Текст книги "О серьёзном и весёлом"

Памяти погибших в Афганистане

На граните имена и даты…

Обняла их бронзовая мать.

Не вернулись к матерям солдаты,

Молодым пришлось им умирать.

Памятник – он символ. Знаки – жизни.

Бурый камень, будто весь в крови,

Что в боях сыны своей Отчизны.

Пролили… и в землю полегли.

Мать пришла: усталая, босая.

Сердце стонет, некому сказать,

Списки на граните обнимая:

«Что ж ты, сын, меня оставил ждать?»

И легла на камень обелиска,

Символ скорби, мёртвый, но родной.

Ждёт, что вдруг услышит очень близко

Голос сына: «Мама, я живой».

Шальная пуля – погибшим медицинским работникам

Суровое время и года непростые.

Девчонки красивы, но сильно устали.

На стройных ногах сапоги уставные,

Хотя тридцать пятый размер не достали.

Бойцы окружали теплом и заботой,

«Сестричками», «дочками» их называли

Старались прикрыть и облегчить работу,

И как получалось, от пуль сберегали.

Но всё же случилась нелепая драма,

Она возмущает своим нелогизмом.

Никак не помогут в руках автоматы,

И вот он – момент переполнен трагизмом:

Шальная, горячая смерть просвистела,

Ударом солдата как будто сломала,

А девушка взглядом, уже улетела,

И жизнь её Вечность с собою забрала.

Бой после победы

Сидел старик. Давно уж не у дел.

Какие у него теперь заботы?

На мир вокруг печально он смотрел,

Достигнув возраста своей субботы.

Подслеповат, слезится влагой глаз,

Натруженные руки отдыхают,

Но помнит всё: как выполнял приказ

И видит вновь, как рядом умирают.

Он выжил там, откуда нет пути,

Где даже ветер насмерть был прострелен.

Дошёл туда, куда и не дойти,

И верил в то, в чем не был сам уверен.

Терял друзей, любимых и родных,

Но сердце всё равно не омертвело.

Судьба готовила удар под дых,

Когда уже Победа песню пела.

Окончены бои и враг сражён.

Но вновь атака. Снова по тревоге.

И в город, что уже освобождён,

Колона «фрицев» катит по дороге.

А каково подняться встретить смерть,

Когда уже расслабился для мира?

А вновь включаться в боя круговерть?

А вновь терять героя-командира?

Привычен пули свист и взрыв любой.

По слуху мог узнать калибр снаряда.

И воин бил по целям пред собой

Короткими. И вот уж нет отряда.

«Пошли смотреть. А кто такой борзой?»

А там мальчишка слёзы растирает…

И лоб в прыщах, и взгляд ещё дурной…

Трясутся губы, ноги поджимает.

Один остался, рядом нет живых.

Такие же «сопливые» ребята.

Винтовки, форма и кресты у них

На касках тоже – Гитлера орлята.

«Куда ж ты лез, дурак? Теперь ведь мир.

За что погибли? Это не исправить.

Сгорел в аду усатый ваш кумир,

Фашизма знак не будет миром править.

Вот дать бы вам ремня, чтоб дурь убрать.

Да только как? Кто дал вам эти «фау»?

Вставай малец, утрись, кончай дрожать.

Иди к своей мамаше. Мутер. Фрау».

Вздыхал старик и видел этот бой,

И пацана, дрожащего от страха.

За ту победу не был горд собой.

Всему виной со свастикой рубаха.

Последний рубеж

Черный дым упирается в небо,

Всё затихло и бою конец,

А на поле средь зрелого хлеба,

Возле пушки согнулся боец.

Наверху облака пролетали,

Отжужжали осколки пчелой,

Победитель – боец умирает,

Он закончил последний свой бой.

На лице молодом ни кровинки,

Защищал «высоту» сколько мог,

Чтобы здесь не сломал ни травинки,

Тяжким следом фашистский сапог.

С грозным гулом, коптя керосином,

Враг колонной прорвался в обход,

Шла в атаку железная сила,

Встретил их лишь бойцов полувзвод.

И вчерашние школьники встали,

Как стена у врагов на пути,

Свой последний рубеж охраняли,

Не помысля назад отойти.

Прут на них белокрестые башни,

Залпы выстрелов точно клюют,

Стонет глухо под тяжестью пашня,

Не жалея которую рвут.

Было только пятнадцать мальчишек,

Пушки две, да десяток гранат,

Ну а бой грохотал без затишья,

И за трёх бился каждый солдат.

Шло сражение то бесконечно -

Полных семьдесят восемь минут,

И исчезли враги там навечно,

Дальше уж никогда не пройдут.

Свой рубеж отстояли солдаты.

Вон, кресты на машинах горят,

Ведь бросались под танки ребята,

Отстреляв свой последний снаряд.

И откуда черпали те силы?

Умирая врага победить.

Стал рубеж общей братской могилой,

Подвиг смертью нельзя повторить.

Бессмертный полк

Солнцем теплил историю май,

Белым цветом сады восхищали,

Пели песни, веселье за край,

В честь победы столы накрывали.

Был уж флаг над Рейхстагом поднят,

О победе в Москву доложили…

Вновь поднялся в атаку отряд,

Не желая понять – их убили.

Выбор сделан не лично – судьбой:

Шли вперёд, защищая Отчизну,

Не дожив до победы лишь бой,

Не признают они свою тризну.

День и ночь среди взрывов бои,

Жар глотали, не чувствуя боли,

Теплый хлеб от родимой земли

Посыпали крупинками соли.

В этот май им нельзя умереть,

Ведь для них не окончилась битва,

Пусть, прищурясь, потянется смерть,

Но поддержит ушедших молитва.

Помнить будем мы подвиг отцов,

Полк бессмертный, без страха стоящий;

Кровь и раны – награды бойцов,

А ведь каждый «Герой» настоящий!

Курская дуга

Вспоминая прошедшие даты,

Нужно вспомнить про подвиг отцов.

Как погнали назад гордецов,

Поднимавших фашизма штандарты.

Покорив все народы Европы,

Разработав «блиц крига» приём,

Истоптать наш родной чернозём,

Отправлялись фашистские роты.

Рано утром в июне напали,

Разорвав мирных нив тишину,

И бойцы, проклиная войну,

В обороне окопы копали.

Нет у нас крепостей толстостенных,

Нет изломов запутанных рек,

Лишь вставал на пути человек,

Для свершения дел беспримерных.

Против танков винтовка с лопатой,

Против пушек отвага и честь

У солдата российского есть,

И он знает, что делать с гранатой.

В сорок первом, себя не жалея,

По степям нашей Курской земли,

Стиснув зубы, бойцы не могли

Отступать, не сражаясь, не смели.

Им приказы, конечно, читали.

Им задачу поставить могли.

Но бойцы пядь родимой земли

Отдавать никому не желали.

Встал солдат, защищая Отчизну,

Грудью принял железо боёв.

Не пугал его танковый рёв.

Он Дугу Победителей выгнул.

И на Курской дуге опалённой

Перебили фашизму хребет,

Дали чёткий на веки ответ,

Что России не быть побеждённой.

Подвигу летчицы Е. Зеленко

Отброшен «фонарь», повело лонжероны,

Направлен «СУ-два» на армаду врагов,

В воздушном бою есть, конечно, законы,

Но главный из них – «Победишь раз готов».

Бросаясь на смерть, молодая девчонка

Презрела погибель, ударив винтом,

И жертвой своей не дала «похоронкам»,

Десяткам и сотням, прийти в чей-то дом.

Таран совершая, Катюша не знала,

Что будет звезда в её честь названа.

Она же бесстрашно страну защищала.

Была она первой. Но разве одна?

Конечно, любила плясать и смеяться,

Хотела детишек растить, как и все,

Но коль уж пришлось в небо чайкой подняться

Отбила атаку любовью к стране.

Памяти погибшей АПЛ «Курск»

«Двенадцатое августа две тысячи»

Волна морская плачет от трагизма.

Но только… Ведь недаром камень высечен?

Он – символ рядового героизма.

Защиту для Отчизны обеспечивал

Подводный крейсер, мощный и красивый,

И все попытки злобные развенчивал,

Дух доблести и груз его всесильный.

Сквозь толщу вод он рубкой лёд разламывал,

Нырял на запредельные глубины,

И к цели верно курс он свой прокладывал,

Но вот беда случилась. В чём причины?

Нам домыслы не нужно здесь выстраивать.

Погибли парни, их сто восемнадцать.

Готовы были до конца отстаивать

Морскую честь и за Россию драться.

А корпус лопнул, не способен выдержать.

Сто восемь метров – давит массой море.

И души ангел будет здесь поддерживать.

И чайка крикнет в память на просторе.

Симфония номер семь Д. Д. Шостаковича

Идут солдаты, как автоматы,

Поля и хаты предать огню.

Ступают дружно и бьют набаты,

Играют марши про цель свою.

Рукав засучен, сапог начищен,

Каблук подтёрся о твердь дорог.

Столицы пали, никто не взыщет,

Не видно в лицах у них тревог.

Стирают жизни, идут по судьбам,

Улыбкой скалят нацисты пасть.

Прищуром волчьим, на горе людям,

Избрали жертву, чтоб вновь напасть.

Страна большая, леса и реки,

Снаряды с воем крушат мосты.

Под свист свирелей «сверхчеловеки»

Свой путь отметят, снося кресты.

Но встали люди навстречу пулям,

Закрыли грудью своих детей,

Хоть знали точно, что с ними будет,

Но рабство хуже, чем сто смертей.

***

Нацизм – идея совсем не нОва:

«Вот эти лучше, а тем – не быть».

Полки с крестами шагают снова.

В огне безумства желают жить.

Поднять бокал

Поднять бокал не грех – святое дело.

Мы вспомним подвиги и дедов, и отцов.

За тех поднять, кто беззаветно тело

Бросал навстречу мыслям подлецов.

За тех, кто встал, собой закрыв Отчизну,

И «тельник» рвал не в клубе, а в бою.

О ком родные после справят тризну.

Таким я посвящаю песнь свою.

За воинов, которые в «зелёнке»

Делились жизнью, выщелкнув патрон,

Кто рвал кольцо, сведя усы «лимонке»,

И гнал врага обратно за кордон.

За тех, кто одевается «по спичке»,

Кто понял море сыростью одежд.

Ни звёзды не просил себе, ни лычки…

И вся карьера – призрачность надежд.

За тех парней поднять бокал, кто служит,

В окопе мёрзнет, чистит пушки ствол,

Кто жизнь отдаст, которую так любит,

Таких ребят не грех позвать за стол.

Офицеры на параде

Хорошо посмотреть на парадах,

Как в отглаженной форме идут,

И военные песни поют.

И играют лучи на наградах.

Держат строй, не сбиваются с такта,

В общем строе подчас безымянны.

Не всегда имена их слышны.

Но границы любимой страны.

Защищают они неустанно.

Служат там, где кончается карта.

Пока мир, не видна их работа,

Груз погон, не служа, не понять.

Их задача – мужчин воспитать.

И гоняют солдата до пота.

Ждут команды для бранного старта.

Чёткий шаг подчиняется ритму.

Маршем давит парадная медь.

И не хочется думать, что смерть,

Может марш заменить на молитву.

Их места во главе авангарда.

Офицеры украсят парады,

Они твердо печатают шаг.

Не рискует приблизиться враг,

Ведь боится ответной «награды».

Героизм

Герой не тот,

кто мышцами играет,

Не тот, кто с крыши

прыгает плашмя в сугроб,

Не тот герой,

кто море выпивает,

И крОшит кирпичи

о свой прекрасный лоб.

Над этим нам лишь

впору рассмеяться;

Как дуб могуч, но

разве это богатырь?

Ведь он умом

с деревьями сравнялся,

Когда за час разрушил

старый монастырь.

Обычный героизм

не так заметен;

Герой рискует жизнью

не за миг в кино.

Он просто чувствует,

себя в ответе

За всех кто рядом.

И ему не всё равно.

Г. Свиридову, автору сюиты «Время, вперёд!»

По парку гуляя, гений,

В просторном плаще, без кепки,

Присел на скамью под сенью,

Что создали липы ветки.

Забыв, что нет инструмента,

Свиридов струны рояля,

Услышав ритмы момента,

«Щекочет», переживая.

И пальцами бьёт он доску,

Черкает в мыслях страницы.

Эпоху слушает просто,

Мелодией всё воплотится.

Он замер, уйдя в работу,

Не виден процесс творенья:

Рождает шедевра ноты,

Озвучив шаг поколенья.

Впитает мотив тревогу,

Но музыка выход знает:

Аккорды мостят дорогу

И время вперед толкает.

Последний звонок

На школьном дворе суета и цветы,

Бантами нарядно украшены косы.

А завтра не нужно портфели нести,

И в бланках ответы даны на вопросы.

Беспечно, шумливо рядами стоят

Теперь уж не школьники – взрослые люди.

У тех, кто поменьше глазёнки горят:

«Когда же и мы выпускаться тут будем?»

Сегодня звенит их «последний звонок».

Не знают ещё, что тот звон означает.

Им кажется: «Всё, наш окончен урок».

Но сколько ещё эти «знайки» узнают.

Узнают заботы, коварство, любовь,

Узнают про риск и про жёсткость каната,

Научатся «дамы» подкрашивать бровь,

А кто-то услышит стрельбу автомата.

Такие уроки для жизни важны,

Но в школе наукам другим обучали.

«Квадраты» и «корни», конечно, нужны.

Но разве все формулы пишут ночами?

На шумном дворе из колонок звучит

Про школу прощальная старая песня.

Не знают ещё, что способны свершить

Ни тихий отличник, ни троечник вместе.

И лишь через годы седыми придут

Опять повстречаться у школьной ограды.

Кого-то уже никогда не найдут,

А кто-то с улыбкой покажет награды.

Вальс. Из юности твоей

Танцует ветер во дворе

Прощальный школьный вальс,

И вверх поднялся к синеве

Звонка хрустальный глас.

Улыбкой вход во двор открыт,

Встречает он друзей,

И не один не позабыт

Из юности твоей.

Рядами шумными стоят

Выпускники сейчас.

Каштаны старые глядят

На них в который раз.

Девчонки – чудо, хороши

И парни все взрослей.

За руки взялись малыши

Из юности твоей.

Готовы выйти из ворот

Весёлою гурьбой,

Но не забудут каждый год

За партою родной.

Взобьёт прическу ветерок

И в сердце холодней.

Учитель завершит урок

Из юности твоей.

Звонок границу проведёт

И детство позади.

Слеза нечаяно сползёт

По блузке на груди.

А в старых классах тишина

И стало чуть грустней.

Встречай выпускников страна

Из юности твоей.

Увёл

Лощина. Темнеет. «Вроде бы ход…».

И давит сапог льдинок корку.

«Пускайте собак! Идите в обход!»

«Уходит плутовка на горку…»

***

Рвёт горло дыхания сиплый стон

И шерсть на загривке мокрая.

А сзади всё ближе легавых звон,

Предатель – Луна поблёклая.

Побег обречён, уж замкнули круг.

И путь лишь к обрыву манится.

Осталось решиться и прыгнуть вдруг.

Не прыгнешь – «порвут», с них станется.

А псы окружили брехливой толпой.

Пока не решились кинуться.

Скалятся, лают, сейчас будет бой.

Не ждет… и с обрыва лис ринулся.

Полет в пустоту и льда острый край

Ударил, как нож, болью брызгая…

Ушёл. Далеко. Затихает лай.

Гребёт по стремнине, рыская.

***

Израненный лис по полю бежал,

Пятная по снегу аленьким.

К своей норе он дорогу искал,

Вернуться к лисятам маленьким.

Смерть есаула

На поляне средь густых ромашек,

Замер, неподвижен, как уснул,

Дважды шашкой накрест разукрашен,

Свет не видит бывший есаул.

Не в бою он умер, не в лавине,

Махом стали разменял он жизнь.

Алкоголь в трагедии повинен;

Дрались стенкой, сильно напилИсь.

Пили в дым, ведь лошадь продавали,

Шашку сдали раньше и в загул,

И уже который день гуляли,

Голь кабацкая и бравый есаул.

А барышник оказался боек,

Лошадь быстро взял под удилА,

Кинул рубль любителю попоек,

И верхом умчался со двора.

Все пропил, кресты лишь и остались,

Глаз дурной и пьяный как свинья,

Есаул устроил шумный танец.

Помешала длинная скамья.

«Места дайте! Вот я вам устрою!»

Размахнул и выбито окно,

И ногой уже давно босою,

Бил кувшины, проливал вино.

Лавочник и люди дворовые,

Бросились с возжами, чтоб вязать,

Но припомнив годы боевые

В бой вступил казак. «Ядрена мать!»

Кучей в драке покатились к лесу,

Голытьба с казаком заодно,

И станичники, как злые бесы

Тоже помогают: кто-кого?

Бились в кровь, ограду повалили,

Расхватали жерди да колы,

И сарай зачем-то запалили,

Бабы кинулись к колодцу до воды.

Что делили? Старые обиды?

Разделились ровно баш на баш

И причину драки все забыли:

Крики, юшка, шум, ажиотаж.

Кто влетел в круженье драки с шашкой,

Это не упомнить уж никак,

Есаул махался наотмашку,

Чертом прыгал, в драке он мастак.

Обожгло его по боку болью,

Только охнул – сечка на спине,

Вдруг он понял, что конец раздолью,

Погулял по рОдной стороне.

На поляне средь густых ромашек

Вечер уж. Стихает драки гул.

Оглянулись казаки. Что дальше?

Где всему зачинщик есаул?

Абордаж

Бушприт указывает жертву,

Обводы корпуса стройны,

И паруса подвластны ветру,

И штевень режет край волны.

Черпают бортом. Наклонившись,

Скрипит под ветром такелаж.

И экипаж, в ножи вцепившись,

Готов к веселью. Абордаж!

А чтоб не рухнули все мачты,

На рифы взяты паруса.

Почти не ощущают качки

Морские волки. Их глаза

Уж видят кровь, горят желаньем

Рубить и резать, и стрелять,

И упиваются сознаньем,

Что могут жизнь они отнять.

Лихая облепила шайка

Борта и ванты. Сталь блестит.

А рядом с ними молча чайка

Попутно, чуть правей, летит.

Распахнуты для пушек клюзы.

Картечь уже щекочет ствол.

И ветер сочиняет блюзы

Для тех, кто жить на дне готов.

Сошлись, ударились бортами,

В дыму и криках сабель стон.

Одно корсары лишь не знали,

Что это был прощальный звон.

Навстречу двадцати пиратам

Поднялись в ряд полста солдат,

И дружный залп раздался рядом..,

И царь глубин прибавке рад.

Уходит клипер, с ним победа.

Средь волн обломки, здесь был бой.

Снижалась чайка пообедать,

Вполне довольная собой.

Дозор

Из-за леса, да и с удалью,

С гордой статью молодецкою,

Выезжал верхом, играючись,

На курган, да он заскакивал.

Конь буланый с длинной гривою

Под седлом гарцует силушкой,

Косит глазом он сиреневым,

Ручейки скачком пролётывал.

Молодец-то не торопится,

Он орлом окрест оглядывал,

Ищет ворога коварного,

Меньший сын, да Силуянович.

Степь раздольем раскидалася,

Да полыни горьким запахом,

И ветрами буйным посвистом,

Ковылями перекатными.

Смотрит молодец, прищурившись,

Где пылит и дымом стелется,

И кострами зажигается,

Сила ворожья, недобрая.

Наскочила тьма неведома,

Насмехается над молодцем,

Расстучалася копытами,

На конях, которых ехали.

Перва злыдня вдарил молодец,

И до третья дотянулся влёт,

А второго сбил он коником,

Верным другом, да Гореликом.

Выручай же, милый друг, меня,

Выноси по чисту полюшку,

Доскачи, не стой пред ворогом,

До далекой до заставеньки.

Полетел верхами молодец,

Обгонял он скоком ворона,

Как стрела, да понад травами,

Конь буланый словно стелится.

И успели, и ушли зараз,

Донесли тревожну весточку,

И встречала сила ворога,

Опронинула поганого.

Новый день рассветом теплится.

Снова едет Силуянович

На курган сторожкий большенький

Друг Горелик вновь играется.

Берёза и Ветер

За речкой, за далью дикою,

Наскоком, да в чистом полюшке,

Летел, залихватски гикая,

Разбойничать Ветр по волюшке.

Покачивая серёжками,

От ветра не укрывается,

На горке стоит Берёзонька

И солнышку улыбается.

А злыдень вихрит, старается,

Девицу хватал за волосы,

Но только зря напрягается

И тужит посвисты голоса.

Молодка фигуркой тонкою,

Танцуя извивы гибкие,

Смеясь над нахальной шуткою,

Обходит захваты липкие.

Не может схватить за плечико

Ветрила, как не пытается,

Себя он свернул колечиком

И в смерче столбом вздымается.

Стволы покорявей выдернул,

А были могучи дедушки,

Но зря дуралей «на вы» дерзнул,

Не может он сладить с девушкой.

Себя измотал он битвою,

От дерзости только всполохи,

Скулит он собакой битою,

Порушилась слава Молоха.

Берёзка смеётся гордая,

Играет, поёт с соседками,

Она – красота природная,

Качает от счастья ветками.

Староиндийская защита

«Дэ» два – «дэ» четыре, а конь на «эф» шесть.

Подруга поможет – становится рядом.

Вновь чёрные крепят защитную жесть

И пешку к коню отправляют отрядом.

Атака собралась разрушить заслон

Конём притаилась за стенкой пехоты.

И что же в ответ? Ну, конечно, «жэ» слон,

Защита ударить лишает охоты.

Уж тысячи лет повторяют ходы

Дебюта известного, старой защиты.

Шахматы – праздник ума красоты.

Не все варианты решений открыты.

Итог побега

По снегу, по глубокому снегу

Бегу и дышу, разрывая аорту.

По небу, по безлунному небу,

Не вижу которого в дымке морозной.

Мне звёзды, мне холодные звёзды,

Скрываясь за тучей, чуть блещут о главном.

И туча, и суровая туча

Полнеба сжевала, рассыпалась паром.

Не скоро, по сугробам не скоро

Войду я под крышу любимого дома.

Знакома, как до боли знакома

Мне эта дорога – заветная воля.

Я мокрый, пропитался я потом,

И кровью туманится взгляд понемногу.

Но, ноги… На ногах как колодки.

Ударила пуля. Вновь рядом. Тревога!

Сбиваюсь, с направленья сбиваюсь,

В надежде уйти я по лесу петляю.

Я режу, руки режу – срываюсь.

Удача не бросит. Немного желаю.

И волки, и поджарые волки

По следу идут, ощущая победу.

Лишь ёлки, молчаливые ёлки

Свидетели будут итогу побега.

Незнакомка

Здравствуй, незнакомка – карие глаза,

Чёрная с рыжинкой толстая коса,

Тонкая фигурка – талия осы,

Встречи, как секунды, долгие часы.

***

Каждый день для меня рассвет золотой.

Этот свет, что даёшь, не забрать с собой.

Я спешу к тебе, и я несу букет;

И так длится уже скоро десять лет.

***

О тебе подумать – сердце в горло бьёт,

Воздуха не хватит, всё в груди поёт,

Лёгкая походка – танец над водой,

Взгляд, как космос бездной тянет за собой.

***

Каждый день для меня рассвет золотой.

Этот свет, что даёшь, не забрать с собой.

Я спешу к тебе, и я несу букет;

И так длится уже скоро двадцать лет.

***

Всё я забываю, коль к себе манишь.

Не иду – лечу я пухом выше крыш.

Губы привлекают, как родник в степи;

Только не напиться этой мне любви.

***

Каждый день для меня рассвет золотой.

Этот свет, что даёшь, не забрать с собой.

Я спешу к тебе, и я несу букет;

И так длится уже скоро тридцать лет.

***

Пусть как раньше будут карие глаза,

Хлебом, как и прежде, пахнет пусть коса,

Всё равно я вижу талию осы,

Будут пусть без срока долгие часы.

***

Каждый день для меня рассвет золотой.

Этот свет, что даёшь, не забрать с собой.

Я спешу к тебе, и я несу букет;

И так длится пусть до скончания лет.

Заклинание

Я кольцо хочу подарить

Из моих обнимающих рук,

И к твоим ногам положить

Свой букет из забытых разлук.

Ароматы дарить тёплых слов,

Плечи кутать в шаль рифм о любви,

И из лунного света готов

Покрывало на ложе сплести.

В канделябре поставлю на стол

Сердца жар (тот, что бьётся во мне).

Дом для нас я по песне нашёл:

Занавески висят на окне,

Нити в них – это лучики звёзд,

Невесомы, как тень облаков,

Стены – шепот затихших берёз,

Крыша – скаты из радостных снов.

В доме есть понимания печь,

В ней трепещет любви огонёк,

Счастье будет без времени течь,

Заклинаньем я это предрёк.

Поцелуй Музы

У рифмы есть особенная сила,

Рифмованное слово – сжатый мир.

Коль взял перо – ты уж не командир:

Ты – писарь лишь, а Муза разрешила.

Вот, кажется, задумал сам картину:

Для строчек ладненько надумал рифм,

И грамотно составил алгоритм…,

А строки вышли, хоть сейчас в корзину.

Корпишь, стараешься, не спишь ночами…

Лишь жалкий стон коряво лёг на лист.

Я в этой драме полный фаталист;

Эвтерпы нет, хоть дверь ей открывали.

И можно зубы в пыль стереть, стараясь,

Разбить «Собраньем избранных…» свой лоб,

(Целованных Эрато, признанных особ)

И Музу звать… Прошла, не прикасаясь.

Подряд всех целовать? Она не дура.

Тот поцелуй за деньги не купить.

Но стоит всё же продолжать творить,

А вдруг мелькнёт желанная фигура.

А может мимоходом, как бы шуткой,

Коснётся нежно, точно ставя знак.

И вот уже ты гений, не чудак,

Что грифели крошил любой минуткой.

Знакомство шапочно, но интересно

Рождаешь рифмы сродни тем теперь,

Которые достойны жить. Мне дверь,

Где Муза ждёт, сегодня не известна.

Полёт орла

Завис над землёю, один среди туч,

И грудью встречает флюиды заката.

Недвижен полёт у него, но могуч,

А сверху не слышно обвалов стаккато.

Поймав под крыло восходящий поток,

Часами парит он над горною бездной.

Взгляд цепок, упрям и как сталь он жесток.

И что в высоте ему так интересно?

Здесь нет ни теней, только Солнца лучи,

Предательства нет, лишь бескрайняя храбрость,

А мир свысока, он едва различим

И взору с высот не знакома усталость.

Всё мелко внизу, суета,  пустяки,

Не видно с небес ни проблем и ни горя,

Теряются в дымке извивы реки,

Стремится достичь грани неба и моря.

Ему интересна лазурная даль,

Возможность безе грозовое прорезать,

Он горд, независим, презрел он печаль,

И нет лучше места свободу изведать.

Милашка

Кувшинки приклеились к глади озерной.

Цветы разбросали по ряске ковёрной.

Камыш и осока покажут дорожки,

Но всё же скрывают просветов окошки.

Любимы болота, «душистые» лужи,

В которых живёт и с подобными дружит.

Местечка нет лучше – в теньке посиделки,

Глазищами лупки и хором КВАхтелки.

Не любит её большинство населенья,

Но всё же смирились – природы творенье.

Бандиты – мальчишки, ведь часто бывает,

Соломинкой сзади её надувают.

Она зачастую живет в огороде

И скачет по грядкам во славу природе.

Почти в авангарде цепи кулинарной

Является силой защитно-ударной.

Бесстрашно стоит на охране у дома,

Сбивая жужжащих врагов незнакомых.

А песни её на вечерней зарнице…

Концерт продолжают заснули коль птицы.

Землисто – зелёная, бурая даже.

Конечно, бывают зверушки и краше.

Однако, приятно, гуляя вдоль прУда,

Увидеть прыгучее милое чудо.

Прошла весна

В начале первая капель,

По льдинке талой прозвенит,

И лёд, взорвавшись, как шрапнель,

С теченьем в вальсе закружит.

Звучит симфония весны,

Сыграть в оркестре каждый рад,

Запев свой начали дрозды,

Здесь музыканты все подряд.

На барабанах бьёт глухарь,

В литавры стукнул дальний гром,

Перевернуть страницу май

Хотел бы побыстрей крылом.

Повсюду музыка звучит,

Продумал Автор каждый звук.

Весна грохочет. Этот ритм

Мне учащает сердца стук.

По нотам солнечных лучей

Смычком из первого дождя

Солирует нам соловей,

Берёт в октаве верхней «ля».

Танцуют в зелени леса,

И водят тучи хоровод;

В ансамбле Лета голоса…

Весна прошла, но всё поёт.

Весенний коктейль

Плесни мне в бокал соловьиную трель.

Пусть блещет внутри и играет у края.

Добавь чуть прохлады, что юный апрель

Никак не возьмёт у зелёного мая.

И пусть золотинкой поверхность дрожит,

И отблеск рассветной звезды пропускает.

Напиток весенний, как в вальсе кружит,

Ведь тот, кто не пил – никогда не узнает.

Духмянит травинки изящный росток,

И радует глаз многоцветье чудное.

Бокал невесом. Если сделать глоток,

Услышишь напевы про поле родное.

А если плеснуть перезвон ручейка?

И радугой яркой поверхность украсить?

Коктейль получился. Берёзка слегка

Спешит сок и нежность немного добавить.

Как хочется вновь упиваться красой,

Вдыхать ароматы – предвестники лета.

Грохочет гроза свой бэкбит про любовь

И сердце ей вторит в надежде ответа.

Вид из окна после дождя

Вот только дождь закончил город мыть.

Трудился он стереть зимы налеты.

Почти полгода вьюга зверем выть

Старалась, совершая перелёты.

Всё радует и этот первый дождь

И тучи, вниз плескающие влагу,

Смотрю в окно – ну до чего хорош

Открылся вид. Шедевр! Хоть на бумагу.

А чуть вдали я наблюдаю сталь

Плакучих туч, тяжёлых и суровых

Но солнце вешнее столкнёт печаль,

И золотом блеснёт открытий новых.

Контраст, что вижу я перед собой,

Подчеркивает красоту момента.

А радуга цветастою дугой?

Отдельного достойна комплимента.

Ведь семицветно дыры в небесах

Зашила, не чинясь, и заиграла.

И изумрудный Май в очках – лучах

Увидел то, что туча отстирала.

Оркестр

Давно вы были на концерте?

Сходите, стоит… хоть бы раз.

Однако, лжёте мне. Поверьте,

Вы в зале даже в этот час.

Расслабьтесь, главное без спешки,

Присядьте в кресло. Рядом есть?

Не принято здесь грызть орешки,

Здесь тонкий звук, не рока жесть.

Итак, начнём. Сумбур разминки.

Валторны крик – как бой котов.

И ксилофон звенит как льдинки.

Литавры – грохот вешних льдов.

Крик журавлей…да это ж альты,

А флейта – снег по крыше вниз.

Ручьёв журчанье по асфальту

Нам арфа передаст каприз.

Не слажен скрипок гомон птичий,

Но колокольный льётся звон.

Взмахнув, призвав фагот к приличью,

Пюпитр поправил дирижер.

Все замерли, смычки готовы,

В подсвете ямы чуть видны,

Не в первый раз исполнит снова

Симфонию оркестр Весны.

Каменный сон

Скала живёт на побережье,

Одета в бархаты лесов,

Стоит и ждёт она в надежде,

Что сбудется один из снов.

Тот, где она юна, живая,

Забот лишённая вполне,

Где, хохоча, у моря края,

Босая подбежит к волне.

Где грудь наполнит ожиданье,

Где тело от любви дрожит…

И после бурного свиданья

Со стоном встречу завершит.

***

Века вдали от всех страдает

Она на берегу одна.

Лишь ветер с лаской обнимает

И поцелуи шлёт волна.

Победа

Сошлись в бою Зима с Весною,

Ударили полками влёт.

Врага увидев пред собою,

Зима свою квадригу шлёт.

Бросая холод вдаль тоскою,

Мороз от злобы аж гудит,

И Вьюга гибкою косою

Со свистом на Весну летит.

Метель из снега мечет сети,

А Стужа из последних сил,

Весну издалека приметив,

Крадётся под крылом ветрил.

Весна, готовилась для боя,

Теплом поставила заслон,

Улыбкой вывела из строя,

Любовью нанесла урон.

Добила брызгами Капели.

Зимы войска побеждены.

Под гимны радостной свирели

Поем победу мы Весны!

Дзен весны

Постигни звук цветенья сада,

Услышь красоты тишины,

Открой себя для встречи взгляда,

Встречай душой приход весны.

Услышь хлопок одной ладонью,

Пойми фигуры дальних звёзд,

Ожгись безумною любовью,

Смахни жемчужинки из слёз.

Ты улыбнись лучам рассвета,

Отведай сладкий сок берёз,

Найди цветок, предвестник лета,

Укрась им густоту волос.

Вдыхай ещё прохладный воздух,

Не сдерживай себя и пой,

Творить добро всегда не поздно

Танцуй, летай, люби весной.

Штиль на экваторе

Гладь выпуклой линзы солёной

Ласкает глаза бирюзой

И влаги кисель прокалённый

Встречает упругой стеной.

Вдали, на холстах испарений,

Рисуют себя миражи,

Осколками дальних видений

Плывут в небесах муляжи.

Пронзая лазурь атмосферы,

В зените расплавленный шар

Лучами натянутых нервов

Наносит жестокий удар.

Жарою смертельной пробита

Под небом отсутствует тень.

В аду ведь не ищут защиты.

Кто скажет, что видел – не верь.

А ветер совсем не щекочет,

И всё неподвижно кругом.

Готовится шторм, загрохочет,

И выстрелит в штиль грозный гром.

Жарко

Поле гречишное, лента дорожная,

Солнцем пронзённая туча тревожная,

Мостик горбатый, перила скрипучие,

Прыгают рыбки сквозь струи певучие.

Марево пыли колышется пьяное,

Пчелка разносит напитки духмяные,

Песня высотною птахою спетая,

Пахнет цветами пыльца перегретая.

Сосны в овражке синеют могучие,

Берег украсили ивы плакучие,

Стадо у речки до вечера топчется,

Жарко давно и уж дождика хочется.

Вот такое лето

Не видно солнца из-за тучи,

Танцуют в лужах пузыри,

Под шквалом гнётся к склону кручи

Трава степная – ковыли.

Не слышно песен птах над полем,

В кустах не щёлкнет соловей,

И дождь волнами землю моет,

Ручьи по склону всё быстрей.

В лесу по листьям барабанит

Из капель мокрая шрапнель.

Нас лето с холодком встречает,

Как будто не ушёл апрель.

Скучают без прогулок шорты,

Очков для солнца грустен взгляд,

Давление стучит в аорты,

Того гляди ударит град.

Подъём воды подтопит город,

С опаской в небо я смотрю.

А где-то снег и снова холод.

Где солнце? Эй! – я говорю.

Алло, там сверху! Что, уснули?

Включите ручку "лето дать»,

Мы ж перемёрзнем здесь в июне…

Пальтишко, зонтик… и гулять.

Ласточки

В последнем свеченьи заката,

На фоне чуть серого неба,

Ловя солнца блики как злато,

На крыльях сверкающих смело,

Кружа по воздушным дорожкам:

Пике, виражи, пируэты-

Две ласточки с криком за мошкой

Метались сквозь марево света.

Полёт их стремительно смелый,

И как только глаз замечает

Куда мошкара полетела?

А люди погоду гадают…

Без ласточек воздух скучает.

Увидим их, взгляд поднимая,

И очень всех нас выручает

На мошек атака лихая.

Приклеют корзинки тугие

Не к липам, дубам и берёзам

(Забавные птицы какие)

Под крышей домов строят гнёзда.

А в августе ласточек стая,

Рассевшись как ноты рядами,

Симфонию жизни играют

И песни про жизнь за лесами.

Охота

Над болотом, на рассвете,

В остром запахе осоки

Заленился свежий ветер,

Лёг в низине, одинокий.

Камышом не шелохнётся,

Не разгонит зелень ряски,

Как котенок он свернётся

И заснёт, оставив пляски.

И натянет мутью воздух,

И рождается виденье,

Нестабильное в фигурах,

Необъятное творенье.

Средь низин оно клубится,

Поглощает свет и звуки,

Как живое шевелится,

Мутным дымом тянет руки.

И ползёт по луговинам,

Серым кроет леса краски,