Текст книги "Я тебя никому не отдам"

Теперь бы еще придумать, что делать дальше. Еще ведь и Таню предупредить надо…

* * *

Разговор с Учителем вышел на редкость неудачным. Слишком короткий, почти бессодержательный, он вдобавок свернул в не самое приятное русло.

Когда Таня, почему-то очень волнуясь, рассказала о нападении в подворотне и выстреле в окно, Игорь Леонидович лишь плечами пожал.

– Значит, Субботиным интересовался не только «оборотень», – заметил он довольно сухо. – Ну а поскольку ты теперь практически его доверенное лицо, спасительница и ангел-хранитель, тебе и карты в руки. Понаблюдай. Согласись, как-то многовато странностей для кристально чистого бизнесмена.

Таню его ирония почему-то задела.

– Но вы же сами его проверяли, – возразила она с неожиданной горячностью. – Подозрений, сказали, не вызывает, налоги платит исправно и вообще приличный законопослушный гражданин. Может, конкуренты?

– Или личные мотивы, – усмехнулся Игорь Леонидович. – Жены, невесты, любовницы. Ревнивые мужья, в конце концов. Интересный ведь мужчина, вокруг такого вполне могут страсти кипеть, – он так внимательно смотрел на Таню, что она невольно отвела глаза.

– Ну… может быть, – она пожала плечами. – Ладно, мне-то что дальше делать?

– Да то же самое, – так же сухо велел Учитель. – И об осторожности не забывай, – уже мягче добавил он. – А то этот Субботин, по твоим словам, чуть не ангел во плоти, белая пушистая овечка, которую за каждым кустом стерегут злые голодные волки.

– Разве так не бывает? – сердито спросила Таня.

– Девочка моя, – со вздохом, почти устало проговорил Игорь Леонидович, – среднестатистический законопослушный гражданин в подобной ситуации подключил бы профессионалов.

– Он говорил, что в полицию ему не с руки обращаться, – возразила девушка. – И я ему верю.

– Я разве хоть слово сказал о полиции? – Учитель мастерски изобразил удивление. – Субботин все-таки не жэковский слесарь, в его компании наверняка есть собственная служба безопасности. Он велел им разобраться? И если нет, почему?

– Не знаю, – задумчиво протянула она. – То есть службу не подключал, а вот почему… Он, кажется, вообще не верит, что опасность реальная, говорит, всякие совпадения бывают. Правда, после выстрела вроде задумался… По-моему, он вообще никому не доверяет.

– При этом тебе, случайной первой встречной, доверился с головой, – хмыкнул Игорь Леонидович. И после паузы добавил: – Хотя это как раз правдоподобно. Свои могут предать, а случайная знакомая… Он же не догадывается, что ты не случайная. Не догадывается?

– Нет! – Таня почему-то покраснела.

– Вот и постарайся, чтоб и дальше так было, – довольно сурово сказал он. – А то что-то с тобой не то происходит…

– Ничего со мной не происходит! – возмутилась Таня, понимая, что сам всплеск эмоций выдает ее с головой. Не она ли недавно сама себе удивлялась, пытаясь понять, что для нее Субботин – просто задание или нечто большее. Ну да ладно, со своими чувствами она как-нибудь сама разберется. Учителю об этом докладывать совершенно незачем. – Задание как задание. Ну да, он симпатичный, но это ничего не значит.

– Ну… ладно, – с некоторым сомнением произнес Игорь Леонидович. – Не расслабляйся, девочка. Помни правило: нельзя влюбляться в жертву, не то сам превратишься в жертву. В нашей работе даже выражение есть – любовь к мертвецу делает и тебя мертвым. Так что не расслабляйся, будь осторожна.

– Хорошо, Учитель, – она тряхнула гривой рыжеватых волос. – Хотя, по-моему, вы сгущаете краски.

– Ладно, иди, – устало махнул рукой Игорь Леонидович.

* * *

Мотоцикл летел по нагретому за день асфальту. Таня хмурилась: за кого Учитель ее принимает, за клушу-домохозяйку, любительницу сериалов? Ну гормоны, ну физиология, ну основной инстинкт – и что? Она-то, как ни крути, профессионал, сохранять самообладание и контроль над эмоциями для нее так же естественно, как…

Так и язык прикусить недолго. Байк подпрыгнул на незамеченной выбоине и вильнул. Вот именно, усмехнулась девушка. Стоит расслабиться, суровая реальность тут же норовит выбить зубы. Так что в чем-то Учитель прав, надо следить за собой. Свернув на узкую дорогу, ведущую к поселку, она сбросила скорость. Дачники – народ дикий, непредсказуемый, вокруг не смотрят, бывает, чуть не под колеса выпрыгивают незнамо откуда.

Ох. Воистину. Выскочил. Как по заказу. Сумасшедший, честное слово.

Сумасшедший дачник, однако, завидев ее, почему-то не рванул вперед, спеша пересечь дорогу, не отскочил, как делает большинство таких прыгунов, назад, а встал чуть не посреди дороги и, как мельница, замахал руками, словно стараясь привлечь внимание. Что-то, вероятно, случилось. Или просто ненормальный.

Переднее колесо мотоцикла замерло буквально в нескольких сантиметрах от «ненормального». И тут Таня поняла, что перед ней – вовсе не «сумасшедший дачник», а тот самый, присматривать за которым ее приставили. Да уж, хороша «нянька»! Не сбросила бы на въезде скорость, сейчас все проблемы – в том числе и те, что примерещились Учителю насчет незапланированной влюбленности, – исчерпались бы сами собой.

– Ты чего, вообще? – Таня не успела закончить просившуюся на язык пламенную тираду.

– Там, у твоего дома, этот тип. Ну тот, из подворотни. Которого, ты говорила, Серым называли, – сбивчиво объяснил он. – Видимо, ты была права, и нас выследили.

Вот черт! Только этого не хватало!

– Садись! – скомандовала Таня. – Быстро! И держись!

Она круто, чуть не ложась набок, как заправский гонщик, заложила вираж, развернулась, прибавила газу, и мотоцикл, взревев, рванул в обратную сторону. Придорожные деревья слились в сплошную стену, стремительно убегавшую назад.

* * *

Два часа, прошедшие с момента, когда расслабленно возвращающийся с озера Субботин увидел в конце Пляжевой улицы фигуру Серого, тоже слились в одно сплошное пятно. Удрав подальше, он сообразил, что выход у него единственный: найти подходящее место на въезде и караулить Танино возвращение. Позвонить ей нельзя, телефон остался в доме, да и что с него толку, с разряженного.

То расспрашивая прохожих, то собирая в кучку размытые воспоминания о том, как они сюда ехали, Сергей нашел единственное место, которое Таня точно не проскочит, – там, где питерское шоссе подходит к поселку, перед тем как влиться в его узкие улочки. Значит, надо ждать здесь. О том, что Таня может обогнуть поселок и въехать с какой-нибудь другой стороны, а то и вовсе задержится до завтра, даже думать не хотелось. Пройдя немного по шоссе в сторону города, он подыскал подходящую засидку за обширным кустом бузины, прислонился к торчащей рядом березе и приготовился ждать. Спина затекла совсем скоро, глаза от постоянного всматривания в пыльную даль – она? не она? или все-таки она? – заслезились и вскоре уже мало что различали, ориентироваться на шум мотора даже на этой довольно пустынной дороге тоже было нелегко. Несколько раз Субботин торопливо вскакивал – но мотоциклисты проезжали все какие-то посторонние. Он и сам уже не верил в успех своей затеи, но – что еще оставалось? Вернуться в дом в объятия Серого?

Когда приближающийся мотоцикл со всей определенностью оказался Таниным, Сергей даже не поверил своим усталым глазам. Получилось! Недаром он всегда верил в свою удачу!

На дорогу он бросился не раздумывая. Мысль, что Таня может его не узнать и не остановиться, мелькнула лишь в самый последний момент, за долю секунды до того, как переднее колесо байка замерло в нескольких сантиметрах от его шикарных итальянских туфель. Сейчас, когда их покрывал толстенный слой пригородной пыли – да и без царапин на дорогой коже, признаться, не обошлось, – никто и не заподозрил бы в обувке ни знаменитого бренда, ни ручной работы… А мог бы кто-то опознать в усталом, тоже изрядно запыленном «сумасшедшем дачнике» известного бизнесмена, владельца торговой сети Сергея Субботина? Разве что те, кто за ним охотится?

После довольно долгого петляния по похожим друг на друга тропинкам, улочкам и переулкам, мотоцикл наконец остановился на какой-то дачной окраине. С наслаждением потянувшись, девушка привалилась к толстой березе и потребовала подробного рассказа.

– Почему не позвонил? – спросила она, когда Сергей замолк.

Он объяснил, что айфон оставил в доме, потому что тот все равно разрядился.

– Понятно, – нахмурясь, протянула Таня. – Похоже, все идет по самому пессимистичному сценарию. За тобой не просто следят, а делают это тщательно и вдумчиво… Если ты, конечно, не обознался и пресловутый «Серый» не был совершенно посторонним прохожим.

– Исключено, – помотал головой Сергей.

– Тогда скажи «спасибо» своей удаче или ангелу-хранителю, – усмехнулась она. – Если бы тебя не потянуло на озеро, сейчас бы тут не сидел.

– Но ты же сказала, что, когда мы подъезжали, проверяла на предмет «хвоста»… – Сергей не хотел, чтобы это звучало хоть сколько-нибудь похоже на обвинение – в конце концов Таня вовсе не обязана предусматривать все на свете, у самого голова на плечах есть. И вроде бы неплохая. И, кстати, информации в этой голове куда больше, чем то, что известно его случайной спасительнице. А что толку? Все равно он окончательно запутался в предположениях и ничегошеньки не понимает.

– Сережа, – хмыкнула она, – прямое наблюдение – каменный век. А сейчас уже двадцать первый. Всадить маячок в твою, к примеру, ветровку они не могли – вплотную к тебе никто не приближался. Так что, скорее всего, телефон. Даже в разряженном аппарате достаточно энергии для пеленга.

– И что дальше? – Субботин попытался перехватить инициативу или хотя бы поучаствовать в строительстве «моста» к спасению. – Я, пока тебя ждал, подумал, что в Москву нужно возвращаться прямо сейчас. Так и так собирались, а раз ситуация исключает сидение здесь…

– Стратегически верно, тактически нет, – покачала головой девушка. – Если уж эти гаврики такие настойчивые, найдут и в Москве, а то и раньше, в поезде, в самолете. Даже мотоцикл посреди трассы остановить можно.

Таня замолчала, размышляя, и Сергей высказал идею, которая ему самому казалась несколько бредовой. Зато она была вполне героической – как и полагается сильному мужчине:

– Вообще-то я думал еще и о том, нельзя ли… ну… развернуться, что ли. Перехватить инициативу. То есть, наоборот, за ними как-то последить. Кто-то же их послал, не сами они меня пасут.

Таня улыбнулась.

– А говорил – слабак. Отличное решение. Только вот следить за теми, кто тебя пасет… Ты как себе это представляешь? Будем друг за другом, как в хороводе, ходить? Нас всего двое, а для контрслежки хотя бы человек десять нужно. Но перехватить инициативу – действительно отличная мысль. Попытаться, во всяком случае, стоит. Ты сейчас, как будто ни о чем не подозревая, должен будешь вернуться туда, где тебя дожидаются. И начать, к примеру, готовить ужин…

– …и тут появляется Серый, лупит меня битой по башке… или стреляет, – ухмыльнулся Сергей, не ожидавший, что его героическая идея будет одобрена. – И – конец фильма. Титры.

Но Таня явно приняла предложение всерьез.

– Вообще-то я тоже играю в этом кино, ты не забыл? И вполне могу в соответствии со сценарием зайти к тебе… на ужин.

– Чтобы тоже получить битой по башке и выпасть из игры? – Не то чтобы он пытался ее отговорить, но подставляться, демонстрируя себя «охотникам», как-то совсем не хотелось. Они же не герои голливудского боевичка в самом-то деле.

– С какой стати? – живо возразила Таня. – Вспомни: в самом начале этого увлекательного боевичка из игры выпал как раз Серый…

– Хочешь устроить ловлю на живца? – довольно скептически поинтересовался он.

– А у нас есть выбор? – совершенно спокойно ответила девушка. – Или удирать, как зайцы, или взять инициативу в свои руки. Ты же сам с этого начал. Да и раньше говорил, что по жизни предпочитаешь контролировать ситуацию сам, а не отдавать ее на откуп неизвестно кому.

План обсуждали довольно долго, хотя время поджимало – поселок уже начинали заливать бледные сумерки. Хоть и белая ночь, но все же не белый день. Однако сообща решили, что пусть преследователи посидят в своей засаде, потомятся, помаринуются. Чем дольше тушится мясо, тем оно мягче.

Так что, когда Сергей, изо всех сил старавшийся казаться расслабленным и беззаботным, беспечно насвистывая, открыл калитку и шагнул на знакомый участок, время близилось к полуночи. Для вящей убедительности он небрежно помахивал открытой бутылкой пива, к которой время от времени прикладывался. Сергей ждал, что нападут на него во дворе, но – вотще. Помедлил на крыльце, потоптался за порогом – голова все еще была цела, из углов никто пока не выпрыгивал. Да и есть ли кому выпрыгивать? Он пробежался по комнатам – никого. Ни за дверями, ни в шкафу, ни под столом, ни под тахтой.

Вышел на кухню, включил свет – совершенно не обязательно, и так светло, но как еще сигнализировать преследователям о своем возвращении?

В холодильнике нашлись яйца, масло, колбаса. Отлично. Будем изображать приготовление яичницы. Где тут сковородка?

Слабый шум, раздавшийся на веранде, на фоне поднятого Субботиным в поисках сковороды грохота, был еле слышен. Но он был!

Сергей выглянул – и замер. Во всю длину небольшой крытой терраски вниз лицом лежал человек, над которым стояла Таня.

– Неплохо подготовился, – улыбнулась она, бросив взгляд на Сергея. – Сковородка может быть неплохим оружием… Ладно, начало положено. Но это как раз самое простое. Посмотрим, с чем это сокровище к нам явилось.

Результат обыска – краткого, но тщательного – оказался довольно скуден: два телефона, кое-какая наличность, пружинный нож длиной не меньше ладони (Таня сказала: «Ого!»), электрошокер, полупустая пачка сигарет и зажигалка. Бейсбольная бита валялась поодаль, Сергей не сразу ее заметил.

– Сереж, – попросила вдруг она, – помоги, надо его на кухню отволочь.

Таня вытащила откуда-то веревку и ловко скрутила пленнику руки-ноги. Потом они отволокли Серого на кухню, где у двери под половичком обнаружился люк в подпол. Спустить добычу вниз, как ни странно, оказалось не так уж трудно. Серый, приходя в себя, замычал и попытался подняться.

– Ну-ну, – засмеялась Таня. – Не дрыгайся. Кстати, курить вредно, – дружелюбно сказала девушка, подбрасывая на ладони зажигалку. «Гость» опять попытался дернуться, но тщетно. Таня усмехнулась. – Испугался, что ли? Решил, что я тебя пытать стану? Да нет, это я к тому, что не курил бы, может, я бы тебя и не завалила. Дыхалка-то у тебя ни к черту. Да ты никак и впрямь боишься, что тебе больно сделают. Другим больно делать – это пожалуйста, а сам боишься. Забавно. Не бойся. Больно не будет. Разве что один раз, и то, если сам этого захочешь.

Пленник выматерился.

– Сереж, – Таня повернулась к Субботину, слушавшему ее с некоторым страхом: происходящее наводило на него не самые приятные мысли, – ты бы глянул наружу, а? Посмотрел бы, как там и что? Да и последить было бы неплохо. Не ровен час еще кто заявится.

Сергей с нескрываемым облегчением выбрался наверх. Выглянул из дома – никого, тишина. Подвальный люк притягивал его неодолимо. Что собирается делать эта необыкновенная девушка?

Кухня располагалась почти у входной двери, так что, усевшись на пороге, он вполне мог наблюдать и за двором, и за тем, что происходит внизу. А происходило там… странное. Пленник матерился, а Таня, не обращая на это никакого внимания, расстегнула и приспустила ему джинсы. В руке она держала какую-то короткую черную палку. Через секунду Субботин понял, что это обнаруженный в одном из карманов Серого шокер.

– Знаешь, что это такое? – Таня помахала шокером перед глазами пленника. – Вижу, знаешь. Так вот. Есть два варианта. Первый: ты быстренько рассказываешь, кто тебя послал, то есть как его зовут и как его найти. Подробно, все, что знаешь. Ага, вижу, этот вариант тебе почему-то не очень нравится. Есть еще один. Если этим прекрасным шокером ткнуть тебе в пах, в причинное место, туда, где нервы идут к твоему мужскому достоинству – ты им, конечно, очень гордишься, такие, как ты, думают, что у них между ног – восьмое чудо света. Ошибаются, кстати. Так вот. Если туда ткнуть, будет, конечно, больно. Но не так чтоб уж прям совсем. Даже сознание если и потеряешь, то ненадолго. Зато с этой самой твоей гордостью можно будет попрощаться. Не любит это место ударов током. – Таня помолчала, пленник, как ни странно, тоже. Даже не матерился. – Правда, я слышала, – продолжала девушка, – что есть отдельные везунчики, у которых нервные пути со временем восстанавливаются. И даже не к старости, а всего лет за десять. Ты везунчик, Серый? Хотя, если говорить честно, сама я таких не видела, только рассказывали. Но, в общем-то, ничего особо страшного тебе не грозит. Жить будешь почти как раньше, руки-ноги и даже глаза – знаешь, некоторые угрожают глаз выколоть, но, по-моему, это жестоко, – все останется при тебе. Ну… почти все. Только баб трахать не сможешь, но как по мне, так для человечества невелика потеря. Зато себе подобных не наплодишь, такое семя, как у тебя, лучше не воспроизводить, в мире чище будет. Ну, так как? Первый вариант – ты мне рассказываешь все, что знаешь про заказчика, второй, – она ткнула шокером в промежность до зелени бледного пленника, – ты молчишь, как партизан, а я нажимаю на кнопочку. Информации не получу, зато на земле действительно станет почище. Кстати, медики пишут, что при электрокастрации еще и агрессивность резко падает, то есть ты еще и тихий-мирный станешь, драться больше тоже не захочется. Выбирай, короче. Недосуг мне тут с тобой лясы точить. Давай. Какой вариант: говоришь или кнопочку нажмем? Пять… четыре… три…

– Я не знаю, кто… – просипел пленник.

– Как это – не знаю? – весело удивилась Таня.

– Ну, он сам звонил…

– Так, – голос девушки стал сухим и деловитым. – С этого места давай подробно. Точнее, с самого начала.

– Ты… это… отодвинь подальше, – дрожащим голосом попросил Серый. – Вдруг нажмешь случайно.

– Ладно, – согласилась Таня. – Не удовлетворит меня твоя откровенность, придвинуть недолго. Рассказывай, Шехерезада.

– Я его не знаю… Этого кекса знал Косяк, но Косяка убили… Ну, тогда, в подворотне, перебили глотку. Ты же и… – Он с ужасом покосился на Таню, судорожно вздохнул и торопливо продолжил: – Косяк как-то по пьянке сказал, что это очень большой человек. Не питерский. Живет, типа, где хочет. Во как. А больше я ничего не знаю… Косяк меня утром все выспрашивал, что он рассказывал мне, когда мы пили… Я говорю, про баб ты мне всю дорогу заливал, а больше ничего. Да я, мол, и про баб-то ни хрена не помню. Хорошо отделался, а то бы Косяк меня тогда точно бы кончил. Боялся он этого кекса…

– А кто такой сам Косяк, ты знаешь?

– Не-а. Он говорил, что в спецназе служил, в горячих точках. Там, мол, привык убивать… Ну, и стал, типа, профессионалом. Мол, если бы не пил, то с такой шпаной, как мы с Гусем, и связываться бы не стал. – Он снова покосился на Таню и продолжил: – Гусь после той драки… Ну, когда ты… В общем, он в больничке лежит, на Васильевском. Только он точно не при делах. Так, случайно к нам прибился…

– А как ты узнал про эту дачу?

– Мне телефон Косяка достался. Дорогой… Ну, короче, дней через десять звонит по этому телефону какой-то кекс, где, мол, Косяк? Я говорю, так и так… Несчастный случай. Ох, он и матерился… Не зря, говорит, его Косяком прозвали, накосячил, сука… Потом говорит, землю рой, но найди мне того мужика… Ну, того, что вы у подворотни караулили. Я ему – как же я его найду? А он: ты, мол, включи навигатор в телефоне, там найдешь карту, а на карте красная точка. Вот где эта точка – там мужик этот и есть. Короче, уберешь его – триста штук отвалю, а не уберешь – пеняй на себя. Сказал, что сам дня через два позвонит. Сам, мол, позвоню, жди…

– Который из мобильных был Косяка? – поинтересовалась Таня.

– Сенсорный…

Серый устало опустил веки, его трясло, лицо заливала зеленоватая бледность. Субботину даже стало его жалко. Парень, конечно, гадостный, но такая жуткая угроза… Ну Таня… Ну сурова…

Суровая Таня молчала, видимо, обдумывая услышанное.

– Я все рассказал, – подал голос Серый, – больше ничего, зуб даю…

– Ладно. Сюда кто с тобой пришел?

– Никто, один. Никого ж не осталось. Не убивай меня!

– Да не буду… – Таня скривилась, точно куснула лимон. – Только придется тебе некоторое время полежать тут. Не бойся, крысы тебя не съедят и от голода тоже не умрешь, тебя скоро найдут.

Таня вспомнила инструктора по технике «горячего» допроса – средних лет женщина, даже скорее дама. Интеллигентная, утонченная, с тонкими аристократическими пальцами и узкими запястьями, элегантная, со вкусом подбирающая к костюмам шарфики, броши, сумочки… Ох, а если бы сейчас пришлось применять по-настоящему жесткие методы?

Она подняла голову.

– Ты все слышал? – вопрос явно адресовался не Серому, а Субботину.

Тот вздрогнул:

– Ты знала, что я тут?

– Полы скрипучие, – пояснила Таня. – А нам нужно торопиться, сам понимаешь. Собирай вещи. Мобильник забери обязательно. И мою сумку из шкафа. Мне нужно позвонить.

Учитель отозвался мгновенно, невзирая на глубокую ночь.

– Уезжайте быстро, – деловито инструктировал он. – Сейчас я отправлю людей, все приведут в порядок. Запоминай адрес. Ключ в почтовом ящике. Переночуете – и сразу в Москву. Мобильник этого Косяка оставишь в той квартире. Отдам нашим умельцам, может, заказчика определят. И давай быстрее оттуда, из Парголова. Мало ли. Вдруг твой пленник выпутается, – Игорь Леонидович усмехнулся.

– Не выпутается, – ответила девушка и, заметив приближающегося Сергея, закончила: – Да, на Пляжевой. Ждем наряд.

– Я вызвала полицию, – пояснила она Субботину, – сказала, что в дом залезли воры, но нам удалось одного схватить и закрыть в подвале. Скоро приедет наряд. Но нам, думаю, лучше с ними не встречаться.

– Тань, а этому, – он кивнул на подвальный люк, который Таня закрыла, – ничего не будет?

– Даже не посадят, наверное. Хозяев-то нет. А, ты про состояние здоровья пациента, – она усмехнулась. – Жив, здоров, только напуган, конечно. Не задохнется, там вентиляция неплохая. А если начнет полиции рассказывать про психологические методы допроса… Ну, ты ж сам понимаешь, кому это интересно? Да и не начнет. Готов? Поехали.

Прежде чем выехать на трассу, она поколесила по переулкам и тормознула на берегу озера.

– Давай мобильник.

– Ах да! – Субботин протянул ей айфон. – Только не понимаю, кто… – начал он и замолчал.

– Разберемся, – бросила Таня, зашвырнув аппарат в озеро и резко срывая мотоцикл с места.

Деревья вновь слились в сплошную, летящую назад стену. Снова белая ночь, серое небо, неясные тени, полумгла, скорость и ветер в лицо. Все, как в первую ночь их знакомства…

Часа через полтора они уже были в Питере. Быстро пронеслись мимо Московского вокзала, переехали мост через Неву и свернули направо. Вскоре Таня затормозила перед блочной многоэтажкой, напротив которой зеленел небольшой и неустроенный сквер – все те же березки и сосенки, только на этот раз чахлые. «Улица Бадаева», – прочел Сергей на табличке. Интересно, кто он был такой, этот Бадаев? Небось революционер какой-нибудь.

– Похоже, у тебя в Питере полно друзей, готовых по первому же требованию предоставить тебе и стол, и кров, – Сергей испытующе поглядел на Таню.

– Насчет стола не уверена, а вот кров действительно найдется, – невозмутимо откликнулась она и, втиснув мотоцикл между двух припаркованных во дворе иномарок, кивнула на дверь подъезда.

– Пойдем, нам туда.

Небольшая двухкомнатная квартира выглядела какой-то нежилой, скучно-казенной. Все по минимуму: по дивану в каждой комнате, запыленный телевизор, естественно, старый, с кинескопом, небольшой холодильник, газовая плита, несколько разномастных стульев, чахлые занавески на окнах и еще какие-то невнятные мелочи.

Сергей огляделся, хотел что-то сказать, но вздохнул и промолчал. Конечно, ему нужно было поговорить с Таней, о многом расспросить ее. Но настроение для серьезных бесед было совершенно неподходящее. К тому же он был уверен, что она опять уведет разговор в сторону, ответит обтекаемо и уклончиво. Да и устал он смертельно. Таня наверняка тоже, под глазами у нее залегли сиреневые тени, глаза потухли.

Словно угадав его мысли, а скорее всего, действительно угадав, девушка проговорила:

– Посмотрим, что тут в холодильнике, перекусим – и спать. Надо отдохнуть. Завтра в Москву. По уму-то надо было прямо сейчас, но вымотались мы оба, так что лучше не рисковать.

И он в свою очередь тоже не стал ничего на это отвечать. В Москву так в Москву, отдохнуть так отдохнуть.

В холодильнике нашлись пельмени, вкуса которых из-за усталости они даже не почувствовали. Поели и разошлись, легли снова порознь. Едва добравшись до дивана в маленькой комнате, Сергей рухнул на него и провалился в сон. Таня еще возилась в ванной, а он уже спал как убитый.

Проснулись они поздно, уже далеко за полдень, выпили чаю с печеньем, вяло обмениваясь ничего не значащими репликами и глядя в окно на чахлый сквер, на пустынную улицу с редкими машинами, с темными корпусами новостроек.

– Скоро поедем, – прервала наконец молчание Таня. – Чтобы побыстрее, на «Сапсане». Я заказала электронные билеты, чтобы лишний раз не маячить. На половину восьмого вечера. К полуночи уже в Москве будем.

– А я уж решил, что мы прямо на байке в столицу двинем, – довольно вяло пошутил Субботин.

– Увы, его придется оставить здесь, – вздохнула девушка.

– Жаль, – вдруг расчувствовался Сергей. – Я что-то так к нему привык…

Он поднес Танину руку к своему лицу.

– Мотоциклом пахнет…

И вдруг поцеловал кончик мизинца. Потом безымянный, средний, указательный… Ладонь, самую серединку… Бешено бьющуюся голубую жилку на запястье…

Таня почувствовала, что ей трудно дышать. Да что же это такое в самом-то деле? Она же не робкая восьмиклассница, которую пригласил в кино «мальчик из параллельного»! Она взрослая, сильная, рассудительная… И в постели они с Сергеем уже бывали – там, на Декабристов, где белая ночь превращала красное вино в темный, почти черный, терпкий колдовской напиток… Разве там сердце поднималось к самому горлу?

Субботин притянул Таню к себе мощным властным движением – как будто имел на это полное право, как самый первый мужчина – самую первую женщину.

Узкий кухонный диванчик скрипнул, дрогнул, застонал… Или это она застонала?.. Как горит кожа! Одежда? А что, была какая-то одежда?

Белый день посреди европейского цивилизованного Питера вдруг обернулся жаркой первобытной полночью. Хищная тьма обступила, сомкнулась, захлестнула, встала вокруг стенами, куполом, пещерой, оставляя от всей вселенной только их двоих – центр мира. Руки, губы, горячий, сбивчивый, неразборчивый шепот, вдох, как всхлип, выдох, как стон… Два сильных тела сплетались в почти зверином объятии, точно этот день, этот час, это мгновение – последние в жизни!..

* * *

На вокзал они приехали за четверть часа до отхода поезда. Никого подозрительного ни рядом, ни в отдалении вроде не наблюдалось. Наверное, можно было вздохнуть спокойно, но Субботин все три с половиной часа до Москвы думал о своей спутнице, делавшей вид, что не то листает глянцевый журнал, не то дремлет. Кто она такая, эта рыжая амазонка на красном стальном коне, внезапно ворвавшаяся в его жизнь? Как она сказала? Скучный консультант по производственно-техническим вопросам? Ну-ну. Производства тоже разные бывают. Так что одно из двух: либо понравившаяся ему в ресторане девушка прошла армейскую подготовку, либо сама принадлежит к миру криминала. Причем одно совсем не исключает другого.

– Надо же, в этом мире еще существует ночь! – пошутил он, выходя на перрон Ленинградского вокзала.

– Это же столица, – в тон ему подхватила Таня, – тут все есть. Почти как в Греции.

– А мы вообще-то куда? У меня отличная квартира на Пречистенке, – предложил было Сергей, но тут же осекся. – Только туда, наверное, не стоит соваться…

– Не стоит – это мягко сказано, – улыбнулась девушка. – Ко мне поедем, там должно быть спокойно. Заодно посмотришь, как простые люди живут, а то небось забыл уже на своем бизнес-олимпе…

Танина квартира в Коломенском роскошью и впрямь не блистала, но в качестве временного убежища подходила как нельзя лучше. По правде сказать, она вообще напоминала временное жилье.

– Я же здесь почти не бываю, – пояснила девушка.

Сергей крепко прижал ее к себе и поцеловал:

– Главное, что здесь ты, а прочее не имеет никакого значения.

Петербург с его белыми ночами-привидениями, волны рек и каналов, глухо разбивающиеся о гранит набережных, дворцы и парки, сумрачные подворотни, ледяной ветер тревоги, рев мотоцикла, круглое зловещее отверстие в оконном стекле, ночные страхи в дачном домике, тень отчуждения, упавшая между ним и ею на время опасности, стремительный бег «Сапсана» – все это вдруг ушло в прошлое, стало страшным, но уже полузабытым сном, когда-то давным-давно приснившимся обоим.

Единственной настоящей явью стало объятие, тихое дыхание друг друга, пальцы, бережно касающиеся губ, опущенных век, скользящие по всему телу. Их, как отдельного Сергея и отдельной Тани, больше не было. Вместо них дышало, пульсировало, трепетало единое живое существо, и, казалось, конца этому трепету, этому биению единого сердца, этому единому дыханию не будет никогда.

– Похоже на каникулы в детстве, – заметил Сергей через пару-тройку спокойных, словно никакой опасности никогда не существовало, дней. – Никто никуда не гонит, кайф и расслабуха, только немного свербит, что они кончатся.

– Какой ты, оказывается, сентиментальный, – рассмеялась Таня. – Кто бы мог подумать!

По утрам она бывала совсем другой – не нежной, пылкой и покорной, а отстраненной и ироничной, даже слегка язвительной. Таня «утренняя» точно немного стеснялась себя «ночной», прикрывая смущение подчеркнутой независимостью и сарказмом.

«Дневной» Тани Сергей не видел – обычно она пропадала «так, по разным делам» с утра до ночи. Только иногда жаловалась на утомительные толпы в общественном транспорте. О самих же «разных делах» не рассказывала ничего. Впрочем, говорил он себе, передышка очень нужна, от добра добра не ищут. Ну скучновато, но ради безопасности можно и потерпеть. А уж когда Таня привезла ему из очередной отлучки новый телефон и планшет, стало совсем хорошо. Еще бы машину… А ведь у него есть «БМВ», купленная так недавно, что про нее никто не знает. Ну… почти никто. Надо Михалыча попросить, чтоб подогнал. Михалычем звали его личного водителя. Ну хоть кому-то можно доверять? Тем более что опция «private call», блокирующая определение номера звонящего, в новом телефоне подключена. Так что не выследят.