Текст книги "В лабиринтах темного мира. Похождения полковника Северцева. Том 1"

Допрос

Откуда-то прибежала врачиха в белом халате. Капель мужику накапала и давление измерила.

Мужик посидел немного, махнул рукой, отослал врачиху и чего-то пальцем показал.

Сразу прибежал официант с бутылкой и тарелками с едой. Перед мужиком поставили коньяк, рюмку. Он пальцем показал, чтобы рюмку убрали. Принесли большую стопку. Налили полную. Он выпил без закуски и у меня сразу слюна пошла от выпивки на столе рядышком со мной.

– Ну, рассказывай всё, – сказал мужик.

Ну, я и начал рассказывать про перестройку нашу, про демократию, едри её лять, про тандемы и про бандитов, которые преспокойно мочат людей, и никто их не трогает, пока они не обнаглеют сверх меры и, если об этом не узнают за границей.

Если так разобраться, то я мало чего знаю. У телевизора сутки напролет не сижу, западные голоса не слушаю, хватает того, что студент Лёшка во время перекура расскажет.

Я сам-то в девяностых еще пацаном был. Тогда и слесаря тоже в политику шли. Сидят сейчас в профсоюзах, морды важные, через губу плюют. И куда плюют? А в нас и плюют, в рабочий класс.

Вот сижу я и говорю ему это, а он себе подливает да закусывает, а я слюной захлебываюсь. Он, видать, тоже не из дворян, рукой махнул и мне рюмку водки поднесли и бутерброд с ветчиной. Кусок хлеба в палец толщиной и кусок мяса такой же толщины. И рюмка не наперсток, грамм на сто пятьдесят на малюсенькой ножке. Хлебанул я это залпом и сижу, закусываю, а сам вспоминаю, где я этого дядьку вспомнил. И ведь вспомнил. Брежнев это, Владимир Ильич. То, что Ильич – это точно, а вот имя, возможно, и путаю. Брежнев одним словом, самым главным в стране был. А водка хорошая, лучше нашей. Точно хлебная, а не ректификат из всякой гадости.

– Ты, – говорит мужик, – в каком году родился?

– В восьмидесятом, – говорю.

А тут ему на подносе мой бейдж принесли. А там моя фотография, должность слесарь-сантехник и дата выдачи – мая семнадцатого две тысячи одиннадцатого года и печать гостиницы. Все честь по чести, чтобы люди от меня не шарахались, а знали, что я есть должностное лицо и к ним иду по причине технической неисправности умывальных и отхожих мест.

– Это какой год? – спрашивает мужик.

– 2011-й, – говорю я.

– А сюда как попал? – задает вопрос.

– А хрен его знает, – говорю ему честно, – смотрю, в стене дырка брезентом прикрытая, залез, значит, в дырку и сюда попал.

– Так, так, – говорит мужик, – это значит, если бы я стрельнул, то попал бы в наше будущее? А ты знаешь, мил человек, что по диалектическому материализму это невозможно. Не-воз-мож-но! – И он поднял большой палец вверх. – Так вот, ты – провокатор и подослан ко мне специально, чтобы сбить меня с панталыка и привести все к массовым репрессиям для того, чтобы в будущем не было того, о чём ты мне говорил.

Тут я и струхнул. Начнут пытать, а я боли ух как боюсь. На прививку если идти, так меня трактором туда тащить надо. А если по морде будут бить не по драке, а просто так? И чего я им придумать могу, если я никого из ихней мафии не знаю, а по обществоведению в школе нам какую-то ересь преподавали?

– Ваше благородие, – говорю, – вот истинный крест, что всё вправду говорил. Пацаном я был, когда антиалкогольный закон ввели. Так мать говорила, что мужики в очередях за бутылкой смертным боем бились. И папашку моего в очереди за водкой задавили. Мамка меня воспитывала. И коммунистов во власти нет. Президенты с министрами лоб крестят и со свечками по праздникам в храмах стоят.

– А, ну-ка налейте ему по-русски, – командует мужик.

Поднесли мне стакан водки с закуской.

А он все вопросы задаёт. Я ему, на что могу, отвечаю, а он все подливает, да спрашивает. На чем отключился, не помню. Как соображать начал, так слышу, что в комнате сидят десятка два мужиков и этот им про меня говорит, а я притаился, как бы в отключке. И, представь себе, никакого сушняка и голова чистая. Вот что значит продукт качественный.

– Так, кто у нас тут наукой заведует, давай, Дмитрий Федорович, объясняй, – говорит басовитый голос.

– Леонид Ильич, – говорит другой. Точно вспомнил, мужика этого Леонид Ильич зовут. – Это невозможно. Нам его американцы подкинули. Они там все что-то кумекают насчет загробной жизни и всяких перемещений мыслей в астрале. Надо допросить его с пристрастием, ещё не то запоет.

– А ты что, сам забыл уже, как тебе в НКВД зубы выбивали и какие ты там песни пел? – спросил хозяин. – Я бы не вмешался, так ты бы самого товарища Сталина в агенты парагвайской разведки записал. Я его и так напоил вусмерть, а что у пьяного на языке, то у него по трезвянке и на уме. Так вот, у него одно и то же. Никакой шпион так не сможет после литра водки легенду свою назубок знать. А кто у нас компьютеры вредными механизмами объявил? Где эта сука сейчас проживает? Вот ему зубы и посчитать надо. У этого мужика водка вызвала в памяти все, что он раньше где-то слышал. Я вам говорю – за державу обидно, за отставание наше полное и дурь несусветную. Так вот, с завтрашнего дня будем проводить реформы. И кто посмеет на пути встать, в лучшем случае с Никитой в домино во дворе играть будет. С меня люди в будущем спрашивать будут за качество своей жизни, а не с вас. Может, мне и начальника КГБ с министром внутренних дел сменить, пока вы все здесь? А то в будущем-то милиция вообще превратилась чёрт знает во что.

– Леонид Ильич, да когда мы вас подводили, – в один голос заговорили два человека, – да мы любую реформу обеспечим, пусть только кто-то рот попробует открыть.

– Ладно, успокойтесь, – сказал добродушно хозяин, – сейчас стол нам накроют в парадной зале, кабана готовят, что я тут недавно подстрелил, а мы с начальником КГБ потолкуем наедине.

Все ушли, а они вдвоем остались. И я неподвижно в кровати лежу.

– Так что, Владимир Ефимович, забирай этого молодца к себе, – говорит хозяин, – действуй осторожно, но подготовь своего человека и вместе с ним зашли в это будущее. Пусть он там выведает все, как положено. Парень должен быть грамотный. Найдите эту дыру и связь установите. Но только все в тайне, понял меня?

– Понял, Леонид Ильич, – сказал тот, – сделаем все в аккурате, комар носу не подточит.

Они ушли, а меня как куль унесли и положили в какую-то машину на диван. Понял я, что шевельнусь чуть-чуть, дам понять, что всё слышал, то и песенка моя может быть спета.

Первое появление окна

Я слушал и понимающе поддакивал головой. Людям с расстроенной психикой нужно «верить». Но и не верить этому субъекту нельзя. Спросите сейчас любого сантехника, кого из председателей КГБ звали Владимир Ефимович? Не то, что слесари-сантехники, вы сами не ответите это вопрос. А кто в политбюро был Дмитрием Федоровичем и имел отношение к науке? То-то и оно. Первым был Семичастный Владимир Ефимович, а вторым – Устинов Дмитрий Федорович, сначала министр оборонной промышленности, а потом министр обороны. Вот и думайте, как оценивать всё сказанное?

Конечно, человек с развитым чувством воображения может нафантазировать что угодно, и всё будет похожим, если он обладает фундаментальными знаниями о той эпохе. А кто у нас это знает? Единицы специалистов. Проходит время. Поколения забывают то, что было. Как это у Екклесиаста? Нет памяти о прошлом, суждено всему, что было полное забвенье и так же будет лишено воспоминаний ваше поколенье.

Если людей не учить, то они забудут даже то, кто они такие. Язык свой забудут, будут говорить на смеси англо-франко-японского и нижегородского. Будут общаться только между собой, а потом вообще перейдут на мычание и объяснения при помощи жестов.

Никифорову я дал время на отдых, чтобы он не устал и мысли его не стали наслаиваться друг на друга в виде каши, которую невозможно понять.

На следующий день нашу беседу мы продолжили.

– Я таблетки не пью, – заговорщически сообщил мой собеседник, – поэтому голова моя чистая и не затуманена никакой дрянью. Научился я шарфюреров обманывать.

Мне довелось со стороны посмотреть, как обращаются с пациентами, то есть с переменным составом клиник, и в какой-то мере слова его о сотрудниках и их аналогах в спецслужбах соответствовали истине.

– Хорошо, – сказал я, – а что с тобой делали в КГБ?

– Ну, сначала меня проверяли на аппарате – вру я или не вру, – сказал Никифоров. – В кино я видел этот аппарат. Там стрелка фиксирует, когда ты правду говоришь, а когда неправду. Когда человек говорит правду – он спокоен, а когда врет, то дергается, потеет, глазки в разные стороны бегают, сердце бьется. А у меня с похмелья и сердце билось сильно, и руки потели и на каждый вопрос я отвечал так, как будто говорю неправду. И в итоге получилось, что я говорю правду.

Приставили ко мне куратора, который все выспрашивал, как и где я живу, сколько получаю, кто мои друзья, одним словом, всю подноготную узнавал. А мне что скрывать? Мне скрывать нечего. Родину не продаю.

Пили и водку с ним. Смотрел, как закуску нарезаем, записывал, какие ругательства матом в ходу, какие образцы сантехники, как ремонтируются. Можно сказать, что я ученика учил.

Потом вместе осматривали местность в том районе, где я вышел на Брежнева с ружьем. Исколесили немало, а ничего не нашли. Да как же тут найдешь. Я вышел под Москвой, а жил и работал в Сибири. Ты сможешь так? То-то и оно. Нужно ехать в Сибирь.

В Сибири мы тоже ничего не нашли. Гостиницы еще не было. Зато видел тех, кто работал со мной. Они еще были молодыми и не узнавали меня. Да и я с ними не заговаривал, не хотел нарываться на неприятности.

Поехали снова в Подмосковье. Долго кумекали, как и что. Ученые приходили. Осматривали меня. Ходили вместе со мной по лесу. Рассматривали черту, которая была проведена по колышкам, отмечающим мои первые следы на снегу. Появился я из ниоткуда. Следовательно, около этих колышков и должен ждать, когда откроется дверь в мое время.

Я сам не знал, хочется ли мне возвращаться в свое время. Человек я холостой. Семьей обзаводиться – хлопот на шею добавлять. В моё время квартиру мне не купить, а за просто так никто ее не даст. А в то время, выстоял в очереди и получил квартиру. Живи, не хочу. Бензин двенадцать копеек за литр. Лимонад «Буратино» столько же за пол-литра. Литр молока двадцать четыре копейки. Кружка пива двадцать четыре копейки. Колбаса «Докторская» два рубля сорок копеек. Водка «Московская» за два рубля восемьдесят семь копеек.

И тут я вспомнил, что я делал в гостинице, когда передо мной открылась эта дверь.

Вызвали меня в апартаменты. Вода в умывальнике протекает.

Жила в них одна мадама, жена какого-то миллионера, который скоро должен был туда приехать.

Ходила с постоянной охраной. Охранник в коридоре сидел по ночам. У меня еще чемоданчик посмотрел, нет ли оружия какого.

Вода из сифона капает тогда, когда прокладка порвется или крышка открутится.

А сама она открутиться не может. Кто-то ее открутил. Стал я работать. Проверил сифон, прокладку. Все исправно. А хозяйка рядом и в коротком пеньюаре. Стоит рядом и ногами голыми сверкает. Я глаза приподнял и обомлел. Стоит передо мной без трусов и подольчик повыше подтягивает. Ну, красные уши мои меня и выдали. Не от того, что я засмущался, а то, что внаклонку работал. А у нас с этим строго. С постояльцами ни-ни. С работы вышибут, а с такими крутыми – и жизни могут решить.

Я сифон закрутил, перчатки снял, а она мне в руки стакан с висками:

– Пей, давай, – и оливку зеленую в руках держит на закуску.

Я отказываться, а она на меня матом:

– Пей, мать-перемать, а то охрану позову, кричать буду.

Куда деваться. Выпил, оливку в рот и сосу, а она пеньюар-то вверх задрала, на ванную облокотилась и говорит:

– Давай!

– Чего давай? – спрашиваю, хотя чего тут спрашивать. Прикоснись, а потом пришьют изнасилование постояльца и накрутят по полной.

– Чего давай? – переспрашивает меня мадама. – Мать-перемать, баба в стойле копытом бьет от нетерпения, а ты тут в философию ударился? Учить тебя, что ли надо?

Ну, учить меня не надо. Семь бед – один ответ. Мотовилом меня родители не обделили, ну и обработал я ее два раза и без вынима.

Поцеловала она меня крепко, деньги в карман сунула, сколько не знаю, потому что деятели эти все из карманов вынули и даже не сказали, сколько у меня денег было.

– Давай, – говорит дама, – иди и жди вызова, засор в ванне чистить будешь. Фамилия-то у тебя как?

Я назвал и ушёл. И вот, когда я шёл по коридору, так мне проход этот и открылся.

Рассказал я это все своему куратору. Он так подозрительно на меня посмотрел и ушёл.

Дня через два пришёл и принес пять бутылок разного виски.

– Дегустировать будешь, – сказал куратор, – выберешь то, которое пил тогда. Понял?

Чего тут непонятного? Наливай да пей. Самое похожее оказалось последнее – с белой лошадью. Говорят, самое дорогое, а мне наливать начали с самых дешевых сортов. От жадности они в пролете оказались. Все пять бутылок допивать будем.

Около колышек палатку поставили утеплённую и в десять вечера стали баб мне приводить. Каждый день. Когда это по обязанности делается, то никакого кайфа.

Обратная заброска

В пятницу у меня была огонь-девка. В жизни такой не видал. И что ты думаешь? Прямо с девки меня сорвал этот куратор и за собой потянул. Ночь была, а в ночи щелка светится. Мы туда и нырнули. Да как-то так получилось, что я упал, а парень через меня кувыркнулся.

Встал я на ноги и не вижу никакой двери, в которую мы вошли. И парня с собой рядом не вижу. Коридор знакомый. Пошел в слесарку, а там бригадир наш на меня напустился:

– Ты где, мать-перемать, шляешься? Да за четыре часа можно двадцать номеров обслужить. И что это за одежда у тебя? А где твой бейдж? А где чемодан с инструментами?

Я ему пытаюсь чего-то рассказать про дверь в стене, а он меня наркоманом обзывает, главного инженера вызвал, врача, я им говорю, а они мне не верят, а потом приехали ребята в белых халатах и привезли меня сюда.

Сам же понимаешь, чем больше доказываешь свою правоту, тем больше козырей у врачей, чтобы доказать, что ты сумасшедший.

– Да, – говорю им, – было временное помутнение, но все уже в прошлом.

– А где этот парень? – спросил я.

– А не знаю, – просто сказал Никифоров, – может, и он мне просто привиделся.

Мы замолчали. Я молчал, стараясь не провоцировать всплеск галлюцинаций больного. И Никифоров молчал, с любопытством глядя на меня и ожидая нового вопроса. Что-то внутреннее подсказывало мне, что собеседник мой совсем не шизофреник. Это человек, спрятавшийся в психушке и дожидающийся своего часа, когда ему нужно будет выйти и принять участие в чем-то серьезном и важном. А вот в чем? Это вопрос.

Я гнал от себя эти мысли, понимая, что если я приму на веру все рассказанное мне, то и я стану потенциальным пациентом этой клиники. И мне нужен помощник в лице Никифорова, который, как мне понимается, не прочь стать двойным агентом.

Двойным агентом? Для того, чтобы им стать, нужно быть одинарным агентом. А что, мысль хотя и невероятная, но не лишена здравого смысла. Если он действительно был там, в брежневские времена, то он вряд ли не был привлечен к сотрудничеству органами КГБ. Поэтому, в отношениях с Никифоровым нужно исходить и из того, что Никифоров рассказывает кэгэбэшную легенду, прикрывая того человека, который пришёл вместе с ним.

Второе и не менее важное. А где этот человек? Как он не проявил себя в нашем обществе? Выходит, что он готовился к натурализации в нашем обществе, а у нас нет никаких данных о том, что пришёл человек не от мира сего, потому что таких людей половина страны, которая ностальгирует по прошлому и сама действительность является благодатной почвой для развития патриотических настроений нашего населения. А патриотизм губителен для нашей элиты.

Интересно получается. Как только начинаешь говорить об интересах России, так сразу становишься противником правящей элиты. Она тоже вроде бы за Россию, но государственные деньги вкладывает в Запад, в западную экономику и в западные ценности, оставляя страну нашу в полунищенском состоянии. Страна беззащитна перед всем западным миром и нет ни одной страны, которую можно было бы назвать нашим союзником. Промышленность кривобока, может делать устаревшие танки и самолеты, а все высокие технологии на западе. Сами себя прокормить не можем. Захочет Запад, и задавит нас, как кутят, а большинство населения ему в этом поможет.

Единственный выход – суверенизация регионов, обеспечение полной самостоятельности во всех вопросах. Я полностью уверен, что в большинстве регионов к власти придут патриотические элиты, заинтересованные в единстве России. Эти регионы объединятся между собой, выкинув из своего состава Москву и Питер, как коллаборационистские регионы.

Объединившиеся регионы потребуют свою долю ценностей, выведенные в иностранные банки, чтобы пустить их на развитие экономики. Это позволит в кратчайшие сроки создать сильное и суверенное государство с патриотическим населением, с мнением которого будут считаться во всем мире.

Потом и Москва, и Петербург присоединятся к обновленному союзу как города союзного значения и только потому, что политический и финансовый центр будет размещен по центру союза.

К обновленному союзу примкнут и бывшие республики СССР, которые сегодня не являются значительными игроками на международной арене.

Кто-то думает, что это фантастика, но мне кажется, так же может думать и человек в конце двадцатого века, узнав, что делается на его Родине в будущем.

Стратегию страны у нас определяет не народ, а те, кто дорвался до власти и зубами вцепился в нее. У них главная задача не интересы страны, а удержание у власти. Когда человек думает об интересах родины, вопрос о власти отходит на последнее место. Не все ли равно, кто придет к власти демократическим путем в определенные конституцией страны сроки, так как он приходит для обеспечения наших национальных интересов.

Вот, чёрт, как о чем ни задумаешься, все время приходишь к выводу, что нарушение Конституции всегда губительно для государства. Не случайно началась новая эмиграция российских граждан, разуверившихся в том, что в России может наладиться путная жизнь. Предстоящие выборы будут таким же фарсом, какой начался с выборов 1996 года. Политических игроков выбили, лидеров замолчали и остались в гордом одиночестве те люди, которым как бы нет альтернативы.

Помню, когда я учился в военном училище, то был у меня один приятель. Мы с ним начинали разговор о лучшем одеколоне после бритья, а заканчивали бандеровцами. Так и тут. О чем ни начни говорить, так сразу речь переходит о судьбе России. А что о ней можно сказать? За державу обидно, а вот есть окно в другой мир, есть ключ от этого окна и где-то этот ключ находится. Главное – у кого?

Задача, поставленная мне банкиром, начала проясняться, но мне кажется, что дело все больше начало запутываться. Кто-то отчаянно врет, и кто-то водит нас за нос, ухмыляясь тому, что мы ничего не знаем и не понимаем.

Рассуждения на месте преступления

Мне не давал покоя рассказ сантехника Никифорова. Он акцентировал мое внимание на том, что дверь открывается только после возлияния хорошим спиртным и обладания страстной девой. Но вот в каком сочетании или в пропорции составных частей «баба-вино» открывается дверь? Возможно, что это просто провокация или попытка скомпрометировать меня беспорядочными половыми связями и неумеренным потреблением спиртных напитков.

Судя по всему, год назад Никифоров находился в СССР периода до 1967 года примерно с месяц, а возвратился в тот же день через четыре часа. От чего это зависит?

Вопросы, вопросы, вопросы.

За период функционирования гостиницы в ней исчезло бесследно пятнадцать человек. В основном представители группировок, взявших ее под контроль, а ныне ставших акционерами отеля. Милицейского расследования по фактам их исчезновения не проводилось, потому что никто о происшествиях не заявлял.

За этот же период убито десять человек, из них четыре постояльца без криминального прошлого. Сначала люди исчезали, а потом вдруг появлялись в коридорах.

Я взялся за изучение справок на людей, убитых в гостинице.

Два человека были найдены в один день. У одного разрыв почек вином. Второй убит обоюдоострым широким колюще-режущим оружием, но удар нанесен странно – сверху под ключицу и прямо в сердце.

Оружие размером примерно семьдесят пять сантиметров длиной и шириной пять-шесть сантиметров. Ни дать, ни взять – римский Gladius (собственно говоря, термин гладиатор произошел от названия этого меча). Либо это сделал какой-то маньяк, либо – римский легионер. Но где этот маньяк прятал трупы, так как с момента убийства до находки трупа прошло примерно двое суток?

Третий – был подвешен на дыбе и подвергнут пыткам огнем. Четвертый – с расплющенными конечностями. Пятый был посажен на кол. Шестой – заеден клопами до смерти. Седьмой – с раздробленным черепом. Восьмой – смерть от болевого шока при нанесении множественных внутренних ранений мочеиспускательному каналу. Девятый – оскоплен. Десятый – смерть от болевого шока при непосредственном воздействии на нервы.

Какой-то ужас, а не краткая справка местной службы безопасности, причем документа особой секретности, который у меня забрали сразу после краткого ознакомления.

Где людей могли так пытать в гостинице? Почему нигде не найдено никаких следов преступления? Как будто духи забирают их на расправу и возвращают снова, отомстив за преступления или прегрешения? А что, мысль эта имеет право на существование. Но ведь и духи появляются не просто так, от нечего делать, должна быть какая-то причина или повод.

Трупы обнаружили в дни знаменательных дат. Одного в день судьбы первого-второго января. Того, которого заели насмерть клопы – в день образования органов ВЧК-КГБ двадцатого декабря. Других – в Перунов день в начале третьей декады июля и в вальпургиеву ночь в конце апреля.

Интересно. Вроде бы ничего не было, а как начинаешь смотреть со всех сторон, так сразу выскакивают чьи-то уши. Похоже, что именно в эти даты и открываются двери в тот мир. Может, еще какие-то даты есть, но с этим нужно разбираться. Не буду же я весь год жить в гостинице. У меня, слава Богу, и дом свой есть, и жена в нем, и кот на диване спит.

У главного инженера я взял строительные документы и переснял схему местности, на которой выстроен отель. Нужно будет проверить, что это за место и может ли оно оказывать влияние на возникающие здесь аномалии.

Скажу прямо, что я как-то равнодушно пролистнул бумажку, написанную от руки на листке из тетрадки в клеточку, где главный распорядитель приказывает главному прорабу начать работы, с подписью и датой. Зачем эта бумажка, когда в строительной фирме есть отдельные приказы о начале работ?

В областной научной библиотеке я взял материалы по нашему городу и установил, что участок, на котором построен отель «Lissabon» является бывшим кладбищем, на котором хоронили умерших каторжников, казненных варнаков, всяких ведьм и безвестных лиц. Последним похоронили, по его просьбе, бывшего начальника областного управления НКВД, снятого с должности после двадцатого съезда коммунистической партии и речи первого секретаря Хрущева о культе личности Сталина. И памятника над могилой чекиста не ставили.

Потом кладбище снесли, хотели там построить танцплощадку, но началась борьба со стилягами и танцплощадку отменили. Хотели там базар построить, да колхозники за версту обходили это место, так и был здесь пустырь, в народе называемый просто – погост, пока землю не выкупили инвесторы и не построили там отель.

Так что, отель стоит на косточках окаянных и не удивительно, что здесь такая чертовщина происходит. И окна открываются не сами по себе, а по типу магнитного ключа только при приближении к ним избранных кем-то людей. Сочетание магнитиков сошлось, и замок открылся. Главный фигурант по этому делу – слесарь Никифоров.

Появилась у него одна странность после возвращения оттуда. Стал читать газеты и передачи на политические темы смотреть. Это у него тоже записано как ненормальность поведения.

Вы представьте себе, как слесарь-сантехник рассуждает о расстановке политических сил перед предстоящими выборами и дает сравнительную характеристику двухчленного и тридцатичленного политбюро правящей партии. Нормально это? Вы сами же скажете, что не вполне нормально. И врачи так же сказали. Хотя, что здесь ненормального?

Кстати, на наших политиков и политологов тоже бы не мешало взглянуть с медицинской точки зрения, а то что-то в последнее время я ни разу не слышал о том, чтобы кандидаты на вышестоящие должности перед выборами представляли на всеобщее обозрение справки об их психическом состоянии.

И гость из того мира, заскочивший к нам вместе с сантехником. Где доказательства? Даже описания личности нет, его особых примет и поведения. И главное – откуда сантехник может знать, как нужно вести себя в психиатрической клинике, чтобы врачи посчитали тебя выздоровевшим? Этому по книгам научиться нельзя. Этому учат специалисты и, причем, специалисты прикладного плана.

Что значит прикладного плана? Это значит, как использовать на практике науку, которая вроде бы не приносит никакой пользы. Например, математика. Человек умеет складывать, вычитать, умножать, делить небольшие числа и все. Допустим, килограмм молочного шоколада стоит сто рублей. Сто грамм стоит десять рублей. А у человека всего сорок рублей. И он на эти деньги может купить бутылку пива и сто грамм шоколада или четыреста грамм шоколада без пива.

Это элементарная математика, но прикладная в повседневной жизни. А, допустим, человек занимается бизнесом и во время деловой встречи сделал прикидку прибыли от предлагаемого контракта. Прямо в уме. Перемножил миллионы, отнял накладные расходы, зарплаты, налоги и прикинул, выгодно ему это или нет. Вот это и есть прикладное использование математики.

Или знание физики. Её можно прекрасно использовать в бильярдной и обыгрывать на деньги тех, кто в школе считал физику бесполезной наукой. Физику можно использовать не только в бильярде, но и в борьбе. Используйте инерцию более сильного противника и его силы уменьшатся как раз на величину использованной вами инерции.

Я Никифорова из психлечебницы не вытащу, и никто не вытащит.

Один раз поставленный психиатрами диагноз остается на всю жизнь. Его могут усилить, но не отменить. Поэтому те, кто хочет по психическим заболеваниям откосить от армии, будут косить всю оставшуюся жизнь, потому что психического больного на серьезную работу не примут и дела с ним иметь не будут.

Подождем его выписки и тогда продолжим работу с ним.