Текст книги "Римские каникулы"

Глава 6
…и жить!

Римма проснулась рано – часы показывали без десяти семь. Сказалась разница временных поясов с Москвой, где сейчас было на час больше, а может быть, ее разбудило солнце, бившее в незашторенные высоченные окна. Сладко потянувшись на необъятной кровати, Римма, по давней привычке, первым делом нашарила мобильник. Она ожидала, что Матвей сбросит ей смс, к какому часу надо быть готовой для деловой встречи, но никаких сообщений от него в телефоне не обнаружилось. Видимо, для Матвея время было еще слишком ранним.

Вот и отлично! Тогда у нее тоже нет причин торопиться.

Позвонив на ресепшен, Римма заказала доставку завтрака в номер, а дожидаясь, пока его принесут, еще раз осмотрела свои владения и поняла, что при дневном свете, без всех этих фривольных розовых светильничков по углам, ее комнаты выглядят не так уж вульгарно. Вчера вечером она была слишком расстроена и не заметила, что в ее номере, оказывается, тоже есть собственная терраса, с которой по винтовой чугунной лесенке можно подняться на крышу. В теплое время года, как и во многих отелях, там наверняка работает ресторан, но сейчас еще слишком прохладно, и мало кто из клиентов захочет сидеть, завернувшись в плед, и вместо музыки слушать гудение тепловой газовой пушки.

Чтобы удовлетворить любопытство, Римма, прихватив фотоаппарат, взбежала наверх по ажурным ступенькам, подошла к каменной балюстраде, глянула вниз – и сердце замерло от восторга. Перед ней лежал Рим, именно такой, каким она его всю жизнь себе и представляла. Весь-весь как на ладони! Небо было безоблачно-синим, яркое солнце заливало просторную крышу. Приложив ладонь козырьком ко лбу, Римма жадно вглядывалась вдаль, перебирала взглядом величественные громады, угадывая, вспоминая, извлекая из памяти дорогие сердцу названия: вот Колизей, вот Римский Форум, вот купол Пантеона, а виднеющиеся вдали зеленые кроны пиний – это, наверное, сады виллы Боргезе. Или Домус Ауреа, Золотой Дом Нерона. Хотя нет, резиденция безумного императора все-таки должна быть дальше и немного южнее… Поворачиваясь то вправо, то влево, чтобы поймать наиболее выгодный ракурс и не попасть под прямые лучи солнца, она щелкала, щелкала и щелкала кнопкой затвора.

С каждой проведенной на крыше минутой настроение становилось все лучше. Тут было тепло совсем по-весеннему, и Римма мысленно похвалила себя, что не стала перестраховываться и брать с собой лишние вещи, хотя такая возможность и имелась. Собираясь в эту поездку, она выбрала самый вместительный из своих чемоданов – деловые костюмы и нарядные платья на случай выхода в большой свет требовали значительно более аккуратной укладки, чем обычные джинсы, джемпера и футболки, а значит, и больше места.

Прохаживаясь по крыше, она приметила невысокие апельсиновые деревья в массивных керамических вазонах, их кроны выглядели очень нарядно и совершенно не по сезону были усыпаны ярко-оранжевыми плодами. Римма не смогла отказать себе в удовольствии: оглянувшись на всякий случай, быстро сорвала один и спрятала в карман, а потом сделала несколько снимков – отдельно апельсиновые деревья, отдельно селфи на их фоне и, конечно же, селфи на фоне фантастической римской панорамы.

Взглянув на часы, она решила, что завтрак доставят с минуты на минуту и стала спускаться вниз, к себе в номер. Столь чудесно начавшееся утро несколько примирило со вчерашней выходкой Матвея. Злость ушла, Римма поняла, что уже не так сильно сердится на него. Да, он повел себя как самовлюбленный эгоистичный наглец, решив форсировать события и даже не поинтересовавшись, как к этому отнесется она. Но Римма, благодаря собственной находчивости и мгновенной реакции, отлично сумела поставить его на место. Так что ничего страшного или непоправимого не произошло, а вышло даже и к лучшему: теперь целых три утра подряд она сможет любоваться красотами Вечного города, обозревая их с отельной крыши на все четыре стороны света.

В конце концов, она должна быть благодарна Матвею: когда бы еще она сама приехала в Рим? Ведь сколько раз она уже думала об этом, сколько собиралась – и каждый раз откладывала, поскольку эти планы неизбежно бередили в душе свежую рану. Но сейчас, несмотря на то что Римма постоянно думала о маме, она совсем не ощущала грусти, даже напротив.

Спустившись к себе в номер, она снова приятно удивилась – в ее отсутствие завтрак успели не только доставить, но и сервировать. Римма одобрительно оглядела накрытый стол. Сервировка была в высшей степени изысканной, под стать номеру и отелю: белоснежный фарфор, льняные салфетки, полированное столовое серебро, никакого, избави бог, пластика или одноразовых упаковок. В матово-запотевшей масленке поблескивало капельками воды ярко-желтое сливочное масло, в хрустальной вазочке на высокой ножке дрожал нежнейший апельсиновый джем, свежая выпечка источала восхитительный аромат. А еще мягкий сыр, домашние йогурты, пармская ветчина с ломтиком дыни, персики и виноград… С одобрением оглядев этот маленький единоличный пир, Римма налила себе кофе, добавила сливок и взяла из плетеной корзинки аппетитно подрумяненный круассан.

Как же приятно чувствовать себя знатной дамой, путешествующей инкогнито!

За едой она уже совсем спокойно и даже благодушно размышляла, как следует сегодня вести себя с Матвеем. Пожалуй, лучше всего принять чисто деловой тон – в конце концов, они тут, в первую очередь, по работе. Да и ему самому, скорее всего, во время деловых встреч и переговоров будет не до выяснения отношений. Зато потом, вечером, когда Матвей пригласит ее куда-нибудь, Римма выслушает, что он скажет, и решит, заслуживает ли он прощения или следует еще немного помучить его в воспитательных целях.

Управившись с завтраком, она переоделась для делового рабочего дня и, коротая время в ожидании, обновила информацию на своих страницах в соцсетях. Никаких новостей от Матвея все еще не поступало, она решила отправиться в холл и, проходя мимо его номера, осторожно прислушалась – за дверью была гробовая тишина. Спит? Или уже ушел? Стучаться в номер и проверять Римма не стала, спустилась на первый этаж, но не успела расположиться в кресле и взять в руки журнал, как появился Матвей. Заметив ее, он широко улыбнулся и приветственно помахал рукой. Ничто в его облике не напоминало о вчерашней размолвке. Он был свеж, бодр и преисполнен обычного неотразимого обаяния, хотя его внешний вид и озадачил слегка Римму: с ее точки зрения, худи, рваные джинсы и дизайнерские кроссовки не очень-то подходили для деловой встречи.

Матвей поздоровался и, словно, угадав ее мысли, сокрушенно развел руками: рано утром он получил сообщение, что запланированная на сегодня встреча не состоится. У партнера появились какие-то срочные дела на юге, и он вынужден был уехать из Рима, а без него визит на завод не имеет смысла – все равно последнее слово в переговорах будет за ним, так что они просто впустую потратят время. Зато сегодня можно посмотреть город, если, конечно, Римма не возражает. Матвей уже и машину для них заказал, не ходить же пешком. Так что они смогут отлично провести время и много чего увидеть.

Пока он, безмятежно улыбаясь, излагал все это, Римма вглядывалась в его лицо, пытаясь прочитать, что он думает на самом деле, и как ей следует себя вести. Однако на смазливой физиономии собеседника не было написано ничего, в том числе, и каких-либо намеков на неловкость или раскаяние, так что Римма в очередной раз поразилась моральной гибкости некоторых личностей, способных сохранять безмятежность духа в любых ситуациях. Вот бы и ей так. Хотела бы и она с легкостью выкинуть из головы вчерашнее происшествие, но это никак не получалось. Что называется, ложки нашлись, но осадок-то остался…

Хотя новость, что переговоры неожиданно отложились на завтра, порадовала, в глубине души Римма тревожилась, что не сумеет достойно справиться с ролью переводчика. И конечно же, гораздо лучше, вместо того, чтобы торчать в офисе, провести этот ясный весенний день, катаясь по городу своей мечты.

Матвей, как опытный обитатель городских джунглей, арендовал в этот раз не кабриолет, в котором они сполна насладились бы шумом, пылью и выхлопами, а умеренно-консервативный седан с большим стеклянным люком на крыше. В сущности, застекленной была вся крыша, и для прогулки это оказалось очень удобно: не приходилось выворачивать шею, заглядывая в боковое окно, чтобы наслаждаться красотами римских видов.

Чтобы не стоять в бессмысленных пробках на малоинтересных улицах, Матвей задал в навигаторе экскурсионный маршрут, и они неспешно покатили по городу. Предоставив тому, кто сидел за рулем, самому разбираться с тонкостями местного дорожного движения, Римма настроила радио по своему вкусу и с наслаждением откинулась в кресле. При дневном свете город показался ей вблизи еще прекрасней, чем во вчерашних сумерках. Сначала они двигались по виа Дель Корсо – вся она была словно узкий глубокий каньон, прорубленный в толще домов, первые этажи в которых занимали роскошные бутики всемирно известных брендов. Обогнув площадь Венеции, выехали к величественному комплексу Витториано – символу объединенной Италии, горделиво возвышавшемуся на склоне Капитолийского холма и видного из любой точки исторического центра. С немым изумлением Римма смотрела на это разнузданное великолепие, впитавшее в себя все черты и приметы древнеримской классической архитектуры, и в то же время исказившее их до полной неузнаваемости. Она поняла, что вполне согласна с язвительными замечаниями критиков этого современного чуда света. «Пишущая машинка циклопа», «беломраморный свадебный торт» – как его только не называли!

Прямо за Витториано начинался Римский античный форум. Перед глазами на миг промелькнули живописнейшие руины: изящные арки и колоннады, резные капители, прихотливо разбросанные по изумрудной траве. Ни одного целого здания – только камни, обломки и россыпи щебня. Все, что дожило до наших дней.

Но к Форуму они не поехали – свернули направо и малыми улочками пробрались в сторону Тибра. На набережных машин оказалось чуть меньше. Матвей, до этой минуты весь сосредоточенный на вождении, смог немного расслабиться и даже задал пару вопросов о соборах и колокольнях, возвышавшихся над крышами зданий. Римма с удовольствием пустилась в объяснения, стараясь не слишком перегружать рассказ деталями – вряд ли его на самом деле интересовали местные красоты.

Со стороны их разговор, наверное, мог бы показаться приятельским, доброжелательным и спокойным, но обманываться не приходилось: то, что было между ними раньше, ушло. И едва ли когда-нибудь вернется. Просто двое знакомых осматривают вместе красивый европейский город. Двое коллег по работе – так будет точнее всего.

Они пересекли Тибр, оказались на одной стороне с Ватиканом и вновь покатили по набережной. На светофоре пришлось притормозить. Римма заметила рекламный постер в остановочном павильоне и совсем по-детски всплеснула руками:

– Ой, это же Тиволи! И знаменитая вилла д’Эсте!

– Да? Никогда про такую не слышал. И чем именно она знаменита? – поинтересовался Матвей.

– Ну, это, конечно, не Мет и не Лувр… – извиняющимся тоном начала она, но Матвей поощряюще ее перебил:

– Расслабься. Я не был ни там, ни там, и ничуть не жалею. Скажу прямо: я бесконечно далек от классического искусства. Хотя, бесспорно, готов отдавать ему должное. Издалека. Чем дальше – тем лучше, – заявил он и, видимо, чтобы не обескураживать ее окончательно, счел нужным поддержать разговор: – Ну и что с той элитной недвижимостью? Кто там жил? Какой-нибудь римский папа?

– Нет, никакой папа там не жил. Просто это одна из красивейших вилл своей эпохи. Шестнадцатый век! При ней разбит совершенно чудесный парк, а в нем уникальная коллекция камелий, – чувствуя себя школьницей, отвечающей урок, продолжила Римма.

– Камелии – это такие брошки с женским профилем, которые бабушки любят? – вежливо осведомился Матвей.

– Нет, что ты! – Римма невольно улыбнулась. – Брошки – это камеи. А камелии – цветы. Очень красивые. В России они редко встречаются, а здесь, в Италии, их очень много. Я читала, что в саду виллы д’Эсте их десятки, если не сотни сортов! Они как раз сейчас начинают цвести. А еще там замечательные фонтаны…

– Надо же! Кто б мог подумать, – рассеянно протянул Матвей, чье внимание в эту секунду было полностью поглощено маневрами серебристого «Майбаха», который мешал ему перестроиться в левый ряд. Какое-то время они ползли бок в бок, и вдруг, улучив момент, Матвей резко газанул и, крутанув руль, буквально втиснулся перед серебристо-синим капотом. Маневр был рискованным, и, если бы не ремень безопасности, Римма наверняка ткнулась бы носом в обитую светлой кожей панель прямо перед собой. Обставленный «Майбах» возмущенно засигналил. С видом победителя Матвей глянул в зеркало заднего вида и надменно вздернул подбородок. Не проехав и сотни метров, он увел машину направо, в улицу с односторонним движением, вслед за указаниями навигатора и при этом специально замешкался на светофоре, чтобы проехать последним, оставив «Майбах» дожидаться следующего зеленого света.

И это взрослый, самодостаточный, уверенный в себе человек, без каких-либо намеков на комплексы и проблемы с коммуникацией!.. Римма смотрела на столь откровенное мальчишество и не могла понять, как можно вести себя так безрассудно? Если бы они хоть немного зацепили тот «Майбах» или еще кого-нибудь, то вместо обещанной прогулки по городу их ждало бы общение с аварийными комиссарами или того хуже – с римской полицией. А проводить время подобным образом в единственный, внезапно выдавшийся свободный день, в ее планы совершенно не входило.

Матвей, видимо, понял, что в своем желании доминировать над другими участниками уличного движения несколько перебрал, и попытался сгладить ситуацию:

– Так что ты там про фонтаны говорила?

– Я говорила, что в научной среде до сих пор нет единого мнения, считать ли фонтаны виллы д’Эсте объектом, вдохновившим Петра Первого на строительство Петергофа, или это все-таки был версальский парковый комплекс, – отчеканила Римма и отвернулась к окну.

– Ты подумай! В научной, значит, среде… А к единому мнению не пришли. Ну, что ж, теперь мне все ясно, – с видимой озадаченностью забормотал Матвей, но голос его так и дрожал от еле сдерживаемого смеха.

Не выдержала и она: прыснув, шутливо стукнула его по руке.

– Что смешного?

– Ничего совершенно! Я и представить себе не мог, что ты почитываешь академические монографии.

– Вовсе нет. Я просто с детства обожаю Рим и все, что с ним связано. Так получилось. Мама очень хотела здесь побывать, но… но не успела. А теперь вот я. Вроде как вместо нее, – взволнованно призналась Римма и стихла.

– Если хочешь, можем завтра туда съездить, – неожиданно выдал Матвей.

– Куда? – не поняла она.

– Ну, на виллу эту твою. Медичи, Мастроянни… или как их там звали.

– Ох, это было бы просто чудесно! Но, боюсь, после встречи мы вряд ли успеем.

– Какой еще встречи?

– Как «какой»? С партнером. Которая сегодня не состоялась.

– Ах да. Ну, конечно, встреча. Хотя… Видишь ли, тут вообще-то такое дело…

Видя его замешательство, Римма встревоженно переспросила:

– Какое «такое»?

– Ну… – тут он с силой потер подбородок и, бросив на нее короткий взгляд, потом снова повернулся к дороге и вдруг неожиданно сообщил:

– На встречу мы завтра не едем.

– Почему? – не поняла она. – Получается, партнер уехал надолго, не на один день? И сколько же нам его придется ждать?

– Нам вообще не нужно его ждать.

– То есть как? – опешила Римма.

– А так, – ответил Матвей, вновь выруливая из путаницы маленьких улиц на широкий проспект. – И раз уж на то пошло – никаких особых дел у меня в Риме нет.

– Я что-то ничего не понимаю… – совсем растерявшись, пролепетала она.

– Что же тут непонятного? – усмехнулся Матвей. – Мы сюда приехали вовсе не по делам. А из-за тебя. Вся фирма в курсе, что ты от этой Италии сама не своя. Вот я и захотел сделать тебе приятное.

В первый момент Римма просто опешила, настолько противоречивыми оказались охватившие ее чувства. С одной стороны, она была и тронута, и польщена – не каждой девушке делают такие подарки. Но с другой стороны, в этой ситуации имелось и кое-что смущающее, даже неприятное – и этим кое-чем был заказанный на двоих номер с кроватью кинг-сайз.

– И решил, что я буду за это так благодарна, что тут же прыгну к тебе в постель? – не удержалась Римма от язвительного вопроса.

Матвей поморщился и шумно вздохнул.

– Слушай, детка, ну что ты все усложняешь? – недовольно поинтересовался он. – Все же просто, как дважды два. Ты мне нравишься, и, насколько я вижу, это взаимно. Мы оба взрослые современные люди. Мы в твоем любимом Риме и можем отлично провести время вдвоем. Зачем выдумывать какие-то трудности на пустом месте?

– Я не выдумываю трудностей! – возмутилась она. – Просто не имею привычки трахаться с первым встречным, только и всего.

– Это я-то – первый встречный?! – в свою очередь обиделся Матвей и резко крутанул руль, едва-едва вписавшись в поворот. – Да я, между прочим, привез тебя сюда! И оплатил всю поездку.

Услышав такие слова, Римма просто вскипела.

– И что? Ты думаешь, раз ты привез меня в Рим, то есть, с твоей точки зрения, – осчастливил, как крепостную, так можешь теперь позволить себе все что угодно? Да, признаюсь, я всю жизнь мечтала здесь оказаться, а в последние дни – мечтала сделать это с тобой. Но как тебе только в голову могло прийти, что затащить меня сюда обманом – отличная идея? Неужели ты не понимал, что вранье все только испортит?

– Слушай, ну ты даешь! – фыркнул Матвей. Он теперь вообще не смотрел в ее сторону, демонстративно не отрывая взгляда от дороги. – Ты мне еще сцены тут вздумала устраивать за мои же деньги…

– За твои деньги?! – тут же вскинулась она. – А ты не забыл, что деньги ты тут тратишь не свои, а компании? Которая тебе даже не принадлежит и, надеюсь, будет принадлежать еще очень не скоро. Если вообще будет. Так что, детка, – в это слово она постаралась вложить весь отпущенный ей природой сарказм, – для подобных понтов у тебя нет никаких оснований. Можешь засунуть себе свой снобизм куда поглубже, пока папочка не узнал, как ты ловко в этот раз управился с его деньгами!

В этот момент перед ними включился красный сигнал светофора, и Римма решила этим воспользоваться. Выплюнув последнюю фразу и не дожидаясь ответа, она распахнула дверь, пулей вылетела из автомобиля и метнулась в сторону тротуара, лавируя между застывшими машинами. Из окон некоторых высунулись любопытные головы, кто-то засмеялся ей вслед, кто-то протяжно присвистнул, но Римме было все равно. Достигнув тротуара, она сразу же свернула в обратную сторону и, судорожно поправив на плече ремешок сумки, юркнула в узкий пешеходный переулок, так ни разу и не обернувшись.

Рассерженная и взвинченная, поначалу она просто шагала по улицам, глядя лишь себе под ноги. В голове крутились обрывки недавней неприятной сцены. Было даже стыдно, что пришлось стать участницей такого дикого публичного выяснения отношений, да что участницей – инициатором! И в то же время в сердце плескались благородная ярость, остро приправленная чувством собственной правоты: ни одного из сказанных слов она не взяла бы назад. Еще и добавила бы, если б духу хватило.

Всё происшедшее было совершенно не в ее характере – она в жизни так ни с кем не ругалась. Но ощущение справедливости высказанных ею упреков придавало сил, и Римма продолжала нестись вперед, не глядя на вывески и указатели.

Но через некоторое время волнение начало отступать. Она сбавила темп и принялась посматривать по сторонам, пытаясь понять, в каком районе оказалась.

Быстрая ходьба разогнала по жилам кровь. Римма с удовольствием распахнула плащ, а ставший влажным шейный платок и вовсе засунула в сумку. В городе, даже на теневой стороне улиц, было уже совсем тепло, градусов семнадцать, наверное. По московским меркам – настоящая весна, хотя на календаре всего лишь конец февраля. Проходя мимо какой-то витрины, Римма бросила взгляд на свое отражение и невольно замедлила шаг. Удивительно: в этом светлом плаще, в элегантном костюме, в больших «стрекозиных» темных очках она сама себе живо напомнила героиню Одри Хепбёрн из «Римских каникул» – принцессу, сбежавшую из посольского дворца, чтобы открыть для себя Рим. Покрутившись перед витриной так и сяк, она порадовалась этому сходству и решила, что ей тоже вполне по силам исследовать город самостоятельно. Не нужны ей для этого ни машина, ни такая сомнительная компания. Конечно, было ужасно жаль, что отношения с Матвеем завершились именно так, даже толком и не начавшись. Но что уж поделаешь, если они настолько друг друга не поняли? Она-то решила, что он относится к ней серьезно, уже чуть ли не о свадьбе мечтала – а он всего лишь собирался весело провести время вместе или как он там выразился…

К своему удивлению, сориентировалась Римма довольно быстро, даже доставать телефон и заглядывать в навигатор не понадобилось. Едва взглянув на массивную квадратную башню с часами, увенчанную одиноким, позеленевшим от времени бронзовым колоколом, она поняла, куда именно ее занесло. Башня служила колокольней базилики Санта-Мария-ин-Трастевере – одной из старейших римских церквей. Убегая от собственных чувств, она попала в Трастевере – живописнейший римский район, сохранившийся со Средневековья практически неперестроенным.

Римма медленно побрела по узким извилистым улочкам, то и дело поднимая голову вверх, любуясь ажурной решеткой балкона или сияющим первозданными красками мозаичным панно, часто останавливалась, чтобы заглянуть в крошечный дворик или посидеть на скамейке на площади, размером чуть больше красовавшегося на ней фонтана: в некоторых местах прохожим приходилось буквально протискиваться между мраморной чашей и стенами окружавших ее домов.

Ощутив, наконец, что ноги в туфлях на каблуках запросили пощады, Римма наугад выбрала маленькое кафе и присела за столик у входа. Сняла очки, с наслаждением подставила лицо солнцу и прикрыла глаза.

Она просидела так с полминуты, не больше, как вдруг почувствовала, что кто-то закрыл от нее солнечный свет.

– Прошу вас. За счет заведения, – молодой официант аккуратно поставил перед ней чашечку-крошку с ристретто.

Римма улыбнулась и вежливо поблагодарила. Заслышав родной язык, парень с недоуменным восторгом уставился на нее:

– Потрясающе! Синьорина, ваш итальянский столь же прекрасен, сколь прекрасны вы сами!

– Не стоит лукавить, синьор. Мой итальянский – несовременный и книжный. Но ваш комплимент мне приятен, – усмехнулась она и сделала глоток ароматного кофе.

Официант не спешил отойти от столика, видимо, ожидая знака, понравился ли ей напиток, и Римма сообщила, что кофе великолепен, она всегда любила крепкий. Слово за слово – завязался легкий, необременительный разговор. Время для него оказалось удачным: любители поздних завтраков уже схлынули из-за столиков, а ранних обедов – еще не помышляли о еде. Кафе пустовало, и официант с удовольствием болтал с симпатичной туристкой. Узнав, что та из России, радостно заулыбался и сообщил, что очень уважает и ценит русскую культуру хоть и знаком с ней совсем немного: видел гастрольные выступления балета Большого театра да еще в школе читал Толстого и Достоевского в переводе, конечно. Пока он говорил, Римма с любопытством разглядывала его. Парень был молод – на вид ему можно было дать лет двадцать пять или двадцать шесть, вряд ли больше – и очень хорош собой: высокий, худощавого телосложения, темноволосый и темноглазый, с открытой улыбкой и очаровательной ямочкой на подбородке.

Из глубины кафе вышла и застыла в дверях невысокая молодая женщина, вокруг ее выступающего живота был повязан длинный официантский фартук. Заметив ее, парень смущенно улыбнулся Римме, словно извиняясь, и стал собирать на поднос пустые кофейные чашки с соседнего столика.

«Ну вот, такой молодой – и уже женатый. И вот-вот с прибавлением. Как у них тут все по-прежнему быстро», – подумала Римма, наблюдая за его уверенными движениями.

– Вы, наверное, в наших краях по работе? Или как туристка? – поинтересовался молодой человек на прощанье.

– Думала, что по работе, а вышло, что по ошибке, – невесело улыбнулась Римма и вздохнула.

– Так не бывает, – с внезапным пылом вдруг заявил официант. – Если дорога привела вас сюда, значит, это не простая случайность. Рим – это город, способный менять судьбы людей. Уверен, скоро вы сами это поймете.