Текст книги "Код власти"

Ближе к вечеру те же солдаты принесли матрасы и одеяла, и женщины принялись потихоньку устраиваться на ночлег в довольно большом – для сельской школы – актовом зале. Лика на всякий случай устроилась поближе к выходу – мало ли что? Улеглась еще засветло и, сделав вид, что уснула, принялась с искренним интересом слушать, о чем перешептываются женщины. Сперва, как водится, говорили «о тряпках» – правда, не о том, кто что купил и кому что идет, а о том, что у кого осталось в разрушенных домах. Потом перешли на обсуждение «текущей ситуации».

– У меня сестра на Диксоне, – говорила Анна, женщина, которая вчера дала Лике хлеба. – Так их войска Корпорации уже трижды захватывали. Первый раз федералы почти сразу отбили, буквально дней через пять. Затем, месяц спустя, снова. Так вот, если в первый раз строгости всякие были – комендантский час, там, хватали кого ни попадя прямо на улицах, то во второй раз все тихо прошло, цивилизованно, даже пайки выдавали. Сестра сказала: многие стали поговаривать, что при Новых живется не хуже, чем при правительстве. Потом они, правда, отчего-то погрузились на свои корабли, да и убрались восвояси. А федеральные войска тоже не торопились на планету вернуться…

Анна замолчала.

– И что? – спросила Мария, чем-то напоминающая Лике соседку Наталью Павловну, которая была в курсе не только того, что делается в каждой живущей в их доме семье, но и всего происходящего в городе. Иногда она выдавала столь фантастические подробности из жизни каких-нибудь высокопоставленных чиновников или звезд головидения, что все лишь снисходительно улыбались. Впрочем, чаще всего эти подробности неожиданно оказывались правдой.

– А что… грабежи пошли, вот что! Сперва подростки начали, потом и взрослые. Беспредел был – жуть. Алоиза сказала: как только у них в космопорте сядет первый корабль, удерет с этой проклятой планеты! А потом снова Новые вернулись, уже в третий раз. Вернулись, да и перевешали без суда всех, кто безобразничал, – сестра говорила, многие местные сами за это были! Так главное ж в том, что вешать-то их вешали, а снимать – не снимали. Вонь, говорит, немыслимая стояла…

– Ой, девочки, хватит уже ужасы рассказывать, – строго сказала Мария. – А то у нас только дите уснуло, а как проснется? Зачем ей такие кошмары слушать? Да и ты б, Агнесс, тоже не слушала, тебе рожать скоро, а дети, говорят, еще в животе все слышат да понимают. Еще своими глазами доведется увидеть!

– Думаете, доведется? – робко спросила молоденькая беженка – как ее звали, Лика не помнила.

– Это ж война, милая, кто ж ее разберет? Может, и доведется…

Дальше Лика не слушала, просто не видела смысла. Девушка отвернулась к стене и накрыла голову одеялом. Несмотря на раннее время, сон пришел на удивление быстро: сказалось напряжение последних дней…

Следующий день начался, как говаривал Чебатурин, «с хознужд». Кто-то начал мыть пол, кто-то вытряхивал матрасы, кто-то чистил принесенную солдатами картошку: видимо, с этого дня беженцам ненавязчиво предлагалось готовить самостоятельно. Убедившись, что им не предоставили даже простейшего водонагревателя, ни кухонного, ни бытового, Лика отправилась к коменданту. Конечно, не за нагревателем как таковым, а скорее развеяться и разведать обстановку. Между прочим, согласно той же Конвенции, беженцам обязаны предоставить возможность узнавать текущие новости и связываться с родными. Ну и медицинскую помощь, ясное дело.

– Чем могу помочь, малышка? – Плутоватая физиономия коменданта прямо-таки сочилась маслом.

Лика едва удержалась, чтобы не расхохотаться. Это она-то «малышка»?! И называет ее так человечек, чья макушка находится как раз на уровне ее уха?! Ну-ну… Впрочем, девушка вовремя вспомнила, где находится, четко сформулировав требование.

– А чего мы так кричим? – комендант был настроен вполне дружелюбно. И тут же пухлая ладонь легла на ее бедро. – Ух, какая ты сочная, малышка! Так чего ж мы так кричим?

– Контузия, – чуть ли не по слогам «проскандировала» девушка. – Федеральный налет, бомба, ничего не помню.

В принципе, она играла с огнем: только полный идиот мог не понять, что она попросту издевается. Был ли комендант именно полным идиотом, она не знала, но в том, что он ничего не понял, была абсолютно уверена.

– Да… – Он подбавил в голос скорби (по крайней мере, ему самому так казалось). – Это война. Все эти так называемые «правительственные войска» порой позволяют себе просто чудовищные… – Он замялся, и Лика вдруг поняла, что он просто не может подобрать подобающее моменту слово. В меру патетическое, в меру громкое, в меру… короче, не может, и все тут! Чего ей стоило не расхохотаться, знала только она. Возможно, узнает и Чебатурин, буде она захочет ему об этом рассказать. Вместо этого девушка смущенно кивнула и улыбнулась ему так… неуверенно-неуверенно! Наивно-наивно! Пожалуй, даже слегка переиграла, хлопая ресницами. Но комендант проглотил, ибо был воистину полным идиотом.

– Так как тебя зовут, красавица?

– Анжелина, – проорала девушка, смущенно потупившись. Нет, все-таки студенческий драмкружок – это что-то. Ну, не Офелия, конечно, но сыграла хорошо, ой, хорошо!

– Будет вам нагреватель, и головизор принесут, – принял решение комендант. – Так я это, к тебе ночью-то приду, ладно? Ах да, вы ж спите-то всем кагалом… Ну, ничего, я что-нибудь придумаю.

«Думай, думай, урод! Авось и я что-нибудь придумаю!» – Ласково улыбаясь, журналистка согласно кивнула. Хорошо хоть руку убрал, сморчок поганый. А на штаны-то камуфляжные даже и внимания не обратил, профессионал хренов. Вот был бы смех, если б он ее сейчас зажал да пузом на пистолет наткнулся! Кстати, насчет оружия надо будет подумать…

Еще раз ободряюще улыбнувшись коменданту, Лика вышла на улицу и внимательно осмотрела двор. Сейчас они тут словно в гостях – комендант вон чуть ли не под ноги стелется, и никакой проверки документов. А вот интересно, а что будет, если она попытается выйти со школьного двора? Ведь уходить придется, не сидеть же здесь до скончания века? И потом – комендант, даже не проверяя документов, может просто поинтересоваться у женщин, кто такая Лика. И они, конечно же, расскажут, при каких обстоятельствах она к ним «приблудилась». И что дальше? Выдумывать легенду? Так ведь она даже толком соврать-то не сумеет – просто потому, что почти ничего не знает об этой планете. А урезанная версия «налет – бомба – ничего не помню» второй раз даже с таким олухом не прокатит. Сбежать? А куда? Дойти до следующего поселка, где нарваться уже на настоящую проверку документов? Или ждать, пока «само рассосется»? Так ведь комендант, похоже, имеет на ее счет более чем серьезные планы. Вот уж точно, дилемма… Для начала хорошо было бы все-таки попытаться просто выйти за пределы школьного двора, типа, на разведку. Да вот только выпустят ли? Или как раз выпустят? Она ведь теперь чуть ли не официальная любовница коменданта.

– Слушай, я вот подумал, – Лика едва не подпрыгнула от неожиданности. Вот уж точно, не поминай лихо! Нагнавший ее комендант пошел рядом, заискивающе заглядывая в лицо. – Надо ж тебя как-то того… ну… оформить. Документов у тебя наверняка нет, знаю я вас, беженок. Пойдем-ка обратно в кабинет, я тебе это… ну… бумаги выпишу. Временные. Чтоб, значит, все по закону было, понимаешь? Пойдем, а?

С трудом сдерживая смех – более всего ее добило это самое «по закону», – Лика серьезно кивнула. Что ж, все даже проще… и куда сложнее. Кажется, бежать ей придется прямо сейчас, поскольку похоть в коменданте явно победила, и сдерживаться он больше не собирается. А отказать ему она, увы, просто не сможет – избранная роль, так сказать, не позволит. Три минуты спустя они снова уединились в знакомой подсобке – назвать это помещение «кабинетом» было сложно. Стол, заваленный сомнительной ценности бумагами, поверх которых стоял весьма современный компьютерный терминал, неширокая кровать под стеной да пластиковый шкаф в углу – больше в кабинете ничего не было. Кровать, надо полагать, то самое «ложе любви», отправиться куда ей ненавязчиво предлагалось, была застелена давно не стиранной простыней подозрительного серо-желтого цвета.

– Присаживайся. – Комендант указал на кровать, сам же уселся на стул. Спорить девушка не стала: к чему спорить с тем, кто вскоре умрет? Или как минимум на неопределенное время выпадет из реальности. О том, что вскоре ей, возможно, придется убить человека, Лика думала совершенно спокойно: то ли коллектор повлиял, то ли человеком она эту мразь попросту не считала. – Ты очень привлекательная женщина, – неожиданно произнес комендант чуть ли не по слогам. Она скромно потупилась. Ну, раз уж в ход пошли столь изысканные комплименты, оформление документов, видимо, откладывается. – Я мог бы говорить экивоками, – надо же, какие мы слова, оказывается, знаем! – Но думаю, что с такой женщиной нужно говорить напрямую. Я хочу, чтобы ты стала моей любовницей. Мне нравятся такие сладенькие, как ты! Э… э, очень нравятся. И не толстая, и не худая, и сиськи ничего!

Лика напряглась – похоже, скоро уже. Великовозрастному парнишке, видать, серьезно кое-что в голову ударило. Не моча, увы, а нечто совершенно иное, хоть и из тех же мест…

– А ты скромненькая! – по-своему истолковав ее молчание, комендант встал из-за стола. – А скромность – это хорошо, мне скромные бабы нравятся. Ну-ка, давай, посмотрим, что у нас тут, – и он протянул руку к Ликиной майке. Все, началось. Теперь главное выбрать нужный момент…

Рука коснулась груди, и в этот момент девушка ударила. Врезала в точности так, как учил ее Сережа, – ребром ладони по кадыку. Сильно ударила, даже ладонь онемела. Комендант сдавленно булькнул и осел на пол. Лика брезгливо отпихнула его ногой и встала, поправляя задравшуюся футболку. Теперь отсюда надо выбираться, причем очень быстро. Через дверь нельзя, она заперта изнутри и должна такой и оставаться: господин комендант развлекается с девочкой, и его не надо беспокоить! Значит, остается выходящее на задний двор окно – солдат там, насколько она успела заметить, нет. Отлично! Все, можно уходить. Вот только…

Девушка оглянулась. Комендант лежал в прежней позе. Интересно, мертв он или… Рука сама собой полезла под майку и коснулась нагретого телом пистолета. Вытащить, сдвинуть предохранитель и, обмотав «штайр» грязной простыней, выстрелить, плотно прижав ствол к телу. Вряд ли звук будет особо громким. Или просто наступить ему ногой на горло и простоять так с минуту. Но… нет, она не может этого сделать, не может – и все! Это не бой и даже не самозащита, это просто холодное, расчетливое убийство! Отмыться от этого будет куда сложнее, чем даже от физической близости с этим человеком! Нет и еще раз нет!

Лика решительно отступила к окну, взобралась на узенький пыльный подоконник и спрыгнула вниз. Она не ошиблась, с этой стороны территорию никто не охранял, кроме того, прямо к забору примыкали высокие, выше ее роста, кусты с большими листьями и колючими семенами. Поколебавшись мгновение, девушка решительно двинулась в глубь зарослей. Странное растение сменилось чем-то, напоминающим земной репей, – мохнатые цепкие семена моментально оказались везде: в волосах, на штанах, на футболке. Впрочем, какая разница? Сейчас главное уйти подальше от школы и от села, остальное подождет. И она бодро затопала вперед, не особо озадачиваясь выбором направления: школа, насколько она сумела заметить еще вчера, стояла на отшибе, и ее задний двор выходил как раз в сторону от поселка.

Остановилась она лишь спустя час. За спиной (относительно, конечно, за спиной – Лика вовсе не была уверена, что точно выдерживала направление) пока было тихо. Хотя она в любом случае вряд ли что-то б услышала: между нею и поселком теперь лежал лесок с нешироким ручьем, в котором Лика умылась и «впрок» напилась. Вспомнив о собаках, она даже прошла немного по течению по щиколотку в воде – наивная хитрость, но ничего иного ей просто не пришло в голову. Вокруг снова расстилалась все та же, что и вчера, степь. Ну, и куда дальше? Нет, все-таки она дура! Может, и идейная, и имеющая представление о чести и верности, но дура! Можно ж было с тем же комендантом повести себя как-то иначе, погибче, что ли? Так нет же, как обычно, поперла в лоб! Ну, и чего добилась? Отдохнула, выспалась, поела и снова бредет по степи. Не зная куда, не зная зачем. Вообще-то прежде чем что-то делать, нужно подумать. Это еще папа любил говорить, а потом и Чебатурин подключился, в точности повторяя его слова. Вот куда, к примеру, ей идти дальше? Прямо? Или налево? А почему не направо? Степь вообще-то везде одинаковая. Как говорится, «дорог нет, одни направления»…

Глухо застонав, Лика подняла голову, глядя в непривычного, какого-то сиреневатого оттенка небо (надо же, только сейчас заметила). И увидела крохотную черную точку… несколько черных точек… несколько десятков черных точек…

Они неслись к поверхности планеты, стремительно увеличиваясь в размерах, и Лика безо всякой оптики поняла, что это такое. Десант правительственных войск начал завершающую операцию по освобождению планеты от противника. Вспомнив кое о чем, девушка рванула из кармана радиогарнитуру, натянула упругий обруч на голову. Крохотный наушник будто бы сам скользнул в ухо, и она услышала искаженный атмосферными помехами голос:

– …седьмой – третьему, готовность ноль. Высаживаемся…

4
Артефакт. Прелюдия
за несколько лет до начала боевых действий

Пока что планета даже не имела собственного имени, только реестровый номер Х-1015 и технический индекс П(У)ЗТ-С-005-1015. «Планета условно-земного типа», класс «С», подкласс «два нуля пять», номер в реестре освоенных миров «1015». В переводе на нормальный человеческий язык вся эта абракадабра означала, что атмосфера пригодна для дыхания, сила тяготения близка к земной, год длится не меньше трехсот и не более четырехсот дней, а флора и фауна безопасны для человека. Правда, индекс «условно», вкупе с низким коэффициентом пригодности к заселению, сильно портил картину: практически вся поверхность была покрыта многометровым слоем снега и льда, а среднесуточная температура составляла около тридцати пяти градусов ниже нуля. Эдакий глобальный всепланетный ледник возрастом в несколько миллионов местных лет. Проблема крылась в том, что планета находилась слишком далеко от своего солнца, желтой звезды спектрального класса G. Но так было не всегда. Палеогеологи в один голос утверждали, что некогда на планете царил мягкий субтропический климат, а поверхность покрывали обширные леса, населенные самой разнообразной фауной. Однако некий катаклизм, произошедший около трех миллионов лет назад, отбросил ее от родной звезды. Теплолюбивые растения и животные погибли почти сразу, атмосферная влага выпала снегом, замерзли океаны, и некогда живой и цветущий мир превратился в царство вечного холода. Люди пока не владели технологиями, способными изменять орбиты столь крупных небесных тел, а обычные методы терраформации ничего бы не дали. Конечно, атмосферные преобразователи и орбитальные зеркала могли создать парниковый эффект, достаточный для того, чтобы растопить сковывавший поверхность ледяной панцирь, но все это были бы лишь временные меры. Возможно, в будущем людям и удастся вернуть «беглую» планету на прежнюю орбиту (тем более других планет у звезды не было, так что о нарушении равновесия всей системы речи бы не шло), но это в будущем. Впрочем, и оставлять без внимания столь полезную находку никто не собирался – миры с подходящей для человека атмосферой и гравитацией не часто встречались во Вселенной, а недра планеты таили в себе множество полезных ископаемых, от давно утративших былое значение нефти и газа до залежей железной руды, редкоземельных и благородных металлов. В наиболее перспективных районах было разбито несколько колоний, где добыча шла вахтовым методом, а на геосинхронной орбите построили терминал, от причалов которого дважды в месяц отходили груженные рудным концентратом транспортные суда. Поскольку планета не считалась годной для немедленного массового заселения и не подходила ни под один пункт «Конвенции об экологически неприкосновенных мирах», уже на втором году освоения она плавно отошла под юрисдикцию Межпланетной Финансовой Корпорации. С чем, собственно, никто и не спорил – воротилам МФК всегда лучше других удавалось добиваться успеха там, где иные попросту опускали руки. Кроме того, у Корпорации был собственный транспортный флот и множество перерабатывающих заводов, как орбитальных, так и расположенных на поверхности техногенных миров.

Вот только в тот момент никто в мире, увы, не знал, во что все это выльется в итоге…

* * *

– И все-таки, я бы хотел, чтобы вы лично посмотрели на ЭТО, господин старший мастер! – бригадир сменной вахты Серж Молина намеренно акцентировал не только это самое «лично», но и звание начальника. – Мне кажется, вы не пожалеете… – Окончание фразы тоже прозвучало весьма двусмысленно.

– На что? – устало переспросил Эдди Хьюз, которому меньше всего на свете сейчас хотелось куда-то идти. Он только что благополучно отчитался перед начальством за месячную добычу и мечтал лишь об одном: вернуться в свою времянку, хлопнуть полтораста граммов хорошего виски (ключевое слово именно «хорошего» – любимый напиток ему присылали аж с Родена, по сто двадцать кредитов за бутылку, между прочим!) и завалиться спать. С другой стороны, он знал, что бригадир просто так не отстанет – в какой-то мере именно за это качество он его и ценил. Уж если Серж упрется, то все: хочешь не хочешь, а реагировать придется. Более нудного и приставучего человека еще стоило поискать.

– Далеко? – обреченно уточнил Эдди.

– Да нет, какое далеко?! Всего-то третий участок, – оптимистично сообщил бригадир, и Хьюз мысленно застонал: до третьего участка было километров двенадцать ледяной пустыни. С другой стороны, всего каких-то десять минут на гравилете, и они на месте. А там либо он выскажет Сержу все, что о нем думает (и не только выскажет), либо… ну, не зря ж тот его с места срывает? Чай, не первый год бригадирит, знает, что к чему и кто крайним, случись что, останется. Наверняка не так все просто.

– Ладно, полетели. – Хьюз снял с вешалки куртку, вытянул из кармана теплую вязаную шапочку. – Надеюсь, ты понимаешь, Серж, что будет, если ты меня зря…

– Ничего не будет, – невозмутимо сообщил тот, – вы не пожалеете. Уж поверьте!

– Уж поверю… – мрачно согласился старший мастер, выходя на тридцатиградусный мороз. Герметичная дверь конторы, исторгнув наружу клубы пара, мягко закрылась за спиной. Начавшаяся еще днем метель немедленно швырнула в лицо пригоршню мелкого колкого снега, даже скорее ледяной крошки – весьма неприятная особенность местного климата. За несколько проведенных на планете месяцев Хьюз еще ни разу не видел нормального, мягкого снега, только эта секущая кожу ледяная пыль. Но отступать было поздно, и Эдди, набросив капюшон и набычившись, решительно потопал к гравилету, припаркованному в нескольких метрах от здания. Несколько минут спустя летательный аппарат поднялся в воздух и, набрав безопасную высоту, двинулся навстречу обещанной бригадиром находке. Летели довольно долго, куда дольше десяти минут – несмотря на надежную навигационную систему, «всепогодный» автопилот и силовую метеозащиту, Хьюз не хотел рисковать. Надежная бортовая электроника – само собой, но бывали, знаете ли, прецеденты. Особенно в этом сумасшедшем (хоть и оплачиваемом по двойному вахтовому тарифу) климате…

– Здесь. – Молина наконец кивнул на алую метку привязного радиомаяка на экране бортового навигатора. – Приземляйтесь…

Эдди пожал плечами и сбросил скорость, зависая над небольшой площадкой, размеченной по периметру яркими посадочными огнями, видимыми даже сквозь метель. Гравилет мягко опустился на землю и замер. Хьюз отключил экраны, и кабину тут же запорошило снегом. Вдалеке застыли, растянувшись цепью, смутно различимые силуэты карьерных роботов-грейдеров, сейчас отключенных. Добычу руды здесь планировалось начать только месяца через два, пока же тяжелая техника расчищала территорию будущего «третьего участка». Конечно, ледник можно было растопить, благо возможности имелись, но тогда пришлось бы решать, куда деть огромное количество воды. Да и затраты от использования обычной техники, уже так и так переброшенной на планету, оказались на много порядков ниже, а руководство МФК очень не любило переплачивать за что бы то ни было.

Даже за то, что в недалеком будущем сулило огромные прибыли.

Сегодня мощная техника не работала – все по той же причине. Карьерные роботы, даже контролируемые оператором, слишком тупые машины, чтобы работать при такой видимости. Им-то, ясное дело, на всякие там метеоусловия глубоко плевать, но вот человек-оператор просто не сумеет ничего разглядеть в этой сумасшедшей круговерти. Кстати, интересно, а как это Серж собрался ему что-то показывать? Тут не то что ничего не разглядишь, тут и выходить наружу не сильно хочется. Совсем, вернее говоря, не хочется.

Последнюю мысль бригадир словно прочитал, весело улыбнувшись в ответ:

– Да не волнуйтесь, шеф, тут метров пятьдесят только пройти, а там, – он неожиданно посерьезнел, чуть смущенно докончив: – Ну а там, короче, и сами все, гм, поймете…

Эдди недоверчиво хмыкнул и, прихватив мощный фонарь, полез наружу.

– Это… оно? – Мастер замер как вкопанный, не в состоянии мгновенно осознать произошедших изменений. Вот только еще секунду назад они пробивались сквозь сверкающую в свете геологических фонарей ледяную мглу – и вдруг она исчезла. Просто исчезла, будто люди переступили некую незримую границу. Исчезла вместе с неистовым воем ветра, терзавшим слух с того самого мгновения, как они покинули герметичную кабину гравилета. Обернувшись, Хьюз стянул перчатку и вытянул руку. По коже тут же хлестнули тысячи крохотных острых иголочек – снаружи по-прежнему бушевала метель. «Незримая граница», напоминавшая неведомо кем установленное силовое поле, существовала на самом деле. Инстинктивно отдернув кисть, он взглянул перед собой. Они с Сержем стояли на краю абсолютно ровного участка, оценить истинные размеры которого при таком освещении было невозможно – до противоположной ледяной «стены» могло быть и десять метров, и все сорок. Над головой невидимые стены смыкались наподобие купола, причем смыкались не высоко, примерно метрах в пяти – по-крайней мере так казалось. Лежащая под ногами поверхность была идеально-гладкой, не то из темного камня, не то вовсе металлическая. Больше ничего необычного на первый взгляд не было. Хотя куда уж, в принципе, больше!..

Заметив, что шеф разглядывает странный грунт, Молина пояснил:

– Обычный базальт, только непонятно как обработанный. Сначала думал, оплавленный или шлифованный, но, похоже, нет. Могу точно сказать: нам такой вид обработки вряд ли знаком. Да и не в этом дело.

– А в чем? – задал Эдди классически-идиотский вопрос.

Отвечать бригадир не стал, настойчиво потянув Хьюза вперед. Против ожидания, идти по тускло отблескивавшей поверхности, несмотря на налипший на подошвы снег, оказалось совершенно не скользко. Впрочем, идти пришлось недалеко, диаметр площадки (представлявшей собой, как объяснил Серж, идеальную окружность) составлял что-то около тридцати с небольшим метров. Шаги отдавались в камне, будто люди шли по мраморному полу пустого и гулкого коридора.

А затем Эдди Хьюз, старший мастер горнодобывающей колонии номер два (неограниченная лицензия класса «А» рудничного комитета МФК), неожиданно увидел ЭТО. Увидел настолько неожиданно, что резко остановился. Черный, диаметром около метра округлый провал точно по центру загадочной площадки. Бригадир же, самодовольно ухмыльнувшись, сделал еще шаг и… встал прямо на раззявленное, казалось, отверстие. Встал, потоптался на нем и, отступив на шаг, присел на корточки, направляя свет фонаря почти параллельно поверхности. Призывно махнул рукой – и опустившийся следом Хьюз понял свою ошибку. Падающий под небольшим углом луч показал, что это вовсе не отверстие, а вмурованный в окружающий камень диск, сделанный из необычного материала, не отражающего, а будто бы поглощающего свет. Да, именно «поглощающего», хоть и не до конца: в излишне резком свете Эдди удалось рассмотреть по центру пару небольших углублений.

– Что это? – некстати дрогнувшим голосом старший мастер задал второй из соответствующих моменту обязательных глупых вопросов.

– Люк, – не в пример более спокойно ответил бригадир. – Я, когда его нашел, отчего-то сразу понял, что это именно люк. А это, – он вытянул руку, легонько коснувшись кончиками указательного и среднего пальцев углублений, – замок. Смотрите, сейчас…

Несколько секунд ничего не происходило, затем поверхность диска подернулась короткой судорожной рябью – и исчезла, будто одновременно втянувшись в края открывшегося отверстия. Впрочем, последнее могло и почудиться: наклонившийся над «люком» Серж отвел свой фонарь в сторону, а собственный фотонник Эдди и вовсе смотрел куда-то вбок. Теперь перед Хьюзом находился самый настоящий провал, точнее – вход в уходящую вертикально вниз шахту.

Молина победно посмотрел на шефа:

– Ну и как вам?

– Норм… нормально, – с трудом выдавил тот, едва ли не против воли отодвигаясь от края лаза. – А… э-э… внизу что?

– Колодец, – с готовностью пояснил тот, – пятиметровая шахта с почти нулевой силой тяжести, что-то типа антигравитационного лифта. Если сейчас снова выйти за границу площадки, люк сам закроется. А вот что там еще есть, понятия не имею, я вниз не спускался. Да и какая разница? Вы разве не поняли, ЧТО это такое?

– Понял, – выдавил Хьюз сквозь внезапно пересохшее горло. – Первый в истории артефакт Чужих…

– …который стоит просто до неприличия большую кучу денег, – докончил за него подчиненный. – Как считаете, шеф, Корпорация не откажется выплатить обещанный миллиард кредитов нашедшему этот артефакт?

Вместо ответа Хьюз вытащил из кармана плоскую фляжку с роденовским виски и, сделав пару глотков, протянул емкость бригадиру. От угощения тот не отказался, влив себе в глотку куда больший объем дорогого напитка, нежели позволяло служебное положение. О котором, впрочем, сейчас смело можно было забыть.

Миллиард кредитов… Вознаграждение, много лет назад обещанное Корпорацией за любые достоверные сведения об артефактах Чужих. Немыслимые для обычного человека деньги, на которые, без малого век, так никто ни разу и не претендовал. Нет, разговоры-то периодически всякие ходили: мол, и флотская разведка уж давно что-то нашла, чуть ли не чужой космолет, и «черные искатели» не раз на эти самые таинственные «артефакты» натыкались, но кто ж подобному верить будет? Официально считается, что никакого чуждого человеческому разума во Вселенной не существует – или люди с ним просто еще не сталкивались. До сегодняшнего дня, так уж получается…

– Что-то мне подсказывает, шеф, что вы не станете сильно отказываться от половины этой суммы, – продолжал тем временем Молина, не торопясь возвращать флягу. – Сами понимаете, не по общему ж каналу о таком сообщать? Вот я и решил сначала вам эту хрень показать. У вас-то с руководством рудкомитета прямой закрытый канал. Ну, типа того…

– Вообще-то это вознаграждение – не более чем частная инициатива МФК, – осторожно сообщил старший мастер, – а по закону мы обязаны сначала уведомить правительственный комитет ксенологии…

– Шеф, вы о чем? – перебил, не дослушав, Серж. – Вам что, деньги не нужны? Или решили благотворительностью заняться? Да имея полмиллиарда кредов, вы сможете себе позволить жить на любой планете! И забыть все это, – бригадир неопределенно дернул головой, – как страшный сон. У вас большая семья, это я, между прочим, холостяк.

– Я сказал «должны», а не «уведомим», – поджал губы Хьюз. Бригадир, в принципе, был прав: от такого шанса не отказываются. На эту сумму, даже если не вкладывать ее в бизнес и не существовать на банковские проценты, можно безбедно прожить на любой из планет класса «А». Да что там «на любой», можно и на саму Землю, еще полтора века назад превращенную в закрытый экологический заповедник, со всей семьей переехать! Прародина человечества миллионеров очень даже привечает. Впрочем, стоп, оборвал он себя. Это Молина по младости лет еще может губу раскатывать, а не он. Нет, Корпорация, конечно, «гарант финансовой стабильности», все дела, но и деньгами, особенно такими, разбрасываться не любит. Точнее, вообще не разбрасывается. А значит, вознаграждение еще нужно суметь получить…

– Полетели, у нас, как я понимаю, не так уж много времени. Если к утру метель закончится и грейдеры начнут работу… нам лишняя огласка тоже ни к чему.

– Насчет этого не волнуйтесь, шеф, – бригадир, похоже, ждал этого вопроса. – По прогнозу, вьюга на весь завтрашний день затянется, это во-первых. Во-вторых, за расчистку участка все равно я отвечаю, так что никто здесь работать не будет. Ну, и самое главное – сверху этот… эту штуку тоже не заметишь, ни со спутника, ни с гравилета.

– Это как?!

– А вот так, сам проверял, еще до метели. Не знаю, конечно, что это за маскировка такая хитрая, но сверху ни площадки, ни шахты просто не видно. Выглядит все, будто плохо расчищенная от снега базальтовая площадка.

Хьюз недоверчиво хмыкнул, но переспрашивать не стал: вряд ли бригадир мог еще что-то объяснить. Но поспешить, как бы там оно ни было, все равно следовало. Вернуться в лагерь, запросить экстренный сеанс связи, вытащить из постели председателя рудничного комитета, старика Хантера, и уж через него… да, пожалуй, Юджин вполне может помочь, чтобы его сообщение попало куда следует. На самый верх. Тем более что и вытаскивать-то никого не придется – пока то да се, на Эльтеррусе уже как раз наступит утро. Да, должно сработать, должно…

– Пошли, – коротко бросил Хьюз, набрасывая капюшон. Бригадир кивнул и двинулся следом. Не оглядываясь, люди пересекли границу площадки, растворившись в белесой ледяной круговерти…

* * *

Спустя два дня на территории колонии приземлился планетарный челнок с эмблемой Межпланетной Финансовой Корпорации на борту. Пребывавший в прекрасном расположении духа Хьюз встречал на посадочной площадке. Тот факт, что вместо легкого скоростного шаттла, на котором обычно прибывали посланцы Корпорации, прилетел стандартный армейский десантный модуль, Эдди нисколько не удивил – голову старшего мастера занимали совершенно иные мысли. Самые, надо признаться, радужные мысли: старина Хантер не подвел, многозначительно пообещав поддержку во всем. Дождавшись, пока осядет поднятая при посадке ледяная пыль, на негостеприимную землю Х-1015 спустились двое, оба в легких скафандрах, но с поднятыми забралами шлемов. Значок на шевронах был Хьюзу незнаком: то ли служба безопасности МФК, то ли еще что-то, связанное с дальними колониями. Впрочем, прибывшие вовсе не собирались делать из этого тайны: