Текст книги "Дип-склероз"

Крокодил подмигивает нам.

Диафрагмой раскрывается отверстие в летающей „тарелке“ и вниз выглядывает… отнюдь не добрый волшебник.

Всего лишь, зловредная старуха Шапокляк:

– Ну чё старый хрыч? Опять расписали тебя к едрёной фене?

– Не ругайся! – укоряет Гена, – Здесь дети!

Старуха бурчит недовольно, скрывается внутри. В следующий момент неведомая сила приподнимает крокодила, раненых и мертвых чебурашек над землей, плавно увлекает в отверстие на диске.

– До свиданья! – улыбается Гена. Девочка подпрыгивает и машет рукой.

Диафрагма сдвигается. Тарелка взмывает в небо.

– Да уж, – вздыхает Жирдяй, – Это вам не „Лабиринт Смерти“… Ну, пойдем, что ли…

Девчушка, которая все еще стоит рядом, лукаво щурится:

– А я знаю куда вам надо! – слезы её уже высохли.

– Да ну? – недоверчиво рассматривает её Падла.

– Вы ищете одного человека.

– Это точно, – радостно кивает Маньяк.

– Я проведу вас к нему!

– Почему бы и нет, – соглашается Падла, – Только одну мелочь, напоследок…

Он вскидывает базуку и вдребезги разносит павильончик „Пицца-Хат“. Не дожидаясь особого приглашения, Жирдяй из своего пулемета крошит в щепки здоровенный рекламный стенд „Джонсон и Джонсон“. А мы вместе с Маньяком длинными очередями поливаем витрину магазина „Бош“. Немецкий магазин замечательно пылает, горючего материала там в изобилии.

Покидаем площадь с чувством исполненного долга.

В городе то там, то здесь продолжается перестрелка. Должно быть защитники „Макдональдсов“ неплохо вооружены. И намерены, не считаясь с жертвами, сохранить в городе пиццерии, боулинги, паркинги и прочие достижения цивилизации.

По дороге мы восполняем боеприпасы, уничтожаем еще пару „бэтээров“ и один танк, а также превращаем в развалины „Магазин элитной сантехники – УНИТАЗ-ХОЛЛ“. Честное слово, давно у меня не было так легко на душе!

До окраины города нас провожает сводный отряд чебурашек и коротышек под командованием Буратино. В качестве замполита у него подвизался Незнайка. По любому поводу они скандалят и коротышка обзывает Буратино „поленом“, а тот в свою очередь честит замполита „недомерком“. Незнайка говорит, что лично Шпунтик утвердил его на эту должность, а Буратино категорически заявляет, что не признает никакого начальства, кроме папы Карло. В общем, с единоначалием у них плоховато, хотя и сражаются все геройски.

– Эх, порядок бы тут навести! – вздыхает Падла. Взгляд его мечтательно сверкает. Да, бородач вполне смог бы сойти здесь за Наполеона… По сравнению с папой Карлой, конечно.

Вот и край города. Впереди снова показался лес. Именно туда направляется наша малолетняя проводница.

– Далеко еще?

– Не-а, не очень.

Чебурашки и коротышки машут нам на прощанье лапками и руками, а Буратино отдает честь, приложив ладонь к полосатому холщовому колпаку.

– Мы еще вернемся! – кричит Жирдяй и салютует в воздух длинной очередью. Патроны бы поберёг, балбес…

Грунтовая дорога ныряет в лесную чащу. А метров через пятьсот, мы сворачиваем на едва заметную тропинку. Похоже, посетителей у Дибенко бывает не слишком много. Или они пользуются другой дорогой?

Хотя, что гадать… Глубина – мир магии и волшебства. И чтобы морочить голову, у нашего „друга“ в запасе – сотни способов.

Минут через пять, мы вдруг обнаруживаем, что идем не по лесу, а по огромному фруктовому саду. Яблоки, груши и апельсины с мандаринами растут здесь вперемежку. На ходу с удовольствием подкрепляемся фруктами. А чуть позже, обнаруживаем и хлебное дерево. Причем не одноименное экзотическое порождение тропиков, а самое что ни на есть натуральное дерево из мультфильма про двоечника Перестукина!

Жирдяй немедленно карабкается наверх и швыряет вниз десяток булочек с корицей и десяток пирожков. Пробуем. Вполне даже съедобно.

– У меня с повидлом, – выговаривает с полным ртом Маньяк.

– А у меня с земляникой, – откусывая изрядный кусок, замечает Череп.

– У кого с земляникой? – озабоченно вопрошает спрыгнувший на землю Жирдяй, – Дайте попробовать!

– Ну хватит, – машет рукой Падла, уплетая уже третью булочку, – Мы сюда не жрать пришли. Далеко еще, девочка?

Только нашей проводницы и след простыл.

Бородач немедленно обрывает пиршество. С оружием наизготовку пробираемся вперед.

И сад заканчивается.

Перед нами обширный, заросший земляникой луг. За лугом – озеро с кристально чистой водой и стаей лебедей, неторопливо плывущих по ровной глади. По ту сторону озера – сосновый лес и вдали заснеженные вершины гор.

Только все эти живописные подробности нас мало волнуют.

Потому что, на этом берегу, посреди рощи, стоит уютная беседка. А в ней – человек.

Тот самый.

Он с аппетитом обедает. Ощутив наши пристальные взгляды, поднимает глаза от тарелки, ехидно улыбается и приветственно машет рукой.

– Здравствуй Дима! – радостно вопит Падла, нажимая гашетку базуки. Не испытывая ни малейших сомнений, мы почти синхронно давим на спусковые крючки. Местное оружие ему сильно не повредит. Но может хоть мелкие неприятности доставит?!

Легкий хлопок и здоровенный нежно-розовый мыльный пузырь вылетает из ствола базуки. Пуф-пуф-пуф! Целые гирлянды разноцветных пузырей более мелкого калибра кружатся над нашими головами. Жирдяй в сердцах швыряет на землю пулемет.

– Очень мило, – кивает Дибенко, – Что будет следующим номером – стишок или песенка?

Падла зловеще ухмыляется и вдруг срывает с головы ушанку.

– О-о! – радостно аплодирует Дима, – Я люблю фокусы! Попробую угадать: сейчас достанешь оттуда кролика?

Ни говоря ни слова, бородач швыряет шапку вверх. Она взлетает выше деревьев и вдруг зависает в воздухе прямо над беседкой Дибенко.

– Занятно, – щурится враг хакерского рода, встает и выглядывает из беседки. В этот самый миг, прямо из ушанки в него бьет ослепительная молния. Вот оно, секретное оружие Падлы! То самое, которое он мудро берёг для этой последней и решительной схватки!

Дима цепенеет в той позе, в какой его застала молния.

Вероятно, супервирус Падлы взял под контроль дибенковский комп. Если все пройдет успешно, мы получим доступ ко всей информации на димыном „винте“. А значит, поймем, что же угрожает глубине.

Бородач, с видом рыбака, зацепившего даже не щуку, а, по крайней мере, двухметровую барракуду, приближается к беседке. В глазах – одновременно и радость, и опаска. Ему и самому не верится, что всё прошло так гладко.

Падла осторожно тянет руку к фигуре Димы. Сейчас попытается подключиться к его каналу. А я вдруг замечаю, что зрачки Дибенко, едва заметно движутся. Показалось?

Нет! Шевельнулся палец на левой руке!

Да ведь он притворяется!

– Падла, назад! – ору что было мочи. Бородач отскакивает, а фигура Дибенко вдруг вспыхивает изнутри красноватым пламенем.

– Дай я тебя обниму, братан! – хохочет враг и тянется, пытаясь поймать Падлу жгучими ладонями.

Бородач отступает, спотыкается и, падая на спину, вскидывает руку к парящей в воздухе ушанке. Опять с оглушительным грохотом молния бьет в Дибенко. На целый метр дымится вокруг земля. А он только весело смеется:

– Говорят, легкая ионизация полезна для здоровья!

– А как насчет легкой заморозки? – кричит Маньяк и белое сияние охватывает кончики шуркиных пальцев. Уже через миг морозное облако срывается с его ладоней, окутывая Дибенко плотной пеленой ледяных кристаллов. Молодец Шурка! Через свой „Клозет“ таки протащил в „Лабиринт“ убойную программу!

Белым инеем покрывается земляника на лугу. Темнеет, безжизненно никнет листва на ближайшей березе… И целых две секунды кажется, что теперь с Дибенко покончено.

Только развеивается морозное облако, лопается ледяная скорлупа и снова перед нами его ехидная, осточертелая физиономия:

– Здорово! Это вроде контрастного душа! Обожаю закаливание!

– Ну, гад… – Падла торопливо хватается за очки, моргает – и прямо из круглых стеклышек с ревом вылетают огненные шары.

Взрыв! Стена пламени на время скрывает от нас корчащуюся, опрокинутую навзничь фигуру Дибенко.

А потом доносится его хриплый голос:

– Да будет тьма!

В ту же секунду, чернильно-густая пелена гасит краски и звуки. Только крохотные светляки бесшумно пролетают рядом – это продолжает работать мощное оружие Падлы.

– Да будет свет! – яростно орет Маньяк. И тьма покорно тает, мир вновь возвращается во всей полноте.

Правда, это далеко не тот мир, что был вначале…

Дымится выгоревший луг, весь изрытый будто артиллерийскими воронками. Почернелые разбросанные головешки – всё что осталось от рощи и беседки. В грязно-мутной, кипящей воде озерца вверх лапами плавают обсмаленные лебеди. А в сосновом бору на дальнем берегу бушует пожар. Плотные клубы дыма все гуще застилают синее небо.

– Славно погуляли, – замечает Жирдяй.

Падла снимает и с жалостью рассматривает свои оплавленные очки. Бесценная его ушанка валяется рядом почти неузнаваемым, обугленным комком. Из всего снаряжения у него остались нетронутыми только чёрные трусы по колено.

– Ничего не скажешь. Это было круто, – вдруг доносится откуда-то из-под земли противный голос. А через миг из воронки выбирается на свет божий Дима Дибенко – закопченный, в обгорелых лохмотьях вместо одежды. Но, несмотря ни на что, всё еще полный энергии и сарказма.

Падла выбрасывает очки и с сомнением щупает резинку трусов. Неужели и там у него – оружие? Представляю, что щас будет! Зрелище не для слабонервных!

Уже в последний момент бородач вдруг останавливается. Он раздраженно косится куда-то в сторону. Я поворачиваю голову и обнаруживаю девчушку, нашу проводницу. Для своего возвращения она выбрала самое неподходящее время!

– Девочка, иди погуляй куда-нибудь! – бормочет Падла, – У нас тут мужской разговор!

Но упрямый ребенок торчит на месте, потрясенно озирая дикую картину разрушений. Хакерские схватки – не для неустойчивой детской психики.

Маньяк подходит, смущенно покашливая, и мягко берет её за руку:

– Пойдем, милая, вон там растут замечательные пирожки…

В следующую секунду происходит необъяснимое. Несколько молниеносных движений, легких, почти неуловимых касаний и Шурка корчится на земле, намертво прижатый тонкой ножкой в оранжевом сандалике. Изловчившись, Маньяк пытается подняться, но маленький детский кулачок в один удар вновь укладывает его на горелую траву.

– Это была она… – потрясенно бормочет Маньяк, уже не пытаясь освободиться, – В „Pampers and Snicers“ – это была она!

Падла, неуверенно улыбаясь, осторожно подступает к девочке. Ближе, ближе… Чересчур близко. Вроде бы совсем безобидное мелькание розового кулачка и массивный бородач валится рядом с Шуркой.

– У-уй, – стонет Падла, потирая челюсть, – Я узнаю эту руку!

Холод пробегает у нас по спинам. Выходит Дибенко, или кто бы он ни был – только разменная фигура? А настоящий противник лишь начинает игру! Когда и Маньяк, и Падла – практически израсходовали боеприпасы!

– Ну что ты милая, – вкрадчиво начинает Жирдяй, – будь хорошей девочкой… Взгляд ребенка не обещает ему ничего хорошего. Отбросив вежливость, толстяк свирепо бормочет:

– Получай, стерва!

Жирдяй выплевывает что-то. Кажется, обыкновенную вишневую косточку… Темный шарик повисает над землёй и вдруг, ни с того ни с сего, начинается ураган. И в центре смерча, куда с ревом и свистом всасывается воздух, щепки и горелые листья – именно та штука, которую я принял за вишневую косточку…

Падаю ничком и вцепившись пальцами в остатки травы, осознаю, насколько поспешил с выводами. Скорее уж, Жирдяй сварганил крохотную черную дыру. И, по-моему, он здорово погорячился!

Пытаюсь ползти в сторону сада и чувствую, как ноги отрываются от земли. Кто-то протягивает мне руку. Череп! Он успел зацепиться за яблоню. Хватаю его ладонь и оказываюсь подвешенным в воздухе. Подтягиваюсь. Мертвой хваткой обнимаю толстую ветку. При этом неодолимая сила срывает с меня незашнурованные омоновские ботинки. Оглядываюсь и успеваю заметить, как ботинки скрываются в чудовищной воронке. Вслед за Жирдяем.

Вода из озера, камни, куски земли, не говоря уже о яблоках и апельсинах – все это бешено вращается и бесследно исчезает в черной ненасытной утробе. Пространство вокруг искажается и сад встает вертикальной вздыбленной стеной, из которой то и дело вырываются, уносятся в ничто целые деревья…

Чувствую, и наша яблоня продержится недолго. Комья земли бьют меня по лицу, с хрустом выламываются наружу корни… Жирдяй, Жирдяй, что ж ты наделал!

Ураган нарастает, сквозь него едва разбираю крик Черепа. Треск! Конец нашему дереву! Падаем в жадно гудящую дыру. Вот и всё!

Глубина-глубина!… Не успеваю договорить свой стишок.

Чей-то громовой голос перекрывает рев урагана:

– НУ ХВАТИТ, ПОЖАЛУЙ!

В следующий миг я оказываюсь на земле. Рядом на зеленой (зеленой!) травке лежат и сидят, недоуменно хлопая глазами, члены нашей лихой команды. Не хватает только Доса.

Всё остальное – сад, роща, беседка и даже озеро с проплывающими лебедями – обрело первоначальный благостный вид.

Дима Дибенко – снова в беседке. Обедает, как ни в чем ни бывало. А перед нами, скрестив руки на груди, стоит облаченный в просторное кимоно… На всякий случай я протираю глаза.

Круглое лицо, аккуратные усы, хитроватый монгольский прищур…

Нет, не может быть!

Писатель!

Последнее слово я выкрикиваю вслух. Он смотрит в мою сторону и с усмешкой приглаживает короткий ежик черных волос:

– Да, писатель. Хотя я, лично, предпочитаю именоваться литератором. А вот вы кто?

– Как это кто? – недоумевающе бормочет Падла, – Мы… мы – честные хакеры!

– А ведете себя, как заурядные хулиганы, – укоризненно замечает Писатель-Литератор, – Обижаете ребенка.

Он нежно гладит по голове доставившую нам столько неприятностей девчушку. И это прелестное создание тычет в нашу сторону тонким пальчиком:

– Они – плохие дяди! Они тут всё спалили, уничтожили и загадили!

– Подумаешь, слегка намусорили, – пожимает плечами Жирдяй, – Обычные издержки виртуального поединка. А вот вам следовало лучше воспитывать ребенка. Никакого уважения к старшим!

– И за что же вас уважать? – иронично щурится Писатель.

– Как это, за что!!! – аж подпрыгивает Жирдяй, – Да вы знаете, кто мы?! Мы… Мы – душа глубины!

– Да? А она сама так не считает… – и Литератор кивает на… девчушку!

Немая сцена длится не меньше минуты. Окончательно утратив логику, мы сверлим офонаревшими взглядами юное созданье.

Наконец, Падла выдавливает:

– Это как понимать?

– Да вот так и понимать, что уважать вас особенно не за что… – Писатель садится на травку, скрестив ноги, – Думаете она не видит, во что вы превратили благородные идеалы хакерства?

– Ну, знаете ли… – бормочет Падла.

Литератор вздыхает и, полузакрыв глаза, нараспев декламирует:

 
– Долго грустил и сидел я, понурясь, под сакурой милой,
Долго я спрашивал с гор проносившийся ветер:
„Разница в чем меж людьми и жильцами свинарников тесных?“
Выпив три литра саке, понял: разницы нет никакой.
 

– Весьма поучительно, – кивает Падла.

– И главное, самокритично, – негромко хихикает Маньяк.

– Тамагочи Накусика, выдающийся поэт седьмого века, – холодно объясняет Писатель, – И глядя на вас, понимаешь, что с седьмого века мало что изменилось.

Он сурово хмурится:

– Ради чего вы живете? Ради того чтобы жрать, пить и хвастаться друг перед другом? – Литератор чуть презрительно улыбается, – И главное, было бы чем хвастаться… Тем, что умыкнули тыщёнку-другую поганых зеленых баксов…

– А вы знаете, как они достаются, эти проклятые баксы? – с театральным надрывом в голосе начинает Жирдяй, – Сколько тяжелого труда, сколько пота…

– Сколько выпитого пива! – с ухмылкой добавляет Писатель, щелкает пальцами и из ничего возникает доверху полная кружка. Он делает большой глоток. Жирдяй следит за ним жадным взглядом, облизывает губы и наконец не выдерживает:

– А гостям предложить, слабо?

– Прости, Жирдяйчик, – спохватывается Литератор, – Я не хотел тебя обидеть. Ты единственный из этой банды, кто не утратил до конца нравственных ориентиров!

Мы обалдело переглядываемся: нам не послышалось? Это он про Жирдяя, насчет „ориентиров“? Должно быть, наш Писатель перегрелся на виртуальном солнце!

Толстяк смотрит куда-то в сторону и смущенно покашливает.

Писатель опять щелкает пальцами. Из ничего возникает стол, заставленный хрустальными кружками с пивом. А через миг Жирдяя подбрасывает в воздух и выросшее из пустоты удобное кресло подхватывает и доставляет его прямо к столу. В следующем кресле аналогичным манером размещается Писатель.

Мы встаем с травы и, чуть потоптавшись в нерешительности за спиной Жирдяя, хватаем кружки с пивом. К счастью, их куда больше, чем присутствующих персон.

– Я вас не приглашал, – сухо замечает Литератор.

– А нам по барабану, – замечает Маньяк, – Мы давным-давно утратили ориентиры и морально разложились.

Шурка с удовольствием делает большой глоток. Остальным тоже особого приглашения не надо.

– Может все таки объясните, – говорит Падла, сдувая пену, – Какая связь между ней и всей этой историей?

Девчушка показывает нам язык и прячется за широкой спиной Писателя, сотворившего для неё бутылку лимонада.

– Как это какое? – улыбается Литератор, – Самое непосредственное! Когда я придумывал глубину, я с самого начала догадывался, что такая сложная система будет обладать разумом. Правда, пока она – ребенок… Семь лет – не возраст. Даже для обычного человека.

– Погодите, а при чём здесь Дибенко? – спохватывается Жирдяй с интонацией счастливчика, выигравшего в лотерею пятьдесят копеек.

– Практически, не при чём! – качает головой Писатель, – Она сама уже достаточно умная, чтобы делать кой-какие выводы. Она давно наблюдает за вами и видит, на что вы бездумно растрачиваете свои таланты! Естественно, захотела направить вас на путь истинный… Надеюсь, это не было слишком болезненно?

– Да нет, не очень, – хмуро кривится Падла и показывает девчушке здоровенный кулак, – Только, по-моему, вы тоже допустили кой-какие пробелы в воспитании…

– Ну, я, конечно, не святой, – пожимает плечами Литератор, – Но не я один её воспитывал. Она ведь понятливый ребенок, всё схватывает на лету… Глубина есть глубина… Если бы вы знали, каких трудов мне стоило слегка упорядочить её прогулки… Ну вы сами понимаете, „Лабиринт Смерти“ и прочие неприятные вещи…

– „Невинные забавы“, например, – хихикает Жирдяй.

– Ой, а где это? – радостно удивляется девчушка, – Я еще ни разу не была в этом месте!

Писатель пронзает толстяка испепеляющим взглядом и смущенно бормочет:

– Поверь, милая, там нет ничего интересного… Вот видите, она уже очень самостоятельная девочка! Пришлось срочно организовывать „Лабиринт Мудрости“. Здесь не только весело, но занимательно. И главное – никакого насилия…

– Ага, – кивает Маньяк, – Во всяком случае, не больше, чем в ваших книгах.

Неловкая пауза. Литератор внимательно смотрит Шурке в глаза. Потом оглядывается на девчушку и грозит пальцем:

– Опять ты что-то поменяла без спросу!

Ребенок возводит невинный взгляд к небу:

– Ну… чуть-чуть… Самую малость.

Писатель тяжело вздыхает:

– Видите. Просто не успеваешь за всем уследить!

Жирдяй нетерпеливо постукивает пустой кружкой:

– Прошу прощения… Может, я что не понимаю… Но все же, какова роль Дибенко?

Снова услыхав свою фамилию, Дима приветственно машет рукой из беседки.

Писатель слегка раздраженно оглядывается:

– Дался вам этот Дибенко!

– Но ведь это не вы, а он придумал глубину! – не унимается толстяк.

– Да? А кто по вашему придумал Дибенко? – хмурится Писатель и щелкает пальцами в сторону беседки:

– Аминь! Рассыпься прахом!

Дима Дибенко пожимает плечами и покорно рассыпается…

Не веря своим глазам, Жирдяй и Маньяк мчатся к беседке и щупают прах. А дотошный толстяк, на всякий случай, заглядывает и в дибенковскую тарелку – словно коварный Дима и там мог спрятаться.

– Кстати, чем это он обедал? – с подозрением вопрошает вечно гастрономически озабоченный Жирдяй.

– Фугу в мундире, – беззаботно отмахивается Литератор, – Можете попробовать.

– Нет уж, спасибо, – толстяк опасливо ставит тарелку на место, – Не люблю рыбу…

А Маньяк отряхивается от дибенковского праха и обвиняюще тыкает пальцем в сторону Писателя:

– Значит, это вы стояли за всеми его пакостями!

– Ну, это не самое удачное моё творенье, – уклончиво замечает Писатель, – У него особая роль…

– Да уж, портить нервы всем честным хакерам, – вздыхает Падла.

– Не стоит преувеличивать, – улыбается Литератор, – Во всяком случае, благодаря ему, я уверен, что вы по-прежнему не утратили формы… Вы все – отличная команда!

– Погодите! – вдруг спохватывается Жирдяй, – А вам не кажется, что здесь кого-то не хватает?

Действительно! Дос! Как мы могли забыть!

– О, извините! Сейчас все исправим, – небрежно взмахивает рукой Писатель. И в тот же миг, откуда-то сверху, почти на наши головы сваливается самоотверженный рецидивист. Он – мокрый с головы до ног, в разодранной грязной одежде. На плече – свежая кровоточащая ссадина. Лежа на траве, снизу вверх, Дос окидывает нас полубезумным взглядом.

– Что с тобой, друг? – испуганно склоняется над ним Жирдяй. И, оборачиваясь, торопливо орет с интонациями врача у постели умирающего:

– Кто-нибудь, кружку пива сюда!

После двух глотков взгляд Доса приобретает некую осмысленность.

– Где ж тебя носило? – допытывается толстяк.

– Лучше не спрашивай, – слабо бормочет рецидивист, – Всякое повидал… Едва смылся от близнецов – нарвался на регрессоров. Садисты, оказались… Привязали к креслу и битый час декламировали стихи собственного сочинения. В конце-концов, сжалились и решили меня регрессировать. До уровня шимпанзе – чтоб не мучился. Еле сбежал… И сразу налетел на Дозор.

– Дневной или Ночной?

– Какая, на хрен, разница… Они в соавторстве работают. Сначала спорили – относятся хакеры к Светлым или к Темным. В конце-концов решили отправить меня в Сумрак. Чтоб никому обидно не было…

Дос трагически вздыхает и вновь основательно прикладывается к кружке:

– Драпал так, что думал из виртуального костюма выскочу… Бросился в реку, плыву. Погони не слышно. Ну, думаю, ушел. А тут какой-то гад засел над обрывом и давай сверху из бластера шмалять. Я ему: „Что ж ты делаешь, урод! Я ж утону, на хрен!“ А этот псих: „Не бойся. Киберпанк не тонет!“ В общем, вовремя вы меня вытащили…

– Не мы, а он, – Маньяк указывает на Писателя, – Специально для того, чтоб провести воспитательную беседу.

– Неправда, – качает тот головой, – Просто хотел испытать вас в деле. Ну и заодно… напомнить пару вечных истин. Например о том, что в жизни не всё сводится к тому – заработал ты лишнюю тысячу баксов или нет. Что есть некие высшие ценности…

– Например? – небрежно спрашивает Шурка.

– Ну, например – ДВА ТРИЛЛИОНА БАКСОВ.

Мы переглядываемся. Писатель улыбается:

– Приблизительно на такую сумму вывезено богатств из бедной России. За последние четырнадцать лет. И большая часть этих денег лежит в американских, швейцарских, немецких банках. Очень хорошо лежит – по крайней мере, так думают те, кто их туда положил… А я, например, думаю, что триллионы эти лежат плохо, – он лукаво щурится, постукивая пальцем по хрустальной кружке, – И по-моему, даже очень плохо.

– На что это вы намекаете? – смеётся Падла.

– На то что, пока мы с вами пьем это прекрасное виртуальное пиво, огромное большинство соотечественников едва может наскрести на обычное „жигулевское“, – лицо Писателя вдруг становится серьезным, – Да что там пиво…

Он машет рукой:

– Неужели вам надо объяснять такие вещи?

– Не надо, – уже без тени улыбки качает головой Падла. Да и всем остальным, включая Жирдяя, объяснения не нужны. Мы ведь обитаем не только в глубине. Хотя слишком часто пытаемся забыть о этом…

– Это нелегко провернуть. Почти нереально… – говорит Маньяк, – Разве что… если б все русские хакеры работали вместе… Да и многих из-за кордона пришлось бы подключить.

– А я и не говорил, что будет легко, – во внимательном взгляде Писателя чудится ирония, – Вы – лучшие. И кто, если не вы, сможет объединить вокруг себя остальных… Подумайте, что стоит на кону!

Шурка вздыхает:

– Звучит здорово… Но, по-моему, это слишком. Даже для нас.

А Жирдяй легкомысленно замечает:

– Самое трудное будет – потратить два триллиона. Пивом-то мы земляков обеспечим…

– Ага, – хихикает Дос, – Цистерны по три на брата, включая покойников и младенцев.

– А вот куда деть остальное?

– Учредим Шнобелевскую премию. Самому наглому хакеру. И назовем её „Золотой Жирдяй“,– невозмутимо предлагает Маньяк.

– А вторую назовем „Пустозвон года“ И вы все будете первыми соискателями, – вставляет Падла.

– Ага, а ты членом жюри, – обижается Маньяк.

– На этот раз всё слишком серьезно, – урезонивает его бородач и в задумчивости чешет затылок, – Это было бы главное дело в моей жизни… Если б вышло…

– Поверьте, вы не знаете до конца собственных сил! – качает головой Писатель и отхлебывает из кружки, – Да и потом не забывайте – сейчас сама глубина будет на вашей стороне!

Он оборачивается к девчушке:

– Поможешь им?

– Угу, – кивает юное созданье, – Только пусть они больше не пристают к Диме…

– Конечно, – подмигивает нам Литератор, – Она у нас – действительно, умница!

– Да, – кивает Жирдяй, – А если еще и чебурашек подключить… Америка бы содрогнулась.

– Ну уж, нет. Это слишком сурово, – не соглашается Маньяк, – Я бы ограничился Змеем Горынычем.

Писатель смеется и откуда-то из пустоты достает тарелку с таранью. А у меня вдруг мелькает смутное подозрение. Не так он прост, этот наладчик человеческих душ. И „Лабиринт Мудрости“ – совсем не такая уж безобидная программка…

– Шансы есть, – разминая здоровенную тарань, говорит Литератор с кажущейся беззаботностью, – И шансы более, чем неплохие.

Крупная рыбная чешуя летит на дорогое самурайское кимоно.

– Плохо, что дайверы нынче уже не те, – вдруг напоминает Маньяк и я торопливо отвожу глаза.

– Это верно, – голос Писателя звучит жестко, – Только они ведь сами виноваты. Рано или поздно это должно было произойти. Глубина менялась. Глубина начинала что-то понимать… А они не изменились и ничего не поняли. Они по-прежнему жили только для себя…

Я чувствую его пристальный взгляд.

– Кому многое дано, Леонид, с того и спрос больше. Всё зависит только от тебя. Если ты изменишься, способности вернутся. Конечно, не сегодня и не завтра…

– Спасибо за откровенность, – криво усмехаюсь и залпом допиваю своё пиво. Решено. Со следующего дня ударяюсь в полный альтруизм и начинаю собирать деньги в помощь голодающим эфиопским хакерам…

Тут в глазах Писателя что-то вспыхивает – словно он вдруг вспомнил необыкновенно забавную вещь:

– Кстати… Время сбросить маскарадные костюмы!

Он взмахивает рукой и все мы оказывается в удобных креслах. А через мгновенье окружающий мир с хрупким звоном рассыпается. Сотнями сверкающих осколков.

– Ну их на фиг, эти фальшивые зеркала! – весело щурится Писатель.

Я моргаю. Похоже, ничего не изменилось?

Нет, я не прав. У Шурки начисто исчезли бицепсы терминатора. Правда, Падла остался как был – с головы до пят. Но зато на месте Жирдяя… Фу-ты, неужели это и есть его истинный облик? Худой, чуть сутуловатый парень со смущенной улыбкой. Никаких признаков избыточного веса, никаких намеков на привычную хамоватость в физиономии… А Дос? Не верю глазам! На месте мокрушника-рецидивиста со стальным взглядом – пацан лет пятнадцати не больше! И ловко же он водил нас за нос!

Странно. Неужели кроме меня никто не заметил? Все смотрят не на Доса, а куда-то в другую сторону… Я поворачиваюсь – что же там такое, еще более невероятное?

И от изумления у меня начисто перехватывает дух:

– Ви… Ви… Ви…?!

– Леня, у тебя не только дип-склероз, но и заикание? – насмешливо уточняет Вика, откинувшись на спинку кресла. Того самого, где раньше с каменной рожей восседал громила Череп.

– Так это… Это была ты?!! Всё время?!!

– А что ты хотел? Чтобы я отпустила тебя одного в глубину в таком состоянии?

Я сердито хмурюсь. Выставила меня перед ребятами в идиотском виде!

– Друзья мои, – ласково говорит Писатель, взглянув на циферблат часов, – По моему, вам пора отдохнуть. Как ни как, столько времени в глубине…

– Погодите, мы ведь еще не обсудили детали, – спохватывается Падла.

– Не сразу, – качает головой Литератор, – Силы вам еще понадобятся. Завтра. И послезавтра. И целую вечность, – он улыбается, – Поверьте, вечность вполне доступная и приятная штука.

В это мгновенье в нем есть что-то от Будды.

– Только не забывайте о том, что плохо лежит!

А сейчас он неуловимо смахивает на Чингисхана.

Писатель кивает нам на прощанье, а девчушка хлопает в ладоши и…

Радужный калейдоскоп перед глазами.

Я стащил шлем. На экране – привычная дип-заставка: густая синь с фигуркой человека. Раньше мне казалось – он падает… Нет, все таки – летит!

Маньяк, сидевший рядом, широко зевнул и выключил ноутбук:

– А ведь уже темнеет…

И в правду, за окном вечерело. На потускневшем небе загорались звезды.

Мы с Шуркой переглянулись и, не сговариваясь, отправились на кухню – сделать по глотку пива. Хотя и не первосортного, но зато составляющего такой же неотъемлемый элемент реальности, как и вечерний город за окном. Мы молча пили и с каждым холодным, горьковатым глотком расколотый мир обретал единство и гармонию. Сквозь призрачные дворцы Диптауна вырастали башни Кремля, и нарисованные бездонные ущелья вдруг просвечивали асфальтом московских улиц.

Это было странное чувство. Наверно такое же испытывают изгнанники, возвращаясь на Родину. Сколько я был в изгнании? Года два, наверное… Как говорилось в старом фильме: это от милиции не убежишь, а от себя – запросто! Два года я был в бегах и бедная Вика вполне могла бы оклеить город объявлениями: „Пропал человек!“

Что изменилось?

Мы прошли „Лабиринт“. Прошли вместе, сквозь страх и боль к надежде… Правда, настоящую боль довелось испытать не мне, а Маньяку и Падле. Девчушка постаралась… Тьфу ты, что из неё будет, когда она вырастет? В глубину вообще не сунешься…

Только много ли может изменить один день, много ли стоит надежда? Нет, врешь Писатель, не простая это программка, далеко не простая… И девчушка твоя, виртуальное чудо семи лет от роду, только кажется наивной.

Я вздрогнул – распахнулась входная дверь. Знакомые шаги. Вика вернулась.

– Ну, мне пора, – вдруг заторопился Маньяк.

На прощанье он вежливо поцеловал ей руку, а мне подмигнул загадочно:

– Только не слишком растрачивай силы, дайвер…

Дверь захлопнулась и мы с Викой остались наедине.

Разве что, компьютер, третьим лишним, все еще гудел в углу встроенным вентилятором и любопытно таращился зрачком монитора. Я нажал кнопку, экран погас. Теперь мы действительно одни…

Обернувшись к Вике, я заглянул в её глаза и вдруг понял, что всё мое недавнее раздражение куда-то улетучилось. Господи, какой же я был болван! Занудный болван! Я передернул плечами от отвращения к самому себе. И вместо резких слов, раньше готовых сорваться с языка, произнёс со смущенной улыбкой: