Текст книги "Защитники Русского неба. От Нестерова до Гагарина"

Вячеслав Матвеевич Ткачёв

Вячеслав Матвеевич родился 24 сентября (6 октября) 1885 г. в станице Келермесской Майкопского отдела Кубанской области, в семье войскового старшины.

Потомственные дворяне – Ткачёвы верно служили России. Дед Вячеслава Матвеевича служил ещё в Кавказском линейном казачьем войске в чине есаула.

В 1904 г. Ткачёв-младший оканчивает Нижегородский кадетский корпус (где он учился вместе с П. Н. Нестеровым) и вместо кавалерийского училища выбирает артиллерийское Константиновское. 30 июня 1906 г. новоиспечённый хорунжий выпускается во 2-ю Кубанскую казачью батарею. Начинается офицерская служба. 16 марта 1909 г. Ткачёва переводят в 5-ю Кубанскую батарею, 6 мая производят в чин сотника и 29 августа назначают исполняющим должность делопроизводителя батареи. С 18 сентября 1909 г. он заведует учебной командой, а с 22 июня по 15 августа 1910 г. исполняет должность заведующего хозяйством.

6 сентября Ткачёва прикомандировывают к Одесскому кадетскому корпусу «для занятия должности офицера-воспитателя».

Именно в этом городе двадцатилетний сотник впервые увидел парящий в небе аэроплан. Это был знак судьбы свыше.

В кадетском корпусе Ткачёв прослужит почти два года, проявив не только организаторские способности, но и педагогический талант. Всё это, несомненно, пригодится позже. А пока с разрешения начальства в свободное от службы время Вячеслав Матвеевич обучается (с 1911 г.) в Одесской школе пилотов.

Получив диплом пилота, он 1 июня 1912 г. по собственному желанию откомандировывается обратно в часть, а 28 сентября поступает в Офицерскую школу авиации Отдела Воздушного флота.

Вячеслав Матвеевич любил рассказывать, как подсмеивались над ним отец с дедом, видимо приревновав его к небу и не простив в душе «измену» потомственному казачьему делу.

«– Ты вот скажи, – говорил один, – куда саблю будешь прятать в том самом “ераплане”?

– Да сабля ладно, – подхватывал другой, – а коня куда, а сено?»

Но прощение наступило в 1913-м, после известного перелёта…

В декабре Ткачев сдаёт экзамен на звание военного лётчика, а 1 января 1913 г. уезжает в 7-ю воздухоплавательную роту (со 2 мая 1913 г. – 2-й отряд роты, с 23 июня 1913 г. – 11-й авиационный отряд) в Киев. 27 июня он прикомандирован к 3-й авиационной роте. В этом городе они снова встречаются с П. Н. Нестеровым, но уже как друзья и единомышленники, связанные небом.

Здесь авиационная деятельность Ткачёва началась с участия в первом дальнем перелёте вместе с Нестеровым по маршруту Киев – Нежин – Киев. Цель этого перелёта заключалась в решении важного по тем временам вопроса о степени пригодности авиации для нужд военной разведки. Перелёт удался блестяще.

Следующий перелёт Ткачёв совершил в октябре 1913 г. с целью тренировки в продолжительности полётов и ориентировки на незнакомой местности. Это был поистине выдающийся перелёт общей протяжённостью в 1500 вёрст по маршруту Киев – Одесса – Керчь – Тамань – Екатеринодар.

Несмотря на сложные метеоусловия, Вячеслав Матвеевич весьма блестяще выполнил и эту задачу, за что Киевское общество воздухоплавания присудило ему золотой жетон «За наиболее выдающийся в России перелёт в 1913 году».

5 октября 1913 года Ткачева производят в чин подъесаула, а уже 10 марта 1914 года назначают начальником 20-го корпусного авиационного отряда.

С началом войны его авиаотряд действовал в составе 4-й армии Юго-Западного фронта, который начал своё широкомасштабное наступление на австрийцев 10 августа.

Но не прошло и двух дней, как командиру довелось отличиться, проявив все свои знания, умения и навыки.

Так, 12 августа подъесаул Ткачёв получил следующий приказ от генерал-квартирмейстера штаба армии: «Обследовать возможно тщательнее, что происходит против почти 50-вёрстного промежутка между правым флангом нашей 4-й армии и рекой Вислой, где находится слабый отряд и две кавалерийские дивизии генерала Новикова».

На разведку Вячеслав Матвеевич полетел один, без наблюдателя. Опыт подсказывал, что лучше взять дополнительный запас топлива, так как предстояло преодолеть расстояние почти в 250 км.

Простые метеоусловия, солнышко. Словом, «миллион на миллион». Условия более чем благоприятные для разведки на той войне. Сам Ткачёв вспоминал: «Я летел на высоте 1000–1200 метров над шоссе, которое шло от интересующего штаб армии “промежутка” в сторону Сандомира, находившегося в глубоком тылу противника.

Углубившись за линию фронта нашей армии, я заметил на белой, сверкающей на солнце ленте дороги передовые части противника, затем главные силы…»

Густая колонна австрийцев численностью не менее чем полторы дивизии спешит на правый фланг фронта. Теперь можно было достаточно легко предположить, что противник совершает глубокий обход, чтобы отрезать Люблин.

Ткачёв подошёл к Юзефову. Внизу русская кавалерия идёт навстречу австрийской.

Вот и преимущество авиации! Они там даже не представляют себе, что скоро вступят в бой. А он уже знает об этом с точностью до минут.

У Аннополя Ткачёв обратил внимание, что именно здесь главные силы противника, которые торопливо выдвигаются в сторону русского правого фланга. Их не меньше корпуса. Значит, у Люблина он видел лишь передовые части.

Пройдясь вдоль растянутой колонны, он заметил бесчисленные обозы, а подойдя к Борову, зафиксировал ещё одну австрийскую бригаду и повернул свой «ньюпор» домой. Данных было достаточно. Можно было спокойно возвращаться.

«И тут мне пришла мысль взглянуть ещё, что делается на нашем правом фланге – под Красником, – вспоминает Ткачёв. – Ещё издали, по артиллерийским разрывам, я заметил, что под Красником идёт бой, а подлетев ближе, увидел бригаду неприятельской пехоты, выходящей в тыл и в обход правого фланга наших войск.

Чтобы подробнее обследовать тактическую обстановку самого боя, я стал крутиться над районом Красника и делать на карте наброски расположения неприятельской артиллерии. В это время под крыльями почувствовался “горох”, затем вдруг последовал сильнейший удар пуль по металлическим частям аэроплана… Из бака хлынула толстая струя касторового масла. Ротативный мотор “Гном” требовал обильной смазки, и я отлично понимал, что быстрая утечка масла создаст для меня серьёзную угрозу, тем более что высота полёта не достигала сейчас и 1000 метров.

“Неужели плен?!” – мгновенно промелькнуло у меня в голове, и я почувствовал, как от этой мысли сжалось сердце.

Быстро окинув взглядом окружавшую местность, я подумал: “Не сесть ли мне на лес, и если посадка закончится благополучно, то ночью пробраться к своим!”

Однако я тут же отверг это решение и принял другое: с любым риском, но дотянуть до своих и доставить как можно скорее собранные мною сведения! Взяв направление к нашим позициям, я бросил управление ногами, поднял их кверху и носком правого ботинка прикрыл снизу зияющую дыру в баке, чем приостановил буйную утечку масла. В таком положении я дотянул до своих позиций и спустился на полянку, прикрытую кустарником от наблюдения неприятельской артиллерии.

Наши цепи отходили…

Возник вопрос: где, кому передать собранные мною важные сведения?!

Никто ничем в этом отношении помочь мне не мог. В тот момент меня охватило одно стремление – спасти во что бы то ни стало аэроплан, не дать трофей в руки наседавшего неприятеля…

Сзади нажимала австрийская пехота, а сбоку, где-то из-за леса, открыла огонь артиллерия той бригады противника, которую я наблюдал с аэроплана, подлетая к Краснику.

С большим трудом я собрал необходимую “тягу” для аэроплана, так как наши пехотинцы не хотели признавать меня (одетого в кожаную куртку и в кожаные штаны и в каске) за русского офицера. Да и никому не хотелось возиться с какой-то подстреленной машиной, когда сзади и сбоку наседал противник.

И всё же солдаты вытянули мой “ньюпор” на шоссе и привязали его хвостом к отступающей патронной двуколке…»

А через месяц, 14 сентября, в журнале «Кубанский Казачий Вестник» была опубликована безымянная заметка со ссылкой на Действующую армию:

«5 сентября – Сообщение Главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта. Мелкий, но характерный случай. 12 августа, во время отхода наших из района Красника, подъесаул Ткачёв производил воздушную разведку. При возвращении он был обстрелян и пуля пробила банку с маслом. Ткачёв ногой заткнул дырку и продолжал с большим напряжением и риском, чтобы долететь до своих отступающих цепей пехоты. Ткачёву удалось спланировать между своими и неприятельскими цепями пехоты, но жалея свой аппарат, лётчик с помощью нескольких людей из нашей цепи раздобыл двуколку и, привязав к ней под огнём наседавших австрийцев аэроплан, на глазах их, благополучно вывез аппарат».

Буквально через несколько месяцев подъесаул Ткачёв отличился в очередной раз.

В декабре 1914 г. он выстрелами из Маузера первым среди русских пилотов сбивает в воздушном поединке немецкий аэроплан «альбатрос». Только после него его примеру последуют другие русские лётчики.

А 3 февраля 1915 г. Вячеслава Матвеевича впервые награждают орденом Св. Георгия 4-й степени – «за то, что 12-го августа 1914 г. произвёл смелую и решительную воздушную разведку в районе Люблин – Белжице – Ополе – Юзефов – Аннополь – Боров – Госцерадов – Уржендов – Красник – Люблин, проник в тыл и фланги неприятельского расположения и, несмотря на действительный огонь противника по аппарату, сопровождавший его в течение всего полёта и повредивший жизненные части аппарата, с исключительной находчивостью, доблестным присутствием духа и беззаветным мужеством выполнил возложенную на него задачу по раскрытию сил и определению направления движения колонн противника, вовремя доставил добытые разведкой сведения первостепенной важности и тем способствовал принятию стратегических решений, приведших к одержанию решительного успеха над противником».

К слову, этот орден стал третьим в «иконостасе» героя, после орденов Св. Станислава 3-й степени (от 6 мая 1910 г.) и Св. Анны 3-й степени (от 14 февраля 1913 г.). Но не последним…

Только в одном 1915-м его наградят ещё четырьмя орденами. И все будут даны за боевые отличия.

Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом от 26 февраля – «за отличия в действиях против неприятеля в период боёв с 27 сентября по 21 октября 1914 г.»;

Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» от 1 августа 1915 г. – «за отличия в делах против неприятеля в период боёв с 1-го декабря 1914 г. по 1-е июня 1915 г.»;

Св. Анны 2-й степени с мечами от 10 декабря 1915 г. – «за отличия в делах против неприятеля при штабе Рижского укреплённого района»;

Св. Станислава 2-й степени с мечами от 24 декабря 1915 г. – «за отличия в период боёв с 21-го октября по 1-е декабря 1914 г.».

Но и это ещё не всё. 15 февраля 1915 г. Ткачёва производят в чин есаула.

Вячеслав Матвеевич в воздушных боях одержал только 5 побед.

Вне всякого сомнения, их было бы гораздо больше, но вероятнее всего этому помешали назначения на вышестоящие должности, начиная с инспектора.

В марте 16-го Ткачёв сдаёт командование отрядом и убывает в Киев для формирования 11-го авиационного дивизиона. Его временно прикомандировывают к 3-й авиационной роте.

25 марта Ткачёва назначают временно исполняющим должность командующего 11-м авиационным дивизионом. Почти через месяц – 21 апреля утверждают в этой должности.

9 сентября следует новое назначение – исполняющим обязанности Инспектора авиации армии Юго-Западного фронта.

24 декабря это назначение утверждается.

3 декабря Ткачёва производят в чин войскового старшины, а 11 января 1917 г. из этого чина переименовывают в подполковники с зачислением по инженерным войскам.

9 июня 1917 г. тридцатидвухлетнего подполковника назначают исполняющим должность начальника Полевого Управления авиации и воздухоплавания при штабе Верховного Главнокомандующего.

И ещё в 1917-м будет производство в полковники (25 августа 1917 г.) и награждение Георгиевским оружием (8 мая 1917 г.) – «за то, что, будучи командиром 11-го авиационного дивизиона в чине есаула во время боёв под Тарнополем 25-го мая 1916 г., несмотря на губительный огонь зенитных орудий противника, неоднократно прорывался в тыл противника, производил там разведку и своевременно давал ценные сведения о противнике; при этом того же 25-го мая встретившись с “альбатросом” противника, вооружённым пулемётом, вступил с ним в бой и заставил противника обратиться в бегство.

19-го, 21-го и 27-го июня 1916 г. в районе р.р. Липы и Стыри им были добыты и своевременно доставлены в штаб армии сведения особой важности о сосредоточении в этом районе сильной ударной группы противника, угрожавшей прорывом нашего фронта в направлении на Луцк, благодаря чему своевременно принятыми мерами противнику нанесён был полный разгром.

27-го июня во время разведки аппарат подполковника Ткачёва был повреждён разорвавшимся снарядом противника, особенно правое крыло, которое во время полёта могло деформироваться».

В том же 1917-м Вячеслав Матвеевич завершает приятную работу над первым в истории русской военной авиации пособием по тактике ведения воздушного боя (Материалы по тактике воздушного боя. Пг., 1917 г.).

«Материалы» были составлены им на основании боевой практики в Луцком районе осенью 1916 г.

В них он особо подчёркивал, что целью активных воздушных средств (истребительных) является решительный бой на малой дистанции, так как только в этом случае можно с большой уверенностью рассчитывать на победу.

Как показала жизнь, в этих «Материалах» Ткачёв заложил фундамент для развития тактики истребительной авиации в России, дав импульс другому выдающемуся русскому лётчику, Е. Крутеню, для написания работы «Воздушный бой», ставшей уже настольной книгой для русских лётчиков.

Вот каким увидел Ткачёва генерал-майор И. К. Спатарель: «…я услышал обрывок разговора двоих: долговязого гвардейца-кавалериста и Ткачёва.

– …Хотите, чтобы я возился с дурно пахнущими железками? – продолжал горячась, гвардеец. – Никогда! Офицер-авиатор не должен уподобляться грязному мастеровому… Я лётчик – моё дело летать…

– Итак, – внешне любезно с досадой возражал Ткачёв, – вы смеете утверждать, что теория полёта ни к чему? Очень вам благодарен! Но скажите, пожалуйста, зачем же столь усердно артиллеристы штудируют баллистику? – Ткачёв резко повернул голову: – А казалось бы, проще – палить по цели, и всё! И наконец, ваше пренебрежение так называемыми железками – смешно… Имейте в виду, что, если во время военных действий вам почему-либо придётся спуститься, вы без помощи “мастерового” не сможете даже завести мотор…

Потом я видел, как Ткачёв летает. Красиво это у него получалось. С той чистотой, отшлифованностью, которая свойственна настоящему мастеровому.

Ни одной лишней секунды при опробовании мотора. Энергичный взлёт. Чёткость эволюции в воздухе. Устойчивая, уверенная посадка. Вылезет из самолёта – и опять ни одного лишнего жеста или слова. Если можно так выразиться, он летал серьёзно. Чувствовалась и его любовь к полётам, и спокойная уверенность в себе, свойственная людям, хорошо знающим своё дело.

Лишний раз я убедился в этом на аэродроме. В тот день на самолёте Ткачёва устанавливали новый пропеллер. Механик нервничал, воздушный винт почему-то плохо садился на вал мотора. Ткачёв в это время, согнувшись, осматривал шасси. Но вдруг после очередной безуспешной попытки механика взглянул на него, быстро подошёл, сказал холодно:

– Позволь-ка…

Взял пропеллер, широко расставив руки, и сразу, без перекоса, точно насадил его на коническую втулку вала. В отношениях с офицерами, особенно с аристократами-белоручками, Ткачёв был независим, холодно учтив. На солдат же просто не обращал внимания, как будто их не существует. В нём чувствовалась властность. Его уважали и побаивались…»

«Ткачёв был личностью незаурядной. Сам много и хорошо летал. Благодаря боевому опыту, тактической грамотности и организаторским способностям он быстро выдвинулся».

Октябрьская революция застала В. М. Ткачёва в Ставке.

Там же он и принял своё окончательное решение, которое убедительно выразил в отправленной им в Петроград телеграмме: «Разрубать своими руками то, в создании чего я с таким трудом и риском я сам участвовал, я не могу. Теперь для авиацентра осталась лишь одна забота возможно больше сохранить из того, что мы имеем, а это в настоящий момент сможет лучше выполнить не единоличная власть. А коллектив, я прошу вас взять эту задачу на себя. А я уезжаю туда, где будут формировать те здоровые силы, которые должны будут спасти нашу Родину».

В конце ноября 1917 г. он покинул Ставку в Могилёве и уехал на Кубань. Но прежде чем он туда попадёт, ему предстояло преодолеть поистине героический путь, с двумя арестами и побегами по пути. В начале 1918-го Ткачёв вступает в белый партизанский отряд полковника Кузнецова – рядовым. Отряд действовал против войск Северо-Кавказской Советской республики в районе г. Майкоп. Там он попадает в плен и едва избегает расстрела. От смерти его спасли заступившиеся за него кубанские казаки.

Только в марте 1919-го Ткачёв сформировывает в Екатеринодаре 1-й Кубанский авиационный отряд. И уже в мае (20–21) с отрядом участвует в операции в районе станицы Великокняжеская. Там во взаимодействии с авиаотрядом Донской армии они действуют против частей 10-й армии красных и кавалерийских дивизий С. М. Будённого и В. М. Думенко.

30 мая Ткачёва ранили с земли во время одной из атак…

В июне 1919-го его производят в чин генерал-майора после успешных действий под станицей Великокняжеская (бои на Царицынском направлении в июне – июле 1919 г.).

А 1 апреля 1920 г. «новоиспечённого» генерала назначают начальником Авиации ВСЮР (с 14 апреля 1920-го – начальник Авиации Русской армии генерала П. Н. Врангеля).

Как пишут авторы книги «Военлёты погибшей империи», благодаря усилиям Ткачёва «малочисленные белые авиачасти вскоре стали грозной силой, не раз решавшей исход наземных сражений. Ткачёв уделял больше внимания боевой подготовке лётчиков, обучению их умению летать строем и слаженно действовать в группе, точно следуя приказам командира. Для лучшей заметности командирские машины получили особые цветные обозначения (яркая окраска капота и широкая полоса вокруг фюзеляжа). Кроме того, каждый отряд получил собственные знаки отличия в виде индивидуальной раскраски рулей поворота (разноцветными полосами, чёрно-белыми квадратами и т. д.).

Тщательно прорабатывались способы взаимодействия авиации и наземных войск. В частности, была внедрена специальная система сигнализации с помощью уложенных на земле геометрических фигур из белых полотнищ, хорошо различимых с большой высоты. К примеру, ориентированная по ветру буква “Т”, выложенная возле штаба полка или дивизии, означала, что командир данного подразделения требует от лётчика немедленной посадки для передачи какого-то важного сообщения. Форма фигур периодически менялась, чтобы не дать красным возможности с помощью ложных сигналов заманить белых лётчиков в ловушку. Авиаторы, в свою очередь, передавали донесение на землю с помощью вымпелов или различных комбинаций цветных сигнальных ракет. А когда в симферопольском авиапарке на два самолёта установили радиостанции, эффективность воздушных разведок ещё более возросла. Надо заметить, что столь чёткой системы связи “между небом и землёй”, как та, что организовал Ткачёв, не было ранее ни у белых, ни у красных».

Свой особый талант и выдающиеся организаторские способности Ткачёв проявил и во время прорыва фронта в Северной Таврии кавалерийской ударной группой Д. П. Жлобы, угрожавшей захватом Мелитополя. В частности, Вячеслав Матвеевич разработал план операции по сдерживанию красной кавалерии с помощью авиации.

С 15 по 21 июня 1920 г. авиация под его командованием, действуя в тесном взаимодействии с сухопутными частями в районе деревень Валодчейм, Черниговка, Гнаденфельд и Михайловка (в долине р. Юшанлы), сумела полностью деморализовать ударную группу Жлобы и почти полностью её уничтожить.

«20 июня, – вспоминал сам Ткачёв, – под моим руководством была атакована одна из колонн корпуса Жлобы у д. Вальдгейм. После бомбометания красные в панике бросились в поле. Лётчики, снизившись до 50 м, пулемётным огнём совершенно разгромили эту группу красных, которые бежали на восток и северо-восток, зачастую бросая, ввиду усталости, своих лошадей. Всё поле было покрыто чёрными пятнами убитых людей и лошадей. Очень много красных разбежалось по домам окрестных деревень. Красными были брошены почти все оставшиеся у них пулемётные тачанки и повозки».

Успехи авиации под командованием Ткачёва были оценены по достоинству. Его самого наградили орденом Св. Николая Чудотворца приказом Главнокомандующего Русской армией № 3294 от 22 июня 1920 г.

Позднее, уже в эмиграции, генерал Врангель так оценил своего подчинённого: «Наша воздушная эскадрилья под руководством выдающегося лётчика генерала Ткачёва производила в воздухе ряд блестящих маневров, маневров тем более удивительных, что большинство аппаратов пришли в полную ветхость, и лишь беззаветная доблесть русского офицера заменяла технику».

Что и говорить, но авиация Ткачёва «оказала решающее влияние на весь ход войны». Ведь если бы итог этой битвы оказался иным, красные могли захватить Крым уже в июле 1920-го.

Собственно, победа в Северной Таврии на целых несколько месяцев отодвинула конец Белого движения. И в этом была несомненная заслуга Вячеслава Матвеевича Ткачёва.

После эвакуации Крыма Ткачёв эмигрировал в Югославию. На чужбине он отошёл от участия во всяких многочисленных эмигрантских организациях. Недолго работал редактором авиационного журнала, затем в частном пароходстве и, наконец, служил консультантом при инспекции авиации Королевства СХС.

Во время Второй мировой войны был начальником внеклассного воспитания русской молодёжи мужской и женской гимназий в г. Белграде.

В Югославии Ткачёв разработал ряд наставлений и пособий для её военной авиации, а также написал работу «Вопросы тактического применения авиации в маневренной войне», где анализировал опыт применения авиации в Гражданской войне.

Когда территорию Югославии оккупировали германские войска, Вячеслав Матвеевич демонстративно отказался от сотрудничества с оккупантами.

В 1944 г., во время их эвакуации (отступления), вместе с ними уходили тысячи и тысячи русских эмигрантов, но в отличие от большинства Ткачёв решил остаться. Когда его спросили, почему он так поступает, выдающийся лётчик ответил: «Лучше пусть расстреляют свои».

Дальше начинается следующая часть его биографии.

30 октября 1944 г. Ткачёв был арестован органами МГБ СССР и этапирован в Москву.

7 декабря его передают в ведение ГУКР «СМЕРШ», где обвиняют в сочувствии мировой буржуазии, терроризме и участии в антисоветской организации, а в августе 1945-го осуждают Особым совещанием при МГБ СССР к 10 годам ИТЛ.

Отсидел выдающийся лётчик почти до звонка. Пройдя через Сиблаг, Озерлаг и лагерное отделение Мордовской АССР, он вышел на свободу «с поражением в правах» без права жительства в больших городах – 5 февраля 1955 г. Как иностранный подданный, после освобождения генерал Ткачёв имел возможность выехать за границу, однако 70-летний старик обращается с прошением позволить ему поселиться на родной Кубани. Ему разрешили. В Краснодаре Ткачёв жил у своей племянницы, а подрабатывать устроился переплётчиком в артель инвалидов им. В. И. Чапаева.

Когда он по утрам выходил из своего подвала в ватнике с ведром за водой, вряд ли кто-то даже мог предположить, что этот старик – один из создателей русской истребительной авиации. После лагерей Бог даровал Ткачёву ещё целых десять лет жизни. И всё это время он посвятил исследованиям в области истории авиации в России, написав две замечательные книги «Русский сокол» и «Крылья России».

Умер Вячеслав Матвеевич на родной земле 25 марта 1965 г., так и оставшись выдающимся русским лётчиком на века.