Текст книги "Конституционно-правовые гарантии обеспечения достоверности волеизъявления народа при голосовании"

§2. Модель правовых гарантий обеспечения достоверности волеизъявления народа при голосовании

В настоящее время, в имеющихся правовых условиях, существует опасность того, что если избирательная комиссия допускает искажение результатов волеизъявления избирателей, то эффективных правовых средств для исправления такого искажения и противостояния ему, не существует, поскольку законодательство не предусматривает необходимости использовать и учитывать при определении результатов выборов иные документы, кроме полученных из избирательных комиссий экземпляров протоколов.

Так, согласно ч. 1 ст. 69 Федерального закона об основных гарантиях избирательных прав первые экземпляры протоколов об итогах голосования участковых, территориальных комиссий, окружных избирательных комиссий, избирательных комиссий муниципальных образований, избирательных комиссий субъектов Российской Федерации немедленно после их подписания членами комиссии с правом решающего голоса и выдачи их заверенных копий и заверенных копий сводных таблиц лицам, имеющим право на получение этих копий, поступают в вышестоящую комиссию в целях суммирования данных, содержащихся в указанных протоколах, и последующей передачи этих данных в комиссию, устанавливающую итоги голосования в целом на территории, на которой проводились выборы, референдум, и определяющую результаты соответствующих выборов, референдума, в том числе в комиссию, организующую эти выборы, референдум.

В соответствии с ч. 2 ст. 69 этого же Федерального законана основании данных протоколов об итогах голосования после предварительной проверки правильности их составления вышестоящая комиссия путем суммирования содержащихся в них данных устанавливает итоги голосования на соответствующей территории, в округе, субъекте Российской Федерации, в Российской Федерации и решение комиссии об итогах голосования оформляется протоколом об итогах голосования.

Может быть и так, что, соблюдая принципы открытости и гласности, избирательная комиссия на своем заседании составляет протокол об итогах голосования с одними сведениями и выдает его копии наблюдателям, а затем после их ухода составляет другой протокол (обосновывая его составление, например, технической ошибкой, при этом ссылаясь на невозможность информирования наблюдателей о проведении повторного заседания избирательной комиссии), но уже с другими сведениями, который представляет в вышестоящую избирательную комиссию (на такого рода правовые ситуации ссылались истцы в ряде дел, что подтверждается судебными решениями применительно к выборам в Государственную Думу РФ, состоявшимся 18 сентября 2016 года⁴⁴), и именно последний протокол будет являться правовым основанием для подведения и установления итогов голосования, поскольку именно его избирательная комиссия представила в вышестоящую избирательную комиссию и именно он всоответствии с законом будет использован для определения результатов выборов. Имеются также случаи, когда избирательные комиссии не выдают копии протоколов об итогах голосования или выдают их, не заверяя надлежащим образом, что вряд ли соответствует принципам открытости и гласности выборов⁴⁵.

Единственным органом власти, который мог бы в такой ситуации восстановить справедливость, является суд, но, заявляя в суде требования об отмене решения избирательной комиссии об итогах голосования, отраженного в протоколе об итогах голосования, имеющем противоречия с выданной этой же комиссией копией протокола об итогах голосования, необходимо доказать, что указанное нарушение не позволяет выявить действительную волю избирателей.

Так, в действующем законодательстве имеются основания для отмены итогов голосования, но эти основания не конкретны, в значительной мере оценочны и возможность их применения, в условиях правовой неопределенности, зависит только от субъективного усмотрения избирательной комиссии или суда, рассматривающего дело об оспаривании итогов голосования.

В юридической литературе также говорится о том, что имеется проблема отсутствия нормативно установленных четких и конкретных оснований для отмены итогов голосования⁴⁶.

По словам А.Е. Постникова и Л.Г. Алехичевой: «Признание выборов недействительными может иметь место только в том случае, когда имеются достоверные доказательства, что нарушения, допущенные в ходе выборов и определения их результатов, не позволяют точно установить результаты волеизъявления избирателей»⁴⁷.

Из названного положения следует, что указанные авторы выделяют три критерия признания выборов недействительными: первый – наличие нарушений в ходе выборов и определения их результатов, второй – указанные нарушения должны не позволять точно установить результаты волеизъявления избирателей и третий – достоверные доказательства наличия предшествующих критериев.

Иными словами, суду необходимо привести доказательства, содержащие данные о действительной воле избирателей, чего никому кроме избирательной комиссии сделать не под силу, поскольку только последняя обладает информацией о ходе и результатах голосования, а в случае утраты (искажения умышленно, по неосторожности, по ошибке) этой информации по инициативе избирательной комиссии или по другим причинам, сведения о действительной воле избирателей будут отсутствовать и у нее самой.

В связи с этим, в сложившихся правовых условиях практически невозможно установить названные критерии и признать выборы недействительными. Так, выборы в нашей стране проводятся путем тайного голосования, под которым законодательство подразумевает не только невозможность определения другими лицами того обстоятельства, как проголосовал конкретный избиратель, но также и то, что сам избиратель лишен права удостовериться в достоверном учете его голоса избирательной комиссией. Соответственно у избирателя отсутствуют правовые возможности представления доказательств того, что его голос учтен неправильно, в случае искажения его волеизъявления.

Применительно к отмене итогов голосования и результатов выборов в избирательном законодательстве используется следующая формула: «нарушения не позволяют с достоверностью определить результаты волеизъявления избирателей, участников референдума».

Такая формулировка имелась: в подп. а) п. 9 ст. 70 Федерального закона об основных гарантиях избирательных прав (редакция от 21 февраля 2014 года), из которого следует, что соответствующая комиссия признает итоги голосования, результаты выборов, референдума субъекта Российской Федерации, местного референдума недействительными в случае, если допущенные при проведении голосования или установлении итогов голосования нарушения не позволяют с достоверностью определить результаты волеизъявления избирателей, участников референдума; в п. 1 ст. 77 Федерального закона об основных гарантиях избирательных прав (редакция от 21 февраля 2014 года), согласно которому если при проведении голосования или установлении итогов голосования были допущены нарушения настоящего Федерального закона, иного закона, регламентирующих проведение соответствующих выборов, референдума, вышестоящая комиссия до установления ею итогов голосования, определения результатов выборов, референдума может отменить решение нижестоящей комиссии об итогах голосования, о результатах выборов и принять решение о повторном подсчете голосов, а если допущенные нарушения не позволяют с достоверностью определить результаты волеизъявления избирателей, участников референдума – о признании итогов голосования, результатов выборов недействительными; в п. 1.2. ст. 77 Федерального закона об основных гарантиях избирательных прав (редакция от 21 февраля 2014 года), в соответствии с которым суд соответствующего уровня, отменив решение комиссии об итогах голосования, о результатах выборов, может принять решение о проведении повторного подсчета голосов избирателей, участников референдума, если при проведении голосования или установлении его итогов, определении результатов выборов были допущены нарушения настоящего Федерального закона, в случае, если допущенные нарушения не позволяют с достоверностью определить результаты волеизъявления избирателей, участников референдума, суд может признать итоги голосования, результаты выборов недействительными.

Как видно, в избирательном законодательстве используется категория «достоверность», которая, на взгляд Т.А. Рабко, является неправовой категорией, категорией оценочной, создающей возможность появления юридических коллизий⁴⁸. Другие исследователи, например А.А. Кондрашев, поддерживая названные доводы, указывают на необходимость нахождения объективных критериев существенности нарушений избирательного законодательства при решении вопроса об отмене результатов выборов и итогов голосования⁴⁹. Надо сказать, что категория «достоверность» является не единственной в избирательном законодательстве, применение которой не определено четкими правовыми границами и не конкретизировано, а зависит полностью от субъективного усмотрения правоприменителя. Острой проблемой современного правотворчества в электоральной сфере называет В.В. Вискулова: «насыщение избирательного законодательства оценочными правовыми понятиями, под которыми в правовой науке понимаются детально не разъясненные законодателем и обобщающие в себе наиболее общие типичные эмпирические признаки определенных правозначимых явлений понятия права, конкретизация которых осуществляется путем оценки в рамках конкретной правоприменительной ситуации на основе усмотрения»⁵⁰.

Во-первых, что касается, того, что категория «достоверность», является неправовой категорией, то это зависит от того, каким правовым смыслом эту категорию наполнить. Действительно, та конструкция этой категории, которая отражена в избирательном законодательстве, лишена четких и конкретных границ. Как и любая другая правовая категория, категория «достоверность» требует развития и может быть сформирована в четкую правовую конструкцию. Объективных критериев установления категории «достоверность» в настоящих правовых условиях не существует, поскольку в избирательном законодательстве они не закреплены. В том случае, если предусмотреть в законодательстве возможность проверки каждым гражданином того, как учтен избирательной комиссией его голос и правильно ли он отражен в протоколе об итогах голосования, с сохранением тайны его голосования, а также предоставить гражданину письменное доказательство, в котором было бы зафиксировано его волеизъявление, то в таком случае названная категория приобрела бы четкие правовые границы и любой, кто желает раскрыть тайну своего голосования, в случае искажения его волеизъявления, то есть при недостоверности определения результатов волеизъявления, сможет представить в суд соответствующие доказательства своего истинного волеизъявления и восстановить нарушение своих прав. Названные положения могут стать объективными критериями установления достоверности волеизъявления народа.

Во-вторых, любая правовая категория, когда речь идет о ее практическом применении, то есть о ее реализации в практике правоприменения, а именно в этом смысле названная категория упоминается в избирательном законодательстве, подвергается оценке правоприменителем, и то, как будет дана оценка этой категории и зависит отражение ее смысла в правоприменительном акте. Также и категория «достоверность» подлежит субъективной оценке со стороны суда. Например, Е. Карякин и В. Миронов указывая на признак достоверности применительно к уголовно-процессуальным доказательствам, отмечают, что он имеет субъективную природу, проявляющуюся в несомненности доказательств, обусловленной их всесторонней проверкой, и зависит от установления его относимости и допустимости, обеспечивающих возможность использования сведений в процессе доказывания⁵¹. Субъективный элемент в достоверности применительно к доказательствам отмечался исследователями еще в 1861 году, например таким автором, как В.Д. Спасович, по словам которого, субъективная сторона достоверности заключается в том, что: «Она – дело совести, личного сознания, убеждения, а это убеждение возгорается в нас мгновенно, вселяется в нас внезапно. Процесс ее возникновения есть и останется навсегда такою же тайною, как сама жизнь, как вдохновение, как всякая сила в природе. С явлениями жизни мы постоянно имеем дело, мы их исследуем, изучаем, но сам жизненный принцип, одушевляющий всякий организм, останется для нас на веки загадкою, располагать им мы никогда не будем в состоянии… Столь же безумна, столь же невозможна будет всякая попытка законодательная определить наперед механически теорию доказательств с исключением из нее субъективного элемента, личного убеждения судьи. Когда законодатель говорит судье: ты должен считать себя убежденным, если подсудимый признался в вине, если против него есть столько-то свидетелей или такие-то улики, то эта искусственная, юридическая достоверность столь же мало походит на настоящую достоверность как кукла или истукан на настоящее лицо»⁵².

Применительно к избирательному законодательству, а именно для использования в качестве основания при отмене решений об итогах голосования и определения результатов выборов, правоприменителем категории «достоверность» должен выступать суд и при наличии приведенных ниже четких правовых границ категории «достоверность», всем нарушениям законодательства суд даст оценку с точки зрения их влияния именно на достоверность волеизъявления избирателей, что отразит в судебном решении. В связи с этим категория «достоверность» при ее должном развитии в избирательном законодательстве может иметь не только субъективный, но и объективный элементы.

В настоящее же время в практике избирательных кампаний термин «достоверность» трактуется правоприменителем как категория, указующая на правильность подсчета поданных голосов за того или иного кандидата (списка кандидатов)⁵³, что является очень узкой трактовкой и не может отражать всей полноты значения термина «достоверность».

Используя категорию «достоверность» применительно к определению результатов волеизъявления избирателей, законодатель не раскрывает ее смысла и содержания, не приводит критериев, по которым возможно ее выявить. Какие именно доказательства достоверности по смыслу закона должны быть использованы избирательными комиссиями и/или судом в законе не приведено. В нем также отсутствует указание на временной промежуток, в течение которого возможно определение достоверности результатов волеизъявления избирателей, а также на этап избирательного процесса, на котором произошли нарушения избирательного законодательства и их конкретные виды.

Новая редакция п. 1.2 ст. 77 Федерального закона об основных гарантиях избирательных прав (редакция от 3 ноября 2015 года, а также ныне действующая редакция от 1 июня 2017 года) учла отсутствие в предыдущих редакциях указания на конкретные нарушения законодательства и выделила их отдельные виды. Так, суд соответствующего уровня может отменить решение комиссии об итогах голосования в случае: а) нарушения правил составления списков избирателей, участников референдума, если указанное нарушение не позволяет с достоверностью определить результаты волеизъявления избирателей, участников референдума; б) нарушения порядка голосования и установления итогов голосования, если указанное нарушение не позволяет с достоверностью определить результаты волеизъявления избирателей, участников референдума; в) воспрепятствования наблюдению за проведением голосования и подсчета голосов избирателей, участников референдума, если указанное нарушение не позволяет с достоверностью определить результаты волеизъявления избирателей, участников референдума; г) нарушения порядка формирования избирательной комиссии, комиссии референдума, если указанное нарушение не позволяет выявить действительную волю избирателей, участников референдума; д) других нарушений законодательства Российской Федерации о выборах и референдуме, если эти нарушения не позволяют выявить действительную волю избирателей, участников референдума. Аналогичные нормы содержаться в Федеральном законе от 22 февраля 2014 года № 20-ФЗ (редакция от 5 октября 2015 года, а также ныне действующая редакция от 1 июня 2017 года) «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» (п. 1, 3 ст. 100, п. 2 ст. 90, подп. 1 п. 5 ст. 88, подп. 1 п. 8 ст. 87) (далее – Федеральный закон о выборах депутатов и в Федеральном законе от 10 января 2003 года № 19-ФЗ (редакция от 1 декабря 2014 года) «О выборах Президента Российской Федерации» (п. 1 ст. 85, подп. 1 п. 5 ст. 76, подп. 1 п. 1.2 ст. 85). Как видно, законодатель оставил открытым перечень нарушений, при наличии которых может быть отменено решение избирательной комиссии об отмене итогов голосования и результатов выборов.

Названные полномочия закрепляют необходимость контроля со стороны избирательных комиссий и суда за организацией избирательного процесса и деятельностью его участников. Содержание такого контроля является неограниченным, об этом свидетельствует то обстоятельство, что перечень нарушений избирательного законодательства не является исчерпывающим.

Кроме того, закон предусматривает, что для отмены решения избирательной комиссии об итогах голосования необходимо непросто представить доказательства нарушения законодательства в сфере порядка голосования и установления итогов голосования, но и доказательства недостоверного определения волеизъявления народа. На это же обстоятельство обращалось внимание и исследователями. Так, Е.И. Колюшин указывает, что позиция судов заключается в том, что основанием для отмены решения избирательной комиссии может служить не сам факт нарушения законодательства, а лишь нарушения, которые не позволяют с достоверностью определить результаты волеизъявления⁵⁴.

Позиция, согласно которой не всякие нарушения должны влечь отмену решения об итогах голосования и о результатах выборов, а только те, которые сопряжены с невозможностью достоверно определить результаты волеизъявления граждан, представляется правильной.

Во-первых, ни одно практическое дело не может обходиться без каких-либо нарушений, тем более выборы, которые проходят в стране с такой большой территорией, как наша, причем проходят с периодичностью не менее двух раз в год и на разных уровнях и в разные органы власти, не могут быть застрахованы от нарушений.

Во-вторых, нарушение нарушению рознь, одно может являться существенным и влиять на расстановку политических сил, а другое в силу своей малозначительности, какого-либо влияния оказать на результаты выборов и итоги голосования не в состоянии. Представляется, что нарушения избирательного законодательства, могущие влечь отмену решений об итогах голосования и результатов выборов, должны быть таковы, что ставят под сомнение те данные, которые отражены в протоколах об итогах голосования и в решениях о результатах выборов.

Л.Г. Алехичева и А.Е. Постников также подчеркивают, «что во всех случаях отмена судом решения избирательной комиссии о результатах выборов и впоследствии признание этих результатов недействительными возможны лишь при обязательном условии, что допущенные нарушения закона не позволяют с достоверностью определить результаты волеизъявления избирателей. То есть недостаточно простой констатации нарушений избирательного законодательства, а требуется доказать, что вследствие именно этих нарушений невозможно определить результаты выборов, то есть установить, состоялись ли выборы и кто из кандидатов избран»⁵⁵. Но в правовых условиях, когда категория «достоверность» лишена четких границ, получается, что теоретически любое нарушение на выборах, способно повлечь отмену решения избирательной комиссии об итогах голосования и/или признание выборов недействительными. На практике, это конечно же не так. Так, автором было изучено большинство, а именно 300 содержащихся в сети Интернет на ресурсе «Судебные и нормативные акты РФ» судебных решений по делам об избирательных спорах, в которых ставился вопрос об искажении волеизъявления избирателей на конкретных избирательных участках на выборах депутатов Государственной Думы РФ 18 сентября 2016 года, ни в одном из которых требования административного истца не были удовлетворены, а найти решения об удовлетворении иска такого рода не удалось⁵⁶.

Отсюда возникает вопрос о том, какую связь между нарушениями законодательства и достоверностью определения результатов волеизъявления избирателей имеет в виду закон. Вряд ли к достоверности определения волеизъявления избирателей имеют отношение те нарушения, которые не связанны с непосредственным проведением голосования и подведением его итогов. Учитывая, что в настоящее время в законодательстве отсутствует, указание на какие-либо избирательные документы способные при определении результатов волеизъявления избирателей конкурировать с протоколами избирательных комиссий, то достоверность результатов такого рода не может быть поставлена под сомнение ввиду ограниченности средств установления такой достоверности.

По справедливому мнению, отмечаемому в юридической литературе, сложность заключается в трактовке понятия «достоверное определение результатов волеизъявления избирателей»⁵⁷.

Так, по мнению А.Е. Постникова и Л.Г. Алехичевой, «достоверное определение результатов волеизъявления избирателей» является оценочным понятием, в основе которого лежит многофакторный анализ всех данных о тех или иных нарушениях, допущенных в ходе избирательной компании, в их совокупности. Вот почему признается, что в законодательстве должны быть установлены четкие критерии признания недействительными итогов голосования. Подчеркивается, что это самый уязвимый момент во всей конструкции пересмотра итогов голосования и результатов выборов⁵⁸.

Правильно отмечает И.В. Выдрин, что фактически, установление критериев достоверности волеизъявления граждан отдано на откуп правоприменителей. Им же указывается, что при обобщении судебной и избирательной практики, становится очевидным, что к признанию недействительности выборов ведут следующие обстоятельства. Во-первых, это установленные объективные факты, свидетельствующие о невозможности достоверного определения результатов волеизъявления избирателей. Во-вторых, объективно доказанное воздействие допущенных нарушений закона на результаты волеизъявления избирателей. В-третьих, установление и доказанность причинной связи между нарушениями и фактами, не дающими возможности достоверного выявления воли граждан⁵⁹.

Но какие объективные факты, свидетельствующие о невозможности достоверного определения результатов волеизъявления избирателей можно в настоящее время привести в суде. Доказательств таким фактам обычно просто нет. К примеру, избирательная комиссия при подсчете голосов избирателей одно количество бюллетеней отданных за одного кандидата, посчитала как отданные за другого кандидата, не совершив правонарушение, а просто допустив ошибку. Как в данном случае доказать, что недостоверно определено волеизъявление избирателей? Ведь то, что оно недостоверно совершенно очевидно. В этом случае, привести какие-либо доказательства, невозможно. Единственным выходом в таких случаях будет предложение об использовании в качестве доказательства, имеющего юридическую силу решения избирателя в котором выражено его волеизъявление при голосовании, зафиксированное в письменной форме и имеющееся у него на руках.

Как отмечается в юридической литературе, судебная практика по делам о признании выборов недействительными также указывает на то, что достоверность или, напротив, недостоверность волеизъявления избирателей доказывается с помощью количественных и качественных характеристик, свидетельских данных и доказательств⁶⁰.

Но как быть, например, в том случае, если волеизъявление народа состоялось, но его результаты нашли неверное или неправильное отражение в избирательных документах избирательных комиссий? Первое на что должно быть обращено внимание, это проверка первичных избирательных документов, то есть бюллетеней, в которых закреплено волеизъявление народа на соответствие сведений, отраженных в них, сведениям, отраженным в протоколах об итогах голосования и об определении результатов выборов. И как быть в том случае, если, например, бюллетени подменены, утрачены, изменены, приведены в негодность умышленно или по ошибке? Ведь, как отмечается в юридической литературе, избирательным бюллетенем является документ, заполняемый лично избирателем, по которому определяется волеизъявление избирателя⁶¹. Кроме того, избирательные бюллетени являются официальными документами, содержащими первичную информацию о волеизъявлении избирателей⁶². Невозможно с достоверностью определить то, что неизвестно, чего нет. Представляется, что в таком случае невозможно достоверно определить волеизъявление граждан, а потому приведенная выше формулировка закона теряет всякий смысл без введения механизмов народного контроля за определением итогов голосования и результатов выборов избирательными комиссиями.

Представляется, что в том смысле, который используется в законодательстве для отмены официальных результатов волеизъявления, категория «достоверность определения результатов волеизъявления избирателей» может иметь четкость и определенность только применительно к тем нарушениям закона о выборах, которые произошли непосредственно при голосовании и подсчете голосов, определении результатов выборов (подп. б) п. 1.2 ст. 77 Федерального закона об основных гарантиях избирательных прав (редакция от 3ноября 2015 года)), и то тогда, когда будет в законе закреплено предложение о возможности проверки избирателем того, как учтен избирательной комиссией отданный им голос при обязательном наличии письменных доказательств, в которых отражено волеизъявление избирателя и при установлении пределов погрешности достоверного определения волеизъявления народа, что и будет являться предлагаемой и моделируемой гарантией-условием или правовой гарантией обеспечения достоверности волеизъявления народа при голосовании.

Исследователи А.С. Автономов, А.Ю. Бузин, А.В. Иванченко, В.И. Кривцов, А.В. Кынев, А.Е. Любарев, предлагают применительно к такому основанию для признания результатов выборов недействительными как нарушения, допущенные при проведении голосования или установлении итогов голосования, которые не позволяют с достоверностью определить результаты волеизъявления избирателей, необходимо использовать критерий сравнивания разницы голосов, полученных лидирующим кандидатом, и голосов, полученных его основным соперником с масштабом нарушений, то есть с оценкой, как в результате нарушений могло измениться число голосов поданных за этих кандидатов, иначе говоря, необходимо определить, могли ли результаты выборов оказаться другими в случае, если бы нарушений не было, если получается, что могли, значит, волеизъявление избирателей с достоверностью определить нельзя. Иллюстрацией может служить дело о признании недействительными результатов повторных выборов 14 марта 2004 года депутата Государственной Думы по Восточному одномандатному избирательному округу № 207 (Санкт-Петербург). Разница между числом голосов за победившего кандидата и числом голосов «против всех» составила 7685 голосов. В то же время общее число избирателей на шести участках, где были зафиксированы нарушения (выдача избирателям бюллетеней с незаконно вычеркнутыми несколькими кандидатами), составляло 12848 человек. Однако сопоставлять эти два числа неправомерно. В голосовании на этих участках принял участие 6531 избиратель, при этом 1102 избирателя получили «правильные бюллетени». Таким образом, истинный масштаб нарушения составляет 5429 бюллетеней, что меньше разницы, обеспечившей победу кандидата⁶³.

Однако указанный критерий нельзя применить к пропорциональной избирательной системе действующей в нашей стране, поскольку любое нарушение влекущее искажение волеизъявления избирателей в пользу лидирующих партий, создает существенные преимущества для них в ущерб их соперникам и меняет расстановку политических сил в органе народного представительства.

Неправилен довод Л.Г. Алехичевой и А.Е. Постникова о том, что нарушения прав одного или нескольких избирателей, зафиксированные в установленном порядке, сами по себе не могут повлечь пересмотр результатов выборов в форме признания их недействительными. При этом, указанные авторы говорят о том, что произвольное решение этого вопроса может нарушить права подавляющего большинства избирателей, голосование которых, собственно, и позволило определить избранного кандидата, поэтому, прежде чем признать выборы недействительными, на чашу весов неизменно должен быть поставлен вопрос об обоснованности принятия решений в пользу одних избирателей за счет других⁶⁴.

Считаю, что поскольку соблюдение прав и свобод человека и гражданина, в том числе и его права избирать, является обязанностью государства, а избирательные комиссии выступающие от имени государства, составили протокол об итогах голосования содержащий недостоверные сведения, то единственной возможностью восстановления нарушенного права гражданина избирать будет являться отмена итогов голосования и проведение новых выборов, что будет следующей гарантией-условием или правовой гарантией обеспечения достоверности волеизъявления народа при голосовании.

Из позиции Л.Г. Алехичевой и А.Е. Постникова видно, что ими приводится довод о том, что восстановление в правах одного избирателя повлечет нарушение прав других избирателей. Они же указывают, что злоупотребление процедурой отмены результатов выборов приводит к существенному ущемлению прав граждан⁶⁵.

Однако эти авторы не называют, какие именно права одного избирателя могут повлечь нарушение прав других избирателей. Так, если речь идет о нарушении прав избирателя незаконной агитацией в день выборов, то конечно, это нарушение несоизмеримо мало, по сравнению с искажением волеизъявления избирателей. В том же случае, когда голос избирателя не учитывается или учитывается, но неправильно, представляется, что в таких случаях подрываются основы власти народа высшей формой реализации, которой являются свободные выборы, а потому при выявлении таких фактов, результаты выборов должны быть отменены. Иначе, если этого не сделать, права избирателя так и останутся нарушенными.

При этом права других избирателей, голоса которых учтены правильно, не будут нарушены, поскольку они имеют возможность прийти и проголосовать уже на вновь назначенных выборах.