Текст книги "Бриллиантовые дороги"

Бриллиантовые дороги
Олег Ока

«…И всё, что было, припомнят однажды

И каждый получит свои

Все семь миллиардов растерянных граждан

Эпохи большой нелюбви…»

«Машина времени»,

«Эпоха большой нелюбви»

«… Посмотри, какие следы

оставляют на них боги,

Чтоб за ними идти,

нужны золотые ноги…»

«Наутилус Помпилиус», «Бриллиантовые дороги»

© Олег Ока, 2017

ISBN 978-5-4485-6940-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

1. – Итак, боги сачкуют. Или безработица? – Захаров с размаху воткнул топор в бревно, сел и полез за сигаретой.

– Не совсем понимаю тебя, – Ирида присела рядом, нахохлилась, протянула руку, – Дай и мне уже. Тысячу лет не курила. —

– Я вижу в рядах сверхъестественных полную деградацию. В древнем Египте вы были при делах, наблюдали за Солнцем с Луной, кооперировали с греческими ребятами, души умерших принимали на тот свет. Кто-то, кажется, даже надзирал за пищеварением человеков… Впрочем, ты из древней Греции … —

Захарову было скучно, он занимался ремонтом разваливающейся баньки, дело шло никак, и появление Ириды пришлось как раз кстати. Откровенно говоря, он не понимал, почему она редко, но посещала их с Тамарой. Чисто по-человечески, понимал, много чего их связывало с её ипостасями, хорошего и тяжёлого, что хотелось пережить ещё раз, вместе. Но – богиня? Что её привязывало к человеку? Не воспоминания-же о былой дружбе? Это была дружба человеческая, основанная на взаимном доверии и человеческих слабостях и привязанностях. Но богиня, создание, не принадлежащее их миру, миру людей. Или всё-таки что-то осталось в её натуре тёплого, что хотелось поддерживать и вспоминать?

– В Греции нас срисовали с Египта. Дуаметеф, сокологоловый, следил за пищеварением людей. —

– Нашли вы ему работёнку, – хмыкнул Захар.

– Мы? Нет, это извращённая человеческая фантазия. Что только не приписывают богам. Но на самом деле приходится заниматься всем. Конечно, существует специализация, но проктологии в списке точно нет… А сейчас… Сейчас творится непонятное. Для меня, во всяком случае. —

– Может, это ты так думаешь? Ты долго отсутствовала на Олимпе. Наверное, многое изменилось, какие-то принципы отбора, приоритеты? Ведь и общество людей, наверное, не сравнить с древним. —

– В том-то и дело, что с людьми полный порядок. Они те-же самые. Учитывая технологии, конечно. Ну и сребролюбия прибавилось. Это сейчас на первом месте, мир людей таков, и тут ничего не поделаешь. Деньги определяют всё. С этим можно смириться. А вот боги, я не понимаю их, хоть одной природы. —

– Тебя долго не было, – упрямо повторил Захар. – Может быть ты, невольно, пытаешься изменить что-то под себя, очевидное принимаешь за неправильное? —

– Почему ты на меня так смотришь? Будто что-то выискиваешь? Что-то не то с моим обликом? —

– Нет, всё в порядке. А выискиваю, да. Наверное, пытаюсь увидеть Аллку. —

– Если ты в этом нуждаешься, ты её увидишь. В большинстве люди видят нас соответственно душе своей, своим страстям и желаниям. —

– Ну, уж ты скажешь! Никогда не было никаких вожделений! Аллка, да, она была уникальным человеком, так я её и воспринимал … —

– А теперь хочешь её видеть. —

– Конечно. Она ещё жива для меня. И она была настоящим, живым человеком, не марионеткой, понимаешь ты это? И она не умерла, она просто… будто спряталась в другом человеке. —

– Я понимаю, но и ты должен понять, я первична. Скорее, я была заключена в её теле, и теперь освободилась. —

– С ума сойти… В гости зайдёшь? Тамара рада будет. —

– Живёте хорошо? —

– Притираемся. Мне нравится. Она тётка простая, без завихрений. Но, конечно, скучно. Привык я к приключениям. —

– Что-ж, пойдём, похвастаешься житьём-бытьём. —

2. – Привет, Алла, ой! – сказала Тамара, увидев входящую парочку, смутилась и стала вытирать о передник мыльные руки – у неё была стирка.

– Понял, как надо, Захаров, – улыбнулась Ирида. – Человек не ломает голову, он просто ВОСПРИНИМАЕТ. Анализировать, это потом. И это очень хорошо показывает человека. —

– Да, как балбеса. Присаживайся… Ирида, кажется? Ты меня извини, не подумавши я. Но я рада. Чаю будешь? Я недавно варенья наварила… из украденного крыжовника. Хотя, он всё-равно без хозяина остался, так что, это и не воровство вовсе? Как с точки зрения бога? —

– Ты кого имеешь в виду? Я бог маленький, своё мнение могу высказать, это нам разрешено, своё мнение иметь. А оценки уже Сам даёт, это дело не наше, слишком много факторов нужно знать, чтобы правильно оценивать явление, нам этого не дано. С моей точки зрения, это не есть воровство. А чайку с вами я попью, даже с удовольствием. Всё-таки, знаете, иногда приятно человеком побыть, несмотря на все свинства рода человеческого… На небесах чай не пьют. —

– А что пьют? Амбру? – съехидничал Захар. – Напиток не вдохновляющий. Богам спирт надо пить, чистый. Это вещь. —

– Ничего не пьют, – сухо ответствовала Ирида. – И вам не советуют. Виноградное вино – это от Бога. А остальное … —

– Скучно рассуждаешь, но, наверное, правильно. С точки зрения богов, конечно. Человек в пьянстве буен, непредсказуем и неуправляем. —

– В отличие от бога. Ведь не может быть богов добрых и злых. Хорошими и плохими их делает людское восприятие. По сути своей боги нейтральны, как орудия воли Божьей. Не может быть ножа доброго или злого. Но людям нужны защитники, покровители, отсюда разделение. А ведь боги, исполняя ту, или иную работу, не испытывают никаких эмоций. Их беда в том, что являясь органичной частью природы, они перенимают направленную на них энергию. Восприятие людей оказывает влияние на рабочую структуру богов. Нет, они не становятся носителями зла и добра, это категории человеческой этики, но боги определяют методы воздействий, исходя из восприятия людей, ведь результат часто зависит именно от того, как люди воспримут то, или иное действие. И боги, вольные в выборе характера действий, зачастую невольно становятся пленниками человеческих оценок. Где можно поощрить человека, они ограничивают его в свободе выбора, принуждают к определённому выбору. Понимаешь, система действует по пути наименьшего сопротивления, и люди своими оценками предоставляют богу выбор воздействия не в свою пользу. Так и рождаются легенды о злых богах. Люди не подозревают, что получая от бога взбучку, они сами выбирают кнут, потому что ожидают именно этого. —

– Ох и лекцию ты прочитала, тебе надо на публику работать, деньги зарабатывать. Ну, с этим разобрались? – спросила Тамара. – А знает-ли Захаров, что ему ожидать от меня? —

– Это ты об чём? Что не так? —

Вообще-то Захаров предчувствовал уютный вечерок воспоминаний о былом, с водочкой и вяленой рыбкой, какой он уже наготовил вволю.

– Баня, – поставила вопрос ребром хозяйка. – Конечно, она готова? —

– Какая ты приземлённая, – взвыл работник. – Ты видишь, у нас почётный гость! Чучело-мяучело! —

– Нет-же, – вступилась за хозяина гостья. – С баней порядок, можете топить, пользоваться. —

– Не понял, по какому-такому щучьему велению? Вроде, заказов не было? —

Ирида потупилась, почему-то ей стало неуютно. Что-то ей подозревалось порочное в том, что она хотела сообщить, хотя, с другой стороны, ведь ничего плохого не было в том, что…

– Дело в том, Сергей, что я напрямую связана с твоим разумом. Постоянно и неразрывно. —

Захаров медленно прозревал. Тамара тоже почуяла неладное, но в чём дело, сообразить сразу не могла.

– Это с каких пряников, и кому в голову пришло такое иезуитство? —

– Такова была воля твоих друзей. Последняя воля. —

– Господи! Вы уже совсем сбрендили там со своими божественными дарами! И на кой это понадобилось?! —

– Захаров, что происходит, – заранее ледяным тоном поинтересовалась Тамара.

– Эти клоуны подключили мне в мозги следящую систему. Для безопасности, как я понимаю. И заодно… в общем, они постоянно подключены ко мне. Точнее говоря, вот эта красавица. —

– Я правильно поняла, ты хочешь сказать, что всё, что мы тут делаем… Ребята, за такие вещи головы отрывают! —

– И как-же с личным пространством, там, со свободой выбора? —

– Никто не ограничивают вашу свободу, пользуйтесь по полной, без оглядки. Но ведь вы натворили много чего тогда и… там. Это было просто необходимо, ведь мои… предшественники в какой-то мере несут ответственность и за то, что было, и в дальнейшем. Ребята, вы неправильно воспринимаете обстановку. Я – не человек. И я знаю обо всём, что делают люди … —

– Мне начихать, кто там что делает! Есть я, и есть моя ЛИЧНАЯ жизнь! И мне не нравится жить под неусыпным взором Большого Брата! —

– Тогда уже Большой Сестры. —

– Не потакай своему самолюбию, не такая уж ты большая. —

– Так ты и вчера за нами следила?! – вдруг сообразила Тамара и даже рот ладонью прикрыла. – Глаза твои бестыжие! —

– А что вчера было такого? – невинно осведомилась Ирида. – Что-то, как никогда, сверхъестественное? —

– Брек! Ребята, раз уж баня готова, а почему-бы не сообразить? Пойду я, затоплю уже. —

Тамара вдруг обмякла, расслабилась, в самом деле, проще просто не брать в голову, уж эти боги за бесконечность такого насмотрелись, небось с души воротит, и глаза-бы не видели. И только иногда, при взгляде на гостью, глаза Тамары загорались непонятным блеском…

– Ну, раз ты уже сориентировался, иди, топи, – милостиво разрешила она. – Давно у нас праздника не было. Может, и бабку пригласим, ей ведь тоже встряска нужна, ведь одна, и никаких стрессов. А экстрим иногда просто необходим. —

3. – Значит, ты – прародительница тех двух хороших людей. Вернее, их начало. И ты их уничтожила, – сказала бабка Галина, опрокинув третью рюмку. Захаров с Тамарой уже пол-часа пропадали в отремонтированной божественной волей бане, и было им там хорошо. Бабка угощалась, потихоньку напивалась, и Ирида с интересом наблюдала за стадиями опьянения.

– Они не уничтожены. Они возвратились в первоначальное естество. —

– Словеса, – отмахнулась экс-колдунья. – Их нет. Ни в этом мире, ни в выснем. А раз нет – они всё-равно, что умерли. —

– Ну что ты говоришь, баба Галина! – на стуле, за столом сидела Аллка и с усмешкой смотрела на пьяную старушку. – Ты слишком много пьёшь, и слишком много думаешь. Тебе надо прекращать эти развлечения. Найди сына, жени его, будут тебе внуки. Будет хорошее занятие. —

– Да где-же его найдёшь, в такой-то кутерьме. А ты, значит, с того света решила меня приветить? И как тебе там, девонька? Слишком ты серьёзно этот мир принимала. Должно, муторно там без дела сидеть? —

– Ничего, мы справляемся. А сын твой в Кандалакше, плохо ему, он возвратиться хочет, только боится, что в обиде ты на него, что в трудные времена без поддержки оставил. —

– Оставил, – ладно. Это молодым нужна была поддержка, а что нам, старикам – мы Богом держимся. Только куда мне за ним, еле передвигаюсь. Вот ты словечко там сказала-бы, чтоб услышал и задумался. Как? Пособишь? —

– Пособить можно, только ведь зачем ты, такая, ведь от стакана уже не отрываешься. Ему лишние заботы. И жену к кому он привезёт? На маету? —

– Это ты меня оскорбить хочешь? Чтоб разозлилась? А зря. Бабка Галина ещё умом-то крепка, на месте держим, помирать-то без ума не годится. Так-что всё в порядке будет, веришь? —

– Верю. – серьёзно сказала Аллка. – Но и ты думай, ведь я посматривать буду в твою сторону. —

– А и не надо меня пугать. Если я слово сказала, можешь верить, и не сумневаться. Я ни себе, ни Богу не враг. Я ведь боюсь его, знаешь, как у Иова – «Мудрость в страхе Господнем.» Пока я одна, я делаю, куда левая нога кажет, а как отвечать за ветви свои буду, так это для меня будет основа и корень здесь, в жизни этой. —

– Это ты хорошо сказала. – Это теперь Ирида сидела напротив бабки, курила сигарету, посматривала за окно, где сгущалась уже не белая ночь. – Значит, жди гостей. в скором времени будут здесь. Через неделю, наверное. Готовь молодым горницу. Порядок в логове своём наведи. —

– Подожди, как же ты это? Уже, говоришь? Как? —

– Всё очень просто. Только что была я у сына твоего, показала ему несколько картинок, чтоб призадумался. И женщине своей расскажет, а она у него головастая, и тоже хочет спокойно, семьёй жить. Только помощь им нужна будет, поначалу-то. Подумай, чем им можно тут на жизнь подработать? Помоги советом, да и Захаровы помогут, Сергей мужик ушлый, не просто олух царя небесного, голова есть. —

Бабка покивала, опять плеснула в стакан, подумала, отставила в сторону. С улицы послышались голоса, хозяева возвращались из бани.

4. – Потом уже, когда и бабка уковыляла, так и не притронувшись больше к водке (сослалась на голову), и Тамара, поклевавши носом, ушла в спальню, пожелав им доброй (но не длинной) ночи, они продолжали думать, больше каждый о своём, но Ирида получала информацию и из размышлений Захара, и молчание часто прерывалось.

– Я не помню ничего из своего начального бытия. – Она отвечала на какие-то промелькнувшие мысли собеседника, и заодно размышляла о своём, получая таким образом мотивацию для новых логических цепочек. – В моей структуре образовалось два центра, две личности, и начальная ипостась ослабела, размылась. Я помню, как металась между двумя средоточиями энергиии, разрывалась между обязанностью исполнять функции, присущими моей природе, и ответственностью перед этими новыми личностями. Видимо, сработал инстинкт самосохранения, и я растворилась в двух, пренебрегнув своей основной сущностью. —

– А что послужило причиной вот этого разделения? Скучно стало? Захотелось новых ощущений? —

– Я – не человек. Сущность, функциональность, это определяющее моего бытия. Ничего другого быть не может. Но оно пришло, видимо, настолько сильное, что переориентировало мои функции, перенаправило, поставило новые задачи, несвойственные изначально. Этого я не помню. —

– Может быть какие-то исторические события, процессы? Что тогда вас напрягало? Мог возникнуть некий стресс, точка приложения, перенапряжения системы. Другие боги? Что тогда определяло их задачи? Это ты можешь выяснить? —

– Мы не настолько связаны друг с другом. У нас автономные энергосистемы. —

– Но существует координационный центр? Не могут системы, входящие в общую сеть, действовать в отрыве от глобальной стратегии? —

– Это Бог. Это закрытая система, откуда поступают лишь самые общие указания. Не наше это дело, реагировать на посторонние задачи. Нам доступны только ограничения, но не взаимодействия. —

– Интересная картина, – возмутился Захар, – Вы строите мир без общего плана! Поэтому он и такой дурацкий! … —

– Мы это сознаём. Много иррационального, нестыкующегося. Культуры разных центров цивилизации по своему создают картины мира, противоречащие друг другу, мы уповаем лишь на всеведение и мудрость Божью. Это основа всего. —

– Ладно, я согласен, вы всего лишь инструменты Его. Но вы обладаете разумом, пусть на уровне инстинктов и рефлексов, и у вас есть свобода выбора, а это подразумевает анализ ситуации, оценку вариантов, способов действия, то-есть, самый натуральный разум, а учитывая возможности, доступ ко всей информации Вселенной, просто какой-то сверхумный разум … —

– «Сверхумный разум» – ты говоришь о БЕЗОШИБОЧНОМ мыслительном аппарате, а это – компьютер. Просто машина. Даже не то, что вы называете искусственным интеллектом. Интеллект вынужден совершать ошибки, это самообучающаяся система, а обучение невозможно без экспериментирования, то-есть, допуска неверных решений. Для компьютера это означает – сбой системы. —

– А в твоём случае не могло быть сбоя? Замкнуло, и – аривидерчи. —

– Мы ошибаемся. Это само собой разумеется. Иногда даже сознательно допускаем ошибки в выборе вариантов. —

– Это ещё зачем? —

– Цивилизация должна прогрессировать, иначе наступит регресс. В преодолении нелогичности истории и сказывается прогресс. —

– Примеры. —

– Периодически человечество встаёт на путь насильственного объединения. Создания единого общества, единой культуры, как результат – единого языка, нивелирование расовых отличий… Это может привести только лишь к стагнации общества, это путь, ведущий к гибели цивилизации. И тем не менее это повторялось множество раз. Имена назвать? Ты не дурак, и имена Македонского и прочих Наполеонов тебе знакомы. Это цикличность прогресса. —

– Ваши штучки? —

– Скажем так, мы не препятствуем. А некоторые из нас находят в этом… удовлетворение своим каким-то инстинктам. Подсознательное и в нас живёт, Захаров. Мы всего-лишь боги. И в нас есть ограничения. То, что вы называете «комплексы». Тут и нужна свобода выбора. —

– А то, что происходит сейчас? Ведь идёт игра по-крупному. Ставка – как раз, выживание цивилизации. —

– Не драматизируй, обычный процесс. И такое периодически происходит в развитии любого хаотического процесса. Подъём сменяется спадом. —

– Знаю, «тёмные века», ренессанс, возрождение, прочая буколика. Только ведь люди страдают, культура в упадке … —

– Тебе не нравится время, в которое ты живёшь? —

– Уж так получилось, – пожал плечами Захар.

Ирида пытливо глядела на него, пытаясь разобраться в хитросплетениях человеческих побуждений. Логика была запутанной, как куриные следы. Преобладала злость и бессилие.

– Ты ставишь перед собой непосильные задачи, и сам понимаешь это. Онанизм какой-то. Зачем тебе это всё-таки надо? Ты прёшь даже не на ветряные мельницы, ты прёшь против землетрясения. Твои потуги – это ворон, точащий клюв об алмазную гору. —

– Наверное дело в том, что я себя люблю. Да, я нравлюсь себе. Я себя уважаю. Я о себе чрезвычайно высокого мнения. И я хочу достойного своей особы. Я хочу дожить жизнь, как человек, и среди людей. Людей, достойных меня. Людей, которых можно уважать и которыми надо восхищаться. Тогда и я буду не просто мусорным быдлом, я буду человеком. Я буду кем-то, что представляет ценность не только в моих собственных глазах, но и для мира людей. Моё существование будет иметь смысл. А ведь главное для разума – осмыслить своё место в мире. Вот поэтому я делаю всё, что в моих скромных возможностях, чтобы люди научились думать, чтобы это стало для них насущной необходимостью. А уже мыслящий человек начнёт уважать себя и любить. А это означает уважение и любовь к себе подобным. Одно выходит из другого. А в основе – любовь к себе. И желание ощущать эту любовь и из окружающего мира. Мира, в котором живут хорошие люди. Такие, как я. – Ирида терпеливо слушала эту словесную диарею, и Захар наконец-то успокоился. – Я ответил на вопрос? —

– Кажется. Но с чего ты взял, что ты хороший человек, достойный любви? —

– Потому что я центр бесконечного мироздания. Бесконечность, понимаешь, это такая штука, где любая точка есть центр всего, начало всех систем координат. —

– У Би вычитал? Тебе нужна достойная задача. Но выполнимая. Иначе ты себе шею свернёшь, и другим жизнь испортишь. Пока успокойся, мне надо подумать и сформулировать. На ближайшее время у тебя будет дело, скоро подъедет Холкин Николай, сын бабки Галины, ты его не знаешь, он дружил с Би… недолго. В основном по работе стыковались. Нужна будет ему помощь, как-то в жизни устроиться. Бабка тут не помощница, не понимает современных реалий. Может, что присоветуешь, поразмысли. По устройству дома поможешь, только деньгами и дармовщинкой не балуй, он парень колеблющийся … —

Глава 2

1. Академик Каспарин, курирующий Институт прикладной психологии, был очень заинтересован в передвижениях Захарова Сергея Владимировича, поскольку через него надеялся выйти на след своих подопытных кроликов Аллу Румянцеву и Бориса Фомина. Но подопечные разбежались, как кролики по винограднику, а затем исчез и ушлый Захаров, оставив покровителя в глубокой прострации. Каспарина угнетали не дела института, ну, подумаешь, провалился проект, туда ему и дорога, хорошо, не успели раскрутить, доложить наверх, заявить финансовое обеспечение. Нету, и всё.

А вот кураторы из верхов могли предъявить претензии. Дела психологические их волновали до обидного мало, но именно работа института каким-то образом ложилась им в строку. Потеря объектов могла каким-то образом нарушить их расчёты, и тогда Каспарину могли серьёзно припомнить РАЗНОЕ. Как человек предусмотрительный, к Захарову им было приставлено зоркое око, но и оно не сработало. На две недели Каспарин Владимир Феоктистович оказался усажен на инквизиторского «барана», и чувствовал себя весьма неуютно.

Но этот день оказался солнечным и щедрым на положительные эмоции.

Первая депеша была подобна холодному, бодрящему душу, и гласила :

– По делу № …, касающемуся пациентов А. Р. и Б. Ф., с вами свяжется наш сотрудник под кодом… Надеемся на плодотворное сотрудничество. —

Вторая депеша была подобна ледяному щербету в знойный день, и академик чуть не прослезился, поняв, как любит его Бог.

– Интересующий вас субъект был замечен… числа прошлого месяца в городе Петрозаводск в обществе женщины, не проходящей по сети. —

Секретарша Леночка, принёсшая телефонограммы, была поражена лихорадочным блеском глаз патрона и даже уже приготовилась, как обычно в торжественных случаях, закрыть двери на ключ и предаться плотским утехам. Это входило в её обязанности, и, в общем, не очень напрягало её щепетильную душу. Но здесь случай был не тот, Каспарин пришёл в боевое настроение и стал думать о предстоящих действиях.

– Леночка, помните нашего подопечного, некоего Захарова. Того, что в конце концов показал в полной мере свою суть авантюриста и оказался мерзавцем и авантюристом? —

Леночка Захарова помнила более чем, и глаза её при этом воспоминании загорелись так-же, как у шефа, но по совсем другой причине.

– Да, которому вы дали денежную карту. —

– Чёрт с ней, картой, он позаимствовал с неё только десятку, и – исчез! Но нашли, голубчика. И не так далеко. Вполне возможна командировка, только пока это в стадии обдумывания… Надо, понимаешь, подумать. А над чем думу думать, вот в чём вопрос. Наты Пинкертоны хреновы, а информации ноль. Пиши в ответ на… номер 63. Записываешь? «Нужны подробности: кто заметил, где заметил, с кем заметил, при каких обстоятельствах.» Вот так. Совсем уже за ослов держат. Да, добавь: «Нужна санкция на решительные меры. И человек, наделённый полномочиями на таковые.» Вот теперь будет правильно. —

Каспарин не видел, как посинели пальцы Леночки, когда она записывала ответ. Да он и не понял-бы ничего. И ещё одного Каспарин не знал – человек, наделённый полномочиями, уже находился рядом с ним.

2. – Долго ты меня будешь позорить перед всем белым светом? —

Таким риторическим вопросом начался этот день Захарова. Вопрос был задан самым категорическим тоном, и гневный взгляд Тамары обещал армагеддон в масштабах вселенских, то-есть их дома.

– Может быть ты объяснишь, в чём твой такой позор заключается, а потом подумаем сообща, как его избегнуть? —

– Нет, вы все посмотрите сюда! – Тамара трясла рядом с подушкой Захара чем-то тряпочным и цветастым. – Ты посмотри вот сюда, и объясни сам, можно такое терпеть, и не издевательство разве это сплошное над человеком, который только того и хочет, чтобы жить красиво, и не стыдно было людям в глаза взглянуть! Полюбуйся! —

Захар покосился на тряпицу, предлагаемую к осмотру – судя по всему, это было что-то из женской одежды, дальше этого умозаключения он не продвинулся.

– Ты хочешь из меня идиота сделать? Тряпка, как тряпка, в чём, вообще, дело? Объясни просто и без лозунгов. —

– Но Сергей, ведь она НЕ ОТСТИРАЛАСЬ! А всё потому, что у Василевских автомат, у Репниных автомат, ТОЛЬКО у бабки Гали не автомат, а у меня – что? —

– Пулемёт? – осторожно и невпопад уточнил Захар.

– Это шутки у тебя такие, да? Издеваться, да? Это ты меня в глазах мира всего дурочку делаешь. А ведь обещал! Вот оно, настоящее мужское слово современного мужика! —

Что-то постепенно стало брезжить в проснувшемся уже мозгу мужика, и наконец сверкнуло озарением.

– Так тебе нужна стиральная машинка? —

– И это я ему объясняю уже три часа! И может ты мне скажешь заодно, долго я буду, как крепостная рабыня, обстирывать всех нас в корыте, как столбовая дворянка?! —

– Не надо всех нас обстирывать в корыте. А прежде всего успокоиться тебе надо и вытереть… нос. В чём проблема? Поедем и купим! Вот вопрос придумала! —

– Ты не шутить, Сережа? Нет, в самом деле? —

– Если ты сильно занята, можно перенести это дело на понедельник. Как скажешь, так и будет. А хочешь, поехали в город, купим. До автобуса время есть? —

– Автобуса, Сереженька, автобус, конечно, сейчас посмотрю, до автобуса … – Тамара умчалась к расписаниям и будильникам, а Захар вздохнул, вот такая жизня… Хоть какое развлечение. И, поднявшись, стал натягивать брюки.

3. – На скорый завтрак Захар напился крепкого чая со смородиновым листом и малиновым вареньем и проглотил с пол-десятка вкуснейших блинов, напечённых Тамарой несмотря на бельевые старания. Блины были сдобрены липовым мёдом.

– А мёд откуда? У нас и пасека есть? Или с рынка? —

– Пасека есть у Смирновой Таньки с дальнего конца, иногда угощает за помощь по дому – тоже без мужика мается. Странно, а с мужиками напряг, как после войны. Страшные времена всё-таки пережили, долго вспоминать будем. Сколько работящих рук страна потеряла. А кому они нужны сейчас? Вон как от них избавляются сейчас, всеми способами, только что не отстреливают. А Захаров, что за жизнь настала, не разъяснишь? —

– Простая жизнь. Есть в компьютере книжка интересная, всю эту загадку объясняет, по полочкам. Прогресс называется. Сейчас обществу мозги больше нужны. Производство-то всё уже в приличных странах автоматизировано. Заводы-автоматы, слыхала? Работает на этом заводе вместо пяти тысяч – человек двадцать. И такой завод можно настроить выпускать хоть стиральные машинки, хоть телевизоры, хоть мясорубки. Вот и получается, из прежней тысячи работают двадцать человек, самых шустрых и сообразительных, а остальные в прислугу идут, да в торговые агенты, продавать-то товар нужно, тоже наука. На автобус мы не опоздаем? —

– Да, надо-бы поторопиться. – И уже по дороге. – А вот вопрос – производят уйму всякого товара, и цены держат высоко. А народ нищий. Но ведь всё-равно всё это покупается. Кем? И на что? На улицах посмотри, одни заграничные машины, дорогущие. И за границу ездят каждый второй? Опять-таки, на что? —

4. – Узнав у встречного аборигена дорогу к центральному универмагу, они пошли по главной улице к блестящему вдалеке озеру.

– Как у нас с деньгами? – чего-то стесняясь, спросила Тамара.

– Достаточно, чтобы не думать о них. Только ты не думай, что они какие-то грязные, нечестные, я такими делами не занимаюсь. Друзья в наследство оставили. В общем, не ломай голову, всё будет хорошо. —

В универмаге Тамара растерялась. До неё с трудом доходило, что ВСЁ ЭТО может стать её. Никогда в жизни она такого ощущения не испытывала, и это было похоже на сказку, а к сказкам у нас отношение в принципе недоверчивое. Ну, не бывает настолько хорошо, чтобы всё было хорошо, ведь это наша жизнь, вполне человеческая. И для начала Тома потребовала телефон, выбрала роскошный, как ей показалось, но Захар тактично объяснил ей, что выбранный – это вчерашний день (чтоб не обиделась, ради Бога), ему и самому нравилась эта роль, что-то вроде дяди Монте-Кристо. И он наслаждался. Может человек поразвлекаться?

Машинку Тамара выбирала уже не глядя на цену, и выбрала удобную и простую. НЕ автомат. Как и должно быть, поскольку вода в дом подавалась не под давлением, как объяснил ей продавец-консультант. И пока Захар расплачивался и оформлял доставку, счастливая владелица пританцовывала у сияющего чуда техники и любовалась телефоном.

– Ты сразу подумай, что к машинке купить, чтобы потом из-за ерунды лишний раз в город не мотаться, – посоветовал ей Сергей, и она, покрутив головой по витринам, махнула рукой, подошла к продавцу и начала выспрашивать правила эксплуатации, ассортимент химии и комплектацию, всё, что для мужчины представляется китайской грамотой. Список получился внушительный, но покупки не занимали много места, и парочка отправилась чудить дальше. Скоро Захаров пожалел, что прежде всего не обзавёлся автомобилем. Пришлось ещё купить хозяйственную сумку на колёсиках. Стало полегче. Вот тогда-то они и попали на видеокамеру охраны универмага, а через день их фото были в Питере, в соответствующем учреждении. Ирида об этом знала, охранный маячок сработал. Но то-ли богиня была перегружена своими личными заботами, то-ли её система спрогнозировала результат цепочки событий положительно. Никто не знает, на что надеются боги. Может быть, на своё могущество…

5. – Дома, когда Захаров с водителем выгрузили машинку из «Газели» и занесли на кухню, Тамара прошла в большую комнату и опустилась в кресло. Она чувствовала опустошение, тихую радость и уверенность. Нет, радость ей давало не чувство обладания заветной вещью, в конце концов, что такое вещь, даже о которой мечтал пол-жизни. Приобретённая вещь в системе приоритетов тут-же уступает место чему-то другому, и где-то на заднем дворе сознания уже маячил гигантский жидкокристаллический телевизор… Но сейчас на душе у неё было главное, чего она не испытывала, наверное, с раннего детства – уверенность в завтрашнем дне, защищенность от каких-то недоброжелательных сил, от вселенского зла, которое, как известно, рыщет, аки тать в нощи, ища, кого-бы сожрать. Плевать! Она не одна.

И она расслаблено улыбнулась показавшемуся в дверях любимому человеку. Да, она вдруг осознала, что это тот, кто навсегда, и так и будет дальше, хорошо и спокойно, пусть какие-нибудь напасти, это всё преодолимо, и не имеет значения.

– Что, хозяюшка, расслабилась? А рано. Твоё участие необходимо. —

Захар вытирал руки сырой тряпицей, вид имел деловой и сдержанный.

Тамара обессиленно простонала.

– Погибели моей хочешь, тиран. Что случилось? Я слабая женщина … —

– Сейчас установлю агрегат посреди кухни, и будешь плясать вокруг него с самоварами и дуршлаками. Или потом всё это? Не убежит, поди. —

– Нет, давай сейчас, пока живые и шевелимся. —

Машинка была торжественно установлена на почётное место, справа от окна, и некоторое время хозяин возился со шлангами и хомутами.

– Вот так. Теперь инструкция. Сначала заливаешь воду, вот этот краник – горячая, этот – холодная. Вот до этой чёрточки. Засыпаешь химию, это сама разберёшься, зависит от тряпок. Время устанавливаешь вот здесь. Выключится, можешь повторить. Или меняешь воду и включаешь полоскание. Тоже по времени. Ну, а потом включаешь отжим. Вот и вся инструкция. Вопросы есть? —

– Нету. А ты знаешь, Сергей, ни черта я не поняла. – Тамара влюблёнными глазами смотрела на механика. – Как-то всё мимо ушей … —

Захаров пристально посмотрел на неё, что-то видимо понял, пожал плечами.