Текст книги "Код власти"

Лика замерла, не додумав последнюю мысль до конца. ЭВАКУИРУЕТСЯ?! Она – эвакуируется? А как, простите, она может эвакуироваться, если модули уже поднимают аппарели, а до них почти километр перепаханного взрывами поля?! И у нее ни связи, ни завалящего фальшфейера или просто сигнальной ракеты! Хотя… Девушка взглянула на лежащего в нескольких метрах ефрейтора. «Скорее!» – подстегнула себя Лика, пригнувшись, преодолевая разделяющее их расстояние. Жаль, передатчиком не воспользуешься, наверняка разбит. Да и вообще: представив, как она снимает простреленный шлем, пытаясь добраться до радиогарнитуры, Лика снова ощутила короткий спазм в желудке. А вот что-нибудь сигнальное… С трудом перевернув неожиданно тяжелое тело на спину и стараясь не смотреть в лицо, она торопливо обыскала кармашки разгрузочного жилета, надетого поверх бронекомплекта. Запасные магазины, несколько гранат, резервный медикит, фонарик, боевой нож… много всего. Кроме, ясное дело, того, что ей сейчас нужно!

Лика бросилась обратно, выглянула из-за разрушенной стены. Модули уже начали взлет, на земле оставались лишь два из них, да и те с задраенными грузовыми люками. Последних десантников, не то отставших, не то из группы прикрытия, товарищи втаскивали под руки через боковые двери. Все, опоздала, когда закроют последний люк, ее уже никто не услышит и не увидит. Сидела, идиотка, столько времени с камерой игралась, экстремалка, репортерша недоделанная! Если б сразу к ним рванула, может, и успела. Если бы, конечно, добежала. Как говорил покойный Коля: «У нас тут немножечко война». Но уж лучше пулю по пути к своим, чем сдохнуть в плену.

Съехав спиной по шершавым камням, Лика устало опустилась на землю. Ладно, что уж теперь… Еще и сидеть неудобно, пистолет этот дурацкий в бок давит! Пистолет!!! Она вскочила на ноги, лихорадочно выдергивая из-под ремня «штайр». Далековато, конечно, да и укрытие свое окончательно рассекретит, ну а вдруг заметят? Она вылезла на самый верх кирпичной груды и, подняв над головой руку с пистолетом, нажала на спуск: БАХ! БА-БАХ! БАХ! И еще одну серию «один – два – один». Башенка автоматической «спарки» на крыше ближайшего модуля развернулась в ее сторону, и Лика едва успела спрыгнуть вниз, прежде чем короткая очередь превратила верх разрушенного забора в облачко кирпичной пыли. Девушка отползла в сторону и снова выглянула. Обстрелявший ее челнок как ни в чем не бывало взлетал, орудие уже смотрело в другую сторону. Самым обидным, как ни странно, казалось то, что обстрелял ее даже не человек, а бортовой компьютер, расценивший выстрелы как гипотетическую угрозу. Лика автоматически подобрала запорошенную пылью камеру, легла на землю и, сжавшись в комочек, тихонько заплакала.

То ли от обиды, то ли просто над своей несчастной судьбой…

2
Лидка

Можно ли описать бой в космосе? Наверное, можно, если ты не сидишь в кабине истребителя, а наблюдаешь откуда-нибудь со стороны, например из рубки корабля или орбитальной платформы. Говорят, бои в пространстве смотрятся очень красиво. Однако командиру звена старшему лейтенанту Лидии Бачининой, позывной Бешеная Белка, было трудновато это себе представить. Хотя бы по той причине, что как-то ни разу не довелось находиться во время боя нигде, кроме как за штурвалом своей «Акулы», а оттуда не очень-то порассматриваешь окружающее.

Маневр уклонения, привычные тиски перегрузки, вдавливающей тело в эргономичные объятия пилотского ложемента, и короткая, уже неопасная вспышка справа по борту… пронесло, промазал, гад! Жаль, и она его тоже не достанет, далеко ушел, а вот второго из боевой пары еще можно попробовать завалить. Марка прицельно-навигационной системы заскользила по голоэкрану, стремительно приближаясь к отметке цели. Все, есть совмещение! Не дожидаясь, пока марка изменит цвет (ведь бортовой компьютер противника сейчас вовсю сигнализирует об опасности!), Лидка нажала на гашетку, и вражеский истребитель рассыпался гирляндой елочных огней.

– А вот хрен тебе! – с удовольствием сообщила она в адрес вражеского пилота. И мысленно сплюнула через левое плечо. Так, на всякий случай. А случаи, как известно, разные бывают: тактический экран внезапно полыхнул тревожно-алым – «Акула» Бачининой тоже попала в чей-то прицел. Ага, прям счас, разогнались! Девушка с таким ускорением швырнула истребитель в сторону, что на миг показалось, будто она умерла и чудовищный пресс перегрузки, с которой не способны справиться никакие компенсаторы, превратил ее тело в кровавую кашу, запаянную в оболочку высотного костюма. Завешенная робким облачным муаром планета завертелась над и под ней с немыслимой скоростью. Однако обошлось, машина благополучно завершила маневр и легла в разворот. И тут же бортовой компьютер захватил еще одну цель, мгновением позже исчезнувшую в огненном росчерке взрыва: реакция у Лидки всегда была отменной. И в училище, и во время тренировок на симуляторе, и в бою. Все, спекся, красавчик, отлетал свое.

«А ведь неплохо для начала! – азартно подумала девушка. – Два за три минуты. Так, глядишь, свой же рекорд побью». И – будто сглазила: отметки вражеских истребителей начали одна за другой исчезать с тактического экрана. Подобного Лидка еще никогда не видела. Первой ее мыслью стало, что это ошибка бортовой сети – чего, конечно же, просто не могло быть. Многократно продублированная БС – это, по сути, и есть сам истребитель. Управление двигателями, вооружением, системами жизнеобеспечения, навигации и внешнего обзора – все это находится в полном и единоличном ведении виртуальной сети, и, выйди она из строя, «Акула» мгновенно превратится в неуправляемый болид, по инерции несущийся в пространстве. Неужели противник каким-то неведомым образом научился устанавливать на своих истребителях «прыжковые» двигатели?! Но это еще большая глупость: самый крохотный из существующих гиперпространственных приводов размерами превосходит трехэтажный дом. И весит, как вся их эскадрилья, вместе взятая. А иначе никак: за возможность пробивать «воронку» в подпространство нужно чем-то платить, как минимум – величиной генератора и затрачиваемой на каждое «погружение» энергией. Впрочем, ладно, пусть над этим командование с радиотехниками из восьмой «бэ-че» голову ломает, благо, наверняка видят все то же самое. Да и бортовой регистратор исправно передает им телеметрию, дублируя запись на локальный роум «черного ящика». Короче, не ее это дело. Ее дело – убедиться, что атака противника отбита, поймать привязной посадочный сигнал и благополучно вернуться на корабль. А уж там…

– Белка, Тореадора подбили, и он пошел на вынужденную, – не давая закончить мысль, раздался в шлеме спокойный голос Кокона.

Тореадор был позывным Романа, командира ее эскадрильи… и не только командира, но и… Нет, не может быть! «Я спускаюсь», – хотела крикнуть Лидка, но услышала:

– Приказываю спуститься и подобрать «Тореадора».

– Есть! – четко отрапортовалась Лидка. И, отключив связь, едва слышно шепнула «спасибо». Незачем подобное вслух говорить.

– Ты что, с ума сошел?! – Командир большого десантного корабля «Крым», каперанг Хайнц Баумгартнер, чуть было не схватил «кап-два» Николая Спаржева за грудки: – Одного из молодых сожгли, Колбаска еле до шлюза дотянул, Тореадора подбили, а он, между прочим, комэск! А Белка, если забыл, его заместитель. С кем ты остаешься, с кем? Если сейчас эти вон, – он неопределенно дернул головой, – вернутся, что мы будем делать? Бачинина и Самарин – самые опытные пилоты в группировке!

– Вот именно поэтому. Такими пилотами, как Тореадор, не разбрасываются, – сухо отрезал командир БЧ-7. С одной стороны, он понимал, что командир прав, но с другой – был твердо уверен, что и сам тоже прав. И в том, что уже сказал ему, и в том, что осталось недосказанным. Он просто не мог поступить иначе, не мог – и все. И как офицер, и как человек…

– Роман пилот опытный, более чем опытный, и раз он ушел в атмосферу, значит, не настолько поврежден, чтобы в ней сгореть! Так что у нашей Бешеной есть все шансы его спасти, – говоривший с удивлением посмотрел на собеседника, на лице которого была написана жалость. К кому? К сбитому Тореадору? Или к Лидке, Бешеной Белке? Или к нему самому? Бред какой-то!..

Хайнц, опустив глаза, смущенно кашлянул и, похлопав командира АКУГ[2]2
  АКУГ – атмосферно-космическая ударная группа (группировка); на кораблях подобного класса в состав БЧ-7 (атмосферная и пространственная авиация) входят не только истребители-перехватчики прикрытия, но и штурмовые модули, и десантные либо спасательные челноки, что сделано из соображений удобства обслуживания и снабжения. Поскольку десантные и спасательные модули обслуживают в основном флотский космодесант, они лишь числятся в этой БЧ, на самом деле находясь в оперативном управлении 1-го зама командира корабля или начштаба. Впрочем, во время проведения боевой операции с участием и атмосферной, и космической авиации, и десантной техники командование осуществляет кто-то один, как правило – непосредственный командир всей БЧ.


[Закрыть] по плечу, ушел. На самом деле он просто не знал, какое решение сам бы принял в подобной ситуации. Но, слава богу, пока ударной авиагруппой и всей «седьмой бэ-че» командует не он, ему и не придется их принимать, эти решения…

Лидка плавно вошла в атмосферу. Похоже, пока все в норме – ее не засекли при прохождении верхних слоев, да и сейчас голоэкран светился ровным салатовым светом, не спеша вычерчивать азимуты на вражеские радары. Девушка бросила взгляд на заработавший альтиметр. Семь тысяч метров, шесть, пять. Машину хорошенько тряхнуло – это не страшно, всего лишь воздушная яма. Пожалуй, пора начинать торможение. Серьезных возвышенностей внизу, конечно, нет, но осторожность не помешает. Три тысячи, две. Теперь бы еще выбрать подходящее место для посадки. Вон та окруженная лесом зеленая проплешина вполне подойдет. Правда, на опушке виднеется какой-то дом, даже, скорее, целая усадьба, что означает нежелательный контакт с местным населением, но делать нечего: сигнал аварийного маяка упавшего истребителя шел именно из этого района, плюс-минус несколько километров по пеленгу. Значит, нужно садиться. Гравитационные двигатели послушно изменили вектор тяги, гася инерцию скользящей по посадочной глиссаде пятнадцатитонной машины. Ниже, еще ниже… Лидка коснулась соответствующей клавиши, выпуская опорные стойки шасси. И тут же в углу голоэкрана замигало тревожное предупреждение: правая задняя «точка» не встала на стопор. Ничего ж себе подарочек! Заклинило? Повреждено? И что теперь делать? Катапультироваться? Без проблем, снабженная антигравом спаскапсула может отделиться, даже когда машина стоит на грунте, но ведь им с Романом, буде она его найдет, еще надо на чем-то выбираться с планеты. Да и машинку жалко, что ж она за пилот, если при первой же опасности бросит в беде верную «Акулу»?! Нет, надо сажать. Но как? Раньше ей приходилось сажать истребитель «на брюхо» только в ангаре, но там были антигравитационные и магнитные финишеры и целая бригада техников. Что ж, значит, пришла пора проделать это и в полевых условиях. Так, убираем шасси – на двух точках машина все равно не устоит, – сбрасываем скорость и зависаем, медленно опуская истребитель. Вот все хорошо в «шарке», но конструкторы отчего-то совершенно не предусмотрели, что иногда пилоту необходимо видеть и то, что происходит под брюхом! Десять метров, пять… касание. Виртуальная сеть равнодушно ретранслировала в гермошлем донесшийся снаружи отчетливый хруст, да такой, что девушка даже вздрогнула: ну не могла она настолько повредить машину, никак не могла! Неужели разрушился один из расположенных под фюзеляжем оружейных контейнеров?

Лидка нащупала разъем, соединяющий высотный костюм с бортсетью, разомкнула. Тактический голоэкран, прощально мигнув напоследок, погас. Теперь она сидела внутри абсолютно глухого бронированного кокона, в случае опасности превращающегося в спасательную капсулу – времена, когда пилоты наблюдали за ходом боя сквозь выступающие за пределы фюзеляжа прозрачные фонари из стекла или бронепластика, давно канули в Лету. Слишком велики стали скорости, слишком огромны действующие на корпус нагрузки. При свете аварийной панельки девушка нажала клавишу внешнего замка, и бронекупол бесшумно уехал назад, полностью скрывшись в корпусе. Стянув шлем, она вылезла из кабины – прыгать пришлось метров с двух: даже лежащий на брюхе «шарк» был довольно высок – и огляделась. Истребитель ровно стоял на земле, оба его подфюзеляжных контейнера были целы, лишь обильно заляпаны какими-то зеленовато-белыми влажными ошметками. С подозрением приглядевшись, Бачинина не удержалась от смеха: машина застряла посреди грядок с капустой! Вот так приземление, высший пилотаж, блин! Если запись с регистратора каким-то образом попадет в бортсеть корабля (техники из обслуги авиакрыла известные хохмачи, вполне могут так пошутить), засмеют ведь!..

– Ах ты моя соковыжималочка! – отсмеявшись, Лидка нежно погладила машину по покрытому антирадарным камуфляжем боку. – Никак, капустки захотела…

Раздавшееся за спиной «ой» оказалось столь неожиданным, что резко обернувшаяся девушка едва не схватилась за оружие. Точнее, рука метнулась было к закрепленной на поясе кобуре, но вытаскивать пистолет она не стала: спешащая к ней женщина угрозы явно не представляла.

«Но скандал из-за капусты, кажется, будет», – отстраненно подумала Лидка. Ну почему у них нет никаких спецзанятий по общению с местным населением планет, вблизи которых ведутся боевые действия? Ведь у каждой дальней колонии свой десятилетиями формировавшийся менталитет, свои жизненные понятия и устои. И не суть важно, что здесь еще не было никаких войск, ни корпоративных, ни наших, – в любой момент действия могут принять наземный характер – «Новые» наносят свои удары по планетам безо всякой логики. Нет, логика наверняка есть, ее просто не может не быть, но вот в чем она, пока никто не знает. А общаться-то с людьми нужно!.. Хорошо, хоть говорит тетка понятно, на суржи, являющемся смесью старого русского и украинского. Впрочем, не будь у Лидки славянских корней – фиг бы поняла хоть слово…

Тем временем тетка, колыхая могучей грудью и не менее могучим животом, остановилась в метре от нее, с трудом переводя дух. Затем она открыла рот, и девушка услышала менее всего ожидаемый в подобной ситуации вопрос:

– Ой, бачьте, девка! Живая! Молочка хочешь?

От удивления Бачинина кивнула, хотя молоко, в принципе, ни в каком виде не любила. Через несколько минут она уже сидела за столом, с ужасом глядя на чуть ли не литровую запотевшую кружку перед собой. Тетка со странным именем Одария сидела напротив, не сводя с нее добрых и немного грустных глаз. Девушка нерешительно коснулась емкости: интересно, если она и вправду все это выпьет, сможет ли ее непривыкший организм не то что на поиски Романа отправиться, а вообще отойти хоть на десять метров от ближайшего, гм, санузла?

Как ни странно, женщина ее сомнения истолковала совершенно правильно:

– Та пей, диточка, пей, ниче не будет! То у вас там бывает, с вашим-то синтетическим молочком, а у меня оно настоящее, с-под коровки.

Лидка глубоко вздохнула и решилась. Молоко и вправду отличалось от того, к которому она привыкла. Совсем другой вкус, а вернее, оно имело вкус, и неплохой, надо сказать, вкус! Девушка от души хлебнула, по детской привычке вытерев рот рукавом.

– Та хто ж таких детей в армию-то берет? – Произнеся «кто» именно так, через мягкое «х», всплеснула руками женщина. Бачинина удивленно подняла глаза – она себя ребенком уже давно не считала, и ей казалось, что и остальные тоже воспринимают ее как взрослую…

– Так у меня пацанов двое, одному двенадцать, другому семь, тоже оба вот так рты вытирают, – со вздохом пояснила женщина, снова верно истолковав Лидкину реакцию, и сложила руки под пышной грудью. Везет же некоторым! Имеющая «условно второй» размер девушка всегда завидовала полногрудым. И всегда утешала себя тем, что скафандр и другое обмундирование как раз проще подобрать на такую, хм, плосковатую, чем на какую-нибудь грудастую деваху.

– А ты к нам по дилу какому или як?

– По делу, – непонятно почему, девушка решила вдруг быть откровенной. – Тут где-то недалеко такая же, как у меня, машинка должна была приземлиться… или упасть.

– Ой, лышенько, так то ж, наверное, товарищ твий? – женщина снова всплеснула руками. – Так мои голодранцы бачили! Покричали еще, что смотреть бегут, та й убежали. Как раз перед тем, як ты мою капустку покрошила!

– Куда побежали? – стараясь унять взбесившееся вдруг сердце, спросила Лидка.

– А туда, – женщина неопределенно махнула рукой. – Та ты обожди, они зараз вернутся, та й расскажут.

Девушка решительно покачала головой. Нет, ждать она не могла.

– Покажите мне еще раз, пожалуйста, куда именно они побежали.

– А вон в тому напрямку иди, как раз тудой и побежали. Прямо через лес и иди. Небольшой он у нас, от силы за полчаса дойдешь.

– Спасибо большое! – Лидка поднялась, вытирая влажные от стакана руки о заботливо поданное полотенце. – Ничего, если моя машинка пока у вас тут побудет?

Женщина заулыбалась.

– Ну, конечно, побудет. Иди уж, шукай друга-то, а я покуда покушать соберу, бо вы там небось, кроме тюбиков своих, другой еды-то й не видите! – И, глядя на удивленную Бачинину, пояснила: – Так муж-то мий уж десять годков стармехом на рудовозе ходить. Я ж потому кое в чому й разбираюсь.

Лидка кивнула: если на рудовозе, тогда понятно. Компании обычно стараются сэкономить на чем только можно, даже на кухонных автоматах, пичкая своих сотрудников всякой запаянной в тубы гадостью. И ведь оправдание у них, не придерешься: зачем на борту полноценный пищеблок, если гиперпрыжок вообще не занимает времени? А во время околоорбитальных маневров, загрузки или разгрузки можно и консервами перебиться…

Индивидуальный навигатор – мощная армейская модель с расширенными по сравнению с гражданским аналогом возможностями – выдавал четкий пеленг на аварийный маяк упавшего истребителя, так что сбиться с дороги девушка не боялась. Кроме того, планету, несмотря на невеликий возраст местной колонии, уже включили во всемирную навигационную сеть, и висящие на высоких орбитах спутники IPN-навигации выдавали координаты с точностью до метра. Конечно, куда проще было дождаться хозяйских пацанов, наверняка исходивших весь лес вдоль и поперек, и попросить отвести к месту посадки «шарка» Романа, но она просто не могла заставить себя ждать. Тем более что Тореадор отчего-то так и не вышел на связь: ранен? Погиб при аварии? Лежит без сознания? И это заставляло ее идти все быстрее и быстрее…

Лес был светлый, но с густым подлеском. Кроны деревьев уже украсились отдельными желтыми листьями. Интересно, что здесь, позднее лето? Или самое начало осени? Или просто местная флора не подчиняется привычным земным законам? В училище им, конечно, давали факультативный курс ксеноботаники, однако в него в основном входило изучение лишь тех растений, что должны помочь выжить на любой планете. Кроме этого курса, Лидка знала еще названия цветов, которые мама каждую весну высаживала в палисаднике, ну и, пожалуй, могла бы отличить березу от яблони. А вот яблоню от груши – это уж увольте. Куда проще отличить бортовую электромагнитную пушку МК25/12 от МК25/12А2! А подлесок и вправду густой, и наверняка здесь водится кто-нибудь, гм, ползучий. Девушка, конечно, знала, что змеи чаще всего сами спешат убраться с дороги человека, к тому же ее пилотские ботинки были сделаны из толстого и прочного материала, никакие укусы не страшны, но все же… все же она тщательно всматривалась и вслушивалась, не шуршит ли где. Змеи вызывали у нее даже не страх – содрогание. Как-то давно, еще в детстве, Лика, старшая сестрица, возомнив себя великим педагогом, повела младшую в серпентарий: «Ты увидишь, какие они бывают хорошенькие, и перестанешь бояться! А потом я куплю тебе «Колосс». «Колоссом» называлось изготавливаемое на их планете мороженое, раза в три большего размера, чем обычные стограммовые порции. Лидке было восемь лет, и подобное лакомство ей доставалось нечасто: родители считали, что ребенку это «не полезно». Потому она и пошла в серпентарий, решив, что, когда станет совсем уж страшно, она просто закроет глаза и не будет смотреть. Страшно ей не стало; сухой шелест извивающихся, клубящихся тел вызвал совсем другую реакцию: ее стошнило. Причем с учетом того, что сперва сестра накормила сестру завтраком («Маленькие дети должны хорошо кушать по утрам»), то и убирать пришлось довольно-таки много. Сотрудники, правда, не заставляли этого делать, но Лика была чрезмерно воспитанной девочкой. Чуть позже, когда она закончила уборку и бегом выволокла сестру за пределы серпентария, ее тоже вытошнило, прямо под дерево. Лидка хорошо помнила растерянный взгляд старшей сестры и помнила, как, заговорщицки шепнув ей: «Не бойся, никто не видел», потащила растерянную Лику по аллее. И не просто по аллее, а по аллее, что вела к магазину с вожделенным «Колоссом»! Но сейчас никакого «Колосса» в награду не светило, и девушка старалась быть предельно внимательной. Наконец подлесок закончился, и начался светлый, по-праздничному прозрачный сосновый бор. Под ногами слегка пружинила хвойная подушка, и казалось, что если как следует оттолкнуться, можно подпрыгнуть высоко-высоко, выше верхушек сосен. Наслаждаясь хвойным духом, Лидка дышала полной грудью. Затем и бор тоже закончился, и перед глазами открылась огромная поляна, густо поросшая невысокой изумрудно-зеленой травой и яркими цветами, сиреневыми, белыми, красными, лиловыми. И, словно главный цветок, посередине на каком-то возвышении сидел Роман Самарин. Сбитого «шарка» нигде видно не было.

– Отдыхаем? Ну, конечно, больше заняться нечем, только сидеть и цветочками любоваться, – чтобы унять невесть откуда взявшееся сердцебиение, Лидка придала своему голосу как можно больше ехидства. И сделала еще один шаг… почти сделала – резкий окрик заставил ее вернуть ногу на место.

– Белка, это болото. Трясина, – четко сказал Роман.

– А… – Вопрос никак не рождался, так что комэск успел «родить» ответ быстрее:

– Я сижу на кочке, Лида, а вокруг трясина. Настоящая. Истребитель упал метрах в тридцати отсюда, в последний момент что-то случилось с бортовой сетью, и я просто рухнул в болото. Выбрался из кабины – и едва не утонул. Сюда еле выполз, даже пистолет утопить ухитрился, так что ты не лезь, засосет моментально. «Шарк», как я понимаю, уже под водой. И связи нет – посадочка вышла довольно жесткой, так что комм приказал долго жить.

– А чего ты вообще в атмосферу полез? Бой все равно закончился, поболтался бы на орбите, пока мы тебя не подобрали.

– Не, Бачинина, никак бы не вышло. Во-первых, я уже почти неуправляемый шел, просто чудо, что спустился самостоятельно, а во-вторых, – пилот замялся, будто решая, стоит ли об этом рассказывать, – разгерметизация у меня началась, Лидка. Так что вы б меня уже свежемороженым подобрали. Вот такие дела… Ладно, так что с болотом делать-то будем?

Девушка задумчиво огляделась кругом. Ну, и что тут можно сделать? Поднять в воздух истребитель и, зависнув, взять на борт Романа? Ага, просто гениальная идея! И особенно гениальной ее сочтет сам спасаемый, оказавшийся в зоне действия гравидвигателей машины. Вплавь? Ну, если бы она хотела покончить с собой, то можно было бы попробовать, медленно так попробовать, пуская бульбы. Она неожиданно вспомнила аналогичную ситуацию, смоделированную на симуляторе, – там тоже нужно было вытащить из болота напарника. Сперва найти, отстреливаясь от злобных Чужих (интересно, не переиграл ли в виртуальные игры тот, кто писал эту идиотскую программу?), а потом вытащить. Но там было проще: она просто срезала ближайшее деревце и с его помощью вытащила попавшего в беду пилота.

– Да не переживай, Лидух! Вот счас возьму себя за волосы, потяну хорошенько – и как вытащусь из болота! – Роман точно знал, что Лидка знакома с приключениями барона-завирушки: эту книгу ему давала читать Лика. Но девушка особо и не переживала: недаром даже в ее личном деле была отмечена такая особенность, как «умение мобилизоваться в экстремальных ситуациях». Вот, кстати, вполне подходящее дерево, и если его наклонить… А что, есть шанс! Девушка примерилась и полезла. Комэск с интересом наблюдал за ней, по счастью, молча. Ствол скользил под ногами – кора у деревца оказалась какая-то излишне шелковистая. Ну, это не страшно, в детстве она по каким только деревьям не лазила, так что должно получиться. Деревце было молодым и гибким, даже непонятно, каким образом оно так вымахало в высоту, и быстро стало наклоняться в нужную сторону. Несколько секунд – у Лидки отчаянно колотилось сердце, отсчитывая секунды: бух, бух, бух, – и она протянула товарищу руку:

– Держись крепче, изверг!

Конечно, находись он в самом болоте, еще неизвестно, сумела бы Лидка выдернуть Романа или нет, но Самарин сидел на единственном твердом островке, и это оказалось весьма на руку. Впрочем, расслабилась лейтенант Бачинина рано – как только капитан закинул на ствол ногу и в голове мелькнула сакраментальная мысль о том, что, мол, все, спасен! – раздался предательский хруст. Дерево оказалось все-таки слишком молоденьким, а их вес – слишком большим: особой субтильностью Роман не отличался. Лидка выдала длинное ругательство и прислушалась. Нет, вроде больше ничего не хрустит и не ломается.

– Давай-ка по одному, – сориентировался Роман, и Лидка быстро-быстро заскользила в обратном направлении.

Деревце выдержало, сломавшись лишь тогда, когда комэск уже находился в паре метров от твердой земли. Вовремя разжав руки, пилот тяжело шлепнулся на спину. В этот момент он настолько напоминал перевернутого брюхом кверху неуклюжего жука, что Лидка рассмеялась.

– Худеть надо, Самарин, – глядя сверху вниз, сообщила она. – И срочно!

– Тебе тоже! – Роман засмеялся, поднимаясь на ноги и вытирая пятерней потный лоб. Рука оказалась грязной, и через секунду парень стал похож не то на диверсанта на задании, не то на маленького домовичка из древнего детского голофильма. Точнее, на большого домовичка из древнего детского голофильма. Лидка украдкой глянула на свои руки. Так и есть: шелковистая кора окрасила ладони в идеально-коричневый цвет.

– Ну, ты и свинья, Лидух! Где успела так перемазаться-то? – Парень, ясное дело, заметил ее взгляд.

– На себя посмотри, – буркнула она, присаживаясь на корточки и стараясь отмыть руки в наполненной болотной водой ямке.

– Кстати, слушай, а что ты там такое интересное сказала? Ну, когда мы чуть с дерева не навернулись?

В космофлоте считалось особым шиком уметь «витиевато» высказываться. Эта традиция, пришедшая с флота морского и насчитывавшая несколько веков, получила довольно широкое распространение – настолько, что в последней редакции флотского Устава даже были определены различные виды наказания за «использование обсценной лексики». Собственно, именно благодаря запрету умение «красиво завернуть» и ценилось столь высоко – флотские офицеры порой даже устраивали соответствующие турниры, где нужно было связать воедино как можно больше нецензурных слов, желательно еще и зарифмовав их. Каждое выступление прерывалось на первом повторе; выигрывал тот, кто мог наибольшее количество времени не повторяться. Лидка в таком состязании тоже однажды принимала участие и даже заняла третье место. Первое досталось «деду», что, в общем-то, было неудивительно: зампотех служил во флоте уже около тридцати лет. Второе занял Джакомо, и это было очень странно, поскольку умение «плести загибы» было больше присуще офицерам, имевшим славянские корни, а Джакомо всегда называл себя стопроцентным итальянцем. Романа, кстати, на корабле тогда еще не было. Лидка бросила на капитана короткий взгляд, решая, стоит ей смутиться, хотя бы ради приличия, или нет.

– Давай уж, колись, чего там.

– Малый загиб Петра Великого, – Лидка села поудобнее и откинулась назад, подставляя лицо солнцу.

– Да? Удивительно.

– Что именно удивительно? – На нее напало ленивое настроение: не хотелось вставать и куда-то идти; не хотелось думать о том, что придется возвращаться к тетке Одарии, поднимать в воздух поврежденный истребитель… – Что я знакома с флотским ненормативным фольклором?

Роман хмыкнул и покачал головой:

– Не-е. Если б я питал иллюзии по поводу того, что, отучившись в кадетском и военном, ты могла остаться той девочкой-одуванчиком из моей юности, я был бы последним придурком. А так – я только предпоследний.

– Почему «предпоследний»?! – искренне удивилась Лидка.

– Ну, потому что остается надежда, что все-таки есть кто-то придурошнее меня.

Шутка была совершенно идиотская, но они оба заржали: напряжение отпустило.

– Меня удивило то, что я знаю совсем другой вариант. Может, конечно, я плохо расслышал, но мне показалось…

– Так ты, вися на дереве, еще и прислушиваться успевал?! Ах ты… – Лидка легонько ткнула Романа кулаком под ребра, и он плюхнулся на траву:

– А повтори-ка еще раз.

Бачинина неожиданно покраснела, но деваться было некуда:

– Хорошо, я скажу, но потом ты расскажешь свой вариант.

И она принялась «рассказывать».

– Теперь твоя очередь.

Глядя на то, как щеки, уши и даже лоб Самарина тоже наливаются предательской краской, она почувствовала смесь удивления и легкого злорадства.

– Тихо!

– Что, отмазаться хочешь? Не получится, сам предложил!

– Да погоди ты…

Замолчавшая наконец девушка тоже услышала в кустах какой-то звук, как будто ветка хрустнула… Переглянувшись с пилотом, она вытащила из кобуры пистолет.

– Эй, а ну выходи!

– Тетенька, не стреляйте! То мы…

Ветви окружавших болото кустов захрустели так, будто через них на поляну ломился медведь. Или парочка медведей, точнее – медвежат. Двое мальчишек, оба в широких штанах с бесчисленным множеством карманов и в таких же широких куртках. И оба красные, как вареные раки, пожалуй, куда больше, нежели они с Романом, вместе взятые…

– Мы местные, тутошние. Как увидели, что ваша машинка до болота упала, так и побегли шукать…

– Ваша мама – тетка Одария? – догадалась Лидка.

Мальчишки наперебой закивали.

– А чего в кустах сидели, почему сразу не вышли?

Потупившиеся братья смущенно топтались и ковыряли болотистую землю носками ботинок.

– Да они наши высокохудожественные тексты послушать хотели, вот чего! Верно? – весело спросил Роман, и девушка снова покраснела. Не приведи бог, пацаны все это при матери повторят…

– Значит, так, – строго сказала Лидка, спеша поскорее увести разговор от опасной темы, – отведите-ка нас к себе домой, а то мы, чего доброго, снова заблудимся.

– Нет, сперва я хочу на свою машину посмотреть, – Роман покачал головой.

– А машина ваша в болоте потопла! – радостно сообщил младший из мальчишек. – У нас тута кругом болота! Вот вас тетенька вытащила, а леталку вытащить уж никак не получится.

Ребятишки оказались правы – без специальной инженерной техники «шарк» вытащить бы не удалось. Над поверхностью воды, уже успевшей подернуться потревоженной падением ряской, торчал лишь атмосферный киль да кусок кормы – остальное скрылось в глубине. Роман долго смотрел на истребитель, лицо у него при этом было каменное. Девушка его хорошо понимала: каждый из них относится к своей машине как к одушевленному существу; каждый разговаривает с ней, даже не будучи интегрированным в бортовую сеть, а уж во время вылета, когда компьютер «Акулы» и мозг пилота составляют чуть ли не единое целое…