Текст книги "Король рая. Путь короля. Душа сущности"

Глава 5. Белый кот пушистый

 
Я всего лишь плакал под навесом,
Умывался соляным дождём.
Белый заяц и судьбы повеса,
Знал, что друг до друга не дойдём.
 
 
Пресный плачь меня обескуражил
С соляным венчаяся ручьём.
Тёмны тучи, вас я не уважил,
Я – от солнца, вы здесь ни при чём.
 
 
Мне бы милой солнцем улыбнуться,
Проскакать отчаянным огнём.
Но сегодня песни отзовутся
О пропащем имени моём.
 
 
И сегодня о моём романе
С той, с которой даже не знаком
Я провою, будто бы в капкане
Словно в пасть мне ткнули кулаком.
 
 
Нет ни солнца, света нет в помине,
Нет молитв возлюбленной души.
Сжёг её в берёзовом камине
И забыл в какой-то там глуши…
 

В голубой задумчивой мгле искрилась его гладкая, словно полированная тёмная кожа. Переливаясь разным огнём, устремлялась то в красные тона, то в непонятно лиловые. Дяч любил человеческие мысли, облечённые в рифму. Рифма – перевод человеческих мыслей на небесный язык. И так намного понятнее, что переживает человек. А эту музыку слов слушал всегда. Ласкала его нежную душу своей бесконечной тоской о невозможном.

Но, теперь, впервые за всё время, сколько себя помнил, затосковал сам Дяч. Как он пропустил гибель своего сына Жоча? Такой талантливый был мальчик, такой отпетый мерзавец, что просто сказка! И вот, теперь его нет. Паучьи пальцы c дрожью перебирали затхлые страницы рун. Но, самое удивительное для него состояло в том, что не обнаружил в библиотеке книгу рун под номером тысяча. Смешное открытие, до слёз, и удивительное, до ужаса. «Девятьсот девяносто девять – шептали, подрагивая, его тонкие губы, которых даже в общем-то и не было – странная ирония чисел и провидение Родителя моего». Вся комедия положения, по его разумению, состояла в том, что продолжения у его рун больше не было. А нет продолжения, нет и истории, нет будущего. «Ну как же, как же, – метались хаотично его мысли – нет тысячной книги. Где мой Ноль, где мой объём, моё право на существование?». Окинул взглядом свой мир: «что с ним будет? Как это всё понять, и почему?». Всмотрелся глубоко вверх, туда, где пребывал его Родитель. Но, в ответ, кроме ровного золотого сияния ничего не увидел. Дяч знал, что Родитель его любил даже больше, чем своих светлых ангелов.

Часто, сквозь сон, чувствовал Его ласкающую руку и любящий взгляд. Связь у них была странная. Редко разговаривали друг с другом. Однажды Родитель сказал ему, что Дяч – избранный. А когда Дяч стал горячо и неистово возражать, что, мол, такого не бывает, тогда почему он тут, внизу, – в ответ заметил лишь слабую и очень печальную улыбку. И чувствовал ещё Дяч, что всё происходящее с ним не по его воле совершается. Это чувство было у него где-то там, внутри, с ним он жил всегда. «Чтобы понять окончание, надо обратиться к началу – вспомнилось ему – значит, нужно взять первую книгу рун и прочитать там о причине отсутствия тысячной, взглянуть между строк, естественно. Сейчас это должно мне открыться наверняка. Именно сейчас, когда я живу во времена последих книг, мне откроется тайна первой, как последней». Неверным движением потянулся к первым рунам. Раскрыл. Побежали первые строчки.

Почему-то поймал себя на ощущении, что читает её в первый раз. Хотя, знал там всё наизусть. «Странно, как многое из того, что знаем, мы не понимаем – пошли его первые мысли – нет, не так. Каждое время даёт взгляд на одну и ту же информацию под разным углом зрения. А сейчас мне осветилась другая грань этих строк. Получается, что даже тексты книг многогранны. И каждая грань освящается другим временем. Интересно, а знает ли сам автор об этом, когда пишет тексты? – Не должен. Должно быть так: тот, кто умеет писать – не знает, о чём и что пишет. А тот, кто знает, что писать – писать не умеет». И тут, поймал себя на мысли, что с ним происходит нечто необычное. Ведь он читает те же строчки, которые читал уже миллионы раз, а видит сейчас совершенно иную картину. Пальцы вдруг стали судорожно сжиматься, до боли, до бесконечности, словно пытаясь раствориться в этой боли-пространстве, а, затем, как-то внезапно обмякли, тоже пытаясь исчезнуть, но уже в безвестности.

«Нет ни солнца, света нет в помине, нет молитв возлюбленной души – бормотали беззвучно губы Дрона. Не заметил, как к нему приблизилась Олия, и даже когда её образ отразился в его глазах. Кокетливо поправила свою причёску в его глазах, словно зеркале, но, шутка не удалась. Дрон Олию не видел. Она это поняла и пристроилась рядом. Так молчали неопределённо долго. И, Дрон заговорил: «вот, скажи мне. Стихи нас привлекают своими рифмами. Это крылья, позволяющие им просто летать. А что позволяет рифмам взлетать и кружить там, очень высоко в небесах? А ещё, знаешь, в прозе тоже есть рифма и тоже есть свои крылья. Но, крылья эти необычные. Когда человек сталкивается с парадоксами, душа его начинает трепетать и взлетает очень высоко, выше, чем от рифм.

Повернулся к Олии и по его взгляду поняла, что вернулся. «Нам почему-то всегда кажется, что в книгах написано больше, чем в стихах – продолжал он – потому что книги громоздкие, а стихотворение, часто, не больше одной страницы. Но, книга вовсе не несёт в себе большей информации, чем стихотворение, это всего лишь мысли. В стихах много образов. Один образ – уже целый мир. И часто этот мир по описанию больше даже тысячи страниц книги. Я читаю строчки стихов, и чем больше пытаюсь понять их, тем в большую пропасть падаю».

«Ты прав, Дронушка – Олия поправила платье и обхватила руками колени. Её взгляд устремился куда-то вдаль – книги передают мысли, а стихи – образы. А в книгах рифмами служат парадоксы. Именно на них душа взлетает глубоко ввысь. Люди об этом не знают, но встреча с парадоксальными утверждениями поднимает читателя вверх. А стихи, хорошие стихи, они все на парадоксальных мыслях, кишат ими. Поэтому, стихи так насыщены информацией. А ты пробовал слышать содержание песен? Обратил внимание, что в каждой песне – своя история? Юджин их часто слушает. Ему интересно понимать историю каждой песни, почему автор написал это, что произошло у него с любимой?». Дрон взглянул на Олию. Ему стало больно. Едва отвернув взгляд, проговорил: «в этих песнях одна тоска по потерянному прошлому и несчастному настоящему. Ты встречаешь женщину, начинаешь писать рифмы, которые чувствуют, что ничего не получится. Потом она, конечно, уходит. И теперь ты пишешь рифмы, провожая её навсегда из своего сердца. Потом ты пишешь от одиночества, а потом встреча, но уже с другой, повторяется. И так у всех. Но, рифмы свои, люди пишут по своему сердцу и далеко не всегда это отображается на бумаге. Вечная боль души. Как в Аду». Олия вздрогнула и растерянно посмотрела на Дрона: «но, ты встретишь свою половинку, обязательно». Дрон покачал головой: «не верю».

Взяла его руку. Крепко сжала: «ты спас меня, я помню. Найду тебе половинку». – «Верю».

Серебристыми звёздочками мерцала тьма, перемигиваясь с пустотой. Именно сейчас в этом был какой-то только им обоим известный тайный смысл. Веки Дяча чуть подрагивали. Обратился внутрь себя. Ни о чём не хотел думать. Нужно было убрать всё лишнее, чтобы добраться до основ своей памяти. Где-то там могла быть разгадка того, что он узнал сейчас из первой книги рун. Неожиданно вздрогнул. Лёгкое прикосновение вернуло в реальность. Открыв глаза, с удивлением обнаружил мягкий свет. Давно, давно они не встречались, а здесь и вообще никогда. Увидел протянутую ему руку, недоверчиво потянулся к ней, словно ребёнок, не веря, что подобное вдруг однажды возможно.

Почувствовал непонятную силу, увлёкшую его мягко вверх… за его владения. Дыхание перехватило от давно знакомого запаха и забытых цветов окружающего пространства. «Я хочу тебе о чём-то сказать – услышал он Его голос – нам предстоит долгий путь.

«Приготовься, сейчас мы будем покидать физиологический организм нашей Сущности – услышал он мягкий голос – Всё, что ты видел – это различные скопления звёздных галактик, самых разных. Они различные по своей структуре и назначению. Это были и кости, и мышцы, и потоки комет – кровь, бурлящая, словно по каналам. Нет никакой разницы с человеческой физиологией. Что в микроскоп, что в телескоп, люди изучают одно и то же. Только, одно в сильно уменьшенном масштабе, а другое – в увеличенном. А теперь соберись, сожмись внутренне».

Дяч почувствовал, как его не то что передёрнуло, а будто разорвало на пополам и он оказался в очень лёгком пространстве цвета, которого он не знал. Перед ним находилось какое-то существо, отдалённо напоминающее человека. «Это Сущность. Ты живёшь в одной из его ДНК». – «Да он уже не молодой». Ответ последовал не сразу, перед Дячем замелькали другие подобные существа. «Да – снова послышался голос – почти весь уже заполнен памятью. Вспомни, что человеческий мозг уже на девяносто пять процентов заполнен памятью прошлых воплощений. Осталось совсем немного, память у этой Сущности переполнится и она умрёт. Но, воплотиться уже на следующей своей планете». Дяч был потрясён. Мог представить всё, что угодно, но только не такое. «Я заметил нездоровый цвет его лица, это что, болеет?». Но, в ответ ничего не услышал. Молчание было лучшим ответом на его вопрос. «И получается, что это я виноват во всём?

«Приготовься, услышал он в ответ, сейчас будет ещё более неприятный переход». И тут же Дяч почувствовал, как его рвануло во все стороны и внутри у него будто что-то перевернулось. «Если будет ещё один переход, то я уже точно до дому не доберусь» – подумал Дяч. И словно в ответ услышал: «взгляни внимательней перед собой, это Нулевое пространство. Видишь, как крутит. От него, если замечаешь, отходят все двенадцать пространственных измерений. Сейчас мы с тобой войдём в миры третьего пространства». Дяч не очень всё понимал.

Но вот, в глаза бросилось странное явление: где-то там постоянно сверкала чёрная молния и белая, словно сталкивались две огромные глыбы и разносили далеко по пространству вскипающие от возмущения бурлящие волны. «Это этап формирования плоскости, материальная система числа Четыре. Троичность материи была заложена удачно. Но, на переходе к формированию плоскостных структур миров третьего пространства происходит сбой. Как однажды это вдруг произошло, так повторяется из раза в раз. Это и есть причина трансформации мира ангелов. И ты, как мой самый любимый, был отдан на заклание. Именно тебя коснулось это изменение». Наступило молчание. Дяч очень хотел спросить, что же теперь делать, но, не решался.

А продолжение последовало: «единственное, что я мог сделать, это послать своего Сына на землю. Ты с ним встречаешься каждый раз. И каждый раз вступаешь с ним в борьбу. Но, происходит это бессознательно с твоей стороны. Сделать с собой ты ничего не можешь. Я люблю тебя. Прости меня. Такое мы можем себе позволить только с теми, кого больше всего любим. И это логично, потому что парадоксально». И снова между ними наступило продолжительное молчание. Дяч в этот момент понимал и всё и ничего одновременно.

«Такое бывает. Я не мог ничего предпринимать другого, кроме, как, защищаться. Вмешиваться в сам процесс сбоя – это искусственный шаг. Совершенно непонятно, что бы за этим последовало. Установить причину этого события даже Я не в состоянии, это уже дальше Меня. Но, известно лишь, что любое событие, начавшись, обязательно заканчивается. Словно разбушевавшийся океан от цунами сначала поглощает всё прибрежное, а потом возвращается к себе. Мы здесь потому, что сила этого цунами иссякла. Я хотел показать тебе это, чтобы ты знал это внутри себя». Дяч медленно прошептал: «И что теперь будет?».

Глупее и бессмысленнее вопроса он задать не мог. Как ни странно, это понимал, понимал бессмысленность своего существования… ему так вдруг показалось. Глубоко и жалостливо вздохнул. Наверное, больше уже ничего не хотел в этой жизни и от этого мира. Но, и на этом ещё ничего не закончилось. Продолжение удивило его и он забыл уже, что больше не видел смысла своего существования. «Итак, волна этого цунами иссякла. Воды собираются возвращаться в свои берега. Чёрно-белые разрывы, которые ты видишь, однажды примут последние капли своего возмущения и исчезнут. Процесс перехода числовых систем при зарождении миров третьего пространства снова станет гармоничным, всё восстановится, как было и должно быть. Эти чёрно-белые трения-разрывы, ты их узнаёшь? Не узнаёшь. Это сбой в человеческой популяции, когда у людей произошла очередная трансформация. Вспомни. Они размножались почкованием. Это появление женщины от мужчины. Когда эта стадия эволюции у человечества закончила своё развитие, началась новая трансформация: живорождение. И именно здесь, в этот момент ты видишь эти бело-чёрные вспышки. Эхом они отразились на сознании ангелов».

Да, здесь Дяч уже припоминал, с этого момента начинаются первые книги его рун. С этого момента у него вдруг возникла идея владеть всем миром, эта идея эгоцентризма была передана человеку, т.к. люди всегда жили вместе с миром ангелов. Хотя, крайне редко видели друг друга воочию. И если при почковании люди знали свои половинки, то при живорождении эта функция им не передалась. Она сбилась. Не получив эту функцию: узнавания своих половинок, люди стали смешиваться как попало, и наступил хаос. Дяч вспомнил, что это уже было отражено в рунах. Но, там ничего не было написано о том, что это всего лишь временное явление. Там о времени вообще ничего указано не было. И как, видимо, сила волны, так и количество рун вдруг обнаружилось ограниченным. Но, голос не переставал удивлять Дяча: «Я сам об этом не знал. Поэтому, ни в каких пророчествах этого записано не было. Видишь ли, это событие слишком большое и значимое, чтобы его было возможно заметить и осознать. Оно глобальное и потому невидимое, слишком незаметное. Скоро в Раю появятся первые люди, те самые, которые при живорождении восстановят функции узнавания своих половинок». Последняя фраза поразила Дяча. Поначалу даже не понял, что услышал. Точнее, понял, но не мог осознать, или боялся, или не хотел. Такая буря чувств всегда подразумевает всё вместе, неудивительно.

«А…а» – «Твои ангелы станут прежними». «И…и» – «Ничего делать не надо. Всё будет происходить само собой. Не нужно искусственных действ. Ты помнишь нашу Сущность. Он умрёт, как всегда, со своими болезнями и проблемами. Может быть, в Его сознании уже промелькнёт идея Перемены. Может быть. Но, следующее рождение этой Сущности ознаменует собой более ощутимые перемены. Это процесс долгий. Но, он начинается. И начинается сейчас». Впервые в жизни Они не только были просто рядом.

«Слишком много для одного мгновения, однако» – размышлял Дяч, с любопытством обозревя картину, развернувшуюся перед ним. Почему-то вспомнились всполохи белого и чёрного там, на границе формирования плоскости у трёхмерного пространства. Здесь так же проходила граница ослепительного полированного чёрного и бездны белого. По обе стороны присутствовали представители всех галактических регионов, это было нечто, разделившее мир на две части. Обычно, всё происходило более банально: словно огромные скалы сталкивались они, разнося вокруг себя ураганы событий в человеческих материальных мирах. Тогда там, внизу, говорили, что идёт битва на небесах за души человеческие. Снова вспомнил всполохи белого и чёрного, и ему стало ясно многое.

Дяч понимал, что события на небесах всегда притянуты к определённому месту на земле. Решил рассмотреть причинность столь необыкновенного противостояния, возникшего в его отсутствие.

Там, внизу, картина оказалась более, чем непонятной: увидел молодого человека, заслонившего собой женщину. Недалеко от него, напротив, стоял сам Корач, самый авторитетный хвостатый в физиологической вселенной Сущности.

Олия стояла, прислонившись к дереву, и смотрела на небо, размышляла, наверное, уже обо всём и ни о чём. Лучано уже давно подошёл к ней со стороны, неслышно стоял рядом. Что-то ему не нравилось, но, что? Убрал свои мысли, и сознание его стало разбегаться в разные стороны и высоко вверх. Выше, выше и ещё дальше. Но, что это, чёрная, как смоль молния рванулось в его сторону. И, даже не осознавая себя, не успев ничего понять, бросил себя навстречу и рассёк её пополам. В небе вдруг крякнуло и послышался долгий больной вой.

Метрах в двадцати от них возник какой-то человек. Необычным был у него взгляд – чёрный, словно пропасть. Волосы спадали с плеч, тёмные, словно смола. Фигура высокая и стройная, а количество лет слишком неопределённо. Правая рука болталась плетью. Лучано заслонил Олию от его взгляда. «Это не ангел, это точно, сквозь боль соображал Корач – они выжигают, а этот просто сломал мне руку. Да где, в небе! В моей вотчине! Но как, как он смог рассечь меня в воздухе? Такого не бывает». Корач вспомнил строчки первой книги рун: «…и в перевёрнутое число придёт тот, на ком всё закончится». Заметил стоящего недалеко его ангела, но он ему был не страшен. «Только, может, со старшим светлым ангелом я возился бы долго, но, этот Лучано, похоже, в защите не нуждается. Это не человек информационных или материальных миров, не ангел, тогда, с какого мира?». Оба они стояли на земле. А это означало, что схватка их предрешена исходом событий на небе. Но сейчас, вдруг, Корач в этом засомневался: «как бы не было уже наоборот». Страшно не хотелось расставаться с этим миром. Он уже практически побеждён. Осталось совсем немного. «Эти информационные существа очень слабые, аморфные, действительно, прекрасно управляются информацией – никому их не отдам, никогда». Потрогал ещё ноющее плечо, рука уже практически восстановилась. Усмехнулся про себя, и, стал невидим. Точнее, вошёл в пространство Лучано, разорвав его изнутри. Завладев им, проник в его мозг, расправил руки, словно крылья. Словно примеряя на себе новый костюм.

Пошевелил ногами, руками. «Вроде в пору обновка – удовлетворённо хмыкнул он про себя – а теперь я пойду и возьму тысячный рун. И, мне отказано не будет. Значит, даже такая книга, как руны, тоже врёт. Нет в этом мире правды» – подумал со светлой грустью. С благодарностью вспомнил свою прастошестьдесятпервую прабабушку: «Корачек, мерзавчик мой ненаглядный! Есть тысячная руна, есть. И ты возьмёшь её, но уронишь». Дальше Корач не узнал, что хотела сказать эта карга, потому что откусил ей ухо. Не понравились ему её последние слова. А она уже больше никогда ему ничего не говорила. Обиделась на внучка почему-то. «Хорошо бы её навестить, отблагодарить – подумалось вожделённо Корачу – скрутить ей шею, но чтобы не больно было. Хорошая ведь всё таки старушка, так любила меня. Надо безболезненно добрые дела вершить». Сделал несколько шагов. Почему-то перемещаться в этом теле было неудобно. «Какая-то резина непонятная – раздражался всё больше Корач – и откуда он взялся, этот Лучано, всё-то в нём не по нашему, непривычно всё». И, больше не смог сказать ни слова. Повернув голову, увидел напротив… самого себя. Второй Лучано стоял перед ним.

Да, не верил глазам как бы своим. Но, он вспомнил. Всё вспомнил. Его прадвадцатьдевятый дедушка говорил ему: «негодяюшко, милый, этот монстр, на котором закончится наше существование – очень несправедливое существо. Когда ты захочешь его уничтожить, он скажет тебе: «нет». Но, ты его не услышишь. Хотя, ты справишься с ним, если…». А этому старикану его любимый негодяюшко откусил нос, чтобы не болтал всякие там несправедливости неприятные. Так он и не услышал, что надо сделать, чтобы с ним справиться. Это знал только прадвадцатьдевятый его дедушка. Он был всемирным пророком и всё знал. Знал, где лежит этот злосчастный тысячный рун. Если бы он его получил, то четыре девятки бы ещё правил точно. Но, с девятьсот девяносто девятого руна не было перехода на другое пространство. А этот его старый хрыч так обиделся, что ушёл аж в другую Сущность. Больше он его никогда не видел.

Теперь, это существо стояло перед ним. И Корач ещё вспомнил, как говорили в его детстве про него взрослые: «этот монстр может оставлять перед собой своё второе пространство. И поэтому никто из наших его победить не может. А если бы и смог, то есть среди нас, кто поможет ему. И мы, по природе своей предающие других, сами же от предательства и погибнем». Но, сейчас для Корача это были просто слова. Он отмахнулся от этих назойливых золотистых мух – мыслей. Перед ним вдруг возник его помощник и стал, ломая руки, показывать куда-то туда, за его спину. Но, Корач сбил его с ног и отхлестал хвостом, как следует, чтобы не мешал, когда он занят делом. Собравшись, напрягся и разорвал оболочку Лучано. Теперь они стояли уже совсем рядом. Глаза в глаза. И сейчас-то уже Корач знал, что второй раз этот Лучано свою оболочку оставить не сможет. Для восстановления нужно время, а его у Лучано не было. Он вновь собрался уже было повторить заход, но вспышки чёрных искр брызнули из него во все стороны. Огромный рог пронзил его спину и стал наматывать на себя. Так убить мог только свой.

Появился в своей тьме со стекающей смолою с рогов. Все поняли, что произошёл передел территорий, наступила смена власти. А Дяч был удовлетворён. Он угодил своему Родителю, взял верховную власть во всей Сущности. Он забыл, что ему было показано, ибо из его внешней памяти это упало глубоко.

Но, почему-то ему подумалось, что хватит тут расхаживать этому Корачу по его территории, как по своей. Он отозвал хвостатых от противостояния, почему-то решив, что не надо больше войн. Зачем уничтожать своих воинов, кто же тогда будет на земле работать на благо рогов и копыт?

Дяч разогнал мерзавную свиту Корача. Разогнал всех и своих помощников. Ему снова почему-то показалось, что хватит работать. Пусть теперь всё скатывается. И действительно, хвостатые с этого времени стали лениться. На службу свою наплевали и забили хвостами. Людей они дёргали, но всё более и более лениво.

Она стояла перед ним и боялась приблизиться. Всё видела и ничего не поняла. Чувствовала только, что что-то произошло. Таким Лучано она ещё никогда не видела, никогда за время их знакомства, ещё с самого первого воплощения Земли. «Он ли это? Кто это? И что теперь мне делать». Как никогда почувствовала свою незащищённость в этом мире. «Никто меня не спасёт, если это не он» – уже безнадёжно размышляла Олия.

А Лучано ещё не отошёл от происшедшего. Взгляд его остановился где-то там, в пространстве и вряд ли чего-то видел: «он был уверен, что я не смогу создать второго пространства – проплывали не торопясь его мысли – а я могу создать даже сотню своих пространств одновременно. Теперь могу. А ещё десяток воплощений ранее – не мог, только, разве что, три, четыре, не больше. Своих настоящих родителей помнил расплывчато. Эта Сущность не была его родным домом. Пришёл извне. Олия была его единственным ясным солнышком. Лучано мечтал забрать её однажды к себе. Мечтал. Это был вирус. Именно этим объяснялась его неуязвимость для миров организма Сущности. Вошедший в Сущность с его рождения, он только сейчас активировался. Теперь, когда Сущность умрёт, его душа заберёт этот вирус с собой и в следующем рождении, где-то уже в юном возрасте, Сущность будет здоровой. А сейчас, сейчас тайна Лучано была раскрыта случайным образом. Её видели глаза Олии. И ей уже ничего не объяснить. Лучано подумал, что если оправдываться, то, пожалуй, убедить эту женщину он сможет, если очень постарается. Но, хлопотно это. Подошёл к Олии и молча уткнулся в её колени. Не было сказано ни слова. И это Олию вроде бы стало убеждать. Очень захотела поверить, что это её прежний Лучано. А то, что мелькало перед её глазами, это, скорее всего, и не мелькало вовсе. «Ничего и не было, и чего только нам не кажется – с надеждой оправдывалась перед собой Олия – а если и было, то у меня только один выход: поверить, что ничего не было».

Но внезапно и неожиданно для себя, отстранила его и встала на колени. Их глаза как-то встретились. «Докажи…» – «Пароль?..». Растерянное выражение его глаз нечаянно коснулось её души… «Да». Нервная улыбка скользнула по его лицу. Дрожащие руки обняли её, стремясь утонуть и успокоиться. Но у них не получалось. Тогда, притянул её к себе и прислонился губами к родному ушку. Неожиданно для себя, стал лопотать нечто, как ему почему-то показалось, бессвязное. Но душа его рыдала и не было в тот миг силы, способной её успокоить…

 
Я верю, и всё это странно,
Припав доверчиво к ногам
Не представляете, как славно
Погибнуть, доверяясь вам.
И не бояться мир печали,
Урывки тени и штрихи…
Хочу, чтоб там меня встречали
Мои влюблённые стихи.
Хочу, чтоб вы меня любили
Не зная о кривых измен,
И чтоб крылом своим укрыли
От роковых нас перемен.
И так хочу всего хотеть,
Весь разбиваясь о желания,
И с рук, доверясь, умереть
Заснув случайнобез прощания.
 
 
И никогда вас не предам,
Чтобы меня вдруг не продали
И беззастенчиво отдам
Чего совсем не ожидали..
Чужой, наверно, среди небес —
Всё то не выразить словами…
Забыл, скажите, кто воскрес
Упавший в муках между нами…
 
 
И вот, с улыбкою смешной
Перебираю вас руками…
До этих струн давно больной
С запавшими слезах глазами.
Вся между нами, верьте мне
Уст неразумных маята,
Закройте сердцем губы мне
Чтоб утонуть в нём навсегда.
 
 
Я верю, что всегда смешён
Что не дождусь ни мук, ни рая.
Что с мира всё же отрешён
То там, то здесь не умирая…
Не потому ль, что нет меня,
Вы не приходите ко мне
Подайте же мне коня, вина,
Чтоб раствориться в тишине…
 

А ты знаешь, я уже завершил

Этот алгоритм. Теперь вторую

Половинку человека можно узнать.

И теперь, как только пары начнут

Определяться, функция узнавания

У них будет восстанавливаться.

Теперь очень скоро люди начнут

Возвращаться в их Рай…

И зло исчезнет с человеческой природы,

А их ангелы вновь станут едины…

Она не захотела слушать дальше.. вдруг её сердцу всё это было неважно…. Торопливо взяв его ладони в свои, прижала их к своему лицу, а потом в каком-то то ли суетном порыве, то ли боясь опоздать, или не успеть, или разочароваться.. или обмануться.. потянула его к себе…

 
Белый кот пушистый
На диване злился:
Толстый обормот, вот,
Что ты развалился,
Глазы золотые
И в зубах усы,
Нет в глазах бесстыжих
Никакой росы…