Текст книги "Кот Федот. Книга первая"

– Ну, то, что вы ни фига друг для друга не созданы, это я всегда знала, – задумчиво сказала Лида, отложив телефон. – Вас же, по сути, родители свели. У Антона, ты говорила, мать тоже любительница гайки закручивать. А тут ты – вся такая тихая, спокойная, нескандальная. Вот он за тебя и ухватился, чтобы ему потом мозг никто не выносил. Ну и до кучи можно всяких там девиц в машине после работы потрахивать… Короче, не зря мне твой женишок никогда особо не нравился.

Это было действительно так: с самого их знакомства Лида испытывала к Антону настоящую неприязнь. И при любой возможности пыталась как-нибудь его поддеть, ловко маскируя свои колкости под очаровательной улыбкой и великолепно изображаемой инфантильностью. Поэтому-то Света и предпочитала приглашать её в гости именно тогда, когда Антон пропадал в разъездах.

– Здо́рово, конечно, что это до свадьбы вскрылось, – добавила Лида, немного помолчав. – Плохо только, что всего за неделю. Денег будет потеряно – просто караул… А с другой стороны, – внезапно произнесла она уже другим, почти беззаботным голосом, – что ж теперь поделаешь? Маман твоя всё, что сможет, откатит. Ты ей, кстати, давай, сообщи.

– Угу, – промычала Света. – Завтра утром скажу. Сегодня не хочется…

– Ладно, – Лида решительно поднялась с кресла, – разберётесь. А мы с тобой давай-ка твоим котом займёмся. Проверим хоть, кот ли это вообще.

Она подошла к дивану, присела рядом со Светой, взяла котёнка и раздвинула ему задние лапы.

– Пацан! – авторитетно заявила она. – Как назовём?

Света ласково посмотрела на малыша, который лежал на боку и, подёргивая хвостиком, глядел на неё большими доверчивыми глазами.

– Значит, ты у нас всё-таки кот. Кот… кот Федот! Точно, Федот! – просияла она и ликующе уставилась на Лиду.

– Чё?! – недоумённо наморщила лоб та. – Какой ещё Федот? Куча же красивых имён: Алекс, Джеки там, не знаю, Арчи…

– Нет, – мягко, но уверенно сказала Света, – он Федот. Федя, Федотка. Да, мой хороший?

– Ну, хозяин – барин, – неожиданно быстро сдалась Лида. – Ладно, Свето́к, собирайся, пошли в магазин. Надо же это дело как-то отметить. И это… ты Федоту своему от блох что-нибудь купила?

Глава 4. Причина и следствие

…Сон улетучился быстро, как будто впопыхах уступая место давящей, пульсирующей дурноте. Света приоткрыла глаза и тут же снова их закрыла. Издав нечленораздельный стон, она оттянула давящий на шею ворот футболки-ночнушки, перевернулась на живот и подгребла под себя одеяло. Так было хоть и ненамного, но всё-таки лучше.

Спустя некоторое время, когда гадостное кружение чуть улеглось, она расслышала шум воды в ванной. Да, Лида редко задерживалась в гостях после ночёвки, и минут через десять-пятнадцать она уже наверняка умчится по своим многочисленным делам.

Света вновь разлепила веки и прошлась мутным взглядом по видимой ей части комнаты. Прохладный утренний ветерок легонько шевелил тёмно-синие шторы и тюль под ними: судя по всему, Лида открыла окно, когда встала. На письменном столе перед ноутбуком стояла пустая бутылка из-под мартини, от вида которой Светино нутро противно съёжилось и подступило к горлу. Рядом в прозрачном пластиковом контейнере грустно досыхали два с половиной ролла, в один из которых была победно воткнута деревянная палочка.

Девушка опять зажмурилась, пытаясь удержать спокойную пустоту сознания, но было поздно: подробная картинка действительности уже полностью вырисовалась в её голове. И хотя вчерашнее происшествие возле зоомагазина следовало считать не чем иным, как несказанным везением, на Свету почему-то первым делом всей своей тяжестью навалились мысли о малоприятных, но, к сожалению, неизбежных вещах. А именно: о предстоящем разговоре с мамой, а затем с Антоном.

Свете вдруг отчаянно захотелось зарыться в одеяло с головой и снова уснуть. А проснуться – завтра утром, когда всё, через что ей суждено было пройти сегодня, оказалось бы уже в прошлом.

Почему жизнь временами такая пакостная штука? Почему всегда не может быть так же хорошо, легко и безмятежно, как, например, вчерашним вечером?..

…Вернувшись из близлежащего мини-маркета и переодевшись (у Светы постоянно хранился комплект Лидиной домашней одежды), девушки сошлись на том, что их ужином станет огромный сет самых разнообразных роллов – в особенности таких, рецепт которых мог родиться в исключительно больном и извращённом воображении.

Подруги сделали заказ – и сразу же, не откладывая в долгий ящик, решили взяться за Федотовых блох. Света на всякий случай перечитала описание только что купленного антипаразитарного средства. Как и обещала владелица «Четырёх лап», всё было очень просто. И когда котёнку на затылок нанесли капельку густой бесцветной жидкости, тот даже не понял, что произошло.

По окончании этой краткой процедуры Федоту были презентованы его первые игрушки. Сначала зверёк долго обнюхивал интересно пахнущий листик, но в итоге, повинуясь инстинкту хищника, принялся весело носиться по всей комнате, швыряя перед собой пучеглазую мышку.

В инструкции к чудо-препарату было также сказано, что спустя пару часов после его применения животное можно было купать. Доставка, как и следовало ожидать в пятницу вечером, задерживалась, и девушки, попивая мартини, отправились в интернет в поисках ответа на вопрос: «Как помыть кота?»

Почти праздничная, если можно так сказать, атмосфера не помешала подругам подойти к предстоящему мероприятию вполне серьёзно. И они постарались изучить все его нюансы как можно более тщательно.

Так, например, чтобы не пугать Федота звуком брызжущих из душа струй, они поместили в ванну небольшой пластиковый тазик, а рядом с ним поставили отдельное ведро с водой для ополаскивания. Вода эта тоже была не абы какая, а температурой тридцать девять градусов, то есть наиболее подходящая для кошачьего купания. Ради достижения такой точности Свете пришлось перерыть весь свой шкаф-кладовку и найти в нём специальный водный термометр в виде жёлтой рыбки. Купленный в зоомагазине шампунь был предварительно разведён в литровой банке воды, чистые полотенца разложены на стиральной машинке, а окна во всей квартире закрыты.

В результате, несмотря на неопытность начинающих кошатниц, всё прошло быстро и гладко. Процесс и впрямь оказался довольно замысловатым, так что при деле были все: Света держала Федота и морально его поддерживала, Лида наносила шампунь и затем смывала его небольшим ковшиком, а сам Федот истошно орал.

Как и любой покрытый шерстью зверь, в мокром состоянии он смотрелся беспомощно и невероятно потешно. Таким, впрочем, ему довелось побыть совсем недолго: едва он покинул тазик, как Света тотчас вытерла его одним полотенцем и тут же завернула в другое, свежее. Укутанный в махровую пелёнку котёнок выглядел сущей лялькой. Что, однако, не мешало ему с мрачным недовольством зыркать на своих двуногих мучительниц.

Когда же он в достаточной мере обсох, его выпустили на волю и предоставили самому себе. И к тому моменту, когда в гостиной прозвучал очередной Лидин тост: «Ну, за личную гигиену!» – взъерошенный малыш уже вовсю старательно вылизывался…

– …Мр-р-ма-а-у! – услышала Света и обернулась, поднимая голову.

К ней из изножья, медленно моргая заспанными глазками, шёл Федот.

– И тебе доброе утро! – Девушка перевернулась и упёрлась плечами в спинку кровати. – Иди ко мне!

– Мр-р-ма-а-ау! – снова мяукнул котёнок, устраиваясь у хозяйки на груди под правой рукой.

– Ты мой хороший, – шептала Света. – Ты мой маленький мальчик…

Она прикоснулась губами к пушистой макушке – и Федот в ответ потёрся мордочкой о её щёку. Боже, как же это было приятно! Свету словно окатило изнутри волной непередаваемой, пронзительной нежности, а навеянное тоскливыми мыслями уныние вдруг само собой рассеялось.

– Ласкаетесь, да? – добродушно проворчала появившаяся в дверях Лида.

Она была уже одета, расчёсана, но ещё не накрашена.

– Доброе утро, – улыбнулась подруге Света.

– Я смотрю, он у тебя прямо прибалдел, – хмыкнула та, глядя на довольно жмурящегося зверька. – Я когда проснулась, он у тебя в ногах дрых. Повезло котяре. Да, тебе, Федька, тебе!

«Это мне повезло», – хотела сказать Света, но промолчала. И ещё раз чмокнула маленький чёрно-белый лобик.

– Ой, няшности-то какие, – насмешливо проговорила Лида, – муси-пуси прямо! Ты, мать, давай, хорош уже с кошаком своим обжиматься. Попу поднимай, я пока крашусь – кофейка организуй.

Вставать Свете ужасно не хотелось, но и отпускать гостью без утренней чашки кофе тоже было нельзя. Она потянулась, пересадила Федота на середину кровати и опустила ноги на пол…

…Где-то через полчаса после купания прибыла долгожданная доставка, и подруги, расположившись в гостиной, принялись за свою припозднившуюся вечернюю трапезу. Они с аппетитом лопали роллы, часто позвякивали бокалами, болтали, шутили и вполглаза наблюдали за обосновавшимся на кресле Федотом. Который, к слову, теперь выглядел уже по-настоящему домашним: его шёрстка, потеряв свой жирный блеск, смотрелась чистой и очень опрятной.

Помимо всего прочего, помывка оказала на котёнка ещё и усыпляющее воздействие. Вылизавшись самым тщательнейшим образом, он свернулся калачиком и затих. Иногда девушки подходили к нему и осторожно гладили. Тогда он раскрывал слипающиеся глазки, зевал и потягивал передние лапки, всё так же премило двигая пальчиками.

Около двенадцати захмелевшие подруги переместились в спальню и, сменив постельное бельё, начали укладываться. А поскольку Федот был благополучно избавлен от блох, паразитов и подъездной грязи, они решили взять его с собой в кровать. Сперва малыш немного освоился, прогуливаясь туда-обратно по мягкому одеялу, а затем улёгся рядом с хозяйкой и блаженно замурлыкал под ласковыми прикосновениями её рук…

– Кофе готов! – объявила расходившаяся Света, ставя на скатерть две дымящиеся чашки.

– Ща! – отозвалась из прихожей Лида. – Пять сек!

Дожидаясь её, Света уселась за стол, поплотнее закуталась в свой цветастый халат и взяла на руки уже успевшего позавтракать Федота. Кушал Федот, кстати, очень хорошо, и рыбы ему оставалось всего на пару раз. Поэтому, хоть Свете сегодня и не хотелось заниматься какими-либо домашними делами, она уже вытащила из морозилки завалявшуюся в дальнем углу курицу. К вечеру она растает, и её можно будет потушить.

– Отличненько, кофеёк! – потёрла руки стремительно влетевшая на кухню Лида. Накрашенная как на школьную дискотеку, она проворно опустилась на свой стул и с удовольствием втянула носом аромат свежесваренного американо.

Света улыбнулась. Она была очень благодарна подруге за то, что та осталась с ней до утра. Да, Лиде так и не пришлось её успокаивать, терпеливо созерцая с опозданием прорвавший поток слёз и стенаний. Но зато она помогла Свете хоть как-то отметить «полный крах» её даже ещё не успевшей начаться супружеской жизни. Что, наверное, было всё же лучше, чем если бы вчерашний вечер прошёл обычно-буднично.

– А шикарный у тебя кот вырастет, – заметила Лида, пригубив чашку. – Красивый будет. Хоть и беспородный.

– А то! – с улыбкой произнесла Света. – Будешь у нас самый обаятельный и привлекательный, да, Федечка?

Котёнок, сидевший у хозяйки на коленях, тем временем любознательно тянулся к столу, забавно работая маленькими розовыми ноздрями. Похоже, принюхивался к кофейному запаху.

– Кстати, если хочешь, я могу всем нашим про свадьбу сообщить, – предложила вдруг Лида. – Распишу, что ты, типа, вся такая убитая горем. Ну и скажу, чтобы с расспросами не лезли.

Света задумалась – и решила, что мысль и в самом деле была неплохая. Так ей не придётся выслушивать ненужные соболезнования и раз за разом отвечать на вопрос: «Ой, а что у вас случилось?!» По крайней мере, в ближайшее время.

– Давай, – согласилась она. – Только без подробностей про Антона. Пусть сам, если что, выкручивается.

– Как скажешь, – пожала плечами Лида. И уточнила: – Ленке и Надьке тоже звякнуть?

– Угу. И Оксане тоже напиши, если не сложно.

– Сделаем. Ты, главное, с маман своей поскорее поговори. Вот прям щас пиши, звони, о встрече договаривайся. Только не тяни, поняла?

– Поняла… – грустно сказала Света и тут же спохватилась: – Бли-ин!

– Что такое? – встревоженно спросила Лида.

– У меня же пробный образ сегодня в двенадцать! Надо написать, что я не приду.

– Вот я тебе и говорю, Чернова: давай уже просыпайся! Кота своего отпускай и за телефон берись. Чем быстрее ты со всей этой фигнёй разберёшься, тем лучше. А вечером давай с нами в «Дикий Восток», отпразднуем это дело.

– Не-е-е… – При мысли об очередной вакханалии Света болезненно поморщилась. – Мне вчерашнего хватило.

– Ну, смотри сама, – усмехнулась Лида и, сделав последний глоток, со стуком вернула чашку на стол. – Всё, я поехала!

Она решительно встала – откуда, спрашивается, столько энергии? – и направилась в прихожую. Света со вздохом поднялась следом за ней.

– Напиши, как с матерью поговоришь, – строго наказала ей Лида, накидывая плащ. И, подмигнув, добавила: – А насчёт вечера подумай. Времени ещё много, успеешь отойти.

– Ладно, подумаю, – с улыбкой пообещала Света, одной рукой придерживая Федота, а другой отпирая замки.

Лида между тем ловко впрыгнула в туфли и подхватила с вешалки сумочку.

– Ну всё, давай! – Она наклонилась и чмокнула подругу в щёку. – Я позвоню.

– Хорошо, – кивнула Света. – Спасибо за вечер!

Закрыв входную дверь, она вернулась в спальню, села на кровать, опустила котёнка рядом с собой и посмотрела на телефон, лежавший на столе экраном вниз. Почему ей так боязно? Она ведь ни в чём не виновата. Она не совершила ничего такого, за что ей может быть стыдно. Ей просто нужно рассказать матери всё как есть и поставить её перед фактом, что свадьбы не будет…

Помедлив ещё немного, Света всё-таки взяла телефон. 9:33. Мама, конечно же, давно не спит. Значит, пора писать. Сейчас. Вот прямо сейчас…

* * *

– Я уже в кафе, – послышался из динамика привычно сдержанный голос. – Тебе что-нибудь заказать?

– Не надо, – тяжело дыша, ответила Света. – Я через пару минут буду!..

Её мать, как всегда, была пунктуальна. А вот сама Света – тоже как всегда – опаздывала. Она не удивилась, когда ровно в 10:35, спустя мамины «пять театральных», раздался телефонный звонок. В подобных случаях мама так обычно и делала: звонила и спокойно, без ругани давала понять, что она уже ждёт.

В её голосе и теперь не было ни капли раздражения. По-видимому, она была даже заинтригована темой их предстоящей беседы. В последний раз они встречались подобным образом более полугода назад, когда Света поделилась новостью о том, что Антон сделал ей предложение. Что ж, сегодняшние известия окажутся для мамы куда менее радостными.

Света остановилась у пешеходного перехода, отделявшего её от заветной кофейни, и еле-еле дождалась, пока загорится зелёный. Потом быстро перешла улицу, почти подбежала к большой деревянной двери, потянула её – и наконец очутилась в тесноватом, но от этого казавшемся довольно уютным помещении.

Маму она увидела сразу же. Та сидела за дальним столиком и, положив подбородок на сплетённые пальцы, глядела в окно. Как и в любое другое время и в любом другом месте, она была неотразима. Лёгкий белый джемпер с высоким воротником, идеально сидящие тёмные брюки, элегантные ботильоны. Неброский, но безупречно нанесённый макияж и воздушные, словно бы напитавшиеся солнцем волосы, красиво ниспадающие на худые, изящные плечи.

Едва посмотрев на неё, Света невольно подумала о том, как выглядела она сама. Потрёпанные джинсы, не первой свежести кроссовки, великоватая футболка с надписью «Mylène Farmer» и кожаная куртка грубоватого рокерского фасона. Наспех сделанный на затылке хвост, небрежно накрашенные ресницы и немного пудры на лице. Девушка буквально кожей ощутила свою невзрачность: это происходило почти всегда, когда она оказывалась рядом с матерью. Ладно, не в первый раз, да и явно не в последний. И Света, сняв с плеча рюкзак, направилась к столику.

– Привет, – робко поздоровалась она и мельком глянула на стоявшую перед мамой чашку кофе. Чашка была наполовину пуста.

– Здравствуй, – повернув голову, отозвалась Виктория Юрьевна. – Как твои дела?

– Ну… – замялась Света, – в целом неплохо.

Она уселась напротив матери и, стараясь не встретиться с ней глазами, принялась высматривать официанта.

– Я уже заказала тебе латте с обезжиренным молоком и корицей, – невозмутимо сообщила ей Виктория Юрьевна.

– А, да? – растерянно пробормотала Света. – Спасибо…

Вообще-то она хотела моккачино с сахаром. Но это ничего, ей не привыкать.

– Ну как? – Виктория Юрьевна сложила перед собой руки и подалась вперёд. – Готова к пробному образу?

Должно быть, она надеялась, что после того, как над её дочкой основательно потрудятся в одном из лучших салонов красоты в городе, та начнёт по-другому относиться к своей внешности…

Света вздохнула. Увиливать смысла не было, как не было и пути назад.

– Пробный образ я отменила. Свадьбы не будет. Антон мне изменил, – выдавив из себя эти слова, она умолкла и потупилась.

– Ваш латте! – жизнерадостно прощебетала точно бы из ниоткуда появившаяся молоденькая официантка и поставила перед Светой высокий стакан. А когда она упорхнула обратно в сторону барной стойки, Виктория Юрьевна наклонилась ещё ближе и негромко спросила:

– Светлана… ты в этом уверена?

Учитывая, как всё было, вопрос прозвучал несколько даже забавно, и Света, усмехнувшись, пояснила:

– Да, я уверена. Я видела его вчера с какой-то… в машине. Они… они занимались сексом.

Довольно долго мать и дочь сидели, не произнося ни слова. Были слышны голоса других посетителей кофейни, звон чашек, гудение кофемашины и шипение горячего пара. Пытаясь чем-то себя занять, Света взяла длинную ложку и начала помешивать посыпанную корицей молочную пенку.

Вот, собственно, и всё. Мерзковато, конечно, но в целом не так уж и страшно. Да и мама молчит. А что тут, с другой стороны, скажешь?

Виктория Юрьевна тем временем пристально смотрела на дочь, и в её взгляде, обычно цепком и пронзительном, отчётливо угадывались сострадание и тревога. Однако было заметно, что Светино спокойное безразличие ставило её в тупик, и она, помедлив, осторожно проговорила:

– Мне кажется, или ты не очень из-за этого расстроена? Со мной тебе не обязательно сдерживаться.

Девушка удивлённо подняла глаза. Подобной чуткости со стороны матери она почему-то не ожидала.

– Да мне и вправду как-то всё равно, – смущённо сказала она.

– Почему?

– Потому что… Потому что у нас всё было как-то скучно, нудно… Как-то неправильно, в общем.

Некоторое время Виктория Юрьевна молчала, нервно постукивая длинным ногтем по матовой поверхности стола.

– Как ты думаешь, что такого должен осознать человек, чтобы перестать быть ребёнком и повзрослеть? – спросила она после очередного глотка кофе.

Света положила ложку обратно на блюдце, откинулась на спинку дивана и, сложив руки на груди, уставилась в окно.

«Ну вот, – обречённо подумала она. – Началось…»

Всё верно: каждая последующая порция «жизненной мудрости» обычно предварялась каким-нибудь гаденьким риторическим вопросом. Ответить на который правильно было невозможно, а не ответить вовсе – это вроде как признать свою бестолковость и неопытность, тем самым подтверждая правомерность последующего монолога.

– Да, однозначного ответа тут, наверное, нет, – слегка пожала плечами Виктория Юрьевна. – Но лично я считаю, что человек достигает настоящей зрелости тогда, когда начинает рассматривать себя и свои поступки как главную причину того, что происходит в его жизни…

Каждый раз во время подобных бесед Света чувствовала себя как помоями облитая. Хотя в такие моменты никогда не было ни оскорблений, ни криков, ни даже повышенного тона.

– …Я знаю, насколько сложно принять эту мысль большинству людей. Но именно способность брать ответственность за свои поступки и является залогом успеха в чём бы то ни было. Тогда как неудачники вечно скулят и оправдывают свои поражения целой кучей якобы не зависящих от них обстоятельств.

Повисла ещё одна долгая пауза. Света так и не смотрела в мамину сторону, бездумно провожая глазами проезжавшие мимо кафе автомобили.

– Я это всё к тому, – снова заговорила Виктория Юрьевна, – что ваши отношения стали такими, какими они стали, не просто так, а по определённой причине. Например, по причине того, что ты не особо-то ими и дорожила. И не слишком старалась сделать их лучше. Взять хотя бы то, как ты следишь – а, точнее, не следишь – за своим внешним видом: за своей фигурой, своими волосами, своим гардеробом. Да и вечерние часы с выходными ты наверняка посвящала не Антону, а компьютеру, книгам, общению с подругами…

Тут уж Света не вытерпела и сердито покосилась на мать. Которая, несмотря на ровный, твёрдо звучащий голос, выглядела грустной, даже подавленной.

– Пойми, Светлана, я Антона нисколько не выгораживаю, – продолжала она. – И я не собираюсь уговаривать тебя его простить. Я лишь хочу сказать, что к такому печальному финалу привели в том числе и твои поступки. А этим своим «мне всё равно» ты, вероятно, пытаешься оградить себя от разочарования. Мало какая женщина захочет признаться себе в том, что из-за собственной лени и легкомысленности она упустила такой замечательный шанс.

Это стало последней каплей: лицо Светы вспыхнуло, челюсти непроизвольно сжались… А Виктория Юрьевна, заметив, как похолодел и обострился взгляд дочери, вдруг судорожно вздохнула, но затем решительно произнесла:

– Я говорю всё это не для того, чтобы позлорадствовать или сделать тебе больно. Прошлого уже не вернёшь, но ведь рано или поздно у тебя будут новые отношения. И я не хочу, чтобы они закончились так же, как эти. Ты можешь сколько угодно дуться на меня за то, что я лезу не в своё дело. Или веду себя бестактно в такой деликатной ситуации. Это твоё право. Но главное, когда ты остынешь, хорошенько подумай о том, что я тебе сказала. Согласись, будет очень неприятно опять наступить на те же грабли.

Света пристыженно опустила глаза. Так или иначе, мама желала ей добра, и девушке стало неловко за охвативший её приступ обидного гнева. Она уже собиралась объяснить маме – спокойно, без эмоций, – что всё совсем не так, как та себе представляет… Но передумала. И не потому, что смутилась или испугалась. Просто теперь всё случившееся и вправду показалось ей не таким простым и очевидным, как, скажем, вчера вечером или сегодня утром. И как бы её ни раздражали подобные нотации, на сей раз в маминых словах действительно было что-то, что требовало тщательного обдумывания.

– О свадьбе не переживай, я всё улажу, – голос Виктории Юрьевны вновь стал сухим и строгим. – И насчёт твоего отпуска: ты будешь его брать? Может, хочешь слетать куда-нибудь – одна или с кем-то из девочек?

– Нет, – мотнула головой Света, подумав о Федоте. – Я не хочу в отпуск. Лучше буду ходить на работу.

– Хорошо, я переговорю с кадрами, – кивнула Виктория Юрьевна. – Ну а теперь мне пора. Нужно очень многое сделать. Если что-то будет нужно – звони.

Она поднялась с дивана, взяла с вешалки плащ, сумочку и, проведя ладонью по плечу дочери, направилась к кассе.

Света на неё не оглянулась. Она ещё какое-то время неподвижно смотрела в окно, потом встала, взяла рюкзак и зашагала к выходу. Свой кофе она так и не выпила.

* * *

Над уже успевшим расшуметься городом стоял очередной изумительный сентябрьский день – ясный, солнечный, тёплый. Поэтому, возвращаясь домой, Света особо не спешила. Надев солнцезащитные очки и опустив голову, она медленно брела по Муравьёва-Амурского, сосредоточенно разглядывая брусчатку у себя под ногами.

Полная неразбериха, творившаяся в её голове после разговора с мамой, исчезать сама собой явно не собиралась. А разум зачем-то настойчиво требовал, чтобы Света срочно, сию же минуту, разложила по полочкам гложущие её мысли. Но как она ни старалась, ничего путного из этого не выходило. Возможно, ей мешали до сих пор ворочавшиеся в ней возмущение, стыд, чувство вины и одновременно – нежелание считать себя виноватой. А возможно… возможно, дело было в том, что мама, как всегда, была права. Просто она, Света, упрямо отказывалась это признавать.

Может, всё и впрямь сложилось так, как сложилось, именно из-за неё? Может, воспринимай она чуть серьёзнее и себя как женщину, и их с Антоном отношения – то эти самые отношения были бы совсем другими? И не завершились бы таким вот скверным образом. К тому же мама верно подметила, что со временем у Светы появится кто-нибудь другой. Пока думать об этом как-то не хотелось, но что, если подобная история и в самом деле повторится снова? Что если Света точно так же разочарует и своего нового молодого человека?

Всё это было очень похоже на правду. И тем не менее было что-то, что никак не позволяло молодой девушке согласиться с этими рассуждениями, какими бы логичными и складными они ни казались. Была какая-то мысль, какая-то, скорее всего, до невероятности простая – и вместе с тем, как назло, решительно неуловимая. Она крутилась где-то совсем рядом, у самой поверхности сознания, однако Свете так и не удавалось за неё ухватиться.

Ну и ладно. Не получается сейчас – значит, получится позже, на свежую голову. А пока она ещё немного погуляет, проветрится – и вернётся домой. К Федоту.

Она живо представила, как входит в квартиру и с порога подхватывает на руки встречающего её котёнка. Как гуляет с ним по квартире, чувствуя мягкое прикосновение его шёрстки и ощущая приятное дрожание его размеренного мурлыкания. Как играет с ним, бросая мышку или заставляя его бегать за удочкой…

Света обнаружила, что неожиданно для самой себя расплывается в широкой улыбке. А ведь раньше она никогда не улыбалась мыслям о, например, скором возвращении Антона из длительной командировки. Смешно сказать, но даже за эти полчаса она успела соскучиться по Федоту больше, чем когда-то по своему мужчине после двухнедельной разлуки.

И тут Света поняла – с некоторым для себя удивлением, – что она всё-таки нашла ответ на мучивший её вопрос. Да, мама была, несомненно, права насчёт того, что у всего есть причина и есть следствие. Вот только то, что Света не слишком ценила их с Антоном отношения – это вовсе не причина их разрыва. Это следствие того, что эти отношения с самого начала были совершенно пустыми и безжизненными.

Они с Антоном не были друг другу близкими людьми. Не были родственными душами. И никогда по-настоящему не хотели быть вместе. Просто так случилось. По большому счёту – помимо их собственной воли. Хотя для Светы это действительно была великолепная возможность крепко-накрепко привязать к себе такого завидного холостяка, став для него безупречной пассией. Многие девушки ведь именно так и поступают: делают из себя идеальную куклу, с тем чтобы охмурить, а затем удержать какого-нибудь успешного, денежного мужика.

Однако хоть мир, очевидно, и становился всё циничнее и бездушнее, Света так не смогла. Да и не очень хотела. И вряд ли захочет в будущем. Ей, как выяснилось, было не плевать на то, что она чувствовала, – или, напротив, не чувствовала. И что касается этого самого будущего, то её матери не о чем переживать: Света больше ни за что не совершит такую же ошибку. Она и близко не подпустит к своему сердцу мужчину, который… который будет значить для неё меньше, чем тот же Федот.

Что же до Антона, то его винить особо не в чем. Ну если только в том, что он сам не отважился порвать с ней ещё давным-давно. Не исключено, конечно, что он боялся выставить себя подлым негодяем в глазах других – той же Светы, её матери, своих родителей. Но в этом смысле, раз уж на то пошло, Света была ничуть не лучше. Она точно так же плыла по течению, страшась самой мысли о том, чтобы что-то изменить.

Поэтому, вернувшись домой, она напишет Антону, чтобы тот зашёл за вещами. Не будет ни скандала, ни обвинений, ни косых взглядов. Они просто спокойно поговорят, а затем мирно разойдутся. И Света искренне пожелает ему счастья с его новой подругой…

Девушка даже остановилась посреди улицы, поражённая непривычной зрелостью своих размышлений. В чём бы ни пыталась убедить её мама – намного более умудрённая жизнью женщина, – Света пришла к совсем иным выводам. И в правильности этих выводов она нисколько не сомневалась.

«Неужели я наконец взрослею?» – промелькнуло у неё в голове.

Она улыбнулась и лёгкой, почти танцующей походкой зашагала дальше.