Текст книги "Алкаш в борделе (сборник)"

– Ну пошли, гестаповцы!

Мы вереницей прошли по коридору и один за другим вошли в комнату, где одиноко сидела Тамара Тарасова. Эта достойная дама наводила марафет на своем лице, держа в одной руке помаду, в другой – зеркальце. Наконец, когда шедший последним Дынин закрыл дверь, она отложила свои аксессуары, скрестила руки на столе и произнесла:

– Боже мой, какие мальчики! У вас такой вид, как будто вы меня насиловать пришли…

– Ты почти угадала, – сказал Седой и, подойдя к двери, защелкнул замок.

– Это что еще за фокусы? – всерьез насторожилась начальница службы информации.

– Тамара, у этих двух господ, – Седой указал на меня и Дынина, – к тебе имеется ряд вопросов. Они сами тебе все объяснят.

– Я вас внимательно слушаю, – холодно произнесла Тамара, окидывая нас с Дыниным еще более холодным взглядом.

Я только раскрыл рот, думая, с чего бы лучше начать, как меня опередил Дынин. Он подошел к столу и оперся о него сжатыми в кулаки руками.

– В общем, так, – костяшки его пальцев побелели. – В общем, мне надо, чтобы вы все подробно рассказали о вашей связи с убитым Бомбергом. И чем откровеннее вы будете, тем лучше вам будет в дальнейшем.

Глаза Тамары округлились от удивления, а рот раскрылся. Она откинулась на стул, посмотрела на Седого и спросила:

– Он что, дурак? Может быть, вам еще рассказать о своем первом сексуальном опыте? Милый, не красней так… А то у тебя на лысине скоро можно будет яичницу жарить. Если у тебя проблемы с сексом, то купи литературу, а лучше всего сними девочку, она тебе все расскажет.

– Гр-ражданка Тар-расова, что вы себе позволяете?! – грохнул по столу кулаком Дынин. – С капитаном милиции!

– Нет, ну я не могу! – всплеснула руками Тарасова. – Этот идиот с таким апломбом произносит свое звание, как будто он генерал…

– Тома, он действительно мент и занимается этим делом, – попытался снизить накал страстей Седой.

Однако это только подхлестнуло Тарасову.

– А ты-то что поддакиваешь ему?! Сволочь ты, Ленька, не ожидала я от тебя такого!

– А я что?.. – начал было Седой.

– Как что?! Припер ко мне каких-то идиотов, которые задают вопросы, как будто они из сумасшедшего дома сбежали.

– Сейчас не скажешь, так у меня в отделе как миленькая соловьем запоешь… – снова грохнул кулаком по столу Дынин.

– Нет, ну вы посмотрите на него!! Этот лысый сейчас мне здесь всю мебель на куски покрошит…

Я понял, что мне пора вмешаться.

– Тамара, все дело в том, что я и капитан милиции Дынин действительно занимаемся расследованием убийства Бомберга, – спокойно сказал я. – Разница между нами лишь в том, что он занимается этим официально, я же – как частное лицо. Именно это и является целью моего пребывания в редакции. Все остальное – не более чем прикрытие. Поскольку ваша связь с Бомбергом является очевиднейшим фактом…

– Да кто вам сказал?! – возмущенно перебила меня Тарасова. – Никогда в жизни не имела с ним ничего, кроме служебных отношений.

Нервное напряжение явно сказывалось на Тамаре, она вся задергалась, на лбу выступили капельки пота. Она ухватилась за блузку двумя руками и активно затрясла ей, чтобы хоть как-то охладить свое дородное тело. Ей стало явно жарко в этом помещении.

– Это ложь! Наглая ложь! – выкрикнула она.

Однако по ее виду можно было судить, что это далеко не так.

– Тамара, – терпеливо продолжил я. – Дайте мне пять минут, я вам все объясню… Убийство Александра Бомберга получило немалый резонанс в городе. На расследование брошены крупные силы. Не мне вам объяснять, что милиция роет сразу по нескольким направлениям, цепляясь за любую мелочь. Один человек уже арестован. Уверяю вас, что это не последний арест. Любой, кто будет препятствовать следствию или что-то скрывать, рискует получить огромные неприятности. То, о чем мы с вами говорим, станет рано или поздно очевидно для следствия. И тогда за вас возьмутся вполне официально, и огласки уже точно не избежать. Мы же предлагаем вам вариант добровольной помощи следствию. Все, что вы расскажете, останется между нами. Нам нужна всего лишь информация…

– А я говорю, что мне нечего бояться! – продолжала упорствовать Тарасова.

Она снова оттопырила пальцами блузку от своей пышной груди и стала задувать туда воздух.

– Слушай, ты тоже не хорохорься! Один твой муженек Костенька, еще тот блюститель нравственности, устраивал здесь, как минимум, пару скандалов, – заметил Седой.

– Не трогай Костю! – прекратила бурю за пазухой Тамара.

– Я думаю, что, когда он обо всем узнает, он сам тебя тронет!.. Господа! – патетически воскликнул Седой, обращаясь к нам с Дыниным. – Традиция замерять ноги сотрудницам нашей редакции под Новый год закончилась потому, что победительница конкурса Тамара Тарасова поделилась с мужем своими успехами, сообщив, что третий год подряд у нее самые длинные ноги в редакции. По крайней мере, швабра нашей уборщицы, с помощью которой производили эти замеры, показала именно такие результаты. Костя настолько был вдохновлен этой информацией, что чуть не набил морду тогдашнему редактору, после чего эту народную забаву прекратили.

– Да пошел ты… – огрызнулась Тарасова. – Еще раз говорю, чтобы ты не привлекал к этому делу Костю.

– Мы бы рады, но менты сами его притянут, когда узнают о вашей связи с Бомбергом, – сказал Седой.

– Да, он будет одним из подозреваемых, – согласился я. – Окажите помощь следствию, и я уверяю вас, что забытым это не останется.

– В чем, черт возьми, я могу вам помочь? Сообщить, что мы трахались с Сашкой Бомбергом? Да пожалуйста, если вам это нужно… – нервно сказала Тамара.

– Не только, – возразил я. – Этот факт и так был ясен. Нас интересует прежде всего место, где Бомберг хранил свой архив. В его существовании мы практически не сомневаемся. Я думаю, что вы, как человек наиболее близкий к нему в последнее время, можете пролить на это хоть какой-то свет.

– Вы что, рехнулись совсем, что ли? – вытаращилась на нас Тарасова. – Откуда я могу это знать? Александр был таким человеком, который своей родной маме не доверял. Как же, рассказал бы он мне!

– Но какие-то предположения вы можете сделать? Где это может быть: дом, гараж, тайная квартира, погреб в конце концов?

– Не знаю, не было у него ни гаража, ни погреба. Машину он на стоянке всегда ставил.

– А дома такие вещи он мог хранить?

– Не знаю.

Тамара достала платок и начала вытирать пот со лба. Я помолчал несколько секунд и спросил:

– Где проходили ваши свидания?

– А это еще зачем? Вы что, как юные следопыты, пойдете по местам сексуальной славы?

– Отвечать на поставленный вопрос! – треснул по столу Дынин.

– Послушайте, уберите отсюда этого зверобоя! Он совсем обнаглел! – вскрикнула Тамара.

– Вы совершенно напрасно говорите так о капитане Дынине. В конечном итоге этот милиционер может помочь решить вам ваши проблемы в ходе следствия, если вы в свою очередь поможете нам, – заметил я.

– Господи, какая разница, где?! – раздраженно проговорила после небольшой паузы Тарасова. – Когда у меня, когда у него, иногда у знакомых…

– Каких знакомых?

– Иногда у моих, иногда у его… У меня есть подружка, которая дает мне ключи от своей квартиры, несколько раз Бомберг водил меня к какому-то своему приятелю.

– Какому приятелю? Вы его видели?

– Естественно нет. Он уезжал в командировки, и Александр брал у него ключи.

– Что у него за квартира? Расскажите подробнее об обстановке…

– Обычная однокомнатная квартира холостяка. Старенькая мебель, старенький телевизор, полки с книгами, бумаги какие-то… Компьютер на столе «двести восемьдесят шестой»… Приятель, похоже, какой-то ученый.

– Адрес помните?

– Зачем он вам? Вы еще и за этого человека возьметесь?

– Тамара, это очень важно. Назовите адрес.

– Солоницына, восемнадцать. Пятый этаж, номер квартиры не помню… Дверь налево.

Я задумался на некоторое время. После полуминутного раздумья я хлопнул руками по коленям и резюмировал:

– Ну что ж, наверное, пока все… Попытайтесь вспомнить еще что-нибудь. Если вы нам помогли, то будьте уверены, мы ваши должники… Но я думаю, что вам не следует никому рассказывать о нашей беседе. Никто ни в редакции, ни за ее пределами не должен знать об этом.

– Я все поняла. Только оставьте меня в покое…

…Когда мы уходили, Тамара Тарасова выглядела неважно. Она вся была белая как полотно. «Как запотевший флакон с водкой», – подумал я и одновременно понял, что мне очень хочется выпить.

Глава 6

Покинув кабинет Тарасовой, мы сразу же направились к выходу из здания издательства.

– Я думаю, надо ехать сейчас же, – сказал я.

– А если хозяина нет? – спросил Седой.

– Может быть, это даже и хорошо. Обойдемся без него.

– Да вы что, мужики?! – остановился Дынин. – Я не могу нарушать закон.

– Закон точно нарушим мы с Седым, если полезем туда без тебя, – ответил я. – А если с тобой – еще можно выкрутиться. Скажешь, что на улице подбежала женщина и сказала, что в этой квартире убивают…

– Да? – недоверчиво спросил Дынин.

– Так, не хрена думать! – категорично заявил Седой и стал ловить такси.

– Подожди, давай сперва купим пива, – вставил я и направился к ближайшему ларьку…

…Примерно через полчаса мы подъехали к панельной пятиэтажке. Поднявшись на пятый этаж, мы подошли к нужной двери.

– Ну, с Богом, – со вздохом сказал я и нажал на кнопку звонка. Реакции не последовало никакой. Я еще несколько раз позвонил в течение пяти минут. Результат был таким же. Чтобы убедиться окончательно, мы спустились на улицу и посмотрели на окна квартиры. Они были темны.

– Чего делать будем? – спросил меня Дынин.

Вместо того чтобы ему ответить, я спросил Борисова:

– Седой, ты нынче в форме?

– Сейчас посмотрим, – ответил Седой, доставая из кармана перочинный нож.

Мы снова поднялись на пятый этаж, и Седой стал аккуратно ковыряться с замком. То ли замок оказался не так прост, то ли Седой был все-таки не в форме, но дверь мы открыли лишь спустя полчаса. Замок щелкнул, и дверь открылась.

Мы вошли внутрь, закрыли за собой дверь и включили свет. Мы находились в маленькой прихожей, из которой одна дверь вела в совмещенный санузел, другая – в достаточно просторную комнату. Она полностью соответствовала тому описанию, которое дала нам Тарасова. Небольшая площадь, старенькая мебель… Диван-экспрессо, платяной шкаф, тумбочка, на которой стоял черно-белый «Рекорд»… В углу у окна стояли два больших шкафа, заваленные всевозможными книгами и папками с бумагами. Между шкафами находился стол, на котором стоял компьютер. Под столом я разглядел черный металлический ящик не слишком большого размера.

– Не будем терять времени, – сказал я. – Седой, займись ящиком. Дынин, вперед на папки! Я займусь компьютером.

Я включил компьютер и стал шарить по различным директориям, открывшимся мне на экране. С самого начала я понял, что компьютер принадлежал Бомбергу. Поначалу мне попадались различные его статьи и заметки, многие из которых были знакомы по газетной подшивке. Наконец я наткнулся на директорию, которая носила название «DOKUMENT». Однако войти в нее я не смог. Она была закрыта.

– Черт! – выругался я.

– Что такое? – спросил Седой.

– Похоже, здесь нужен пароль. Ты можешь что-нибудь сделать?

– Сейчас попробуем. Вообще-то я не профессионал, так, наблатыкался за время работы…

Борисов сел за компьютер и стал набирать какие-то команды.

– Интересно, а телефон здесь есть? – спросил он спустя пятнадцать минут.

– Есть, – ответил я, глядя на телефон, стоящий на тумбочке у дивана.

– Кира! – сказал Седой, набрав номер. – У меня к тебе необычная просьба. Приятель запаролировал директорию в моем компьютере, пошутил, гад… Нет, привезти я его к тебе не могу. Попробуй мне помочь по телефону.

Седой сел к компьютеру и стал выслушивать чьи-то советы. Еще минут двадцать он продолжал изображать начинающего хакера, и, к великому нашему удовлетворению, в конце концов добился успеха. Пароль был снят, и мы вошли в директорию. Одного взгляда на открывшиеся перед нашими глазами субдиректории было достаточно, чтобы понять, что удача улыбнулась нам.

Субдиректорий было достаточно много, и их названия говорили сами за себя. Это были фамилии известных людей и названия организаций, на которых, видимо, Бомбергом собирался материал. Внутри субдиректорий было несколько файлов, содержащих в себе список документов, касающихся деятельности того или иного лица или организации. В частности, в файле под названием «brig» значился список договоров и соглашений, заключенных компанией «Бриг» с пометками Бомберга, говорящими об их незаконности. Причем каждый файл соответствовал одному какому-нибудь делу.

Полистав еще некоторое время файлы, я был удивлен тем, что Бомберг не просто собирал информацию о каком-то конкретном человеке или структуре, о которых он писал впоследствии статьи, а уделял внимание еще и их конкурентам. Их сторону он нередко принимал в своих статьях. Так, помимо информации о «Бриге», в компьютере содержались обширные сведения о деятельности компании «Визарис».

Просмотрев директорию за директорией, я понял, что в компьютере содержались лишь списки тех документов, которые имелись у Бомберга. Сами документы хранились где-то еще.

– Ну что, господа? Как обстоят дела? – спросил я Седого и Дынина.

Борисов в этот момент закончил возиться с замком несгораемого шкафчика, который стоял под столом, и начал вынимать оттуда папки с документами. Дынин сообщил, что в папках он обнаружил какие-то договора, накладные, копии банковских платежек и сказал, что он мало в этом во всем понимает. Выслушав Дынина, я обратил свое внимание на содержимое ящика. Кроме папок с бумагами, Седой вынул оттуда специальную коробку, где хранились пара видеокассет и несколько аудиокассет.

В папках я обнаружил, кроме документов, еще и фотографии. Взглянув на них, я понял, что в сейфе Бомберг хранил материал, который можно было назвать суперкомпроматом. На них были изображены различного уровня чиновники, которых я смутно знал по телевизионным выпускам новостей, и еще какие-то люди.

– Дынин, Седой, вы знаете этих людей? – спросил я.

Капитан милиции долго морщил лоб и сказал:

– Знаю… Вот это, – он указал на одного из сидящих за столом на фотографии, – Купа, один из авторитетов. Мы его посадили недавно за хранение наркоты. А вот это Гиви, глава грузинской криминальной общины.

– Интересно, – сказал Седой. – Рядом с ним вице-мэр сидит. Похоже, снимок сделали скрытой камерой, следов вспышки не видно…

– Жаль, нет видика, а то посмотрели бы видеокассеты, – сказал я.

– Ты мне скажи, что мы будем делать с этим компроматом, – спросил Седой.

– Да, – поддакнул Дынин. – Я что, всю ночь должен эти бумажки разбирать? Все равно в них ни хрена не понимаю!

«Действительно», – подумал я. Мы и не ставили целью использовать этот компромат по назначению. Нам эти материалы нужны как помощь в расследовании убийства.

– В общем, так, давайте отсюда сматываться, – подытожил я. – Седой, возьми все дискеты, которые здесь есть, и спиши на них директории с документами. Дмитрий, найди какие-нибудь пакеты и все содержимое металлического ящика, – в том, что это был спецархив, я не сомневался, – клади туда… Едем ко мне, там во всем разберемся.

Дынин с Седым стали выполнять мои команды. Дынин нашел большой пластиковый пакет и стал запихивать туда бумажки. Седой уселся за компьютером и активно начал переписывать на дискеты файлы с бомберговского компьютера. Я же решил воспользоваться передышкой и вскрыл банку с пивом. Было о чем подумать. Как таковой, архив вряд ли мог дать мне прямую наводку в расследовании, однако ключ в нем должен быть несомненно.

Я не успел покончить с банкой пива, как мои помощники доложили мне о том, что все готово.

– Пошли, нам предстоит перекопать всю эту гору информации, чтобы можно было делать какие-то выводы, – сказал я.

Мы, по максимуму соблюдая осторожность, вышли из квартиры, и Седой аккуратно защелкнул дверь. По пути мы решили заехать к Седому, чтобы захватить имеющийся у него переносной компьютер-ноутбук. Добравшись наконец в полночь ко мне домой, мы с Седым отправили Дынина на кухню готовить еду, а сами принялись распаковывать привезенное.

Борисов быстро очистил место на винчестере своего компьютера и переписал туда с дискет все привезенные файлы. Я разложил папки с бумагами на письменном столе. Дынин вошел в комнату со сковородой – уже пожарил яичницу с колбасой.

– Пора посмотреть видик, – сказал Седой, который к тому моменту уже закончил все компьютерные операции. Он подошел к видеомагнитофону и засунул туда кассету.

Я поднес ко рту вилку с куском яичницы, и в этот момент на экране крупным планом возникла голая задница. Послышались пьяные возгласы и плеск воды. Через несколько секунд задница стала удаляться от нас, и мы увидели, что она принадлежит молодой женщине. Она подошла к краю бассейна и плюхнулась в воду.

Сразу предстала полная картина происходящего. Судя по кафельным стенам, фильм снимался в бане. В бассейне в этот момент находилось еще несколько человек, как мужчин, так и женщин. Все они были абсолютно голые. Среди плескающихся я стал узнавать лица, виденные мною на фотографиях.

Мы прогнали пленку в ускоренном режиме до конца. Кроме бассейна, скрытая камера работала в комнатах отдыха и предбаннике, где один из мужчин занимался сексом с одной из женщин. Скорее всего это были проститутки.

Мы пережевывали яичницу, запивали ее пивом и смотрели, как на экране полный мужчина в летах елозил по проститутке, издавая при этом звуки, свидетельствующие о напряженности его труда. Наконец мне это наскучило, и я попросил Дынина сменить кассету.

– Наверняка еще одна порнуха, – сказал Седой, ставя банку с пивом на стол.

Однако другая кассета была менее зрелищна, так как кто-то снял застолье в каком-то ресторане. Там были те же действующие лица, что и на первой кассете. Вероятно, люди сначала посидели, выпили, а потом отправились на помывку, не забыв при этом захватить девочек.

– Седой, – спросил я жующего Борисова, – этот полный мужчина является вице-мэром?

– Да, фамилия его Шелестюк. Его же ты видел в бане сопящем на бабе.

– А что за люди вокруг него?

– Один, кажется, предприниматель. Другой, судя по рассказам Дынина, – уголовник. Нормальная компания в современном обществе… Деловые люди, – резюмировал Седой.

– Как ты думаешь, какие между ними могут быть дела? – спросил я.

– Как это какие? – удивился Седой. – Деньги делают.

– А кто мог заснять?

– Кто угодно. Врагов у этих людей больше чем достаточно. Но, как правило, это делает тот, кому подобная огласка не причинит особого вреда. Те же уголовники, наверное, и засняли. Им-то все равно, с кем в бане мыться.

– А что на аудиокассетах? – спросил Дынин.

Следующие два часа мы посвятили прослушиванию четырех кассет, на которых были записаны разговоры Бомберга с различными людьми. На кассетах были написаны их имена и фамилии. Большинство записей было сделано с целью зафиксировать угрозы в адрес Бомберга, звучавшие из тех или иных уст. В отдельных случаях это удалось сделать очень хорошо. Какой-то человек, должность которого не была указана, угрожал журналисту весьма открыто. Судя по лексике и манере разговора, этот мужчина явно принадлежал к уголовному миру. Вместе с тем я обратил внимание на то, что все записи были сделаны достаточно давно. Самая свежая из этих записей датировалась июнем позапрошлого года. Видимо, позже общающиеся с Бомбергом люди уже были наслышаны о его манере вести диалог с потайным диктофоном и не поддавались на эту уловку.

– Та-ак, – зевая, протянул Дынин. – Я больше не могу. Хочу спать. Пойду домой.

Седой никак не отреагировал на это высказывание, поскольку уже спал в кресле. Я выключил магнитофон, закрыл за Дыниным дверь и отправился в ванную. Там, приняв холодный душ, я тщательно обтерся полотенцем, после чего, прихватив несколько банок пива, уселся за компьютер. Сидя за ним, я и встретил рассвет.

В общей сложности я провел за компьютером часа четыре, и сам не заметил, как заснул. Меня разбудил Седой, уже умытый и побритый.

– Доброе утро, архивариус, – поприветствовал он меня. – На плите горячий кофе, на столе есть кое-что пожрать. А я, пожалуй, пошел. Увидимся в редакции.

Я молча кивнул головой и снова закрыл глаза. Однако дрема продолжалась недолго. Я встал, позавтракал и, переодевшись в свежую рубашку и костюм, отправился в издательство. Я прогулялся пешком, выпив по дороге банку джина с тоником.

Поднявшись на шестой этаж и зайдя в нашу комнату, я обнаружил, что ни Борисов, ни Капитонова на работу еще не пришли. У меня было, таким образом, некоторое количество времени, чтобы в одиночестве посидеть, покурить и подумать о своих дальнейших действиях. Однако ничего путного, кроме того, что я решил ночью, в голову мне не приходило.

Мои размышления прервал приход Седого.

– Давно ты здесь? – буркнул он, плюхаясь на свой стул.

– Нет, не очень.

– Каковы плоды твоего ночного сидения за компьютером?

– Я долго копался в файлах, пытаясь найти сколь либо серьезные зацепки или, как бы это правильнее выразиться, ключ к тому, в каком направлении двигаться дальше. А отработать все направления, в которых собирал информацию Бомберг, я не смогу чисто физически. Их слишком много. С другой стороны, не во всех случаях есть серьезные основания предполагать возможность убийства – компромат слишком мелок по масштабам и не носит уголовный характер. В конце концов я решил, что надо работать над вариантом, компромат на который наиболее обширно представлен. А здесь несомненным лидером является человек, которого мы вчера наблюдали на видеокассете – вице-мэр Шелестюк. Его персоне уделяется наибольшее внимание в архиве Бомберга. Под него Бомберг начал копать еще несколько лет назад. Материал, собранный на этого человека, если его запустить в дело, наверняка может привести к концу его карьеры как чиновника, а может быть, даже и к открытию уголовного дела.

– Все, что ты говоришь, очень интересно, – сказал Седой. – Я знаю, что Бомберг регулярно бывал в мэрии и общался с господином Шелестюком. Некоторые поговаривали даже об их дружеских отношениях. Кто бы мог подумать, что они жили, как змея с черепахой. Змея плывет на черепахе. Сброшу – укусит, думает одна. Укушу – сбросит, думает другая.

– Похоже, это реалии нашей жизни. По крайней мере, среди тех людей, которые причисляют себя или хотят быть причисленными к так называемой элите общества, – сказал я. – Однако шансы есть и играть можно.

– Я не очень понимаю, каким образом ты собираешься работать в этом направлении…

– Я хочу встретиться с этим человеком.

– Какой в этом смысл? – удивился Седой. – Ты попросишь его сознаться в том, что он нехороший мальчишка и кинул бомбу в Бомберга?

– Нет, я прежде всего хочу получить информацию. И хочу узнать его реакцию.

– Один раз мы уже выясняли реакцию базарного директора, – ехидно заметил Седой. – Она оказалась весьма быстрой – нам в этот же день набили морду.

– В этот раз такого получиться не должно.

– Это почему?

– Потому что я пойду не с пустыми руками. В моих руках – компромат.

Седой надолго задумался, крутя авторучку на столе.

– В конце концов, логика какая-то есть, – наконец произнес он. – Помощь нужна?

– Нужна. Первое. Необходимо изготовить копии компрометирующих материалов. Второе. Надо, чтобы ты спрятал бомберговский архив в укромном месте. Но со мной ты идти не должен.

– Хорошо. Это вполне выполнимо.

В этот момент в комнату влетела Капитонова.

– Что, орлы? – с порога спросила она. – Зализали раны от бандитских пуль?

Седой скептически оглядел Елену и спросил:

– А ты что такая веселая? Уже опохмелилась, что ли, после вчерашнего?

– С какой это стати? – гордо подняла голову Капитонова. – Я вчера почти что не пила.

Меня несколько покоробило от этого заявления, поскольку я помнил, в каком состоянии сажал Елену в такси.

– Кстати, я в коридоре встретила Гармошкина, он просит, чтобы вы к нему зашли, – перевела разговор на другую тему Капитонова. – Ленечка, ты не скажешь мне, почему это наш главный так полюбил Вовочку? Какая плотная опека для нового сотрудника!

– Это ты у Гармошкина спроси, – ответил Седой. – Нам прямо сейчас идти?

– Можете чуть попозже. Сейчас там Пыжиков с Кострюковым.

– Что они там делают? – хмуро спросил Седой.

Капитонова сделала неопределенный жест рукой и сказала:

– Власть, наверное, делят. Пыжиков хочет мести по-своему, Кострюков – по-своему, а у Гармошкина – свое видение… Но если за первыми двумя стоит какой-то авторитет в газетном мире, то у Гармошкина его нет.

– А в чем конкретно проблема-то заключается? – спросил я у Капитоновой.

– Вчера Пыжиков снял несколько статей из номера, преимущественно по экономической тематике. Кострюкову это не понравилось.

– А причем здесь Кострюков? Он что, влияет на политику газеты?

– Он влияет на экономику газеты, – ответил Седой.

– А причем здесь статьи? Это же теперь прерогатива Пыжикова, – заметил я.

– Ну да, – сказала Капитонова, развалившись на своем стуле. – Вчера на планерке Пыжиков в своей манере заявил, что у газеты должно быть новое выражение лица – более интеллигентное. И что по его концепции большее внимание должно уделяться гуманитарным вопросам, и что он хочет делать такую газету, за которую ему не будет стыдно. И снял две статьи о внедрении каких-то новых технологических линий в каком-то ТОО или АО…

– А за эти статьи наверняка уже забашляли, – подхватил слова Капитоновой Борисов.

– Как это забашляли? – спросил я.

– Я уж не знаю, как, но наверняка заплатили. Каким образом – это вопрос Кострюкова.

– А зачем платить?

– Как ты думаешь, на что может жить газета? – ответил вопросом на вопрос Седой.

– Ну, на выручку от реализации, наверное…

Капитонова с Седым засмеялись.

– Это не окупит и трети затрат на выпуск газеты.

– Ну, а реклама?

– Реклама – это серьезно, – согласился Седой. – Но это в лучшем случае окупает все затраты. А чтобы хлеб был еще и с маслом, нужны дополнительные прибыли. А реклама может быть разная: скрытая и открытая. Если газета пишет, что в таком-то ТОО ввели в действие замечательную технологическую линию, то газета от этой фирмы получает потом в подарок несколько новых компьютеров или фирма оплачивает аренду какого-нибудь помещения или транспортного средства, которыми пользуется газета. В конце концов, просто перевести спонсорскую помощь на счет газеты. Администрация иногда нам что-то подкидывает. Вот так и живем…

– Да уж, – сказала Капитонова. – И вот тут появляется Пыжиков с желанием сделать газете новое лицо. И ему наплевать, что это все может стоить газете больших денег…

– Спасибо, что просветили. Пошли, нас, наверное, уже ждут.

Мы с Седым вышли из комнаты и прошли в приемную главного редактора.

– Посидите, – меланхолично сказала Ирина, – там сейчас Пыжиков.

Ждать нам пришлось недолго, поскольку через минуту дверь отворилась и первым из кабинета выскочил с неподвижным лицом коммерческий директор Кострюков и тут же, не задерживаясь, покинул приемную. Потом на пороге, продолжая разговаривать, появились Гармошкин и Пыжиков.

– Сергей Иванович, Сергей Иванович, я вас прошу, – говорил главный редактор, – не делать резких движений. Все это рабочие вопросы, и мы, я думаю…

– Это как бы не рабочий вопрос, – не соглашался Пыжиков. – Это вопрос, э-э, концептуально-мировоззренческий. Или мы продолжаем делать полную жопу, или начинаем, наконец, делать газету, которую будет не стыдно взять в руки… Когда мне предлагают вместо статей, серьезно осмысляющих адекватность поведенческих реакций современного человека в окружающем его социуме, какие-то банальные гаечно-винтиковые сентенции на тему а-ля производство, я просто ухожу из таких газет. А когда я ухожу, то-о-о, однозначно, не возвращаюсь.

После этой тирады Пыжиков на удивление шустро развернулся и громко хлопнул дверью. Гармошкин в задумчивости постоял немного, потом спросил:

– У вас есть что-нибудь новенькое?

Мы с Седым переглянулись.

– Нет, – покачал я головой.

– Ладно, тогда давайте до завтра, – махнул рукой Гармошкин и, войдя в свой кабинет, также громко хлопнул дверью.