Текст книги "Шаг за грань"

Надо сказать, что землян удивило своеобразие тактик каждой из четырех рас Альянса. Лучше всех на земле дрались сторки – в основном, за счет скиуттской пехоты, но не только. Если скиутты не справлялись (как правило, из-за недостаточности техники), сторки уверенно и отважно шли в бой сами. Их собственные штурмовики мало чем уступали земным самолетам. Тяжелой боевой техникой сторки пренебрегали, предпочитая легкие и маневренные боевые машины, а при необходимости прибегали к прицельным ударам с орбиты. Дайрисы вообще не имели наземной боевой техники – сами по себе они были превосходными бойцами, но, в основном, за счет своих «индивидуально-технических данных» – с тактикой у них было плоховато. Они, наверное, и сами понимали это, так как старались воевать в космосе не слишком активно, осторожно. Нэйкельцы тоже не имели нормально подготовленной пехоты – полагались на свои штурмовики и биомехи. А вот джаго просто обожали танки, которых другие расы, за исключением землян, вообще не строили. Техника их, которую они наконец-то подтянули с орбиты на тяжелых транспортах, была, по галактическим меркам, грубой, но мощной и к тому же ее было много. Так что штурм космодрома поручили именно им, и джаго решили не мелочиться. Они послали в бой сразу целый полк, сотню танков, за которыми ехали грузовики с солдатами. Джаго были ленивы и старались передвигаться на машинах везде, где было можно. Их армада двигалась широким фронтом, совершенно не скрываясь, – джаго вполне искренне считали, что лучшей их защитой является внушаемый ими другим расам ужас, и ухитрились так и не сделать никаких выводов из штурмов земных поселений, ни одно из которых вот такой лобовой атакой взять не удалось…

* * *

Земляне, собравшиеся в командном пункте космодрома, никакого ужаса не испытывали. Они уже сталкивались с джаго и успели убедиться, что вояки те так себе. Да и подготовка к отражению наступления была проделана очень серьезная – гораздо большая, чем можно было заподозрить на первый взгляд… Просто это не афишировалось, подготовительные мероприятия дробились, маскировались под другое – вплоть до фольклорных фестивалей. Это делалось не столько затем, чтобы обмануть Чужих, сколько чтобы не беспокоить свое население – власти обеих Империй до последнего искренне надеялись, что большой войны не случится… И теперь то, что Чужие захватили и сожгли несколько поселков, тоже входило в этот план – враг втянулся в наземные бои и полностью раскрыл все свои силы…

– Неужели они и в самом деле считают нас дикарями? – с искренним недоумением спросил командир гарнизона космодрома, штабс-капитан Шахматов, когда инженерам удалось перехватить сигнал с вражеских наблюдательных дронов и люди увидели приближавшуюся к ним армаду, как говорится, в деталях и подробностях.

– Невероятно, но, похоже, да, – подтвердил главный инженер, а теперь еще и комендант космопорта, гражданский подполковник Степанов, светловолосый, с широкими плечами мужик, похожий больше на хирурга. – Насколько я знаю, до войны Чужие вообще не интересовались нашей техникой. Свою навязывали очень активно, но какой это был хлам… Одна сторкадская фирма долго пыталась объяснить нам, зачем нужны персональные компьютеры, – они совершенно искренне считали, что у нас нет своих, а, между прочим, то, что они предлагали, отстало от наших лет на сто. Кроме того, установленное здесь оборудование намного превосходит то, что обычно имеется в армейских частях. Еще с самого начала вторжения мои ребята пытались расшифровать их сигналы – и вот результат, как вы видите.

– Очень хорошо, Валерий Павлович, – кивнул штабс-капитан. – Благодаря вам наша задача значительно упрощается… Что вы можете сказать об их силах? – Он повернулся к своему начальнику разведки, лейтенанту космофлота Смирнову.

– Около ста тяжелых танков типа «Химера»[6]6
  Конечно, это земное условное название, не джагганское.


[Закрыть], до двухсот грузовых транспортных средств с десантом – примерно, около трех-четырех тысяч солдат. А у нас…

– У нас, Семен Михайлович, осталось считаных двадцать семь человек… – задумчиво подытожил Шахматов. – И пять тысяч беженцев в бункере. Так что проиграть мы с вами не имеем права.

Лейтенант не по-уставному хмыкнул – это он отлично знал и сам. Им предстоял совсем особый бой – операторы автономных боевых точек против бронетанковой орды, и допустить ошибку тут было нельзя.

– Дистанция пять тысяч метров, – сказал Смирнов. – Уже можно стрелять.

– Подождем. Надо бить наверняка. Мы уже выяснили, что лучший способ остановить джаго – это нанести им высокие одномоментные потери… Торопиться не надо, свое мы все равно возьмем. Какая там дальность огня у «Химеры»?

– Пятьсот метров главным калибром, – ответил Смирнов.

– Наш «Витязь» бьет на пять тысяч подкалиберным, – ухмыльнулся Шахматов.

– Ну и что, Петр Прохорович? У «Витязя» боезапас – сорок выстрелов, а у «Химеры» – за две сотни. Да и скорострельность выше раз в пять. Система наведения, правда, плоховата, но другой на такой дальности и не надо… Три тысячи метров.

– Начнеоооом, пожалуууууй… – неожиданно хорошим оперным баритоном пропел штабс-капитан, утер платком вспотевший лоб и надел фуражку. – Операторам ПТРК – огонь по готовности!

Отворачивая пласты дерна, по периметру космопорта поднялись бронированные коробки противотанковых ракетных установок – их было всего четыре, но каждая вмещала двенадцать твердотопливных ракет с лазерным наведением, две дюжины из которых сразу же устремились к врагу. Секунду спустя пусковые установки вновь ушли под землю, и гидравлические лапы втолкнули в направляющие новые пакеты ракет…

Это было противостояние двух систем оружия, разделенных несколькими веками технического развития, но совсем не такое безнадежное, как могло показаться (и показалось многим) с первого взгляда. «Химеры» были защищены керамической броней, рассчитанной на противостояние плазме, и прикрыты магнитными экранами, достаточно мощными, чтобы отразить залп двадцатисантиметрового плазменного орудия. Но вот на противодействие ракетам они рассчитаны не были. Нет, тяжелые плазменные роторы, рассчитанные на зенитный огонь, на них тоже были, но главной их целью считались сторкадские штурмовики, а вовсе не ракеты.

Это была еще одна тяжелая проблема Альянса – большую часть времени составлявшие его расы были врагами. Соответственно, и оружие они разрабатывали не из общих соображений, как земляне, а под совершенно конкретного врага – в данном случае, под сторков, которые довели плазменное оружие до пределов совершенства. Земляне же, хотя и уделяли основное внимание строительству космофлота и пехоте во всех ее видах, вовсе не исключали, что им придется вступить в бой с тяжелой техникой. Для борьбы с ней ПТУР «Поток» с пятикилограммовой боевой частью и прицельной дальностью стрельбы до пяти километров подходила идеально. Она пробивала полтора метра броневой стали, то есть столько же, сколько тяжелые плазменные орудия, которые обычно ставят на военные корабли, а не на наземную технику.

Танки открыли шквальный зенитный огонь и даже сбили несколько ракет, но всего через несколько секунд дюжина из них взорвалась. Против ракет их магнитные щиты оказались совершенно бесполезными. Многие экипажи дали ответный залп – даже несмотря на то, что до цели их заряды попросту не долетали. Через полминуты последовал второй залп – с теми же результатами, а после третьего джаго начали отступать. Треть их танков чадно догорала в трех километрах от земных позиций…

Замешательство джаго длилось недолго – к тяжелым потерям им было не привыкать. Их пехотинцы спешились и не слишком охотно побрели вперед, растянувшись длинной, в несколько километров, цепью, вполне разумно рассудив, что стрелять противотанковыми ракетами по пехоте глупо. К их несчастью, одними ракетами оборона земного космодрома не исчерпывалась…

– Главный калибр к бою, господа, – распорядился Шахматов.

Вопреки сложившемуся уже у некоторых рас мнению, что земляне пренебрегают техникой, предпочитая ей отчаянную смелость лихих атак (основанному, надо сказать, на нескольких очень удачных таких атаках, когда именно за счет быстроты прямого натиска земляне громили многократно превосходящие силы), к разработке оружия, способного противостоять даже самой изощренной чужой технике, на Земле относились очень серьезно. Сделано в этом отношении было много, и один из таких образцов – опытный четырехсотшестимиллиметровый миномет «Рокот» – как раз стоял на космодроме. Внешне он ничем не притягивал взгляд – совершенно непримечательный круглый бугор, четырех метров в диаметре. Однако под дерном скрывался бронированный купол, в амбразуру которого сейчас выдвинулись пять метров громадного, шести с половиной метров длиной, ствола. С гулким «бумм!», от которого трава полегла на сотню метров вокруг, а из передовых окопов обороны понесся сочный древний мат, в воздух взмыла мина весом тысячу двести килограммов. Заряжался «Рокот» жидким порохом, так что минимальной дальности стрельбы для него просто не существовало.

Мина по крутой дуге понеслась к неспешно наступающим джаго. Зенитные роторы «Химер» нацелились на нее, но на высоте два километра мина разорвалась, выбросив шесть сотен небольших, похожих на консервные банки бомбочек. Трепеща жестяными крылышками оперения, они, словно рой каких-то разумных насекомых, начали выстраиваться в линию, устремляясь туда, где их несложные сенсоры видели пятнышки тепла – вражескую пехоту.

Джаго даже не успели понять, что происходит. На высоте полутора метров бомбочки взрывались – сейчас они взорвались почти одновременно, обдав врага тучей стальных шариков. В отличие от обычных снарядов и мин, которые взрываются уже на земле и дают относительно немного осколков, эти бомбочки были устроены, как прыгающие мины – цилиндрические банки, начиненные старой доброй шрапнелью. При взрыве она не пропадала зря, плотно разлетаясь в горизонтальной плоскости, – и несколько сот пехотинцев джаго полегли сразу, их броня не устояла против закаленной земной стали.

Уцелевшие залегли, но мины летели одна за другой, со скоростью двадцать штук в минуту, находя все новые и новые жертвы, решетя и поджигая грузовики, и уцелевшие скоро обратились в бегство. Оставались еще танки, но Шахматов приказал перейти на огонь бронебойными боеприпасами, и всего через четыре секунды в воздух устремилась мина, несущая тридцать шесть самонаводящихся кумулятивных бомб. Половина из них попала в цель – и уцелевшие танки газанули, давя и обгоняя свою же пехоту, в напрасной попытке уйти от огня.

Вот только максимальная дальность «Рокота» составляла сорок километров, так что уйти, в итоге, не удалось никому.

* * *

– Отличная работа, Войко! – штабс-капитан повернулся к наводчику «Рокота» Мирошевичу. Невысокий, похожий на старого лиса, и на самом деле уже немолодой, засевший в поручиках из-за своего яростного нежелания «повышать квалификацию» серб довольно оскалился: он состоял канониром еще в первой дипломатической экспедиции к джаго, много повидал на Джаггане и давно мечтал задать старым знакомым хорошую трепку. – Сколько зарядов осталось?

– Шестьдесят, – спокойно ответил серб. – Меньше трети.

Штабс-капитан крякнул:

– Эх, увлеклись! Что ни один не ушел – это хорошо. Но…

– Не думаю, что вторая атака будет такой же, – заметил Смирнов.

– Чего же нам следует ждать? – спросил штабс-капитан.

Начальник разведки задумался.

– С чисто военной точки зрения – бросить сюда ядерный заряд, но я не думаю, что Чужие пойдут на это. Этот космодром нужен им для высадки тяжелой техники, так что разрушать его они не станут… Так что, скорее всего, бросят сюда сторков, чтобы раскатать нашу оборону с воздуха. Да и с земли у этих товарищей найдется чем нас поджарить.

– Пусть попробуют, – усмехнулся Шахматов. – Наша противовоздушная оборона вполне надежна.

– А это как сказать, Петр Прохорович. Нэйкельские штурмовики – для серьезной армии не противник, они предназначены для борьбы с пехотой. Сторки – совсем другое дело. Они много веков били джаго, да и с нэйкельцами и даже с дайрисами сцеплялись вполне на равных. Техника у них – не самая мощная, да, но все же намного лучше нашей. Да и личный состав подготовлен очень хорошо – дерется грамотно и фанатично, в плен не сдается – разве что при самых крайних обстоятельствах.

– Сторки сильны своим планированием, – заметил штабс-капитан. – По сравнению с их Штабным Комитетом старинный германский Генеральный Штаб показался бы сборищем анархистов. Если мы дадим им провести операцию по ИХ плану, они почти наверняка нас разобьют.

– Что же вы предлагаете? – с интересом спросил Смирнов.

– Неожиданность. Импровизацию. Вот в чем мы, несомненно, на голову или на две выше всех Чужих: в способности найти нестандартный подход, неожиданное решение. ТАМ, – штабс-капитан ткнул рукой вверх, – все давно друг друга знают, как облупленных, знают, что на действие «а» всегда будет ответ «бэ». Чужие привыкли воевать по шаблону, тактики как таковой у них нет. А вот мы для них – пока что неизвестная величина. Но они не в силах этого понять, подходят к нам со старыми шаблонами, да еще и со своими для каждой расы. Сторки, например, принимают нас за еще одну разновидность «грязных дикарей», вроде джаго, даже не считают нужным тщательно планировать свои атаки – пока что. Понятно, что это может измениться в любой миг. Но пока преимущество на нашей стороне.

– Нельзя ли конкретнее, Петр Прохорович? Как бы сторки к нам ни относились, но если они пошлют сюда, скажем, полсотни штурмовых челноков, то просто задавят нас количеством. Тут никакая неожиданность не поможет.

– Смотря какая, Семен Михайлович. Чего они от нас ждут? Позиционной обороны, зенитных орудий, ракет… Все это у нас есть, и было бы глупо отказываться от этого… Но этого может оказаться недостаточно.

– И что же вы предлагаете?

– Я договорился с генералом Трофимовым об авиаподдержке – если сторки и впрямь бросят в бой штурмовики, он поднимет истребители с лесных баз и нанесет по ним удар – само собой, если позволит обстановка… Конечно, это полумера – лучше всего было бы уничтожить их носители, авианосцы, не дожидаясь, пока они атакуют, но такой возможности у нас пока что, к сожалению, нет. Наш флот еще не подошел к планете, и нам придется держать оборону наличными силами. Поэтому мы должны очень хорошо думать, как их использовать, – подкреплений в ближайшее время не будет. Это не значит, конечно, что мы должны садиться в глухую оборону и дрожать над каждым стволом. Нет. Единственная возможность отразить вторжение – это нанести Чужим как можно большие потери, и нужно использовать каждую возможность для этого. Но без авантюризма – бить расчетливо и наверняка.

– В городе не хватает людей, – вмешался Степанов.

Офицеры задумались – это было правдой. Гарнизон столицы не понес потерь в отражении этих атак, но очень многие огневые точки молчали просто потому, что их некому было обслуживать.

– Ладно, – подполковник поднялся с кресла. – Пойду за добровольцами. Мужиков там нет почти, какие есть – раненые все… а вот парнишки постарше прибегут, только свистну!

* * *

Неизвестно, что сторки думали о поражении своих, так сказать, союзников, но действия их оказались и впрямь достаточно легко предсказуемыми – всего минут через пять радары космопорта засекли целую армаду устремившихся к нему штурмовых челноков. Их было сорок восемь – четыре эскадрильи, полный боевой наряд сторкадского ударного авианосца, – если не считать эскадрилью разведчиков и эскадрилью истребителей. Каждая из этих тяжелых двухсоттонных машин несла до двух взводов пехоты и четыре мощные плазменные пушки – в носу и под крыльями.

– Это полная десантная бригада, Петр Прохорович, – предупредил Семенов. – Если они высадятся, хотя бы частично – они нас сомнут.

– Не высадятся, Семен Михайлович. – Штабс-капитан кивнул на другой угол бункера, где конопатый авианаводчик азартно передавал уже дежурившим в воздухе эскадрильям координаты целей. – У нас в воздухе сейчас эскадрилья «МиГ-240» и эскадрилья «ягуаров» – с полным боекомплектом. Да и мы сидеть без дела не будем…

Сторки шли к цели кучно, плотным строем – со стороны это смотрелось, наверное, устрашающе. Но здесь, в штабном бункере, никто не стал устрашаться – люди работали, им было не до таких глупостей. Никто не толкал пафосных речей, никто не бегал кругами, выпучив глаза от страха, – враг поставил перед ними сложную задачу, и они решали ее. Вот и все.

Первым в бой на этот раз вступил «Рокот» – этот уникальный миномет мог стрелять не только минами, но и управляемыми ракетами, в данном случае – зенитными. Калибр у них был побольше, чем у обычных земных зенитных ракет, и первая из них устремилась к цели на скорости четыре Маха. Для задуманного штабс-капитаном лучше всего подошел бы ядерный заряд – более того, такие у него были. Но Шахматов не любил ядерного оружия – как и почти любой профессиональный военный, он предпочитал драться рапирой, а не дубиной. Кроме того, не стоило сверх меры дразнить гусей, ибо соблазн ответить «грязным дикарям» тем же был очень велик, а превращение Китежа в радиоактивную пустыню в планы штабс-капитана не входило. Впрочем, в данном случае такое оружие было и не нужно.

Все в бункере замерли, неотрывно глядя на экраны. В начале Экспансии никто, разумеется, не знал, с чем именно придется столкнуться землянам. Поэтому было изготовлено множество разного рода экспериментальных моделей оружия, и сейчас еще одна из них держала суровую проверку боем – чтобы победить или бесславно сойти со сцены. Если не повезет, то вместе с теми, кто ее применил…

На первый взгляд, земная ракета летела совершенно неправильно – по слишком крутой траектории, проходящей высоко над курсом сторков – те даже не обратили на нее внимания. Но в десяти километрах над ними корпус ракеты полыхнул желтым огнем и развалился, выпустив на свободу десяток пятидесятикилограммовых вольфрамовых стрел; бодро пыхнув выхлопами реактивных двигателей, они понеслись вниз, каждая уже к своей цели. Эту систему вообще-то разработали для поражения танков – но, как оказалось, она вполне могла бить и воздушного врага – по крайней мере, на учениях. Как она покажет себя в настоящем бою, сейчас и предстояло узнать.

Нельзя сказать, что сторки совсем уж не были готовы к подобным неожиданностям – воевали они уже очень давно и, как правило, успешно, так что системы радиоэлектронного подавления на их челноках вполне даже имелись, как и инфракрасные ловушки, специально предназначенные для отвода ракет. Однако в данном случае помочь им это не могло, потому что земные «стрелы» наводились в оптическом диапазоне на любую цель, движущуюся на фоне земной поверхности.

Само собой, чувствительные сенсоры штурмовых челноков сразу же заметили угрозу, а их верхние автоматические турели открыли по ним огонь. Но скорость сближения была слишком большой, а радиус огня плазмометов – слишком малым. Пилоты начали маневры уклонения, но их челноки были слишком тяжелыми, они не предназначались для маневров. Их назначением было сойти с орбиты и сесть, высадить десантников, забрать груз, а потом подняться на орбиту. Тем не менее, опытные пилоты клали свои «утюги» в вираж с предельной перегрузкой. Глупые надеялись на силовые поля – за тысячи лет войн силовая защита у сторков достигла совершенства, щиты штурмовых челноков могли противостоять плазменному огню и даже аннигилирующим пушкам нэйкельцев, – но на летящие с огромной скоростью тяжелые вольфрамовые «стрелы» они рассчитаны все же не были. Два челнока сразу превратились в огненные шары, остальным удалось уклониться, но вслед за первой ракетой летели новые и новые.

Красивый и угрожающий строй мгновенно рухнул, тяжелые машины шарахались туда и сюда, уворачиваясь от летящей в них сверху смерти, эфир был забит руганью в адрес разведки, которая не предупредила их о таком сюрпризе, – и именно в этот миг, когда ни о какой координации сил уже не могло быть и речи, появились горбатые, похожие на хищного зверя в прыжке, «МиГи» и стреловидные стремительные англосаксонские «ягуары». Они начали с массированного ракетного залпа, но их ракеты были более традиционными, и сторкам кое-как удалось отбиться – они потеряли всего три машины. Однако потом земляне оказались уже на расстоянии прицельного огня – и вот тогда сторкам пришлось кисло. Штурмовые челноки менее всего предназначались для воздушного боя, этим должны были заниматься истребители, но те сейчас прикрывали авианосец, да никто и не подумал, что они могут быть нужны здесь. А земляне, как выяснилось, отлично подготовились к битве с, казалось бы, неуязвимым врагом. Они уже хорошо знали, что силовые поля прекрасно защищают от высокоскоростной кинетики, но с падением скорости снаряда их эффективность тоже быстро падает. Поэтому в ход для начала пошли двухсотпятидесятикилограммовые управляемые бомбы – попасть ими в воздушную цель, конечно, удавалось нечасто, но когда все же удавалось, от нее оставалось лишь огненное облако, из которого во все стороны, кувыркаясь, разлетались обломки. За какие-то секунды сторки лишились еще пяти машин, а потом их накрыл огонь пушек. Стандартная тридцатимиллиметровая шестистволка каждого истребителя-бомбардировщика выбрасывала шесть тысяч снарядов в минуту – пробить защиту это не могло, но пилоты в упоенной, бешеной карусели заходили на цель снова… и снова… и снова, пока защита не рушилась и снаряды не разносили вдребезги керамическую, рассчитанную на огонь плазменных пушек и атмосферный нагрев броню. Да, землянам тоже не везло, кто-то из них то и дело попадал в перекрестье плазменных трасс и вспыхивал, но они атаковали вновь и вновь, со страшной, методичной безжалостностью – выбирали себе цель и били ее, заходя на нее раз за разом, выбивая ее силовое поле непрерывным огнем, пока она не разваливалась. В эфире стояла злая ругань обреченных, помочь им никто не мог – выйти «в хвост» вертким, как черти, земным истребителям было невозможно. И, когда уже половина челноков была сбита, сторки, наконец, не выдержали – все разом врубили маршевые двигатели и дружно рванули вверх, за пределы атмосферы, куда чокнутые враги с их воздушно-реактивными двигателями не могли последовать. Разгром был полный – в сбитых челноках погибла половина десантно-штурмовой бригады – со средствами усиления, с киберстрелками, – в то время как защитники Китежа потеряли только пять машин. Сторки очень не любили сюрпризов – особенно неприятных, – и потому командующий их эскадрой распорядился прекратить боевые действия, пока новые сюрпризы землян не будут как следует изучены и не будет разработана тактика, способная нейтрализовать их. В который уже раз Сторкад тихо отходил в сторону, предоставляя пальму первенства своим заклятым «союзникам» – джаго и нэйкельцам.

Со стороны это могло показаться слабостью. Но сторки умели ждать…

* * *

А в земном бункере стоял сплошной ликующий рев – забыв о субординации, офицеры кричали, хлопали друг друга по плечам, зная, что в этой победе есть и их собственный, вовсе не маленький вклад…

– Довольно, господа, – сказал, наконец, Шахматов, и веселье словно отрезало ножом – как и не было. – Наша победа пока что далеко не окончательная, и Чужие вернутся – скоро и с большими силами. НО! Сейчас мы выиграли самое ценное, что только есть на войне, – выиграли время. Более того, мы заставили наших врагов отступить – хотя бы и временно. Поэтому сейчас самое важное – переправить беженцев в столицу, под защиту ее гарнизона и стационарных систем ПКО. Мы же укрепим, насколько можно, нашу оборону и будем держаться здесь дальше…

* * *

О полыхавшей над его головой битве Борька ничего не знал – по крайней мере, в те минуты, когда она полыхала. Потом-то о ней сообщили по трансляции – и особого удивления ни ход ее, ни исход ни у кого не вызвал. Наши победили – разве могло быть иначе?

Вообще-то, Борька понимал, что могло, но размышлять над превратностями военной удачи его как-то не тянуло. Выходило, что, пока другие сражались, они отсиделись в тылу, как последние трусы. Тот факт, что их никто, собственно, и не приглашал участвовать – более того, их аккуратно вывели бы за ухо, явись они на командный пункт добровольцами, – в расчет, естественно, не принимался. Так или иначе, это сражение было выиграно – и появившиеся в бункере немногословные военные быстро и организованно вывели всех наверх, где их ждали «Буйволы». Олег куда-то делся – как в воду канул, и мальчишкам внезапно стало грустно.

Погрузка заняла едва минут пятнадцать – имущества у беженцев почти не было, да и затеять суматоху тоже никто не пытался. К столице машины шли на полной скорости, плотной колонной, по-прежнему с боевыми машинами на флангах, с зенитными самоходками в арьегарде – нападения Чужих ждали в любую минуту. Радары и пушечные стволы «Панцирей» непрерывно прощупывали чистое предвечернее небо, но Чужие так и не появились – должно быть, еще переваривали полученный от землян урок.

Однако, когда они, наконец, добрались до столицы (под силовым куполом было темно, он буквально давил на голову, как свод пещеры, и мальчишки облегченно вздохнули, опустив глаза), дело нашлось и для них. Прямо на сборном пункте беженцев ожидали офицеры, выкликавшие военнообязанных, отставших от своих частей солдат и просто добровольцев. Среди офицеров мальчишки с громадным облегчением заметили майора Иванищева, но прежде, чем они к нему протолкались, их нашел Олег. Сейчас юный дворянин был в полном боевом, да еще и в новой броне. На боку у него висел «АК-103» с подствольником.

– Так. Нашлись наконец-то, – сказал он с хмурым видом.

– Да мы… – начал было Витька возмущенно, но тут же смолк. Никаких особых подвигов на память ему не приходило, а хвастаться удачным бегством от врага в качестве груза в кунге «Буйвола» было… м-м-м… неразумно.

– Дурак, – хмыкнул Олег. – Все, кстати, думали, что вы погибли. Так что – марш к своим родителям, оба. Нашел я их, тут они… Доложитесь по всей форме, что живы, здоровы и прочее.

– А потом что? – не менее хмуро спросил Борька. Очередное сидение в бункере ему ну никак не улыбалось.

– Потом… – Олег поправил ремень автомата. – А «потом», ребята, может и не быть – Чужие идут на столицу со всех сторон, их то ли триста, то ли четыреста тысяч – с техникой, с воздушным прикрытием. Шансов отбиться у нас, честно скажу, мало. Так что если хотите в строй – добро пожаловать. – Он слабо улыбнулся. – Гнать вас никто не будет. Не то место и не то время…

Странно, но Борька почти не испугался. Ну, враги. Ну, наступают. Ну, много. И что? В первый раз, что ли? Сколько было этих врагов – начиная от хана Батыя? Где все они – и где Русь? Ну вот, то-то же. Даже смешно, что Олег, дворянин, этого не понимает.

– Да, четыреста тысяч Чужих – это проблема, – задумчиво протянул Витька. – Где мы их всех похороним?

Олег неопределенно хмыкнул.

– Так. С тобой все ясно. Майора Иванищева видишь? Марш туда, он как раз твоих собирает, из поселка.

– А я? – ревниво спросил Борька.

– Ты… – Олег задумчиво посмотрел на него. – В стационарных огневых точках типа «Горчак-6М» разбираешься?

– На НВП проходили. Но мало, – самокритично признался мальчишка. – А что?

– Меня к одной такой приписали. Наводчиком. А техника защиты нету. Пойдешь?

– Конечно! – Правду говоря, Борька плохо представлял, что от него там потребуется, но раз Олег его приглашает, ничего особенно сложного.

– А я? – сразу влез Витька. Бросать закадычного друга ему ну никак не хотелось.

– Точка двухместная, – отрезал Олег. – И потом, ты слишком хорошо стреляешь из обычных стволов, чтобы сидеть под землей.

Теперь вскинулся уже Борька:

– Ты что, Олег? Хочешь сказать, что я плохо стреляю, так?

– По сравнению с Витькой – да, – спокойно ответил тот. – Зато в технике разбираешься куда как получше. Так что пойдете туда, где от вас будет польза, или подеретесь, горячие финские парни?

Мальчишки прикусили языки. Глупое это дело – спорить с дворянином, подумал Борька. И не потому, что фиг переспоришь его, а потому, что глупо это. Сам себя дураком чувствуешь. Они ведь здесь не для того, чтобы бессмертную славу снискивать. Они здесь свои семьи защищают. И спорить с тем, что на своем месте они полезнее, – глупо.

Витька ушел не оглядываясь, с деревянной спиной – понимание пониманием, а сердцу-то не прикажешь, оно все по-своему чувствует. Да и Борьке было невесело – с другом расставаться-то…

– И что дальше? – хмуро спросил он.

– Дальше… – Олег задумчиво покачал автомат за ремень, словно игрушку. – Вон, наблюдательную башню видишь? Как со своими разберешься, иди туда, я по-любому там буду. Время у нас есть еще…

* * *

– А вот и они, – Олег оторвался от телескопа и посмотрел на Борьку.

Тот проснулся и встал, ошалело осматриваясь – как часто бывает после глубокого сна, он не понимал, где проснулся, – и все вокруг казалось ему незнакомым.

Мальчишки находились в просторной, низкой круглой комнате – рубке наблюдательной башни, куда их распределили после пары слов насчет добровольцев, сказанных гражданским офицером. Ее центр занимал глянцево-белый цилиндр лифта, верхнюю половину внешней стены составляла сплошная полоса наклоненных наружу толстых стекол. Под ними стояли уютные кресла и низкие полированные столики, разделенные экранами, сейчас темными, и подставками двойных телескопов, похожих на огромные бинокли. Олег стоял возле одного из них.

Беззвучно ступая босиком по застилавшему пол мягкому ковру, Борька подошел к нему и склонился над обращенным кверху окуляром.

Он увидел смутную в ночном сумраке и струении защитного поля полосу шоссе на столицу – она упиралась в какую-то темную массу, на первый взгляд неподвижную, лишь ее очертания иногда неравномерно менялись, и Борька не сразу понял, что это колонна Чужих – колонна, которая идет прямо к нему. На самом деле, она была гораздо шире, чем дорога, – многие шли по обочинам.

И это были уже не только джаго, атаку которых отбили ополченцы в Надежде.

Нет.

В атаку шли сторки. Сами. Не скиутты, не джанеты – их обычные наемники.

Сами сторки.

А над темным муравьиным ковром закованных в черную пластинчатую броню сторкадских пехотинцев виднелись огромные, с пятиэтажный дом, фигуры, похожие на чудовищных треногих пауков – нэйкельские боевые шагатели. Мальчишку и врагов разделяли еще километры, но, тем не менее, Борьку пробрал неожиданный озноб – хотя до начала боя оставалось еще, по крайней мере, десяток минут, противник оказался куда более опасным и многочисленным, чем они полагали.

Глядя на него, мальчишка чувствовал, как башня слабо, едва заметно покачивается под ним, хотя ветер вроде бы совсем не был сильным. Он стал торопливо обуваться, поглядывая на окна, как будто в них вот-вот должны были появиться Чужие. В принципе, защитной системой они могли управлять и отсюда, но командный пункт, расположенный на высоте девяноста метров, казался слишком уязвимым – хотя, если защитное поле выдержит, это не будет иметь никакого значения. Тем не менее, Олег тоже не хотел здесь оставаться.