Текст книги "Будем как боги. 12 часть"

С этой мыслью Борис проснулся. Какое-то время он отходил ото сна, затем спустился в кухню, чтобы достать из холодильника початую бутылку виски. Ему срочно надо было выпить.

Открыв холодильник, Борис увидел остатки своей вчерашней трапезы, и рот его наполнился слюной. Чертовски хотелось есть. Он достал тарелки, прихватил бутылку, выпил, и приступил к трапезе, даже не разогрев холодные продукты.

– Почему я все время такой голодный? – сказал он, наливая себе еще выпить.

Память сна рассеивалась, но ее место занимала смутная тревога. Что-то пошло не так.

Пополуночничав, и допив виски, Борис вновь завалился в постель, и проспал безо всяких снов почти до полудня.

Проснувшись, он опять почувствовал себя невероятно бодрым, и без малейших следов похмелья. Сон совсем забылся, но какая-то тревога по-прежнему оставалась.

Одевшись, Борис решил заехать на работу. Может, там что-то случилось, и поэтому его беспокоит подсознание?

На работе его ждал сюрприз.

– Простите, сэр, но сегодня в офис доступ запрещен, – сказал охранник, просканировав его кьюар-код.

– Мне? – уточнил Борис. – Или всем?

– Вообще всему персоналу, – ответил охранник. – Прибыли ребята из Форт-Детрика, как они сказали, забирать посылку. Провозятся до вечера, они вывозят оборудование, но Вы не волнуйтесь – Вам предоставят точно такое же.

– Какое оборудование? – уточнил Борис.

– Компьютерную технику… и еще что-то, – ответил охранник. – Мне не докладывали, да и я не любопытный.

– Понятно, – кивнул Борис, хотя ему ничего понятно не было. Зачем изымать компьютеры? Конечно, вся информация по Янусам хранилась в локальных хранилищах, а не в облаке, но неужели они думают, что у него нет копий?

У него сработал коммуникатор – пришло видеосообщение от Фишера.

Тот стоял у леерного ограждения на палубе какого-то корабля, перед ним простиралась безмятежная морская гладь.

– Привет, Борис, – жизнерадостно сказал Гарри. – Ну что, все о’кей. Военные сегодня забирают свои бебехи, нам оставят наши, но компьютеры они зачем-то решили утащить. Ну да, я уверен, что у тебя есть копия твоих выкладок по обоим Янусам, правильно? Вот и здорово. Теперь по нашим делам. Мне вчера звонил Клей, говорит, познакомился с тобой на приеме у Президента. Я с ним перетер, и мы добазарились, что он погасит твой платеж и следующий за ним из средств своего трастового фонда. Завтра узнаешь об этом от него лично. Надеюсь, теперь ты доволен, маленький рэкетир?

Борис, и правда, был доволен, хотя денег пока на руки и не получил. Ничего, времени осталось всего-ничего. Подождем до завтра. А то, что его записи уедут в Форт-Детрик с червем – ну, что же, копии-то у него есть, он уже перенес их на свой домашний компьютер, да и флешка при нем.

Борис думал, куда себя деть. Он пошел в забегаловку через дорогу; не пил, но съел двойную порцию стейка с кровью. Потом увидел одиноко сидящую за столиком брюнетку, уныло поедавшую какой-то диетический салат, и решил подкатить к ней.

Брюнетка оказалась блогером одного солидного интернет-издания. Она маялась бездельем, поскольку следующее ее редакционное задание состояло из посещения завтрашнего бейсбольного турнира.

Борис предложил ей скрасить одиночество в его компании, и девушка согласилась – после того, как он рассказал ей, что тоже идет на матч, но не ради игры, а чтобы встретиться со своими друзьями. Имена которых он, конечно же, упомянул.

И рыбка клюнула. А как могло быть иначе?

⁂

Шестое июня 2026 год

Прием по случаю Дня Рождения Гарри Фишера начинался в полночь.

Гарри утверждал, что родился в одиннадцать минут пополуночи, и, со студенческих времен, праздновать начинал еще с ночи, благо, его День Рождения всегда попадал на время каникул. Члены «Стигма-три» специально не разъезжались до этого времени, и, лишь отпраздновав, отправлялись по домам. Многие из них не особо этого хотели бы, но приходилось – летом Весткост Менеджмент не оплачивал проживание студентов, несмотря на то, что обучение в нем было отнюдь не дешевым.

Тед немного подремал; браслет разбудил его в половину двенадцатого. Приняв душ и облачившись в вечерний костюм (кофр с его вещами доставили на яхту заблаговременно) Тед поднялся на палубу.

Яхта была уже довольно далеко от берега, земли на горизонте не было, лишь далекие отсветы какого-то большого города. Прогулочная палуба в носу, размером чуть меньше футбольного поля, была ярко освещена. В центре ее стоял круглый стол со стульями; у среза полубака, на носу, оркестр играл джаз.

Тед вспомнил шутку начала десятилетия: «В двадцатых годах нас будут встречать старые друзья: джаз, пандемия и экономическая депрессия». С эпидемией, с горем пополам, справились; экономическая депрессия продолжалась, хоть и не казалась уже столь болезненной, как раньше, а джаз…

А вот и джаз. И его старые друзья – шестнадцать мужчин в сопровождении элегантных женщин, молодых и не очень и одна женщина с огненно-рыжими волосами, под руку с их лидером, восставшим, словно Феникс из пепла, Гарри Фишером. И еще – группа молодежи, новое поколение «Стигма-три».

– А вот и наш Тед! – первым его появление заметил мужчина в белой морской форме – адмирал Алек Дэвидсон. Остальные тут же направились к нему – его друзья, многих из которых он не видел долгие-долгие годы.

– А почему один? – спросил Данте Габриэль Шот, рядом с которым стояла его молодая жена. – Ты же был женат, или я что-то путаю?

– Был, – кивнул Тед, – но…

– Что ты пристал к человеку? – одернул Данте Фрэнк Барзини. – Женщины умеют достать до печенок, если хотят.

– Сам-то ты привез с собой какую-то цыпочку, – поддел Фрэнка Марк Кушнир. – Хотя…

– Народ, вам не о чем больше поговорить? – спросил Гарри; Тед в общей суете даже не заметил, как тот подошел. – Не смущайте мне Тедди, о’кей? И вообще, полночь вот-вот наступит, прошу к столу.

И вся компания, продолжая свою шутливую перебранку, поспешила к столу, на котором не было ничего – лишь в центре стояло нечто, накрытое белой тканью.

Когда все – и ветераны, и молодежь, заняли свои места, Фишер дал знак оркестру умолкнуть – и сдернул покрывало. Под ним оказались чаши, похожие на церковный потир, по числу участников застолья. Каждая чаша была поименована.

– Прошу всех взять свои бокалы, – сказал Гарри, – только берите свои, я не зря их подписал. Это важно, – и показал пример, взяв со стола два бокала, один со своим именем, другой он передал Джинне.

Когда бокалы разобрали, Гарри поднял свой, и сказал:

– Итак, до момента моего рождения осталось одиннадцать минут, и мне есть что сказать вам, друзья мои. Я очень жалею, что за этим столом с нами нет Вальтера. Это большая утрата для всех нас. Бедный Вальтер…

Вы для меня – не просто друзья, не просто мое Почетное общество – я считаю всех вас членами моей семьи. Здесь присутствуют те, с кем я начинал свое дело, и те, кто стали «Стигма-три» только недавно. Большинство из вас поддержало меня в трудную минуту…

Но решение, которое я собираюсь воплотить в жизнь, я принял уже давно.

Знаете, мне всегда казалось несправедливым то, что человеку отпущено так мало времени на земле. И большую половину этого времени мы умираем. Мы не в состоянии достигнуть чего-то по-настоящему великого за те короткие годы, что отпущены нам. Мы не в состоянии даже сполна насладиться жизнью. Мы все время мчимся, все время спешим, мы словно путники, бегущие по перрону с поезда на поезд.

Женщины начинают терять свою красоту еще до того, как обретают мудрость ей под стать. Мужчины едва успевают добиться положения и власти, как некто невидимый и неумолимый останавливает их. Это несправедливо! А если Гарри Фишер считает что-то несправедливым – он это изменит. Вы же знаете?

Все закивали: это действительно было так. Гарри всегда, несмотря ни на какие удары, ни на какие препятствия, достигал поставленной цели.

– И однажды я решил, что я, что Джинна, что каждый из вас – мы достойны большего. Все мы за эти годы добились очень многого, но мне было этого мало. Что с того, что ты самый богатый, самый известный, самый влиятельный, если смерть может отнять у тебя это? Мы должны стать богами – ни больше, ни меньше.

Многие из вас сочтут, что Гарри Фишер сошел с ума. Не торопитесь. Посмотрите на нас с Джинной. Почти все сегодня сказали, что мы выглядим очень молодо, и это был не комплимент, а констатация факта. Так и есть – биологически сегодня нам с Джинной по двадцать пять. И, после сегодняшнего праздника, нам всем останется по двадцать пять очень долго. Двадцать лет старость и смерть будут над нами не властны… И это не фантастика, не фэнтези – это наука. Я нашел строго научный способ остановить и пустить вспять те часы, что отсчитывают время нашей жизни. Крохотный орган вашего мозга, тимус, он же вилочковая железа, сегодня воскреснет, чтобы подарить нам двадцать лет силы и власти.

– Черт, – заметил Дэвисон. – А как воспримут это мои подчиненные?

– Скажешь им, что сделал хорошую пластику, – пожал плечами Марк.

– То есть, вас совершенно не волнует то, что все это похоже на сюжет какого-то блокбастера? – удивился Фрэнк.

– Если это сказал Гарри, то так оно и есть, – ответил Тед, вставая. – Гарри, почти время. Лично я с удовольствием выпью за твое здоровье этот кубок… что бы там ни было.

Следом за Тедом поднялся Алек, за ним – Марк и Данте, за ними – Фрэнк, потом все остальные, даже дамы.

– Верите вы, или нет, не важно, – сказала Джинна. – Не верила даже я. Никто в здравом уме и трезвом рассудке не поверит в такое. Но вот, я перед вами, и мне, черт возьми, снова двадцать.

– За нас, – сказал Гарри, поднимая кубок. – За моих друзей, собравшихся здесь. За мою семью. За будущих американских богов!

Тихо заиграла музыка – оркестр играл «I’ve Got You Under My Skin» Фрэнка Синатры. Все выпили.

– На вкус как ежевика, – тихо сказала девушка, стоящая слева от Теда, между ним и Марком, такая же рыжая, как и Джинна.

– Это вкус вечной молодости, – подтвердил Гарри, давая знак садиться.

Появились официанты с подносами, на которых стояли закуски. Оркестр продолжал играть.

– Прежде, чем мы перейдем к празднованию, – тихо, но так, чтобы его услышал каждый, сидящий за столом, сказал Гарри, – я хочу добавить кое-что еще. Я знаю, что все вы – люди, не обремененные теми атавизмами и пережитками, которые называют моралью. Не мне вам говорить, что людей на земле слишком много. Точнее, не так – слишком много тех, кто мнит себя таковыми. Кто хочет себе равных прав, при этом, не имея особой ценности для человечества. Пришло время преподать им урок.

Шесть лет назад мы пустили пробный шар в лузу – вам это известно под названием «пандемия Сovid-19». Пусть вас не смущает то, что больнее всего эпидемия ударила по нашей стране. Во-первых, мы избавились от множества нахлебников в самих США – умирали, в основном, бедные и никому не нужные. А во-вторых – мы нашли все щели, через которые вирус может пробраться к нам. Нашли, и перекрыли.

Тот, кто может сделать бессмертие, еще легче может создать идеальную смерть. Через шесть дней воздушно-космические силы начнут операцию «Немыслимое-2». Под предлогом инспекционного полета над Евразией наш специально оборудованный самолет рассеет пятьсот доз другого средства – идеального вируса, эпидемию которого невозможно остановить и сложно даже выявить. Через несколько недель Старый Свет будет почти полностью безлюдным, а уцелевших добьет наша армия и наш военно-морской флот, – Гарри чуть поклонился в сторону Алека. Тот довольно улыбнулся. – Потом можно будет немного подождать – и богатства Сибири, производственные мощности Индии и Китая можно будет брать в качестве подарка.

– А эпидемия точно не перекинется на США? – спросила Джинна.

Гарри пожал плечами:

– Все возможно. Для этого у нас есть необходимое количество антидота. Конечно, население несколько поредеет, особенно в Южной Америке. Но это уже не важно. Важно другое. Единственными обладателями секрета вечной молодости и идеальной смерти остаемся мы с вами. Я передал военным всю документацию, но уже завтра самая важная часть этой информации будет уничтожена. Так что, когда я говорил о том, что сделаю вас богами, я имел в виду не только вечную жизнь, но и всемогущество.

Гарри поднял свой бокал, и сказал:

– Правда же, за это стоит выпить?

⁂

Шестое июня 2026 год

– Ты так и не сказал, где ты работаешь…

Бейсбольный матч был окончен, и Борис, в компании Майкла, Клея и его новой знакомой с удивительным в данной ситуации именем Дорис продолжили свой уик-энд в одном из летних ресторанов Ричмонда.

Дорис была единственной представительницей прекрасного пола в компании, но это ее совершенно не смущало. Она напропалую флиртовала со всеми, и даже намекала на то, что вовсе не прочь продолжить программу чем-то более пикантным, не считая при этом, что кто-то будет лишним. Вопрос задала тоже она.

– Наш Борис – гениальный ученый, – ответил Майкл, разливая виски.

– Он скоро Нобелевскую премию получит, – сообщил «по секрету всему свету» Клей.

– Да ну, – отмахнулся Борис.

Несмотря на веселое времяпрепровождение, он так и не смог избавиться от какой-то смутной тревоги. Вчера вечером они занимались любовью с Дорис четыре часа к ряду, но даже это его не успокоило.

– Ух, класс! – обрадовалась Дорис. – Круто! Живешь в особняке, похожем на замок Франкенштейна, занимаешься наукой… ты трупы, случайно, не оживляешь?

– Н-не совсем, – невпопад ответил Борис. – Скорее, наоборот.

– Убиваешь живых? – фыркнул Клей. – Ни за что не поверю. Ты для этого выглядишь слишком безобидно.

– Так и задумано, – попытался придать себе загадочности Борис. – Ученые – они такие. На вид безобидные, а копни вглубь, и у каждого окажется в шкафу дюжина скелетов. Для человека, который не в теме, пробирка с ядом или смертельным вирусом выглядит точно так же, как пробирка с лекарством или противоя…

– Эй, мужик, что с тобой? – спросил Марк.

– Чувак, ты побледнел, – добавил Клей, а перед внутренним взором Бориса возник образ из его сна – странное и страшное существо с головой в виде вириона Януса-2, говорящее ему:

– ТЫ ПЕРЕПУТАЛ ПРОБИРКИ!

Все его личные пробирки были немаркированными, но он прекрасно знал, где что – по расположению, по внешнему виду содержимого. Но незадолго до разговора с Гарри он, после долгих колебаний, поставил одну-единственную пробирку с Янус-2 среди тех, в которых содержалось Янус-ДНК.

Просто потому, что этот препарат, по идее, должен был стать более эффективной версией именно Янус-ДНК.

А если нет?

– Блин, – сказал Борис, стараясь придать своему голосу как можно больше спокойствия и равнодушия. – Я кое-что забыл на работе. Не то, чтобы это было важно, но…

– Когда доктор говорит что-то подобное во время операции, это повод встревожиться, – заметил Клей. – А уж если такое говорит ученый…

– А у меня сегодня родинка зачесалась, – тихо сказал Майкл. – И припухла чуть-чуть.

– Не дури, – пихнул его локтем Клей. – Ты меня пугаешь.

– Народ, – взмолился Борис, – хватит подкалывать! У меня там регистрационный прибор не выключенный остался. Он, знаете, сколько за выходные электричества натянет? А платить мне из своего кармана.

– Ты ж у нас миллионер, – хихикнул Марк.

Это было почти правдой – инвестфонд, которым управляли Марк и Клэй, не только погасил на два месяца вперед платежи Бориса по дому, но и рассчитался с его многочисленными кредиторами. Вот лафа! И тут такое…

– …а экономить все равно надо, – ответил Борис. – Ладно, смотрите, девочку не обижайте. Я скоро вернусь.

И вскочил из-за стола, но затем, стараясь не торопиться, побрел в сторону стоянки каршеринговых авто.

– Ты чего человека пугаешь? – донесся до него голос Клея. – Какая еще, к черту, родинка?

– А что я могу сделать? – оправдывался Марк. – Она со вчера еще надулась и болит…

…лишь отъехав от ресторана подальше, Борис позволил себе набрать скорость. Машину он взял по поддельному кьюар-коду, потому не боялся нарушать правила. Главное – успеть побыстрее. Чтобы успокоиться, чтобы понять, что все хорошо…

– От смерти не убежишь, – заметил хорошо знакомый голос, и Борис, скосив взгляд, увидел на «месте мертвеца» существо, ранее уже виденное им во сне. – Инкубационный период у Януса-2 – три дня. Ты вколол себе дозу третьего, вот и считай….

– Тебя здесь нет, – буркнул Борис, вжимая педаль газа в пол и стараясь не смотреть на видение. – Ты – плод моего воображения…

– А это важно? – уточнил вирионоголовый. – Если твой мозг преподносит тебе такие глюки, то, либо ты принял какую-то сильнодействующую дурь, либо твои синаптические связи пошли вразнос. Так что давай знакомиться. Меня зовут Лев Ройзельман. А тебя – покойный Борис Койн.

И попутчик, с неожиданным проворством, схватил костистыми руками за руль машины Бориса и резко повернул его в свою сторону.

Последнее, что увидел Борис, был приближающийся фонарный столб.

⁂

Шестое июня 2026 год

Прием был окончен. Гости расходились. Ушел и Тед.

Спустившись с палубы, он, однако, не пошел к себе в каюту, а двинулся в направлении кормы. Вскоре он оказался на балкончике, нависавшем над кильватерной струёй, оставляемой тримараном. Здесь он достал сигареты и закурил, а потом, положив в карман пачку, извлек из другого кармана странное устройство – тонкопленочный экран с присоединенным к нему полупрозрачным лепестком, напоминавшим старые радары ПВО.

Коснувшись экрана пальцем, Тед нарисовал на нем замысловатую фигуру. Экран засветился. Тед приложил его к уху и чуть подождал.

– Здравствуй, доча, – сказал он после ожидания. – Да, празднуем. Да, все, как я и говорил. Я зачем звоню: помнишь те акции, что мы купили? «Эрбас» и «Финнкантьери», да-да. Надо продавать. Да с любым, но главное – избавиться за пять дней. «Эрбас» в первую очередь. Да.

Он помолчал, потом продолжил:

– Да, у меня. Конечно, могу! Боб видит нас на Марин трафик? Ага. Мы идем к Бермудам. Можно там. Но займитесь акциями. Это очень важно. Отдавайте их по любой цене. Я тебя тоже. Пока.

Тед успел спрятать странный коммуникатор в карман, и даже сделать пару затяжек, прежде, чем на балкончике появилась она. Сначала он почувствовал запах ее любимых духов, таких же, как и двадцать пять лет назад. Потом – услышал шорох шагов.

– А как же именинник? – спросил он, не оборачиваясь, когда ее руки обхватили его талию. Как раньше.

– Именинник уже получил свое, – сказала Джинна. – И еще получит. Но я заметила, что Тедди-бир приехал один, и ему, по-моему, очень грустно.

– Грустно, – согласился Тед. – Но, кажется, я давно с этим смирился. Ты принадлежишь ему…

– Я принадлежу только самой себе, – ответила Джинна. – Гарри знает это, и не пытается меня присвоить. Потому я с ним.

Она положила голову на плечо Теду. И тот, как бы он ни казался хладнокровен, не мог скрыть от себя самого, что его это волнует.

– А я не он, – глухо сказал Тед. – И не могу делить того, кого люблю.

– Любовь – ничто, – сказала Джинна. – Есть страсть, есть влечение, а любовь – это такая красивая сказка для девочек, чтобы они не боялись расстаться с девственностью. Мы с тобой взрослые люди. Я хочу тебя, и ты меня хочешь. Что же может нам помешать?

– Ничего, – согласился Тед, и Джинна увлекла его за собой, в темный коридор яхты, освещенный только редкими дежурными лампами…

⁂

Шестое июня 2026 год

Вице-президент Соединенных Штатов Америки Гордон Маккормик, в шортах, белой тенниске и бейсболке, с клюшкой для гольфа в руках, бежал по коридорам Центра по преодолению чрезвычайных ситуаций. За ним семенила свита – пресс-атташе, спичрайтеры, секретари, секьюрити…

Информацию Гордон получал на ходу:

– Где Президент?

– Госпитализирован. Кровью харкает, похоже на открытую форму туберкулеза, но врачи говорят, что посев отрицательный.

– Министр обороны?

– Госпитализирован. Обширный инсульт, тромбоз. Вряд ли выживет.

– Госсекретарь?

– Госпитализирован. Отказ печени, возможно, почек.

– И что все это значит? – спросил Гордон, влетая в телестудию центра. – Да заберите вы у меня эту клюшку!

– Мы не знаем, сэр! – с отчаяньем в голосе ответил пресс-секретарь.

Гордон чертыхнулся и плюхнулся в кресло за столом. К нему подлетели девушки-гримерши, но он отогнал их:

– Обойдусь. Бейсболку заберите.

Ему подали лист бумаги, конечно, не обычной, а электронной. Гордон быстро пробежал текст глазами, и подал знак операторам.

Заиграл гимн. Гордон приосанился.

– Дамы и господа, – сообщил он, когда на камерах вспыхнул зеленый огонек. – Я, вице-президент Соединенных Штатов Америки, обращаюсь к вам с экстренным обращением в связи с чрезвычайной ситуацией, возникшей в нашей стране.

«Какой остолоп текст составлял? – раздраженно подумал Гордон. – Обращаюсь с обращением, тьфу…».

– Мы столкнулись с непонятной пока и грозной опасностью, – продолжил Гордон. – В городе Вашингтон и федеральном округе Колумбия регистрируются, на первый взгляд, не связанные друг с другом вспышки заболеваний совершенно разного характера.

Гордон закашлялся. Во рту у него пересохло.

– Высшее руководство страны, включая Президента, Госсекретаря и Министра обороны срочно госпитализировано и находится в тяжелом состоянии. В связи с этим, я, принимая на себя всю полноту власти…

Он вновь закашлялся. Появился помощник с бутылкой минералки, но Гордон зыркнул на него так, что тот замер, как соляной столб.

– …и объявляю режим чрезвычайной ситуации в федеральном округе Колумбия, штатах Пенсильвания, Вирджиния, Западная Вирджиния, Мэриленд и Делавэр. Прошу жителей этих штатов немедленно предпринять все необходимые карантинные меры. Также я объявляю готовность DEFCON-II для сухопутных и воздушно-космических сил, военно-морского флота, морской пехоты, и…

Кашель в третий раз прервал речь премьер-министра.

Откашлявшись, он продолжил:

– …а также всеобщую мобилизацию сил Национальной Гвардии, Береговой Охраны, полиции, ФБР и федеральной медицинской службы. Подробный приказ вскоре будет вывешен на сайте Госдепартамента.

Гордон поднял глаза от текста и сказал:

– Не скрою, ситуация очень сложная и опасная. Поэтому прошу всех отнестись к этому с полной серьезностью. От вашей дисциплины сейчас зависит ваша жизнь и жизнь ваших близких. Боже, храни Америку!

Огоньки на камерах сменились красными. Гордон подозвал паренька с бутылкой. Ему чертовски хотелось питью. Горло пересохло, словно он был в Сахаре.

«Я сделал все, что мог», – подумал он. – «Боже, я сделал все, что мог».

Он так и не заметил кровавого ободка, оставленного его губами на бутылке минералки, и не знал, что его обращение уже запоздало.

Любые меры уже были бессмысленны.