Текст книги "Операция «Мизантроп»"

Результат не заставил себя ждать.

Я честно и долго старался исправить положение. Даже молился, как учил Стасик. Долго, исступленно. С верой, что ответ придет, и Вероника меня простит. Каялся и перед ней, и перед небесами. И – тишина. С женой расстался, а с Богом ни разу не встретился.

И впрямь был готов возненавидеть весь мир, только бы она меня простила. На стенку лезть.

Нет! Дребедень и бред. Все – бред и дребедень. Отвернуться, забыть, не озираться. Лучшее впереди. Еще немного, и все пройдет, утихнет. В конце концов, я сделал, что мог. Не простила – ее проблемы.

* * *

Павел Андреевич поставил на столик у кровати пузырек с лекарством.

– Вот, мамуль, новая порция. Я снова ненадолго отъеду, ты не скучай, хорошо? Если что – сразу звони.

И торопливо покинул комнату.

Мама болела давно. Некогда удивительно красивая и молодая – она родила его в восемнадцать, к пятидесяти напоминала шелестящий бумажный лист, исписанный с обеих сторон.

Но ведь она могла несколько лет назад умереть. Счастье, что Целитель помог!

Воспоминания дались Павлу с внутренней болью.

…Она заболела как-то вдруг, без причины. Врачи разводили руками, не в силах поставить диагноз. Прописали какие-то уколы. И завели шарманку про дорогостоящее длительное лечение. Какое лечение, от чего, где – кто б знал. Сын не пожалел бы никаких денег на операцию, санаторий, на что угодно. Лишь бы нашелся доктор, предложивший реальную помощь.

Бабки-шептуньи, знахари, экстрасенсы – безрезультатно. Несколько госпитализаций подряд, консультации авторитетных специалистов – мимо. Павел Андреевич стоптал пороги храмов. Молился. Постился. Плакал. Мама умирала. Мама, которую он горячо любил… в которую, позор, если бы кто узнал, был влюблен.

«Господи, Ты же видишь, как она мне нужна, – кричал он в подушку. И в небеса, выходя поутру на балкон. – Тебе что, жалко? Или трудно?»

Ответа не приходило.

Павел предположил, что неправильно молится. И начал читать соответствующую литературу. В магазине, в библиотеке, в сети он находил множество книг и статей. Если Бог не хотел помочь, он разыщет того, кто захочет!

И однажды нашел.

«Одним из наивысших среди ангелов следовало бы считать не привычных нашему слуху Михаила или Гавриила, а более тихого и неприметного архангела Рагуила. Само его имя означает «друг Бога». Согласно «Книге Еноха» именно Рагуилу поручено следить затем, чтобы поведение других ангелов всегда было добропорядочным. Также он является ангел ом-хранителем Земли и второго неба, и именно он привел Еноха на небеса. Так не логично ли почитать его выше начальника солдат или почтальона-«благовестника»? Мы полагаем, логично.

Несмотря на свое высокое положение, по какой-то необъяснимой причине в 745 году н. э. Рагуил наряду с несколькими другими высокопоставленными ангелами был отвергнут римской церковью. Папа Захарий назвал друга Божьего «демоном, выдающим себя за святого».

Прочитав заметку, Павел Андреевич хмыкнул. Еще один ангел. Несть числа этим ангелам! Стольких он просил быть ходатаями за него, к стольким обращался – и без толку. Но рассудил: попрошу еще одного, не убудет. Главное, чтобы мама была жива.

И взмолился новому имени, как делал то прежде.

Целитель явился к нему во сне. Представился Равраилом, другом архангела Рагуила… Другом Божьего друга. Сообщил, что владыка ангелов внял призыву и послал его вместо себя. Мимоходом заметив, что папа Захарий – клеветник и лжец, окутанный мерцанием дух осведомился, чего обратившийся к нему желает. И, с пониманием выслушав, заверил, что больная не умрет. А в качестве вознаграждения попросил не поклонения, не жертву, не обет. Спросил, не будет ли для счастливого любящего сына обременительным изредка исполнять мелкие услуги для Целителя. Помогать ангелу там, где тот, в виду отсутствия телесности, нуждается в помощи человека.

Павел пообещал.

На следующее утро маме сделалось легче. Она даже встала с постели и немного прошлась по дому. Однако теперь, спустя несколько лет, Зоря не смог бы положа руку на сердце ответить, не было ли маме лучше уйти.

А ведь «услуги», потребованные Равраилом взамен, как тот и обещал, были нечастыми и не такими обременительными… казалось бы. Но почему-то после каждой встречи с ним у Павла становилось холодней и опустошенней внутри.

Проклятье! Кто-нибудь ответит, читает он в человеческих головах или нет? Можно ли в его присутствии испытывать хоть какую-то безопасность?..

* * *

…Георг выходил от Вероники в смешанных чувствах.

«Забудь про всех»? С кого бы начать…

…Октябрь

Я потянулся, размял одеревеневшую спину. Удачный выдался день. Без малого четыре страницы в один присест – для меня успех колоссальный. Буквально верх продуктивности. Все-таки я нащупал красивый ход.

Хорошо, когда никто не мешает, не стоит над душой.

За окном давно стемнело. Стасик вернулся, поужинал и лег спать. А я колотил и колотил по клавишам, радуясь, как складно выходит история. Вот что значит отдохнуть и подышать свежим воздухом.

А мой Георг ничего! Не пал жертвой чар сдуревшей невесты. Немного потусовал дома, потосковал чуток для приличий – и укатил в провинцию. Упросил князька направить его послом. Блюсти интересы власти… Не сказать, что пареньку пришлось легко, но держится молодцом, не унывает. Надо будет устроить ему интрижку с какой-нибудь местной полуразорившейся аристократкой. Возможно, ссыльной за грехи отца. А то и замутить каверзу с ее отцом, подпустить революционный дух. Вихри враждебные реют над нами. Дай волю – весь мир до основанья. И новый взамен.

В общем, посмотрим, как пойдет.

И правда, сотворю свой мир. Какой захочу. Говорите, мысль материальна? Так тому и быть. Создам – и свалю в него. Жить. Ото всех.

Глаза пробежали последние абзацы. Мелковато, конечно, для полноценного мира. Слишком по-детски, слишком рефлексивно. И похоже, больше рефлексирует автор, нежели герой. Стасик двести раз прав. Нельзя вместо пароля использовать кличку собаки, а героинь называть именем жены. Я закрыл файл. Подогнал к его заголовку курсор, правой кнопкой вызвал контекст. Стрелка мышки замерла над «удалить».

Какая-то навязчивая идея! Я нервно хохотнул и убрал с рабочего стола от греха подальше папку с документами. Проверил почту, не обнаружил ничего ценного. Хотя, чего ценного я мог получить? Вероника напишет вряд ли, а больше и ждать не от кого. Не обещанных же неоспоримых доказательств.

Надо же, а зацепила меня дурацкая встреча. Все равно, что не думать о белой обезьяне. Уж не Стасовы дружки ли чудят?

Я было решил лечь спать, время как раз соответствующее. Но завтра выходной, а за окном такое… И я, одевшись потеплей, вышел на улицу.

Ночью осень пахнет иначе. Заостряется аромат влаги, пожелтевшие листья начинают источать нечто, не имеющее названия и определения. Ты просто это чувствуешь и сознаешь. Впитываешь, вбираешь… Не органами обоняния – ощущаешь кожей, может быть, душой.

За то и люблю осень. В свое время любили с Вероникой бродить без цели осенними ночами…

Кхе, что у меня там с рассказом? Нужно придумать, куда повернуть сюжет, чтобы вернуться и дописать, пока пишется. И не забивать мозги посторонним.

* * *

…Под ногами кружило поземкой, с неба летела колкая снежная пыль. Ледяной, пронизывающий ветер провинции одним резким порывом остудил голову нового княжеского представителя. Растрепал густые волосы и выдул из памяти столичные глупости. Георг шагнул с подножки почтовой кареты на подкисшую землю и огляделся.

Здравствуй, новая жизнь.

К нему спешили. Трое местных чиновников, как на подбор краснолицые и обрюзгшие, в синих, подбитых лисицей кафтанах и круглых шапках с атласным отворотом. Да-а… с такими красавцами волей-неволей затворником станешь. Благо, служебных обязанностей у него намечалось не много. Десяток докладов в неделю выслушать и выжимку из них в столицу говорящим вороном отослать. Знай сострадательно хмурься да помощь сули. По деревням раз в месяц пройтись, болтовню послушать и опять выжимку. Скорей развлечение, чем служба. Порой бывает весьма потешно (главное не позволять себя утомить назойливостью). Ну и губернаторские жалобы на житье-бытье мимо ушей пропускать. А то в столице не знают слово в слово, на что он жаловаться станет. Выучили назубок.

Встречающие приблизились.

– Здравствуйте, господин посол, рады вас приветствовать. Надеемся, с вашим присутствием воля и слава благородного князя Эдуарда Любознательного еще сильнее упрочится в наших отдаленных краях.

– Я также надеюсь, господа. Его светлость передал со мной самые горячие пожелания успеха и процветания. И я счастлив служить вам, как служит всему княжеству его светлость правитель Эдуард.

Троица высокопоставленных деревенских ослов радостно закивала, разумеется, не поверив ни единому слову новоиспеченного посла. Разумеется, равно как и новоиспеченный посол – искренности ослов.

– Благодарим, господин посол. Ваша резиденция ждет. Сегодня вы можете в полной мере насладиться отдыхом. Господин губернатор предложил отложить все предписанные протоколом мероприятия до завтра. Также завтрашним вечером будет дан торжественный ужин в вашу честь. Сегодня же вас никто не побеспокоит, однако, если вам что бы то ни было понадобится, требуйте немедленно.

Прекрасно. Благодарю, господа. Я бы действительно с удовольствием отдохнул. Дорога была долга и утомительна Пожалуйста, отнеситесь с аккуратностью моему багажу.

* * *

Я хлопнул ладонью по будильнику и повернулся на другой бок. Провалялся еще с полчаса – сон больше не брал. Так что пришлось вытаскивать себя из-под одеяла, закутываться в халат и двигать на поиски радиотелефона, как всегда с вечера неизвестно куда засунутого.

– Алло, Любашка, слушай. Не могу Иванычу дозвониться, ты не передашь ему, что я капитально заболел? Нет, теперь уже всерьез, какие хитрости… Сопли, голова чугунная. Да нет, температуры пока нету, какой мне врач. Отлежусь денька три без больничного. Ага, ну спасибо тебе. Пока!

Ненавижу врать женщинам. Но на работу не хочется еще сильней. Как представлю – воротить начинает. Хоть отпуск бери за свой счет.

Сев за стол, часа четыре рубился в новую игрушку. Год валялась, а тут вспомнил, настал ее черед. Все лучше, чем пялиться в телевизор или бесцельно шарахаться по интернету. А уж насколько приятней, чем торчать в торговом зале и ублажать пялящихся по сторонам ротозеев!

Писать не хотелось. Похоже, спад после вчерашнего ударного труда. По опыту знаю, лучше не расслабляться, набросать хоть страницу, но глаза промахивались мимо текста, а мысли разбегались. И за окном, как нарочно, зарядило моросить со вчерашнего дня. Струи воды красиво чертили по стеклу, расслабляя, делая вялым и сонным.

Дождь – это когда на небесах кому-то грустно? Или сожаление о поспешно данной клятве не насылать второго потопа?

От резкого телефонного звонка я вздрогнул.

– Да, слушаю.

– Яков Романович? Добрый день, Павел Зоря тревожит. Очень хорошо, что вы дома. Мы могли бы встретиться?

Я зарычал про себя. И едва удержался, чтобы не бросить трубку.

– Чего вам от меня еще надо? Как вообще узнали мой домашний телефон?!

На том конце вежливо посмеялись:

– Полагаете, небесам он неизвестен? Вы себя недооцениваете. Да, вы простите, что второй раз получается вызванивать вас в дождь. Если пожелаете, я мог бы подъехать к вам домой. Если, конечно удобно.

– Слушай, иди ты! Ни с кем я не хочу встречаться.

Грохнув трубкой по рычагу, я вырвал из аппарата шнур. А мобильный, помнится, как вырубил вчера утром, так и не включал.

Настроение испортилось окончательно.

Возвращаться к игре расхотелось. Плюнув на все, грубым движением задернул шторы и завалился в кровать, сцепив под головой руки. Гори оно все ясным пламенем. Может, уволиться к чертям собачьим да уехать куда подальше из Москвы? По сути, ничего меня в столице не держит. Не кокетничать с фрейлинами, не раскланиваться с прохожими, не болтать о погоде…

Моя придуманная Вероника осталась бы довольной.

Внезапно опять зазвонил телефон. Телефон… минуту назад отключенный от линии! В желудке образовался рыхлый снежок.

Звук был настойчив и проник бы даже сквозь одеяло и пару подушек. На такие звонки невозможно не ответить.

А вы говорите, ни Бога, ни дьявола.

– Алло? – Я покорился судьбе.

– Так вы не против, чтобы вас навестили?

В голосе Зори слышалось как торжество сильнейшего, так и тоненькая нотка неуверенности. Странное сочетание…

– Да бес с тобой. Заходи. Адрес не дам, сам догадайся.

– У меня есть ваш адрес. Благодарю за приглашение, скоро буду, ждите.

И отсоединился. Телефон снова умер.

«Спасибо за приглашение». Как вампир, что стоит на пороге и без позволения хозяев не войдет. Я передернул плечами – после фокусов с выдернутыми из гнезд проводами во что угодно поверишь. Вот только если Пал Андреич что-то мне желал доказать, похоже, добился он диаметрально противоположного эффекта. Впору звонить Стасику, чтобы заскочил на огонек, можно с коллегами-семинаристами.

Или заранее чесночку наесться?

Входная дверь – стальная, с хитрыми замками – отворилась сама собой.

– Разрешите?

– Вошли уже, – буркнул я. – А сквозь стены тоже умеете?

Зоря снял с носа очки в золотой оправе и, подышав на стекла, протер носовым платком. Нерешительно повертел очки в руках.

– Тоже? – Он театрально развел пухлые ручки. – Нет, я ни через стены не умею, ни через запертые двери.

– Значит, мне осталось припомнить, когда я открыл перед вами. Не пора ли рассказать, что происходит?

Все же стоило пойти на работу.

Павел Андреевич поджал губы и, подслеповато щурясь, осмотрелся по сторонам.

– У вас уютная квартира. Собственная или снимаете?

– Я тоже задал вопрос и жду ответа. Или спустить с лестницы? Плевать, умеешь ты проходить сквозь стены или нет.

– Да не умею я, не умею, успокойтесь. Как вы, как ваш брат. Как и все нормальные люди-человеки. У вас и правда было не заперто.

Он как-то подозрительно улыбнулся и водрузил очки обратно на нос.

– Желаете знать, что происходит? Извольте. Как раз пришла пора. Оглянитесь!

* * *

…Георг ощутил, как из-под ног уходит земля. Колени провалились вперед, а сам он опрокинулся на спину. Нелепо всплеснув руками в попытке восстановить равновесие или хотя бы за что-нибудь ухватиться, господин княжеский посол с размаху грохнулся в мокрую от дождя траву.

Молния еще раз полыхнула, раскрасив черный небосклон в малиновое с белым, и снова сделалось непроницаемо темно.

* * *

Родная квартира исчезла. В нос шибанул запах… не знаю, что на земле может так пахнуть. Горьковато-холодный и, если бы запахи имели цвет – огненно-красный. Что-то схватило меня за шкирку и рвануло из привычной реальности. Глаза защипало от ударившего в лицо ветра.

Ничего не вижу. Руки машут, как лопасти вертолета, не касаясь предметов. Черная пустота, вакуум… и полная, непроницаемая тишина. Кстати она, в отличие от всего остального, плотная и осязаемая, ее можно потрогать. Мягкая, местами комковатая, не слишком удобная для жизни тишина. Сжимаю пальцы, и чувствую под ними рассыпчатые, шероховатые на ощупь шарики безмолвия.

Пытаюсь произвести хоть какой-нибудь шум – ни в какую.

Задыхаюсь. От давящих со всех сторон тишины, темноты и тошнотворного «красного» запаха.

– Яков…

Молчание отступило, испугавшись звука, а вслед за ним подтаяла, распадаясь ватными клочками, темнота. Сквозь мутную хмарь проступили контуры, очертания. Вроде человеческой фигуры, сидящей на высоком кресле. Или на троне?

– Яков. – Просто утверждение, констатация факта.

Покинув седалище, фигура выпрямилась во весь рост и приблизилась.

– Добро пожаловать, я давно ждал. Меня зовут Равраил. Подойди.

Я несколько раз переступил негнущимися ногами.

– Не бойся, я друг.

В заверения незнакомца верилось с трудом. Впрочем, пусть лучше будет другом. Делая очередной неловкий шаг по плоскости бездны, назвать которую полом или землей нельзя, мечтал об одном: скорей бы все кончилось.

Не показывать страха. Вопрос только как? Если он знает все. Если устроил такое, то как он может не знать! Нужно спокойно вздохнуть. Не воздухом – так хоть тем черным гелем, пахнущим красным, фантасмагорической атмосферой неведомого места.

Лишь бы не заявил, что мы на небесах.

«Я только что с неба. Бога там нет…»

– Не злись на Зорю. Он, к сожалению, не самый приятный представитель рода людского. И не самый умный. Подозреваю, наговорил массу глупостей. От него требовалась самая малость: разыскать тебя и передать приглашение. А его понесло… Придумать такое – Бога нет! Безумец. Естественно, Бог есть. Другой вопрос, чем он является. Но не будем о мелочах. Формальности я соблюл, можно перейти к делу.

Сотканная из окружающей тьмы фигура мерцала, подрагивая, словно в любой миг готова унестись прочь и балансирует на границе фальстарта.

Однако живой, доверительный голос успокаивал. Я больше не пытался перебороть волнение, неспокойные чувства пропали. Сердце угомонилось, стало куда свободней дышать. Потускнели возникшие в первый момент дикие ассоциации. «Красные запахи»! Запомнить бы, потом использую в тексте.

А там и вовсе перестали тревожить исчезновение родной квартиры и присутствие мистического, мерцающего черным светом Равраила.

Интересно, что ему от меня надо?

– Я хочу, чтобы ты написал книгу, – произнес незваный гость, будто прочитав мои мысли. – Само собой разумеется, совершенно не такую, как тебе описал Павел. Но, тем не менее.

– Почему я?

Существо рассмеялось:

– О, вопрос всех вопросов. Да ни почему. Решил, что твоя манера письма мне подходит. Причем, поверь, я бы мог исподволь завладеть твоим разумом и телом, написать что угодно самостоятельно. Книга бы вышла и, уверяю, имела бы ошеломительный успех. Но я не хочу писать книг, в том числе и вот так, опосредованно. Я хочу, чтобы она получилась такой, какой пожелаешь ты сам. Я лишь расскажу несколько историй, они должны будут лечь в основу. Кроме того, ты же мечтал о серьезной писательской работе? А я имею привычку давать человеку то, о чем он больше всего мечтает. Допустим, моя небольшая прихоть.

Равраил (надо же, незнакомое, необычное имя врезалось в память – не выжечь, хоть обычно с трудом их запоминаю) неторопливо вернулся к трону и водрузился на него.

– Согласен?

– Похоже, мне только что предложили стать «литературным негром».

На лице Равраила заиграла улыбка.

– Мне больше импонирует новомодное «книггер». Если ты не найдешь в нем ничего унизительного.

– Нет, почему? – я пожал плечами. – «Работай, книггер, солнце еще высоко». Оригинальное такое словечко. Неполиткорректное, в моем духе. Хорошо, что за несколько историй? И когда начинать?

Он с удовольствием потянулся, откинувшись на высокую спинку. Мерцание усилилось.

– Я предлагаю не откладывать и начать завтра утром. О прежней работе можешь не переживать. Хочешь – бери расчет, не хочешь – просто забудь адрес того магазина.

Не успев ничего ответить, я ошарашенно замер. Фигура задрожала, пошла рябью, как фантастическая голограмма, и растаяла в воздухе. А я вновь оказался в собственной спальне. Исчезло чувство нереальной атмосферы, свет и тени вернулись на свои места, нормализовались запахи. К счастью, испарился и Павел Андреевич Зоря. Надеюсь, не прихватил ничего из имущества. Узнаю – слуплю с Равраила в тройном размере!

– Да, кстати, я в жизни книг не писал.

– Не имеет значения, – с готовностью откликнулась пустота. – Спокойной ночи.

«Ночи?! – вздрогнул я. – День на дворе!»

Однако, выглянув в окно, убедился: на улице давным-давно стемнело.

* * *

Зоря не помнил, как покидал квартиру. Все пошло не так, как он предполагал. Для начала его попросту отпихнули с дороги, как что-то использованное и больше не нужное. Он-то, наивный, надеялся сыграть важную роль. Угодить Целителю, вернуть его расположение, которое, Павел буквально кожей ощущал, медленно, но верно уходило. А этого нельзя допустить! И из-за мамы – она снова начинает себя чувствовать хуже, и… да хотя бы из-за того, что Павел до смерти боится своего покровителя и господина.

Целитель… Да, он умел исцелять. Он вообще может многое, в том числе проклинать и насылать страшные муки. Душевные, телесные. Может поглотить целиком, растворить и отхаркнуть, слепить из недопереваренного тебя новое существо с тремя руками и без головы. Или с ушами на животе.

Может, и прав был отец Захарий? Хотя, он писал про Рагуила…

Но именно Рагуила Павел и призывал! А пришел… Целитель.

С недавних пор Зоря начал побаиваться метро. И взрывы там, и толпа за спиной – стоишь на платформе, а тебя того гляди спихнут на рельсы. Иррациональное чувство беспокойства, раньше такого не бывало. Но делать нечего, из района, где жил Полянский, наземным транспортом домой не добраться. Приходилось терпеть.

Ехал долго: поезд стоял на каждом перегоне по нескольку минут. В вагоне становилось душней, и Павел все больше нервничал. А еще не шла из памяти недавняя встреча. Смешно, ведь Полянский и впрямь открыл дверь своими руками – Целитель предупреждал, что так и будет. Открыл за минуту до того, как Павел вошел в подъезд, и начисто позабыл об этом. И ведь уверен, что его дом – его крепость. Ага, пока рядом нет Равраила.

По-своему Павел даже немного Якова пожалел. Что ни говори, страшно впасть в руки друга Божьего друга. «Оглянитесь!» – Короткая вспышка тьмы в светлой комнате, и жертва и избранник ангела валится замертво. Павел хотел было подхватить бесчувственное тело, но Целитель запретил. Коротким жестом отмел в сторону, приказал убираться.

«Я помогу?»

«Нет. Только мешаться будешь. Проваливай!»

И темная фигура, поглощая дневной свет, нависла над упавшим.

Непонятно, зачем он, Павел Зоря, вообще потребовался. Все запросто могло случиться и без него.

Не постичь ему помыслов духа, как ни старайся.

Состав последний раз тормознул в туннеле, и Павел затаил дыхание. Еще минут пять, и он на поверхности. В первую очередь – позвонить маме, убедиться, что все в порядке. Вчера опять скакало давление и отказывались ходить ноги.