Текст книги "Река жизни русло не меняет. Книга 1. Человек"

– Из-за денег, – ответил он лаконично. – Ты ложись.

– А ты поставишь кресло у двери и будешь спать всю ночь в прихожей, чтобы я не убежала?

Руков чувствовал себя неловко и не знал, как выйти из глупой ситуации.

– Хорошо, что ты предлагаешь?

– Я предлагаю спать тебе на диване, как все нормальные люди.

Даша удивлялась своему тону. Ведь, в отличие от своей сестры, не любила давить на других людей.

Руков усмехнулся.

– У тебя в голосе слышатся необычные нотки.

– Я никуда не побегу просить помощи и заявлять на тебя в милицию я тоже не буду. Если ты маньяк, заговаривающий девушек и молодых женщин насмерть невероятными историями, то значит моя судьба такая – помереть от этого; но пожалуйста, веди себя по человечески, я тебе не враг и прошу к себе уважения, – она говорила негромко, но четко, а в последней фразе даже послышались легкие нотки обиды.

– Прости, я не хотел тебя обидеть. Попасть к ним в лапы – это просто ужасно. Ты даже не представляешь, как они будут пытать. Средневековая дыба с хрустом костей, прижиганием и сдиранием кожи покажется детской шалостью по сравнению с их пытками.

– Может, ты хочешь принять душ?

– Я очень, очень хочу в душ – уже четыре дня как не мылся.

– Ты извини, но с переменой одежды ничем не могу помочь – только, женское и 46 размера, – сказала Даша и улыбнулась своей шутке.

– Сменное белье у меня есть.

– Тогда иди в ванную, вот тапочки, халат и полотенце.

Стас зашел в спальню, там на полу под шкафом лежала довольно объемная сумка. Нагнувшись, он вытащил рубашку, футболку, белье – все было сложено, как в магазине.

– Я купил пять перемен одежды и пользуюсь этим по мере надобности.

– Как я поняла, за тобой охотятся серьезные люди, – без перехода сказала Даша.

– Люди весьма серьезные и с практически неограниченными возможностями. Могут задействовать и силовые органы, чтобы меня обнаружить.

– И нашу новополоцкую милицию?

– Нет, конечно. Но больницы и гостиницы Новополоцка наверняка проверили.

Он зашел в ванную, достал пистолет, положил на полочку под зеркалом.

– Зачем он тебе в ванной?

– Надеюсь при случае успеть поставить логическую точку.

Стас закрыл дверь и повернул щеколду.

Когда он, помывшись, вышел, его уже ждала застланная постель на диване. Перевязку пришлось сменить, так как бинты намокли.

– Спокойной ночи, – сказал он.

– Спокойной ночи, – ответила Даша и выключила в зале свет.

Приняв душ и накинув халат, она заглянула в зал. Свет падал из прихожей, и в полутьме было видно, что Стас уже спит. Она постояла, посмотрела – иногда он нервно вздрагивал. Дверь в зал Даша закрывать не стала, просто выключила в прихожей свет и пошла в спальню.

Уже лежа под одеялом, она подумала о том, что как странно устроена жизнь. Добираясь с работы домой, она и представить не могла, что и кто ждет ее дома. Вспомнила, как сначала испугалась, как хотелось вырваться из западни. А сейчас даже ей самой были не понятны ее чувства к Стасу и к ситуации, в которой они оба оказались, к его рассказу, хотя он и был отрывочным и неполным. С этими мыслями она и задремала.

Ей снился очень красивый лес, она шла по нему и вышла на поляну, всю устланную цветами. Вдруг по поляне мелькнула тень, и кто-то темный скрылся за деревьями. Затем она услышала какие-то крики. Испугалась. И проснулась… Из зала доносился негромкий стон. Затем она отчетливо услышала: «Маша, Маша – беги. Дима, Дима, ну что ты, Дима!..» И опять послышался стон. Даша встала, накинула халат, в прихожей включила свет и заглянула в зал. Руков метался по подушке, лицо его было в поту. Она аккуратно положила ему руку на лоб. Он был горячим, но как только ее рука коснулась лба, Стас стал затихать и только всхлипывал, как ребенок, потом совсем затих. Даша постояла над ним, глянула на часы, в полутьме они светились и показывали 1.20. Постояв еще немного и убедившись, что Руков ровно дышит, она пошла в спальню и легла в постель.

«Кто он? – думала Даша, борясь с дремотой. – Из-за каких денег вся эта заваруха в его жизни, и кто за ним охотится? По его глазам и поведению было видно, что он говорит правду. Что он там говорил о женщинах? Что все актрисы, может быть, у мужчин с этим хуже, – думала Даша, – как бы он ни старался, как бы ни играл, глаза и губы его выдали бы. Да простят меня все обманутые девушки и женщины, но в подавляющем большинстве случаев их обманули тогда, когда они, пьянея от чувств, сами желали этого обмана. Хорошо, что ни одна знакомая не слышит этих моих мыслей, а то бы досталось мне на орехи».

Мысли текли все медленнее и медленнее. Во сне ей виделся все тот же лес и она по нему шла. Деревья расступились, и она увидела синее-синее озеро. Она пошла к нему – так ее манила эта синь. Но опять тень мелькнула, и что-то темное плюхнулось в воду. Даша проснулась. Из зала опять доносились звуки. Включив свет в прихожей, она заглянула в полуосвещенный зал. Голова Стаса металась по подушке, он был весь в поту и стонал. Потом вскрикнул: «Маша! Маша!» И опять стон. «Странно, – подумала Даша, – он во сне зовет другую женщину, уже мертвую, но в его бреду она еще жива». И как подтверждение ее мысли, она услышала его крик: «Беги! Беги!». «А забота о нем ложится на меня». Если бы ее сейчас попросили описать свои чувства к нему, она бы не смогла этого сделать. В душе у нее был какой-то коктейль чувств. Главным составляющим его, конечно, была жалость, но было немного и нежности и тоски, и еще чего-то щемящего, чему люди не дали определения. Она опять положила ему руку на лоб, Стас, перестав метаться, постепенно утих. Убедившись, что он задышал ровно, она вернулась в спальню. Часы показывали половина третьего. За ночь она вставала еще два раза. Последний раз было около пяти часов утра. И каждый раз ее ладонь на его лбу оказывала успокаивающее действие. Этот Стас, такой беспомощный и беззащитный, был ей ближе и родней, чем тот уверенный, предусмотрительный, аккуратный и сильный, проникший неизвестно как в ее квартиру.

Пришел новый день. Солнце еще не встало, но уже рассвело. Даша глянула на часы – начало восьмого. Чувствовала она себя достаточно бодро, хотя и пришлось четыре раза подниматься ночью. Одевшись, умывшись и прибрав постель в спальне, она заглянула в зал. Стас еще спал. Зайдя в ванную, слегка подкрасившись, она пошла на кухню приготовить завтрак. Сказать, что она любила готовить – нет, но умела, конечно. Мама часто говорила: «Учись готовить или муж любить не будет». Мама ей доверяла готовку нечасто. Зоя освоилась на кухне быстрее ее. Научилась отменно готовить первые блюда. Гена – ее муж – иногда шутил, что умение отлично готовить борщ в первую очередь и покорило его, а потом все остальное. Когда она уехала в Минск учиться, Даша активней стала приобщаться к этому таинству – готовке. Ей больше всего нравилось делать салаты. Но мама не отставала: «Если мужу будешь готовить одни салаты – уйдет к другой, которая его мясом жаренным накормит». Даша всегда смеялась, слушая мамины замечания. «Мама, мама, сколько ты дала теплоты, добра и нежности!» В детстве ей казалось, что ни у кого из подруг нет такой замечательной мамы. Взрослея и слушая своих подруг, как они хвалят своих мам, она поняла, что для любого ребенка его мама самая лучшая. Сейчас она понимает, что это знает любой взрослый, а тогда в ее восемь лет это было открытие. Конечно, она любила и своего немногословного папу.

Сейчас, готовя завтрак, она изо всех сил старалась, чтобы он получился вкусным и чтобы Стас ее похвалил. Она сама себя в шутку спрашивала: «Что с тобой? Что ты так стараешься? Уж не заболела ли?». Ей было и смешно, и весело.

– Доброе утро, – поздоровался Стас, показавшись в дверях кухни.

– Доброе, сейчас завтракать будем, – сказала Даша, стараясь скрыть веселые нотки в голосе.

В общем завтрак был готов. Она выключила газовою плиту. Осталось только сервировать стол. Когда Стас вышел из ванной, Даша сказала ему:

– Я включила телефон, вдруг кто-то из знакомых позвонит.

– Ты правильно поступила, молодец.

Не успели они сесть за стол, как резко зазвонил телефон. Даша взяла трубку, звонила ее приятельница Лиля.

– Привет, Дашка!

Дашу всегда раздражало, когда она так к ней обращалась. Знала это и Лиля, но сейчас, видно, просто не удержалась от волнения.

– Здравствуй, Лиля, – довольно сдержанно поздоровалась Даша.

– Где ты пропала? Вчера три раза звонила тебе на мобильник и все «вне зоны доступа». Пришла домой из клуба, позвонила на домашний телефон и также никакого ответа. Что случилось?

– Да ничего не случилось, все нормально, просто домашний не работал, наверное, что-то на линии, а мобильник разрядился, сейчас поставлю на зарядку. У тебя все хорошо?

– У меня-то хорошо, а ты как?

– И у меня хорошо, просто вчера довольно рано уснула и забыла проверить мобильник.

– Так ты сама уснула или с кем-то?

Лиля, всегда бойкая и жизнерадостная, жалела Дашу, что та до сих пор не замужем и, по ее мнению, в перспективе ничего Даши не светило. Поэтому при случае она всегда подтрунивала над ней. Вот и сейчас, уверенная, что Даша дома одна, все равно спрашивала с издевкой. Сама-то она была замужем уже дважды, – от первого брака осталось живое напоминание – семилетняя дочка Аня.

– Да ну тебя, – как обычно сказала Даша.

– Не горюй, Дарья, мужика мы тебе найдем. Пусть как мужик никакой, зато работящий! Ха-ха-ха, – засмеялась она в трубку, – ну ладно, не скучай. Пока. И положила трубку.

Стас внимательно слушал ее телефонный разговор. Настороженности не было в его взгляде, но внимание присутствовало.

– Это кто звонил?

– Одна знакомая – Лиля. По мобильному мне вчера звонила три раза, не могла дозвониться. Уже стала беспокоиться.

Стас достал ее мобильный и включил. Высветилось пять пропущенных вызовов. Он вернул телефон Даше. Она заглянула в список вызовов: три Лилиных, один Веры и один вроде бы незнакомый.

– Ладно, дела делами, а завтрак завтраком. Прошу к столу, – пригласила Даша Стаса, подражая его интонации.

– С удовольствием, – ответил он.

Руков попробовал завтрак:

– У… да, вкусно! Молодец.

Даша слегка покраснела от удовольствия.

– Кофе?

– Нет, чай. Лучше черный.

– Ты же вчера просил зеленый.

– По утрам я пью черный, а днем и вечером – зеленый. Кофе употребляю между приемами пищи.

– Ты всегда такой педантичный?

– Это привычки, которые я себе завел, что в этом плохого?

– Да, в общем, ничего.

– Слушай, а сколько у тебя халатов? Вчера ты мне дала один, сама была в другом, а позавчера в третьем? – спросил он с легкой иронией.

– Вообще-то, это комплект турецких халатов из четырех штук. Погоди, а откуда ты знаешь, в каком халате я была позавчера? – в ее тоне слышались недоумение и возмущение одновременно.

– Как ты думаешь, почему я выбрал именно твою квартиру?

– Ты наблюдал за мной? Но откуда?! Я всегда считала пятый этаж довольно безопасным в смысле подглядывания, тем более, что рядом с домом растет высокий тополь, и ветки закрывают окно, хотя сейчас на них листьев нет.

– Я смотрел в подзорную трубу с чердачного этажа, вон оттуда, – и Стас показал пальцем на небольшое окно на чердаке напротив стоящей девятиэтажки.

– Так значит, ты наблюдал за мной, а я позавчера принимала ванну и, выйдя из нее, ходила по квартире совсем… – она посмотрела на Рукова и уже не слегка, а сильно покраснела, но не от удовольствия, а от стыда и негодования.

– Видишь ли, Даша, я рассматривал не только твою квартиру, а несколько – я искал одинокого человека. В чем ты ходила, кроме халата, я не видел, – сказал он, слегка улыбнувшись.

– Так ведь в двадцать пятой квартире живет бабулька, и окна у нее также на эту сторону. Мужчина – ему где-то пятьдесят лет – живет один в сорок первой квартире, а окна тоже сюда выходят. Потом еще…

– Бабулька мне не подходит, и не потому, что она не такая красивая. как ты, а по той причине, что попробуй я к ней вломиться, то у нее случился бы инфаркт. А я никого никогда не убивал и до смерти не пугал.

– Ну, а мужчина, кажется, его зовут Виктор Иванович, он не так давно переехал, кажется года два назад.

– Мужчина пробовал бы освободиться, я бы не смог его контролировать не связав.

– Так ты, вламываясь ко мне, рассчитывал на свое обаяние?

– Скорее – на твое сострадание. Кстати, как я спал? Я две ночи провел на чердаках, но тогда пил снотворное, чтобы не шуметь во сне, а вчера не выпил… – и он посмотрел на Дашу вопросительно. – Если я доставил тебе хлопоты ночью, то извини, пожалуйста.

– Все хорошо. Ты спал нормально.

– Итак, мы позавтракали – пора приступать к рассказу, – стала настаивать Даша.

– Не скажу, что это мне доставляет удовольствие, но я готов, – ответил Стас.

– Откуда у тебя деньги, за которыми охотятся эти серьезные люди?

– Мне следовало рассказать о них Маше еще пять лет назад.

– А вообще их много, твоих денег?

– Ты так живо ими интересуешься, что у меня возникает подозрение – уж не за одно ли ты с моими преследователями? – он усмехнулся. – А-а-а?

– Конечно заодно, и сейчас я перегрызу тебе горло, – в тон Рукову сказала Даша.

– Давай представим, что я маленький червячок и у меня есть яблоко, – Стас взял из вазы на журнальном столике довольно крупное яблоко. Посмотрел на него. – Вот именно это яблоко. Его мне хватит на всю жизнь и еще очень много останется. Но есть люди, которые считают, что у меня огромная корзина таких яблок и они хотят их забрать.

Стас говорил медленно, обдумывая каждую фразу.

– Стало быть, если им сказать, что у тебя только одно яблоко, то они от тебя отстанут? – предположила Даша.

– Вряд ли. Но из-за такой мелочи, по их понятиям, которая находится у меня, они не стали бы мараться. Все-таки они, хоть и косвенно, но светятся в этом деле. Да, выполняют работу наемники, рядовые исполнители, и их, как правило, после всего зачищают, но ниточка все равно тянется. Ну, а так как они уже влезли в это дело, то их уже не остановить. Да и как их убедить, что у меня только одно яблоко? Кто мне поверит? Будут пытать. Вот это и страшно.

– А кто эти люди?

– Тех, кто на верху, я не знаю, но мне известно, кто навел их на меня. Но раз они так спланировали операцию, в которой активно участвовал ОМОН, то очевидно, что верховодит всем кто-то из руководителей силовых структур. Понимаешь, я для них лакомый кусочек. Так как я сам по себе, за мной никто не стоит, никто меня не крышует.

– Как интересно! – вставила реплику Даша.

– Ну и что здесь интересного? – не понял Руков.

– Ну как же: ОМОН, перестрелка, деньги и все такое…

– Ну ОМОН в перестрелке не участвовал, допустим, – опять на Стаса наплыли воспоминания, он на глазах помрачнел.

– А у тебя есть друзья в Москве? – спросила Даша, чтобы отвлечь его от воспоминаний о трагедии.

– Друзей в Москве у меня нет. Есть приятели, есть хорошие приятели, но вот друзей нет. Ремарк, кажется, писал в «Трех товарищах», что настоящие друзья у человека могут появиться до двадцати лет. Когда он еще юн, где-то наивен, как правило, максималист ну и так далее. Я думаю, ты меня понимаешь? – он вопросительно взглянул на нее.

Даша кивнула в знак согласия.

– В юности у меня были друзья, но с ними я давно не виделся.

Повисла небольшая пауза. Стас вспомнил:

– Надо сделать перевязку.

Пока они занимались медициной, молчали. Рана стала затягиваться и начала чесаться – признак того, что скоро заживет.

Стас задумался: «Что это я, как на исповеди, разболтался, хотя, конечно, легче становится. Увидимся ли мы когда-нибудь с Дашей – неизвестно. Красивая женщина, но какая-то неприступная… Может она монашка или уже игуменья?» – он улыбнулся своей мысленной шутке.

– Ты чему улыбаешься? – спросила Даша, завязывая концы бинта.

Она чувствовала, что невидимая нить, вдруг связавшая ее и Стаса, крепнет, и поэтому тоже улыбнулась.

– Я так, своим мыслям, а ты чего улыбаешься? – спросил Стас.

– А я – своим.

– Может, мы думаем об одном и том же? – пошутил Стас.

– Все может быть, – поддержала его Даша.

– А чем мы будем еще заниматься, кроме взаимных исповедей? – спросила Даша.

Она готова была и дальше слушать Стаса, потому что чувствовала, что он не врет, и что самые интересные эпизоды своей жизни Руков еще не рассказал. Да, ей хотелось узнать про него как можно больше.

– Ну, допустим, исповедуюсь только я один, ты же больше расспрашиваешь, – заметил Стас.

– А ты хотел бы послушать обо мне?

– А почему бы и нет? О себе я уже все сообщил, теперь ты расскажи о себе.

– Ну, допустим, о себе ты рассказал далеко не все, – копируя его манеру говорить, сказала Даша (Стас при этом усмехнулся). – Но в принципе, я готова рассказать о себе.

Тут зазвонил телефон. Даша прошла из зала в прихожую, Стас остался сидеть в кресле.

«Слава Богу, начал, кажется, доверять», – мелькнуло в голове у Даши.

– Да, – сказала она, подняв трубку телефона.

Звонила подруга Люба.

– Привет, Даша, чем занимаешься?

– Да так, ничем особенным: позавтракала, прибираюсь в квартире.

– Может, завтра на богослужение съездим? Мне звонила Лена, приглашала.

Любина приятельница ходила в пятидесятническую церковь. Люба и Лена подружились еще в школе, были одноклассницами. После школы их дороги разошлись: Люба поехала учиться в Минск, а Лена осталась в Новополоцке. Как-то на втором курсе, когда Люба приехала на зимние каникулы, мама сообщила ей, что Лену затащили в какую-то секту, мол, ты хоть будь осторожней. Люба встретилась с Леной, поговорили сначала о том о сём, затем Люба, набравшись смелости, спросила у подруги:

– Так в какую ты секту попала?

– Не в секту, а в пятидесятническую общину. И не попала, а меня туда направил Господь, Он мне открыл как бы новую жизнь.

– Но зачем тебе это, Лена? Ну, хочешь ты с Господом общаться, так иди в настоящую церковь. Родители твои сильно переживают за тебя.

– Лично я и хожу в самую настоящую церковь…

Так они тогда ни до чего и не договорились. Из-за того что разъехались и у каждой появились свои интересы, видеться стали реже, только иногда перезванивались.

Но с полгода назад у Любы начались серьезные проблемы на работе и к тому же не заладилась семейная жизнь: ее брак медленно, но уверенно подходил к черте распада. Случайно узнав о Любиных проблемах, Лена предложила ей сходить в церковь помолиться и попросить церковь помолиться за нее. Пойти туда одной Любе было боязно, поэтому попросила Дашу сопровождать ее. Так они три воскресенья подряд посещали богослужения, где пастор с церковью молились за Любу. Не сказать, что все решилось легко и сразу, но на работе стало поспокойней: то ли время прошло и страсти стали стихать, то ли Бог на самом деле вмешался… Хотя с мужем отношения лучше не стали.

– Завтра не могу, я занята, ты сходи сама, а на неделе встретимся, и ты мне все расскажешь, – предложила Даша.

– Чем это ты занята, если не секрет? – спросила Люба.

– Да так… – Даша стала подыскивать правдоподобную версию, – с работы взяла документы, необходимо их проверить, – сказала первое, что пришло ей в голову.

Даша работала одним из семи бухгалтеров на своем предприятии. Она и вправду так иногда поступала: брала, конечно, копии, изучала их, сравнивала, пересчитывала. Жаль было личного времени, зато на работе не нужно было бегать как угорелой, нервничать. Люба знала, что иногда Даша работает на дому, поэтому ответ ее удовлетворил.

– Ладно, работай, а я, может, пойду, а, может, не пойду – еще не решила. Ладно, созвонимся завтра или послезавтра. Пока!

Даша положила трубку. Войдя в зал и встретив вопросительный взгляд Стаса, сказала:

– Звонила Люба – подруга. Звала на пятидесятническое богослужение.

– Куда?!

– Ну, на собрание к пятидесятникам. Мы там уже три раза были.

– И что, понравилось?

– Да как сказать… Мне, например, больше нравятся проповеди, а Любе пение, особенно хоровое. Очень не понятно когда молятся – как-то все сразу.

– И ты молилась? – спросил Стас.

Иронии в его голосе Даша не уловила, заинтересованности тоже не было, больше слышалось удивление.

– Молилась. У меня бабушка православная была, жила в деревне. И когда мы приезжали погостить у нее, она мне говорила о Боге, называла Его – Боженька. Она научила меня молитве «Отче Наш»

– Так ты веришь в Бога?

– Наверное, верю, но как-то меня это сильно не касается. Я соглашаюсь с Его существованием. Когда погибли мои родители, я молилась Ему и спрашивала: «Почему, Ты, так поступил?»

– И был ответ? – Стас спрашивал без иронии, просто из природной любознательности, сам он в Бога не верил.

Тот колоссальный поток разнообразной информации о сверхъестественном, который обрушился на людей перед самым распадом Союза и после, вызвал в душе Стаса неприятие всего мистического. Если в это все вникать, голова пойдет кругом. Для себя Стас решил, что, вероятно, нечто сверхъестественное есть. Но какое оно сверхъестественное – никто не знает, никто его не видел, поэтому и голову забивать этим нечего. Но сейчас был реальный, причем неискушенный, человек, который мог сообщить что-то определенное по этой теме.

– Как тебе сказать, когда я обращалась к Богу, то я чувствовала, что нечто или некто меня касается, как бы успокаивает. И ты знаешь, хоть и немного, но становилось легче. Вот, собственно, и весь мой опыт.

– Но ты трижды была на собраниях баптистов…

– Пятидесятников.

– А какая разница?

Даша пожала плечами.

– Не знаю, но к Богу надо в любом случае относиться уважительно. Пастор рассказывал про одного еврейского мальчика. Когда в советское время учили атеизму, в одной школе учительница, которая вела урок, сказала детям: «Бога нет, и давайте, чтоб убедиться в этом, покажем в небо фиги, и вы увидите, что ничего не произойдет, никто нас не накажет, потому что Бога нет!» На это один еврейский мальчик заметил: «Если Бога нет, то кому мы будем показывать фиги, а если Он есть, то зачем портить с Ним отношения?»

– Разумный ответ, – у Стаса был ум аналитического склада, и все, что поддавалось логике, просчету и здравому смыслу его привлекало. Поэтому он не верил в Бога, ему это казалось за пределами здравого смысла – просто верь и все. А в словах еврейского мальчика определенно был здравый смысл.

– И что ты ответила подруге?

– Я ей сказала, что завтра занята, необходимо поработать с документами.

– То есть ты обманула ее?

– А что мне оставалось делать? Или ты согласен меня отпустить и скучать здесь в одиночестве?

– Мне с умным человеком никогда не скучно, – пошутил Стас, и Даша улыбнулась. – Но ты права, пока я в твоей квартире, тебе надо находиться рядом.

– Не доверяешь.

– Доверяю, но слишком много поставлено на кон: моя жизнь, да и не только жизнь. А ты еще не искушена в таких делах… – и тут Стас резко изменил тему разговора: – Уже время готовить обед. Поможешь мне сделать перевязку?

– Да, конечно. Только сними футболку, а то рукав откатывается и мешает.

– Чего хочет женщина, того хочет Бог, – и он снял рубашку, Даша заметила, что пистолета за поясом уже не было, затем он осторожно снял футболку. Тело у Стаса было смуглое, легкий слой подкожного жира покрывал когда-то тренированные мышцы, хотя по движениям чувствовалось, что он своим телом владеет хорошо.

– А сколько ты раз подтянешься на перекладине? – неожиданно для себя спросила Даша.

– Если бы рука была здорова, то раз пятнадцать подтянулся бы, а сейчас – даже не знаю…

– Для твоих тридцати пяти – это, ой, как неплохо.

– Неплохо, но только для тридцати девяти.

– Тогда ой-ой, как неплохо!

Оба рассмеялись. Рана уже стала покрываться корочкой.

– А где твой пистолет, Стас?

– Я положил его в зале на полку, за книги.

– Ясно. Слушай, я схожу в магазин, куплю овощей, а то мяса и хлеба с рыбой ты накупил, а овощей нет. А я люблю салаты.

– А магазин далеко?

– Да нет, тут за углом, минут пять ходьбы, – она глянула на него вопросительно, предполагая, что это снимет его вдруг возникшие подозрения.

– Хорошо, иди, через двадцать минут я тебя жду. Деньги тебе дать?

– Мы еще не муж и жена, а я у тебя уже на все разрешения спрашиваю, и ты даже деньги мне на продукты предлагаешь.

Они оба улыбнулись шутке. Одевшись, Даша сказала:

– Ладно, я пошла, денег у меня, слава Богу, хватает.

Стас, стоя за тюлевой занавеской, наблюдал, за Дашей, которая пересекала двор. Да, квартира действительно расположена удачно: и подъезды видны, и два входа во двор с противоположной стороны. Но самая большая удача была в самой хозяйке квартиры. Ему выпал шанс, один из пятидесяти, а может даже из ста. То, что она одна живет в квартире, Стас понял еще позавчера, когда наблюдал за ней в подзорную трубу. Дождавшись когда Даша ушла на работу, он с помощью отмычек проник к ней домой, осмотрел квартиру, изучил Дашины документы. Как он и предполагал, она оказалась порядочной, – такая его не сдаст. Это подтвердилось и в процессе общения с ней.

«Бедная девочка, ты даже не представляешь, какую угрозу я принес в твой дом!» – думал Стас, продолжая наблюдать через окно. Ведь за ним действительно охотились очень серьезные особы. Он вспомнил Машу и снова сердце защемило. Рисковать Дашей он не имеет права. Что-то она задерживается, уже двадцать пять минут прошло… Вот уже полчаса прошло. Неужели она могла его?.. Он не успел додумать мысль, как Даша вышла из-за угла, с ней был мужчина в кожаной куртке, выше Даши почти на голову. И это голова была одета в нелепую вязаную шапочку.

«Странный прикид, – подумал Стас. – Это что план по моему задержанию – сначала удивить и рассмешить, а потом схватить?»

Даша с мужчиной остановились посреди двора и о чем-то говорили. При этом он сильно жестикулировал. Стас быстро прошел в зал, достал пистолет из тайника и засунул его себе сзади за пояс. Когда Руков вновь посмотрел в окно, они все так же продолжали разговаривать.

«Сейчас трудней будет застрелиться, чем день назад, – подумал Стас, – Даша немного залечила душевную рану – гораздо лучше, чем чудо-мазь рану на руке».

Наконец, мужчина махнул рукой, и Рукову показалось, что он хочет толкнуть Дашу, но тот резко повернулся и пошел прочь. Все это время Стас смотрел не столько на них, сколько осматривал территорию двора и подходы к подъезду. Но никакого подозрительного движения не было видно, все было тихо. Он всматривался во двор, пока не щелкнул замок, и в прихожую не вошла Даша.

– Заждался? – спросила она.

– Не то слово, – сказал Стас.

Он помог Даше раздеться, а сам прислушивался к любому шороху, что раздавался в подъезде. Даша заметила, что пистолет опять за поясом у Стаса.

– Понимаешь, этот Игорь прицепился как на зло. Я от него пыталась отвязаться и так и эдак, а он прилип – и все тут. Хорошо, хоть сообразила довести его до середины двора, чтобы ты увидел нас и не так волновался, – она указала на пистолет.

– Заволнуешься тут, – и он взял пакет, который принесла Даша, и понес на кухню. Поставил на стол, а сам еще раз внимательно осмотрел двор.

– Что ты все выглядываешь в окно? – спросила Даша и вдруг осеклась – она поняла, почему Стас так пристально наблюдает за двором.

– Не доверяешь? – только и смогла произнести она. Слезы душили ее, и Даша убежала в спальню. Стас пошел за ней.

– Дарья Сергеевна, посмотрите на это с другой стороны. Когда вас не было, я подумал, что мне сейчас будет гораздо труднее решиться себя застрелить, чем вчера. Вы возвращаете меня к жизни, воскрешаете желание жить. Наверное, из вас получился бы незаурядный психотерапевт.

– Почему так официально? – буркнула Даша, вытирая слезы.

– Это не официальность, а безмерно глубокое уважение, – сказал Стас, слегка прижав руку к груди.

– Ладно, подлиза, пошли готовить обед, – смилостивилась Даша.

– А мое присутствие на кухне обязательно?

– Не обязательно, но крайне желательно. Да и тебе спокойней будет, – уколола она его.

– Я тебе, Даша, доверяю, но ты в этих делах очень неискушенная, а операцию по моему задержанию можно провести, используя тебя вслепую.

– Что это значит? – спросила она, выкладывая из пакета продукты.

– Ты не будешь даже об этом знать. Впрочем, если бы это были действительно они, то наверняка бы уже были здесь. А кто этот парень? – спросил Стас без перехода.

– Это долгая история.

– А мы куда-то торопимся?

Даша промолчала, но вопрос повис в воздухе и нуждался в ответе.

– Его зовут Игорь. Он был моим первым парнем, – она глянула на Рукова, который в это время слегка нагнул голову и одновременно приподнял брови, – как бы говоря: та-а-а-к.

– Ты не подумай, интима у нас не было.

– А разве важно, что я подумаю?

– Важно, – ответила она коротко.

Даша, разговаривая со Стасом, одновременно готовила обед.

– Давай картошку и морковь почищу, – предложил Стас.

– Помогай, – разрешила хозяйка, тем самым давая понять Рукову, что не сердится на него.

Так они вместе и готовили, и одновременно Даша рассказывала свою историю.

– Игорь учился в параллельном классе, и мы особо друг на друга внимания не обращали. Но вот на выпускном вечере он пригласил меня на вальс, и этот вальс нас сблизил. Знаешь, как по окончании школы чувствуешь, что ты уже взрослая, а не дитя, и в то же время ожидаешь какого-то чуда, как ребенок на Новый год. А тут вальс с Игорем. Он был довольно видный парень – высокий, стройный, с хорошо сложенной фигурой. Не очень разговорчивый, правда, но я всегда могла его разговорить и развеселить. Мы стали встречаться. Мама меня тогда предостерегала, не спеши замуж, – сначала получи образование. Потом я поступила в минский вуз, а он остался дома. Выучился на водителя и даже поработал до армии немного на машине. Мы переписывались, а когда я приезжала на каникулы, то обязательно встречались. Несколько раз он пытался войти в более близкие отношения, но то ли делал это слишком робко, то ли я отстраняла его слишком резко, но в этом плане у нас не сложилось. Мне передавали подруги, что видели его то с той, то с этой девчонкой. Но как только я приезжала на каникулы, он был тут как тут. Потом он отслужил полтора года в армии. Я ездила к нему на присягу и еще несколько раз навещала его в армии. Да, так все и было, – сказала она как бы раздумывая.

– А что же минские парни терялись? – спросил Стас с улыбкой.

– Ну почему терялись? Были и вечеринки и провожали до общежития. Были и объятия и даже поцелуи, но все так – мимолетно. Как только парни пробовали перейти к более тесному знакомству, у меня в голове включалось: «У меня есть уже парень, нельзя». Хотя многие сокурсницы на это не смотрели. И в Минске встречались, и тем своим парням, которые дома, мозги пудрили. Глядя на это, мне тем более не хотелось так поступать. Хотя подходили иногда действительно достойные, но, «увы, не судьба», – это я им так говорила. Когда Игорь отслужил в армии, я училась на третьем курсе. Сначала мы решили подождать с женитьбой до моего диплома, потом до конца четвертого курса. Летом, после третьего курса, мы много времени вместе проводили. Нам было интересно вместе, он хоть и молчун, но начитанный. А на четвертом курсе я приезжаю на зимние каникулы и узнаю, что через неделю у Игоря свадьба с какой-то невзрачной девчонкой. Перед каникулами у меня была довольно сложная сессия, и я была загружена до предела. Поэтому удалось ему позвонить только пару раз и то мимоходом, типа: «Привет, как дела? Нормально». Сессию я сдала хорошо, а тут приезжаю и как обухом по голове. Я сразу не могла поверить и позвонила ему. «Это правда?» – спросила. – «Правда», – он ответил только одно слово, даже «прости» не сказал. – «Как ты мог так поступить?» – упрекнула я его. – «Это ты своим минским хахалям говори», – ответил он вызывающе. – «Ты меня предал, еще и упрекаешь», – крикнула я в трубку и сразу нажала на рычаг. Сперва я была вся в растерянности и в недоумении. Потом пришли обида и злость, но больше на себя, чем не него. «Что я сделала не так? Почему он так поступил?» Даже хотела институт бросить. Но папа отговорил и как мог меня утешал. Потом я спросила у папы: «Почему он так поступил?». На что он ответил: «Понимаешь, чтобы быть с тобой, ему постоянно приходилось стремиться вверх, и он не выдержал нагрузки и шагнул вниз. Я видел ваши взаимоотношения. Он любил тебя, наверное, не сильно был настойчив, когда прикасался к тебе, – папа тогда взглянул на меня, я глазами показала, что он прав. – А сейчас он нашел девушку попроще». Тогда я помню, съязвила: «Проще некуда».