Текст книги "За границей капитала: предпосылки. Том первый"

1. Вавилов Н. И. Пять континентов. М., 1987.

2. Вавилов Н. И. Происхождение и география культурных растений. М., 1987.

3. История первобытного общества. Эпоха первобытной родовой общины / ред. Ю. Бромлей. М., 1986.

4. Морган Л. Г. Древнее общество. Л., 1934.

5. Морган Л. Г. Лига ходеносауни, или ирокезов. М., 1983.

6. Румянцев А. М. Возникновение и развитие первобытного способа производства. Первобытное воспроизводящее хозяйство. М., 1985.

7. Семёнов С. А. Происхождение земледелия. Л., 1974.

8. Трут Л. Н. Доместикация животных в историческом процессе и эксперименте // Вестник ВОГиС. 2007. Т. 11. №2.

9. Шнирельман В. А. Происхождение производящего хозяйства. М., 1989.

10. Шнирельман В. А. Происхождение скотоводства. М., 1980.

Культура является той основой, на которой развивается справедливость, последняя, в свою очередь, внутри общины служит абстрактным всеобщим эквивалентом обмена. Соответственно, справедливость служит абстрактными деньгами древней общины.

________________________

[Обмен. Обмен – основа возникновения денег. Деньги – всеобщий товарный эквивалент. Абстрактные деньги возникают внутри общины как отражение всеобщего обмена ресурсами общины между ее членами (сородичами, соплеменниками).]

[Материальные деньги возникают за пределами общины. Материализация абстрактных денег осуществляется за пределами общины. Переход от всеобщности к единичности (дифференциации) процесса обмена материализует абстрактные деньги в товарные деньги, когда деньгами могут выступать любые вещи, ценность которых определена множественностью единичных обменов между близкими общинами при достаточно локальном обмене между родственными или соседствующими общинами.

«Здесь вещи А и В до обмена не являются товарами, товарами они становятся лишь благодаря обмену. Первая предпосылка, необходимая для того, чтобы предмет потребления стал потенциальной меновой стоимостью, сводится к тому, что данный предмет потребления существует как непотребительная стоимость, имеется в количестве, превышающем непосредственные потребности своего владельца. Вещи сами по себе внешни для человека и потому отчуждаемы. Для того чтобы это отчуждение стало взаимным, люди должны лишь молчаливо относиться друг к другу как частные собственники этих отчуждаемых вещей, а потому и как не зависимые друг от друга личности. Однако такое отношение взаимной отчужденности не существует между членами естественно выросшей общины, будет ли то патриархальная семья, древнеиндийская община, государство инков и т. д. Обмен товаров начинается там, где кончается община, в пунктах ее соприкосновения с чужими общинами или членами чужих общин. Но раз вещи превратились в товары во внешних отношениях, то путем обратного действия они становятся товарами и внутри общины»3030
  Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2. Т. 23. М.: ГИПЛ, 1960. С. 97.


[Закрыть].

Деньги не являются порождением капитализма, деньги возникли задолго до капитализма и даже задолго до частной собственности на средства производства. Деньги возникли в эпоху общественной собственности на средства производства как результат взаимодействия общин, как результат взаимного общения и обмена общин.

К. Маркс пишет:

«Уже раньше я указывал, что деньги вообще первоначально развиваются при обмене продуктов между различными общинами3131
  Маркс К. К критике политической экономии. Берлин, 1859. С. 27 [см.: Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2. Т. 13. М.: ГИПЛ, 1961. С. 36—37].


[Закрыть]. Поэтому торговля деньгами, торговля денежным товаром развивается прежде всего из международных сношений»3232
  К. Маркс. Капитал. Т. 3. Ч. I // Там же. Т. 25. Ч. I. М.: ГИПЛ, 1961. С. 348—350.


[Закрыть].

И далее у К. Маркса есть еще одно место:

«Таким образом, независимо от подчинения цен и их движения закону стоимости, будет совершенно правильно рассматривать стоимости товаров не только теоретически, но и исторически как prius3333
  Предшествующий (лат.).


[Закрыть] цен производства. Это относится к таким общественным условиям, когда работнику принадлежат средства производства; таково положение, как в старом, так и в современном мире, крестьянина, живущего собственным трудом и владеющего землей, и ремесленника. Это согласуется и с тем высказанным нами ранее мнением, что развитие продуктов в товары возникает вследствие обмена между различными общинами, а не между членами одной и той же общины3434
  Аристотель отмечает то же самое в отношении частной семьи как первоначальной формы общения. Но первоначальная форма семьи есть сама родовая семья, из исторического разложения которой только и появляется частная семья. «В первой форме общения (т.е. в семье), очевидно, не было никакой надобности в нем [т.е. в обмене]». – Аристотель. Политика. Кн. 1. Гл. 9. Оксфорд: изд. Беккера, 1837. С. 14.


[Закрыть]. Сказанное относится как к этому первобытному состоянию, так и к позднейшим общественным отношениям, основанным на рабстве и крепостничестве, а также к цеховой организации ремесла, пока средства производства, закрепленные в каждой отрасли производства, лишь с трудом могут быть перенесены из одной сферы в другую, и потому разные сферы производства относятся друг к другу до известной степени так же, как разные страны или коммунистические общины»3535
  К. Маркс. Капитал. Т. 3. Ч. I // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2. Т. 25. Ч. I. М.: ГИПЛ, 1961. С. 194.


[Закрыть].

Исследуя вопрос разделения труда, я также пришел к выводу, что деньги возникли задолго до рабовладения, а потом посмотрел у Маркса, и опять этот «старикашка» меня опередил.

В современной капиталистической форме они развились в констатацию самого́ лишь факта абстрактного обмена, всеобщего обмена как такового, а скорость этого всемирного материального обмена реализовалась в электронных деньгах – в форме, в которой только и возможно реализовать все разнообразие и астрономическую величину разнообразнейших обменов.

Конечно, капитализм превратил деньги в капитал, и именно в форме капитала они противостоят человеку в отчужденной форме и, соответственно, его человеческим цивилизационным ценностям. В действительности переход состоит в том, что деньги должны выступать констатацией имеющихся у человечества ресурсов в их возможной концентрированной форме. Так вот, превращение в ходе развития денег из формы капитала в форму ресурса составляет суть и отражение отношений в социализме, в противоположность капиталистическим отношениям.

Выступая в древнейших обществах в форме ресурса, деньги прошли свой путь до капитала, чтобы вновь возвратиться к своей гуманистической сущности развития – стать отражением ресурсов общества.

Классики, выдвигая тезис об исчезновении денег в социализме, исходили из того, что исчезновение обмена повлечет за собой исчезновение его производного – денег. На мой взгляд, обмен как изобретение людей соизмерить различное в общем – человека в обществе, как сказал Даль, «каждого из людей», – будет в более развитой форме, но он будет всегда, он есть сущность нашего общества. Возможно, он не будет выступать в антагонистических формах, но обмен, по моему мнению, будет.

В январе 2021 г. Сбербанк решил создать свою валюту, несмотря на запреты в законодательстве Российской Федерации.

Борьба за эмиссию. Это не борьба Грефа и Набиулиной, хотя они как свободные личности могут выражать собственную позицию и отстаивать, соответственно, собственные интересы. Это отражение диалектического процесса, когда корпорации в рамках национального государства перерастают его по своему могуществу и возможностям.

Общество, по мере того как оно продвигается в своем развитии, вынуждено всё еще использовать институт национального государства для решения множества общих задач: военная сила как аргумент в экономической конкуренции; спасатели как необходимость в чрезвычайных ситуациях; общее здравоохранение как ответ на вызов природы; и т. д. В это же время корпорация по мере наращивания могущества, таким образом становясь свободной от государства, уже претендует на организацию и управление общественной жизнью.

Если на Западе корпорации исторически не обременены социальными обязательствами, вернее, были ограничены обществом в этом занятии (К. Маркс), то современные российские капиталистические корпорации тяготеют к организации монополии во всех сферах общественной жизни в силу исторического опыта советского периода. Все эти экосистемы, от услуг такси до доставки еды, организуемые банком, подтверждают сказанное.

По отчетам, на 1 января 2021 г. активы Сбербанка составили 33,1 трлн руб., в то время как Центрального банка – 43,9 трлн руб. Самое время заявить на новые экономические права, подкрепленные политической властью той группы крупной буржуазии, которая развивает свое дело в форме инициатив Грефа.

За всяким историческим (на поверхности политическим) процессом стоит диалектический процесс.]

[Есть большие сомнения в исчезновении денег в будущем, с наступлением социализма (новой эпохи). Если деньги возникают в первобытной общине, пусть даже в специфической абстрактной форме, то несомненно и то, что в социализме они также должны быть реализованы на новом уровне в абстрактной форме. Деньги старше всех известных частнособственнических эпох, они порождение нашего обмена. Каждая эпоха приспосабливает, вернее, развивает деньги до тех форм, которые и отражают сущность нашего уровня развития.

Поэтому капиталистический способ производства трансформирует деньги в капитал, со всеми его прелестями, функциями, значениями, символами и фетишизмом… Обмен при социализме не исчезнет, он будет другим; значит, и деньги будут в других формах и значениях – в тех, которые будут присущи социалистическим отношениям производства и обмена.

В нашей человеческой истории экономические кризисы оголяют сущность общественного воспроизводства. Они показывают, сбрасывая шелуху спекуляции, реальный ресурс общества. Этот ресурс на каждом этапе развития принимает специфическую форму: рабы, земля, капитал. Эти специфические формы средств нашего общественного производства, дополненные знаниями и умениями, выражены в общественных отношениях через деньги. Но исчезновение денег во время кризиса, как выражение нашего общественного обмена и их концентрации в тех или иных частях общества, не приводит к исчезновению земли, домов, дорог, заводов, станков, автомобилей и других материальных вещей, которые общество использует как средства производства материальных благ. Их исчезновение не приводит к исчезновению знаний, навыков, умений и определенных талантов. Нарушаются концентрация и ускоренный обмен, который обеспечивали деньги. Ресурс общества не исчезает, поэтому задача преодоления кризиса состоит в восстановлении обычного обмена между людьми.]

«Функция денег как средства платежа заключает в себе непосредственное противоречие. Поскольку платежи взаимно погашаются, деньги функционируют лишь идеально как счетные деньги, или мера стоимости. Поскольку же приходится производить действительные платежи, деньги выступают не как средство обращения, не как лишь преходящая и посредствующая форма обмена веществ, а как индивидуальное воплощение общественного труда, как самостоятельное наличное бытие меновой стоимости, или абсолютный товар. Противоречие это обнаруживается с особенной силой в тот момент производственных и торговых кризисов, который называется денежным кризисом3636
  Этот денежный кризис, который в тексте определяется как особая фаза всякого общего производственного и торгового кризиса, следует отличать от специального вида кризиса, который также называется денежным кризисом, но может возникнуть самостоятельно, затрагивая промышленность и торговлю лишь путем обратного отражения. Это такие кризисы, центром движения которых является денежный капитал, а непосредственной сферой – банки, биржи, финансы. (Примечание Маркса к изд. 3.)


[Закрыть]. Последний возможен лишь там, где цепь следующих один за другим платежей и искусственная система взаимного погашения их достигли полного развития. При всеобщих нарушениях хода этого механизма, из чего бы они ни возникали, деньги внезапно и непосредственно превращаются из чисто идеального образа счетных денег в звонкую монету. Теперь они уже не могут быть замещены обыденным товаром. Потребительная стоимость товара теряет свою ценность, а стоимость товара исчезает перед лицом ее стоимостной формы. Еще вчера буржуа, опьяненный расцветом промышленности, рассматривал деньги сквозь дымку просветительной философии и объявлял их пустой видимостью: „Только товар – деньги“. „Только деньги – товар!“ – вопят сегодня те же самые буржуа во всех концах мирового рынка. Как олень жаждет свежей воды, так буржуазная душа жаждет теперь денег, этого единственного богатства3737
  «Это внезапное превращение кредитной системы в монетарную прибавляет к практической панике теоретический страх, и агенты обращения содрогаются перед непостижимой тайной своих собственных отношений». – Маркс К. К критике политической экономии. Берлин, 1859. С. 126 [см.: Наст. изд. Т. 13. С. 128]. «Бедняк сидит без работы, потому что богач не в состоянии дать ему работу из-за недостатка денег, хотя они имеют ту же самую землю, те же самые руки для производства средств существования и одежды, какие имелись у них раньше; а ведь именно это и составляет действительное богатство наций, а отнюдь не деньги». – Bellers J. Proposals tor Raising a College of Industry. London, 1696. P. 3. (Примечание Маркса к изд. 3.)


[Закрыть]. Во время кризиса противоположность между товаром и образом его стоимости, деньгами, вырастает в абсолютное противоречие. Поэтому и форма проявления денег здесь безразлична. Денежный голод не изменяет своей напряженности от того, приходится ли платить золотом или кредитными деньгами3838
  Вот как эксплуатируют такие моменты amis du commerce [«друзья торговли»]: «Однажды» (в 1839) «один старый алчный банкир» (из Сити) «приподнял крышку конторки, перед которой сидел в своем кабинете, и, показав своему другу пачки банкнот, заявил с нескрываемым торжеством, что здесь целых 800 000 ф. ст., которые он удерживал у себя, чтобы обострить нужду в деньгах, но сегодня же после трех часов пустит их в оборот». – [Roy H.] The Theory of the Exchanges. The Bank Charter Act of 1844. London, 1864. P. 81. Полуофициальный орган The Observer от 24 апреля 1864 г. замечает: «Распространяется ряд очень странных слухов относительно тех мер, к которым прибегли для того, чтобы создать недостаток банкнот… Как бы ни казалось сомнительным предположение, что действительно были предприняты подобные меры, тем не менее указанные слухи были настолько широко распространены, что действительно заслуживают упоминания». (Примечание Маркса к изд. 3.)


[Закрыть], например банкнотами»3939
  К. Маркс. Капитал. Т. 1 // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2. Т. 23. М.: ГИПЛ, 1960. С. 146—147.


[Закрыть].

[За деньгами стоит дядюшка Обмен, за золотыми деньгами маячит тетка Торговля, за бумажными деньгами скрывается мировая торговля, а электронные деньги – дитя глобального круглосуточного обмена, который девятым валом катится вслед за солнцем…]

«Особенные потребительные стоимости, которые в меновой торговле между различными общинами становятся товарами, например рабы, скот, металлы, чаще всего образуют поэтому первые деньги внутри самой общины. Мы видели, что меновая стоимость товара тем в большей степени представляется как меновая стоимость, чем длиннее ряд его эквивалентов, или чем больше сфера обмена для этого товара»4040
  Там же. Т. 13. М.: ГИПЛ, 1959. С. 37.


[Закрыть].

«Так как деньги не являются продуктом сознания или соглашения, а созданы инстинктивно в процессе обмена, то весьма различные, более или менее неподходящие товары попеременно исполняли функцию денег. Возникшая на известной ступени развития процесса обмена необходимость полярного разделения товаров, сообразно их назначению, как меновой стоимости и потребительной стоимости, так что один товар, например, фигурирует как средство обмена, в то время как другой отчуждается как потребительная стоимость, – приводит к тому, что всюду один или же несколько товаров, обладающих наиболее всеобщей потребительной стоимостью, вначале случайно играют роль денег. Если эти товары даже не являются предметами непосредственно существующей потребности, то им обеспечивает более всеобщий характер, чем остальным потребительным стоимостям, то обстоятельство, что они образуют вещно наиболее значительную часть богатства»4141
  Там же. С. 36.


[Закрыть].

«Каждую полезную вещь, как, например, железо, бумагу и т.д., можно рассматривать с двух точек зрения: со стороны качества и со стороны количества. Каждая такая вещь есть совокупность многих свойств и поэтому может быть полезна различными своими сторонами. Открыть эти различные стороны, а следовательно, и многообразные способы употребления вещей, есть дело исторического развития4242
  «Вещи имеют присущее им внутреннее свойство» (vertue – таково у Барбона специфическое обозначение потребительной стоимости), «которое везде остается неизменным; например, способность магнита притягивать железо». – Barbon N. Цит. соч. С. 6. Свойство магнита притягивать железо стало полезным лишь тогда, когда при помощи него была открыта магнитная полярность. (Примечание Маркса к изд. 3.)


[Закрыть]. То же самое следует сказать об отыскании общественных мер для количественной стороны полезных вещей. Различия товарных мер отчасти определяются различной природой самих измеряемых предметов, отчасти же являются условными. Полезность вещи делает ее потребительной стоимостью4343
  «Естественная стоимость [natural worth] какой-либо вещи состоит в ее способности удовлетворять потребности или служить удобствам человеческой жизни». – Locke J. Some Considerations of the Consequences of the Lowering ot Interest, 1691. In Works. London, 1777. V. II. P. 28. В XVII столетии мы еще часто встречаем у английских писателей worth для обозначения потребительной стоимости и value для обозначения меновой стоимости: это совершенно в духе английского языка, который любит вещи, непосредственно данные, обозначать словами германского происхождения, а рефлектированные – словами романского происхождения. (Примечание Маркса к изд. 3.)


[Закрыть]. Но эта полезность не висит в воздухе. Обусловленная свойствами товарного тела, она не существует вне этого последнего. Поэтому товарное тело, как, например, железо, пшеница, алмаз и т.п., само есть потребительная стоимость, или благо. Этот его характер не зависит от того, много или мало труда стоит человеку присвоение его потребительных свойств. При рассмотрении потребительных стоимостей всегда предполагается их количественная определенность, например дюжина часов, аршин холста, тонна железа и т. п. Потребительные стоимости товаров составляют предмет особой дисциплины – товароведения4444
  В буржуазном обществе господствует fictio juris [юридическая фикция], будто каждый человек, как покупатель товаров, обладает энциклопедическими познаниями в области товароведения. (Примечание Маркса к изд. 3.)


[Закрыть]. Потребительная стоимость осуществляется лишь в пользовании или потреблении. Потребительные стоимости образуют вещественное содержание богатства, какова бы ни была его общественная форма. При той форме общества, которая подлежит нашему рассмотрению, они являются в то же время вещественными носителями меновой стоимости. Меновая стоимость прежде всего представляется в виде количественного соотношения, в виде пропорции, в которой потребительные стоимости одного рода обмениваются на потребительные стоимости другого рода, – соотношения, постоянно изменяющегося в зависимости от времени и места. Меновая стоимость кажется поэтому чем-то случайным и чисто относительным, а внутренняя, присущая самому товару меновая стоимость (valeur intrinseque) представляется каким-то contradictio in adjecto [противоречием в определении]4545
  «Ничто не может иметь внутренней стоимости». – Barbon N. Цит. соч. С. 6; или, как говорит Батлер: The value of a thing Is just as much as it will bring [«Вещь стоит ровно столько, сколько она принесет»]. (Примечание Маркса к изд. 3.)


[Закрыть]».

«Для того, чтобы золото имело цену, т.е. чтобы оно было выражено в каком-нибудь специфическом товаре в качестве всеобщего эквивалента, этот специфический товар должен был бы играть в процессе обращения такую же исключительную роль, как и золото. Но два товара, исключающие все другие товары, взаимно исключают друг друга. Поэтому там, где серебро и золото согласно закону одновременно функционируют как деньги, т.е. как мера стоимостей, постоянно делались тщетные попытки рассматривать их как одну и ту же материю. Предполагать, что одинаковое рабочее время неизменно овеществляется в одинаковых пропорциях серебра и золота, значит предполагать в сущности, что серебро и золото суть одна и та же материя и что серебро, этот менее ценный металл, есть неизменная дробная часть золота.

(…) Весь исторический опыт в этой области сводится просто к тому, что там, где по закону функцией меры стоимостей были наделены два товара, фактически эта функция всегда закреплялась лишь за одним из них»4646
  Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2. Т. 13. М.: ГИПЛ, 1959. С. 59—60.


[Закрыть].

«Если мерой стоимости служат одновременно два различных товара, например золото и серебро, то цены всех товаров получают два различных выражения: золотые цены и серебряные цены; и те и другие спокойно уживаются рядом, пока остается неизменным отношение между стоимостями золота и серебра, например, 1:15. Но всякое изменение этого отношения стоимостей нарушает существующее отношение между золотыми и серебряными ценами товаров и таким образом доказывает фактически, что двойственность меры стоимости противоречит ее функции»4747
  Там же. Т. 23. М.: ГИПЛ, 1960. С. 106.


[Закрыть].

[Главная идея Маркса состоит в том, что именно наши отношения, а не предметы нашего труда, предметы природы или божественные идеи являются определяющими в обществе. Золото есть золото, ничуть не лучше и не хуже нашего де… ма. Но только в наших отношениях золото начинает приобретать сакральный смысл денег, которые, совершив кульбит в истории, через грязь, кровь, войны, грабежи, надувательства, вначале как вещественный эквивалент наиболее удобного товара, затем через чеканку и расширение оборота устремились к золотым и серебряным деньгам; в дальнейшем через долговые расписки и обязательства – к вексельному обороту, казначейским билетам и ассигнациям; впоследствии – к банкнотам и мировому обороту товаров как основе электронных денег обнажили свою сущность: наши отношения. Теперь в электронных деньгах нет ни золота, ни де… ма, ни магического слова «обеспечены», ни бумажек, которые всё еще затеняют сущность. Остались лишь наши отношения, основанные на всё еще низкой производительности труда, не позволяющей шагнуть дальше убогого сознания буржуазного общества.]

«Таким образом, владелец денег лишь в том случае может превратить свои деньги в капитал, если найдет на товарном рынке свободного рабочего, свободного в двояком смысле: в том смысле, что рабочий – свободная личность и располагает своей рабочей силой как товаром и что, с другой стороны, он не имеет для продажи никакого другого товара, гол как сокол, свободен от всех предметов, необходимых для осуществления своей рабочей силы. (…) Иначе обстоит дело с капиталом. Исторические условия его существования отнюдь не исчерпываются наличием товарного и денежного обращения. Капитал возникает лишь там, где владелец средств производства и жизненных средств находит на рынке свободного рабочего в качестве продавца своей рабочей силы, и уже одно это историческое условие заключает в себе целую мировую историю. Поэтому капитал с самого своего возникновения возвещает наступление особой эпохи общественного процесса производства [эпохи обобществления]»4848
  Маркс К. Капитал Т. I. Гл. IV: Превращение денег в капитал // Там же. М.: ГИПЛ, 1960. С. 179—181.


[Закрыть].

«Простое товарное обращение – продажа ради купли – служит средством для достижения конечной цели, лежащей вне обращения, – для присвоения потребительных стоимостей, для удовлетворения потребностей. Напротив, обращение денег в качестве капитала есть самоцель, так как возрастание стоимости осуществляется лишь в пределах этого постоянно возобновляющегося движения. Поэтому движение капитала не знает границ.

Как сознательный носитель этого движения, владелец денег становится капиталистом. Его личность или, точнее, его карман – вот тот пункт, откуда исходят и куда возвращаются деньги. Объективное содержание этого обращения – возрастание стоимости – есть его субъективная цель, и поскольку растущее присвоение абстрактного богатства является единственным движущим мотивом его операций, постольку – и лишь постольку – он функционирует как капиталист, т.е. как олицетворенный, одаренный волей и сознанием капитал. Поэтому потребительную стоимость никогда нельзя рассматривать как непосредственную цель капиталиста4949
  «Не товар» (тут в смысле потребительной стоимости) «имеет определяющее значение для промышленного капиталиста… деньги его конечная цель». – Th. Chalmers. On Political Economy etc. 2^nd ed. Glasgow, 1832. P. 165, 166. (Примечание Маркса к изд. 3.)


[Закрыть]. Равным образом не получение единичной прибыли является его целью, а ее неустанное движение5050
  «Купец почти ни во что не ценит уже полученную прибыль, но всегда стремится к новой». – Genovesi A. Lezioni di Economla Civile (1765). Parte Moderna: изд. Кустоди сочинений итальянских экономистов. T. VIII. Р. 139. (Примечание Маркса к изд. 3.)


[Закрыть]. Это стремление к абсолютному обогащению, эта страстная погоня за стоимостью5151
  «Неутолимая страсть к прибыли, auri sacra fames [священная жажда золота] всегда определяет деятельность капиталистов». – MacCulloch. The Principles of Political Economy. London, 1830. P. 179. Само собой разумеется, эта точка зрения ничуть не мешает Мак-Куллоху и К° при теоретических затруднениях, например при рассмотрении перепроизводства, превратить того же самого капиталиста в доброго бюргера, которому нужны только потребительные стоимости, которого мучит поистине волчий аппетит к сапогам, шляпам, яйцам, ситцу и другим потребительным стоимостям, имеющим весьма непосредственное отношение к семейному очагу. (Примечание Маркса к изд. 3.)


[Закрыть] являются общими и для капиталиста, и для собирателя сокровищ, но в то время как собиратель сокровищ есть лишь помешанный капиталист, капиталист есть рациональный собиратель сокровищ. Непрестанного возрастания стоимости, которого собиратель сокровищ старается достигнуть, спасая5252
  Σωζειν [«спасать»] – характерное выражение греков для обозначения накопления сокровищ. Равным образом, по-английски to save значит и «спасать», и «сберегать». (Примечание Маркса к изд. 3.)


[Закрыть] деньги от обращения, более проницательный капиталист достигает тем, что он всё снова и снова бросает их в обращение5353
  «Та бесконечность, которой вещи не достигают, двигаясь в одном направлении, достигается ими путем кругообращения». – Galiani. [Цит. соч. С. 156]. (Примечание Маркса к изд. 3.)


[Закрыть].

Те самостоятельные формы – денежные формы, – которые стоимость товаров принимает в процессе простого обращения, только опосредствуют обмен товаров и исчезают в конечном результате движения. Напротив, в обращении Д – Т – Д′ и товар и деньги функционируют лишь как различные способы существования самой стоимости: деньги как всеобщий, товар – как особенный и, так сказать, замаскированный способ ее существования5454
  «Не сама по себе данная материя составляет капитал, а стоимость этой материи». – Say J. В. Traite d’Economie Politique. 3eme ed. Paris, 1817. T. II. P. 429. (Примечание Маркса к изд. 3.)


[Закрыть]. Стоимость постоянно переходит из одной формы в другую, никогда, однако, не утрачиваясь в этом движении, и превращается таким образом в автоматически действующий субъект. Если фиксировать отдельные формы проявления, которые возрастающая стоимость попеременно принимает в своем жизненном кругообороте, то получаются такие определения: капитал есть деньги, капитал есть товар5555
  «Обращающиеся деньги [currency] (!), употребленные с производительной целью, суть капитал». – Macleod. The Theory and Practice of Banking. London, 1855. V. I. Ch. 1. P. 55. «Капитал – это товары». – Mill J. Elements of Political Economy. London, 1821. P. 74. (Примечание Маркса к изд. 3.)


[Закрыть]. Однако на самом деле стоимость становится здесь субъектом некоторого процесса, в котором она, постоянно меняя денежную форму на товарную и обратно, сама изменяет свою величину, отталкивает себя как прибавочную стоимость от себя самой как первоначальной стоимости, самовозрастает. Ибо движение, в котором она присоединяет к себе прибавочную стоимость, есть ее собственное движение, следовательно ее возрастание есть самовозрастание. Она получила магическую способность творить стоимость в силу того, что сама она есть стоимость. Она приносит живых детенышей или, по крайней мере, кладет золотые яйца.

Как активный субъект этого процесса, в котором она то принимает, то сбрасывает с себя денежную и товарную формы и в то же время неизменно сохраняется и возрастает в этих превращениях, стоимость нуждается прежде всего в самостоятельной форме, в которой было бы констатировано ее тождество с нею же самой. И этой формой она обладает лишь в виде денег. Деньги образуют поэтому исходный и заключительный пункт всякого процесса возрастания стоимости. Она была равна 100 ф. ст., теперь она равна 110 ф. ст. и т. д. Но сами деньги играют здесь роль лишь одной из форм стоимости, потому что их здесь две. Не приняв товарной формы, деньги не могут стать капиталом. Таким образом, здесь деньги не выступают против товаров полемически, как при накоплении сокровищ. Капиталист знает, что всякие товары, какими бы оборвышами они ни выглядели, как бы скверно они ни пахли, суть деньги в духе и истине, евреи внутреннего обрезания, и к тому же чудотворное средство из денег делать большее количество денег.

Если в простом обращении стоимость товаров в противовес их потребительной стоимости получала в лучшем случае самостоятельную форму денег, то здесь она внезапно выступает как саморазвивающаяся, как самодвижущаяся субстанция, для которой товары и деньги суть только формы. Более того. Вместо того чтобы выражать собой отношение товаров, она теперь вступает, так сказать, в частное отношение к самой себе. Она отличает себя как первоначальную стоимость от себя самой как прибавочной стоимости, подобно тому как бог-отец отличается от самого себя как бога-сына, хотя оба они одного возраста и в действительности составляют лишь одно лицо. Ибо лишь благодаря прибавочной стоимости в 10 ф. ст. авансированные 100 ф. ст. становятся капиталом, и как только они стали им, как только родился сын, а через сына и отец, тотчас снова исчезает их различие, и оба они едино суть: 110 фунтов стерлингов.

Стоимость становится, таким образом, самодвижущейся стоимостью, самодвижущимися деньгами, и как таковая она – капитал. Она выходит из сферы обращения, снова вступает в нее, сохраняет и умножает себя в ней, возвращается назад в увеличенном виде и снова и снова начинает один и тот же кругооборот5656
  «Капитал… непрерывно умножающая себя стоимость». – Sismondi. Nouveaux Principes d’Economie Politigue. T. I. P. 89. (Примечание Маркса к изд. 3.)


[Закрыть]. Д – Д′, деньги, порождающие деньги, – money which begets money, – таково описание капитала в устах его первых истолкователей, меркантилистов.

Купить, чтобы продать, или, точнее, купить, чтобы продать дороже, Д – Т – Д′, представляет на первый взгляд форму, свойственную лишь одному виду капитала – купеческому капиталу. Но и промышленный капитал есть деньги, которые превращаются в товар и потом путем продажи товара обратно превращаются в большее количество денег. Акты, которые совершаются вне сферы обращения в промежутке между куплей и продажей, нисколько не изменяют этой формы движения. Наконец, в капитале, приносящем проценты, обращение Д – Т – Д′ представлено в сокращенном виде, в своем результате без посредствующего звена, в своем, так сказать, лапидарном стиле, как Д – Д′, как деньги, которые равны большему количеству денег, как стоимость, которая больше самой себя.

Таким образом, Д – Т – Д′ есть действительно всеобщая формула капитала, как он непосредственно проявляется в сфере обращения»5757
  Маркс К. Капитал Т. I. Гл. IV: Превращение денег в капитал // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2. Т. 23. М.: ГИПЛ, 1960. С. 159—166.


[Закрыть].

[Все три формы капитала сводятся в конечном счете к промышленному капиталу, при этом торговый и финансовый капитал, вертясь вокруг промышленности, где только и производятся деньги, выпячивают себя как истинные инструменты возрастания стоимости.]

Противоречие всеобщей формулы.

«Та форма обращения, в которой денежная куколка превращается в капитал, противоречит всем развитым раньше законам относительно природы товара, стоимости, денег и самого обращения. От простого товарного обращения ее отличает обратная последовательность тех же самых двух противоположных процессов, продажи и купли. Но каким чудом такое чисто формальное различие может преобразовать самое природу данного процесса?

Более того: этот обратный порядок существует лишь для одного из трех деловых друзей, вступающих между собой в сделку. Как капиталист, я покупаю товар у А и продаю его затем В; как простой товаровладелец, я продаю товар В и потом снова покупаю товар у А. Для деловых друзей А и В этого различия не существует. Они выступают лишь в качестве продавца и покупателя товаров. Я сам противостою им всякий раз как простой владелец денег или товаровладелец, как покупатель или как продавец. Как при той, так и при другой последовательности метаморфозов я противостою одному из них только как покупатель, другому – только как продавец: одному – только в качестве денег, другому – только в качестве товара, но я никому из них не противостою в качестве капитала или в качестве капиталиста, т.е. как представитель чего-то такого, что было бы больше, чем деньги, или больше, чем товар, чего-то такого, что могло бы производить какое-либо иное действие, кроме того, которое свойственно деньгам или товарам. Для меня купля у А и продажа В образуют один последовательный ряд. Но связь между этими двумя актами существует только для меня. А нет никакого дела до моей сделки с В, В – никакого дела до моей сделки с А. Если бы я захотел объяснить им ту особую мою заслугу, что я перевернул порядок следования сделок, то они доказали бы мне, что я заблуждаюсь относительно самого этого порядка следования, что сделка в целом не началась куплей и не кончилась продажей, а, наоборот, началась продажей и завершилась куплей. В самом деле: мой первый акт, купля, есть продажа с точки зрения А, мой второй акт, продажа, есть купля с точки зрения В. Не удовольствовавшись этим, А и В заявят кроме того, что весь этот порядок следования есть совершенно излишний фокус-покус. А мог бы прямо продать свой товар В, В прямо купить у А. Вместе с тем вся сделка превращается в односторонний акт обычного товарного обращения – продажу с точки зрения A, куплю с точки зрения B. Таким образом, перевернув порядок следования актов, мы отнюдь не вышли из сферы простого товарного обращения: нам приходится поэтому посмотреть, допускает ли природа самой этой сферы возрастание входящих в нее стоимостей, а следовательно, образование прибавочной стоимости.

Возьмем процесс обращения в той его форме, в которой он представляет собой простой товарообмен. Эта форма имеется налицо во всех тех случаях, когда два товаровладельца покупают друг у друга товары и с наступлением срока платежа сводят баланс взаимных денежных обязательств. Деньги служат здесь счетными деньгами; они выражают стоимости товаров в их ценах, но не противостоят самим товарам телесно. Очевидно, поскольку дело касается потребительных стоимостей, в выигрыше могут оказаться оба обменивающиеся между собой лица. Оба отчуждают товары, которые бесполезны для них как потребительные стоимости, и получают товары, в потреблении которых они нуждаются. Но выгодность сделки может даже не ограничиваться этим. Возможно, что А, продающий вино и покупающий хлеб, производит в течение данного рабочего времени больше вина, чем мог бы произвести его в течение того же самого рабочего времени возделыватель хлеба В, и наоборот: В, возделывающий хлеб, производит в течение данного рабочего времени больше хлеба, чем его мог бы произвести винодел А. Таким образом, А получает за ту же самую меновую стоимость больше хлеба, а В больше вина, чем получил бы каждый из них, если бы оба они вынуждены были производить для себя и вино и хлеб, не прибегая к обмену. Следовательно, в отношении потребительной стоимости можно сказать, что «обмен есть сделка, в которой выигрывают обе стороны»5858
  «Обмен есть чудесная сделка, в которой оба контрагента выигрывают – всегда» (!). – Destutt de Tracy. Traite de la Volonte et de see Effets. Paris, 1826. P. 68. Та же самая книга выходила под заглавием Traite d’Economie Politique. (Примечание Маркса к изд. 3.)


[Закрыть]. Иначе обстоит дело с меновой стоимостью.

«Человек, имеющий много вина, но не имеющий хлеба, вступает в сделку с человеком, у которого много хлеба, но нет вина, и между ними происходит обмен пшеницы стоимостью в 50 на стоимость 50 в виде вина. Этот обмен не представляет собой увеличения меновой стоимости ни для первого, ни для второго, потому что уже до обмена каждый из них обладал стоимостью, равной той, которую получает при посредстве этой операции»5959
  Mercier de la Riviere. Цит. соч. С. 544. (Примечание Маркса к изд. 3.)


[Закрыть].

Дело нисколько не изменяется от того, что между товарами становятся деньги в качестве средства обращения и что акт купли осязательно отделяется от акта продажи6060
  «Само по себе совершенно безразлично, будет ли одна из этих двух стоимостей деньгами или обе они суть обыкновенные товары». – Там же. С. 543. (Примечание Маркса к изд. 3.)


[Закрыть]. Стоимость товаров выражается в их ценах раньше, чем они вступают в обращение, следовательно она – предпосылка обращения, а не результат его6161
  «Не контрагенты определяют стоимость; последняя определена раньше, чем они вступили в сделку». – Le Trosne. Цит. соч. С. 906. (Примечание Маркса к изд. 3.)


[Закрыть]. Рассматривая процесс абстрактно, т.е. оставляя в стороне обстоятельства, которые не вытекают из имманентных законов простого товарного обращения, мы найдем здесь, кроме замены одной потребительной стоимости другой, только товарный метаморфоз, т.е. простое изменение формы товара. Одна и та же стоимость, т.е. одно и то же количество овеществленного общественного труда, находится в руках одного и того же товаровладельца сначала в форме товара, потом в форме денег, в которые товар превратился, наконец, опять в форме товара, в который обратно превратились деньги. Такое превращение формы не заключает в себе изменения величины стоимости. Изменение, претерпеваемое в этом процессе самой стоимостью товара, ограничивается изменением ее денежной формы. Сначала она существует в виде цены предлагаемого для продажи товара, затем в виде денежной суммы, которая, однако, уже ранее была выражена в цене, наконец в виде цены эквивалентного товара. Эта смена форм сама по себе столь же мало заключает в себе изменение величины стоимости, как размен пятифунтового билета на соверены, полусоверены и шиллинги.