Текст книги "И настанет день третий"

– Следуй за мной, – Диона оторвала меня от изучения пулевых отверстий в спине российского Аль-Капоне. – Не мешкай! Здесь уже очень опасно. Демоны следят за каждым нашим шагом, и они совсем рядом.

Вот оно как! Я задрал голову и с подозрением уставился на плотную пылевую завесу, которая перемешиваясь с низкими багровыми облаками, образовывала что-то вроде гигантского купола, накрывающего собой весь рудник. Нападение скорее всего последует именно оттуда. Хотя, кто его знает. Может коллеги Велиала притаились где-то в недрах земли и только и ждут повода, чтобы выскочить из своих нор, словно разъяренные тарантулы.

Я не стал искушать судьбу. Победа над одним демоном ничего не значит. Мне просто повезло. Возможно в первый и последний раз. На чужой территории, во враждебном мире даже самому-присамому везунчику все равно долго не продержаться.

Плетясь вслед за львицей, я с тоской глядел по сторонам. Лица, лица, лица. Покрытые серой пылью, изможденные, с потухшими впалыми глазами и пересохшими растрескавшимися губами. Когда я проходил мимо, они поворачивались ко мне и бросали быстрые затравленные взгляды. Никто и никогда так на меня не смотрел. Радость, вспышка надежды, а затем медленное угасание. И это у всех и у каждого.

Оно и понятно. Всего несколько часов назад я еще был живым человеком, я пришел из мира живых, я еще выглядел как живой. Я был напоминанием, связью с тем прошлым, которого узники преисподней лишились навечно. Но как ни странно, они даже не решались окликнуть меня. Они были напуганы, сломлены и покорены.

– Эй, морячек, как там наверху?

Я ошибся. Один из приговоренных все же заговорил со мной.

– Да уж повеселее, чем здесь. – Мой взгляд остановился на высоком молодом мужчине с увесистой киркой в руках. Он был голым по пояс. На хорошо развитом торсе перекатывались тренированные мускулы.

– Яков, когда пробегал тут со своей тележкой, крикнул, что ты идешь, что ты русский.

– Русский, – подтвердил я.

– Откуда?

– Из Питера.

Я перешел на коротенькие шажки, стараясь двигаться медленнее черепахи. Приказ Дьявола выполнялся. Передвигаюсь в заданном направлении – это главное, а вот про скорость, насколько я понял, в инструкции сказано ничего не было.

– Из Питера? Во везуха! – в глазах моего собеседника засветилось неподдельное счастье. – Я тоже из Ленинграда. – парень толкнул в плечо работающего рядом солдата в форме эпохи наполеоновских войн. – Слыш, Анри, земляка встретил.

– Поздравляю, – Анри отмахнулся от соседа и продолжил рубить серебристо-серую породу.

Мне очень хотелось перекинуться хоть парой словечек с этим незнакомым русским парнем, открытое честное лицо которого никак не вязалось со словом «грешник». Комсомолец, жизнелюб, спортсмен, вот наверняка и весь перечень его грехов.

Останавливаться запрещено! В мозгу вспыхнул суровый приказ. А чтоб тебя…! На прощание я махнул парню рукой, и в потоке людей, толкающих перед собой деревянные тележки, двинулся вглубь рудника.

– Постой! – молодой человек рванулся вслед за мной. – Может, браток, ты знаешь Иру Маркову? Она студентка, художница, папа у нее профессор. Жили они на Невском.

– Маркова, говоришь? Знавал я одних Марковых. Правда, было это… А в каком году ты… – я запнулся подбирая нужные слова. – Короче, помер ты в каком году?

– В восьмидесятом. Помню, только-только олимпиада в Москве отгремела.

– Если в восьмидесятом, то мои знакомые отпадают. Они в Ленинград переехали где-то в середине девяностых. – Я отвел глаза. – Прости, друг, ничем не могу помочь.

– Невеста это моя, – горло парня сдавил удушающий спазм. – Узнать бы, как она там. Любил я ее очень. А перед смертью даже проститься не удалось. Током меня в нашей мастерской долбануло. Я ведь скульптор. Варили мы с товарищем потрясную композицию из старого железа, которое пионеры на металлолом сволокли. Короче должен был получиться полный авангард. А сварочный аппарат дрянь, старье. Ну, и коротнул он, значит… Вот незадача, понимаешь ли.

– Понимаю, сочувствую, но к сожалению…

Я так и не успел договорить. Слова утонули в диком вое, обрушившемся с небес. Вскинув голову, я обнаружил здоровенного огнедышащего дракона, который падал прямо на наши головы. На загривке у него восседал всадник, одетый в развивающийся черный балахон. В левой руке наездник держал жезл, напоминающий извивающуюся гадюку. То, что этот чудовищный кавалерист прибыл по наши души, не было ни какого сомнения.

– Беги, с Абигором тебе лучше не встречаться, – Парень схватил меня за плечо, развернул и толкнул вдоль тропы.

– А ты? – в растерянности я обернулся.

– А мне бежать некуда, – он с горечью и отчаянием покачал головой. – Эх, надоело все! Хоть вспомню, что значит быть человеком! – Бросив на меня прощальный взгляд он вдруг добавил. – Меня между прочим Юра зовут. Это так, может, вспомнишь когда. А теперь беги!

Юноша поднял наперевес свою увесистую кирку и сделал шаг навстречу чудовищу. Обитатели каменоломни отпрянули в стороны, и молодой скульптор остался стоять один на неширокой каменистой площадке, похожей на цирковую арену. При виде этой сцены на меня и впрямь накатило ощущение, что все происходящее это ни что иное как представление, умело поставленное по мотивам каких-нибудь кельтских былин. И все было бы весело и увлекательно, если бы не смертный ужас, застывший на лицах притихшей толпы.

Первый удар дракона напоминал падение горящего авиалайнера. Тупо и прямолинейно он врезался в то место, где стоял молодой бунтарь. Глупо. Наверняка даже я, в свои практически пять десятков, увернулся бы от такого выпада, а уж о молодом тренированном парне и говорить не приходиться. Он отпрыгнул подальше от когтистых лап дракона. А когда сила инерции вогнала крылатую тварь в землю, сам ринулся в яростную атаку.

Юрий прекрасно понимал, что дракон это лишь безмозглое орудие убийства. Истинный враг это тот, кто восседает на чешуйчатом загривке зверя. Юноша действовал так, как будто давно и тщательно готовился к этому бою. Не теряя ни секунды, он запрыгнул на мощное перепончатое крыло, как на подкидной гимнастический мостик. Хитро! Сейчас дракон взмахнет этим самым крылом и забросит противника себе на спину. А там уж главное – не оплошать. План хорош и мог бы сработать, но… Но в битву вступил тот, кого именовали Абигором. Сильным и метким движением всадник метнул свой посох прямо в грудь нападавшему. На лету черная извивающаяся палка изогнулась и ожила. Словно лассо огромная анаконда обвила шею бунтаря. Через миг послышался хруст, да такой громкий, что его услышал даже я, находившийся в добрых полсотни метров. Юрий дернулся всем телом, кирка выпала из онемевших пальцев. Наземь они упали практически одновременно: старый ржавый инструмент и извивающееся в конвульсиях тело. Змея тут же сползла с него, и как прыткое кенгуру прыгнула в протянутую к ней когтистую руку. Едва оказавшись в ладони своего господина, гадина вновь стала жезлом, твердым, лоснящимся полированными боками.

То, что потом произошло с моим давешним знакомым, я уже плохо видел, поскольку Диона оттащила меня довольно далеко. Но все было понятно и так. Демон не утруждал себя личной расправой. Он просто отдал противника на растерзанию дракону, и зубастая тварь насладилась им всласть. Несколько раз я видел, как к небу взлетали куски растерзанного тела, как по поднятой морде чудовища текли струйки алой крови.

Обхватив голову руками, я кинулся бежать. Во мне жил дикий панический ужас. Никогда не боялся смерти, но такое… Перед глазами стояли куски окровавленной человеческой плоти. Они валялись среди пыльных серых камней, их пинали сотни ног, их расплющивали деревянные колеса груженых тележек. Но плоть не исчезала. Она продолжала чувствовать, извиваться, корчиться и страдать. И мукам этим суждено продолжаться целую вечность.

Я остановился лишь когда в лицо полыхнуло жаркое пламя.

– Третий круг, – голос Дионы прозвучал у меня за спиной.

Глава 7

Гигантский кратер, где добывался серебристый минерал с ничего мне не говорящим названием свинцовый блеск или по-иному галенит, обступал нас со всех сторон. Мы добрались до самого его центра, вернее, добрались бы, окажись у кратера центр. Колоссальная каменная чаша вдруг оборвалась бездонной черной дырой. И вела она, несомненно, к самому центру Земли. А как иначе объяснить клубы черного едкого дыма, поднимающиеся к небесам и огненные отблески, беснующиеся в мрачной глубине? Присмотревшись, я понял, что несправедливо обозвал провал дырой. Никакая это не дыра, а воронка, только с очень крутыми стенами. Складывалось впечатление, что из земли вывернули огромный шуруп диаметром в километр, а то и больше. Оставшаяся после него нарезка уходила вглубь широкими спиральными террасами. Именно эта винтовая лестница и именовалась кругами ада.

Первый виток, на который мы с Дионой и спустились, был сплошь утыкан огромными плавильными печами. Сложенные из грубо оттесанных прямоугольных камней, они казались башнями невиданной сюрреалистической крепости. Но как ни мощны были эти укрепления, противник все равно покорил их, покорил и предал огню. Бушующее пламя неистовствовало внутри, а миллионы людей тщетно пытались его загасить. Естественно, все это мне только лишь казалось. В ненасытные жерла плавильных печей люди кидали совсем не песок или воду, туда летели добытые наверху серебристые камни вперемешку с кусками черного каменного угля.

Уголь к печам доставляли также, как и свинцовый блеск. Груженные им тележки катили люди, почерневшие от въевшейся антрацитовой пыли. Они появлялись из узких, словно норы, туннелей. Промелькнув как призраки, угольщики вновь исчезали в чреве земли.

– Второй круг, – догадался я, указывая на дыры в каменной стене.

– Да, – Диона проследила за моим взглядом. – Те, кто угодил туда, никогда больше не увидят ни единого проблеска света. Рассказывают, что их сразу ослепляют. Потеряв глаза, узники начинают быстрее ориентироваться на ощупь и на слух.

Я уже в который раз вздрогнул и поблагодарил бога… вернее дьявола за то, что на моем личном деле он не вывел жирную цифру «2». Хотя кто его знает, может, темные штольни в скором времени мне покажутся комфортабельным санаторием по сравнению с местом моей прописки на предпоследнем минус восьмом «этаже».

Угрюмый и опустошенный я с ненавистью глядел по сторонам. Ненависть к этому месту заглушала другие чувства, даже страх, даже боль. Но странное дело, несмотря ни на что, во мне продолжало жить любопытство. Никогда не задумывался как должен выглядеть ад. Но уж точно не так!

Из плавильных печей непрерывными потоками текли реки расплавленного металла. Огненно-красные у своих истоков они постепенно остывали и приобретали вид жидкой подвижно ртути. Металла выплавлялось так много, что суетящиеся возле печей люди едва поспевали разливать его в выдавленные в земле прямоугольные формы. От непосильной каторжной работы люди едва держались на ногах. Ошибки следовали одна за другой. То и дело расплавленный металл выплескивался на какого-нибудь несчастного. В это миг каменные стены подземелья оглашались неистовыми криками, а корчащееся от ожогов тело падало наземь. Но каковы бы ни были мучения, как ни ужасны казались раны, узник должен был вновь подняться и продолжить свою вечную каторжную работу.

Я собственными глазами видел, как возле одной из печей у человека начисто сгорела рука. Это был мужчина средних лет, в некогда дорогом адидасовском спортивном костюме. Синтетическая ткань сплавилась от жара и глубоко вгрызлась в страшную рану, перемешавшись с кровью и горелым мясом. Обезумев от боли, тот прижал к груди дымящуюся культю и кинулся бежать. Прикованная к ноге цепь не дала сделать и пяти шагов. Узник упал и катался по полу до тех пор, пока возле него не материализовалась мрачная тень. Удар острого топора отрубил несчастному и вторую руку, которая как ошпаренная змея сама начала извиваться и корчиться на грязном полу. Мерзкий длиннорукий горбун подцепил ее своей когтистой пятерней и со смехом зашвырнул в печь. Затем он поднял калеку на ноги и толкнул к только что отлитым слиткам. Грешник упал на колени и с неестественным рвением стал зубами выковыривать блестящие бруски. Глядя, как его язык елозит по каше, образовавшейся из слюны и формовочной земли, я замер в оцепенении. Почувствовав мой взгляд, мужчина поднял глаза. В потухших затравленных зрачках было столько мучения, что я попятился.

Толчок и чей-то сдавленный вскрик последовали один за другим. Оглянувшись, я увидел старуху в длинных до пола грязных лохмотьях. Седые спутанные волосы образовывали вокруг ее головы подобие помятого афро. Правда, у выходцев с Африканского континента прическа обычно казалась безупречно ровная и симметричная. У старухи же большая часть одуванчика как бы съехала на затылок, от чего она смахивала на дембеля из морской пехоты. Именно у этих бравых ребят черные береты каким-то непостижимым образом держатся строго на затылке. Клеем они их мажут что ли? Портрет потревоженной мной бабы Яги был бы неполным без традиционного крючковатого носа и маленьких глубоко посаженых глаз. Ее темные зрачки шарили по мне вдоль и поперек, словно у собачонки, которой только что наступили на хвост. Она будто бы искала место, куда стоит укусить неожиданного обидчика. Хотя, на мне действительно была вина. Я налетел на старуху и чуть не сбил с ног. С испугу старая женщина уронила один из двух слитков, которые куда-то несла.

Пролепетав извинение, я нагнулся, чтобы поднять оброненный кусок металла.

– Ого! – возглас удивления сам собой сорвался с моих губ, когда серый параллелепипед лег на ладонь. Весу в нем было килограмм десять, не меньше. – Это свинец что ли?

– Свинец, милостивый господин, – женщина с опаской огляделась по сторонам и быстро протянула руку. – Дайка его сюда, а то мне порядком влетит.

Удивительно по-детски прозвучало это «влетит». Как будто для наказания ее поставят в угол или лишат сладкого.

– Вам туда? – я указал на утоптанную тропу, вьющуюся по самому краю пропасти. Именно по ней груженые свинцовыми слитками люди спускались в пугающую бездну подземелья.

– Туда, милостивый господин, туда, – старуха, наконец, смягчилась и утвердительно закивала. – Дорога здесь всего одна.

– Тогда я помогу поднести. Слитки ведь очень тяжелые, – я протянул руку за второй свинцовой чушкой.

– Нет-нет, что ты? – женщина отпрянула от меня как от прокаженного. – Это строго запрещено. Каждый должен делать свою работу сам.

Старуха чуть ли не силой отобрала у меня свинцовый брусок, закряхтев, зажала его под мышкой и засеменила в сторону каменных ступеней. Стараясь не глядеть в сторону несчастного, который только что лишился обеих рук, я последовал за ней. Моя нога надсадно болела, но, даже не смотря на это, удалось быстро нагнать новую знакомую. Хотя какая там знакомая! Так, обменялись парой фраз. Таких знакомых вокруг миллионы. Я покосился на людей, идущих рядом, и понял, что ошибся. В глазах старушки светился какой-то лукавый огонек, совсем маленький и несмелый, но все же ясно различимый. Глаза же всех остальных грешников наполняла пустота и безумие. Их бесполезно спрашивать, они ничего не расскажут.

– Вы давно тут? – как мне показалось, знакомства в здешних местах начинались именно с этого вопроса.

– Давненько, уж и не помню сколько. В мое время на английском престоле восседал славный король Яков Первый.

– Да-а, порядком. – Хотя в истории я разбирался чуть лучше, чем заяц в астрономии, почему-то сразу захотелось накинуть старушке лет триста, а то и четыреста.

– А ты, уважаемый господин, видать новенький? – при этих словах она с завистью поглядела на меня.

– Ага. Только-только как откомандировали, – я скрипнул зубами. – Этот ваш местный визави короля Якова.

– И куда ж он тебя?

– На восьмой круг. – Я следил за реакций собеседницы и пытался понять, на сколько сильно влип.

– Глубоко! – старуха пошамкала беззубым ртом. – Видать в самое сердце искушений.

– Каких искушений, бабуля! – нервно хохотнув, я показал на вереницу сутулых поникших призраков, окружавших нас. – Мы же в аду!

– Ад и есть самое место для искушений. И самое главное из них золото.

– Золото?

– Конечно, золото. Оно правит миром, дает власть и могущество. – Старушка повысила голос, словно произнося магические заклинания. – Оно зачаровывает и пленит каждого, кто к нему прикоснулся, кто на него глянул.

Бред какой-то! Мне сразу подумалось, что старуха подвинутая умом. И угораздило же ее зацепить!

– А ты, господин, не отворачивайся, – древняя англичанка мигом уловила мое настроение. – Лучше послушай, что тебе говорит старая, умудренная жизнью женщина.

– Да я не отворачиваюсь.

Пристыженный я сделал вид, что засмотрелся на клубы цветного дыма, который поднимался откуда-то снизу. Так, о чем это она? Ах, да, золото.

– Бабуля, да какое здесь золото?

Первый раз за все время разговора старуха усмехнулась.

– Да ты совсем темный! Оглянись по сторонам. Все, что ты видишь вокруг, делается ради золота и во имя золота.

По сторонам я оглядываться не стал, а вот на тяжелые свинцовые слитки в руках моей спутницы явно покосился. Она перехватила мой взгляд и закивала.

– И это тоже.

– Не понимаю, – я отчаянно затряс головой.

– Беда с вами, потомками. Позабыли простые вещи, которые раньше знал любой деревенский простак. – Старуха вздохнула. – Ну, ладно уж, объясню, дорога то длинная.

Перехватив поудобнее свою тяжелую ношу, она начала скрипучим наставительным голосом:

– Слыхал, что золото называют дьявольским металлом? Вижу, что слыхал. А почему? Может, ты думаешь, что прозвано оно так из-за низменных алчных страстишек, которые у людей вызывает? Так-то оно так, но не с этого все повелось. Если в древние незапамятные времена заглянуть, то увидим мы что и золота никакого на земле тогда и не было вовсе.

Точно бабка мозгами поехала! С одной стороны жалко ее, но с другой – слушать этот бред… Я изо всех сил старался делать вид, что слушаю, но это было нелегко, поскольку современница короля Якова уже начала порядком доставать. Меня угораздило залететь ни куда-нибудь, а в самый натуральный ад! Ощущения острее некуда, настроение хуже кладбищенского, а она еще тут лезет со своими глупостями!

– Золото появилось вместе с человеком. – Старуха не унималась. – Дьяволу нужен был источник искушения, вот он его и измыслил. Наделил желтый металл магической притягательной силой, да и подсунул его людям. Тут-то и началось: войны, убийства, зверства всякие. А все из-за чего? Из-за него, золота проклятущего!

Что я мог ответить? Рассказывать выжившей из ума четырехсотлетней старухе про таблицу Менделеева? Хотя… В Дьявола я уже кажется поверил, почему бы не плюнуть на все свои убеждения и не поверить в дьявольское происхождение золота?

– А создают его здесь, во владениях властителя тьмы. Вот из этого самого свинца и создают. – Иллюстрируя свои слова, старуха подсунула один из слитков прямо мне под нос.

Алхимия? Сразу вспомнилось читанная на досуге книжица. Помнится, позаимствовал у кого-то из команды. Автор, кажется немец, рассуждал над возможностью получать золото из неблагородных металлов. В ядерных процессах и химических формулах я был несилен, а вот историческая предыстория в памяти отложилась.

– Слушай, добрая женщина, а не этим ли самым грешили древние маги?

Старуха расцвела от моего комплимента и согласно закивала.

– Этим самым. Только редко у кого получалось. А как получится, тут и жди беды. Не любит Дьявол, чтобы простые смертные с ним сравнивались. Выставит алхимика в роли черного колдуна, люди рассвирепеют, да и убьют бедолагу. А дьявол его к себе, в свою, значит, безграничную собственность забирает.

Осведомленность старухи показалась мне несколько подозрительной, ведь говорила она не только о делах адовых, но и земных тоже. Может, она это совсем и не она? Может, это демон какой в человеческой личине? Для проверки я взял и ляпнул:

– А с чего ты мне все так растолковываешь? Ведь это тайна, поди.

Ответом старухи стал пронизывающий взгляд.

– Э… да ты боишься меня что ли?

– Если бы боялся, то и не спросил бы. – Я делано хмыкнул, хотя если честно признаться, то в душе все же погуливал некий легкий холодок.

– Боишься-боишься, – собеседница гаденько захихикала как будто от старых, приятных, но давно забытых ощущений. – Да ты не бойся. Разговор я с тобой завела только лишь потому, что истосковалась по живому слову. Ну, скажи на милость, с кем тут поговорить? С этими что ли? – Она указала на бредущих рядом людей. – Так они и говорить-то наверняка разучились, не то что мысли связанные складывать. А знаю я многое лишь потому, что при жизни ведьмой была.

Когда огромная, словно теннисный корт, жаровня покачнулась, я понял, что дело плохо. На раскаленной сковородке прокаливалось как минимум три тонны породы, и если вся эта дышащая огнем лавина рухнет вниз… Так и вышло. Выскользнув из грубых каменных держателей, жаровня с неимоверным грохотом упала набок.

– Прыгай!

Я поддал Дионее под зад, а сам кинулся к старухе. Двумя сцепившимися пауками мы покатились по неровному, испещренному колдобинами полу. То место, где мы только что стояли, накрыла огненная волна. Вокруг в панике кричали люди, слышались стоны раненных, проклятья сгорающих заживо. Кто-то бежал прочь, кто-то тушил вспыхнувшую одежду, кто-то в истерике рвал на себе волосы. В клубах желтого дыма все обитатели четвертого круга сами казались демонами, безумными и жестокими.

Не оттащи я старуху в одну из неглубоких ниш, ее, а возможно и меня самого насмерть перепуганная толпа просто бы растоптала. Львица то и дело становилась на нашу защиту, грозным рыком разгоняя напирающий людской поток.

– Сейчас все закончится, – совсем неожиданно я услышал голос ведьмы. – Они не любят беспорядка и прекращения работы.

Кто такие «они» можно было не переспрашивать. Горбуны в черных кожаных туниках начали появляться из самых темных углов и расщелин. Казалось, что недра извергают пузырящиеся всплески черной нефти. И этих зловещего вида клякс становилось все больше и больше. Щелкая длинными кнутами, горбуны сгоняли обезумевших от страха грешников назад, к опрокинутой жаровне.

– Быстрее отсюда! – вскричала ведьма. Она всадила мне в руку когти и, цепляясь как за подпорку, резво встала на ноги. – Если и нас загонят, будет худо.

Я не стал спорить. Вид дымящегося железного противня не сулил ничего хорошего. И я оказался прав. Мы едва успели проскочить мимо шеренги рассвирепевших горбунов, как их цепь замкнулась. Попавших в окружение людей стали стегать кнутами, принуждая поднять огромную сковороду. Металл еще не остыл. Сотни рук, взявшихся за него, были обожжены, сотни глоток исторгли крики, сотни белесых дымков расползлись по угрюмому подземелью, распространяя смрад горелого мяса.

Жаровню предстояло поднять на пятиметровую высоту, и у людей не было другого способа, как взбираться друг другу на плечи. Огромный муравейник рос, вздымая над собой зловещую черную чашу. Во всем этом зрелище было что-то завораживающее, магическое, и в тоже время чудовищное. Я смотрел на тысячи людей и не видел ни единого. Передо мной кипела одна серая масса, подвластная кнуту и страху.

– Идемте. – На полу валялось множество оброненных свинцовых слитков. Старуха подобрала два из них и, мотнув головой, указала направление. – Они поставят жаровню и начнут собирать Красного льва. Собирать голыми руками.

От одной только мысли, что чья-то рука прикоснется к тускло светящимся раскаленным камням, меня передернуло. Ладони сами собой запекли, и я едва удержался, чтобы не подуть на них.

Мы удалялись все дальше и дальше, вопли и стенания становились все тише. Их заглушал рев огромных горелок и шипение зловещего вида растворов, кипевших в огромных стеклянных ретортах. Здесь тоже работали люди. Закопченные как сами реторты, понурые и смертельно усталые.

– Спасибо, благородный господин, что спас мои старые кости от огня, – оправившись от потрясения, старуха вновь заговорила.

– Пустое, – я устало отмахнулся. – И часто здесь такое?

– Частенько. Ад на то и ад, чтобы истязать грешные души. А для этого все способы хороши. – Старуха замолчала как бы борясь с неловкостью, но затем все же решилась, и промямлила не поднимая глаз. – Мне нечем отблагодарить тебя.

– Забудь. Ты мне ничего не должна.

Несколько секунд ведьма беззубой десной кусала губу. Затем приблизилась ко мне, почти прижалась, и прошептала:

– Я знаю одну тайну.

Я ничего не ответил, только пожал плечами. Толку мне от тайн старой ведьмы. Вся ее магия сводилась к простецкому житейскому шарлатанству: снадобья, яды, сушеные летучие мыши, крысиные хвосты, подковы дохлых лошадей, кому нагадать гору счастья, а кого и проклясть до десятого колена, покружить вокруг костра, подуть на кипящую воду…

– Я знаю страшную тайну, – старуха повторила фразу, добавив в свой голос таинственности.

– Какую? – чтобы не обижать спутницу, пришлось сделать заинтригованный вид.

Ведьма вторично огляделась по сторонам и прошептала мне в самое ухо:

– Из ада можно выбраться.

– Что?! – я вскрикнул от удивления.

– Тише ты, – зашипела на меня ведьма. – Если демоны услышат, то меня сотрут в порошок, чтобы уже никогда не смогла произнести ни слова.

– Ты знаешь, как это сделать? – в чудо не верилось, но чем черт ни шутит, ведьма все-таки.

– Не знаю, – старуха горько вздохнула.

– Погоди, но ведь ты только что сказала, что знаешь!

– Я сказала, что можно, но не сказала, что знаю как.

– Что-то не улавливаю разницу. Может, отупел?

– Точно отупел, – возмутилась оскорбленная колдунья. – Вдумайся, о чем я тебе толкую. Слыхал ты когда-нибудь, что можно вернуться с того света? Нет? А я тебе говорю, что можно. Если, конечно, твоей душе есть куда возвращаться.

– Как это «есть куда возвращаться»?

– Что есть человек? Две части, две составляющие – душа и бренная телесная оболочка. На земле одно без другого существовать не может. – Ведьма посмотрела в мои осоловелые глаза и пояснила. – Если тело твое разрушено, душе уже некуда вернуться.

Помолчав несколько секунд, я произнес медленным механическим голосом:

– Ты хочешь сказать, что побег отсюда возможен лишь до тех самых пор, пока там, наверху, тело беглеца еще не вспухло и не завонялось?

– Больше всех везет тем, кто зимой свалился в сугроб, да так в нем и провалялся до самой оттепели. У такого счастливчика есть несколько месяцев, чтобы вернуться. А вот кто преставился летом, в самую жару… – старуха страдальчески закатила глаза, – тот начнет пованивать уже на следующий день. А в тухляка душа ну никак не вернется.

Ведьма еще что-то говорила, но я ее уже не слышал. Я лихорадочно соображал. Шторм. Зимний океан. Тело мое в спасательном жилете, так что на дно не пойду. Во время шторма никакая живность на поверхность не поднимется, а, значит, жрать меня пока не будут. Вода соленая, температура около нуля. Сколько времени пройдет, прежде чем в трупе разведутся гнилостные бактерии? Очень жутко было называть себя трупом и представлять, как внутри копошатся какие-то мерзкие твари, но я выдержал. Отогнал подступившую к горлу тошноту и приказал своему серому веществу работать в полную силу.

Итак, что пишут на пластиковых упаковках свежего мяса, купленного в супермаркете? Сколько это самое мясо может храниться в холодильнике без того, чтобы пихать его в морозилку? Кажется, около недели. Но это говядина или свинина. Не верю, чтобы доблестные производители не побрызгали на свой достаточно дорогостоящий товар какой-нибудь отравой против бактерий или не окурили его газом с теми же замечательными свойствами. А если без газа и без химикатов. Сколько? Два, максимум три дня и ку-ку!

Занятное совпадение. Говорят, Христос тоже воскрес на третий день. Но я, конечно, не Христос и даже не претендую на роль хоть какого, хоть самого завалящего святого. Мне бы снова стать человеком, обычным живым человеком. Вот тут меня и прошибла пропитанная паникой мысль:

– А что будет, если грешник вырвется отсюда, а тело его уже того… протухло и сгнило?

Должно быть, поглощенный своими мыслями, я забыл об осторожности и задал вопрос слишком громко. Иначе как объяснить тот полный ужаса взгляд, которым полоснула по мне старуха. Но время шло, мы углублялись в недра земли, а карающая рука властителя тьмы и не думала хватать ведьму за спутанные патлы. В конце концов та слегка успокоилась.

– Дурачина. Теперь ты знаешь столько же, сколько и я. И тебя, в случае чего, тоже не пощадят. Тут не орать, тут на ушко шептать надобно. – Ведьма с опаской покосилась на бредущую рядом львицу.

– Диона не предаст, – я верил в свои слова, и эта уверенность передалась моему голосу.

– Знать бы наперед кто друг, а кто враг, – ведьма глядела под ноги остекленевшими немигающими глазами. – Может, и судьба по-другому обернулась бы.

Стало понятно, что говорит она о себе. Вспоминая мрачные времена средневековья, я догадался, что жизненный путь старухи вряд ли устилали лепестки роз. И умерла она, должно быть…

– Сожгли меня, – ведьма ответила на мой немой вопрос. – Оклеветали и сожгли.

– Поэтому ты и не пыталась вернуться?

– Была б моя воля, я бы вернулась. Не важно кем, травой, цветочком лесным, букашкой, зверушкой малой, только бы дышать, умываться дождем, смотреть на ясно солнышко. – Старуха стерла рукавом навернувшиеся слезы. – Только не знаю я как это сделать. Знаю, что возможно, но как?

Дальше мы долго шли молча. Каждый думал о своем. Ведьма за компанию с Дионой по-собачьи поскуливали. Видать обе они вспоминали былое, и от этих воспоминаний их колотило как от нещадной лихорадки. Мне же раскисать было строго противопоказано. Во мраке безысходности мелькнул лучик надежды, и я буду последним идиотом, если не попытаюсь узнать, откуда он бьет. И, кто его знает, может мы еще повоюем. Проиграть совсем не страшно. Хуже уже все равно не будет.

Рассуждая таким образом, я во все глаза пялился по сторонам. Свет, исходивший с тяжелого багрового неба, уже практически не доставал до глубин адского колодца. Видеть здесь можно было лишь благодаря редким факелам, да пламени, с ревом вырывавшемуся из алхимических устройств и приспособлений. Мимо проплывали пылающие горны, в диковинных, словно сошедших с картин Дали, сосудах варилось зловещего вида зелье. Его выпаривали, мешали с какими-то не менее отвратными ингредиентами, нагревали, перегоняли, дистиллировали и снова перегоняли. Процесс повторялся бесчисленное количество раз. Сперва я следил за алхимическим таинством, пытаясь хоть что-нибудь запомнить. Однако, вскоре сбился, запутался и плюнул на эту дохлую затею. Скорее всего, знание химического процесса мне ничего не даст, так какого хрена забивать мозги!