Текст книги "Тридцать девятая осень. Октябрь"

Тридцать девятая осень
Октябрь
Олег Дыбцин

© Олег Дыбцин, 2017

ISBN 978-5-4485-7239-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Детство

 
Я помню, как на лето пацаном,
С приходом школьных по – стране каникул,
Я уезжал, туда где пахнет дом
Моей любимой по утрам клубникой.
 
 
Где на столе не первый год была,
Все та же в ромбик белая скатерка.
Она мне в память навсегда легла,
Любовью тихой, ласковой, далекой.
 
 
Я помню, как поспевшая ирга
Стучится в крышу от порыва ветра
И, как в окошко, с заднего двора
Скрипит калитка жалобно к рассвету.
 
 
Как куст смороды рдеет день за днем
И я, плоды сочней подкарауля,
Кричал набитым ягодою ртом:
«Вкусняшка у нас выросла, бабуля!»
 
 
Как дед меня гонял, когда я лез
По крыше свой осматривая клипер.
«А ну-ка слазь оттудова, шельмец,
К едрене фене, передавишь шифер!
 
 
Ох, отхожу крапивой будешь знать,
Ведь не найдешь, присесть на жопу места!»
Ах, дед мой, дед я все готов отдать,
Что б хоть на миг вернуться снова в детство!
 

Луганск в огне

 
Уходят добровольцы на Луганск,
За чью – то жизнь под флаги ополчения.
Пустилась вновь война в кровавый пляс,
Под свисты мин в оранжевом свечении.
 
 
Пылает до – с утра опять бомбили,
Зияет в крыше черная дыра.
Работают по раненым, как в тире,
С той стороны в улыбке снайпера.
 
 
Земля изрыта, как в колхозах пашни,
В подвалах шанс живым дан уцелеть.
Горю сейчас – желанием за@башить,
В горлянку нож, я тем, кто сеет смерть.
 
 
За ту девчонку, что вчера убило,
За Мать ее с ранением у виска…
Ведь на любой войне всегда, так есть и было,
До тошноты ее реальность вся мерзка.
 
 
И никуда от мести той не деться —
Таков закон – оправданно? Едва ль,
И где – то там, внутри уже не сердце,
А леденящая грудную клетку сталь.
 
 
И не могу найти я оправдания,
Вновь учащенно пульс по вене бьет.
И режет мозг больной мой понимание,
Что брат на брата со штыком идет.
 
 
Что гибнут люди мирные в кварталах,
За чей-то передел страны в верхах.
Я видел, как в глазах людских усталых,
Слезой тесниться боль и жуткий страх.
 

Я помню, Брат и ты конечно помнишь…

 
Я помню день тот, хоть и был еще мальцом,
Когда мой Брат вернулся из Афгана —
Обветренное, взрослое лицо
И, как в него от счастья плачет Мама.
 
 
И, как он сам, за праздничным столом,
На третьем тосте слез не мог сдержать,
Как на груди его, блестящим полотном,
Звеня медали начали дрожать.
 
 
И, как потом, закрыв на кухне двери,
Он пил с Отцом в беседе до рассвета,
А кот пытался облизать, поверить —
В его загар коричневого света.
 
 
Брат для меня стал больше чем герой
С наколкой на плече» За честь Рембата!»…
И засыпал я до утра было порой
С игрушечным под боком автоматом.
 
 
Какой – то непонятной силы дух,
Был для меня от Брата, как примером.
«Будь справедлив и даже, если вдруг…
Их больше трех, то бей за правду первым!»
 
 
С тех пор прошло довольно много лет,
Я долг отдал стране в пик заварухи.
И вот… С Отцом и Братом я рассвет
Встречал в слезах на той же самой кухне.
 

С Уважением Татьяне Граховой

 
Спасибо, Вам за то, что мне дано —
Ваших стихов внимать красивых слоги.
Болеть, переживать пить, как вино,
Иль сладкий чай рифмованные строки.
 
 
Листать страницу, за страницей в ночь,
Иль в день накоротке «поймать новинку».
Извлечь сомнения и тревоги прочь,
От них с груди, что были там, как финка.
 
 
И где-то в подсознании ловить
Себя на том, что мысли наши схожи,
С «Даманского» глоток судьбы испить…
И память свою прошлым не встревожить.
 
 
Спасибо, Вам за Вашу доброту,
За слово …очень нужное, простое…
Вашей души красивой теплоту
И Сердце МАТЕРИНСКОЕ СВЯТОЕ!!!
 

«Навряд ли я смогу тебя понять…»

 
Навряд ли я смогу тебя понять
И ты меня поймешь уже едва ли.
Оставив звездам голубые шали
Луна скатилась в стылую кровать.
 
 
Свернулась там в оранжевый клубок
И замурлыкала беспомощными котенком,
А за окном ветра в апрельской ломке
Сугробу талому вылизывали бок.
 
 
Навряд ли ты поймешь, тебе не надо,
Да я и сам, пожалуй, не хочу
Впустить на сердце снова нежность чувств,
На кромке ночи блеском звездопада.
 
 
Нам каждому свои теперь дороги —
Тебе в июль, а мне на севера,
Золой осталось белою с костра
Твоя любовь мне – средством от изжоги.
 
 
Нам чувств былых уже не воскресить,
Тобой забыт я стал – определенно.
Ты от других звонков в ночь с телефона,
Пытаешься счастливой в жизни быть.
 

Как ты, Мама?

Стучал в окно дождем апрель,

Тревога ветром билась в рамы.

От сердца к сердцу параллель,

Легла тревогой – как ты Мама?

Чрез расстояние легла,

Кольнув под ребра с лева спицей

И обжигая потекла

Слезой по сомкнутым ресницам.

Твержу слова, как пономарь:

«Мамуля, Мамочка, Мамуля…»

А за окном скрипит фонарь,

От ветра все сильней сутулясь.

«Родная, милая – дождись,

Я буду дома очень скоро —

В тот день, когда слезой дожди

Обнявши моют город.

Когда сирень даст первый цвет

В наше окно рассветом ранним,

Купив цветов тебе букет,

Вернусь я… вечность долгожданным.

Где – то в День Победы…

 
Разорвало сердце,
Вновь в начале мая.
Перетянут берцем
Шаг мой, замирая.
 
 
Караул почетный,
Пусть и не Кремлевский.
С лентой пулеметной,
С гордостью сыновской.
 
 
Пусть не к Обелискам,
К каске у окопа.
Возлагаю мысли
И берет и стропы.
 
 
Трассерами в небо
По «рожку» вонзивши,
В этот День Победы,
Взвод дал помолившись.
 
 
Вспоминаю Деда
И его рассказы…
«Внук, живи, не ведай»
Вновь поплыли фразы…
 
 
«Ты суровой доли,
Голод и бомбежки.
Видишь? В чистом поле
Зеленеют стежки,
 
 
Это вы растете —
Ваше поколение…
Чтоб в нацистском гнете
Не были вам семьи
 
 
Жизни вам отдали…
Колоситесь звонко!
Это ваши дали,
До последней кромки!
 
 
Уцепись зубами,
Умирай, но веруй —
Бог всегда он с нами,
Ну а ты с победой…»
 
 
И течет слеза,
«Двести» за Героев …!
Дед, ах, мог б ты знать,
Что здесь в новом строе!
 
 
Взгляд крестясь поднял
В синь, наш взвод почетно.
Всем салют отдал,
Пулемет наш ротный.
 

Вот скоро лето

 
Сиренью мысли
В рассвет повисли,
Теплом струился в окошко май,
Ну вот и сбылось,
Все то, что снилось —
Пригрело солнце мой стылый край.
 
 
Несмело ветер
Играл на флейте,
Деревьям стройным в смешной фате,
В ладони хлопал
Листвою тополь,
Аккорды брались, да все не те.
 
 
Цеплялись рифмы
В колки на грифе,
Струна тянулась, а песнь не шла.
По сердцу лилось —
Все то, что снилось
Сбивало сладко и не спеша.
 
 
Вот скоро лето,
Гроза в рассветах —
Улыбка неба, в глазах теплынь.
Вдруг если сможешь
Ты этой дрожью
Меня запомни и не остынь.
 

Спасибо тебе за все

 
Спасибо, говорю тебе, за все —
За нашу встречу, за твое терпение!
Ты в этой жизни импульс мне даешь,
Твои глаза – сплошное вдохновение
 
 
Спасибо за детей, твою любовь,
Пусть даже где-то я шел против правил.
Я за тебя молю мирских Богов,
Свое плечо я лишь тебе подставил.
 
 
Ты мне на век подарена судьбой,
Каким-то свыше образом и силой.
Я понимаю, мне уже с тобой,
Быть до своей, разлучницы могилы.
 
 
Спасибо, говорю тебе за все-
За то, что есть в моей ты бурной жизни.
За душу, сердце нежное твое,
За все слова, за правильные мысли!
 

Ангел

 
Ну, что ты загрустила, улыбнись,
Тебе это к лицу, ты так красива!
Своей рукой, моей руки коснись,
Душе дай место тихо для разлива.
 
 
А хочешь, постелю к твоим ногам,
Ковры из листьев теплым первоцветом,
Стихи и прозу – все тебе отдам,
Ты только не грусти, мой Ангел светлый.
 
 
Дай раз взглянуть еще в твои глаза,
Дай выпить всю печаль твою до донца.
Смотри, плывет по небу бирюза
И для тебя восходит плавно солнце.
 
 
Мой светлый Ангел, ну же, улыбнись,
Тебе это к лицу, ты так красива…
Не покидай меня, прошу, еще приснись,
Наполни душу нежностью в разливе.
 

Леха

 
Шагает вновь душа по флангу
И сердце болью тихо рвет-
Сумел бы взвод отбить атаку,
Не захлебнулся б пулемет…
 
 
Два штык ножа, в карман гранату,
Две спарки тут же, под бочок,
А с лева, Леха кроет матом
На позывного «Старичок».
 
 
Вот в ком уверен, с ним не страшно,
Он тоже пороха нюхнул,
Как говорят о нем – безбашен,
Еще с Чеченской перемкнул.
 
 
В пол года мы сним разминулись-
Я с Ханкалы, а он туда.
На тот же полк, под те же пули,
Но это в те еще года.
 
 
«Ну, че затух? Смени прокладку,
Олега, хули унывать?!»
И понимаю – с ним атаку
Мы можем и вдвоем сдержать.
 
 
И поплыли в улыбке губы…
«Ах, Леха, буйная башка,
Я знаю, что сейчас здесь будет,
Сядь, покури ты, не спеша…»
 
 
А он готов, ему неймется,
В глазах искрой пылает злость…
Я рад, что под Донбасским солнцем,
Мне с ним в строю быть довелось…
 

Восемнадцать это…

 
Восемнадцать где – то,
Там в душе осталось.
На краю рассвета
Ей букет, как шалость.
 
 
Той, родной и близкой,
Девочке на свете.
И поплыли мысли,
Утонули в лете.
 
 
Для нее аккорды
В полночь у подьезда.
И хмельной и гордый
На краю у лета.
 
 
Восемнадцать много
Это или мало?
У ее порога
Звезды ночь считала.
 
 
И томилось сердце
В горьком ожидании…
Мне б тобой согреться —
Было то желание.
 
 
Раствориться тихо
В сладком поцелуе.
Закружились вихрем,
Мысли слог рифмуя.
 
 
Покатились звезды
В край ночного лета.
Пальцы в кровь аккордом,
Восемнадцать это.
 
 
Там шептало имя
Ее, небо ветром,
Стала, как богиня-
Девочка из лета.
 
 
И шумели клены,
Под лихие струны.
Был пацан влюбленный,
Был мальчишка юный.
 
 
Школьный фотоснимок
Все, что ей осталось…
Не забыто имя
И стихи, как шалость.
 

Тишина

 
Мозг взорвала тишина,
Откудахталась война,
Сука, телка ли?
Огнестрелом вновь по мне
На яву, а не во сне
Пули щелкали.
 
 
Понимаю это явь
Кисть руки своей поправь,
Все – приехали!!!
Затянул ее жгутом
Мысли снова не о том —
Не потеха ли?!
 
 
Молю, Господи, спаси,
Разум в души донеси —
Им прип@зднутым.
Я готов здесь погибать,
Лечь на смертную кровать
С гнева свистнутым.
Дай им шанс прошу тебя,
Обними их всех любя,
Бля, не выживут!
Потуши во мне ты злость,
Что б страдать им не пришлось
С моих нервов тут!
 

Дай отдохнуть

 
Не надо званий и наград,
Не надо в мир звенящей славы.
Устал, измучился солдат
В боях за честь твою держава.
 
 
Легла не ровно на ладонь —
Ему судьба в такую долю.
Не тронь его сейчас, не тронь,
Дай отдохнуть, он очень болен.
 
 
Измаила его войной —
Ты многоликая Отчизна.
Дай насладиться тишиной
Ему хоть раз, ты в этой жизни.
 
 
Дай отдохнуть, ведь он готов
Костьми лечь снова по приказу,
Отдать за многих свою кровь,
Блеснуть на стелах скорбно фразой.
 
 
Дай отдохнуть, ведь он устал,
Столетья войн помяли латы.
Он никогда не предавал
Тебя Великой и Распятой.
 
 
Он сыном был тебе всегда,
В бинтах, в грязи, слепой, калекой…
Слеза молящих – не вода,
Дай отдохнуть, будь человеком!
 

Где ты, Лето?

 
Ну, что сказать тут – не сложилось,
Запахла снегом мокрым ночь.
Похоже лето заблудилось,
скользнув от нас куда – то прочь.
 
 
Вонзилось в край чужой несмело,
Оно теплом, как в масло нож.
Коснувшись обнаженным телом,
Увы – не нас в прохладе лож.
 
 
Мигнуло звездами в рассвет,
Задев листву берез, как струны
И на гранитный парапет,
Взошло в лучах, девчонкой юной.
 
 
И танцевало без стыда
В коротком платье напоказ.
Смеялись флоксы в Горсадах
Цветеньем сладким вместо нас.
 
 
И щебетали воробьи
В пыли купаясь тротуаров,
Наверное пели о любви,
Своей к теплу, сбиваясь в пары.
 
 
Но это только лишь полет
Моей души туда, где лето,
Ну, а пока что в окна лед
Блестит мне с глади парапета.
 

Боль

 
«Суп ты будешь еще?»
И запахло борщем,
Чесноком сквозонуло из сетки,
Хлеба черного горб,
Повкусней было чтоб,
«Есть компот молодые ранетки
 
 
Есть с капустой пирог
И шашлык не восторг,
Чай с мелиссой еще не остывший…
Ну, чего ты опять,
Начал пальцы ломать?
С ними ты до сих пор, ты не бывший.
 
 
Ну, взгляни мне в глаза,
Хватит душу терзать,
Отпусти это все белой стужей…
Я же рядом с тобой,
Ну, держись, ты же мой,
Ты в строю, ты здоров, не контужен…
 
 
Ну, ложись, отдохни,
Выплюнь тяжкие дни…»
Как ребенок к груди, к ней прижался.
Заблестели глаза,
Побежала слеза…
На растяжке блядь вновь подорвался.
 
 
Оглушенным орал —
«Саня, духи в централ
Подошли, отсеки ты их там пулеметом!»
Ротный взял отволок
И сказал: «С нами Бог,
В штыковую мы будем их хлопать!»
 
 
Заблестели глаза,
Побежала слеза —
Я же знаю, мужчины не плачут.
Что ж ты нежность моя,
Я готов за тебя
Есть борщи, пить компот за удачу.
 

«На платье белый, пышный бант…»

 
На платье белый, пышный бант
На ножках туфельки по моде.
Глаза пленительно горят,
Как звезды в ночь на небосводе.
 
 
Какой магнит, какая сила,
В них поселилась? Расскажи!
Кого спасла, иль погубила,
Кого смогла приворожить?
 
 
Кого ласкала этим взглядом,
Ты так, что б в омут с головой,
Кому, как высшая награда —
Был поцелуй сердечный твой?
 
 
Гляжу, а память кипятит,
Какой то злостью и обидой.
Тобой я стал на век забыт,
В густой тени пропал из вида…
 
 
Ах, если можешь, то прости,
Слов не держи дурных в запасе.
Давай с тобой ночью холсты
Мечтами яркими раскрасим.
 
 
Давай мы вместе подберем,
К стихам красивые аккорды,
Рука в руке держась пройдем
В двоем по краю небосвода.
 
 
Забудь ЕГО, побудь со мной
В последний раз, как в самый первый.
Наполни нежною строкой
Всю пустоту моих артерий.
 
 
А утром, тихо и без слов,
Мы разойдемся по квартирам…
Нам навсегда с тобой любовь —
Теперь лишь драма – по Шекспиру…
 

Тучи

 
На холсте небесном тучи
Серый выткали узор.
Скрип надсаженных уключин.
К потолку прикручен взор.
 
 
Поплыла зачем – то память
В край извечного тепла.
Ночь пыталась в чай добавить
Лунных долек из стекла.
 
 
Что-то мучало и жгло
Разрывая сердце в клочья.
Хлопнул снег в о кно крылом,
Рамам правя позвоночник.
 
 
Миллионы сотен звезд
В снежных ежились ладонях,
А душе хотелось гроз
И дождей на небосклонах.
 
 
На холсте небесном тучи
Серый выткали узор.
В потолок пустой прикручен
С шайбой гровера мой взор.
 

Я уеду на Юг

 
Я уеду на Юг,
Что б в беспечности там раствориться,
От усталости вьюг,
От друзей и подруг,
В Черном море волной раствориться.
 
 
Упаду на песок,
Позабыв взять с собой полотенце,
За глоточком глоток,
Словно чай кипяток
Буду пить раскаленное солнце.
 
 
Буду тихо парить
Я за чайками белыми следом.
Я на счет раз, два, три,
Заключивши пари
Сам с собой соберусь и уеду.
 
 
Чтобы тихо ловить
В небе южном пунцовые звезды
И писать о любви
Той, что бродит в крови
На форматке стихом или прозой.
 
 
Я уеду на Юг,
Чтоб в беспечности там раствориться,
От усталости вьюг,
Холодов и разлук
В Черноморских кафе позабыться.
 

Здравствуй, Лето!

 
Тихо тронула пьяная ночь
Яблонь цвет в пустоте аллей.
Танцевал на карнизе дождь
Под овации тополей.
 
 
Плюс шестнадцать, вот это да!
По утру заревут бензокосы,
Пришло лето прогнав холода
До поры той, где шарф носит осень.
 
 
Где остывшие небеса
В горизонт разольют свинец
И заставят о лете писать —
Тихой памятью нежных сердец.
 
 
А пока пусть струится теплынь
В наши души пунцовым рассветом.
Бензокос звук с утра не остынь,
Дай нам веру, что мы еще в лете.
 

«О чем пишу я уже не в моде…»

 
О чем пишу я уже не в моде
Десяток лет.
Опять в душе набор мелодий
Незримых флейт.
 
 
Рассвет вылизывал на небе
Остывший воск.
Опять с судьбой на спичках жребий
Тянуть пришлось.
 
 
Глаза пустые в потолок,
Шумит «плацкарт».
Мой край вновь снегом занесло,
Окончен март.
 
 
В стаканах ложек перепляс
Под стук колес,
Отплачет небо пусть за нас
В стволы берез.
 
 
Обнимет пусть немой закат
Чужие плечи,
Когда листвою вспыхнет сад
Нам будет встреча.
 
 
Я обниму тебя до слез,
Моя богиня…
Щепчу во сне под стук колес
Твое я имя.
 

«А мне б от тебя в полстроки…»

 
А мне б от тебя в полстроки
На клавишах тихий привет.
Коснуться бы нежно руки
Твоей сквозь ночной интернет.
 
 
Без спроса повиснуть в окне
Твоем пестрой шторой вдруг,
И читать наизусть Шаганэ
Тебе ветром теплым вслух.
 
 
Ладонью на деку лечь,
Звенеть в ноты альта струной.
Цепным псом твой сон стеречь —
Хоть кем быть, но рядом с тобой.
 
 
ПризнАю, приму без обид,
Что по – детски я сердцем наивный,
Но знай, что все так же пьянит
Меня слог твоей рифмы красивой.
 
 
От любви никуда не уйти,
Не спастись внутривенно вакциной.
Смогла ты мне в душу войти
Темноокой с небес Богиней.
 

Наверное, Бать, каждому свое…

 
Вот и закончилась война,
О ней в учебниках ни слова,
А ночью будут пацана
От пуль тревожить раны снова.
 
 
И захлебнется он от слез
И горло криком ему сдавит…
Горит расстрелянный блок-пост —
Терзает вновь кошмаром память.
 
 
И снова Мама не уснет
От боли сына до рассвета.
Невольно с ним переживет
Она прорыв под Улус-Кертом.
 
 
Беспомощно сожмет Отец
До хруста в гневе кулаки…
И в сердце попадет свинец
И плоть порвут его штыки.
 
 
И вспомнит он, как с заявлением,
Пришел к дверям военкомата.
«Хочу стать в строй подразделения,
За сына я, простым солдатом.
 
 
Они совсем ведь пацаны,
Зачем ломать им жизнь и судьбы?!
Ну, где же ваши псы войны???!!!»
Сорвавшись в крик дрожали губы…
 
 
Ах, Батя, каждому свое
Дано нам в жизненном маршруте:
Кому то – долг в руках цевье,
Кому то – парта в институте.
 

1-е июля

 
Ливнем дождь упал в ладони,
Забурлил воды поток.
Даже если б знал – не вспомнил,
Знал бы – позабыть б не смог.
 
 
Нервом дернулась гитара,
В пальцы врезалась струна.
Не хмельной я, не с угара,
В память вновь пришла она-
 
 
Подлая и страшная
в алый цвет окрашена
сединой в головушку
вскипятила кровушку,
доктором не лечена,
с криком, в стоне вечная…
Сука…
командиры алчные…
Цинк… Медаль невзрачная…
памяти обугленной
ВОЙНА.
 
 
Сжала горло, стоном режет,
Спицей колит вновь в глаза…
Горизонт в атаке держит
И не хочет угасать…
 
 
Вновь к числу из года встречи,
Рад живым, а в сердце лед.
Время боль увы не лечит —
Все, как раз наоборот.
 
 
Покурили… Обнялись..
Молча «третий»…Прослезились…
Пусть бурлит дождями жизнь…
МИР за МИР – что б люди жили!!!!
 
 
Чтобы первый день июля
С памяти исчез, как дата,
Что б никто не знал, как пули-
Бьют врага и косят БРАТА!!!
 
 
Чтоб любили из всех сил —
Вы детей и запах лета…
Твоих я слов ДЕД не забыл-
«ЗА РУСЬ СВЯТУЮ – МЫ В ОТВЕТЕ!!!»
 

А может

 
А может позвонить, рвануть душой,
К тебе всем здравым смыслам вопреки,
Сказать, что я в командировке под Ашой
Читаю снова в ночь твои стихи.
 
 
 Что за окном, как из ведра льет теплый дождь,
Здесь к Южному приближен климат краю.
Навряд ли ты меня уже поймешь,
Что по тебе безумно я скучаю.
 
 
Что мне тебя никак не позабыть,
На сердце ты осталась тихой раной…
Задумался, а в лужах дождь бурлит
И ветер жмется к раме деревянной.
 
 
 Я пью остывший чай и вновь курю,
А в ухо, кто-то шепчет: «Ну, звони же!
Сними сомнений давящих петлю,
Услышь ее на миг, стань к ней чуть ближе.
 
 
Раздумья прочь! Из памяти достань
Ее не сложный номер телефона.»
И закатился сам собой в гортань
Молчанья ком ломая ребра стоном.
 

Я помню…

 
Я вспоминаю, как прижмешь было порой
К груди письмо не частое из дома,
И  тихнет сразу ветер за горой,
И рвется память в край где все знакомо.
 
 
Гляжу в смешной рисунок детский я —
Мать от сестренки весточку вложила.
Кому – то это так, одна мазня,
А для меня – от Ангелочка сила!
 
 
И где-то там сжимается внутри
Вдруг сразу сердце в мощную пружину,
Шепчу я сам себе: «Слезу сотри!
Ведь ты солдат, ты воин, ты мужчина!»
 
 
Как одиночный выстрел: «На броню!»
Звучит приказ и завелись моторы.
Ну, вот и первый снег накрыл Чечню
И тяжелее задышали горы.
 
 
И учащенно пульс стучит в виски.
Во взгляде ротного искрой блеснула злоба.
«Все… Понеслась… Ну, с Богом, мужики!
Загоним «носорогов» вновь в утробу!»
 
 
Взгляну на Мамин почерк еще раз,
Рисунку улыбнусь – он самый лучший.
Отцовский вспомню из письма наказ,
В «нагрудный» «Ф-ку» положив» на всякий случай».
 

В моем саду настала осень…

 
Загрустил мой тихий сад,
Подвязав кусты малины.
На досушку самосад
Разложу возле камина.
 
 
На столе с мелиссой чай,
 «Фервекс» в аптечке от простуды.
Не хочу идти к врачам,
Сам лечиться дома буду.
 
 
Хоровод из серых туч,
Дождь пророчили нам – сводки.
Свитер старенький колюч,
Но тепло в нем – по погодке!
 
 
Ирга в саду с костлявых рук
Подкормила свиристелей.
Армейский б хоть приехал друг,
Как обещал мне, на неделю.
 
 
На веранде под столом,
Я коньяка припас немного —
Нам хватило бы вдвоем,
Дня на три его с Серегой.
 
 
На подушке свился кот,
Мерзнет видимо мальчишка.
(Харкнул сажей дымоход —
Дров в камин я бросил лишку.)
 
 
Осенний в окнах колорит,
С каким – то зимним холодочком,
Подумал чуть… да и залил
Я три «Фервекса» кипяточком.
 

«Солнце под вечер скатилось за горизонт…»

 
Солнце под вечер скатилось за горизонт,
 Звезды на на небе по  новой открыты для нас.
 Вот он Уральскоой погоды, каприз или понт —
 Ливнем опять разложить надоевший пасьянс.
 
 
Смотрят бельмом фонари в наступившую
ночь,
Кажется будет вечен небесный потоп.
Пытаюсь себе крепким чаем хоть как – то
помочь,
С души сбить начавшийся рано осенний озноб.
 
 
Тихо ищу в подсознании солнечный май,
Ставлю в улыбке лицо потеплевшим ветрам,
Вот и уходит в депо последний трамвай…
В руке твою руку держу, все нравится нам..
 
 
Запах твоих духов на горячих губах,
Сладкий твой поцелуй и все крепче ладони…
Я тебе тихо на ухо тогда прошептал-
Звездочки две зажглись – это мы в небосклоне.
 

Сентябрь

 
Сентябрь как – то слабо через край
Долил в стакан с вином немного солнца,
Ну, что ж, душа моя – пора, встречай,
Портвейн хандры испей смеясь до донца.
 
 
 На кухне замурлыкал тихо в сон
У миски кот, налакомившись рыбкой.
Поправил тополь золотой погон,
Березам подмигнув хмельно в улыбке.
 
 
Ну, здравствуй, Осень, вот ты и пришла
В мои края, приятною болезнью,
Пусть до зимы звенят колокола
Твои листвой, под дождевую песню.
 
 
Люблю, когда я на форматный лист,
Под эту музыку стихи пишу  хореем,
Когда в китайский, старенький сервис
Я лью не чай, а что «погорячее»…
 
 
Что взять, что отпустить, а что оставить,
Что распахнуть, что плотно на замок.
Люблю, когда простуженная память,
В ночи мне  давит кашлем на висок.