Текст книги "Астраханский край в годы революции и гражданской войны (1917–1919)"

Забастовка портных и судослужащих

Хотя всеобщая стачка завершилась 7 декабря, два профсоюза – портных и судоходных служащих – продолжали забастовку.

Портные требовали введения минимальной зарплаты, 8-часового рабочего дня и устройства общественных мастерских. Две согласительные комиссии, созданные Думой и Комиссариатом труда, не дали результатов. Предприниматели не хотели платить за забастовочные дни и уклонялись от повышения зарплаты. Портные всерьез угрожали, что если до 15 декабря им не будет выплачена заработная плата, они «пустят в ход Красную гвардию»[323]323
  ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 5. Л. 3.


[Закрыть]. Это серьезно обеспокоило Торгово-промышленную палату, и ее управляющий делами написал в КНВ, что стачка может перерасти в «погромы»[324]324
  ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 5. Л. 6 об.


[Закрыть].

КНВ выступил в роли арбитра. Было принято решение оплатить дни простоя только за период общей забастовки (с 30 ноября по 6 декабря), обязать предпринимателей оборудовать до 8 января за свой счет мастерские и оплачивать работы до 8 января с 25 %-ной надбавкой, что предполагало заработок в размере 450 рублей[325]325
  ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 5. Л. 3, 5.


[Закрыть].

Подобное решение не устраивало ни рабочих, ни предпринимателей.

Параллельно развивалась забастовка речников. Они требовали восьмичасового рабочего дня, единых тарифных ставок независимо от сезона года, надбавок к зарплате и проведения кадровых решений о приеме на работу и увольнениях только с разрешения профсоюза[326]326
  ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 9. Л. 1.


[Закрыть].

Согласительная комиссия, созданная КНВ, целиком поддержала требования работников, но вместо принятия решения передала дело на рассмотрение центральной организации судовладельцев и судослужащих в Нижний Новгород[327]327
  ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 9. Л. 3.


[Закрыть]. После такого иезуитского вердикта комиссара судоходства большевик Демидов подал в отставку[328]328
  ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 1. Л. 2.


[Закрыть].

Никто не был готов к уступкам.

Портные и речники упорно добивались своего и на работу не выходили. Демидов забрал заявление об отставке обратно. 21 декабря КНВ поддержал требование работников о полноценной оплате периода забастовки, на что Торгово-Промышленный комитет заявил, что выполнять такое решение он не будет, поскольку оно «развращающим образом повлияет на рабочую массу»[329]329
  ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 5. Л. 24.


[Закрыть]. В ответ на это Центральный Совет профсоюзов сообщил, что «снимает с себя всякую ответственность за могущие возникнуть последствия и оставляет за собой свободу действий»[330]330
  ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 5. Л. 8.


[Закрыть].

Борьба левых за КНВ

Уже в декабре в деятельности КНВ наметился глубокий кризис.

19 декабря состоялись довыборы в городскую Думу. Большевики их проигнорировали, а у левых эсеров как партии, находящейся в стадии становления, были проблемы с кадрами. Перфильев выставил свою кандидатуру и победил, но остальные депутаты прошли по спискам правых: двое кадетов, двое эсеров и четверо меньшевиков. Практического значения, впрочем, эти выборы не имели.

Нарастал хаос.

Жители Камызяка реквизировали свыше двухсот мешков муки, предназначенной для промысла Таргулова. Из города пришлось отправить солдат.

На станцию Владимировка прибыли 52 красноармейца из Саратова, которые реквизировали двести вагонов с рыбой (50 тыс. пудов). Местный Совет не возражал, поскольку рассчитывал получить в обмен саратовскую мануфактуру[331]331
  Астраханский листок. 1918. 9 янв.


[Закрыть]. Рыба, разумеется, принадлежала не ему, а астраханским рыбопромысловикам.

Астраханский городской продовольственный комитет не отставал. Он реквизировал 222 мешка муки, получателем которых числилось интендантство[332]332
  Астраханский листок. 1917. 13 (26) дек.


[Закрыть].

В банках не было денег, и руководитель астраханского отделения «Мазута» Моисей Френкель для расчета с работниками опустшил даже личный счет. После этого он попросил КНВ… нет, не кредита. Он попросил прислать агитаторов для разъяснения рабочим ситуации[333]333
  ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 5. Л. 27.


[Закрыть].

Еще хуже обстояло дело на селе. На просьбу председателя Зеленгинской волостной земельной управы Т. Михайлова выделить ему десять красноармейцев (!) для борьбы с браконьерами КНВ посоветовал ему «наблюдать за исполнением законов вообще и, в частности, за ограничением улова рыбы», сообщив, что «для этого управа имеет возможности и права привлекать к себе местную милицию, а если таковая недостаточна, организовать народную милицию»[334]334
  ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 4. Л. 1, 6.


[Закрыть].

На этом фоне резко усиливалось влияние Советов и профсоюзов. «В целях продуктивности» КНВ переподчинил Совету благотворительные учреждения, включая «Красный Крест»[335]335
  Астраханский листок. 1917. 18 дек., 9 янв.


[Закрыть]. Просьбы предпринимателей защитить их от погромов передавались в Союз Союзов, то есть в объединение профсоюзов[336]336
  ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 5. Л. 9.


[Закрыть]. Председатель продовольственного Комитета Михаил Непряхин запросил у Совета сто красногвардейцев для охраны складов и проведения реквизиций[337]337
  ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 8. Л. 2.


[Закрыть].

21 декабря в связи с «неурядицами, царящими в городе», меньшевик Роман Аствацатуров подал в отставку с должности комиссара внутренних дел, то есть начальника милиции. Левые эсеры и большевики отставку не приняли и решили его поддержать, предложив «упразднить самочинные организации и передать всю полноту власти одному лицу, Аствацатурову»[338]338
  ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 11. Л. 19.


[Закрыть]. Под самочинными организациями подразумевалось военизированное общество «Сокол», сформированное из гимназистов старших классов, организация «Спасение революции» и иные военизированные формирования, настроенные явно антисоветски. Теперь их средства передавались «в распоряжение демократических организаций», то есть к Советам и Красной гвардии[339]339
  Астраханский листок. 1917. 30 дек.


[Закрыть].

В тот же день КНВ принял решения поддержать требования продолжавших бастовать портных, ввести налог с торговцев в местный бюджет и установить «тюремное заключение в отношении всех лиц, не внесших причитающиеся с них налоги (военный, подоходный, судебный, городской, земельный и т. д.)»[340]340
  Астраханский листок. 1917. 21 дек.


[Закрыть]. Для преодоления финансового кризиса требовались самые срочные меры. Были задействованы самые экзотичные способы получения средств, вплоть до освобождения под залог в 55 000 руб. арестованных еще при Временном правительстве восьми казахов[341]341
  ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 6. Л. 7, 9–22.


[Закрыть]. Конечно, такого рода источники наполнить казну не могли. Но и Совет рабочих и солдатских депутатов не мог, хоть к нему КНВ неоднократно обращался, просить Совнарком перечислить средства в не подконтрольную Совнаркому Астрахань. В столице знали, что декабре 1917 года астраханское казачество получило из местной казны полмиллиона рублей, явно направляемых на подготовку мятежа, и финансировать подобные мероприятия советская власть логично не собиралась. Тонкие ручейки дензнаков из Петрограда все же поступали, но они скорее были элементом советского давления на КНВ, чем реальным подспорьем для городского хозяйства. Совнарком был готов перевести в Астрахань пять миллионов рублей в случае, если комиссара финансов назначит местный Совет рабочих депутатов[342]342
  Астраханский листок. 1917. 10 (23) дек.


[Закрыть].

Ища выход, по предложению максималиста Григория Цыпина КНВ постановил начать выпуск собственных астраханских денег[343]343
  ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 11. Л. 13.


[Закрыть]. 10 января вышли первые пробные астраханские боны, которые, впрочем, не успели разойтись.

В условиях углубляющегося кризиса среди рабочих росло число сторонников провозглашения власти Советов. 22 декабря в трудовых коллективах прошла серия собраний с идентичными резолюциями.

Служащие Волго-Каспийского канала и работники ремонтного завода официально высказались в поддержку Совнаркома, который борется против буржуазии и поэтому не может «отправлять деньги туда, где эта власть не признается, зная, что посланные суммы зачастую служат для целей контрреволюции, но ни в коем случае для бедноты города и деревни»[344]344
  ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 11. Л. 22.


[Закрыть]. Рабочие потребовали «немедленного признания власти народных комиссаров», которая, по крайней мере, могла разрешить финансовый и продовольственный кризисы, не говоря уже о конфликтах с предпринимателями.

Заявило о поддержке Совнаркома общее собрание работников завода «Океан». Более того, рабочие начали перечислять 2 % от своей зарплаты в пользу Совета РСД[345]345
  ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 5. Л. 13.


[Закрыть].

К этому решению присоединилось собрание работников земляного каравана[346]346
  ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 5. Л. 41.


[Закрыть], а Совет Николаевской слободы Царевского уезда сообщил, что не признает КНВ, если только под данной аббревиатурой «не имеется в виду Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов»[347]347
  Госархив Волгоградской области. Ф. 497. Оп. 4. Д. 2. Л. 61.


[Закрыть].

Общее собрание работников завода Макарова приняло весьма недвусмысленную резолюцию: «Мы, рабочие и служащие, протестуем против буржуазии и наших товарищей справа, и той позиции, которую они заняли по отношению к Совету народных комиссаров. Благодаря этой политике рабочие голодают. Мы предупреждаем вас, господа, пока еще не поздно, оставить политику саботажа и признать власть народных комиссаров, иначе голод может отнять разум у рабочих, и тогда (берегитесь!). Мы обращаемся к Исполнительному комитету, чтобы он довел до сведения Комитета народной власти, что мы требуем признания центральной власти»[348]348
  ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 5. Л. 18.


[Закрыть].

Наконец, изменилась позиция работников завода «Кама», еще недавно осудивших Совнарком и Советы РСД и потребовавших передачи всей власти Учредительному собранию. Сама логика борьбы наемных работников и предпринимателей сдвигала рабочих влево. 22 декабря в условиях растущей демократии на других предприятиях и повальных хищений на своем, они постановили сформировать рабочий контроль (проверка кассы, утверждение приходно-расходных документов контролерами и т. п.). В случае отказа со стороны управляющего предприятием инженера Н. Киселева «камцы» постановили его арестовать[349]349
  ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 5. Л. 13.


[Закрыть]. Киселев, естественно, в удовлетворении требования работников отказал, сославшись на телеграмму центрального правления – «в случае организации контрольной комиссии правление закроет предприятие»[350]350
  ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 5. Л. 15.


[Закрыть]. Рабочие ничуть не испугались и отправили делегацию в КНВ, которую возглавил 30-летний большевик Николай Мосин. Союз союзов, естественно, поддержал коллектив «Камы»[351]351
  ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 5. Л. 16.


[Закрыть].

Опираясь на явно выраженную поддержку рабочей Астрахани, левые могли вести себя более решительно. 23 декабря, угрожая отставками, большевики и левые эсеры потребовали впредь обязательного присутствия на заседаниях КНВ представителей профсоюзов и Совета РСД. Уже на следующий день представители Совета, придя на заседание, поставили вопрос о назначении во все органы власти советских комиссаров. Соглашательская часть КНВ была настолько измотана предшествующими событиями, что фактически приняла ультиматум. КНВ «предложил Совету внести резолюцию в письменном виде и предъявить список необходимых комиссаров, а также положение об их основных функциях»[352]352
  ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 11. Л. 25.


[Закрыть].

Происходит политический сдвиг влево.

В пользу рабочих решаются все накопившиеся конфликты. Увольняется управляющий заводом «Кама» инженер Киселев. Владельцы портняжных мастерских приняли все требования забастовщиков. Началась кампания реквизиций, которыми было поручено заниматься максималисту Цыпину. Под продовольственный комитет была реквизирована гостиница «Россия», под редакцию «Известий Совета РСД» – типография Могилева-Жлобина, под нужды органов власти – различные особняки[353]353
  ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 11. Л. 30, 31; Д. 1. Л. 1, 10.


[Закрыть].

Очевидно, несколько смягчается финансовый вопрос, так как в этот период принимаются многочисленные постановления о выдаче кредитов – 400 тысяч рублей для выплаты зарплаты инспектору судоходства Приморского округа[354]354
  ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 18. Л. 19.


[Закрыть], 396 тысяч рублей городской Думе по расквартированию войск, 640 тысяч рублей продовольственному комитету[355]355
  ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 11. Л. 20.


[Закрыть], 500 тысяч рублей Торгово-Промышленному банку под товары «Вокалеса»[356]356
  ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 11. Л. 23.


[Закрыть] и т. д. Нашлись средства даже на благоустройство Волго-Каспийского канала[357]357
  ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 2. Л. 45.


[Закрыть].

Забирая власть у старого аппарата, КНВ переводит большую часть дел из губернского присутствия в канцелярию комиссара внутренних дел.

Проблемы, однако, сохранялись, особенно с хлебом. Стоимость мешка подскочила с 70 до ста рублей[358]358
  Астраханский листок. 1918. 9 янв.


[Закрыть]. В отдельные дни отоваривать карточки было просто нечем. 30 декабря КНВ принял решение по продовольственному вопросу, которое есть смысл процитировать целиком: «Вследствие отсутствия хлеба на завтра предложить комиссару милиции произвести облаву в районе спекуляции хлебом милицией совместно с солдатской секцией»[359]359
  ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 11. Л. 20.


[Закрыть].

Со стороны рабочих давление на КНВ, столь нужное левым, продолжалось. Оно проявлялось как в новых «признаниях высшей властью Совнаркома» (соляная пристань)[360]360
  ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 5. Л. 41.


[Закрыть], так и в новых требованиях своевременной выплаты заработной платы – «рабочие придут организованной массой к КНВ и потребуют денег» (общество «Мазут», товарищество «Ахтубинское пароходство»)[361]361
  ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 5. Л. 24; Д. 7. Л. 54.


[Закрыть].

Такой напор облегчал принятие необходимых политических решений.

30 декабря на заседании КНВ было принято решение о принятии программы Комитета. Разработка программы КНВ была поручена… максималисту Цыпину[362]362
  ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 11. Л. 20.


[Закрыть]! Для ясности, максималисты считались радикалами даже по меркам того времени и настаивали на незамедлительной социализации экономики, расказачивании и изъятии частной собственности. Позиция большевиков, по сравнению с максималистами, была весьма умеренной, и это не преувеличение.

Григорий Цыпин был не рядовым членом партии эсеров-максималистов, а одним из ее идеологов и лидеров национального уровня.

Благодаря ему Астрахань стала одним из немногих городов, где заметную роль в политике играла партия эсеров-максималистов.

Настоящая фамилия этого человека – Нестроев. Псевдоним Цыпин он взял по фамилии своей жены, зубного доктора. Григорий Абрамович родился в 1877 году в состоятельной купеческой семье в Полтавской губернии. В 1899 году он присоединился к революционному движению, возмутившись расправой над 183 студентами Киевского университета, которых призвали в солдаты за нелояльность к местным властям. Нестроев познакомился со знаменитым руководителем боевой организации эсером Григорием Гершуни, участвовал в революционной деятельности в Одессе, Харькове и Екатеринославле (совр. Днепр), а во время первой русской революции был одним из организаторов вооруженного выступления железнодорожников в Гомеле. Здесь же, в Гомеле, Нестроев проникся идеями максимализма, то есть социализации не только земли, но и предприятий.

В 1907 году Нестроев был арестован, сослан в Якутию, откуда бежал за границу. Начало мировой войны он встретил в Берлине. Столкнувшись с немецким патриотическим подъемом, носившим откровенно антирусский характер, Нестроев через нейтральную Швейцарию выехал в Париж, после чего вступил во Французский Иностранный легион.

Инженер по образованию, Григорий Абрамович вначале служил в саперных войсках, затем был переведен в боевые части, воевал на Сомме, а с 1917 года добился перевода в русский Экспедиционный корпус во Фландрии. Впрочем, служил в нем он недолго и вскоре смог покинуть действующую армию и добраться до России. Судьба забросила его в Астрахань. Скорее всего, он приехал к жене, которая практиковала в Астрахани как стоматолог.

Цыпин был подготовленным теоретиком и стал одним из лидеров партии на всероссийском уровне. Он характеризовал свои разногласия с ленинцами так: «Большевизм признает первый вид коммунизма – коммунизм государственный, – максимализм признает коммунизм децентрализованный, свободный от государственных пут, осуществляющий во всей полноте право на существование свободных людей в свободном коммунистическом общежитии»[363]363
  Нестроев Григорий. Максимализм и большевизм. М., 1919. С. 107.


[Закрыть].

Но во время работы КНВ разногласия между максималистами и ленинцами были совершенно неважны.

Когда 4 января губернский комиссар меньшевик Роман Аствацатуров попросил Комитет разрешить 14 января съезд земств и городского самоуправления, ему было отказано в связи с проведением 15 января губернского съезда Советов[364]364
  ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 11. Л. 29.


[Закрыть]. Фактически Комитет народной власти признал неизбежность провозглашения советской власти, более того, он блокировал попытки правых социалистов препятствовать этому.

5 января на фоне угроз Правительства Казачьего войска взять власть вооруженным путем левые – представители Совета РСД, профсоюзов, большевиков и левых эсеров – заявили, что собираются работать в КНВ только до 15 января, то есть до дня Краевого съезда Советов[365]365
  ГААО. Ф. 2060. Оп. 1. Д. 11. Л. 27.


[Закрыть].

Более того, Перфильев сообщил, что снимает с себя полномочия председателя КНВ, хотя в порядке компромисса готов оставаться одним из рядовых членов.

Правые социалисты, пытаясь угрожать кризисом «безвластия», тоже подали в отставку: соответствующие заявления написали и.о. председателя КНВ эсер Якиманский, комиссар милиции меньшевик Аствацатуров, секретарь КНВ эсер Сигалов.

Это никого не испугало. Лидеры КНВ из числа левых эсеров и большевиков больше не видели необходимости в сохранении этой конструкции. Их вожди в Петрограде договорились о создании единого советского правительства. В этих условиях поддержание особой астраханской формы управления лишалось всякого смысла и, более того, препятствовало получению денег из Центра. Вопрос был не в том, провозглашать власть Советов или нет, а в том, есть ли возможность подавить военное выступление противников такого решения.

Казаки и 156-й пехотный полк

Назревал вооруженный конфликт, сторонами которого становились Правительство Астраханского Казачьего войска и Совет рабочих и солдатских депутатов. Обе стороны располагали военными силами.

В подчинение Войскового правительства входили:

– 3-й казачий полк полковника Стрелкова;

– 1-я особая Астраханская сотня (150 человек);

– 1-я, и она же и последняя, батарея из четырех орудий.

Казачий Совет начал планировать восстание еще 20 декабря[366]366
  ГААО. Ф. 1178. Оп. 1. Д. 191. Л. 13.


[Закрыть]. Проводились совещания, а имевшиеся орудия были переброшены подальше от контролировавшегося Советами гарнизона – на Казачий бугор.

Оружия, впрочем, было не очень много. На войсковом складе и на руках у казаков находились 1142 винтовки, 34 револьвера, 776 шашек и 620 пик, а также 104 000 патронов. Еще личное оружие было у пехотных офицеров, которые могли поддержать выступление[367]367
  ГААО. Ф. 1178. Оп. 1. Д. 189. Л. 80–86.


[Закрыть]. Что важно – имелось до 30 пулеметов[368]368
  Аристов М. Л. Январские дни 1918 года в Астраханской губернии. Астрахань, 1925. С. 18.


[Закрыть] и четыре упомянутых орудия.

Любопытно, что батарею обслуживали 176 человек! Столь высокое число орудийной прислуги свидетельствовало об одном: идти на фронт у астраханского казачества желания не было, а начальство предпочитало иметь пусть даже такие резервы в Астрахани.

С включением калмыков в состав Астраханского казачьего войска и формированием офицерского ополчения силы, подчиненные АКВ, выросли. По оценкам одного из офицеров штаба АКВ Бальзанова, к середине января 1918 года эти силы насчитывали 1200 человек, в том числе 450 казаков, 400 офицеров, 240 калмыков (в трех сотнях), а также 150 человек в артиллерийском отряде[369]369
  ГАРФ. Ф. 5881. Оп. 2. Д. 238. Л. 5.


[Закрыть].

Боевая ценность калмыков при столкновении с опытным противником была невысока, так как с 1812 года они не призывались в армию и им было запрещено владеть оружием. Командование не очень им доверяло и выдало на три калмыцкие сотни только 85 винтовок[370]370
  Очиров Уташ Борисович. Калмыкия в период революции и гражданской войны (1917–1920 гг.): диссертация. С. 106.


[Закрыть].

Из числа офицеров сформировали две роты под общим командованием полковника Сахарова, специально прибывшего в Астрахань.

Чуть позже было вооружено 200 студентов и гимназистов и еще столько же горожан, преимущественно мещан. Их назвали «вольным казачеством». Решение о создании «вольного казачества» было принято Войсковым правительством 26 ноября, после чего по городу были расклеены призывные объявления[371]371
  ГАРФ. Ф. 5881. Оп. 2. Д. 238.


[Закрыть]. Станичники к инициативе отнеслись отрицательно, и «вольные казаки» в Войско приняты не были. Хотя им выдали оружие, боеспособность подобного ополчения оказалась невелика. Однако иных резервов у противников Советов не имелось.

В сентябре 1917 года атаман Бирюков отзывает с фронта оба казачьих полка для… создания Астраханской казачьей бригады! То есть нет еще никакого большевистского переворота, нет демобилизации, нет Брестского мира, а Бирюков выводит с фронта две полноценные части и отправляет их в глубокий тыл, в Камышин. После корниловского мятежа такой поступок означал одно: казачья верхушка собирала резервы для захвата власти.

Но с фронтовиками вышла накладка. Они устали воевать и не видели в этом смысла. После Февральской революции командование использовало их на фронте как конную жандармерию для подавления солдатских волнений. Это вызвало среди ветеранов еще большее недовольство. Поэтому в Камышин тысяча двести астраханских казаков, отозванных с фронта, прибыли, а вот в Астрахань в подчинение атамана они двигаться уже не стали. Бригада погрузилась в митинги. Командир бригады полковник Аратовский явно не справлялся с ситуацией. Некоторую опору для него представляли только две относительно лояльные сотни 1-го полка с одним орудием, выдвинутые на железнодорожную станцию Кайсацкая.

В то время как Войсковое правительство испытывало кадровые проблемы, на левом поле среди казаков выявились два ярких народных лидера. Ими стали хорунжий[372]372
  Соотв. старшему лейтенанту.


[Закрыть] 1-го полка Сергей Буров и командир второй сотни 2-го полка Мина Аристов. 26-летний Буров вступил в партию левых эсеров, 30-летний Аристов был большевиком. Буров возглавил Казачий Совет кавбригады, а Аристов отправился в Астрахань.

Об этих людях есть смысл рассказать чуть подробнее. Сергей Буров родился в станице Александровской Царевского уезда. До мировой войны он работал учителем в Копановке. После мобилизации Буров ускоренным образом закончил Оренбургское казачье училище и в звании хорунжего был отправлен в действующую армию. После революции Буров был выбран в дивизионный комитет и активно вошел в политическую жизнь.

Мина Аристов родился в Красном Яру в 1887 году, обучался в Астраханской мужской гимназии, затем в Киевском университете, который, впрочем, не завершил и поступил в Оренбургское казачье юнкерское училище. Призер стрельб из винтовки и револьвера, с началом мировой войны он был мобилизован. Командуя сотней, Аристов отличился в боях, получив пять орденов за проявленную храбрость и отвагу. Ордена он пожертвовал на нужды войны, а после Февральской революции был избран офицерами дивизии делегатом на съезд частей Западного фронта. С этого момента революционный водоворот полностью поглотил его[373]373
  Пугачев Б. Г. Офицеры и чиновники Астраханского казачьего войска, 1914–1918. Биографический справочник Астрахань, 2017 С. 16–17.


[Закрыть].

Возвращение Аристова в Астрахань приобрело огромное значение.

В начале декабря 1917 года полковое собрание 156-го пехотного полка избрало Аристова своим командиром. Полк был настроен просоциалистически, но совершенно небоеспособен, и нуждался в решительном и опытном руководителе.

На бумаге, в 156-м запасном полку числилось более 3500 человек. Но, как показали летне-осенние события, полк находился в стадии глубокого разложения. Наиболее боеспособным подразделением была мусульманская рота. Состояние прочих подразделений зависело от командного состава и было весьма различным.

Аристов вспоминал: «батальон, расположенный на Косе, представлял из себя скопище людей, бывших на содержании в лучшем случае и в худшем занимавшихся мародерством, в особенности первая рота (основная), расположенная на Косе в нашем тылу, которая в большинстве своем состояла из косинских хулиганов, против которых приходилось высылать специальные отряды красноармейцев и других сознательных товарищей солдат, с тем чтобы силой пресекать их грабежи»[374]374
  Аристов М. Л. Январские дни 1918 года в Астраханской губернии. Астрахань, 1925. С. 29.


[Закрыть]. Значительная часть 156-го полка была призвана из других губерний, и вопросы борьбы за власть в Астрахани для этих людей были чужды.

В дополнение ко всем неприятностям предыдущий командир полка Алексеев делал все возможное, чтобы передать имущество 156-го сп интендантам Казачьего войска. Он смог перебросить в Покровский монастырь даже две пушки[375]375
  ГААО. Ф. 1926. Оп. 2. Д. 7. Л. 3.


[Закрыть]. Юридически Алексеев совершал должностное преступление (хищение), а политически готовил военный переворот.

Аристов приказал арестовать Алексеева. Затем, опираясь на поддержку полкового комитета, он отменил отпуска (вне города), установил связь с городским Стачечным комитетом и начал инвентаризацию имущества.

Выяснилось, что полк располагает всего четырьмя пулеметами, двумя бомбометами с шестью бомбами (по другой версии, бомб было сорок) и двумя тысячами разношерстных винтовок французского, японского и русского образца. Пятьсот из них были неисправны[376]376
  Астрахань и январские дни 1918 года. Астрахань, 1925. С. 76.


[Закрыть]. Патронов в наличии оказалось совершенно недостаточно[377]377
  Аристов М. Л. Январские дни 1918 года в Астраханской губернии. Астрахань, 1925. С. 21.


[Закрыть].

Большевики и левые эсеры с лихорадочной энергией занялись ремонтом техники и поставкой с удаленных складов пулеметов и патронов. Ряд контрреволюционно настроенных офицеров был арестован.

Еще 4 декабря председатель Исполкома СРСД левый эсер Перфильев обращается в Казанский военно-окружной комитет с просьбой отпустить Астраханскому Совету 1500 винтовок, 50 револьверов и два пулемета, а также и соответствующее число патронов к вышеозначенному оружию. «В Астрахани организовалась Красная гвардия, – пишет Перфильев, – и с каждым днем записывается в оную большое количество людей, а обучаться нечем, и в гарнизоне чувствуется большой недостаток оружия. Пулеметов же совсем не имеется»[378]378
  Борьба за власть Советов в Астраханском крае. Т 1. С. 140.


[Закрыть]. Просьба была удовлетворена. Оружие привез Долганов, сопровождаемый отрядом из двадцати мусульман. Он доставил в Астрахань три пулемета «Кольт» и триста тысяч патронов к ним[379]379
  Астрахань и январские дни 1918 года. Астрахань, 1925. С. 76.


[Закрыть].

Пулеметы были распределены между 12-й, 14-й и мусульманской ротами.

Аристов выдвинул наиболее надежные части 156-го сп за пределы крепости: 4-ю роту в здание Персидского подворья на Московской улице, 14-ю роту в парк Аркадия, роту правопорядка в здание Водопровода, а мусульманскую роту – на Косу, для прикрытия коммуникации между Крепостью и портом, через который могла при необходимости подтянуться помощь от рабочих, ловцов и крестьян. 7-я и 1-я (литерная) роты стояли в Кремле.

Часть Красной гвардии охраняла Пречистенские ворота Кремля и прилегающие к нему здания на ул. Московская. Всего в ней насчитывалось около 300 человек, но в основном красногвардейцы не были отмобилизованы и жили у себя по домам, собираясь время от времени для учебных стрельб. Запас винтовок они пополняли за счет разоружения милиционеров, которые особого сопротивления не оказывали[380]380
  Астраханский листок. 1918. 11 янв.


[Закрыть]. Еще сто человек имелось в боевой дружине левых эсеров[381]381
  Партия левых социалистов-революционеров: документы и материалы. М., 2000. Т. I. С. 327.


[Закрыть]. Впрочем, как и вооруженные большевики, левые эсеры почти наверняка входили в Красную гвардию.