Текст книги "Свеча Хрофта"

Она быстро вложила свой подарок в руку девочки, поднялась и принялась хлопотать у печи, давая понять, что не желает больше говорить об этом. Руни торопливо спрятала нож в сумку и решила, что не сегодня завтра скажет Элге о том, что уходит.

– Куда? – возмущенно воспротивилась старуха, едва поняла, о чем толкует Руни. – Соплей перешибить можно! Воительница! Да остроухие только посмеются над тобой да взашей выгонят. Они не всякого мага слушать станут.

– Не переживай за меня, бабушка, – ответила Руни, стараясь держаться как можно спокойнее и вызывая в памяти зеленые глаза красавца альва, звавшего ее с собой по дороге на Хединсей, – у меня дедово наследство есть. Нам с тобой оно без надобности, а в Альвланде найдутся те, кто за это наследство меня всему выучит. А там, глядишь, как наберусь силы, встану на ноги…

Старуха, казалось, не слышала ее слов. Она крепко притиснула к своей большой рыхлой груди тоненкую фигурку девочки и вдруг заплакала. Так горько и тяжко, словно не плакала много лет и сейчас хотела выплеснуть накопившиеся рыдания.

– Ведь и помочь-то тебе ничем не могу, – всхлипывала она, продолжая сдавливать Руни в объятиях. – Были бы деньги, дала бы хоть на дорогу. А так…

– Себя береги, – отозвалась Рунгерд, ласково освобождаясь из ее полных рук, – и, чего уж скрывать, слушай, не стучит ли кто в дверь. А то, как погонят меня альвы, к кому я еще пойду?

Элга долго махала ей вслед, вытирая застиранным передником текущие без устали слезы.

– Земля и люди! – крикнула ей Руни. – Земля и люди! И слава Великому Хедину, будь он неладен!

Глава 8

Еще миг – и магический щит, который с таким трудом удерживал Велунд, рассыпался в клочья, разбитый сильным ударом заклятья. Рунгерд попыталась достать жреца мечом. Но ее клинок встретил в воздухе меч одного из защитников храма. Слуги Хедина приготовились к новой атаке. В руках у них уже набухли кровавым жаром пламенные шары, каждый из которых мог превратить Девчонку в комок горелой плоти. Велунд пытался сплести новую защиту, но опаздывал. Жрецы не уступали ему в силе, и в их ловких руках уже дрожали готовые сеять смерть огненные сферы. Заклятье Велунда, явно созданное не им самим, могло бы остановить их, но чужое волшебство требовало много сил. Хрофт вновь почувствовал в волшбе альва-полукровки отголоски чего-то знакомого. И казалось, доплети альв свое заклятье, имя того, кто его создал, тотчас вспыхнет в памяти Отца Дружин. Но времени не оставалось.

Хрофт вскинул руку. Жрецов отбросило назад, в глубь храмового коридора. Те, кого, по счастью, не задела волна божественного гнева, ударили в нового противника, не щадя силы. Два вихря покоренной Тьмы, в глубине которых загорелась алым пара немигающих глаз с вертикальными зрачками, ринулись к Хрофту. Распахнулись черные пасти с двумя рядами желтых клыков. Сверкнул, покидая ножны, Золотой меч, и один из нацеленных на Древнего Бога сгустков сумеречной силы распался на тысячу пепельных лоскутков. Невидимый зверь, таящийся в этой рассыпающейся на туманные клочья Тьме, взвыл разочарованно и дико. А Золотой клинок, не останавливая смертоносного движения, рубанул поперек разверстой пасти второе порождение Тьмы.

Хрофт ждал нового удара, но с удивлением обнаружил, что жрецы не собираются атаковать. Они во все глаза смотрели на сияющий золотым светом меч и сжимающую его руку, не решаясь заглянуть в лицо бога, которого осмелились оскорбить своим колдовством.

После мгновенного замешательства один из жрецов, едва не рыдая от страха и раскаяния, рухнул лицом вниз. Остальные последовали его примеру. Отец Дружин с досадой поднял одного за шиворот, но жрец, крепко зажмурившись, повис, не желая становиться на ноги. Хрофт отшвырнул его и грозно глянул на Рунгерд. Велунд, явно рассерженный нежданным божественным вмешательством, перешагнул через лежащего ничком жреца и двинулся по коридору в глубь храма. Рунгерд почти бегом бросилась за ним, лишь у самой арки, ведущей в полутемный переход, обернулась и – или это только показалось Хрофту – благодарно улыбнулась ему.

Весть о том, что с атакующими пришел сам Один, разнеслась по храму быстрее ветра. Рунгерд и следующие за ней мужчины не встречали никакого сопротивления. Лишь злые и полные затаенного страха взгляды. Ни один из жрецов или защитников святого места не мог представить себе, что Один может быть с теми, кто задумал что-то против Познавшего Тьму. Жрецы расступались перед ними, воины опускали мечи и головы.

Хрофт досадливо морщился, стараясь держаться позади. Но его широкую мощную фигуру невозможно было не заметить среди изящных и худощавых альвов и не отличавшихся высоким ростом смертных. И защитники храма, пропустив вперед все еще державшую наготове обнаженный меч Рунгерд и ее людей, преклоняли колена перед Древним Богом.

Лишь те, кто стоял у самого алтаря, не торопились расступаться. Но и не демонстрировали враждебности. На всех лицах читалась растерянность и бессильная злость. Чужаки привели с собой Одина. Пойти против Родителя Ратей и его Золотого меча не отваживался никто.

Рунгерд крутанула в руке клинок, и жрецы наконец расступились, пропуская девушку к высокому алтарю, искусно вытесанному из белоснежного камня. На нем темнел дар Хедина.

Девчонка опасливо взяла его в руку. Меч. Точнее, часть его. Острый обрубок, длиной всего в пару ладоней от рукояти. Меч был простой, добротно выкованный, но даже не гномьей работы. Потемневшее от крови и времени лезвие излучало слабый терракотовый свет.

Руни вложила свой клинок в ножны, взвесила на руке подарок Хедина и, мгновение поколебавшись, протянула его Хрофту.

Отец Дружин молча принял его из рук девушки. Почувствовал плотную вязь наложенных чар и удовлетворенно заметил про себя, что не ошибся в Хедине. Разрубленный меч, несомненно, был наделен особой силой. Само пространство расступалось перед его острым кривым краем. Один взмах – и ткань реальности разойдется в стороны, открывая дверь в другой мир. Хороший дар заботливого господина своим верным слугам. В минуту опасности Разрубленный меч мог бы позволить жрецам Восточного храма покинуть Хьёрвард, избежав гибели или плена. Но для этого понадобилась бы сила всех жрецов. Подарок Хедина не мог послушаться приказа одного, пусть даже самого сильного мага, нужно было общее стремление многих. Или сила истинного бога.

Хрофт узнал меч. И оценил горькую насмешку, заложенную в этом жесте Хедина. Сделать символом своего могущества то, что едва не стоило жизни Хагену. Меч Брана Сухой Руки, перерубленный Голубым клинком единственного ученика Познавшего Тьму, и вправду знал путь к Хедину. Впервые он нашел его, напившись теплой крови Хагена. Хедин понял, что уязвим, покуда есть хоть кто-то, кем он дорожит. И решил обратить свою слабость в силу. Он наделил меч Брана удивительной мощью, способностью прорубать дорогу в любой из миров Упорядоченного и заставил служить себе.

Меч лишь немного качнулся в руке Хрофта, и прямо перед ним тотчас образовалась прореха небольшого, в пол-ладони, портала, через который глянули далекие желтые звезды и пахнуло солью.

– Ты откроешь нам путь к Хедину? – Рунгерд не спускала с него напряженного холодного взгляда. – Ты выполнишь обещание?

– Ты хочешь отправиться к Хедину прямо отсюда? С горсткой измученных людей? – Хрофт продолжал смотреть на меч и созданный им портал. Прореха в реальности медленно затягивалась. – Нет, – наконец ответил он вопрошающему взгляду девушки. Возвратил меч Рунгерд, на лице которой радостный отсвет победы сменился тенью разочарования, – я не поведу твоих людей к Хедину. Не поведу, потому что не хочу, чтобы они впустую потратили свои жизни. Я знал того, кому принадлежал этот меч, еще будучи целым. Это был хороший человек, сильный и честный воин. Но, запутавшись, он выбрал не ту сторону. Повел своих земляков на Хединсей. И проиграл. Я вспомнил о нем, когда услышал твой клич, «Земля и люди». Он тоже думал, что бьется за людей, но оказался лишь игрушкой в руках сильного и хитрого врага Новых Богов. Мерлин поймал его в ловушку собственных принципов. И я не хочу, чтобы с вами произошло то же самое. Не хочу, чтобы вас и меня вместе с вами обвели вокруг пальца те, чьего имени я еще не сумел узнать и чьей силы не представляю вполне. А еще, поверь мне, девочка, волшебного осколка недостаточно, чтобы исполнить то, что ты задумала. Хедин знает толк в охранных заклинаниях, и ты и твои люди погибнете раньше, чем сумеете увидеть издали отсвет на башнях его чертога. Если же нет, то вас встретят слуги богов.

– Мы справились с шестирукими… – начала Руни, но Отец Дружин глянул на нее так грозно, что Девчонка осеклась и замолчала.

– Там не будет шестируких. Придут существа намного более сильные, свирепые и страшные. Лучшие из слуг. И их будут тысячи. И я не хочу вести вас туда, где ждет только смерть.

– Что ж, – отозвалась Рунгерд, с вызовом глядя на Хрофта и брезгливо держа перед собой Разрубленный меч, – ты не первый бог, кто отказывается от данного слова. Этим не удивишь ни меня, ни моих людей. Раз уж прямой дороги к престолу Хедина нет, найдется обходная. Я буду жечь и грабить храм за храмом, пока Хедин не заметит меня. Пока он сам не спустится в Хьёрвард. И вот тогда мы поговорим. И эта ржавая железка мне теперь, видимо, ни к чему.

Она подбросила меч, перехватила в воздухе и подала Хрофту.

– Забирай, Великий Древний Бог, – едко и горько проговорила она. – Хочешь, отдай этим, в коричневых балахонах.

Она мотнула головой, указывая на сбившихся в кучу жрецов.

– Или оставь себе, чтобы иметь возможность вовремя убраться, если запахнет жареным. А если нет, так я отдам его альвам. Уж они-то придумают, что с ним сделать.

Хрофт шагнул, чтобы забрать у Девчонки меч. Такое оружие должно быть надежно спрятано, и Отец Дружин сам намеревался проследить за тем, чтобы Разрубленный меч оказался в недоступном, хорошо защищенном месте где-нибудь в одном из смежных миров. Он был уверен, что больше не допустит тех ошибок, что позволили Рунгерд завладеть Свечой.

Но Руни отпрянула, а перед Хрофтом соткалась из воздуха полупрозрачная тень. В ее размытых контурах, сплетенных из тончайших волокон белесого тумана, угадывались очертания женской фигуры в длинном свободном одеянии.

– Остановись, Великий Один, – повелительно сказала она. – Не стоит начинать то, последствий чего ты не можешь предвидеть. Верни меч на алтарь. Оставь все, как было. И Равновесие не нарушится. Верни Девчонку в ее деревню. Пусть угомонится и займется тем, что подобным ей предрешено судьбой. Пусть рожает детей, доит корову и вышивает петухами полотенца. Ты и сам видишь, что она – лишь орудие. Слепое орудие в руках сил, стремящихся к единственной цели – сбросить Новых Богов и получить власть над Упорядоченным. Ты называл себя другом Хедина. Так во имя этой дружбы не позволь Девчонке развязать войну. Пока еще можно все исправить. Просто положи меч на алтарь и уводи людей.

– Кто ты? На чьей ты стороне? – прогремел Хрофт, так что жрецы в ужасе попятились, но на дух волшебницы, посмевший явиться в Восточный храм Хедина, это, казалось, вовсе не произвело впечатления. Ни одна дымная складка не изменила своего положения, лишь тихий и властный голос бесплотной гостьи зазвучал звонче и отчетливее.

– Убери Девчонку, Старый Хрофт, – проговорил Дух. – Еще можно избежать беды.

– Эй, ты, – вскрикнула Рунгерд, направляя на колеблющуюся между ней и Хрофтом тень Разрубленный меч, – ты говоришь обо мне, так и говори со мной.

Но Дух, казалось, не обратил на ее слова никакого внимания. Призрак волшебницы обращался лишь к Отцу Дружин, видимо, не считая остальных достойными своего внимания.

– Чем она не угодила тебе? – пророкотал Хрофт, стараясь понять, что кажется ему знакомым в призрачной фигуре, в ее манере гордо держать голову и царской осанке. – Ведь это ты послала шестируких, чтобы расправиться с обычной смертной?

Тень возмущенно дрогнула, став на мгновение чуть плотнее. Небольшие темные вихри, похожие на клочки грозовых туч, проснулись там, где должны были быть руки волшебницы, словно развоплощенный дух пытался творить волшбу, для которой требовалось тело.

– Ты прав, я послала зофаров, – ответила она, – но я не желала ей смерти. Я хотела лишь предупредить: остановитесь. Останови все это, Хрофт, заставь ее уйти или уйди сам. Не позволь им втянуть себя в чужую битву.

– Или? – спросил Отец Дружин, чувствуя, как в груди закипает ярость.

– Или будет война, – спокойно ответил Дух. – И если мы окажемся в ней по разные стороны, я не исключаю, что погибнет не только твоя дерзкая смертная…

– Ты угрожаешь мне? Ты, кому не под силу воплотиться, угрожаешь мне, Владыке Асгарда? Что такого сделала тебе эта девочка, что ты готова идти войной на простых смертных, которых защищает закон Магов, и воевать против одного из богов?

– Ты слеп, если не видишь того, что творится у тебя под самым носом, Один. – В голосе призрака прозвучали надменность и презрение. – Ты всегда был слеп и самонадеян, даже в те времена, когда еще не отдал свой глаз в обмен на чужую мудрость. Девчонка – всего лишь воровка и внучка вора, которая воспользовалась тем, что похитил ее дед, чтобы начать свой глупый поход против Хедина!

Развоплощенная волшебница не могла скрыть обуревавших ее чувств. Короткие алые разряды и ветвистые голубые молнии вспыхивали в глубине туманных колец ее одеяния. И через ее полупрозрачное тело Хрофт увидел, как исказилось гневом лицо Рунгерд. Велунд сделал движение, чтобы остановить ее, но в последний момент передумал и остался в стороне.

– Ты лжешь, – крикнула девушка, занося над головой зачарованный обрубок меча, – мой дед ничего не крал! Ни у тебя, ни у кого другого. И ты не смеешь порочить его память!

Руни шагнула вперед и что есть силы рубанула мечом воздух там, где было призрачное плечо бесплотной волшебницы. Меч разрезал туманное очертание от плеча до пояса. И пораженный Хрофт увидел, как на месте удара разошелся портал. И Дух тотчас скользнул в него, уходя от нового удара.

– Я все сказала тебе, Хрофт, – бросила волшебница, скрываясь в лоскутах тумана. И портал тотчас закрылся за нею.

– Ты видел?! – позабыв о своей ярости, воскликнула Руни, схватив за руку Вела, но глядя только на Хрофта. – Я сделала это! Я открыла дорогу в мир Хедина!

– Не будь дурой. – Хрофт схватил Рунгерд за руку и сжал так, что хрустнуло в суставе и пальцы Девчонки разжались, выпуская Разрубленный меч. – Та, что явилась нам, сильна и коварна. Она сама открыла портал, чтобы убедить тебя, что ты что-то можешь. И вовремя скрылась, чтобы не испытать на себе силу моего гнева.

Хрофт взял с алтаря потрепанные ножны и, опоясав себя, вложил в них Разрубленный меч. Жестом приказал жрецам Хедина убираться прочь, что те исполнили с неприличным их сану проворством. Возле алтаря остались лишь он, Рунгерд, Велунд, Дирк и полдюжины воинов во главе с вовремя подоспевшим Рихвином.

– Уходим, – бесстрастно приказал Один.

Рихвин кивком подтвердил его приказ, и альвы, не нарушая порядка, покинули Святилище.

Отец Дружин вышел последним, отметив про себя, что никто из тех, кто явился сюда под стягом Девчонки, не опустился до мародерства. Золотые пряжки на плащах мертвых защитников храма и их оружие были целы. Отступающие альвы и люди забрали с собой только тела погибших товарищей.

Хрофт вернулся на корабль в той же лодке, не торопясь присоединиться к Рунгерд и Велунду. Ему сейчас не было дела до насупленной Руни и ее опасных иллюзий. Предстояло все обдумать. Как ни пытался он оставаться в стороне от происходящего, ход событий уже захватил его мертвой хваткой и волок, как стремительное течение реки тащит в водоворот легкий рыбацкий челнок. Именно он, его появление заставило жрецов Восточного храма Хедина, Познавшего Тьму, без боя отдать Разрубленный меч. И подарок Хедина висел теперь на его поясе. А значит – тот, кто привел к нему Рунгерд, оказался достаточно коварен, чтобы заставить его против воли встать на ее сторону. Хрофт отчаянно и ясно видел, что его обыграли, заманили в ловушку. И поклялся себе, что теперь наверстает упущенное. Неизвестный противник, что обошел его в храме Хедина, пожалеет о том, что втянул в свою игру Владыку Асгарда.

Дух явно пытался остановить Девчонку. Но для чего тогда весь этот фарс с открытием портала? Ведь если Руни вобьет себе в голову, что хоть что-то может, она уже не остановится.

Развоплощенная волшебница – одна из тех сил, что сплелись в невидимом танце противостояния вокруг Рунгерд с ее наивным желанием достучаться до богов, – решилась сбросить маску и явилась сама. Явилась, чтобы лицом к лицу встретиться и поговорить с ним, Хрофтом. И хотя Отец Дружин не вполне понимал ее мотивы, он видел, что Дух на стороне Хедина и Ракота, а значит – не его враг. И хотя надменная бестелесная чародейка посмела грозить ему войной, она явно хотела лишь одного – указать Владыке Асгарда на ту змею, что притаилась у него под ногами. Она хотела заставить Одина обратить внимание на то, что пока ускользало от его взора.

У него, Хрофта, и бестелесной волшебницы был общий враг – враг Новых Богов. Тот, кто привел Девчонку в хижину в Живых скалах, тот, кто дразнил и распалял ее жажду битвы появлением ложных зофаров и укрыл страшным заклятьем при обрушении храмовой арки. Этот враг, очень сильный и опасный, предпочитал пока оставаться невидимым. И, безликий, был стократ опаснее.

Но Хрофт видел теперь совершенно отчетливо, что за ними постоянно наблюдали. Наблюдали в скалах, наблюдали по дороге в лагерь и в лагере. Наблюдали не за ним – за Рунгерд. И поскольку Хрофт не заметил магического следа, он был уверен – наблюдатель рядом. Возможно, не один из тех, кто придумал сложнейшую комбинацию, ключевой фигурой которой была Руни, а всего лишь слуга этих могущественных сил. Но и этот слуга оказался достаточно силен и умен, чтобы, даже вмешиваясь в критический момент, не оставить следов своего вмешательства и не обнаружить себя.

Это должен был быть кто-то из тех, кто всегда рядом с Руни. Кто-то из ее «золотого отряда»? Каких-то три десятка людей и альвов. Но к хижине Хрофта она взяла с собой не всех…

Отец Дружин обвел суровым взглядом лодки. И ответ пришел сам собой: те, кто всегда с ней. Трое. Братья-альвы. Диркрист, Рихвин и Велунд. Колдун, Воин и Полукровка. Это должен быть кто-то из них.

И взгляд Хрофта остановился на Велунде. Отчаянно бросаясь в бой при одном лишь намеке на то, что Девчонка в опасности, и он, и Дирк использовали чужие заклятья. Хотя, тут Хрофт был совершенно уверен, это были заклятья, сплетенные той, чей дух они нынче видели в Храме. О них он собирался потолковать с Руни, когда та отойдет от обиды и вспомнит, что предводительнице молниеносных и дерзких лесных воинов не пристало вести себя как капризному ребенку.

Но Дирк не мог защитить Руни на ступенях Храма, его не было на площади. Мог ли успеть закрыться от камней Вел? Рихвин, похоже, не слишком силен в магии. Но и его нельзя сбрасывать со счетов. А что, если кто-то из них узнал Свечу? Недаром же Дирк не желал ответить прямо.

Владыка Асгарда вновь вгляделся в лица Дирка, Велунда и Рихвина, на этот раз стараясь уловить в них знакомые черты, увидеть одному ему понятные знаки. Возможно, за личиной альва скрывался кто-то из тех, по кому он так тосковал.

Хрофт понял, что слишком многого не замечал и не желал замечать, и это едва не привело его в смертельную ловушку. На кону было в тысячу крат больше, чем его жизнь или сила, даже чем его честь. На кону стояло само Упорядоченное. Кто-то хотел покачнуть чашу Равновесия, лишив Хедина и Ракота новообретенной власти. И – чего никак не мог понять и принять Хрофт – для этого выбрал смертную. Но замысла игроков Отец Дружин пока разгадать не мог.

Тот, кто вел с ним эту игру, опережал на несколько ходов. И Отец Дружин, не знавший равных в битве, понял, что сейчас не способен помочь ни меч, ни верный Слейпнир. Когда-то давно, когда он восседал на золотом троне, его называли Мудрейшим. За эту мудрость он отдал глаз. Жажда мести, долгие годы отравлявшая его душу, сделала Хрофта злым и суровым. Но даже в изгнании он жадно искал нового, алчно тянулся к знаниям, тем, что принесло с собой новое время, понимая, что знать – означает властвовать.

И сейчас, вновь и вновь задавая себе все новые вопросы и не находя ответов, Хрофт чувствовал себя слепцом, бредущим в угольной тьме бессилия, и хотел знать как можно больше. Он хотел знать все.

– Как это работает? – От неожиданности юный альв вздрогнул и с недоверием уставился на Древнего Бога, словно из-под земли выросшего у него за плечом. Юноша расправлял на прогретой солнцем земле в паре сотен шагов от песчаной полоски берега один из тех плащей, что помогли летунам добраться до крепостных стен. Если бы Хрофт не видел плаща в действии, он не поверил бы в то, что с помощью лоскута кожи можно без магии покрыть расстояние около двухсот футов. Плащ не представлял собой ничего удивительного. Широкие полы. Ремни для тела и рук лежали рядом.

Отодвинув в сторону онемевшего от робости юношу, Хрофт склонился и потрогал полы плаща. Там, где в воздухе виднелся прочный каркас, он нащупал лишь довольно толстую, но очень мягкую полоску неизвестного металла. Хрофт надрезал шов и потрогал металл. Он был теплый, температуры человеческого тела, и розоватый на отсвет.

– Так как он летит? – переспросил Хрофт, но ответил ему не мальчишка-альв, а неслышно приблизившийся Велунд. Зеленоглазый жестом отпустил паренька, заверив, что закончит работу сам.

– Все просто, о Великий Один, – начал он.

– Хрофт, – перебил его Владыка Асгарда, – называй меня Хрофтом. И передай всем, чтобы не слишком часто вспоминали другие мои имена. Один не стал бы вожжаться с вашей капризной госпожой. Такое под силу только неприхотливому Хрофту.

Вел улыбнулся, оценив дружелюбный тон Отца Дружин, и продолжил:

– Надень, Великий Хрофт, хотя… Боюсь, эти плащи рассчитаны на фигуру более скромных размеров.

Хрофт попытался набросить плащ на широкие плечи, но тот, несмотря на ширину, действительно оказался короток и мал.

– Здесь, здесь и здесь, – Вел провел изящными пальцам по полам и оторочке плаща, – проложен каркас. Когда летун поднимается в воздух – каркас твердеет. Когда он опускается, плащ снова становится мягким. И, кстати, неплохо защищает от огня.

Велунд говорил четко и чуть громче, чем требовалось. Хрофт не понимал, зачем остроухий затеял этот спектакль. Неужто только для того, чтобы оскорбить Хрофта объяснением очевидного? Но тотчас понял, чего добивался хитрый полукровка.

– Не так, Вел, – оборвала его подошедшая резким решительным шагом Руни, не глядя на Хрофта, присела над плащом, тряхнула его за ворот и взмахнула кожаным полотнищем над головой. Крыло тотчас поймало ветер, едва не уронив девушку навзничь. – Изменение температуры. Когда плащ на теле, каркас нагревается и становится мягким. Но стоит пустить плащ по ветру, температура немного понижается, и каркас твердеет, принимая ту форму, которую придадут ему мастера Альвланда. Хорошая оказалась штука. Сплав никеля и… одного металла, что так ценят твои подгорные друзья, Старый Хрофт. Дедушка соединил эти металлы случайно, а получилась забавная штука. Только я не сразу придумала, как с ней быть. Зато смотри… – Рунгерд, победоносно глядя на Отца Дружин, прижала плащ к плечам и почти молниеносно завернулась в него, при этом полы тотчас повисли вдоль тела мягкими складками, – стоит чуть-чуть нагреть, и становится мягким. Я придумала крылья, а Велунд и его мастера все посчитали.

– Пришлось, правда, повозиться с покрытием, – заметил Велунд. – В солнечную погоду крылья грелись, и люди бились постоянно. Но если намазать поверхность плаща жиром с отражающими свет мелкими опилками, а… Впрочем, к чему эти названия. Мы же, в конце концов, не гномы, чтобы разбираться в металлах.

Хрофт не стал допытываться, что подмешивали в жир альвские мастера. Он удивленно смотрел на Рунгерд, открыто и бесхитростно хваставшуюся своим изобретением. Девчонка светилась от счастья, и Хрофту показалось, что часть этого света проникла под нагрудник из кожи снежной змеи и теперь жгла его, заставляя нетерпеливо поводить плечами.

– И ты еще не видел вот этого, – Рунгерд повертела перед лицом Хрофта крошечной, не больше мизинца, склянкой, до половины наполненной маслянистой желтой жидкостью. – Как раз хотела показать тебе, Вел. Думала всю дорогу от Живых скал. Как появилась минута, смешала. И…

Она размахнулась и бросила склянку шагов на десять в сторону берега. Хрофт, Вел и Руни угодили под волну летящих камней, комьев земли и песка. Велунд упал на траву, закрыв голову руками, Хрофт заслонил ладонью глаза, а Рунгерд радостно подпрыгнула, вытрясая землю из волос, и замахала руками в сторону лагеря, чтобы не беспокоились понапрасну.

– Хорошая штука, правда? – спросила она, ожидая одобрения. – Только в бою пока не годится. Взрывается, тварь, от любого движения. А кому охота таскать такое на себе, каждую секунду ожидая, что рванет. Вот я и подумала, Вел, может, твои ребята что сделают? Ну, завернут во что-нибудь…

Рунгерд передала Велунду еще одну склянку наподобие той, что только что разворотила добрый десяток квадратных футов. И двинулась к лагерю.

– Катапульты показать? – примирительно бросила она Хрофту. Расчет полукровки оправдался полностью. Руни не могла не вмешаться в разговор о собственных изобретениях и, почуяв в Отце Дружин внимательного и понимающего слушателя, благоразумно предпочла доброй ссоре мир.

– Уже не сердишься? – Отец Дружин попытался говорить просто и по-человечески. Допусти он хоть в голосе, хоть в одном движении намек на свою божественность, на превосходство, и Рунгерд закроется снова. И тогда едва ли расскажет ему то, что он хотел узнать.

– Сержусь, – пожала плечами девушка, – но понимаю, что ты прав. Поэтому хочу, чтобы ты видел, что мы готовы к большой войне. Эти крылья и все прочее – мелочи. Если будет нужно, я придумаю что-нибудь еще. Я хочу, чтобы ты видел, что люди верят мне. И пойдут за мной. И за тобой. Ведь теперь с нами бог.

От Хрофта не ускользнула ирония, скрытая в ее словах. Но он предпочел не заметить ее.

– Люди пойдут за тобой. А альвы?

– Тем более, – с непоколебимой уверенностью ответила Руни.

– Пойдут за тобой, пока ты им платишь? Платишь тем, что украл твой дед? – Хрофт приготовился к взрыву, не меньшему, чем тот, что прогремел на берегу.

– Мой дед ничего не крал! – взвилась Рунгерд, яростно сверкая глазами. – Надо лучше защищать то, что хочешь сохранить! И если кто-то случайно получил нечто, что ему не предназначалось, я называю это судьбой, а не кражей.