста внимательно, но осторожно следила за мной.

– Послушайте, вы это… не шутите? Да быть того не может! Вы поспорили на бутылку и теперь меня разыгрываете.

– Да я тебе самой за такие шутки!.. – взвилась Камила вместе со стулом. Упала, роняя злые слезы и ругательства. – Отвяжи меня, сука! Слышь?! Тебе все равно не жить, я ж тебя сдам вместе с твоим…

Веста без видимых усилий подняла ее за шиворот, коротко размахнулась и влепила пощечину.

– Заткнись, – негромко приказала она.

Камила отчетливо испугалась. Я отошла еще дальше, села на подоконник, достала сигареты.

– Девки, что происходит-то? – спросила оттуда. – По-человечески никак нельзя объяснить? Какие-то шпионы, какие-то угрозы…

– Ты хорошо знаешь Родригеса?

– Ты уже спрашивала. Я видела его один раз.

– А тому, кто вас познакомил, доверяешь?

– Веста, в нашем бизнесе никто не доверяет никому до конца. Все может случиться. Но Родригес – шпион… Это даже не смешно.

– Рассказывай, – велела Веста Камиле.

– Перебьетесь! Сначала отвяжите!

– Не вопрос. – Веста медленно расстегнула такую же свободную куртку, как и у меня, показала кобуру. – Поняла, да?

У Камилы расширились, а потом сузились глаза:

– Так вы что, заодно?

– Друг с дружкой – конечно, – согласилась Веста. – Но только своего гнилого приятеля к нам не примазывай. У нас свой бизнес. – Помолчала. – Мозги на место встали? Нормально говорить способна?

Камила скрипнула зубами, но истерику свою задавила. Веста развязала ее.

– А теперь повтори для Долорес то, что сказала мне.

Я старательно делала вид, что не врубаюсь в происходящее. Не верю. Шпионы – они только в книжках бывают, да еще в государственных новостях – всякий раз перед очередным повышением налогов отлавливают десяток-другой таких «шпионов». Но при этом я показывала, что до меня медленно начинает доходить: а дело-то швах. Потому что вместе со «шпионом» гребут и всех его знакомых. А знакомые, между прочим, отнюдь не ангелы, и проблем с законом у каждого выше крыши.

Камила рассказала. Влюбленный в нее Родригес предложил ей сегодня руку и сердце. А когда она радостно согласилась, добавил, что жить придется за кордоном, поскольку он разведчик. Но там жить намного лучше. К тому же там никто не знает, чем занималась Камила в Мехико. Опять же, ему обещали хорошие деньги за диверсию на одном из военных заводов. Диверсию он должен устроить через две недели, и сразу после этого они с Камилой вылетят в сторону Земли.

– Чушь какая-то, – сказала я. – Камила, он тебе лапши на уши навешал. Ну ты сама подумай – какой диверсант станет доверяться подружке, которую знает неделю?

– А он считал, что я все знаю! Раз передаю его шифровки! И ты… – Камила уставилась на меня.

– Тогда уж и я, – заметила Веста. – Камила, я тоже думаю, что парень наврал. На сочувствие тебя разводит. Он самый обыкновенный альфонс.

– Нет! Он доказал! Он показал мне чипы на несколько разных имен! И допуск на тот завод! А я вот пойду и сдам его полиции!

– Полиция такими вещами не занимается, – озабоченно сказала Веста. – Про чипы ты не говорила. Чипы – это уже серьезно.

Следующие двадцать минут мы вытаскивали из Камилы новые подробности. Мне пришлось сознаться, что я участвую в схеме доставки мелкой контрабанды, и человек, который попросил меня свести Родригеса с Камилой, – бывший пират, сменивший разбойный бизнес на дело поспокойнее и безопаснее. Пираты долго не живут, это всем известно.

Камила еще разок проплакалась, выпила полстакана дешевой водки и с жаром сообщила, что она шлюха, но не изменница. Она настоящая патриотка, а не какая-то там. И ведь она ему верила, а он оказался мерзавцем…

Поразительно, как бывают глупы женщины, если их поманить обручальным кольцом.

– А ты проверь его любовь, – вдруг посоветовала Веста. – Пусть он перейдет на нашу сторону. Согласится – значит, действительно любит тебя.

– Да мне он не нужен!

– Дура, – сказала Веста. – Если он ради тебя изменит родине – да это же подвиг! А он небось еще и с хорошим образованием – разведчиков учат на совесть. То есть он без работы никогда не останется.

– И ты предлагаешь мне жить с нелегалом? Ищи другую дуру.

– Почему? Он пойдет и сдастся контрразведке.

Камила опешила:

– И чем это лучше?

– Для тебя – тем, что он получит гражданство, что ты будешь знать его настоящее имя. Может, он и на работе в контрразведке останется. А для нас – если он сдастся, нас не тронут. Он же сам назовет своих подельников.

Я молчала. Веста порола чушь и несла бред. Но Камила ее слушала. Идея ей нравилась. Мне – нет, но другого выхода не остается. Я вышла на кухню, якобы сварить кофе, отправила глубоко зашифрованное сообщение на секретный номер Хосе. Формальности надо соблюдать, даже когда решение известно заранее.

В кухню бесшумно вошла Веста.

– Камила вызванивает своего красавчика, – шепнула она. – Ты уезжай. Я справлюсь.

Я не переменилась в лице, вообще не показала, что удивлена.

– Тебе-то какая выгода?

– А такая, что меня загребут в любом случае. Мне было шестнадцать, и я влюбилась в одного… А он был из агентурной сети. Его сдал такой вот перебежчик. Мой… он так и не заговорил. Умер под пытками. Меня тоже допрашивали. Мне повезло больше: всего-то год по тюрьмам. Потом нашелся хороший человек, помог сменить имя и уехать сюда. Но меня засекретили не слишком-то качественно. Еще бы, я не какая-то важная птица. И если Родригес пойдет сдаваться, меня тоже зацепят.

– Дурацкий план.

– У тебя есть получше?

– Конечно. Его предложит Камила.

Веста несколько секунд подумала:

– Ты надеешься, что она вспомнит о твоем знакомстве с Вальдесом? Факт известный, подозрений не вызовет, под этим предлогом мы выведем этих двоих из дома и заманим за город…

– Никаких «за город». Камила дура, но Родригес-то разведчик.

– А где?

– Набережная Франца.

– О! Между прочим, если знать, как там стоят камеры…

– Я знаю. А вот Камила не знает, на какой машине ты ездишь.

– Не знает, – подтвердила Веста. – И?..

– Угони.

Веста прищурилась:

– Родригес слишком осторожен, чтобы сесть в нашу машину или посадить нас в свою. Поэтому мы поедем на твоей, а Камила – с ним.

– А потом мы «сломаемся» у него перед носом? Долорес, дешевый трюк. Он не поведется.

– Поведется. Он же не знает, что на этой набережной почти нет камер.

– А потом нам с этой набережной топать через половину города за своими машинками, которые мы бросим здесь. Я верно поняла, что мы бросим их здесь?

– У тебя девчонок в банде мало? Попроси отогнать на любую парковку километрах в трех-четырех от набережной.

– И ночью две женщины, куда-то идущие пешком, будут заметны, как…

– Как две подруги, которые на рассвете занимаются оздоровительным бегом.

Веста с кривой усмешкой потерла раненый бок, намекая, что в ее положении только спортом заниматься. В кухню вплыла Камила. На личике, смазанном дорогим кремом, таяли следы слез и разочарований. В руке она держала рюмку с водкой.

– И долго вы будете секретничать? – с подозрением спросила она.

– Не люблю принимать лекарство на глазах у всех, – парировала Веста.

– Ты больна, что ли? Надеюсь, это не заразно.

Веста молча задрала рубашку и показала шов, оставшийся после ранения. Камила поперхнулась водкой.

– Это…

– Это часть нашего с Долорес бизнеса. Контрабанда разная бывает. За какую-то можно срок схлопотать, а за другую – пулю.

– Тьфу, не желаю ничего об этом знать. Меня вообще не волнует, как вы живете. Хотя, конечно, я кое-что придумала. Взаимовыгодное. Вы хотите, чтобы вас не тронули. А я хочу, чтобы все прошло гладко. Долорес, я почему-то уверена, что твой знакомый Вальдес охотно поможет папочке разоблачить шпиона. Ну, мы понимаем, в каком смысле. Эдуардо очень много знает.

– Я примерно это и хотела предложить. А Родригес – все, согласился? – спросила я.

– Конечно! – Камила рассмеялась. – Разве он может отказать мне?

– Знаешь, все-таки шпион. Мало ли что, – я покачала головой.

– Просто я, в отличие от тебя, умею вызывать любовь у мужчин.

– Камила, любовь любовью, но все-таки мы настаиваем, чтобы с тобой постоянно находился кто-то из нас. Я или Веста. Хотя бы до тех пор, пока Родригес делом не подтвердит свои намерения. Пусть он встретится с Вальдесом, и не с младшим, а с генералом. Мне, кстати, Энрике для этого не нужен, у меня есть визитка генеральского секретаря. Потому что, Камила, ты на Родригесе уже обожглась. Ты умница, но его ложь не распознала. Ты ведь не поняла, что он шпион? То-то и оно. Я не верю ему совсем. И даже думаю, что шпион – это не самое худшее. Хуже, если он лжец или подсадная утка. У нас нет аппаратуры, чтобы проверить его чипы, или что там у него. Пусть этим занимаются специалисты вроде генерала Вальдеса. Вот когда он подтвердит, что Родригес действительно тот, за кого себя выдает, – тогда пожалуйста. А до тех пор мы тебя одну не оставим.

– Сказала бы уж прямо – боишься, как бы генералу про тебя чего плохого не шепнули. – Камила скривила губки: – Тоже мне, подруга.

– Я генерала не боюсь, и выгоды от него мне тоже никакой, – сказала Веста. – Долорес права. Мужчинам не стоит доверять слишком уж сильно.

– Да мне же веселей в компании будет. Кроме того, женщинам тоже сильно доверять не стоит. – Камила допила водку в рюмке. – Особенно если у них в перспективе выгодный брак. Так что я тоже хочу, чтобы Долорес была со мной. Так и быть, пусть у меня поживет. Можешь прямо сейчас звонить Вальдесу.

– Сначала я хочу убедиться, что Родригес – ценная фигура.

– А мне ты не веришь?

– Камила, ты хоть раз в жизни настоящего шпиона видела?

– А ты, конечно, в свои-то двадцать видела их десяток.

– Она – нет, – сказала Веста. – Зато я видела. Он был настоящий землянин. С Земли. А знаешь, где я это узнала? На допросе, куда притащили тех, с кем он общался. В том числе и меня. Потому что он сам на допросе умер, так и не заговорив. Вот и трясли всех, кто случайно или намеренно оказался рядом. Только ничего не узнали. Он не болтал, как твой Родригес. А еще я повидала достаточно подсадных уток. Вот они – они болтали много и охотно. И домик у них прямо на самой Земле, и счет в банке, и гарантированная пенсия выше, чем оклад у нашего полковника, и семья, которая с распростертыми объятиями примет беженку из Эльдорадо, у которой ни гроша… Камила, на Земле живет четыре миллиарда душ. Ты представляешь, какая там теснота?! И сколько там стоит домик?! И какие там цены вообще на все, потому что никаких производств на Земле нет давно, все тащат из колоний?! И как родители любого парня, у которого есть офицерский чин и гарантированная пенсия, придираются к девчонке, положившей глаз на их сыночка?! Они ж видят в ней хищницу, решившую через постель устроить себе безбедную жизнь. Вот я и хочу сама послушать Родригеса. Странно мне, что он так легко согласился остаться здесь. То он звал тебя туда, обещал райские кущи, то сам готов остаться в Эльдорадо. Непоследовательно.

– Ему нужна я, а я за кордон – ни ногой.

– И это повод мужику, разведчику, стать тряпкой? Камила, он ведет себя очень странно. Давай уж послушаем. Тебе ж не нужен мошенник? Долорес права, даром что моложе нас всех. Надо сначала убедиться, что он тот, за кого себя выдает. А потом уже думать, как вам помочь.

– В любом случае – сейчас ночь. Все нормальные люди спят, – напомнила я. – Если их разбудить, вряд ли они безумно обрадуются. У нас есть несколько часов, вот и поговорим. А ближе к утру, когда важные люди и так поднимутся на работу, я побеспокою кого надо. Секретарь генерала Вальдеса просыпается в четыре утра, потому что генерал – ранняя пташка, он в пять уже пьет кофе и читает утреннюю газету.

– Ты уже и домашний распорядок узнала. – Камила фыркнула: – Ври потом, что у тебя нет далеко идущих планов.

– У меня есть далеко идущий план получить работу в этом доме, дура! – не выдержала я. – Личным водителем сеньоры! Скажи еще, что плохая работа. И план, в отличие от замужества, реальный и выполнимый!

Камила сдулась.

– И поверь мне на слово, – ехидно добавила я, – мне тоже крайне выгодно привести к генералу перебежчика. Я сразу получаю кредит доверия. Именно поэтому мне не хочется ошибиться и подсунуть ему афериста или, того хуже, шизофреника, который в бреду возомнил себя великим шпионом.

– Ладно, вы меня убедили. В конце концов, правда никуда не денется. Он через час приедет, – сказала Камила. – Говорите, мне не жалко.

– Через час? – переспросила Веста. – Тогда я успею выполнить один заказ сама. Хорошо, что я не отдала его Мануэле, а то мне деньги тоже нужны. Надеюсь, вы без меня не соскучитесь.

Веста уехала, а я осталась. И целый час слушала пьяную Камилу.

Удовольствие, прямо скажем, ниже среднего.

Потом я получила ответ Хосе, и настроение испортилось окончательно.

Обычно предателя стараются захватить и вывезти на базу для суда. Судьба опасных свидетелей, как правило, менее радужна, хотя возможны варианты. Я выбрала набережную Франца именно потому, что там легче всего организовать похищение, инсценировав убийство, или еще что, впрочем, это уже не мои проблемы, а непосредственных исполнителей.

Хосе с прискорбием сообщал, что исполнителей у него нет. И возможности эвакуировать предателя – тем более. А рисковать мы не можем. Обыск в квартире предателя он, так и быть, проведет сам, уничтожив компрометирующие следы. Но все остальное ложится на мои хрупкие плечи. Убежище для меня в случае каких-либо последствий он предоставит.

Ну спасибо.

* * *

Родригес по-прежнему казался милым. Он ничуть не изменился, в отличие от Камилы. И на вопросы ответил вполне чистосердечно.

– Да я в жизни не думал, что пойду в армию! – Он даже посмеивался. – Я окончил Джорджийский университет, имею степень магистра, у меня до недавнего времени была прекрасная, спокойная работа и замечательные перспективы. Нет, именно домика на Земле у меня нет. Была квартирка, крохотная, на Кубе – нет, не колония Новая Куба, а настоящая, земная Куба, это такой остров в Карибском море. Квартира принадлежала моему прадеду. Я там бывал несколько раз в детстве. Да, я был единственным наследником. Жить в ней я не планировал. На Земле безумно дорогая жизнь. Лучше продать недвижимость и купить нормальный дом для большой семьи где-нибудь в колонии первого радиуса. Я привык жить скромно, откладывал деньги. Потом мне предложили другую работу. В корпорации «АстелТех». Она производит оборудование для внешней обороны…

И не только, могла бы добавить я. Еще очень много такого, что было бы весьма интересно для Эльдорадо. Да уж, Родригес не преувеличивал свою ценность.

– Я получил высший допуск для работы с секретными документами. А через три года, когда я уже закрепился и надеялся на повышение, умер мой отец. И я узнал, что по уши в долгах. Я никогда не задумывался, как живут мои родители. Я ушел из семьи очень рано, как только стал студентом. Почти не общался ни с кем. И вдруг мне приходит вызов в суд. Я не был готов и проиграл суд. Моя мать и брат через суд отказались от всех наследственных прав. Та квартирка на Кубе стала моей собственностью, впрочем, согласно завещанию деда. А вместе с нею – астрономические долги отца. Стоимости квартиры и всех моих сбережений не хватило, чтобы покрыть их. И тут я случайно встретил университетского приятеля, он подсказал выход. Завербоваться в армию. И не абы куда, а… Словом, так я оказался в четвертом округе. Я прошел все тесты по специальности, я имел личную безупречную репутацию, и мне предложили: пять лет по контракту. Эльдорадо. За пять лет я расплачиваюсь с долгами и вновь обретаю финансовую свободу. Конечно, все это очень грустно. Но для меня это был единственный выход. Я подписал контракт. Три месяца в учебке, это обязательно, я же не владел некоторыми методами, которые используются в разведке.

Разумеется, я писала его исповедь на чип. Технический специалист, ха-ха. Три месяца в учебке. Даже не заметил, что я пишу его.

– Я быстро понял, в какую ловушку угодил. Я удивлялся, мне казалось, что разведка – это такая особая область войны, для которой людей готовят сызмальства. Ведь, чтобы успешно работать в Эльдорадо, мало быть профессионалом на гражданке. А я… Фактически у меня было только два преимущества. Я этнический кубинец, конечно, у нас в семье все говорили по-испански, и хотя наш диалект отличается от эльдорадского, я быстро подстроился. Внешность у меня подходящая. И я инженер. Я легко могу разобраться в эльдорадских ноу-хау, могу грамотно слить дезу… знаете, есть такой прием, хитрый. Когда инженеры понимают, что какие-то исследования – это тупиковая ветвь, то разработку аккуратно сливают противнику. Разумеется, замаскировав некоторые моменты таким образом, чтобы противник не понял – это тупик. Он будет вкладывать средства, время и силы в разработку, с виду очень перспективную, и все это будет потрачено зря. Тогда как стоящие направления не получат должного финансирования и из-за этого могут заглохнуть. Очень старый, но надежный и изящный метод, как по мне. Я мог бы этим заниматься весьма успешно. И удивился, когда узнал, что меня наняли для диверсионной работы. Это совсем не то, чем я ценен. К тому же это очень опасно. Когда я попытался изложить свои размышления командиру, меня… мне объяснили, что размышлять вредно. Меня наняли не для того, чтоб я тут размышлял.

Четвертый округ, могла бы сказать я. Просто четвертый округ.

– Я узнал, что в нашем округе – самая высокая смертность в разведке. Это было ужасно. Я осознал, что в глазах руководства ничего не стою. Мясо. Вербовщики, среди которых был и мой университетский приятель, разбросаны по всей Федерации. Они ищут людей вроде меня, оказавшихся в сложной жизненной ситуации. Это намного дешевле, чем много лет готовить уникального специалиста, даже и диверсанта. Никто из таких, как я, не продержался и года. Кто-то погиб. Кто-то уцелел, но попытался расторгнуть контракт и пожалел об этом, оказавшись в худшем положении, чем был до того. Никого в штабе не волнуют переживания исполнителей – дураков по галактике еще много. У меня хватило ума промолчать. То, что творится в четвертом округе… это подсудное дело, по командующему трибунал плачет, он там живет как феодальный царек. Ему никто не указ. И военный министр пляшет под его дудку. Какие сплетни ходят про нравы в кругах, близких к командующему, я не буду рассказывать, вы женщины, пожалею ваши уши. Я представить не мог, что такое в нашей стране возможно. Круговая порука, воровство, взяточничество, коррупция сверху донизу… Командующий имеет хорошую долю в пиратстве и контрабанде…

А ведь из него мог бы получиться разведчик. Если бы у него была другая душа.

– Конечно, вам трудно понять мои мотивы. Эльдорадцы совсем иначе относятся к своей родине, они умрут, но не оставят ее. Только поймите, я не родину бросаю, я расстаюсь с отвратительным государством. Я не могу любить государство, которое терпит клоаку в четвертом округе. Оно предало меня раньше, чем я его. Оно отказалось от меня. Отшвырнуло, как отбросы. Хотя я не был ни преступником, ни даже аморальным типом. Поэтому… – Он погладил Камилу по руке и ласково улыбнулся. – Я сам не ожидал, что все так получится. Но я встретил женщину, которая… Моя мать меня предала, предала родного сына. А Камила – она другая. Она за свою семью будет драться до последнего, не считаясь ни с кем и ни с чем. Я всю жизнь мечтал встретить такую подругу. Но встречал лишь женщин, подобных моей матери – законченных эгоисток, которые даже из своих детей пытались получить выгоду для себя… Да и Эльдорадо неплохо выглядит. Не буду врать: на Земле и в колониях первого радиуса, да даже второго и местами третьего жить намного комфортнее. Эльдорадо кажется очень отсталым по сравнению с Землей. Здесь нравы, которые на Земле сочли бы средневековыми. Технически тоже будто позапрошлый век, словно вы после Рассеяния даже слегка деградировали. Это все правда. Но при этом здесь есть некая чистота, которая в Федерации, как мне кажется, уже утрачена. Да, я предложил Камиле сначала уехать со мной. Мне пришлось бы очень трудно, потому что годы, на которые я заключил контракт, я обязан отслужить. Камиле пришлось бы жить со мной на базе. Там небольшой городок, но по уровню комфорта жилья – ничуть не хуже этой квартиры. А за пять лет, уже чуть меньше, она смогла бы получить гражданство и стартовое образование. А у меня появился бы мощный стимул выжить. Я достаточно хитер, чтобы уцелеть – если у меня есть к чему стремиться. Я не эгоист, и мне трудно бороться за себя одного. За семью я боролся бы как зверь…

Я понимала его. Отлично понимала. Я тоже прошла через разочарование и крушение иллюзий. Но не сочувствовала ни капельки. Чтобы обеспечить свое маленькое счастье в Эльдорадо, Родригес готов продать десяток-другой людей – тех, кого успел узнать, тех, кого видел в учебке, про кого слышал. Все они погибнут, пока он будет обживать домик в Мехико и наслаждаться профессиональными ласками Камилы.

– Остаться в Эльдорадо – это выход для меня. Да, мне придется пройти массу неприятных процедур в контрразведке. Ничего страшного. Зато я навсегда избавлюсь от проклятой финансовой зависимости, я смогу начать жизнь с чистого листа. Я даже особенным каким-то предателем себя не ощущаю. Земля никогда не завоюет Эльдорадо. У нее нет такой цели. Ее устраивает хаос и беззаконие на этой территории – в качестве очага напряженности для Куашнары и Шанхая. Она хочет обессилить Эльдорадо, превратить его в пиратское гнездо. Тогда Куашнара и Шанхай будут тратить силы на защиту себя от разбойников, вместо того чтобы вытеснять землян с Твари. Некрасивая цель. С другой стороны, Эльдорадо никогда не добьется победы над Землей. Не то соотношение сил. Все, что может сделать Эльдорадо, – добиться перемирия и фактического признания своей независимости. Я действительно хороший военный инженер, и я могу помочь своей новой родине в достижении этой благородной цели. Иногда мне кажется, что вся эта череда невероятных совпадений – я встретил Камилу, а у ее подруги есть связи в контрразведке, – это указание свыше. Может, Бог привел меня на этот путь.

Высокие цели, ага. И красная дорожка к пьедесталу везунчика – не ковровая, а кровавая.

– Ну что, вы убедились? – высокомерно уточнила Камила. – Все в порядке? Долорес, звони этому секретарю.

– Я пошлю ему письмо, так будет вежливо. Прямо сейчас. Если он готов говорить, он сам перезвонит. Я не стану, разумеется, сообщать подробности.

– Я бы предложил свои формулировки для этого письма, – сказал Родригес. – Все-таки никто из вас не знает, что именно нужно сказать, чтобы нужный человек заинтересовался сразу.

– С радостью, – фыркнула я. – Чего никогда не умела – это писать письма.

Родригес продиктовал несколько строк. Я отправила их вместе с записью его исповеди по адресу Хосе, предложив ему сыграть роль генеральского секретаря.

Все расслабились. Камила снова выпила водки – она начала трезветь, и состояние это ей не нравилось. Сказывалось и пережитое волнение.

– И еще кое-что, девочки, – сказал Родригес. – Вы мне помогаете, и я хочу отплатить вам добром. Когда я улетал с базы, начштаба предупредил меня, чтоб я не глупил. Он имел в виду, конечно, что я могу струсить. Я не трусил, но это первая моя миссия, и я изрядно беспокоился. Он счел, что я боюсь. Видать, для придания мне храбрости он сказал, что в Золотом Мехико почти постоянно находится уникально опасная тварь. Делла Берг. Молодая женщина, ей лет двадцать пять, наверное. Точно не знаю, исхожу из того, какой у нее был боевой опыт. Вот она – профессиональный разведчик. Военный университет Мадрида как-никак. Элита. До того как ее отправили сюда, она ходила на зачистки в наши мятежные колонии. Знаете, что такое зачистка? Когда очаг бунта сначала подавляется с воздуха, а затем по земле идут люди и физически уничтожают все живое. Считается, что уничтожаются только потенциально опасные объекты, но во время гражданских бунтов опасность может исходить даже от ребенка с камнем. Поэтому – сами понимаете. Я перебежчик, и она постарается ликвидировать меня. Вместе со свидетелями. Предположительно она маскируется под таксистку – самая удобная работа, чтобы колесить по городу, оставаясь неприметной. Будьте осторожны.

Мы с Вестой переглянулись.

– Не та ли бабища, которая меня подстрелила? – задумчиво спросила Веста. – Эдуардо, как она выглядит?

В Весту стрелял мужик. Я отметила ее ход.

– Я не видел ее. Но это не имеет значения, она умеет маскироваться. И имя у нее другое, конечно. Даже несколько имен.

– Если воевала, то у нее приличный рост и мышцы, – изрекла Камила. – Мелкая слабачка не справится с армейской нагрузкой.

– Ну точно, та бабища. Правда, выглядит она на полный тридцатник, – покивала Веста.

– Знаешь, у кого можно наверняка узнать? – Я потерла подбородок. – У сеньоры Перес. Она же собирает информацию обо всех молодых таксистках. Какой бы ни была эта Делия Берг…

– Делла, – немедленно поправил меня Родригес. – И не зацикливайтесь на имени, у нее должны быть другие личины.

– …она должна где-то арендовать машину. Все время на угнанной кататься не будешь, покупать накладно, тем более что ей наверняка нужно несколько машин – по одной хотя бы на каждую личину. Эдуардо, я правильно рассуждаю? Так вот, сеньора Перес знает все про всех женщин. А там генералу Вальдесу придется только проверить биографию каждой. Это легко, и невинные не пострадают, потому что контрразведка просто даст запрос по месту рождения. Я знаю, ведь меня проверили, прежде чем разрешить встретиться с генералом. Все было вежливо, даже кофе принесли. Я сообщила свои данные, начальник охраны дал запрос и получил ответ. Вот так! – произнесла я с гордостью. – И никаких проблем!

– Это у тебя никаких проблем, – усмехнулась Веста. – А все твои знакомые порядком перепугались, когда личная охрана генерала и его старые друзья принялись уточнять твою биографию.

– А ты представляешь, какую выволочку мне потом устроили?! – возмутилась я. – Они даже про ту драку, когда мы с тобой познакомились, пронюхали! Ничего не скажешь, вот уж кто у нас работает профессионально, это контрразведка. Главное, я дар речи от неожиданности потеряла: на каком основании мне указывают, как жить и с кем общаться? Но решила, что умнее будет промолчать. Вдруг действительно мне повезет получить работу у Вальдесов. Было бы чертовски хорошо.

Родригес улыбался и гладил Камилу по руке. Нервничал, бедолага. Гладит и гладит. Скоро мозоль ей натрет.

Звякнул мой чип. Я проверила – ответ от Хосе. Подтвердил ликвидацию.

– Ну?! – Камила подалась вперед.

– Спрашивает, удобно ли мне говорить сейчас и где перебежчик, рядом со мной или нет. Что отвечать?

– Скажи, что в данный момент нет, но я приеду на встречу сегодня утром. И включи громкую связь. А видеоканал отруби, незачем ему меня видеть. Пока.

Я кивнула и написала ответ. Нужный. Переключила на громкую связь. Через минуту Хосе перезвонил.

Вальяжный голос, строгие формулировки – он звучал, как настоящий генеральский секретарь. Сообщил, что известие заинтересовало генерала Вальдеса. Личную безопасность гарантировать можно, но при условии максимального содействия со стороны Родригеса. Выразил надежду, что перебежчик отдает себе отчет в том, на какой шаг решился, и понимает: работать с ним будут самые квалифицированные следователи. Обвести их вокруг пальца не выйдет. Тем не менее государство готово пойти навстречу человеку, желающему получить убежище. Генерал Вальдес встретится с перебежчиком сегодня, в пять утра, в своем доме. Пароль для проезда в дом я получу через десять минут почтой.

Родригес остался доволен, но все-таки проявил немного паранойи.

– Не забудь сообщить мне этот пароль.

– Размечтался! – обрадовала его я. – Эдуардо, ты – земной шпион. И мало ли что у тебя на уме. Может, ты выдумал такой хитрый ход, чтобы убить генерала? Втерся в доверие к Камиле, к нам, а только мы уйдем – сообщишь пароль банде живодеров. И страшное убийство свалят на меня, потому что это я договорилась о встрече и кому-то сдала пароль. Нет уж. И в твоей машине мы не поедем, не надейся. Мы поедем на своей, а ты – за нами следом.

– И я не удивлюсь, если генерал живет далеко за городом? – Родригес позволил себе шутливый тон.

Я растерянно похлопала глазами:

– За городом? Почему это? Он в Родниках живет. Отсюда ехать до Аллеи, там по набережной Франца, через мост Святого Доминика – на Большой проспект. Ну и до поворота в Родники. Два шага, можно сказать.

– Через центр города, значит… Хорошо. Но я попросил бы одну из вас поехать со мной в машине.

О, хочет взять заложницу.

– Я не поеду, у меня пароль. А вы сами решайте.

– А я не хочу ехать в твоей тесной машине, – заявила Камила. – К тому же…

– К тому же всем понятно, что ты не оставишь своего жениха наедине ни с одной другой женщиной, даже если она и вполовину не так хороша собой, как ты, – закончила Веста. – Можно подумать, мы еще не поняли, насколько ты ревнива. Эдуардо, ты, кстати, обрати внимание – тебе с этой ревнивицей жить и жить.

– Ничего страшного. Я не собираюсь давать ей повода для упреков.

– Тогда едем? – Я встала. – Чем быстрей начнем, тем быстрей закончим. А я хотела бы еще пару часов поспать перед дневной работой.

Мы спустились на парковку. Моей машинки уже не было: Мануэла отогнала ее к моему дому. Родригес усадил Камилу в свою «Найну», а мы с Вестой направились к темно-зеленой «Квадре».

Через полминуты наш маленький кортеж отправился в путь.

* * *

– На месте Родригеса я поехала бы в Родники кружным путем, и без нас. Встретились бы перед воротами, – сказала Веста.

– Он боится упускать нас из виду.

– Думаешь, все-таки не верит?

– На его месте верить нельзя. Никому. Он даже Камиле не верит.

– Но взял ее к себе.

– Потому что отлично понимает – она дура. Он взял ее как заложницу, думая, что мы поопасаемся за ее здоровье и не станем делать глупости.

– Где его тормозить?

– Напротив фонтанчика на платановой аллее. Знаешь?

– С русалкой, которая больше похожа на беременную горбушу?

Я хохотнула:

– Какая точная характеристика.

– Ты пристегнись, я кое-что придумала. Чтобы он не смог нас объехать, когда мы встанем.

Я покосилась на нее – она не пристегнулась. Тогда я просто вынула пистолет из кобуры, достала и навинтила на ствол глушитель.

– Уверена, что я не лучше? – только и спросила Веста.

– Веста, я не знаю, чего ты стоишь как стрелок. Я даже не о трусости. Я не знаю, сдашь ли ты хотя бы полицейские нормативы по стрельбе. Приходилось ли тебе стрелять по живому, не говоря о людях. Не дрогнет ли у тебя рука.