Текст книги "В лабиринтах темного мира. Похождения полковника Северцева. Том 1"

Западня для агента

Мне все время не давал покоя сотрудник КГБ, проникнувший в наше время вместе с сантехником Никифоровым. Куда он мог деться? Просто так, попасть в будущее и смешаться с толпой людей не получится. Представьте себе неандертальца, который появился на многолюдной площади в Москве и делал вид, что он простой мужик, вышедший в центр попить пивка или хиппи, стремящийся уйти в наше прошлое. Да такого чувака в два счета бы раскусили и сдали снова в психушку. У нас в этих учреждениях можно найти самых гениальных людей, отъявленных негодяев, путешественников во времени, объектов контактов с космическими пришельцами, лунатиков и просто нормальных людей, которые не согласны с тем курсом, по которому вожди ведут народ как стадо баранов в неизвестное никуда.

– Простите, доктор, – спросил я главврача на следующий день, – а у вас в клинике сотрудников КГБ нет?

При данном вопросе доктор пригнулся, вжал голову в плечи и воровато огляделся по сторонам, указав пальцами себе на рот и на уши, мол, органы прослушивают каждого, а уж дурдомы – это вообще рассадник международного шпионажа.

Видя, что я сижу совершенно спокойно, начал успокаиваться и доктор. Да, запугали его органы. Чуть что, шаг влево, шаг вправо и из персонала можно превратиться в контингент. Сами понимаете, работа с чиканутыми приводит к тому, что больной либо выздоравливает, либо доктор заболевает той же болезнью. Одновременного выздоровления наукой еще не зафиксировано. Кстати, сумасшедшие доктора, как правило, имеют очень хорошие лечебные результаты.

– Так-так, – доктор побарабанил пальцами по столу, что-то напряженно обдумывая, – чекистов у нас нет, но вот есть у нас один Шекспир, который намекает на принадлежность к спецорганам бывшего Советского Союза. Этакое, знаете ли, раздвоение личности, то он сам Шекспир, то учитель Шекспира, то он учился в какой-то спецшколе и имеет важное задание от самых высших чинов того времени. Если хотите разнообразить свое времяпровождение, то пожалуйста, он уже отошел от аминазинов и готов для беседы.

Шекспиром был достаточно молодой человек лет тридцати, спортивного телосложения, с хорошими манерами, называл себя капитаном Трилистовым Николаем Петровичем. Посмотрев на меня, он сразу сделал вывод, что я бывший офицер, а узнав, что это действительно так, сразу быстро заговорил:

– Помогите мне выбраться отсюда, я обладаю уникальными данными высшей разметки, которые нужно передать руководству Политбюро и лично генеральному секретарю Брежневу Леониду Ильичу.

– Помилуйте, батенька, – запротестовал я, – никаких генеральных секретарей и в помине нет, от СССР остались рожки да ножки в виде обновленной России, ставшей преемником этого СССР. Поэтому, снова можно сказать, что СССР существует, но в урезанном составе без союзных республик.

– Да хрен с ним, что нет генсеков, – вдруг заговорил Трилистов-Шекспир, – руководство страны все равно осталось, а я обладаю тайной, которую могу рассказать только лично высшему руководству.

– А вы это четко представляете, – спросил я, – что вас как пациента психиатрической клиники доставят к президенту и вы будете толкать ему свои теории, а он внимательно слушать и кивать головой, попутно отдавая распоряжения по реализации ваших предложений? В стране по крайней мере шестьдесят процентов сдвинутого по фазе населения, зайдите в интернет, полюбуйтесь и вы в этом числе хотите попасть к нему на прием? Не получится ни при каких условиях. Давайте договоримся. Вы рассказываете мне свою историю, а я буду решать, что и в каком объеме доводить до заинтересованных лиц. Договорились?

– А какой у меня есть выбор? – спросил Трилистов. – Никакого. Тогда слушайте.

Рассказ агента, часть 1

– Родился и крестился я в России, – начал Шекспир-Трилистов. – Учился в школе, был октябренком, пионером, комсомольцем. Потом поступил в педагогический ВУЗ на факультет иностранных языков. Учил французский и английский и неплохо получалось. По окончании института меня пригласили в серое здание и предложили работать у них. Сразу послали на оперативные курсы на полгода, а потом мы все вместе следили за иностранцами и вербовали из них агентуру для себя.

– Так вот всех подчистую и вербовали? – усмехнулся я.

– Конечно не всех, – сказал Шекспир, – только тех, кто нужен был для освещения интересующего направления за границей. Технари вербовали технарей, а гуманитарии вербовали тех, кто имеет отношение к политике. Завербовать мне лично никого не удалось, но опыта оперативной работы я нахватался. Руководство направило меня в сто первую школу на годичный факультет и для продолжения дальнейшей работы в нашем центральном разведывательном управлении.

– Что, у нас в СССР было ЦРУ? – немало удивился я.

– ЦРУ не было, – отмахнулся Трилистов, – это я так для образности сказал. Было тогда Первое главное управление, ну мы его меж собой называли ЦРУ. Так вот, окончил я этот факультет и вышел в это ПГУ. Язык мне подковали основательно и тот, и этот. На любые темы без запинки говорить мог и по-французски, и по-английски. И тут меня вызывают на самый верх, к самому председателю КГБ товарищу Семичастному, – я внутренне напрягся, – и говорят, что есть для тебя одно важнейшее задание по проникновению в зарубежную страну на длительное оседание как нелегал. Но если не попадешь за границу, то будешь изучать обстановку там, где окажешься и тем же путем вернешься назад.

– Сколько времени на подготовку? – спрашиваю я.

– Обойдешься без подготовки, – говорят мне, – дадим проводника, а ты ему обеспечишь открытие двери в эту страну. Денег не жалей, но, чтобы задание выполнил. И дали мне мужичка, кажется, что я его здесь тоже видел, который прибыл из нашего будущего и врет так складно, что не захочешь, а поверишь. Поил я его самыми дорогими напитками, какие тогда были. В «Березке» покупали ему виски «White Horse» («Белая лошадь»). Тридцать процентов солодового и семьдесят процентов пшеничного виски. Пил благородный напиток стаканами и трахал самых красивых девок в палатке около того места, из которого он как бы прибыл.

И вот на пятый день случилось все то, во что поверить было очень трудно и даже я сейчас сомневаюсь, действительно ли все было так, как оно действительно было.

Рассказ агента, часть 2

Часов в семнадцать по среднеевропейскому времени я сидел у палатки и покуривал, с отвращением слушая сопенье и крики девушки в палатке, внимательно глядя в сторону темного леса на участке, отмеченном колышками. И вдруг в темном лесу что-то засветилось, как будто открыли дверь в темной стене и хлынул проток света.

Я сдернул сантехника с женщины и потащил его в этот световой поток.

После прохода через стену света я очутился в каком-то полутемном коридоре, богато отделанном коврами и причудливыми светильниками. Слесарь упал на ковровую дорожку, я сослепу запнулся об него и начал падать на стену, сквозь которую я провалился так, как будто не было никакой стены.

Я вывалился на грязную улицу, по которой ходили убого одетые люди, ездили удивительные повозки и люди говорили на каком-то странном франко-английском наречии, которое можно было понимать, но, если только внимательно сосредоточишься и будешь обладать богатым воображением, чтобы по наитию догадаться о значениях звучащих слов.

Кто-то оттолкнул меня, освобождая дорогу для повозки, и я упал на обочину дороги между каменными домами, испачкав весь костюм, рубашку и полуботинки.

Понюхав свою руку, испачканную в грязи, я понял, что это нечистоты и содержимое моего желудка вывернуло прямо туда, где я сидел.

На меня никто не обращал внимания, мало ли чудиков ходит по дорогам. Я испачкал свой носовой платок, вытирая костюм и ботинки, и мне еще пришлось снять галстук, чтобы как-то привести в порядок свою одежду, но я только размазал грязь и стал похожим на тех людей, которые меня окружали, только качество моего материала было во сто раз лучше, чем даже у зажиточных граждан.

Историю я знал неплохо и мог бы предсказывать будущее за деньги, но была большая опасность быть объявленным колдуном и гореть на костре под восторженные крики обывателей, для которых не выступает Мадонна или не проповедует какой-нибудь радикальный депутат из демократов.

Одним словом, я попал в Лондон одна тысяча пятьсот восемьдесят шестого года. В Англии успешно правила королева Елизавета и шла неспешная борьбы с католицизмом, начатая ее отцом Генрихом восьмым по счету.

Что-то нужно было делать, чтобы устроиться и чем-то питаться, потому что мне нужно было ждать в этом районе открытия светового окна для возвращения домой.

Я раньше был неверующим, но я сейчас я верю и верю истово, потому рука божья направила меня к моему спасению.

Я постучал в первую попавшую дверь и мне открыл молодой человек, назвавшийся как William Shakespeare. Да-да, молодой Вильям Шекспир, который хотел стать писателем и актером, работая у лондонских театральных деятелей.

Я попросил дать мне ночлег, обещая отработать как учитель детей такого почтенного человека.

– Мои дети слишком малы для обучения, – рассмеялся молодой человек, – но кров я вам предоставлю, пока вы на найдете подходящего для себя занятия.

Разве не Бог послал на землю Вильяма Шекспира, который помог мне устроиться предсказателем судеб в высшем обществе Англии и стать советником у начальника тайной полиции королевы лорда Олсингема.

Да, есть и моя заслуга в укреплении английской разведки и контрразведки, и кроме того, я ненавязчиво предполагал, что произойдет в ближайшее время и, как правило, не ошибался, что позволило мне стать авторитетным работником тайного сыска.

Молодой Шекспир из СССР

Каждый день я выходил на прогулку в место своего появления в Лондоне и периодически обедал у Шекспира, никогда не приходя без подарков его детям и жене Энн Хатауэй, которая не была лучезарной красавицей, но была вполне приятна на вид и слыла хорошей хозяйкой.

Однажды я пересказал Шекспиру содержание его же пьесы «Гамлет», которую он еще не написал. Просто дал сам факт того, что короля убил брат и завладел его короной и женой, но принц не стал верить своему дяде. А кроме того к принцу явился дух его отца и рассказал о страшном преступлении.

В другой раз я рассказал о ревнивом мавре, находившемся на венецианской службе. Обуреваемый ревностью, мавр задушил свою молодую жену и покончил самоубийством сам, а дело не стоило выеденного яйца, потому что сын дьявола подставил его и был рад, когда чистая любовь закончилась смертью двух любящих человек.

– Откуда вы берете эти истории? – постоянно восклицал Шекспир.

Разве я мог сказать ему, что это есть его всемирно известные истории? Если бы не я, то кто-то другой рассказал ему сюжеты Ромео и Джульетты, короля Лира, а уж королева Марго была современницей будущего писателя и ему было легко писать о происходивших при нем событиях.

Работа у Олсингема не была сильно обременительной, да и работали тогда не так, как работали чекисты в наше время с ненормированным рабочим днем, то есть работали без нормы. Начальник сидит на месте, и все тоже сидят, делают вид, что работа кипит. Зато, когда начальник уходит, все с чувством исполненного долга идут домой, чтобы поздно поужинав, вскочить утром рано и стремглав нестись на работу, чтобы к приходу начальника быть на месте.

Работа с ненормированным рабочим днем так и называлась работниками беззаконием, возведенным в закон.

В те времена работали с достоинством и не торопились никуда. Расстояния были дальние, прохождение бумаг было длительным и то, что у нас именовалось бы махровым застоем, там именовалось активной жизнью.

Однажды я читал рассказ об одном человеке, который двигался быстрее всех. Он шел и видел, как мимо него как в замедленном кино летят неспешные пули, мотоциклисты едут со скоростью черепахи… так и я том мире был в положении такого же человека, обгоняющего время и расстояния.

Наконец, я дождался того момента, когда окно открылось и шмыгнул в него, не двигаясь какое-то время. Осторожно потрогав стены, я убедился в их прочности и стал потихоньку уходить из коридора, в котором у уже был. Сбросив одежду и оставшись в белой рубахе и суконных штанах и кожаных ботинках, я вышел на улицу и быстро нашел здание управление бывшего КГБ, которое сейчас называется ФСБ.

Моя попытка войти в здание закончилась задержанием меня милицией и доставкой сюда, где мне поставили диагноз белая горячка и маниакальный психоз. Вот и все. У меня надежда только на вас. Я уже никому и ничего не говорю, возможно, что меня скоро выпишут, а что я буду делать здесь, когда моя семья уже лет тридцать не видела меня и не знает ничего обо мне. А мои коллеги даже не удосужились проверить правдивость моих слов.

Я ничего не сказал по поводу рассказа несчастного узника, но похоже, что он, как и слесарь Никифоров, не врет. Два человека не могут выдумать одно и то же. И не могут два шизофреника скооперироваться и выработать общую линию поведения.

По своим каналам я сделал запрос в отношении капитана Трилистова Николая Петровича. Сообщили, что капитан пропал без вести при выполнении особо важного задания. Семье назначена пенсия. Дети выросли, а жена давно замужем за бывшим коллегой капитана. Вот я и думаю, принимать ли меры к освобождению капитана из психического узилища или оставить все как есть, чтобы не рушить судьбы людей? Пусть живет на полном государственном обеспечении. Возможно, что не один думаю я так. Новый муж жены Трилистова уже генерал и занимает высокую должность. Нужно ли ему, чтобы из небытия появился его бывший друг и все перечеркнул одним взмахом руки?

Пытки людей

Сроков исполнения заказа мне никто не ставил. Попросили разобраться. Вот я и разбираюсь. Прошла всего неделя и я только в самом начале пути в никуда, как тот муравей, который бежал по палочке, а палочку взяла обезьяна и стала поворачивать ее, чтобы муравей все время видел горизонт впереди и бежал без остановки.

Кто же эта обезьяна, что поворачивает палочку тайны? Или это не обезьяна, а организованная преступная группа, расправляющаяся с особой жестокостью со своими конкурентами?

Я не сильно большой любитель чтения книг. Мне больше нравится писать и делать какие-то умозаключения, но, к сожалению, и мои знания не безграничны, приходится обращаться к первоисточникам.

Сначала я обратился к клопам. Помню, в далеком детстве у нас в старой кушетке были клопы. Отец часто переворачивал ее и давил этих клопов то ногтем указательного пальца, то лезвием сапожного ножа, а потом смазывал жидкостью резкого уксусного запаха.

А вот специалисты-дознаватели из народного комиссариата внутренних дел, НКВД, применяли клопяной бокс. В дощатом шкафу разводили и держали тысячи клопов. Полураздетого подследственного заталкивали в этот бокс и на него налетали голодные клопы. Сперва человек борется с ними, задыхается от вони, а потом ослабевает и перестает сопротивляться.

Индейцы в Америке запускали в печень муравьев.

Кто же был гуманнее – индейцы или чекисты?

К гордости нашей, НКВД может считаться изобретателем или доводчиком до совершенства и других способов воздействия на заключенных.

Например, подследственного сажают подальше от себя, заставляют громко отвечать на вопросы и повторять только что сказанное. Выматывает человека полностью.

Или два следователя делают из картона рупоры и кричат в оба уха арестованному: «Сознавайся, сука, что хотел убить Сталина!». Иногда человек глохнет от разрыва барабанных перепонок, а иногда и сознается.

А еще постоянный резкий свет в камере и днем и ночью, а во время допроса ему прямо в глаза направляется яркий свет. Ослепнет? Да хрен с ним.

Или заталкивают человека в узкий шкаф и держат так сутки или более. Человек может озлобиться и надерзить следователю, а ему за это срок.

Или сажают человека в коридоре на табуретку и не дают ему встать с нее несколько суток.

Или поставят стоя и не дают ни сесть, ни лечь. И во время стояния не дают ни капли воды.

Или поставят на колени, и человек сутками стоит на коленях.

Или бессонница. Человеку по нескольку суток не дают спать. Следователи меняются, а человек нет. Некоторые сходят с ума.

Или битье, не оставляющее следов. Бьют резиной, бьют колотушками, мешками с песком, мокрыми полотенцами. Пинают по голени, бьют по мужским придаткам.

Или делают «ласточку». Длинное полотенце закладывают через рот подследственного, как бы взнуздывают его, а потом через спину привязывают концами к пяткам. И человек колесом на животе с изогнутой спиной без воды и еды лежит несколько суток.

И это так, всего лишь несколько способов из необъятного арсенала органов НКВД, описанного теми, к кому они применялись.

Это нужно преподавать школьникам на уроках выживания в нашей сложной жизни, а каждый человек в России должен быть готов к тому, что его будут также пытать, если он окажется несогласным с тем, что ему будут говорить власти.

Пока хоть в одном кабинете будет висеть на стене портрет главного чекиста Дзержинского, мы не гарантированы от повторения массовых репрессий против собственного народа. И руководить ими будет единственная правящая партия. А стрелять будут ее члены в чекистских мундирах иссиня-черного цвета и в черных кожаных плащах, заказ на которые чекистское ведомство разместило на сайте госзакупок.

Подвешивание на дыбе и пытки огнем. Тут Россия не сильно отстала от Запада, хотя Запад в этом отношении более изощрен и технически силен. Непонятно, кем был убит этот человек и где он побывал.

Раздавленный череп, расплющенные конечности и посадка на острую пирамиду – это все из арсенала инквизиции, потому что требуются специальные приспособления типа «испанского сапога» для конечностей и головы, а также «кресла иудеев», которое до сих пор применяется в Латинской Америке с добавлением контактов электрического тока.

Оскопление. Как ни странно, но это самый распространенный вид расправы с врагами. Ассирия, Вавилон, Египет, Греция, Рим, скифы, арабский Восток, Ирландия, Африка, Монголия, Китай, Германия по закону от 1938 года, Югославия. Даже во Франции во время Варфоломеевской ночи придворные дамы с любопытством рассматривали размеры детородных органов поверженных гугенотов и отрезали их.

Надрезы и воздействие на нервные окончания. Этим баловались американские индейцы. Они надрезали пленникам руки и ноги, наматывали на палочки нервные окончания и крутили их, радуясь мучениям врагов. Вероятно, отсюда и пошло выражение «мотать нервы».

Земляки Чингачгука Большого Змея, гуроны и ирокезы, делавары и другие индейцы еще заталкивали в мочеиспускательный канал палочку с маленькими шипами и крутили ее, прыгая от радости при мучениях пленников.

Удар сверху под ключицу прямо в сердце широким и длинным обоюдоострым орудием это уже чисто римское действо. Так казнили децимируемых легионеров и преступников, не приговоренных к другим видам смерти.

В Риме же любили наблюдать за мучениями человека, который погибал от разрыва почек. Его поили молодым вином, а затем перевязывали мочеиспускательный канал.

Если говорить о древнем Риме и существовавшей там системе пыток в отношении инакомыслящих и правонарушителей, то этому государству и ее правителям нужно устраивать новый Нюрнбергский процесс вместо восхищенных аханий и оханий по поводу их достижений и вклада Рима в мировую цивилизацию.

Поиск окна

Классификация жертв отеля «Lissabon» не внесла особой ясности, а наоборот дала повод думать о том, что в наше время могут врываться представители других эпох и стран.

Представьте себе, что в открывшееся окно хлынет конница Чингисхана, начнет рубить всех подвернувшихся под руку и грабить магазины и бутики.

Я обошел все коридоры отеля, осмотрел стены, особенно в тех местах, где были обнаружены трупы и не нашел ничего такого, что могло бы быть неестественным или являлось следом совершенного преступления.

По-моему, этап единоличного сыска закончился. Нужно идти к народу.

Почти неделю я потратил на беседы с горничными и без результата. Зато беседа с одной из уборщиц вселила в меня уверенность в том, что дело будет раскрыто.

Пожилая женщина лет за пятьдесят, оглянувшись по сторонам, шепотом сказала, что она раза три чувствовала, что сходит с ума, когда ее рука с тряпкой вдруг проваливалась в стену, как будто та сделана из воздуха. Повторное прикосновение к стене все ставило на место. О своих наблюдениях они никому не говорила, потому что когда одна из уборщиц заикнулась о том же самом, то ее подняли на смех, отправили на медицинское освидетельствование и вообще уволили по медицинским показаниям. А ей до пенсии осталось совсем немного, и она надеется, что я никому не расскажу об этом. Мне же она рассказала об этом только потому, что не могла держать это в себе, и ей нужно было перед кем-то выговориться.

Соотнести по датам эти невероятные случаи невозможно и нужно искать окна самостоятельно. Рассказ слесаря Никифорова о том, что на стене висел кусок брезента, вызывает сомнения. Брезент могли видеть другие люди, и они вряд ли бы забыли об этом.

Еще один момент. Трупы найдены на трех этажах. На 4-м, 5-м и 6-м. Уборщица работала на этих же этажах. И Никифоров был в апартаментах на 6-м этаже. Одно совпадение – случайность, два – это уже система. Уборку проводят в вечернее время, чтобы не мешать постояльцам, и Никифоров был вызван в номер в такое же время. Следовательно, окна открывают примерно в полночь. Как в легендах о нечистой силе.

На эту тему даже Лирика посетила меня, и я в один мах написал:

 
На старой пластинке царапины щелк
Как будто секунды в огромных часах,
Вот время двенадцать и бархат, и шелк,
И блеск бриллиантов при ярких свечах.
 
 
Их говор французский понятен вдруг мне,
И сам я француз, капитан де Тревиль,
А в призрачном парке при ясной луне
Две пары порхают, танцуя кадриль.
 
 
Я парень не робкий, но в День всех святых
Хотел бы сидеть за накрытым столом,
И женщины рядом, и в вазах цветы,
И с кем, не поймешь, мы шампанское пьем.
 
 
Мне крестик нательный поможет найти
Подругу на счастье в телесной плоти,
Под утро разносит петух всем пути,
А кто не успел, так тому и платить.
 

Ересь какая-то и на ночь глядя.

А, может, нечистая сила, которая жила на кладбище, и вынудила прораба требовать расписку о том, что ему действительно приказывают начинать работы в этом месте.

Буду проверять. Начну с четвертого этажа, потом на пятый, потом на шестой. Буду ходить и хлопать рукой по стенам. Представил я это и улыбнулся, вспомнив старый анекдот.

Начальник поезда видит, что человек в чукотской одежде идет вдоль состава и стукает головой по вагонам.

– Ты что делаешь? – спрашивает его начальник.

– Однако, мягкий вагон ищу, – отвечает тот.

Может, и мне головой по стенке стучать, чтобы умным быть?

Головой я стучать не стал, но сделал себе кавалерийский стек с ременной петлей на конце. Я проходил по коридору и прикасался им к стенам. Сколько я мог так ходить в поисках окна? Год, два, три? Не знаю, но раз взялся за проверку, то нужно проверять. Что будет, если исследователи при первых же неудачных опытах бросят всю исследовательскую работу? Случится катастрофа. Мы так и будем жить в каменном веке, потому что те, кто бросал камни в костер и прекратил это делать, заявив о бесперспективности этого дела. А в другой стране продолжали бросать камни в костер. И вдруг из одного камня потекла блестящая жидкость, которая, застыв, превратилась в очень твердое вещество, из которого стали делать наконечники для стрел, навершия для копий и мечи для войны.

А из другого камня, брошенного в костер, полилась блестящая желтая жидкость, которая, застыв, превратилась в золото.

Так и я ходил ночной порой по коридорам, пугая уборщиц и постукивая по стенкам своим стеком. И нельзя пропустить хотя бы одно дежурство, потому что в этот пропущенный день обязательно случится то, ради чего затевалась вся катавасия.

Как я внутренне и предполагал, все случилось двадцатого июля, в Перунов день.

В тот день, вернее – в ночь, я шел по полутемному коридору четвертого этажа и касался стен своим стеком. Так ходят слепые, постукивая впереди себя палкой. Если палка опускается ниже привычного уровня, то это значит, что впереди яма и нужно искать обход. Точно так же и у меня в простенке между дверями двух апартаментов, занимающих всю правую часть четвертого этажа, стек как бы провалился в стену, не встречая никакого сопротивления.

Я был в некотором замешательстве, хотя ожидал именно этого. Я доказывал себе возможность этого, но внутренне не верил в эту возможность.

Многие люди у нас ходят в церковь, ставят свечи в шандалы и усердно крестят лбы, внутренне не веря в существование Бога. Так, отдают дань моде. И для них явление Христа воочию было бы таким же потрясением, как и для меня, почувствовавшим пустоту в монолитной стене.

Я подошел и, как неверующий Фома, сунул туда руку. Никакого сопротивления. Пустота. Я помахал рукой и не почувствовал никакого препятствия. Закрыв глаза, я сделал шаг в неизвестность.

Что-то теплое и наполненное запахами конюшни пахнуло на меня. Открыв глаза, я был ослеплен ярким солнцем и обдут легким ветерком, принесшим сильный запах от свежей кучи конских яблок, лежащих неподалеку. Я сделал полный шаг и очутился около глинобитной стены строения, из которого я вышел.

Приглядевшись, я увидел, что ко мне идут человек пять в странных одеждах балахонного типа и намерения у этих людей явно немирные.

Я инстинктивно сделал шаг назад, чтобы вернуться туда, откуда я пришел, но моя спина упиралась в стену. Повернувшись к стене лицом, я стал быстро ощупывать ее, отыскивая окно. Но ничего не находил. Потом что-то ударило меня по голове, и наступила темнота.

– Слава Богу, – подумал я, – я уже дома.