Текст книги "вода в шкафу"

вода в шкафу
Олег Ларченко

© Олег Ларченко, 2024

ISBN 978-5-0065-0748-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я засранец

Я засранец. В буквальном смысле. То есть я очень много гажу. Ну и как человек говно, конечно, но сейчас не об этом. Я много гажу и поэтому это большая часть моей жизни. Например, есть много людей кто любит поесть, их как правило видно издалека. И часть их жизни, а это большая, порой огромная часть, это еда и её поглощение. Так почему же я не могу рассказать о своем хобби, так сказать. Я считаю, что до этого момента никто и никогда так не описывал жизнь засранца, за исключением некоторых случаев. Не пропустите уникальную возможность погрузиться в удивительный мир какашек, бумажек и лопухов, сортиров и освежителей воздуха. И так начнем.

Возможность погадить я не ищу, как и подобает настоящему засранцу – гажу где придется. И где только я не гадил. И в кустах, и в поле, и в штаны. Да, в штаны, много раз, потому что засранец. Ну, а если ты в штаны ни разу не навалил, так ты и засранцем считаться не можешь.

Однажды я гадил на горе, с видом на Боку-Которский залив. Красота непередаваемая! Вода на солнце блестит, горы играют тенями. С высоты видно сразу несколько городков одновременно на одной и другой стороне залива. Колокольни церквей и кипарисы тянутся ввысь, к солнцу. Сидишь, гадишь, думаешь и создала же природа такую красоту… и такого засранца.

Конечно мне хотелось бы до терпеть до комфортных условий для моего любимого дела, но что я могу – засранец. Прет из меня и все тут. Да и порой мест приятных для освобождения может рядом и не быть.

Так, находясь на Карельском перешейке, на одном из островов озера Вуокса, я не нашел ничего, хоть отдаленно напоминающее мне фарфор. К обычному лесному дискомфорту прибавилась неожиданная проблема. Неминуемо оголяемая часть тела была безжалостно атакована комарами. Ежесекундные шлепки по собственному оголенному заду и одновременный факт дефекации выглядит со стороны трагикомично. Может показаться, что человек наказывает себя. Типа давай жопа – сри быстрей, пока я не взял в руки ремень.

Вообще гадить красиво это, скажу я вам, целое искусство. Вот, например, в Королевском отеле в Стокгольме я не жил, но гадил. Зашел в отель, интуитивно нашел туалет и испражнился. Не думаю, что так же гадили шведские короли, но я получил истинное удовольствие.

На корабле, в самолете, в поезде, на крыше, на дереве, в шкафу, перечень мест моего облегчения можно продолжать бесконечно. А вот высунув жопу из окна, не смог. Испугался. Я связываю это с моей боязнью дятлов. Кстати, «дятлофобия» у меня с детства, а почему я понял только женившись.

В лифте, в танке, на вертолетной площадке не гадил, не довелось. В связи с этим появилось несколько вопросов к вертолетчикам. Во-первых, интересна так сказать морально-этическая сторона вопроса. Стал бы пилот вертолета сажать свою могучую птицу на это. Не возникло бы у него сомнений и желания сесть в другом месте. Было бы ему противно, например. Не возникло бы потом депрессии. Проблем с приземлением, каждый раз, после такого опыта.

А второй момент чисто физический. Собственно, что будет с результатом жизни деятельности, когда мощный поток воздуха станет давить сверху все сильнее и сильнее. Стоит ли в этот момент находится рядом и наблюдать? Все-таки когда-то это было моим и теперь вот такой исход. Как далеко разлетится бывшее моё? Интересно, так же, будет ли мне жаль его. Какие чувства я буду испытывать? С одной стороны, не каждый день на отходы мой жизнедеятельности приземляется вертолет и это должно было бы стать не ординарным, заметным событием. С другой стороны, возможно появление сомнений. А почему собственно вертолет? Не достойно ли оно большего? Самолета, ракеты в конце концов.

По поводу ракеты, кстати, мой живой интерес вызывает космос. Все говорят, что там нет жизни. Какая жалкая ложь, а космонавты? Многие скажут они там ненадолго, мол это пришельцы из другого мира. И рано или поздно они возвращаются, оставив свой след в космосе. Да, пришельцы, но гадящие пришельцы. Я, по крайней мере, не видел не одного не срущего космонавта. Не привозят же они все это обратно на планету Земля. Это нерационально, здесь и своего дерьма хватает. Понятное дело, что все остается там – в холодном, пустом и не дружелюбном мире. Ну а те, кто проводит на орбите полгода, год, эти заслуженные «засиратели» космоса.

Здесь надо заметить, что я за год произвожу 944 килограмма 320,5 грамм дерьма. Это почти тонна. Но я, как уже говорил, особенный засранец. Поэтому предположим, что обычный человек гадит в три раза меньше. То есть, человечество отправляя космонавта на год на орбиту, отправляет вместе с ним около трехсот килограмм будущего дерьма.

Надо признать, спустя 60 лет освоения космоса – это место оказалось довольно засранным. И вот мы уже видим астронавта на пенсии. Он сидит в кресле качалке и смотрит на звезды. Рядом играют внуки и периодически спрашивают деда:

– Ну что ты видел свои какашки? Ну хотя бы одну видел?

Говоря, что все остальные люди тоже гадят, я конечно пытаюсь оправдаться. Ну как бы да, я сру, много сру, но посмотрите они-то тоже.

Жизнь засранца не сахар. Бесконечные поиски туалета, туалетной бумаги и освежителя воздуха делают меня нервным и расстроенным. А расстроенный и нервный я начинаю гадить еще больше. Такой вот парадокс. Я называю это замкнутым кругом засранца. Не посрал – хочешь срать, посрал – жди. И все это как бы копится в тебе и не найдя выхода начинает вырываться наружу. Подобно художнику не находящему возможности само реализоваться, засранцу приходится искать новые способы самовыражения.

А когда выхода нет? Создается патовая ситуация. Некуда деть накопленное. Передать, так сказать, тебе уже не нужное, дальше, следующему поколению. Не получается, как говориться, оставить след. Начинает хотеться большего, по большому. Здесь я сразу вспоминаю классику:

 
Когда я сижу и испражняюсь
Я процессом сиим наслаждаюсь
Я по Зигмунду Фрейду
Задержкой кала не занимаюсь
Нахожу наслажденье в другом
Можно сутки не гадить потом
 

Рассказывая о своем колоссальном опыте в этом вопросе, я хотел бы донести до человечества главную мысль – люди срите! Срите много и с удовольствием. Жизнь коротка, и кто его знает, есть ли такая опция на том свете.

Диалог

– Есть, что почитать-с, милостивый государь?

– Как же-с есть?

– Чьих-с клавиатур будет?

– Моих-c, как есть моих-с.

– Помилуйте сударь, но это ж говно!

– Говно, говно, как есть говно, но моё-с.

– Как же так можно?

– Ну вырывается это из меня, не могу ничего поделать.

– Вы уж друг любезный, сдерживайтесь как-нибудь.

– Так и так-с терплю до последнего, а потом опять-с…. Выливается и все тут. Намедни вот, опять сел, написал абзац. Нагадил, так сказать. Не могу терпеть-с.

– Ну, Бог вам судья. Вы только смотрите не распространяйте, а то и так все засрано вокруг.

– Одно меня успокаивает, с утилитарной точки зрения, произведение сие годится для разжигания печи, например, или в том же сортире.

– Подтирать говно говном?

– Ага.

– Нынче бумагою никто не пользуется. Тепереча все в сети.

– Это как же? В водопроводной сети? Беде у всех стоит?

– Я в смысле почитать.

– А-а, это, не люблю-с.

– Это заметно. Я вам сударь советую прекращать вселенную вашими писульками загаживать. Займитесь делом.

– Ах, делом-с. Бумажки не найдется?

– Вы опять за свое?

– Нет, я в смысле в сортир-с.

Притча

Всякий человек на свете гадит. Рождается, живет и умирает и все время гадит. Вот с утра, что первым делом человек делает? Чистит зубы? Нет. Умывается? Нет. Правильно – гадит. Это самое первое дело нового дня. Дома, на работе, человек гадит много где. И если бы срамоту прикрывать не надо было бы, то человек гадил бы везде, как собака.

И сказывают, что жил да был человек, которому все это засранство надоело и начал он искать возможность не гадить. Долго бродил он по миру в поисках ответа на этот вопрос, а когда окончательно убедился, что не какать ни как, решил повесится, но прочитав, что при этом можно обделаться, передумал. Он перестал есть, но все равно гадил. Он перестал пить, но продолжил срать. Тогда он заткнул себе все отверстия для испражнений и… перестал гадить? Да перестал, правда его через какое-то время разорвало и все вокруг завалило его экскрементами.

А мораль здесь такая, каким бы человек не был, а все равно внутри у всех людей одно и то же.

Лонацавац

Маленький городок Лонацавац никогда не был туристическим местом. Здесь не останавливаются автобусы с толпой крикливых китайцев. Здесь нет сувенирных лавок и кучи отелей. Главная площадь с ничуть не примечательной ратушей и церковь на окраине – вот и все достопримечательности города. И если заносит сюда приезжих, то только по делам. И скука их ждет здесь неимоверная.

Так было и в это раз. Два представителя крупной фирмы, оказались здесь, что называется для галочки. Со стороны принимающей им был выделен сопровождающий. Человек плохо владеющий профессиональными вопросами, но балагур и, что называется душа компании. Результат переговоров был предрешен и выходя из конторы балагур предложил пойти в ресторан, дабы скрасить, хоть как-то, безрезультатную поездку коммерсантов.

Веселье в ресторане наступило довольно быстро. Мужчины много пили, ели и болтали на разные темы. Время пробежало не заметно и когда они вышли из ресторана, уже стало темнеть. Все были изрядно пьяны и немного пошатывались.

– Надо прогуляться – сказал один из приезжих заплетающимся языком.

– Пошли– ответил местный.

Они пересекли главную улицу и вышли на главную площадь.

– Это наша центральная площадь – начал экскурсию балагур – в прочем других, не центральных, у нас нет – засмеялся он.

– А это ратуша, построена больше трехсот лет назад.

– А это что? – спросил один и приезжих.

По середине площади в потемках вырисовывались очертания, какого-то странного предмета. Троица подошла ближе.

– Это бывший фонтан в виде кувшина – сказал местный и икнул – тоже очень старый.

– На кувшин мало похоже – сказал коммерсант – скорее это горшок.

Пару минут все молчали, рассматривая неработающий фонтан. Один, пошатываясь, обошел его вокруг.

– И что надо делать? – спросил он.

– Что, значит, что делать? – спросил балагур и снова икнул.

– Ну там потереть или бросать монетку – ответил тот – так всегда делают, на счастье, у городских достопримечательностей.

– Надо по ссать – грубо ответил местный, подошел к памятнику, расстегнул штаны и стал опорожняться прямо в него. А поскольку похожее желание было у всех, то все по очереди проделали тоже самое. Потом побродив по городу еще какое-то время, троица разошлась. Приезжие отправились в отель и наутро покинули город.

На этом, эта хулиганская история могла бы и закончиться, но неожиданно получила свое развитие.

Через две недели жена одного из командировочных выиграла в лотерею большую сумму. Настолько большую, что коммерсант бросил надоевшую работу. На прощальной вечеринке в конторе, подвыпившие, уже теперь бывшие коллеги, без конца спрашивали одно и то же – как так ему повезло? На, что он улыбался и загадочно поглядывал на второго командировочного. Вид у того был озадаченный и даже не много пугающий. В конце вечера он отошел с бывшим коллегой, чтобы поговорить.

– У меня умерла теща – сказал он.

– Сожалею и соболезную – ответил тот.

– Я ненавидел, эту стерву!

– Тогда поздравляю! – засмеялся другой.

– К тому же у нее оказывается, была куча денег и теперь они достанутся мой жене! – тихо, но яростно, сказал первый.

– Да ну! Повезло же тебе.

– Ты не понимаешь? Горшок работает!

– Я тоже об этом подумал! Моя жена играет в лотерею всю жизнь и тут вдруг так повезло!

Приятели крепко уверовали в чудо горшка, отметая случайность и совпадение.

Последствия для города Лонацавац имели предсказуемый характер. В городе стали появляться не многочисленные туристы. Главным образом они гуляли по центральной площади, а на следующий день исчезали из города. Горожане не сразу поняли, что к чему. Сначала дети, играя на площади у памятника, стали чувствовать не приятный запах. Потом дворник, подметавший площадь заметил не ладное. Туристов становилось все больше, а вонь на площади усиливалась.

Наконец ночью был пойман один из страждущих оправляющихся. Его допрос звучал примерно так:

– Что вы делали на площади?

– Гулял.

– Ночью?

– Мне не спиться.

– Что вы делали у фонтана?

– У какого фонтана?

– У своего фонтана! Не прикидывайтесь, мы знаем, что вы справляли нужду в фонтан.

– Разве это фонтан? Там же не было воды!

– И вы решили восполнить этот пробел!

Через какое-то время, посвященное проблеме, собрание в мэрии постановило: обеспечить круглосуточную охрану памятнику. Однако добровольцев не нашлось, а в бюджете денег, на это предусмотрено не было.

Долго ли, коротко ли, но фонтан-горшок с центральной площади снесли.

Горшок, снесли, а душок у города остался.

Неоконченное интервью

– Здравствуйте, наши дорогие слушатели! Сегодня у нас в гостях замечательный человек, инженер, изобретатель Иван Семенович Пуклов. Здравствуйте Иван Семенович!

– Здравствуйте!

– Расскажите нашим слушателям о Вашем изобретении.

– Ну, я сделал прибор, позволяющий принимать, хранить и перерабатывать отходы жизнедеятельности человека.

– Так, и какие именно отходы способно перерабатывать Ваше устройство?

– Ну, во основном говно, но и другое тоже можно.

– И как называется Ваш прибор?

– Название Сортир Два.

– Почему два?

– Ну, первый, как Вы понимаете, уже придумали, ха-ха.

– В чем же отличие от первого?

– Понимаете, концептуальных различий нет, скорее есть формальные.

– Так, интересно. И чем же Вас не устраивал первый вариант?

– Сортир первого поколения, как я его называю, не устраивал меня именно своей формой. Не содержанием, оно то как раз везде одинаковое. Он, как бы сказать, не отображает сути происходящего, холоден, не приветлив и даже, немного отталкивает от процесса. А процесс этот, надо сказать, я люблю. Еще с детства.

– И Вы решили изменить сортир?

– Да

– И как выглядит сортир два? Как он становится по-Вашему «юзер френдли»?

– Все просто, сортир два выглядит соответственно обстановке – он в виде попы.

– Оригинально.

– Да. Идея в том, что, когда Ваша попа как-бы садится на другую попу, она чувствует себя комфортнее. Теплая, домашняя обстановка способствует расслаблению и соответственно более легкому очищению. Акт дефекации проходит намного легче. Содержимому легче покидать так сказать свою родину зная, что в впереди у него такая же.

– Ох, Иван Семенович, Вы так интересно рассказываете, но мне очень захотелось сделать перерыв, минут на 15—20. А после этого мы сразу вернемся в студию и продолжим.

Сунь Вынь ФсЁ

Сунь Вынь Фсе был очень медлительным человеком. Настолько тормозным, что коллеги успевали съездить в отпуск пока он договорит на совещании. Но все же две вещи Сунь Вынь делал очень, очень быстро. Занимался сексом и гадил. Бывало увидит голую женщину или туалет, и моментально превращается в человека-молнию. Вот так оказалось, что растягивать удовольствие любят не все.

Бактерия Виктория

Жизнь бактерии на фекалиях в прямой кишке ужасна. Темно, воняет, тесно. Напоминает жизнь в одном северном городе. Тоже мрак, теснота, вонь, потом ненадолго все белое, много воды, реки, фонтаны, мосты и опять сырость, зловоние и безысходность. Поэтому не удивительно, что многие бактерии здесь сходят с ума. Вот и наша героиня поехала кукушкой в мир психопатий, фобий, неврозов и истерик.

Бактерия Виктория, прожив всю жизнь в Питере, извините ошибся, в жопе, конечно она жила в жопе и мечтала выбраться из этого гиблого, как ей казалось места. Она должна была предназначена для другого. Для светских раутов, дорогих ресторанов, для роскошной жизни, а никак не жизни на, хоть и родной, но какашке.

Все ей было противно. С той же брезгливостью с которой горожанин ходит в уличный туалет с дыркой, она ходила на собрания других бактерий и старалась не слушать их заразительные мерзкие речи. Виктория ненавидела в своих соотечественников. Она презирала всех жителей жопы. Все они были для неё жалкими рабами фекалий, недостойной массой быдла.

А дома, пустив слезу, оплачивала бумажные квитанции. Именно бумага напоминала ей о свободе и смерти одновременно, ведь многих из ее родственников убила именно бумага.

Единственным желанием в её жизни было вырваться на свободу. Но иногда, от безысходности, Виктория пыталась уговорить себя, что жить в жопе, если не хорошо, то нормально. Из плюсов, например, здесь всегда тепло, рассуждала бактерия. Центральное отопление, это очень удобно. Еда опять же есть всегда. Правда однообразная и от нее тошнит, но какая никакая, а еда. Но приступы смирения длились у Виктории не долго. Минусы опять начинали перевешивать: темнота, вонь, отвратительные бактерии вокруг, одним словом жопа.

При первой же попытки пересечь границу, то есть анус, её развернули обратно.

– Ждите. До белых ночей как минимум, сказали ей одетые в униформу бактерии. Они строили из себя важных персон и от этого были еще омерзительнее для Виктории. Как он не понимают, что они живут в жопе, что у них все плохо, спрашивала она саму себя.

Знаю я ваши белые ночи, потом будет опять так же или еще хуже, думала Виктория. А может быть, как в тот раз, про который она читала в учебнике истории, когда фекалии вместе с бактериями просто упали в черную бездну. По словам профессора истории Геннадия Ивановича Говнюкова, тогда никаких фонтанов и рек не было, просто пустота из которой пахло еще хуже, чем пахнет здесь в жопе.

Пахнет хуже, чем здесь, содрогнувшись от этой мысли, Виктория решила действовать. Я пойду другим путем, подумала она. Но как не парадоксально, другого пути не было, выход был только один. Именно на него частенько засматривалась наша бактерия. Именно он манил её чуть розоватыми всполохами на всегда одинаковом темном небе. Она часто представляла себе, как раздвигаются эти огромные, могучие, мускульные врата, ведущие на свободу, и она безмерно счастливая покидает эту зловонную клоаку – свою родину.

В один бактерийный год, Виктории вновь представился случай. Бактерии знали о надвигающемся газовом урагане и попрятались в какашки поглубже. Бактерия Виктория наоборот вылезла на поверхность и стала ждать. Скоро она почувствовала легкое дуновение зловонного газа. Затем ветер стал усиливаться и в какой-то момент бактерию оторвало и понесло на огромной скорости в сторону ануса.

Виктория в последствии мало рассказывала об этом инциденте ссылаясь на то, что плохо помнит произошедшее. Что может быть похоже на правду, учитывая с какой скоростью бактерия Виктория врезалась в стенки ануса. Удивительно, что её вообще не разорвало на части.

После этого случая Виктория сильно изменилась. Непосредственный контакт с могущественным анусом никого не оставляет прежним. Одновременно дарующий свободу и запирающий обитателей всесильный сфинктер, был любим ею и ненавидим. А надежды, связанные с его расслаблением и выходом на свободу, сменялись депрессией и презрением к его могуществу.

Виктория понимала, что с наружи помощь не придет. По крайней мере она такого никогда не видела, но слышала об этом от своих предков. По их словам, мощные потоки воды неожиданно ворвались со стороны ануса и смыли многих бактерий. О таком наша бактерия могла только мечтать. Никаких усилий и жертв. Тебя просто освобождают сторонние силы и все. Подарок для ленивого диванного революционера. Но надежды на такой легкий исход таяли с каждым днем.

Значит нужно действовать изнутри, решила Виктория. Подкоп? Но в полной темноте можно ошибиться и вырыть тоннель не туда. В этом случае можно вообще застрять в жопе навсегда. Тогда надо расшевелить здесь всё до такой степени, чтобы всесильный анус разжался и выпустил её и других обитателей на свободу.

Вообще на других обитателей, как мы помним, ей было абсолютно наплевать, но для её коварного плана они как раз и требовались. Это серое быдло, так сильно презираемое ею и должно было стать той силой, которая подарит ей свободу.

Здесь надо сказать, что общество, в котором обитала наша бактерия было максимально патриархальным. Женщинам отводилась роль прислуги. Уборка, готовка, дети, все то чем мужские бактерии не занимались, делали женские особи бактерий. В этих условиях самым простым решением было бы соблазнение какой-нибудь важной бактерии, из тех что носят униформу, например. Но сама мысль, что за свободу Виктории придется спать с другой бактерией приводила её в ужас. Она и так не выполняла основных функций бактерии. Мужа у неё не было и на другие бактерии она не делилась. На вопрос, почему она до сих пор не замужем, отвечала уклончиво, стараясь перевести тему разговора.

– И так живу в жопе, еще и замуж выходить, рассуждала Виктория – тут за двойную жопу не доплачивают.

Чувства безысходности и отчаяния сменяли чувства воодушевления и поднятия духа. В эти моменты бактерия Виктория сочиняла своё обращение к другим бактериям. Она писала свой манифест свободы, не замечая времени и полностью отдаваясь своим свободолюбивым фантазиям.

Для своего выступления Виктория выбрала собрание бактерий, посвященное замене старых и ветхих канализационных труб. Бактерии ведь тоже испражняются и надо сказать довольно успешно.

– Товарищи, граждане, господа – начала она, видимо стараясь обратиться таким образом ко всем членам общества.

– Мы живем в жопе. Это наша родина такая какая она есть. Грязная, вонючая и всегда темная. Но я верю, что наша жопа может стать лучше. Для этого не нужно много усилий, нам просто нужен небольшой лучик света. Всего лишь надежда, что там в конце тоннеля есть свет. Да, сейчас никто не верит, что что-то изменится, никто не поставит и кусочка своей какашки на лучшее будущее. Но именно эта безысходность и способна сделать нас сильными. Мы, бактерии, это звучит гордо!

– Да, мы способны переработать кучу дерьма, и в этом нам нет равных. Но всему есть предел. Мы все устали то безнадежности. Мы работаем как роботы. Кто из нас не перегорел на работе? Кто считает, что у него есть будущее в этом говне?

– Сегодня, когда на нас давят фекалии, стенки прямой кишки и этот проклятый сфинктер, мы можем быть свободными только внутри себя. Но я верю, наступит время, когда мы сбросим с себя эти оковы и свобода вырвется из нас, подобно фекалиям, выстреливающим из ануса.

– И теперь пора сказать открыто и громко: Сфинктер! Дай нам свободу! Сфинктер! Дай нам свободу!

Сначала в толпе бактерий послышался один робкий голос, но вскоре к нему стали присоединятся другие. И вот уже вся толпа скандировала:

– Сфинктер! дай нам свободу! Сфинктер! дай нам свободу!

То ли вызванные скандированием этого лозунга вибрации, то ли пришло время белых ночей, но всесильный анус стал раскрываться. Охранявшие его бактерии в ужасе стали разбегаться. Медленно и лениво стали появляться лучики света. Один, второй и скоро вся жопа наполнилась светом.

Вот она! – закричала Виктория и бросилась к выходу. Все остальные бактерии бросились за ней.

Счастливая, опьянённая воздухом свободы, кажется он был с запахом фиалки, Виктория первой увидела этот удивительный мир. Здесь было очень светло, как будто все покрыто снегом. Не далеко виднелось прозрачное и глубокое озеро. Как же здесь прекрасно, успела подумать бактерия, прежде чем бурные потоки воды унесли её с другими бактериями в бесконечно счастливый мир свободы. И что ждало её там, было абсолютно не важно. Свершилось главное. Наступила она – свобода. Прощай жопа, прощай!