Текст книги "Непрошеные, или Дом, с которым мне «жутко» повезло. Часть 2. Жизнь продолжается?"

Я чувствовал, как Марта водит по моему телу своей холодной рукой. В очагах наивысшей концентрации моих болевых ощущений, её прикосновения становились более легкими и аккуратными. И мне, действительно, стало легче. Я уже мог самостоятельно встать на ноги и добраться до «параши», дабы наконец-то справить нужду.

– Барышня! Вы не могли бы и меня заодно подлечить?.. В последнее время, меня правый бок отчего-то начал сильно беспокоить! – потеряв всякий страх, Бес покинул своё «убежище». Возникшую паузу он собирался использовать с пользой для самого себя.

– Так ты, Роббер, здесь вовсе не один?.. – Марта обернулась к уголовнику и уставилась на того своим пристальным взглядом. – …Посмотрим, кто у нас тут!.. Ах, да!.. Герман Лобов!.. Уголовная кличка Бес!.. Тот самый Герман, что жизнь свою, бессмысленно и бездарно разменял на тюремные коридоры!.. Докуривал чужие бычки, «шестерил», «стучал», «сдавал» и «подставлял» своих же сокамерников!.. Роббер!.. Небось, это чмо бравирует сейчас своими ходками; да пальцы гнёт, типа, век воли не видать!.. Ну, ничего!.. Недолго ж ему осталось, почём зря воздух портить!

– Бес, ведь она мысли твои читает! – пояснил я, возвращаясь на нары.

– Ну, а бок твой болит по вполне известной причине!.. – продолжала Марта. – …Внутренности свои, ты чифирем и водкой загубил!.. Причём, болезнь твоя предельно запущена!.. Процессы, происходящие в твоем организме, уже необратимые!.. Повторюсь: коптить этот мир тебе осталось совсем недолго!..

– Неужели?.. – усмехнулся зек. Очевидно, мое пояснение немного его обнадёжило. Потому и задал он свой очередной вопрос, как-то чересчур игриво. – …Может, гражданка?.. Вам известна и дата моей смерти?

– Конечно!.. – без тени сомнений, ответила Марта. Будто речь шла о завтрашней погоде.

– И к какому ж числу, я преставлюсь? – похоже, Бес поймал настоящий кураж. Он продолжал и продолжал засыпать ночное «видение» чрезвычайно скользкими вопросами.

– А те, это надо? – вопросом на вопрос, ответила Марта.

– Ещё как надо! – навострив уши, уголовник приготовился услышать разгадку тайны всей своей жизни. Ведь, по большей части, человеку не суждено знать, когда настанет тот час. Можно сказать и так: что эту роковую минуту всеми силами он старается оттянуть. Пытается предугадать и обмануть свою судьбу (как правило, безрезультатно). И фактически получается, что живет человек, не ради счастья или каких-то высших целей, а лишь для того, чтобы узнать тот, уготованный именно ему день.

– Что ж, слушай!.. И имей в виду, что ты сам напросился!.. – Марта по-прежнему была спокойна и безучастна. – …Примерно через месяц, тебя крепко прихватит!.. С диагнозом цирроз печени, ты будешь госпитализирован в БСМП!.. А к майским праздникам, тебя похоронят на юго-западном кладбище!.. Могу добавить ещё и то, что после своей смерти, ты превратишься в самого обыкновенного чёрта!.. То есть, твоя нынешняя тюремная кличка, в определённой степени, станет для тебя пророческой!.. Ну, доволен?

После столь удручающего прогноза, Герман осунулся и молча вернулся на свою шконку.

– Ты можешь заглянуть и в мое будущее? – я попытался хоть на немного разрядить гнетущую камерную обстановку.

– Пожалуйста!.. – как и прежде, запросто согласилась Марта. – …С тобой и вовсе все просто!.. Уже завтра из тебя «выбьют» необходимые признания!.. Вечером того же дня рецидивист по кличке Бес!.. – при этом, она кивнула в сторону моего сокамерника. – …Накинет на твою шею удавку!.. Сейчас она припрятана у него под матрацем!.. Ведь согласись, что неспроста в переполненном следственном изоляторе, именно для вас была освобождена отдельная камера!.. Твое убийство будет обставлено так, словно раскаявшийся убийца, дав следствию чистосердечные признания, предпочел добровольно уйти из жизни!

– То есть, ты хочешь сказать о том, что в моем распоряжении мене суток?.. – задумавшись, я почесал затылок. – …Ну, а если я, один хрен, ничего им не подпишу?

– Разве ты, всё ещё не понял?.. Твоя участь уже давно предрешена!.. Ни сегодня, так завтра; ни завтра, так послезавтра они своего добьются!.. Смерть можно отсрочить!.. И то, на очень короткий период!.. Но избежать её, уже не в твоих силах!.. Изменить ход неизбежных событий, может лишь Бог!.. – выдержав продолжительную паузу, девушка продолжила. – …К счастью, в отличие от некоторых!.. – и Марта вновь покосилась на Беса. – … Твое положение, вполне обратимо!.. Кажется, я уже придумала, чем можно тебе помочь!

И Марта вновь перевоплотившись в голубоватое облачко, бесследно исчезла. На прощанье она ещё раз громыхнула резко закрывшейся за ней дверью.

И вновь на какое-то время в камере зависла гнетущая тишина. Каждый из нас размышлял о пророчестве и своем ближайшем будущем. И если для меня Марта оставила хоть какую-то надежду, то для Беса, слова её прозвучали, как окончательный приговор.

– Послушай, фраерок!.. На сколь этой ведьме можно верить? – тихо поинтересовался уголовник.

– Тот же вопрос я могу задать и тебе! – вспомнив об удавке, я пристально глянул в глаза Бесу.

– Чего ж, теперь таиться!.. Имеется за мной этот грешок!.. – зрачки рецидивиста непрерывно бегали в поисках точки приложения. Он понимал, что врать и юлить было нынче уже бессмысленно. А посмотреть в глаза своей потенциальной жертве у него, очевидно, не было сил. – …Мусора-суки!.. Свободой меня купили!.. Чтоб им самим сдохнуть!.. Да только, фраерок, ты не переживай!.. Тебя я не трону!.. Завтра же пойду в отказ!

– Не будет тебя, в мою камеру подсадят другого!.. Желающих выйти раньше срока на свободу, всегда найдется предостаточно!.. Ты, Бес, шибко не переживай!.. Может и не так все безнадёжно!.. Возможно, она сказала сгоряча или просто пошутить!.. По крайней мере, однажды я уже «повёлся» на её откровенную ложь!..

ГЛАВА 4

Пусть и считается, что утро вечера мудренее. Да только мне от этой народной мудрости, было сегодня вовсе не легче. Потому как началось оно, это самое утро, с команды сонного надзирателя.

– Эй, ты!.. Грёбанный киллер!.. Подъем, и живо на выход!.. У тебя свидание с адвокатом!.. Приперся, понимаешь, ни свет тебе, ни заря!..

Невзирая на то, что у меня всё ещё ныло все тело; на то, что приходилось прилагать неимоверные усилия для любого, пусть и самого элементарного движения, я быстро встал. Ведь новость об адвокате, была нынче весьма и весьма обезнадеживающей. Наконец-то, у меня появится хоть какой-то защитник. Тот человек, которому я смогу довериться, излить душу. Он непременно разберется в возникшем (мягко говоря) недоразумении, связанном с моим нелепым арестом. И именно он, обязательно избавит меня от здешнего произвола. Оставалось надеяться, что и на сей раз, мне улыбнется удача в виде опытного, дотошного и отлично разбиравшегося в юридических тонкостях специалиста.

Через длиннющий зарешеченный лабиринт, надзиратель отконвоировал меня в отдельную: то ли комнату, то ли камеру с двумя табуретами и одним простеньким столом.

Там-то и ожидал меня высокий мужчина лет пятидесяти.

Сразу хотелось бы оговориться о том, что до сей поры мне ни разу не приходилось в живую сталкиваться с действительным членом гильдии адвокатов. Для законопослушного гражданина, коим я всегда и был, адвокаты как бы и не к чему. Потому и имел я, несколько поверхностное представление о внешнем облике людей, данной профессии.

В моем сознании выработался некий стереотип защитника, некоего мелкого клерка, мало чем отличавшегося от нас, простых обывателей. Скромная одежда, возможно свитерок, джинсы или старенький, несколько мешковатый и давно не встречавшийся с утюгом тёмный костюмчик. Адвокат в сибирском городке, так и вовсе представлялся мне достаточно заурядным мужчиной, средних лет, со слегка измученным и уставшим лицом. Под мышкой у этого мужичка, обязательно должен быть потрёпанный, видавший виды портфельчик, битком набитый различным бумагами, в которых он и сам с трудом находит необходимый ему на данный момент, тот или иной документ. В редких случаях, это могла быть полноватая и несколько истеричная, чуть взбалмошная барышня.

Мне казалось, что это лишь там, где-нибудь в Москве дорогостоящие адвокаты, участвующие в громких процессах, люди публичные. Они и выглядят соответствующе, едва ли не как кинозвезды. Да, и гонорары у них, уж точно, не соизмеримы с периферийными. А теперь представьте, каково ж было мое удивление, когда я встретил совершенно иной типаж.

Передо мной был с ног до головы лощёный субъект. С ненавязчивым отблеском бриллиантовых вкраплений. Одетый с иголочки, будто не ранее чем час назад он подбирал свой нынешний гардероб в одном из престижнейших домов одежды. При этом мужчина (похоже, уверенный в себе до самоуверенности) буквально источал некий запах «баксов».

Даже лицо его мне показалось как будто знакомым. Очевидно, эта физиономия частенько мелькала в общероссийских новостях и скандальных хрониках, потому и стала она достаточно узнаваемой. И вот такого «сверх навороченного» адвоката, я вдруг встретил в облупленных стенах нашего самого заурядного омского следственного изолятора. Честно сказать, в ту минуту мне было не по себе. Я даже подумал о том, что конвоир ошибся камерой, в которую меня следовало доставить. А после, вспомнив о том, что и дело мое не такое уж и «тихое», начал в ещё большей степени путаться во всевозможных догадках. В какую, к примеру, кругленькую сумму мне может вылиться эта VIP-защита? Смогу ли я её хоть когда-то осилить? И вообще, какой идиот, мне его подсунул? Не стоит ли сразу, то есть, прямо сейчас отказаться от неподъемных услуг.

– Ну, здравствуй, воин-бродяга!.. Неуёмная душа!.. – совсем уж по-свойски начал свой разговор тот единственный мужчина, находившийся на эту минуту в кабинете. – …Да ты не тушуйся!.. Присаживайся!.. Если хочешь, можешь закурить!.. – при этом на стол тотчас упала пачка «Marlboro». – …И давай знакомиться!.. Зовут меня, Виталий Зиновьевич!.. Как ты, наверное, и сам понял, я должен буду представлять, и отстаивать твои интересы, как в судебном процессе, так и во время следствия!

Мне хотелось бы сразу оговориться о том, что особого желания участвовать в этом, шитом белыми ниткам и дурно пахнущем деле, я не испытывал!.. У меня и без тебя дел невпроворот!.. Да, и позиция защиты в данном конкретном случае, видится мне полностью бесперспективной!

– Но ведь меня, просто «подставили»! – возмутился я, прервав адвоката.

– И что с того?.. О том, что тебя подставили, знает половина вашего города!.. В крайнем случае, эта самая половина, безусловно, о том догадывается!.. Простые люди, с которыми я успел пообщаться в открытую говорили мне о том, что ваши власти нашли в твоём лице первого, подвернувшегося под руку «козла отпущения»!.. А так же о том, что рано или поздно, они сгноят тебя в этих казематах!

– Кто это «они»?.. – я удивлённо поинтересовался у Виталия Зиновьевича.

– А ты вчера, что ль родился? Сам не догадываешься? Все войны и конфликты, убийства и предательства совершаются исключительно из корысти и желания обогатиться за чужой счёт!

В твоем же, конкретном деле на кон был поставлен, ни больше, ни меньше, а одно из самых крупных промышленных предприятий сибирского региона!.. Тракторный завод!.. Для обычного обывателя данный конфликт пытаются выставить, как борьбу между «Москвой» и «Провинцией»!.. На самом же деле за столь громкими названиями противоборствующих сторон, стоят конкретные хапуги, желающие урвать жирный кусок от некогда общего народного пирога!.. И если был убит москвич-директор, то сам можешь догадаться, кто является заказчиком данного преступления! В общем, парень, плохи твои дела!..

– Признаться, я думал вы здесь!.. Исключительно для того, чтобы оправдать невиновного человека!.. То есть, меня!.. – мне ничего не оставалось, кроме как тяжело вздохнуть и опустить руки. – …А оказалось, вы прибыли сюда, по совсем иному вопросу!

– Так ведь я и говорю о том, что вовсе не желал отправляться в ваши края! А вот, пришлось! Не смог, понимаешь, устоять перед слёзными мольбами о помощи!..

– Я никого не умолял! – моему возмущению не было предела.

– Ни о тебе нынче речь!.. За тебя просили другие!.. – адвокат прошелся из угла в угол, и словно беседуя сам с собой, произнес на латыни. – …Credo, quia verum!.. Cloaca maxima!.. Не обманула и не ошиблась!.. Это, действительно, он!.. – после чего, Виталий Зиновьевич вдруг обернулся ко мне с совсем уж неожиданным вопросом. – …Кстати, ты не в курсе!.. Гитлеровцы или красноармейцы не смогли добраться до сокровищ? Быть может, кто-то ещё успел их разграбить?

– Не понял!.. А причем здесь «гитлеровцы»?.. И о каких «сокровища» вы сейчас меня спрашиваете?.. – от такого адвоката я был нынче просто в шоке. Мало того, что он фактически признался в своем бессилии; упрекнул меня в отрыве его от более важных занятий, так теперь он и вовсе понес полную ахинею о каких-то там красноармейцах. Мужик вроде видный, а с головой нелады.

– Извини!.. Это я о своем задумался! – тотчас, будто услышав мои мысли, поправился собеседник. – …Устал я после утомительной дороги!.. Да ещё и эта адаптация к новой для себя действительности!

Итак!.. На чем мы с тобой остановились?.. Ах да, вспомнил!.. – адвокат уперся кулаками в стол. При этом на его безымянном пальце левой руки блеснул массивный золотой перстень в форме кошачьей морды, инкрустированной мелкими бриллиантовыми камешками. Наклонившись надо мной, он продолжил уже полушепотом. – …Не скрою я и того, что поначалу мне очень захотелось «побадаться» с местной коррумпированной и продажной Фемидой!.. Уж мы б с тобой в проигрыше, точно, не остались!.. Однако поразмыслив, все же решил не ввязываться в этот долгий, утомительный и совсем не справедливый (прежде всего, с моей стороны) процесс!

– То есть, вы предпочли отказаться от моей защиты? – быстро сообразив, что никакого сотрудничества с чересчур занятым Виталием Зиновьевичем у нас не получится, мне захотелось побыстрее закончить этот пустой трёп.

– Ты вновь не правильно меня понял!.. Зачем ввязываться в долгосрочную тяжбу, если возможно её полностью проигнорировать!.. Сейчас мы подпишем с тобой договор!.. После чего, покинем стены этого тошнотворного заведения!.. – он пододвинул ко мне чистый лист. – …Поставь снизу свой автограф!

– И не подумаю! – меня вдруг посетила неожиданная мысль: «А что, если весь этот маскарад с, якобы, адвокатом, лишь коварное ухищрения ментов, для получения моей, так необходимой им подписи?» – …Здесь нет текста, который мне требуется завизировать!.. А, кроме того, я не вижу смысла о чем-либо договариваться (да, ещё и в письменной форме) с человеком, который никоим образом не желает участвовать в моей судьбе!

– Сынок!.. Уж поверь мне в одном!.. Ни в том ты нынче положении, чтоб артачиться!.. – адвокат дружески похлопал меня по плечу. – …От себя же замечу, что участие в следственных мероприятиях и защита обвиняемого – это совсем не одно и то же!.. Потому, как и защищать можно по-разному!.. Кому-то достаточно сочувствия и доброго слова!.. В каких-то случаях, действительно, следует вступить в ожесточённую схватку и даже набить кому-то морду!.. А бывает и так, что подзащитного достаточно просто вывести из-под удара более сильного противника!.. Чем, собственно, я и намерен сейчас заняться!.. Однако, для осуществления этих планов, мне необходима самая малость!.. Твоя подпись, под нашим договором о взаимосотрудничестве!

– И где гарантии, что я подпишу сейчас именно договор, а не смертный приговор самому себе? И, вообще, с какой стати я должен вам доверять?.. Вы мне кто: друг, сват, брат? Да, вы сами посудите!.. Документов ваших я не видел!.. Мне неизвестно: откуда вы!.. Я даже не знаю вашей фамилии!.. С тем же успехом, конвоира оставшегося за дверью, можно переодеть в белый халат, после чего, выдать то «чучело» за моего лечащего врача!.. Ни так ли?

– Ошибаешься, дружок!.. – с хитрецой в голосе улыбнулся адвокат. – …Ни у одного из здешних конвоиров, не может быть такого перстня!.. – Виталий Зиновьевич поднес к моему лицу, сжатую в кулак правую руку с тем самым массивным «болтом». Мне даже показалась, что кошачья морда на том перстне, слегка прижмурилась и улыбнулась. И, возможно посчитав, сей аргумент не шибко для меня убедительным (а быть может, он прочитал эту точку зрения на моем же лице), мой адвокат поспешил добавить. – …А, кроме того!.. Ни один конвоир, как и не один милиционер или ещё кто-либо, не скажет тебе того, что о твоей защите хлопотала сама Марта!

И ведь, действительно. Никто из ныне живых, знать о Марте просто не мог. Разве что Бес. Именно он видел её прошлой ночью. Однако, даже тот урка, наверняка, не мог знать её имени. Да если б и узнал, из камеры он, один чёрт, не отлучался. Тем более ни с кем, кроме меня, за прошедшие восемь часов он точно не общался.

И всё же главным, если не сказать наиглавнейшим аргументом в пользу подписи на том чистом листе, для меня оставалось обещание самой Марты помочь мне в самом ближайшем будущем. Похоже, этот адвокат и должен был стать первым шажком на длительном пути моего полного освобождения.

– Эх, была, ни была!.. Пожалуй, мне действительно стоит рискнуть!.. Давайте ручку!.. – в данной, вовсе непростой ситуации, рассчитывать я мог лишь на чудо. На нечто сверхъестественное. Именно таковой, мне и представлялась сейчас Марта. На её помощь, мне и оставалось нынче уповать. – Какая «ручка»?.. Какие «чернила»?.. Нет, братец!.. Такой документ подписывается исключительно кровью! – и рядом с чистым листом бумаги, тотчас легло и лезвие опасной бритвы.

«Кровью, так кровью!» – в ту минуту, в моей голове не возникло и малейшего сомнения по поводу столь экзотичного визирования документа. А может, и возникло…

Скорей всего, кое о чем я, конечно же, догадывался. Однако было мне тогда, абсолютно пофиг. Главное, чтоб поскорей удалось покинуть это жуткое заведение. После того, как я с горем пополам нацарапал свой автограф, на белом поле чистого листа, как бы из ниоткуда вдруг проявился весьма странный текст.

 
      «Преклонение, за избавление.
Подчинение и покаяние на все времена.
   Ни мне, ни ему, все имени Твоему.
Небытие и забвение, как высшая кара».
 

Просто и лаконично. Никаких, уже ставших привычными для нас «мы, нижеподписавшиеся…» или там «права и обязанности сторон». Никаких тебе «форс-мажоров» или юридических адресов. Не было тут и утомительного перечисления условий, растянутых на пятьдесят-семьдесят пунктов и стольких же мелких подпунктов. Все было предельно кратко и…. И почти понятно.

Так и не успев в полной мере налюбоваться столь минимизированным документом, та бумага с подписанным договором вдруг потемнела. Прямо на моих глазах она очень скоро превратилась в пепел, рассыпавшись на бесконечное множество светло-серых пылинок…

ГЛАВА 5

Начальник следственного изолятора полковник Караулов, прибыл на место своей службы, как никогда рано. Аж, в половине девятого утра. Столь раннее начало трудового дня было обусловлено неординарным для его заведения событием. Нынешним утром, стены изолятора «грозился» посетить, ни кто-нибудь, а сам генерал Усачёв Александр Геннадьевич, руководитель областного УВД. Потому ещё с вечера, в подведомственном Караулову СИЗО и был наведен тщательный «марафет». Фёдор Михайлович Караулов слегка нервничал. А как иначе? Ведь ни для кого не являлось секретом тот факт, что наивысший (по областным меркам) милицейский главнокомандующий наведывался в его угрюмое заведение, вовсе не из праздного любопытства. На данный момент, поводом для его визита, скорее всего, был личный контроль над ходом расследования убийства директора Тракторного завода. Все предельно просто и вполне естественно. Москва торопит Усачёва. Тот, в свою очередь, подгоняет своих подчинённых.

«Все подгоняют всех, а этот сучёнок!.. То есть, главный подозреваемый!.. Как назло, молчит уже третьи сутки к ряду!.. Не признается, падлюка, невзирая на все усилия, как ребят из «управы», так и моих собственных надзирателей!.. Ко всем прочим неприятностям, прибавилась и ещё одна!.. Этот долбанный Кузнецов, чуть было «кони» вчера не «отбросил»!.. В камеру его унесли, в буквальном смысле, едва живого!..

Ребята, конечно же, перестарались с пристрастным допросом!.. Однако каков подлец, и сам подозреваемый!.. Своей внезапной смертью, он едва не завалил долгую и кропотливую работу десятков следователей и оперов!.. Умри он вчера в тюремном блоке и пришлось бы начинать всё с ноля, с самого начала!.. По сути, с нового подозреваемого!.. Ведь для умиротворения общественного мнения, этой самой общественности необходимо предъявить убийцу!.. То есть, злодея!.. Конкретного исполнителя!..»

Итак, когда Караулов вошел в свой рабочий кабинет, время было ещё совсем раннее. До приезда генерала он собирался принять рапорт от дежурного, узнать о ночных происшествиях и лично осмотреть коридоры изолятора, дабы уже самому быть в полной уверенности, что в подведомственном ему учреждении, действительно, все в порядке. Однако ничего из намеченного он сделать так и не успел…

Дверь, неожиданно отоварилась. И в кабинет чинно вошел сам Александр Геннадьевич Усачёв, при полном генеральском параде. Оказалось, что и «главнокомандующие» могут просыпаться чересчур рано.

– Ну, здравствуй, Федор Михайлович!.. Как живешь?.. Как здоровье?.. На пенсию ещё не собираешься?..

– Да вроде бы, ещё рановато!.. – начальник СИЗО сразу понял, на что именно намекает сейчас Усачёв, потому и ответил он весьма уклончиво.

– Рано, так рано!.. – как-то зло улыбнулся генерал. – …В таком случае!.. Чем собираешься меня нынче порадовать?.. Не иначе как наш киллер соизволил разговориться?

– Особого повода для радости пока нет!.. – поёжился Караулов. – …Молчит сука!.. Как рыба об лёд!.. Человечка своего к нему подсадил!.. Да, только все бестолку!.. Ничего, гад, не желает подписывать!

– А ты говоришь: дескать, на пенсию рано!.. Коль затянем мы с этим делом, так и всем нам впору будет задуматься о дачных домиках, домашних тапочках и воспитании внуков!.. Не забывай о том, что данное убийство на личном Президентском контроле!.. – подытожив сказанное, Усачёв ударил кулаком по столу. – …Ладно!.. Надеюсь на то, что в самое ближайшее время все уладиться!.. Ты давай, веди сюда своего «молчуна»!.. Так уж и быть, заберу я от тебя твою былую, трёхдневную головную боль!

– Александр Геннадьевич, я чего-то не понял!.. – сейчас Караулов прибывал в полном недоумении. Такого случая, чтоб сам начальник УВД, лично забирал арестанта из следственного изолятора, в его многолетней практике ещё не было.

– Да, чего тут понимать?!.. Выводи убийцу из камеры и тащи его сюда!.. – рявкнул Александр Геннадьевич. – …Коли третьи сутки он молчит, значит, следует применить к нему более радикальные методы!..

– А как же документы? – в недоумении вскинул брови Караулов.

– Нет у меня времени на всякого рода формальности!.. Подготовишь нужные бумаги, после чего, пришлешь их с посыльным!

– Александр Геннадьевич! Ты б все же черкнул мне хоть какую расписочку! – Караулов тотчас засуетился в поисках чистого листа бумаги. – …А то, мало ли что!..

– Зад свой желаешь ей прикрыть?.. – усмехнулся Усачёв. – …Ну, что ж! Давай, трус несчастный, свою бумаженцию!

– Так ведь!.. Сам знаешь, Александр Геннадьевич!.. В нашей жизни, всякое бывает!.. – оправдываясь, начальник СИЗО пододвинул к старшему по званию спешно найденный лист и авторучку. – …От вас жалости не дождешься! А если подохнет подследственный?.. Предположим, при транспортировке?.. Или, не дай-то Бог, не осилит ваших «более радикальных методов»?.. Более чем уверен в том, что именно вы, с превеликим удовольствием прикроет уже свой зад, моими погонами!.. Не так ли, товарищ генерал?

Сопроводив начальника УВД в «компании» с подследственным до самой машины, Караулов вернулся в свой кабинет. На душе его отчего-то осталось двоякое, отчасти тревожное чувство. С одной стороны, он легко отделался от тяжкой обузы, грозившей перерасти в потерю собственной репутации. А с другой.…

После беседы с Усачёвым, у полковника появился неприятный осадок какой-то непонятной настороженности, недосказанности и неопределённости. Слишком откровенными были последние намёки генерала. Однако и не это было сейчас главным.

В ещё большей степени, Караулова беспокоили какие-то странные негативные предчувствия. Подспудный внутренний страх, очень медленно, но весьма уверенно разъедал его сознание. Причём, полковник никак не мог понять и объяснить самому себе, причину его возникновения. Потому как все…. Абсолютно все было странным и каким-то неестественным. Вот почему неистовая тревога и тотальная паника нарастали в нём все сильнее и сильнее.

Уставившись в одну точку на противоположной стене, полковник пытался успокоить свою, не на шутку, разгулявшуюся нервную систему. Федор Михайлович даже принялся подумывать о расслабляющей рюмашке коньячка припрятанного в сейфе, как вдруг дверь его кабинета отворилась. На пороге вновь стоял Усачёв.

– Ну, здравствуй, Федор Михайлович!.. Как живешь?.. Как здоровье?.. На пенсию ещё не собираешься?

– Да вроде бы, ещё рановато!.. – оглядываясь по сторонам, нет ли рядом с ним некой скрытой камеры, испуганно ответил начальник СИЗО.

– Рано, так рано!.. – как-то зло улыбнулся генерал. – …В таком случае рассказывай, чем собираешься меня нынче порадовать?.. Не иначе, как наш киллер соизволил разговориться?

– Особого повода для радости пока нет!.. – поёжился Караулов. – …Молчит сука!.. Как рыба об лёд!.. Человечка своего к нему подсадил!.. Да, только все бес толку!..

– А ты говоришь: дескать, на пенсию рано!.. Коль затянем мы с этим делом, так и всем нам впору будет задуматься о дачных домиках, домашних тапочках и воспитании внуков!.. Не забывай о том, что данное убийство на личном Президентском контроле!.. Потому бросай все свои дела и занимайся исключительно Кузнецовым!..

На сей раз Караулова охватила уже не паника, а самый настоящий ужас.

«Да что ж этому козлу ещё от меня надо?.. С какой целью он, вообще, вернулся?.. Собрался „добить“ меня, решил окончательно расшатать мои нервы?.. Ну, давай-давай!.. Вот только и я, вовсе не лыком шит!.. И на всякого рода провокации вовсе не поддамся!..»

– Извиняйте, товарищ генерал!.. Но вопрос ваш задан, совсем не по адресу!.. Скорее, это мне следует поинтересоваться, о разговорчивости уже вашего подследственного!

– Федор! Ты чего это мелешь?.. – усмехнулся Усачёв. – …С чего это вдруг я должен отвечать за твоих узников?

– Да ведь ты, Саша, пятью минутами ранее сам и забрал его! – не выдержав напряжения, выкрикнул Караулов.

– Полковник, ты в своем уме?.. – в том же тоне гаркнул на Караулова Александр Геннадьевич. – …С какой стати я бы стал его забирать?.. Да, и куда ты прикажешь мне его везти?.. В свой служебный кабинет?

– Одну минуту!.. – начальник СИЗО с трудом пытался разобраться в абсурдности, ныне сложившейся ситуации. Лишь одно ему было абсолютно ясно: кто-то из них двоих, был сейчас не в ладах со своей головой. И чтоб доказать (и прежде всего самому себе) своё благоразумие, Караулов вынул из ящика письменного стола, припасенный для подобного случая рукописный документ. – …Вот!.. Это твоя расписка!.. Расписка в том, что всю ответственность за подследственного Кузнецова, ты берешь на себя!.. Можешь ознакомиться!

Генерал прибывал в полном недоумении. Он не понимал, в чем «прикол»; плакать ему сейчас или смеяться. Но для начала он все же глянул в текст переданного ему листа.

– Никак с перепоя, ты эту херню нацарапал? – Александр Геннадьевич пристально уставился в глаза Круглова. Тот потупил взгляд и, уже сам пробежался по написанному тексту.

 
                              Усачёв, сука!
 

Оставь мальчишку в покое. Ведь ты и сам знаешь, что он тут не причём. Займись настоящим убийцей. Его имя: Илья Горбач. Любые попытки тронуть Кузнецова будут жестоко пресекаться. И помни, дважды я не предупреждаю.

 
                                                          МАГИСТР
 

– А кто такой, этот Горбач? – принимая поражение, Караулов попытался хоть что-то сказать в своё оправдание.

Сейчас у Федора Михайловича было пепельного цвета лицо. Скулы его, казалось, были готовы ринуться в пляс против воли хозяина.

– Федя! Ты, в самом деле, просрал убийцу? Скажи, что это не так!.. Будь другом, признайся! Ведь ты, правда, сейчас пошутил?.. – растерявшийся генерал, в буквальном смысле, умолял Караулова. Он был готов даже упасть перед ним на колени, лишь бы тот вселил в него хоть какую-то надежду. В ответ, полковник отрицательно покачал головой. Он усиленно припоминал подробности случившегося.

В его памяти зафиксировалась странная машина, отъехавшая от крыльца СИЗО с псевдо генералом и подозреваемым. Странная, потому как была это видавшая виды белая «Победа» с легко запоминающимися цифрами на старом госномере: «99—99»…