Текст книги "Сергей Макаров"

«Конфликтный человек»

Слышал такие высказывания о Макарове не однажды. Конфликтный человек. Трудный. Неуступчивый.

Неуступчивый – это верно. Здесь не поспоришь. Тем более что Сергей и вне хоккея готов спорить до конца. Как когда-то его старшие товарищи по ЦСКА и сборной страны Борис Михайлов и Владимир Петров.

Он отстаивает свое мнение всегда. В разговорах с младшими по возрасту и опыту игры партнерами. И с тренерами. И с друзьями, далекими от хоккея.

У него неизменно есть свой взгляд и на игру, на прочитанную книгу, и на кинофильм, о котором спорят, и на слова или поступки товарищей. Большинство – «за». Для него это не аргумент. А может, как раз большинство не правы, ошибаются?

Он будет до конца биться, чтобы не уступить в жесткой схватке на льду, где цена победы – медали чемпиона мира. И так же самозабвенно сражаться на теннисном корте, где цена победы – удовольствие переиграть равного соперника.

И будет спорить с тренерами, если посчитает, что они ошибаются.

Неуступчивый человек. Это – безусловно.

Но вот – конфликтный?… Отчего же? Не знаю, не знаю…

Довелось, и не однажды, встречать азартных и озорных спорщиков, не всегда безобидных, о которых обычно говорят – любит, мол, гусей дразнить.

Создалось впечатление, что Макаров – не из их числа. Зуд противоречия вовсе не одолевает его. Но и человеком, неизменно идущим на соглашения и примирения, его тоже не назовешь.

Собственную точку зрения Сергей отстаивает всегда.

«Конфликтный человек…» Нет, не стал бы настаивать на таком определении. Скорее – неуступчивый.

Думаю, что формулировка эта – «конфликтный человек» оправдана только в одном отношении – игра Макарова, его действия на площадке, оценка этих действий и вправду нередко служат яблоком раздора, разделяя знатоков игры на два непримиримых лагеря. Нетрудно припомнить эпизоды и истории из спортивной да, видимо, и человеческой судьбы Сергея, когда вокруг его имени возникали споры, схлестывались открыто противоположные мнения и оценки, и каждая сторона при этом, по завершении спора, оставалась в глубоком убеждении в истинности своей позиции – по крайней мере, до поры до времени.

История первая: «Звезд с неба не хватает».

Год 1977-й. Макарову девятнадцать лет (он родился в 1958 году, 19 июня). Тот возраст, в котором самые одаренные мастера уже громко заявляют о себе. Например, Владислав Третьяк или Александр Альметов. Впрочем, Валерия Харламова в этом возрасте отправили в Чебаркуль, чтобы он там набирался ума-разума, з команду, о которой многие любители спорта и не слышали.

Так вот, что представлял собой в 19 лет этот парень, Макаров из Челябинска? Сразу бросался в глаза? Радовал, изумлял своим талантом?

Оценки не сходятся.

Восторженные поклонники нового дарования, а их немало и в Челябинске, наталкиваются на скепсис искушенных знатоков хоккея – «много мы таких, обещающих, видели». А что же журналисты? Они молчат. Макарова еще не заметили. Просмотрел старые вырезки – нет, и автор «не видел» его, врать сейчас не стану.

Весной 1977 года «Трактор» завоевывает бронзовые медали чемпионата СССР. Челябинцы – третья команда страны. Несомненный успех уральцев. В составе «Трактора» несколько парней, выигравших в январе первый молодежный чемпионат мира. Среди них и Сергей Макаров. Но нет пророка в своем отечестве, и мало кто обращает на него внимание. Дома, в матчах союзного первенства, Сергей и в самом деле не слишком заметен. Один гол забил он в том сезоне. Правда, московскому «Спартаку». Правда, в том матче, где ему доверили опекать самого Александра Якушева. И медали младший Макаров пока не заслужил. Восемнадцать счастливчиков получают награды, Сергея в их числе нет.

Отгремели торжества, «Трактор» готовится к новому сезону. Праздник, хотя и не забыт окончательно, стерся уже в памяти хоккеистов и их поклонников. «Смыты краски и сняты румяна», начинаются будни, начинается кропотливая, повседневная, не всегда радостная работа, и челябинский корреспондент «Советского спорта», человек, страстно желающий своим землякам новых и новых успехов, пишет: «Принцип формирования «Трактоpa» – отнюдь не «звездный», хотя и привлекаются его игроки в сборные команды страны. Пусть сегодня и нет в рядах «Трактора» выдающихся мастеров, никто, как говорится, звезд с неба не хватает, зато челябинская дружина сильна своим коллективизмом…»

Звезд с неба не хватает… Оценка не убийственная, конечно, но и не слишком лестная для будущей звезды.

Спорили ожесточенно, как и впоследствии будут постоянно спорить о Макарове, но если и видели скептики в «Тракторе» хоккеиста, которого можно назвать – хотя бы в будущем – звездой, то имели в виду вовсе не Сергея, а его одноклубника, тоже нападающего, Валерия Евстифеева.

Сейчас, спустя годы, споров по этому поводу нет – Макаров талант, конечно же талант. И немало теперь знатоков, которые утверждают: «Мы это давно видели…»

А если говорить правду… Не видели, и не только в 1977 году.

История вторая: «Зачем тебе еще один турист нужен?»

…Не видели и весной 1978 года, когда Сергей был уже двукратным чемпионом мира в соревнованиях молодежных команд, когда прилетели вместе с ним из Канады целых пять никелированных гусей, когда новый старший тренер сборной СССР Виктор Тихонов начал привлекать Макарова к играм в составе сборной Советского Союза. И во всеуслышание, на тренерском совете, и, что называется, в кулуарах Тихонова убеждали, что он слишком субъективен, что он ошибается в оценке возможностей этого форварда – «пустой это номер, ничегошеньки в нем нет, только пылит на льду…»

В книге «Хоккей: надежды, разочарования, мечты» Тихонов вспоминает: «Когда мы собирались ехать в Финляндию и Швецию (речь о контрольных последних поединках перед чемпионатом мира 1978 года. – О. С), мне задали вопрос: «Зачем вы включаете в команду Макарова? Ведь он все равно не поедет в Прагу?»

– Почему? – удивился я. – Да он четвертый по счету запасной – вслед за Анатолием Емельяненко, Владимиром Шадриным и Юрием Лебедевым. Но он может оказаться в лучшей форме, более готовым к чемпионату мира. Мы, тренеры, должны проверить его в деле на высоком, на серьезном уровне…

В общем-то я понимал вопрос – представлялось очевидным, что мы включим в команду Шадрина и Лебедева, игроков сложившихся, проверенных, надежных. Но ведь я объявил, что былые заслуги – не в счет. Что же теперь – делать исключение для кого-то? Нет, пусть все решит игра».

В другом месте книги Тихонов еще раз обращается к волнующей его теме – конфликт со специалистами, связанный с оценкой Макарова, все еще, как нетрудно догадаться, в памяти тренера. Впрочем, не о догадках идет речь: я хорошо знаю, сколько душевных сил и энергии пришлось потратить Виктору Васильевичу в борьбе за этого хоккеиста. Тихонов рассказывает:

«Сегодня Сергей хорошо известен. Однако талант его открылся не сразу.

Когда я впервые включил его в состав сборной СССР, отправляющейся на контрольные матчи в Скандинавию перед чемпионатом мира 1978 года, то… многие специалисты были в недоумении.

Один из них прямо спросил меня:

– Зачем ты везешь еще одного туриста? Мало их возили в последние годы?…»

А знал ли сам Сергей о страстях, бушевавших вокруг него? Когда время, самый терпеливый лекарь в мире, излечило душевные травмы Макарова, я спросил его, доходили ли до него эти разговоры.

– Конечно, хотя прямо в лицо никто ничего такого не говорил. Но даже если бы не жил я на сборах перед тем чемпионатом мира, затем в Швеции и Финляндии в одной комнате с Николаем – а брата Виктор Васильевич тогда тоже пригласил в сборную, и не возвращался порой в нашу комнату Коля насупленным, обиженным, хотя никаких поводов для огорчений у него вроде бы не было, все равно я догадался бы, что против меня существуют возражения. Я же понимал, что за рамками сборной, если возьмут меня, останутся Шадрин и Лебедев, громадные мастера с громадным авторитетом, что на их фоне я для большинства специалистов никто… И тогда, и до моего приглашения в сборную, и позже слышал я толки о субъективизме и произволе тренеров – и Тарасова, и Кулагина, и Тихонова: мало ли, мол, что. взбредет в голову тренеру, а класс игроков остается классом, не учитывать, не замечать который можно лишь в том единственном случае, когда этого очень хочешь…

Скажу честно, что тогда, в апреле 1978 года я уже не очень понимал тех, кто конфликтовал с Тихоновым из-за челябинского форварда. После Нового года, после триумфального возвращения из Канады, Сергей играл отлично, и это замечали и мои коллеги, и зрители, собиравшиеся на игры с участием «Трактора». В частности, Владимир Леонов, хоккейный обозреватель «Советского спорта», в прошлом хоккеист, мастер спорта, писал: «То, что «Трактор» в прошлом сезоне стал бронзовым призером, теперь уже как случайность не воспринимается. Команда действительно приобрела свое лицо, нашла свой стиль и старается придерживаться его во всех матчах. Правда, случаются и осечки, но их причину следует искать в области психологии. Что же касается самой игры, то, думается, команда идет по правильному пути. И иначе вряд ли в «Тракторе» появился бы такой незаурядный форвард, как С. Макаров. Какая интересная у него обводка! Макаров не боится обыграть двух-трех соперников, уверен в себе. Врасплох его не так-то просто застать. И что особенно радует, не ради собственного удовольствия затевает он порой хоккейный слалом, а старается ради партнера, чтобы тому было удобнее и проще забросить шайбу».

Напомню, идет тот сезон, перед открытием которого говорилось, что никто в «Тракторе» «звезд с неба не хватает».

Другой хоккейный обозреватель, Юрий Цыбанев, в те же дни писал об эпизоде, случившемся в Лужниках, где проходила встреча московских динамовцев и «Трактора».

«Матч показывают по телевидению. 12 000 зрителей (аншлаг). «Ну и чему удивляться? – спросите вы. – Динамовцы накануне обыграли чемпионов, вот их поклонники и отправились дружно на стадион». Не спешите. Симпатии трибун разделились примерно поровну. Бывало так иногда и прежде. Бывало, когда болельщики, скажем «Спартака», приходили поддержать «Трактор», чтобы с его помощью их любимцы могли бы догнать «Динамо». Но в этот раз обстановка в таблице такое предположение исключала. Москвичи пришли именно на «Трактор», и с трибун неслось: «Ма-каров Сер-гей!» Что ж, и подобное бывало, правда, куда реже, когда «Трактор» приезжал в столицу, к примеру, после сенсационной победы над ЦСКА.

Но тут челябинцы выступали после разгромного проигрыша московским армейцам, уступив, кроме того, и совсем сникшим ленинградским».

Стадион скандирует имя молодого хоккеиста, новичка большого спорта, а специалисты не видят в этом дебютанте ничего особенного – «только пылит впустую», бывает ли так?

Бывает, бывает…

Но Тихонов, однажды решившись, от решений своих без достаточных на то оснований не отступает.

В Прагу на чемпионат мира 1978 года Сергей поехал форвардом четвертого звена. Строго говоря, в то время наша сборная выступала еще с тремя тройками нападающих, но Тихонов, убежденный сторонник игры в четыре звена, в сущности, уже начал претворять в жизнь свою идею, выношенную и проверенную в рижском «Динамо», где он работал до лета 1977 года. И понятно, почему журналисты уже писали о четвертом звене. Рассказывая об очередном матче нашей сборной в Праге, Юрий Цыбанев отмечал: «…Ни одно звено не отставало, даже четвертое, в котором к Макарову и Лебедеву подключался Петров. Кстати, заметим, что С. Макаров здесь всем нравится. У этого молодого, легкого на гол и на пас игрока есть что-то харламовское – верткость, изобретательность. Он вовсе не искатель свободных мест на площадке, а потому и не выглядит инородным в любой пятерке (Макарову пришлось заменить в динамовском звене получившего сильный ушиб А. Голикова)».

Но почему же Сергей оказался лишь в четвертом звене?

Ответ, конечно, очевиден. Были в сборной игроки и выше классом, и значительно опытнее его. Тогда в команде первое звено составляли трое выдающихся нападающих – Борис Михайлов, Владимир Петров и Валерий Харламов, которые уже несколько сезонов по праву считались первой тройкой современного хоккея. Сильная компания подобралась и во втором звене – вместе с центральным нападающим Виктором Жлуктовым играли первоклассные крайние форварды Хелмут Балдерис и Сергей Капустин. И, наконец, третье звено составили три московских динамовца – братья Владимир и Александр Голиковы, которых опекал блестящий мастер Александр Мальцев, игравший на чемпионатах мира с 1969 года и видевший на своем веку все, что может случиться в хоккее.

Из молодежной сборной, ставшей в январе чемпионом мира, на главный турнир года попал лишь один нападающий – Сергей Макаров. Но вместе с ним в Праге весной 1978 года играл все-таки еще один его партнер по молодежной команде – Вячеслав Фетисов, защитник.

Сборная СССР вернула звание чемпиона мира. После двух лет неудач (Катовице – 1976 и Вена – 1977) – случай невиданный в последние десятилетия! – советские хоккеисты возвращались домой с триумфом.

Аркадий Иванович Чернышев, под руководством которого сборная СССР выиграла четыре Олимпиады и одиннадцать чемпионатов мира, на пражском турнире 1978 года работал корреспондентом журнала «Огонек». В заключительном репортаже он писал; «…Здесь самое время заметить, что Виктор Тихонов хорошо вел матчи. Он давал поиграть всем, он берег хоккеистов и одновременно наигрывал каждого. Вот и в последнем матче он придумал интересный ход – к Жлуктову и Балдерису по очереди, через смену подключались Капустин и Макаров. Учитывалось состояние Капустина, и вместе с тем использовался незаурядный талант молодого хоккеиста из Челябинска.

С удовольствием думаю о том, что минувший сезон не прошел для нашей главной команды даром. Она не только вернула звания чемпиона мира и чемпиона Европы, не только учла ошибки прошлого. Наша сборная решила и другую задачу – она обновила свои ряды. Появились новые, молодые хоккеисты, и прежде всего надо назвать братьев Голиковых. Владимир и Александр молоды, и вместе с опытным Мальцевым они составляют весьма перспективное звено. Был признан лучшим защитником турнира Вячеслав Фетисов, отлично «сработали» Василий Первухин, Зинэтула Билялетдинов и Сергей Макаров, впервые принявшие участие в соревнованиях такого ранга…»

Сезон тот Макаров закончил мастером спорта международного класса – высокое звание было присвоено ему за замечательную игру на чемпионате мира.

Версия насчет «еще одного туриста» оказалась несостоятельной.

В июле 1978 года я приехал на работу в Чехословакию. И когда в начале сентября играла в Праге сборная СССР, местные коллеги чаще всего расспрашивали меня о трех новичках сборной – старшем тренере Тихонове и дебютантах команды Фетисове и Макарове. Интерес к Вячеславу был легко объясним: его признали на чемпионате сильнейшим защитником, и этот взлет изумил знатоков игры. А вот что заметили Макарова – и радовало, и несколько все-таки удивляло – дома он все еще у многих вызывал сомнения.

Последнюю точку в приговоре всем сомнениям о будущем Макарова поставил мой давний приятель главный редактор словацкого еженедельника ТIР Фердинанд Кралович:

– Сколько лет у нас будешь жить? Не знаешь пока?… На всякий случай начни сегодня собирать материал о Макарове. Надо будет представить его нашим читателям…

Представили. Спустя несколько лет Макаров отвечал на 77 вопросов читателей TIP.

История третья: «Если бы он отдал шайбу Фетисову…»

В лифте нас поднималось трое. Виктор Тихонов, Андрей Хомутов и я.

Андрей, опустив глаза, стоял в другом углу кабины. Тихонов был откровенно расстроен, и команда это понимала. Да и сами хоккеисты были донельзя огорчены случившимся.

Пражский отель «Интернационал» привычен нынешней команде едва ли не так же, как базы в Архангельском или Новогорске. Сколько раз здесь жили! И сколько раз возвращались отсюда в Москву с успехом. Все обычно складывалось как нельзя лучше. И чемпионат мира 1978 года, и турниры на призы газеты «Руде право» – ни одного пока не проиграли!

И Сергей считал, что остановиться в этом отеле – счастливая примета. И нынешний чемпионат, а за окном холодноватый апрель 1985 года, начался лучше некуда. Матч за матчем – победа за победой. Когда закончился предварительный турнир, в котором разыгрывались медали европейского чемпионата, сборная СССР, выигравшая все семь матчей с убедительнейшей разницей заброшенных и пропущенных шайб, опережала ближайших преследователей – команды США, Канады и Чехословакии на 5 очков, причем у своих главных и наиболее опасных соперников, хоккеистов Чехословакии, Макаров и его партнеры выиграли 5:1.

Чемпионам Европы вручили золотые медали.

А следующий матч первая команда проводит – согласно предварительно составленному расписанию – с четвертой. Значит, опять встречаемся со сборной Чехословакии, только что уступившей нам.

И вдруг – осечка. Не оставляющая, в сущности, надежд. Рассчитывать, в общем, уже не на что. Шансы на золотые медали – лишь теоретические.

Едва вышли из лифта, едва отскочил куда-то в сторону Хомутов, Тихонов спросил:

– А могли отыграться?…

Я понимал – ответ не требуется. Тихонов снова и снова возвращался к проигранному матчу.

От Москвы до Владивостока говорили, спорили о проигранном матче.

Случайная неудача? Закономерное поражение?

Коллеги мои в большинстве своем сходились в том, что команде просто не повезло. Такого мнения придерживались едва ли не все чехословацкие журналисты, пишущие о хоккее. Многие из них подходили к Тихонову со словами утешения. Но была и иная точка зрения – сборная устала, слишком много сил было растрачено в предварительном турнире, где наши крушили всех налево и направо. Вчера восхищались действиями команды, сегодня сомневались – нужно ли это было, верна ли такая турнирная стратегия?

Едва ли могли, разумеется, утешить бесконечные «если бы», например, размышления, как бы сложился матч, если бы Владимир Мышкин вдруг неизвестно зачем не выскочил из ворот и не споткнулся. Но главным среди всех этих «если бы» был вопрос, связанный с Макаровым. Как повернулся бы ход матча, если бы отдал он шайбу Фетисову в третьем периоде, когда удалось ему уйти от соперников и выскочить из-за ворот Кралика?

Говорил мне об этом и старший тренер сборной СССР.

Позже Тихонов писал в своей книге:

«Однажды меня спросили, нет ли соперничества в отношениях между Фетисовым и Касатоновым, с одной стороны, и признанными уже молодыми нападающими ЦСКА, скажем, тем же Макаровым – с другой.

Думаю, на каких-то этапах, в каких-то формах (по-человечески это, согласитесь, понятно) борьба за лидерство велась и ведется, даже если внешне она никак не обнаруживается. Ведь в каждой команде происходит недоступный анализу тренера процесс, определяющий неформальных лидеров коллектива.

Приведу лишь один пример, когда такое соперничество проявилось со всей очевидностью. Перед финалом чемпионата мира 1985 года в Праге наша сборная опережала ближайших конкурентов на пять очков. И в списке бомбардиров тоже лидировали советские хоккеисты – спор за звание лучшего вели Макаров и Фетисов.

Первый финальный матч – с командой Чехословакии – наша сборная проиграла – 1:2. Напомню, что последний и самый реальный шанс отыграться у нашей команды появился в то мгновение, когда Макаров, обойдя соперников, проскочил за ворота Иржи Кралика и мог отдать шайбу на пятачок, куда уже стремительно мчался Фетисов. Увы, паса не последовало: Сергей попытался сам забросить шайбу.

После поражения на собрании команды Вячеслав с горечью и обидой сказал:

– Впервые в нашей команде велась борьба за титул лучшего бомбардира чемпионата…»

– Согласны ли вы с такой оценкой ситуации? – спросил автор Сергея спустя год с лишним после того матча. – И не забыта ли та игра в Праге?…

– Разве можно забыть этот день?

Мог я дать пас Славе, кинуть ему шайбу? Ну, конечно, мог. Почему же не отдал? Не пожадничал, поверьте. Мне показалось, что вратарь ошибся, поехав мне навстречу: теперь он не успеет сместиться в левый от него угол, куда я выскочил из-за ворот. Зазор между его ногой и ближней ко мне штангой был приличный, и я должен был, понимаете, должен попасть в эту щель… Обидно, но не попал. И не думал я вовсе в те мгновения о том, кто станет первым бомбардиром. Да и о чем думать: за пас ведь начисляют очко точно так же, как за гол… А вот я вас хочу спросить, можно?…

– Ну конечно…

– А если бы я отдал шайбу Славе, и он не попал, тогда что? Сваливать на него ответственность? Но это же игра, здесь может случиться всякое… Иногда такие голы не забиваешь…

И еще. Я не оправдываюсь, не хочу оправдываться, но у меня есть и второй вопрос. Почему никто не вспомнил другой ситуации – тот же Слава не отдал мне шайбу, когда я был у пустых ворот, у дальней штанги? Неужели только потому, что мой просчет, если он и был, пришелся на последний период, когда все было обострено? Но если бы мы не проигрывали, если бы Фетисов дал мне пас. то мою неудачу никто бы, вероятно, и не вспомнил… Писали бы только о том, что у нашей команды были возможности увеличить счет… Однако и Слава сам бросал не потому, что хотел отличиться в соревновании бомбардиров —увлекшись схваткой, об этом не помнишь. Просто он считал, что у него положение для броска лучше…

А пока… Вот уже десяток лет все шишки в конфликтных ситуациях достаются мне. Знаете, привык уже к этому. Не сегодня началось…

О конфликтах Макарова у нас еще будет возможность вспомнить не раз.