Текст книги "Москва, которую мы потеряли"

За строгим фасадом виллы скрывался изысканный интерьер: причудливая мебель, изготовленная по специальному заказу, с маркой в виде черного лебедя, обтянутая парчой и шелком и пропитанная ароматными курениями; прекрасная роспись, выполненная художником Павлом Кузнецовым. На показ гостям была выставлена великолепная художественная коллекция: драгоценные фарфоровые вазы, фигурки драконов с устрашающими мордами, привезенные Николаем Рябушинским с острова Мальорка, и отравленные стрелы дикарей из Новой Гвинеи. Все столовое убранство было с тем же вензелем: скатерти, салфетки, посуда, серебряные приборы… Черный лебедь красовался и на бокалах и рюмках из тончайшего венецианского стекла, сделанных в Италии по заказу хозяина виллы. Стены были увешаны ценнейшими картинами. В саду, распушив веером узорчатые хвосты, прогуливались павлины, бегали золотистые фазаны, пели заморские птицы с невиданно ярким оперением. После революции здание «Черного лебедя» было занято районным ЧК. В доме была обнаружена коллекция икон Николая Рябушинского, которая пополнила экспозицию Третьяковской галереи. Сейчас в доме Рябушинского расположился банк; он находится на Нарышкинской аллее, которая была названа в честь знаменитой А.Д. Нарышкиной, владелицы одной из усадеб Петровского парка. Поблизости Шехтель некогда выстроил дачу для И.В. Морозова.

Федор Осипович Шехтель (1859–1926) был известным русским архитектором и ярким представителем русского модерна. Родился он в Саратове 26 июля (7 августа) 1859 г. в семье обрусевшего немецкого инженера. В юности он посещал Московское училище живописи, ваяния и зодчества, а в 1880-е гг. работал помощником у архитекторов А.С. Каминского и К.В. Терского, испытав тогда большое воздействие их стиля романтического историзма. Долгое время молодой архитектор занимался книжно-журнальной графикой, дизайном театральных афиш, торжественных адресов и меню и вместе со своим другом Н.П. Чеховым (братом А.П. Чехова) даже писал иконы и делал эскизы церковных росписей. До начала 1890-х гг. Шехтель работал и в театре, занимаясь оформительской работой для спектаклей в Большом театре под руководством художника К.Ф. Вальца, а вместе с антрепренером М.В. Лентовским – для народного театра «Скоморох». Опыт графика и сценографа помог ему развить собственную идею архитектуры как части эксцентрически-живописного зрелища. В 1915 г. Шехтель был крещен в православие и принял имя Федора, оставшись на жительство в Москве. Та м к концу XIX в. по его проектам было построено уже немало зданий, по преимуществу разнообразных дач и особняков. Лейтмотивом образных концепций Шехтеля являлось чаще всего средневековое германское, романо-готическое либо древнерусское зодчество. Западное Средневековье с налетом фантастической романтики присутствует в особняке Морозовой на Спиридоновке, возведенном в 1893 г. Среди других творений мастера есть и другие здания – такие, как павильоны русского отдела на Международной выставке в Глазго в 1901 г. и композиционно-стилистически варьирующий их московский Ярославский вокзал, построенный в 1902 г.; они решены в «неорусском» духе. В любом случае Шехтель весьма свободно трактует старинные прототипы, стилизуя их с учетом современных функций. Среди других значительных работ Шехтеля стоит отметить и его собственный особняк в Ермолаевском переулке постройки 1896 г., а также особняк Дерожинской в Кропоткинском переулке постройки 1901 г. К числу достижений можно смело отнести как дом Московского общества страхования от огня, так и здание гостиницы «Боярский двор» на Старой площади. Благодаря дару Шехтеля обрел свое особое лицо Московский художественный театр, а с ним вместе на городской карте надолго обозначились концептуальные здания банка Рябушинских на Биржевой площади (1903–1904), типографии «Утро России» в Большом Путинковском переулке (1907) и кинотеатр «Художественный» на Арбатской площади (1912). После большевистского переворота 1917 г. именитый зодчий стал председателем Архитектурно-технического совета Главного комитета государственных сооружений, членом и председателем целого ряда конкурсных жюри. Все последние годы он продолжал работать и как педагог, преподавая в Строгановском художественно-промышленном училище до самой своей кончины, последовавшей в Москве 7 июля 1926 г.

В Петровском парке рядом с его творением – по заказу Морозова и проекту иного архитектора – была возведена загородная вилла швейцарского часового мастера Вильяма Габю, главного конкурента Буре и Мозера. Он основал свою часовую фирму в Москве в 1868 г. с магазином на престижной Никольской улице, имевшим огромную популярность у москвичей. За свою 135-летнюю историю часовая фирма W. Gabus претерпела множество событий – от динамичного развития, начиная с 1868 г. и заканчивая 1917 г., до полного забвения в советские времена. Лишь коллекционеры и знатоки хранили в памяти название бренда, имя которому в России дал швейцарский часовой мастер Луи Вильям Габю. До сегодняшних дней дошли удивительные по красоте часы, произведенные Торговым домом W. Gabus, которые успели превратиться в антикварную редкость. Луи Вильям Габю родился 6 мая 1847 г. в местечке Ле Локль, Швейцария, в семье часового мастера Луи Габю и его жены Луизы Жаннерет Гриз. В 1867 г., воодушевленный успехами своих соотечественников, и прежде всего Павла Буре, 20-летний Вильям приезжает в Россию. В 1868 г. он основывает свою часовую фирму, о чем свидетельствуют архивные документы тех лет. Та к в Москве появился торговый дом «В. ГАБЮ», вошедший затем в тройку крупнейших в России наряду с домами Павла Буре и Генри Мозера производителей и продавцов часов и ювелирных украшений. 70-е и 80-е гг. XIX столетия были посвящены упорному труду. К 30 годам Луи Вильям Габю становится весьма состоятельным предпринимателем с постоянно растущими оборотами. Это позволяет ему приступить к новому этапу в своей деятельности – созданию собственного часового производства. Он часто выезжает в Швейцарию, где вместе со своим братом Анри объединяет разрозненные мастерские и основывает часовую фабрику. В конце XIX – начале XX в. их детище «Берн вотч компани» станет незаурядным предприятием, чьи изделия завоевывают золотые медали на международных выставках – в 1893 г. (Чикаго), 1900 г. (Париж) и 1906 г. (Милан). В первые годы адрес его магазина меняется. Но с 1895 г. и до закрытия после революции 1917 г. магазин часов «В. ГАБЮ» постоянно находится на Никольской ул., д. 15, напротив Черкасского переулка (современное здание Никольская ул., д. 23). Среди горожан Никольская улица считалась самым модным местом города. Публику привлекали роскошные магазины, красивый модный товар. Окна всех магазинов сверкали яркими огнями, соперничая друг с другом. Вот как описывает магазин знаменитый промышленник, и современник Габю: «…Особым оформлением витрины славился магазин “В. ГАБЮ”. Наручные и карманные часы подсвечивались маленькими лампочками, создавая эффект светящихся предметов. Витрины были оформлены красным и черным бархатом, нитями жемчуга и отдельными крупными жемчужинами. Колечки были уложены в темные бархатные коробочки и футляры, а сами футляры красовались на фоне светлой, расшитой золотом ткани». Здесь же находились ювелирные мастерские и производство по изготовлению корпусов и сборке часов. Часы и ювелирные украшения Габю выделяются яркой индивидуальностью, изяществом и элегантностью. Торговый дом «В. ГАБЮ» также был представителем часовой марки «Патек» и продавал ее продукцию в России.

В 1870 г. Вильям Габю женился на Елене Пло, швейцарской гражданке, родившейся в России. Семья Пло вела производство и торговлю в Москве. Отец Елены Франсуа Пло владел крупной суконной мануфактурой, брат Леон занимался поставкой машин и механизмов, его жена София держала модный магазин на Кузнецком Мосту. К началу 90-х гг. XIX в. Вильям Габю владел значительной недвижимостью в Москве и собственной виллой в Петровском парке. Упорство и огромная работоспособность Вильяма Габю увенчались успехом. В 1899 г. Габю купил старинный замок в Ворбе (Замок Гумен – Schloss Goumoens), недалеко от Берна, и поселился там с новой женой Юлией Маттей Доре. Этот замок – один из старейших в Швейцарии, основанный герцогом Конрадом II в 1143 г. за полвека до основания города Берна его внуком. Габю начинает реставрацию замка и даже надстраивает над въездными воротами башню с сохранением прежнего стиля, однако дожить до завершения реставрационных работ ему не пришлось. 14 марта 1901 г. Луи Вильям Габю скончался от кровоизлияния в мозг на вилле Муральто в Локарно, где он находился на лечении. За свою жизнь Вильям Габю успел оставить о себе добрую память не только в России, где провел большую часть своей жизни, но и в родной Швейцарии. В 2000 г. марка «В. ГАБЮ» получает второе рождение в обеих странах. В конце 2001 г. выпущены первые часы, носящие имя ее основателя. С 2002 г. начинается выпуск первой коллекции престижных золотых часов с маркой «В. ГАБЮ».

Среди прочих в Петровском парке знаменит был и дом парфюмера Брокара. Еще в 1864 г. его дело началось с выпуска недорогого мыла – дефицитного в то время продукта, и с той поры производство быстро развивалось и расширялось. В начале 1870-х гг. Брокар приступил к выпуску «Высокой парфюмерии» – духов и одеколонов. Постепенно он стал безоговорочным лидером на российском рынке парфюмерии, а его продукция завоевывала признание и за пределами Российской империи. В 1889 г. духи Брокара «Персидская сирень» получили Гран-при на выставке в Париже. Впервые французы оказываются на втором месте. С именем Брокара связано несколько потрясающей красоты легенд. Осуществляя свою давнюю мечту стать придворным поставщиком великой княгини Марии Александровны, Брокар во время ее визита в Москву в 1873 г. заказал и отдушил натуральными ароматами букет восковых цветов, составленный из роз, ландышей, фиалок, нарциссов, и преподнес их ее высочеству. Мария Александровна была в восторге, и товарищество «Брокар и Ко.» в 1874 г. удостоилось звания придворного поставщика. Обороты товарищества росли не по дням, а по часам. За 15 лет существования обороты, составляющие в начале 12 тыс. руб. в год, увеличились более чем в 40 раз и к концу жизни Брокара достигали 2,5 млн руб. К началу ХХ в. фабрику стали называть «Империей Брокара». С этого момента каждый год существования фабрики становится все более и более успешным. Ни одно событие, в котором участвовала продукция Брокара, не обходилось без наград, всевозможных медалей и почестей, которыми по достоинству отмечали успехи фабрики. Следуя этой благоприятной тенденции, к 1914 г. фабрика обладала 8-ю золотыми медалями, полученными на Всемирных выставках в Париже, Ницце, Барселоне и других мировых центрах. Уже в 1913 г. у товарищества «Брокар и Ко.» было два государственных герба: полученный в 1896 г. на Всероссийской промышленной и художественной выставке в Нижнем Новгороде и Малый Государственный Герб, пожалованный ему в 1913 г. вместе со званием «Поставщика Его Императорского Величества». Это было свидетельством высшего признания, того, о чем так долго мечтал французский подданный Анри Брокар. В 1914 г. в Москве открылись четыре магазина Брокара, расположенные в самом центре Москвы: на улицах Никольской, Тверской, Арбате и на Кузнецком Мосту.

Какое-то время жили в Петровском парке и поэт Велимир Хлебников, и композитор Сергей Рахманинов, который, будучи студентом Консерватории, поправлялся здесь в доме своего отца после тяжелой болезни. На нынешней улице со странным названием «8 Марта» с 1903 г. находилась знаменитая психиатрическая клиника доктора Ф. Усольцева, который устроил ее в домашнем стиле для одаренных пациентов: они находились тут на положении гостей семьи врача. Самым известным из них был М. Врубель, написавший здесь портрет Брюсова. Бывал тут и художник В.Э. Борисов-Мусатов, навещавший жену близкого друга и тоже писавший здесь портрет с натуры, по преданию, позаимствовав краски у Врубеля.

В XX в. парк продолжили неустанно урезать и дробить. Довольно большая часть его «ушла» под стадион «Динамо». Большая часть сохранившегося располагается позади дворца и слева от стадиона. Это большой участок, разрезанный дорогами на несколько обособленных островов, густо поросших деревьями и кустарником. В былое время к посадкам явно относились как к искусству – Петровский парк имитирует различные природные зоны. Есть участки очень плотной посадки: из-за густой тени под ними не растет не только подлесок, но даже трава. А есть лужайки с клумбами и лавочками, и просто редкие могучие деревья посреди поляны. В прошлом и позапрошлом веках в самом Петровском парке был открыт один из первых приютов для животных. В основном здесь доживали свой век старые лошади, больные и искалеченные, и все те, от кого отказались хозяева: здесь их не только кормили, но и ухаживали и оказывали медицинскую помощь – в приюте служил ветеринар. Освоение земель парка все же неблагоприятно сказывалось на его целостности – все больше и больше его деревьев продолжали вырубать под строительство. Вследствие этого популярность Петровского парка как места воскресного отдыха и прогулок к началу ХХ в. пошла на спад. Лишь в 1907 г. государь запретил Дворцовому ведомству раздавать угодья Петровского парка под дачную застройку там, где они выходили на Петербургское шоссе.

В 1918 г. Петровский парк стал одним из самых трагических мест советской Москвы – здесь, на глухой окраине, проходили чекистские расстрелы, особенно после покушения Фанни Каплан на Ленина и объявления красного террора в сентябре 1918 г. Именно здесь в числе первых был расстрелян новомученик, протоиерей Иоанн Восторгов, последний настоятель собора Покрова на Рву на Красной площади, причисленный к лику святых на Юбилейном Соборе, как и погибший вместе с ним епископ Селингинский Ефрем. Здесь же были казнены бывший министр внутренних дел Н.А. Маклаков, бывший председатель Государственного Совета России И.Г. Щегловитов, бывший министр А.Н. Хвостов и сенатор И.И. Белецкий. Перед казнью они вознесли последнюю молитву Господу и подошли под последнее благословение пастырей. Отец Иоанн в последнем слове призвал их верить в милосердие Божие и грядущее возрождение России.

В 1923 г. Петровский дворец был передан Военно-воздушной инженерной академии им. Н.Е. Жуковского и получил новое революционное имя – «Дворец красной авиации», как считается, придуманное лично Троцким. Дачи были, естественно, ликвидированы, а сам парк привели сначала в относительный порядок, но поскольку здоровых и крепких деревьев в нем почти не осталось, то большую его долю вырубили и отвели освобожденную территорию под строительство стадиона «Динамо». Оставшаяся, дожившая до наших дней часть парка – маленький скверик по сравнению с его былым могуществом. У советской власти были свои замыслы относительно этой живописной местности, отчасти перекликающиеся с ее дореволюционной историей. Речь идет об экспериментальном «городке искусств» на Масловке, строившемся в 1930–1950 гг. для художников. Предполагалось возведение комфортных домиков, которые избавили бы своих талантливых жильцов от первоначальных бытовых проблем, а пейзаж Петровского парка вдохновлял бы их на творчество. Главным же новоселом советской эпохи в этой местности стал Институт авиационной медицины, обосновавшийся в здании бывшего ресторана «Мавритания».

Некогда этот ресторан был местом лихих разгулов москвичей. Так, по сообщению тогдашней «желтой» прессы в сводке происшествий за ночь, сообщалось, что в 6 часов утра 5 июня 1912 г. в Москве по аллее Петровского парка, ведущей от ресторана «Мавритания», мчался автомобиль с «кутящей компанией». На углу Дворцовой аллеи у машины внезапно спустило колесо. Управлявший автомобилем студент Самойлов растерялся и не справился с управлением. На скорости 100 верст в час тяжелый «Фиат» опрокинулся и несколько раз перевернулся. Загорелся разлитый бензин, и через несколько секунд прогремел взрыв. Сидевшая в автомобиле певица Екатерина Шкловская погибла мгновенно. Студенты Московского инженерного училища Гиммель и Маркин получили «тяжкие поранения», а сидевший за рулем Самойлов, как ни странно, отделался легкими ушибами. «Обезображенный до неузнаваемости труп молодой женщины отвезли в покойницкую при институтской больнице», – рассказывал «Московский листок».

Особую привлекательность местности, где располагалась «Мавритания», придавали ландшафтные изыски, опытным путем внедренные по настоянию владельца заведения еще в конце XIX в. Дело было в 1880 г. У купца С.Н. Натрускина, владельца московского ресторана «Мавритания», дела шли неважно. Можно сказать, хуже некуда. В летнее время посетители парка гуляли и закусывали где угодно, только не в дорогом заведении, неудачно расположенном на солнцепеке. Будучи страстным любителем-садоводом, господин Натрускин засеял открытое солнечное пространство перед рестораном невиданным доселе газоном. Газон был похож на богато расцвеченный ковер и в течение всего лета волшебным образом менял «узоры», радуя глаз до глубокой осени. Фланирующая публика теперь специально заворачивала к «Мавритании», чтобы полюбоваться эффектным зрелищем, а заодно и посидеть за столиком в тени деревьев. Владелец ликовал: его затея удалась на славу. Каждый раз по ранней весне садовники Натрускина тщательно обрабатывали землю под будущий газон. Случалось даже так, что и сам хозяин заведения лично перекапывал ее, очищал от сорняков, удобрял и засеивал смесью трав и цветущих растений. Рецепт этой смеси он выкупил у заезжего англичанина, тоже любителя-садовода, а летом заказал московской фирме «Иммер и сын», торгующей семенами, составить нужный комплект. Подобранная смесь семян оказалась настолько удачной, что фирма, в свою очередь, выкупила у купца право на продажу и стала бойко торговать ею под названием «Мавританский газон». В советские годы в здании ресторана расположилось НИИ, в недрах которого зарождалась отечественная космическая биология и медицина; там же ученые занимались подготовкой первых полетов в космос собак, а потом и человека.

Владельцы земель Петровского парка построили здесь и другие, не менее известные рестораны, трактиры и увеселительные заведения. История сохранила громкие их названия: «Стрельна», «Яр», «Эльдорадо» и «Аполло». Так, например, ресторан «Стрельна» имел зал с эстрадой и роскошный зимний сад (его владелец Натрускин собирал экзотические растения со всего мира), а бассейны сада были полны разнообразной рыбы. Истории известен довольно интересный случай в ресторане «Стрельна». В 1877 г. некто Михаил Алексеевич Хлудов на свои деньги основал вооруженный отряд и отправился на Балканы помогать сербам в войне с турками, хотя на войне главным образом занимался тем, что пил, гулял и кутил, хотя и участвовал в нескольких сражениях, в одном из которых был ранен. Приехав в Москву, он пригласил своих друзей в ресторан «Стрельна», куда сам явился в мундире сербского офицера при неизменной сабле. После множества тостов в честь его и самой сербской армии Хлудов принялся рассказывать о своих подвигах и настолько увлекся рассказом, что выхватил саблю и с криком: «Ура!!!» бросился рубить пальмы, которые в изобилии возвышались в дубовых кадках повсюду. Истребив ресторанные пальмы, Хлудов принялся за зеркала, так что можно представить, до какой степени рассказчик был увлечен сюжетом. Домой он попал только под утро; когда же ему предъявили счет за зеркала, то он сразу заплатил 1000 руб., но когда предъявили счет за выпитые напитки и съеденные блюда, он принялся выторговывать каждую копейку. Что же касается пальм, то было очевидным, что их не купишь на русском базаре, и потому Хлудову пришлось доставлять их из своего имения в Сочи. Впрочем, здесь «герой» немного сплутовал: к каждой пальме он прикрепил таблички, на которых было написано, что эти пальмы приняты якобы в дар рестораном «Стрельна» от Михаила Алексеевича Хлудова. Здание ресторана «Эльдорадо», построенное архитектором Н.Д. Поликарповым в стиле модерн, сохранилось, и поскольку здесь долгие годы был Клуб красных офицеров, оно столь же долгие перестроечные годы находилось на капитальном ремонте. По другую сторону Красноармейской улицы расположилось здание еще одного ресторана – «Аполло». Свыше сорока лет тут находится Музей авиации и космонавтики.

С тех пор наша местность окончательно утратила былой шарм, приобретя свои современные унылые черты, и ныне в ней почти ничто не напоминает о вехах ее прежней истории. Таковы мысли, посетившие автора этих строк во время прогулки по местам, где ему довелось родиться и провести многие годы своей жизни.

Здание бывшего ресторана «Эльдорадо» в наши дни