Текст книги "И настанет день третий"

Подавленный я стоял перед лодкой Сурена и едва сдерживал наворачивающиеся слезы. Теперь я знал правду. Даже две правды. Первая – моего друга погубил не суровый океан, а преступная ошибка какого-то там адмирала, наверняка до сих пор удобно воссидающего в мягком кабинетном кресле. И второе. Главное. Мы с Суреном обязательно встретимся. Мы не можем не встретиться, ведь у нас впереди целая вечность. Вечность, которую мы проведем в этом проклятом месте.

Глава 5

– Спасайся! – Диона зарычала резко и пронзительно.

Я расслышал предостережение, но действовать меня побудили отнюдь не слова, а скорее интонации, звучавшие в голосе насмерть перепуганной львицы. Именно так вопят растерянные пехотинцы, когда над их головами слышится вой идущих в пике штурмовиков. Не долго думая, я ничком бросился на землю – не мудреный прием, позволяющий сохранить жизнь во многих смертельно опасных ситуациях. Сработало и на этот раз. Надомной мелькнула огромная тень, послышались частые громкие хлопки, а в спину ударил поток горячего воздуха, словно рядом промчался окутанный паром паровоз.

Я не собирался долго разлеживаться. Опасность она и в Африке опасность. Избежать ее можно лишь действуя решительно, а главное быстро. Рывком перевернувшись на спину, я постарался обнаружить своего неведомого противника.

– Срань господня! – только и смог я выдохнуть, когда увидел это создание.

Человек? Не человек! Птица? Не птица! Птеродактель какой-то, да и то мутировавший. Хотя основные пропорции человеческого тела и были присущи трехметровому гиганту, но поставить его в ряд себе подобных не было ни какого желания. Кожистые как у летучей мыши крылья, покрытое зеленоватой чешуей тело, вытянутая собачья морда, ну и главное… Главное, что внутри чудовища бушевал огонь. Ноздри и полуоткрытая клыкастая пасть светились как недра разогретой доменной печи.

Я не стал далее углубляться в изучение своего противника. А то, что свалившийся с небес монстр никто иной как именно противник, было яснее ясного. Промахнувшись с лету, он приземлился в дюжине метров от меня и теперь приближался хищной пружинистой походкой.

Что делать? Бежать? Я быстро огляделся по сторонам. В радиусе полусотни метров ни какого укрытия. Даже стоящих валунов не видать. Догонит, как пить дать догонит! Да… На ровном месте я ему не соперник. Эх, хоть какую-нибудь пещерку или расщелинку, куда эта тварь не сможет протиснуться!

Тут меня словно ударило током. Есть! Придумал! Позабыв о боли, я вскочил на ноги и кинулся к субмарине. В пробоину! Скорее внутрь! Узкие отсеки «Варшавянки» это как раз то, что мне и нужно!

Крылатая тварь не сразу бросилась в погоню. Как мне показалось она слегка опешила. Моя реакция явно отличалась от реакции большинства обитателей здешних мест. И демон сперва должен был ее переварить.

Процесс переваривания занял всего несколько секунд, и результатом его стала неистовая ярость. За спиной я услышал взбешенный вопль: «Остановись!»

Ага, как же! Сейчас! Черта лысого! Не на того напал! Я подпрыгнул и уцепился руками за нижний край пробоины. Подтянулся. Закинул ногу и забрался внутрь. Хвала Всевышнему, есть еще порох в пороховницах. Мой совет пенсионерам – господа-товарищи, делайте зарядку по утрам.

В торпедном отсеке царил невообразимый хаос. Теряя драгоценные секунды, я протискивался сквозь металлическую сельву: полуметровые трубы торпедных аппаратов, обломки автоматического заряжающего устройства и гидроаккустического комплекса. Что ж, демону все это явно придется не по вкусу.

Я уже преодолел половину носового отсека, когда внутрь запрыгнул мой преследователь. Я наивно полагал, что недостаток пространства остановит его, ну или в крайнем случае замедлит погоню… Не тут-то было! Монстр легко трансформировался. Огромные крылья сжались и буквально втянулись в острые лопатки. Все его тело словно потеряло костную основу, став мягким и аморфным как пластилин. И вот эта самая гутаперчивая скотина ринулась вслед за мной.

Я кинулся бежать, но куда там! Простому смертному не сравниться в скорости с этим исчадием ада. Добраться до следующего отсека не было ни какой возможности. В бессильной ярости я схватил подвернувшийся под руку обломок трубы и развернулся к моему врагу. Будь что будет! Помирать, так с музыкой!

Привалившись плечем к покосившемуся торпедному стелажу, я ждал. Демон заметил это и не стал торопиться. Он приостановился и с высокомерной улыбкой глянул на меня:

– Куда жы ты хотел убежать, человек? Это мой мир, и здесь я властен сделать с тобой все, что захочу.

– Ах ты, гнида!

Гнев вскипел во мне как волна. «Варшавянка» была моим миром. Здесь жили и здесь же умирали мои товарищи, а слова этого выродка оскверняли их память. Мозг сработал как сверхскоростной компьютер, и всего через долю секунды выдал план мщения.

Я отпрыгнул назад и что есть силы врезал по креплению стелажа. Начатое взрывом довершу я. Надорванная сварка не выдержала удара, в который я вложил весь свой гнев и всю свою боль. Стойка подломилась, и шесть 533 миллиметровых торпед обрушились на голову чушуйчатой твари. Наблюдая как огромные сигары сооружают над демоном тяжелое металлическое надгробье, я подумал что все-таки существует судьба. Запасные торпеды на лодке Сурена не сдетонировали лишь потому, что им было суждено стать оружием в моих руках.

Оружием? Нет, вряд ли это оружие сработает, вряд ли я покончу с демоном. Остановить – да, но убить…? Убить – едва ли. А раз так, то следует поскорее убираться с корабля.

Через завал я не полез. Нет никакой гарантии, что тварь, похороненная под ним, не выползет наружу и не схватит меня за ногу. Рассудив таким образом, я проник в соседний отсек, поднялся на ходовой мостик и через люк выбрался наружу. Багрово-огненное небо показалось мне кровавым морем. Будто я вишу над ним вверх ногами готовый вот-вот сорваться. Неприятно закружилась голова…

– Алексей! – откуда-то издалека горячий ветер донес знакомый голос. Отгоняя головокружение, я замотал головой и поглядел в сторону, откуда кричала Диона. – Алексей, сюда! Сюда, скорее! – львица нарочито медленно брела по пыльной пустыне прочь от мертвой подводной лодки.

– Иду!

Я понял, что в словах Дионы есть пока неведомый мне резон и не стал мешкать. Спустившись с рубки, я пробежал по палубе до самой кормы, а затем, цепляясь за лопасти гребного винта, как можно ниже спустился к земле. К сожалению все равно пришлось прыгать. Удар напомнил о ранах. Я заскрипел зубуми, но не позволил себе остановиться. Кто знает, может эта крылатая «милашка» сейчас выползает из-под завала или к ней на помощь уже спешат другие демоны.

Я догнал Диону минут через пять. Она все брела и брела прочь даже не подумав подождать своего хромоногого компаньона. Не скрою, такое мелкое предательство меня слегка задело.

– Стой, остановись! Подожди!

– Мы не должны останавливаться, – львица вновь затянула старую песню.

– Дай хоть отдышаться.

– Нельзя. Остановка это нарушение ЕГО приказа. Велиал и напал то на тебя только потому, что ты задержался возле этого странного корабля. – Тут вдруг львица покрутила головой по сторонам. – А где Велиал?

– Так эту скотину зовут Велиалом? – мне наконец удалось восстановить дыхание. – Там, внутри подлодки. Собирает металлолом.

– А что такое металлолом и зачем он ему? – львица не поняла шутки.

– Как зачем? Почти евро за килограмм! Это тебе не шутки! А учитывая сколько он там награбастал… Так это будет на целый «Мерседес». – Я понял, что окончательно запутал свою спутницу, поэтому поспешил вернуться к простым и понятным для нее материям. – Идем, а то он еще передумает с «Мерседесом» и вновь примется за старое.

– Пока мы четко и точно выполняем приказ повелителя, демоны не имеют права нас трогать. Сейчас у нас приказ идти, и мы должны двигаться в указанном направлении, не останавливаясь ни на миг.

Ковыляя вслед за Дионой, я был задумчив и молчалив. Думал естественно не о Велиале. Пропади он пропадом этот ублюдок, чтобы о нем еще думать. Есть вещи куда важнее и намного ужаснее.

Я нашел доказательства, которые искал. Никто не смог разгадать тайну гибели «Варшавянки» Лусиняна, а мне ничего и не пришлось разгадывать. Вот она лодка. Хочешь – гляди, хочешь – щупай, хочешь – пробуй на зуб. И самое паршивое, что все абсолютно логично, все сходится, ничего не надо додумывать или просчитывать. Взрыв торпеды, затопление двух отсеков и пожар. Самые жуткие кошмары всех подводников. У Сурена просто не было шансов. Нет их и у меня. Потому, что все это… – я поднял глаза к багровому небу, – все это правда. Я в аду.

Вот тут действительно стало жутковато. Никогда не верил в сказки о загробной жизни. Плохой или хорошей – без разницы. А вот поди ж ты, оказалось правдой. Повезло еще, что пока не видать чертей и сковородки с кипящим маслом. А вообще, кто его знает, что там впереди? Я с подозрением глянул на линию низкого горизонта, к которой мы без отдыха топали. Неожиданно вспомнился здешний правитель – розовощекий толстяк в золотых очках. Кажется, он говорил о разыгравшейся людской фантазии. Мол, не все обстоит именно так, как представляют себе живые. Наверняка так оно и есть. Дьяволу незачем мне врать. Вот, например, о проклятых кораблях в библии точно ничего не написано. Я проводил взглядом разбитый испанский галеон, паривший в воздухе слева по курсу. Но все же, почему именно корабли?

– Диона, – я окликнул свою молчаливую спутницу, – ты не знаешь, откуда взялись все эти корабли?

– Как откуда? – львица повернула ко мне морду. – Из мира живых, конечно. Ты ведь узнал тот корабль, похожий на большую рыбу.

– Да, узнал. Но почему он здесь? Я всегда считал, что ад это место для грешных душ, а у корабля нет души.

– Души нет, – согласилась Диона, – зато есть верность своим хозяевам.

– Как это? – удивился я.

– А ты разве не замечал, что бывают любимые вещи? Почему-то они всегда оказываются под рукой, они никогда не подводят. Люди получают удовольствие, когда касаются их, пользуются ими.

– Есть такое дело, – я посмотрел на свои потертые швейцарские часы, а затем с удивлением нащупал в кармане брюк старый потрепанный бумажник.

– Вот так и с кораблями. – Заметив мои действия, Диона утвердительно кивнула. – Моряки очень долго плавают на них, холят, лелеют, сродняются с ними и как бы приручают. Поэтому, если случится беда и они гибнут вместе, корабль всегда следует за своими хозяевами. – Извиняющееся рыкнув, львица поправилась, – Ну не сам корабль, конечно, а его призрак. Мы ведь все здесь призраки.

Черт побери! И тут железная логика. Вокруг одни лишь военные корабли, ни сухогрузов, ни пассажирских лайнеров. Почему? Да потому что лишь на военных кораблях экипажи более или менее постоянны. А главное, моряков много. Силы их душ должно с лихвой хватить, чтобы накрепко привязать к себе своего стального друга.

Тут я вспомнил свой корабль, и сердце больно защемило. Он действительно значил для меня очень много. Он одновременно был и боевым товарищем, и домом, и членом семьи. Моя бывшая жена даже ревновала к нему. Каждое слово, каждое упоминание о старине «Грозном» воспринималось чуть ли не как супружеская измена.

Нет, лучше не вспоминать! Ни о семье, ни о корабле, ни о чем из прошлой жизни. На душе и так хреново. Захлебнувшись смертной тоской, я глубоко вздохнул.

– Ты ведь тоже моряк? – Диона по-своему истолковала стон, вырвавшийся из моей груди.

– Как ты узнала?

– На тебе эта полосатая рубаха. Некоторые люди, которых я встречала здесь, носили точно такие же. И они называли себя моряками.

– Ты много знаешь и во многом разбираешься, – я с подозрением покосился на Диону. – Очень странно для зверя. Или ты не настоящая львица? Может, ангел или демон?

– Нет, я львица, – Диона понурила голову. – Только очень старая львица. За две тысячи лет пребывания в аду я многое повидала и многое узнала. Грешники, работавшие вместе со мной, рассказывали что знали, учили меня.

Слова Дионы поразили меня. Две тысячи лет! Она здесь уже целых две тысячи лет! Сразу стало душно, и не просто душно, а нестерпимо душно. Как будто горло стянула цепкая удавка. Ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Если бы кто и впрямь вздумал накинуть мне петлю, я бы ответил. Непременно изловчился бы и ответил. Но а что прикажете делать здесь и сейчас? Вдруг я остановился, словно налетел на невидимую стену. Ох, какая мысль! А кто сказал, что я не могу дать сдачи здесь? Пусть я никогда не вырвусь в мир живых, но и в мире мертвых должно себя чувствовать тем, кем ты был всегда – большим и гордым человеком.

Я не стал долго простаивать на месте. Я снова двинулся вперед. Только теперь походка моя стала более уверенной и энергичной. Больно? Не беда, что больно! Боль она ведь только в мозгу. В этом мире я мог шагать даже на голых костях, мясо с которых содрал бы этот ублюдок Цербер. Главное не тело, главное дух!

Боевой дух это, конечно, хорошо, но на что годится кипящая в жилах энергия, если она не направляется холодной и расчетливой головой? А мою голову сейчас никак не назовешь холодной. Отсюда вывод – успокойся и все хорошенько обдумай. Хотя обдумывать пока рано, пока нечего обдумывать. Слишком мало информации. Да ее вообще нет!

Придя к такому выводу, я поглядел на львицу. Говоришь, ты многое повидала и многое узнала… А ну, киска, выкладывай, что там отложилось в твоей лобастой башке.

– Диона, а как ты попала в ад? – сбор данных я решил начать с заполнения анкет на своих союзников. Хотелось надеяться, что Диона являлась таковой.

– Я приговорена за убийство.

– Убийство? – меня слегка передернуло, но я взял себя в руки. – Ты хищница, ты должна убивать, чтобы не умереть с голоду.

– Это правда, но я говорю не об охоте и пропитании. Я имею в виду убийство из-за злобы и мести.

– Кому же ты мстила? – стало понятно, что слово «месть» следует поставить на первое место.

– Людям. Всем людям.

После такого ответа мигом вспомнились леденящие душу истории о львах людоедах, которые терроризировали забитые африканские деревушки и нагоняли страх на участников сафари. Путешествие в компании свирепого зверя сразу потеряло всякую привлекательность. Правда, Диона спасла меня от Цербера и до сих пор вели себя вполне дружелюбно. Может, за две тысячи лет злоба на человечество уже перегорела?

– А за что ты мстила? – задавая вопрос, я внимательно следил за своей спутницей.

– Люди ради забавы убили моих детенышей, а меня посадили в клетку. Потом они привезли меня в большой город и заставили выступать на арене.

В голосе Дионы не было ни злобы, ни раздражения, и я вдруг понял почему. Эту историю она рассказывает уже две тысячи лет подряд. Боль и ненависть прошли, и в душе у львицы осталась лишь бездонная пустота.

– Там то ты и убила человека? – сама собой представилась сцена, в которой Диона кидается на смотрителя.

– Я убивала много людей. Иногда по несколько человек в день.

– Как такое может быть? – слова спутницы поразили меня.

– Может. Я дралась с людьми, которых называли гладиаторами. Бои проходили на огромной каменной арене в горде Риме.

– Ты дралась в Колизее? – я открыл рот от изумления.

– Да, дралась. И всегда побеждала. – из груди огромной кошки вырвался рык очень похожий на вздох. – Это потому, что я не страшилась смерти. Мои противники страшились, а я нет.

– Все боятся смерти. – Мне вспомнились объятия ледяного океана и воздетое к небу лицо Саида.

– Безумцы нет. А я была безумна от горя. У меня отняли все: детей, свободу, весь мой мир.

– Гладиаторы ничем от тебя не отличались. Они были такими же рабами.

– Ты прав. – Диона согласно кивнула. – Когда я это поняла, то выбрала себе новых врагов. Тех, кто сидел на трибунах. Эти мерзкие червяки реготали, когда мы умирали, и приказывали добивать раненных.

– Зрители сидели высоко на трибунах. Туда ты никак не могла добраться.

– Я почти добралась, – львица гордо блеснула глазами.

– Но как? – Мне действительно стало интересно. Для того, чтобы вырваться с арены требовалась немалая сообразительность. Я вот прямо так… с ходу… ничего не мог придумать, как не старался.

– Несколько раз против меня выпускали всадников. Я прикинула, что со спины лошади можно допрыгнуть до края ограды.

– Допрыгнула?

– Еще как допрыгнула. И если бы не тот солдат…

– Какой еще солдат? – я тут же представил себе римского легионера в кожаном нагруднике и с большим квадратным щитом в руке.

– Возле ложи одного из сенаторов дежурил солдат. Наверное опытный и смелый воин. На мой прыжок он среагировал с быстротой молнии. Я еще перебирала лапами в воздухе, а он уже нацелил на меня свое копье.

Иллюстрируя свои слова, Диона приостановилась и высоко приподняла переднюю левую лапу. На мощной груди прямо напротив сердца зияла совсем свежая колотая рана. Клочья светло-соломенной, почти белой шерсти вокруг нее оказалась измазанной кровью. Кровь была старой и засохшей. Впитав в себя грязь и пыль, она приобрела оттенок гнилого баклажана.

– Я умерла почти сразу. Меня даже не стали добивать. Поэтому на мне нет других ран, только эта. – Повинуясь привычке, Диона попыталась слизнуть кровь, но из этого ничего не вышло. Язык прошелся по грязно-бурым пятнам, да так и не стер их.

Печальная история, да еще и с плохим концом. Мне стало безумно жалко львицу. Я подковылял к ней и погладил по голове, а затем почесал за ухом. Диона ведь тоже кошка, только переросток. Значит, и пристрастия у нее тоже должны быть кошачьи.

Львица с вожделением приняла мою ласку. Похоже, за много-много лет я был единственным человеком, у которого она нашла сочувствие, который ее пожалел. Н-н-да, в этом мире с сочувствием к ближнему наверняка напряженка. Все вместе и каждый в отдельности оказались в полной жопе. Не мудрено, что мысли крутятся только лишь вокруг одной своей безутешной доли. Я не чувствовал ничего подобного, потому что еще не хлебнул настоящей адской жизни. Но уже скоро, очень скоро.

Я поглядел вперед и увидел серое облако, поднимающееся словно из-под земли. Не дым и не туман. Скорее всего пыль. Мелкая серебристая пыль, как будто поднятая тысячами шаркающих ног.

– Да, нам именно туда, – Диона проследила за моим взглядом. – Там все и начинается.

Глава 6

До границы пыльного марева оставалось еще как минимум с полкилометра, когда до моего слуха долетел этот гул. Непонятная, ни с чем не сравнимая какофония звуков. Что-то подобное получится если соединить гомон базарной площади с лязгом и грохотом металлообрабатывающего производства. Да уж, ритмы не самые оптимистичные, и даже близко не напоминают румбу или ламбаду.

– Что там? – я ткнул пальцем в сторону серых клубов.

– Первый круг.

Диона брела рядом, опустив голову. Она была подавлена. Я прекрасно понимал львицу. Побывать у заветной границы, за которой бурлит жизнь и льется солничный свет, а затем снова возвращаться в самое пекло. Радости от такой прогулки, прямо сказать, мало.

– Первый круг? – я почесал затылок и попытался вспомнить. Ничего, кроме фразы: «Пройти все круги ада» в голове не всплыло. И то… за правильность этого изречения я не ручался.

– Ад имеет девять кругов, – Диона принялась объяснять. – Сейчас мы войдем в первый.

От слов моей четвероногой спутницы в голове что-то щелкнуло. Я вспомнил заплывшего адоуправителя, который распорядился сплавить меня в «санаторий» под названием «Ад-8». Не восьмой ли это круг? Сразу по спине поползли крупные мурашки. Видать, гиблое местечко. Хотя, имеется одно утешение. Ведь существует место и похуже. То самое, что скрывается под индексом девять.

В полном молчании мы брели навстречу судьбе. А о чем говорить? Распрашивать что ждет там, впереди? Не хочется, да и смысла нет. И так все узнаю. Изливать душу? А на кой хрен Дионе моя душа? Ей бы со своей совладать, да успокоить.

На самом деле пыльная завеса оказалась не такой уж и плотной, как чудилось издалека. Все дело было в освещении. Красноватый свет, льющийся с небес, ничуть не способствовал хорошей видимости. В нем блекли краски, а все предметы казались размытыми и диковато-угрюмыми. Вот так и с этой пылью. Ничего примечательного. Порывы ветра гоняли обычную серую пыль. А вообще-то нет. Пыль не назовешь совсем уж обычной. Она поблескивала словно мельчайшие снежинки в лучах заходящего солнца. Однако, хватит лирики. Никакие это не снежинки. Скорее всего, крошечные частички какого-то минерала. Интересно, откуда они здесь?

– Эй, осторожней! – резкий рык Дионы оторвал меня от раздумий. – Гляди, куда идешь!

Что значит «Куда идешь»? Напрягая зрение, я стал оглядываться по сторонам. Вроде бы ничего опасного. Все как и раньше. Голые камни и серая дымка. Разве что этот шум… Он действительно стал громким и отчетливым. Сейчас я был почти уверен, что где-то совсем рядом находилось огромное скопление людей, и причем вся эта живая масса неустанно двигалась. Что это может быть? Такого звука раньше я никогда не слыхал, голову даю на отсечение. Но все же, откуда ни возьмись, всплыли некоторые ассоциации. Колона узников на марше или невольники в каменоломне? Ища источник гула я опустил глаза и уткнулся взглядом в каменную россыпь под ногами. Всего в шаге от меня слежавшиеся валуны пропадали из виду. Их словно срезали гигантской острой бритвой. Вот тут они есть, они реальны и ясно различимы, а вон там, чуток впереди, уже не существует ничего, кроме клубящихся грязно-серых облаков пыли.

Рассчитывая каждый шаг, я подобрался к обрыву. Ничего не разобрать! Впереди сплошное молоко, если конечно молоко бывает серым с мутными красноватыми разводами. Я уже собирался повернуться к Дионе и спросить: «А куда дальше?», когда вдруг неожиданно сильный порыв ветра ударил в лицо. Серая пыльная мгла вздрогнула и понеслась мне навстречу. Пылинки кололи глаза и противно скрипели на зубах, словно это была совсем не пыль, а песок, поднятый бурей где-нибудь в далекой жаркой Сахаре. Защищаясь от их яростной атаки, я плотно сжал веки и отвернулся.

Шквал бушевал менее минуты. Когда все стихло, у меня отлегло от сердца. Фух, пронесло. Выходит это не буря. Отплевываясь и протирая глаза, я вновь повернулся к краю обрыва. Первый же взгляд вниз поверг меня в состояние глубокого шока. Парализованный я стоял с вылезшими из орбит глазами и как рыба, выброшенная на берег, судорожно хватал ртом воздух. Бред! Мистика! Галлюцинация!

Передо мной простиралась воронка исполинского карьера. Начинаясь возле моих ног, она заканчивалась у самого горизонта. Именно там виднелась такая же черная стена, как и та, на вершине которой я стоял. Однако, не величественность пейзажа поразила меня. Скалы выступали лишь угрюмыми декорациями в том трагическом спектакле, который разыгрывался в этом месте.

Главными действующими лицами были люди. Живое море кипело на дне каменной чаши. С обрыва, на котором я стоял, были различимы лишь самые ближние человеческие фигурки. Все остальные казались одной сплошной массой, равномерно намазанной на уходящие вглубь склоны. Живое море находилось в постоянном движении. Отсветы огненно-красного неба играли на спинах людей, от чего зрелище становилось еще более гипнотическим и вместе с тем жутким. Казалось, что все эти миллионы несчастных плещутся в волнах собственной крови.

– Что же это такое? – подавленный и оглушенный я метался взглядом по копошащемуся людскому муравейнику.

– Рудник, – Диона оттерла меня от края и толчком приказала идти. – Здесь добывают тяжелые серые камни, которые мудрые люди называют свинцовым блеском.

Когда опасность свалиться вниз мне больше не угрожала, львица ослабила опеку и вновь возглавила наш поход. Я плелся за ней вдоль обрыва. Под ноги почти не смотрел. Открывшееся зрелище притягивало все внимание. Но наблюдать становилось все труднее. Ветер утих и пыль, поднимающаяся из рудника, вновь сооружала на пути моего взгляда серую непроницаемую стену.

Однако, кое что разглядеть все же удалось. Внизу действительно шла добыча какого-то минерала. Работы велись самым примитивным способом. Наверняка вот точно также добывали камень еще во времена фараонов. Рабочие делились на три группы. Одни крушили пароду тяжелыми кирками, другие собирали отбитые куски и грузили их в допотопные деревянные одноколесные тачки. Третьи же по узким утоптанным тропинкам катили эти самые тачки куда-то вниз, в самое сердце рудника. Куда именно мне рассмотреть не удалось. Мешала как плохая видимость, так и значительное расстояние.

– Диона, мы собираемся сойти вниз? – когда грязно-серая ширма окончательно задернулась, я окликнул свою спутницу.

– Да. В одном месте стена обрушилась. Образовалось что-то вроде огромных ступенек, по которым возможно спуститься.

К месту, о котором говорила львица, мы подошли уже через несколько минут. Диона прекрасно ориентировалась в каменной пустыне. Мы не плутали по пограничным землям, а практически точно вышли к участку, на котором произошел обвал.

Глянув с обрыва, я увидел то, что львица именовала ступеньками. Ничего себе ступеньки! Громоздящиеся друг на друга каменные глыбы образовывали крутую осыпь. Конечно, не отвесный обрыв, но и мраморной лестницей с золоченными перилами это тоже никак не назовешь. С камня на камень придется прыгать, что весьма затруднительно, особенно если брать в расчет мою истерзанную ногу. Однако, другого выхода нет. Сцепив зубы, полез вслед за Дионой. Где прыгал, где переползал, а пару раз, не удержавшись, просто падал вниз, как мешок доверху набитый рыбьей требухой. Вот именно таким незатейливым акробатическим трюком и ознаменовалось мое прибытие на дно карьера. Неуклюжий прыжок… и я полетел на землю. Грохнулся лицом вниз. Хорошо еще, что кое-как удалось спружинить руками.

Не смея пошелохнуться, я лежал и ждал когда ослабнет боль. В глазах темно, а воздух, ставший вдруг твердым как бетон, застревал прямо в глотке. Неожиданно я заметил движение. Что-то шевелилось прямо перед моим лицом. Пока я гадал чтобы это могло быть, до моего слуха долетел тихий стон.

– Помогите!

Мольба исходила словно с того света. Естественно, мы и так на том свете, но этот голос шел еще с большей глубины, как будто из недр самой земли. Я поддался на призыв и протянул руку. Почему-то я знал, что именно нащупают пальцы. Рука другого человека, холодная, но живая. Она судорожно вцепилась в меня, словно именно я, я и ни кто другой, являлся той самой единственной, последней надеждой. А может, так оно и было на самом деле?!

Я должен помочь! Собрав волю, силы и гнев, я разогнал завесу, застилавшую глаза. Как только мир стал четким и реальным я действительно увидел человеческую руку. Она торчала из-под огромного обломка скалы, который горный обвал сбросил вниз. Позабыв о своих ранах, я подполз поближе и потянул руку на себя. Не идет. Тогда я встал на колени и уперся плечом в шершавый камень. Напрягая все силы, я попробовал его столкнуть. От напряга казалось скрипели кости и звенели натянутые струной жилы. Но глыба не поддавалась.

– Алексей, оставь… – голос Дионы прозвучал прямо возле моего уха. – Даже если произойдет чудо, и ты справишься с камнем, это ничего не даст. То, что осталось от этого человека, лучше не видеть.

– Но он же живой! Его можно спасти! – я продолжал остервенело толкать каменного великана.

– Здесь все мертвы. Ты, я и он тоже. Под этим обвалом похоронена не одна сотня человек. Мой слух намного тоньше твоего, и я слышу как они там стонут. Но помочь им мы не можем. Никто не может.

До меня понемногу стал доходить смысл слов Дионы. Умереть здесь нельзя, это точно. Мы ведь и так мертвее всех мертвых. Что же остается? Нести свой тяжкий крест и страдать… Страдать вечно и мучительно. Одним везет больше, и их мука это лишь тяжелый каторжный труд. Другим же выпадает страшная доля – до скончания веков извиваться в объятиях дикой физической боли. Человека здесь можно пропустить через мясорубку, но даже после этого он не исчезнет и не распадется. Он будет существовать в виде кучи окровавленного фарша. Не знаю, сохранится ли в нем разум, но нечеловеческую боль он будет испытывать это уж точно. Ведь именно для мучений и придуман ад.

Оглушенный своим открытием, я повернулся спиной к обломку скалы и стараясь не слышать, не видеть и не оглядываться побрел прочь. Идти можно было лишь в одном направлении. Укатанная колесами тачек тропинка опускалась вглубь карьера. По обеим ее сторонам работали каторжники. Мужчины, женщины, иногда на глаза попадались даже дети. Эпохи, нации, сословия и профессии, все смешалось в этой угрюмой безликой толпе. Дух отчаяния и безысходности так и витал над рудником, отравляя собой не только человеческие души, но и сам воздух, землю и скалы.

– Посторонись! – у меня за спиной послышалось поскрипывание деревянного колеса и шарканье ног.

Чисто автоматически я прижался к краю тропы, а лишь затем обренул голову. Тощий как скелет старикашка катил тачку до краев наполненную кусками серого минерала. Из одежды на нем была лишь заношенная жилетка от костюма, да такие же грязные и потрепанные брюки. Но больше всего меня поразила обувь. Башмак был всего один. Вторую ступню защищал лишь синтетический полосатый носок, из дырок на котором торчали разбитые в кровь пальцы.

Поравнявшись со смной, старик слегка притормозил:

– Извините, не подскажете, какой там на верху сейчас курс доллара? – голос грешника прозвучал неожиданно громко. Так обычно разговаривают слегка глуховатые люди.

– Что? – этот, казалось бы совсем неуместный вопрос, озадачил меня. Да еще попробуй вспомнить этот самый курс. – Вас интересует курс к евро?

– Что за евро такое? – старик состроил кислую мину. – Никогда не слыхал. Нет, меня интересует курс доллара к рублю. Вы ведь должны знать. Вы ведь наш, русский, да и к тому же моряк. – Удерживая тачку одной рукой, он показал на мое плече. Там из-под рваной телняшки выглядывала татуировка – два скрещенных якоря, над которыми гордо реял флаг Советского Военно-морского флота.

– Где-то один к тридцати двум.

– За один рубль тридцать два доллара! – в глазах водителя тачки заплясали алчные огоньки.

– Нет, наоборот. За один доллар тридцать два рубля.

– Вы серьезно? – с лица пожилого интеллигента исчез восторг.

– Абсолютно.

– Да… До чего сука Горбачев страну довел! Говрил я, что вся эта гребанная перестройка добром не кончится.

Старик как малолетний босяк сплюнул на землю и ускорил шаг. Он даже не попращался. Он забыл о моем существовании, погруженный в свои невеселые мысли. Занятный субъект. Похож на престарелого чикагского мафиози. Глянув в след земляку, я кисло улыбнулся. А может я не так уж и далек от истины? По крайней мере, дырки от двух выстрелов в спину и запекшаяся на жилетке кровь говорили, что старикашка помер совсем не в мягкой постели, и уж точно не от сердечного приступа.