Текст книги "Почти правда. Узелки"

2

Олег был из местных, они учились в одной группе в училище. Задира и хулиган, но с мозгами в голове и умелыми руками. Он как-то сразу привязался к Сергею.

Наступило лето. Учеба заканчивалась, экзамены сданы, оставались формальности. В других учебных заведениях тоже защищали дипломы и сдавали госэкзамены.

В педучилище, общаги которого были недалеко, тоже была пора защит и празднований. Как-то само собой получилось, что наши училища «дружили» уже не один год.

– У девчонок защита диплома завтра, они приглашали отметить, – сказал как-то раз Олег многозначительно. – Хватит страдать. Пойдем прошвырнемся.

Сергей тяжело переживал последний разговор с Леной. Время оказалось плохим лекарством.

Тоска по Лене грызла душу Сергея. Прошло три месяца, телефон больше не отвечал – Сергей пытался звонить утром, днем, вечером и даже ночью, пока не понял, что «один раз», сказанное Николаем, – это не образное выражение, а разрешение всего на один звонок.

«Одно свидание, один поцелуй», – часто думал Сергей. Она не хочет больше с ним говорить, может, для нее это вообще ничего не значило. Подумаешь, один раз проводил до дому, ну поцеловались…

Он не мог понять, почему она отказалась от него, что он сделал неправильно. Может, он действительно ей не пара? Не могли же ее заставить.

А почему он решил, что для нее это все серьезно?

Романтики, романтики, как жестоко жизнь объясняет вам свои правила.

– Ну пойдем, – сказал Сергей, вздохнув. После паузы добавил: – Прошвырнемся.

Обойдя окрестные винные магазины, Сергей с Олегом нашли только шампанское. Время было такое – «борьба за трезвость».

На пороге комнаты в женской общаге их встретили громким смехом:

– Только не говорите, что у вас тоже шампанское.

В магазинах, оказывается, больше ничего не было. Вечеринка начиналась кисло. Сергей не любил «шипучку», не любил большие компании, и через полчаса ему стало тоскливо. Он вышел на балкон.

Он уже не раз пожалел, что согласился на уговоры Олега.

– Кисло?.. Меня зовут Лена. А тебя Сергей, я знаю. Олег все уши про тебя прожужжал, – услышал он за спиной.

Сергей вздрогнул и обернулся.

– Закуривай, – предложила «которая Лена», протягивая сигарету.

– Я не курю, – ответил Сергей.

– «Мальборо», по-моему, даже зайцы курят, – усмехнулась Лена. – Курящих девушек тоже не любишь? Ты мне определенно нравишься. Олег обещал на озеро завтра, покупаемся, покувыркаемся.

Она беспардонно обняла его за шею и поцеловала в щеку.

– Остальное завтра, – сказала она игриво и вышла с балкона.

Сергея мутило от всего сразу: и от шампанского, и от этой Лены. Он никого не хотел ни видеть, ни слышать – и ушел не прощаясь.

Утром пришел Олег и как ни в чем не бывало спросил:

– Ты же водишь машину и права у тебя есть?

– Ну, – ответил Сергей, еще не совсем проснувшись.

– У меня у дядьки «москвичонок» в гараже пылится, поехали на озеро с девчонками. Покупаемся, у костра посидим, гитарку возьмем. Я им уже обещал. Выручай, – продолжил Олег и засиял, как начищенный самовар.

Невооруженным взглядом было видно, что он возлагает очень большие надежды на эту поездку.

– Понимаешь, я вчера с такой, короче, познакомился, – пытаясь выразить восхищение, махал руками Олег.

Казалось, он сейчас, как танк, просто раздавит Сергея.

Сергею было все равно.

Он любил машины и не упускал возможность порулить. Машина была его мечтой, пока недосягаемой. Но было одно но, которое Олег обещал устранить.

В общем, Сергей согласился. «Может, хоть у Олега все будет хорошо, – уговаривал он сам себя. В комнате общежития сидеть было уже невмоготу.

Гараж был недалеко, и они пошли пешком. Олег о чем-то возбужденно рассказывал, энергично жестикулируя. Сергей постоянно терял нить разговора и в конце концов перестал слушать совсем.

– В 56-й бокс заходи, там открыто, я подойду через пять минут! – крикнул Олег.

В гараже пылился еще совсем нестарый «Москвич 412».

«Давненько на ней не ездили», – подумал Сергей и погладил машину по крылу.

Он всегда обращался с техникой, как с живым человеком: здоровался, когда приходил, спрашивал, как здоровье, гладил, как собачку…

– Давай ставь аккумулятор – и поехали, опаздываем, – сказал запыхавшийся Олег, неся тяжелый аккумулятор.

– Открой дверь, темно, – попросил Сергей.

– Не надо открывать, я сам поставлю, – явно нервничал Олег, – открой капот.

Это первое, что должно было насторожить Сергея, но не насторожило. Все его мысли были далеко, где-то там, там, где Лена – его Лена. Как бы она его ни прогоняла, она уже навсегда останется «его Лена». В его сердце, в его мыслях, в его стихах и песнях.

К удивлению Сергея, машина сразу завелась.

– Не так уже долго она стояла, – сказал Сергей.

– Давай быстрей, – торопил Олег.

– Машину надо прогреть, – пытался возразить Сергей.

– Лето, чего ее греть-то? Поехали. Саня там, на озере, уже заждался нас, наверно.

Они выехали из гаража, Олег торопился и не стал закрывать дверь на ключ.

– Нас тут все знают, ничего не тронут, – пояснил он. – Поехали давай. – Олег явно сильно нервничал.

Заехали за девчонками в общагу и поехали за город на природу. До озера доехали быстро, с ветерком. Сергей редко ездил на машине, но получалось у него ловко и почти профессионально. Техника отвечала ему надежностью за доброту.

На берегу их уже ждали. Костер был разведен, палатки поставлены.

– Ты меня обманул, – сказал Сергей Олегу, – ты обещал, что ее здесь не будет.

– Загони машину в кусты, чтоб солнце не нагрело, – сказал Олег вместо ответа, – посиди немного, раз уж приехали, искупайся, ничего страшного не случилось. Не понравится, вернешься, автобусная остановка не очень далеко, – то ли в шутку, то ли всерьез сказал Олег. – В конце концов это тоже Лена. Хватит киснуть, тебя бросили, согласись – забудь и успокойся. Вон сколько их, этих Лен. Вся жизнь еще впереди… И не надо на меня так смотреть, я же для тебя стараюсь, – закончил он.

Накрыли стол на берегу озера. Погода была просто изумительной.

– Сегодня хоть нормально посидим: холодная водочка, огурчики-помидорчики и шашлык – просто чудо.

Олег сиял в предвкушении банкета. Он суетился, нервничал, и Сергей со своей тоской его явно раздражал.

Из воды вышла «тоже Лена». Сергей так и не узнал, как ее зовут на самом деле. Она, видимо, считала себя неотразимой, манерно поправляя волосы и поглаживая себя по бедрам.

– Привет. Говорят, ты еще и на гитаре играешь, песни поешь, – мурлыкая, сказала Лена, усаживаясь рядом с Сергеем. – Люблю музыкантов, сил моих нет.

– Водочка греется, – Олег в роли тамады открыл банкет. Он налил сразу полстакана и выпил залпом. – Для разгона, – сказал он и крякнул от удовольствия..

– Для разгона так для разгона, – и Сергей повторил за Олегом. Он пытался заглушить водкой свою душевную боль и сделал свой первый шаг в бездну.

Дальше было все как обычно: между первой и второй перерывчик небольшой, водка и шампанское. Сергею казалось, что он не пьянеет совсем, и он пил одну рюмку за другой. Через час его, как говорят, развезло.

– Пойди в палатку приляг, – хитро улыбаясь, сказал Олег, похлопывая Сергея по плечу.

Сергей возражать не стал – в палатку. Он изрядно захмелел, и его клонило в сон. В проеме палатки появилась Лена. Она медленно стянула купальник и, изображая кошку, начала подползать к Сергею.

– Ты меня боишься или у тебя еще не было женщин? Не бойся, иди ко мне, – она улыбнулась, прижимаясь к Сергею.

– Я не люблю тебя, – пробормотал Сергей.

– Ну и не надо. Тогда с презервативом, – и она достала из кармашка палатки приготовленный презерватив.

– Я не хочу так, – бормотал Сергей.

– А как хочешь? – не унималась «Лена». Такое поведение Сергея ее явно обидело.

– Никак не хочу! – крикнул Сергей и оттолкнул ее.

Сон прошел, Сергею показалось, что он снова протрезвел. Он вылез из палатки и подошел к столу.

– Наливай, а то уйду, – сказал Сергей, обращаясь к Олегу.

– Да не робей ты, она сама все сделает, – нарочито громко сказал Олег.

Сергей залпом выпил рюмку непонятно чего.

Минут через десять из палатки вышла Лена и, не глядя в их сторону, пошла в сторону трассы.

– Ну вот, обидел девушку. Ладно, сейчас наша очередь, – сказал Олег, направляясь со спутницей в палатку.

Налив еще себе и Сергею, он чокнулся:

– Чтоб все моглось. Догони Ленку, а то заблудится! – крикнул Олег, забираясь в палатку.

– Ладно, – отмахнулся Сергей. Может, он действительно вел себя очень грубо.

Сергей с трудом дошел до машины, его конкретно штормило. «Так будет быстрее», – решил он.

Дорог оказалось на удивление много, и все они двоились и расплывались. Быстро темнело.

Сергей уже не понимал, куда ехал. Машина заглохла, и он уснул.

Утро встретило холодом и жаждой. Сергей с трудом выполз из машины и огляделся. Буквально метрах в двадцати проходила трасса. Сергей озирался вокруг, соображая, что делать дальше, когда увидел подъезжающую патрульную машину ГАИ. Из нее вышел милиционер и направился к нему.

– Доброе утро отдыхающим, – дежурным голосом сказал сержант и помахал рукой в сторону патрульной машины. – Ваши документы. Водительское удостоверение, документы на машину? – спросил сержант.

– У меня, кажется, нет с собой, а машина дяди друга, – пытаясь стоять ровно, ответил Сергей.

Язык плохо слушался, в голове шумело, и вообще его сильно мутило.

Подошел второй милиционер.

– Да, это машина из ориентировки, – сказал он.

– Какой ориентировки? – переспросил Сергей.

– Машина числится в угоне. Ну что, друг племянника, поехали, – сказал сержант, подталкивая Сергея за плечо.

Еще не осознавая, в какую сторону повернула судьба, Сергей залез в арестантское отделение старого уазика. Через пять минут он снова уснул. Ему снилось, что он едет к ней, к Лене. Он улыбался во сне и придумывал, что скажет при встрече.

– Приехали, выходи, – оборвал сон сержант. Он проводил Сергея в кабинет следователя.

– Документов нет. Кто может подтвердить вашу личность? – начал заполнять протокол молодой лейтенант. – Фамилия, имя, отчество, год рождения, прописка?

Сергей молчал. Все что угодно, только ничего не должны узнать родители. Он пытался тянуть время, не понимая зачем.

– Я не помню, – как в бреду ответил Сергей.

– Да он еще пьяный, посади его в обезьянник, вечером заполнишь протокол, – сказал подошедший капитан.

Прошел день тягостного ожидания, пока Сергея снова не привели к следователю.

Комната была пустой, через окно видна была огромная луна, круглая и яркая. Романтики, романтики, жизнь катилась в пропасть, и какая разница, какая там луна…

Дверь открылась.

– Проходите, пожалуйста, – услышал Сергей голос Николая и увидел пожилого человека лет 60—65. – Вот ваш угонщик, Степан Егорович, – сказал Николай спутнику.

Увидев Сергея, Николай развел руками.

– Вот так встреча, – произнес он, как-то театрально обращаясь к Сергею. – Нежданно-негаданно.

– Этого жалеть не надо, – обратился он к Степану Егоровичу. – Если позволите, я сам разберусь по всей строгости закона.

– Тебе виднее, – сказал Степан Егорович спокойно, похлопывая Николая по плечу. – Но парнишка-то с виду нормальный, присмотрись к нему внимательно, очень внимательно. Он не угонщик.

– Машина во дворе, помытая и заправленная, если хотите, – сказал Николай, – или ребята сами поставят в гараж.

– Разберемся, – ответил Степан Егорович, выходя из комнаты. – Присмотрись…

Закрыв за Степаном Егоровичем дверь, Николай подошел к Сергею.

– Я почему-то так и думал, что ты появился в нашей жизни не просто так, гражданин Иванов, 1966 года рождения, ранее не судимый. Характеристики отличные – и вот сюрприз. Украсть машину из гаража у ветерана – и не просто ветерана, у моего учителя – ты конченый идиот. И-ди-от, – повторил он по слогам. Его голос сорвался на крик: – Угон, вождение в нетрезвом виде, кража аккумулятора – ты же уголовник.

– Это не я, – взвыл Сергей. – Я только ездил, я не крал, я…

– Что я, я, я? Это тюрьма, это навсегда сломанная жизнь. Ты о родителях подумал? Ты вообще о чем-нибудь думал?! – орал Николай, размахивая руками.

– О Лене, – почти шепотом ответил Сергей.

– Что?! – заорал Николай и ударил кулаком по столу. – Даже не думай. Я тебя, я тебя…

Он завертел руками, показывая, что сделает что-то ужасное, что нельзя сказать словами.

Николай развернулся и вышел. От его крика звенело в ушах, Сергей закрыл уши руками и опустил голову.

На какое-то время Сергей отключился, он даже не слышал, как открылась дверь и зашел Николай.

Бросил папку на стол, Сергей вздрогнул и поежился.

Николай сел напротив Сергея и спокойно продолжил:

– Лена мне рассказала, что ты тогда во дворе спас ей жизнь. Не очень верится, но… получается, что я твой должник.

Он пододвинул папку Сергею.

– Что это? – спросил Сергей безразлично.

– Я принес тебе свободу, – продолжил Николай и сделал паузу. – Но есть небольшое но.

Николай снова сделал паузу, указывая на важность каждого сказанного слова.

– Мы нашли твоего друга. Он во всем признался. Замять дело будет сложно, но можно. Прочитай и распишись.

– Что это? – еще раз переспросил Сергей.

– Читай и расписывайся, – уже приказным тоном сказал Николай.

Сердце Сергея лихорадочно билось, сверху в папке лежал бланк какого-то документа, буквы сливались…

«Подписка о сотрудничестве, о неразглашении…»

– Это что, стучать?! – вскрикнул Сергей.

– Защищать свою Родину от врагов, если тебе так будет спокойнее. Ты же хотел защищать Родину. Или у тебя есть другой выбор, в конце концов? – так же спокойно ответил Николай и подал Сергею ручку. – Подписывай.

Сергей с трудом расписался. Руки дрожали, и вообще его всего колотило.

– Вот то, что ты говорил следователю. Прочитай, запомни и распишись, – Николай подал Сергею заполненный протокол. – Внизу: с моих слов записано верно, дата, подпись. Вот и ладненько. Слушай дальше, запомни – заруби прямо себе на носу. Собираешь манатки – и чтобы духу твоего в городе не было. Времени у тебя час. На попутках, пешком, как хочешь. Когда надо будет, я тебя найду. Скоро тебе в армию, а там видно будет. Все. Сержант! – крикнул Николай. – До общаги этого довезите, а то еще во что-нибудь вляпается.

Сумка была уже собрана, Сергей еще раз оглядел комнату и вышел. На крыльце общежития он остановился. Ночь, транспорт уже не ходит, денег почти нет, как и куда идти? Он сел на лавочку, лихорадочно обдумывая план действий. Начиналась новая, непонятная жизнь. Только сейчас он начинал понимать, что произошло.

– Я знала, что он тебя вытащит, – как гром за спиной раздался тихий голос Лены.

– Ты? Как? – Сергей подскочил.

– Я уже почти час тебя жду. Пойдем. У меня подруга недалеко живет. Она сейчас в Москве, родители на даче. У меня с детства еще ключи от ее квартиры остались, я раньше иногда ходила цветы поливать, когда все уезжали.

Она говорила ровно, спокойно, как будто ничего не произошло. Ее голос звучал как молитва или заклинание, как просьба к высшим силам сделать что-то невозможное.

Сказать, что Сергей был в шоке, – значит ничего не сказать – он был просто парализован, боясь спугнуть этот сон.

– Не надо, не включай свет, – почти шепотом сказала Лена, когда они зашли в квартиру. – Луна. И так светло.

Она медленно прошла в комнату, плащ спал с ее плеч. Сергей смотрел, не шелохнувшись.

Лена присела на кровать.

– Иди ко мне, горе мое луковое, – она протянула к нему руки. Сергей подошел, сел перед ней на колени и положил голову на ее ладони.

– Я понял, что люблю тебя, – прошептал он. – Очень сильно. Прости, если обидел.

Она молча гладила его по голове и улыбалась – ей не нужны были слова. Может, впервые в жизни она всей душой и всем телом почувствовала, что такое счастье.

Счастье вот – рядом, ее родное счастье!

Они уснули в наслаждении друг другом, несчастные и обреченные. Принадлежащие только друг другу и больше никому.

Сергей проснулся. Лена стояла в проеме двери на балкон, обернувшись в тюлевую занавеску, и смотрела на просыпающееся солнце.

Она была божественно красива. Сергей смотрел, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть уходящее блаженство.

– Я приехала на один день – попрощаться. Мы расстаемся теперь уже точно навсегда, – спокойно сказала она, не оборачиваясь. – Коля прав – мы слишком разные. Я старше тебя, у меня другая жизнь. Ты сам потом все поймешь.

Она замолчала, как будто очнувшись ото сна.

– Боже, что я несу, – она закрыла лицо руками и заплакала. – Они не дадут нам быть вместе, это страшные люди, тебе надо бежать от меня подальше.

Она подошла к кровати и села на край.

– Немного денег на дорогу я положила тебе в сумку. Уезжай как можно скорей. Хотя, наверно, уже поздно…

Сергей сел на постель. Он так и не смог привыкнуть к таким переменам ее настроения.

– Прощай. Уходи, пожалуйста. Ничего не говори.

Она сидела неподвижно и настолько грациозно, что делало ситуацию неестественной и необъяснимой с точки зрения нормального человека.

Сергей ничего не понимал, молча оделся и вышел. За все время она даже не пошевелилась, казалось, даже не дышала. Он не помнил, как дошел до вокзала и сел в первую попавшуюся электричку, даже не посмотрев направление. Очнулся через часа два-три, когда обходчица сообщила, что станция конечная и надо выходить.

До дому он добирался сутки, все еще не отойдя от шока последних дней. Ничего не было, иначе просто не могло быть. Такого просто не могло быть.

– Это был сон, сон, сон, иначе я сойду с ума, – шептал он как заклинание.

3

Наступила осень. Прекрасная уральская осень. Сергей вернулся домой и работал на местном заводе слесарем КИП и А – он ждал повестку из военкомата. Повестка из военкомата пришла, как полагается, неожиданно.

– Ну что, завтра в 19:00, команда 330, с вещами, – сказал суровый военком. – Вот памятка, что можно, что нельзя брать с собой, возьми почитай. Вот здесь распишись.

– Как завтра? – удивился Сергей.

– Скажи спасибо, что не сегодня. Иди собирайся. Распоряжение о выделении автобуса с завода я уже выслал, – сказал военком и указал на дверь.

Как принято на Руси – проводы это особый ритуал, наказы стариков, слезы родных, байки служивых. Армия – это целая эпоха в жизни каждого мужчины, особенно мужчины из глубинки, где служба в армии считалась священным правом, а не обязанностью.

Потом был сборный пункт призывников, новые знакомые, невкусная еда и жесткие нары в казарме. Все это будет помниться всю жизнь – каждый день, каждый час, каждый миг прощания с прошлой жизнью.

– Команду будут собирать два-три дня, завтра медкомиссия и хозяйственные работы, – объявил сопровождавший прапорщик по прибытии на областной сборный пункт. – Располагайтесь в первой казарме. Ужин по расписанию, завтрак и обед тоже… Теперь на ближайшие два года вся ваша жизнь будет по расписанию и по уставу, – сказал прапорщик и многозначительно поднял указательный палец кверху.

Утром, после завтрака, на построении старшина подошел к Сергею.

– Ваша команда направляется на разгрузку мебели на ближайшей станции, – сказал прапорщик. – Выбери пять человек покрепче и ждите меня на КПП.

Загрузились в «газончик» и поехали. Ехали долго, успели вздремнуть и продрогнуть. Октябрь выдался холодным.

Вагон со стульями и столами разгрузили быстро, как показалось.

Начало темнеть. Осенний день короткий. Машина за ними все еще не пришла.

– Надо идти. Есть охота и холодно, – предложил самый старший из нашей компании.

Никто не возражал.

Спросили у местных, в какой стороне сборный пункт, и пошли.

На пересылку пришли уже часам к десяти вечера. На плацу были построены призывники.

Сергей увидел знакомого из команды, с которой ехали на сборный пункт.

– Костя, вы куда?! – закричал Сергей и замахал руками.

– В учебку, потом а Афган, наверно, – сказал он улыбаясь. – Наверно, в Ташкент сначала, там тепло.

Сергей побежал в штаб. В дверях столкнулся с сопровождающим их прапорщиком.

– Товарищ прапорщик, а мы, а я, это же наша команда.

– Вы опоздали, ваши личные дела передали в другую команду, уедете утром, – сказал он коротко.

– Куда? – не понял Сергей.

– Не знаю. Куда повезут, туда и поедете.

– Но как же так?! – как-то по-детски воскликнул Сергей.

– Навоюетесь еще. И вообще, отставить разговоры, в казарму бегом марш, – скомандовал раздраженный прапорщик.

Тогда все мальчишки хотели в Афган. Мальчишки-романтики. Они хотели на войну, они хотели стать героями.

Для них это была игра, понарошку, они были все еще совсем маленькими. Уверенные в своей победе и что их-то точно пуля не найдет. Эта наивность не давала поселиться в их душах страху.

Еще они боялись, что эта война пройдет мимо них, они не успеют пострелять, совершить подвиг, получить медаль. Они не думали только об одном – что можно не успеть пожить.

Для Сергея это была обида, которая, видимо, отпечаталась на его лице.

Утром на построении прапорщик подошел к Сергею и сказал:

– Не спеши жить, а то успеешь, – и похлопал по плечу.

Смысл этой фразы Сергей понял намного позже, всю ее глубину и философское наполнение. Это была не философия, а опыт старого солдата.

Потом была сержантская учебка и снова все писали заявления в Афган. В конце концов, когда командованию надоело объяснять, почему нельзя, командир батальона высказался коротко, но ясно:

– Еще одно заявление – и в морфлот на Камчатку.

Подействовало.

Служба шла своим чередом.

Весной все курсанты получили звание младшего сержанта и ждали распределения по местам дальнейшего прохождения службы. Сборы были, как всегда, быстрыми. Получили новое полушерстяное обмундирование – ПШ.

– Значит, не в Афган, – сделал вывод казах, сослуживец из Казахстана – мама русская, папа украинец. Шабутной, задиристый, но добрый. Его все звали Пахан – может, потому, что звали Павлом, или потому, что вел себя очень независимо, всем видом показывая, что он здесь главный.

– Главное, что не на Камчатку и не в морфлот, – попытался пошутить Сергей. За полгода службы он повзрослел и огрубел – жизнь ковала из него солдата.

На военном аэродроме сидели долго, прямо возле взлетной полосы. Конец апреля теплом не баловал. Постоянно дул ветер и сыпала крупа то ли снега, то ли дождя.

– Сержант Иванов, – раздался зычный голос сопровождающего прапорщика, – ко мне.

Сергей подошел, как положено, доложил.

– Тебе письмо, – и протянул письмо без марок и адреса. – Спрячь, – сказал прапорщик, оглядываясь.

– От кого? – удивился Сергей.

– Не знаю. На погрузку бегом! – крикнул он нарочито громко.

В самолете Сергей достал конверт из внутреннего кармана и внимательно рассмотрел. Конверт был распечатан, точнее, не запечатан.

На блокнотном листочке незнакомым почерком было написано: «Я тебя люблю».

Сергей не знал почерка Лены, но он чувствовал, просто душой ощущал, что это она. Тонкий аромат ее духов он не мог спутать ни с чем. Сердце бешено забилось, вот-вот оно вырвется и полетит к ней. «Это она, точно она, больше никого не может быть», – отстукивало сердце влюбленного романтика.

– Ты что такой счастливый? – спросил Пахан, усаживаясь рядом в кресло самолета.

– Можно жить дальше, – сказал Сергей, улыбаясь своим мыслям.

– Ну ладно, если можно, значит, будем, – сказал Павел, так ничего и не поняв. По виду Сергея было понятно, что объяснений ему никто не даст. Так и покинули они родину: молча, каждый думая о своем.

ГСВГ – Группа советских войск в Германии. На градуснике плюс двадцать, а они в ПШ. Пока добрались до части, можно было выжимать.

Инженерный полк, понтонный батальон – это совсем не то, о чем они с мечтали с Паханом. Было грустно. Уже став солдатами, они все равно были немного детьми в своей наивности ожидания, что мечты сбываются.

– Служба. Ее не выбирают, а служат, – говорил старшина роты, куда распределили Сергея. Коренастый коротышка со сломанной челюстью, списанный из ВДВ по травме. Он тяжело переживал смену рода войск, но всегда был бодр и подтянут.

Маленький, метр шестьдесят с кепкой, наводил страх на любого.

Увидеть его удар не успевал никто из провинившихся.

Но никто не жаловался, все было по справедливости и только по делу, главное, что всегда с юмором и объяснением за что.

Пахана распределили в другую роту. Сергей часто попадал с ним на дежурство по роте в один день, точнее, в одни сутки.

Паша был крепкий и сильный малый от рождения и считал, что рожден для подвигов, и поэтому постоянно находил приключения, как говорится, на свою пятую точку.

Через месяц Сергей был назначен командиром отделения катеристов. Он хорошо знал технику, и это назначение его обрадовало.

– Плавать-то умеешь? – спросил заместитель командира взвода.

– Как рыба, – весело ответил Сергей и поправился: – Так точно, товарищ старший лейтенант.

– Это хорошо, – сделал заключение замкомвзвода, оглядывая Сергея, видимо, пытаясь понять, где у него хвост и жабры.

Служба мало-помалу переставала быть серой, унылой и становилась просто обычной. По дому уже не скучали так сильно, как в первые дни – мальчишки взрослели, но все так же с нетерпением ждали писем из дома. Только там, далеко за границей, приходило понимание, что такое дом и семья. Вот она какая, Родина – роса лугов и золотом покрытые леса.

Сергей с Паханом сидели в курилке, когда прибежал посыльный из штаба.

– Сержант Иванов, вас вызывают в особый отдел, – почти шепотом сообщил посыльный. – Срочно.

По спине Сергея пробежал холодок.

– По немкам, что ли, бегал? – засмеялся Павел. – Когда успел? Ну теперь все, арестуют и в дисбат.

В небольшой комнатушке в самом дальнем крыле штаба располагался особый отдел. Состоял он из одного офицера, старшего лейтенанта, и его водителя. Особиста откровенно побаивались все вплоть до командира полка. Встреча с ним не предвещала ничего хорошего. Сергей доложил:

– По вашему приказанию прибыл.

Без предисловий особист уточнил:

– У тебя уже были подписки о неразглашении?

Сергей замер, пытаясь унять подступившую дрожь в коленках.

– Подписка о неразглашении. Военный завод, сорок девятый цех, – продолжил особист, листая личное дело.

– А, это. Да, конечно, так точно! – выпалил Сергей, невольно улыбнувшись.

Дрожь прошла. Он подумал совсем о другом.

– А что, еще были какие-то? – спросил особист, не отрывая взгляда от личного дела.

– Да, на ГРЭС ездили в командировку, тоже подписывал, – уклончиво ответил Сергей.

– Вижу. Значит, тебе не надо долго объяснять. Вот здесь распишись и здесь.

– Измена родине… трибунал… 25 лет неразглашения… – быстро читал Сергей. – Так я же ничего не знаю, никакой военной тайны, – удивился Сергей.

– Узнаешь после того, как подпишешь, – спокойно продолжал особист.

Дождавшись, пока Сергей поставит подписи, особист забрал расписку, положил в личное дело и продолжил:

– На базе полка будет сформирована группа специального назначения. Ты назначаешься командиром этой группы. Должность лейтенантская, но решено вырастить своего командира… Если получится, – добавил он многозначительно.

Повисла неловкая пауза.

– По характеристикам ты вполне подходишь. Почти серебряная медаль, хорошо стреляешь, владеешь приемами дзюдо, заявление в высшее училище КГБ. Молодец какой, – закончил особист.

– А… – что-то хотел спросить Сергей.

– Это пока все, что тебе надо знать, ну и, естественно, не болтать никому и ничего. Занятия начнутся через неделю. Пока свободен, – закончил особист.

– Ну как, зачем вызывал? – улыбаясь спросил Павел, когда Сергей вернулся.

– Да так – дом, учебу вспоминали и работу.

– Юморист, блин, – огрызнулся Павел, – я серьезно спрашиваю.

– Вон посыльный снова бежит, это за тобой, наверно, – то ли в шутку, то ли всерьез сказал Сергей. – Сейчас сам все узнаешь.

Это была не шутка.

Пахан вернулся хмурый и начал без предисловий:

– Не говори ничего. Ты знаешь, что я знаю. Я знаю, что ты знаешь и говорить нельзя. Что за жизнь, – сказал пахан и сплюнул. Он был человеком прямолинейным и не любил тайны и интриги.

Сергей улыбнулся.

– Ты же любишь говорить про баб, вот и будем говорить про баб про твоих, – сказал Сергей, прикуривая «Беломор». В последнее время он начал курить и все время хотел бросить…

Через неделю группу собрали в соседней части – помещение было побольше и офицер уже майор.

– Вас отобрали для подготовки по специальной программе для выполнения специальных заданий на территории возможного театра военных действий в Европе.

Он замолчал и окинул взглядом присутствующих.

Все внимательно слушали.

– То, что у вас нет вопросов, это хорошо. Значит, первый урок вы уже усвоили – не надо болтать лишнего… Как минимум еще 25 лет.

Официально сформирована десантно-переправочная группа. Командир – лейтенант Иванов, – сказал майор и показал на Сергея.

Сергей встал.

– Я сержант… младший, товарищ майор.

– Неважно пока. Не в званиях дело. Будете лейтенантом, если пройдете отбор, – сказал он как-то обыденно, как будто присвоить офицерское звание – как сигарету выкурить. – Сейчас все пройдут собеседование по школьной программе: физике и математике, завтра по иностранным языкам. Потом квалификация по физподготовке и далее по плану занятий. Программа подготовки рассчитана на четыре месяца. Командуйте, капитан, – сказал он человеку в штатском, сидевшему в углу.

Судьба снова сделала крутой поворот. Интересно куда?

Учили всему сразу: минирование, разминирование, иностранные языки, снайперское дело. На полигоне стреляли из всего, что стреляет. Потом было знакомство с устройством ракет и пусковых установок. Получалась полная каша.

В промежутках между занятиями в классах бегали, бегали, бегали или ползали, ну и рукопашный бой, естественно. В полном обмундировании по лесам и по болотам, которых в Германии было достаточно.

Через неделю Сергей бросил курить.

Через месяц (к первому экзамену) осталось только 16 человек.

В основном остались отличники и спортсмены, но были и «непрофильные» – циркач и музыкант, им было особенно трудно. В общем, полный «театр боевых действий».

Приближалась осень с нудными дождями и густыми туманами. Для Германии такая погода была нормой.

Как и полагается, неожиданно полк подняли по тревоге, загрузились в машины и на марш-бросок до какого-то полигона. Километров 700 шли почти сутки и остановились, как говорится, среди поля ночью под дождем – романтики полные сапоги. К рассвету мокрые, голодные и злые раскинули палаточный лагерь. Завтрак из тушенки и чая после всего показался не просто вкусным, а изысканным.

На построении командир батальона объявил, что прибыли они для маскировки нового командного пункта, особо секретного и важного. От ЗКП до границы с ФРГ 5—10 километров, так что вести себя соответственно боевой обстановке, но оружие с собой не брать.

Получили лопаты и носилки и приступили к выполнению боевого задания – снимали дерн с одного места и укладывали на другой. Под дождем, по пояс в грязи.

– Так вот для чего нас готовили почти три месяца, – шутил Пахан. Даже здесь, в грязи, под дождем, он был весел и беспечен.