Текст книги "Пришельцы"

Неожиданно все его жертвы промелькнули перед ним. Они молили о пощаде, просили не истязать их. Но разве их страдания, совсем недолгие, можно сравнить с тем, что он испытывает теперь?!

В открытую дверь просочилось нечто – невидимое, неслышимое, неосязаемое, оно было как болотный газ, без запаха и прозрачный, с каждым вдохом проникающий в организм и неотвратимо убивающий его. Только вместо смерти нечто наполняло человеческое существо вселенским страхом, ужасом, ставящим на грань безумия. Оно разлилось повсюду от носа до кормы «Старины Флинта», сочилось из каждого миллиметра палубы, свисало с клотика, выползало из трюмов. Хотелось немедленно покинуть яхту. Пусть под ногами волны, из-за которых на пляжах вывешивают красный флаг, и бездна, прячущая в себе вечно голодных акул и жгучих медуз. Пусть! Лишь бы покинуть проклятое место.

Не сговариваясь, взявшись за руки, супруги прыгнули за борт, не обращая внимания на остывшую после шторма воду, и, не выбирая направления, устремились подальше от яхты.

Остановились они, когда солнце уже подобралось к зениту. Осмотрелись. «Старина Флинт» уплыл куда-то, скрылся из поля зрения. Они одни посреди океанской бесконечности. Но кромешный кошмар покинул их сердца, впустив туда радость спасения.

– Что это было? – спросил он так, словно исполнение вынесенного ему смертного приговора отменили, когда он уже положил голову на плаху. – Зачем с яхты спрыгнули?

– Я не знаю… – она была весела как ребёнок. – Помню только страх… Сводящий с ума страх!

– Это я тоже помню… Только… Разве одним в безбрежном море не страшно?

– Нет! – она ответила не задумываясь. – Там было гораздо страшнее.

Потом они замолчали, а через некоторое время она спросила, уже не улыбаясь, совершенно серьёзно:

– Вирус, поразивший компьютер, чувство необъяснимого страха… Тебе не кажется, что эти явления могут быть связаны с той находкой, что ты загарпунил?

– Вполне возможно, – согласился он. – Одно я знаю точно: ТАК провести отпуск шанса нам больше не выпадет.

Они заключили друг друга в объятия.

Спасательная команда извлекла их из воды примерно через два часа. Они сказали, что за борт их смыло волной, а яхта уплыла неизвестно куда. Впрочем, спасателей это особо и не интересовало.

Ковригин, выйдя из отпуска, не стал рассказывать друзьям-коллегам подробности незабываемого отдыха, но настоятельно рекомендовал выбираться в открытое море тем, у кого есть на чём. Нет? Тогда нужно приобрести как можно скорее. И – в путь. Впечатлений может хватить на долгие годы.

В баках «Старины Флинта» оставалось горючего на пару миль, когда он на полном ходу напоролся на риф. В образовавшуюся пробоину стала поступать вода. Удар оказался такой силы, что бортовой компьютер выломал своим весом приборную панель и грохнулся на пол. Океан медленно и величественно вошёл в капитанскую рубку, но утащить к себе всю яхту не мог – её нос прочно держало коралловое сооружение. Лишь мощная приливная волна могла снять судно с прикола и отдать добычу глубине.

Хазд-Май, терпевший непрекращающиеся адские муки, возликовал. Вода, когда-то проклинаемая и вызывающая ужас, а теперь ставшая желанной, подбиралась к его темнице. Ближе, ближе… Он чувствовал её запах и сырость, уже проникшую в ненавистную тюрьму. О, Создатель, подтолкни её, заставь сделать ещё один шаг. Вот, вот… Тягучая боль мерзкой гадиной проползла по нему. Как она прекрасна! Но воды пока слишком мало, чтобы навсегда отправить его в бесконечный мрак и бесчувствие. Но что это?.. Что?! Не делай этого, Создатель!!!

– Что там? – спросил командир подводной лодки у одного из матросов, направленных на яхту, торчавшую в полузатопленном состоянии на коралловом рифе. Они специально всплыли здесь, в несудоходном районе, чтобы остаться незамеченными и выйти на связь с базой.

– Ничего необычного, сэр! Людей нет, ни живых, ни мёртвых. Судя по всему, яхту покинули в спешке, не забрав с собой ничего. Бортовой компьютер валяется на полу…

Командир задумался. Не та ли эта яхта, что недавно подавала в эфир сигналы бедствия? Какие-то нелады у них с компьютером были.

– Вот что. Тащите компьютер сюда. Пусть наши спецы с ним повозятся. Только быстрее, погружаться пора!

Матрос поднял с пола компьютер в тот самый момент, когда его основание уже лизали волны прилива.

Знакомство

Космический корабль обогнул на безопасном расстоянии красноватую звезду, и тут же автоматика включила систему торможения. Свершилось! Впервые представителям человеческой расы выпал шанс взглянуть на обитаемую планету через стекло иллюминатора.

Эпсилон Эридана… Одна из самых ближайших звёзд к матушке-Земле, напоминающая молодое солнце. Именно из-за её молодости учёные не рассматривали данный район как возможный для зарождения жизни. Не только в каких-то сложных формах, но и вообще как таковой. К тому же данная звезда долгое время считалась одинокой, не имеющей планетной системы. Никакими известными науке способами не удавалось увидеть или хотя бы достоверно вычислить наличие в области её притяжения сколь-нибудь значимого куска тверди. Лишь пара невразумительных поясов астероидов, больше напоминающих космический мусор, вращался по сильно вытянутой орбите. Однако писателей-фантастов разных времён и народов столь неоптимистичный факт ничуть не смущал, и звезде в своих произведениях они нередко «дарили» одну, две, а то и несколько планет, непременно населяя их разумными существами самого различного уровня цивилизованности – от дикарей до властелинов космоса. Неисповедимы источники, питающие человеческую фантазию! Вполне возможно, что разум человеческий ничего не выдумывает, а лишь ловит кванты информации из вселенского логоса, сам того не ведая, и выдаёт их потом за собственные идеи. Быть может, именно поэтому многие мысли оказываются материальными. Вопрос лишь во времени, нужно только дождаться, пока появится правильно настроенная голова, способная принять нужный сигнал.

И такая голова нашлась! Нашлась-таки учёная голова, мыслящая нестандартно! Есть ещё подобные головы среди человечества, есть! Молодой учёный-астрофизик, ещё в университете прославившийся нешаблонным, многим не доступным, казавшимся алогичным мышлением, с детства «проглотивший» едва ли не тонну фантастических книг, произвёл расчёты, в корне отличавшиеся от всех предыдущих, и пришёл к выводу: одна планета у Эпсилона Эридана имеется. Вот только движется она с таким наклоном оси, по такой мудрёной траектории, что разглядеть её даже в самый мощный телескоп никак невозможно. К тому же сама звезда обладает сильнейшим магнитным излучением, будто прячущим планету, не дающим определить её координаты хотя бы приблизительно. Учёный муж ни секунды не сомневался в правильности своих выводов, но вновь открытому миру не давал ни малейшей надежды на возможность зарождения жизни даже в виде простейших организмов. Он убеждённо доказывал, что условия на планете похлеще венерианских: под семьсот градусов по Цельсию и кислотные ливни, способные идти месяцами. Потому-то коллеги дерзкого астрофизика восприняли его открытие со скучными лицами. У ничем особо не выдающейся звезды есть планета? Ну и ладно. Их невесть сколько крутится в Галактике и многие из них представляют куда больший интерес, нежели этот неведомый булыжник неизвестных размеров, к жизни абсолютно не приспособленный. В общем, похвалили астрофизика без всякого энтузиазма, поаплодировали вяло, да и вернулись к своим рутинным делам.

Всё крутанулось на сто восемьдесят градусов в одночасье. Десятилетиями радиотелескопы прощупывали, обыскивали космическое пространство, прислушивались к нему, но не находили ничего, дающего возможность твёрдо поверить в существование в ледяной бездне разумной жизни. И вот один-единственный радар, расположенный на труднодоступном плато в Андах, уловил довольно продолжительный сигнал с устойчивым ритмом. Со скепсисом загрузили его на обработку в компьютер и обомлели от вскоре полученного результата. Проверили и перепроверили ещё десятки раз, уже на более мощных электронных мозгах, в крупных научных центрах и только потом ошеломили мир сообщением: из космоса пришло послание! Код оказался несложным, по простоте напоминавшим известный с давних времен SOS. Но не в смысле «спасите наши души», а нечто вроде «милости просим» или «ждём в гости». В послании имелись и координаты неведомых отправителей – Эпсилон Эридана! Где-то рядом с ней находилась обитаемая планета, запущенная природой по такой орбите, что увидеть её с Земли не представлялось возможным.

Вспомнили об учёном с революционными теориями и попросили вычислить более точный адрес братьев по разуму. К тому времени он стал светилом в своей области, номинантом на Нобелевскую премию; поседел, постарел, но с запалом выскочки-студента взялся за поставленную задачу и определил искомую точку на бескрайней карте Вселенной с точностью в десять процентов астрономической единицы – чепуха по космическим меркам. Но маэстро астрофизики по-прежнему утверждал: жизнь там невозможна. Тратить время на его убеждение не стали, списав на чудачество гения, – вот же реальное приглашение к знакомству, о чём спорить?!

Вскоре в предполагаемый район понёсся ответный сигнал с наидобрейшими пожеланиями и мечтами как можно быстрее увидеться воочию. Ответа не последовало. Шли годы – космос, как и раньше, хранил молчание. Но в человеческой натуре азарт заложен как неотъемлемая часть психики, и раз гора не идёт к Магомету…

Мировое сообщество решило достигнуть Эпсилона Эридана, отыскать загадочную планету и вступить в контакт с теми, кто, по неизвестной причине, замолчал. Разумеется, космический корабль, ещё и в проекте не существовавший, необходимо оснастить современным оружием – его на Земле в достатке; на всякий случай, мало ли что. Но прежде всего предстоящая экспедиция должна преследовать исключительно мирные и ознакомительные цели. Лучшие инженерные умы со всех стран мира были брошены на создание первого в истории звездолёта. Дни и ночи, забыв о секретах собственных государств, они трудились над выработкой новейших технологических идей и воплощением их в жизнь. Войны и бессмысленные разногласия отошли на второй план. Террористы и те поутихли, ожидая, чем же всё это закончится.

После многочисленных проб, ошибок и неудачных стартов удалось-таки создать космический корабль, в разы превосходивший своих заслуженных пращуров. На мыс Канаверал доставили звездолёт, способный развивать скорость, двукратно превышающую скорость света. И при такой немыслимой скорости звездолёт достигнет необходимого района через пять с лишним лет. Плюс столько же потребуется на возвращение. Никто до сих пор в течение столь долгого срока в космическом пространстве не находился. Но существенно сократить его не удавалось, несмотря на все усилия. Название для стального красавца дельтовидной формы выбрали нейтральное для всех стран, участвовавших в его создании – «Посланник». Не требует дополнительных пояснений и полностью соответствует возложенной на него миссии.

Подбор экипажа оказался проблемой не меньшей, чем создание корабля. Больше семи человек «Посланник» на борт взять не мог. И профессионализм этих семерых должен быть запредельным, отшлифованным идеально, без малейшей зазубринки. В список необходимых качеств кандидатов входило безупречное здоровье, непробиваемая психика, умение находить выход из самых сложных и непредсказуемых обстоятельств. Начали отбор из людей, уже зачисленных в отряды космонавтов своих стран. Но тут возмутились государства, ранее не претендовавшие на освоение околоземного и более далёкого пространства. Ведь проект-то общечеловеческий, значит и участвовать в нём должны представители всех народов. Во всяком случае, в конкурсном отборе. Подали голос и феминистки: опять права прекрасного пола ущемляют! Пришлось и женщинам дать шанс.

После двухгодичных испытаний в семёрку лучших попали трое россиян, двое граждан США, француз и представитель Поднебесной. Лидерство России и американцев было вполне предсказуемо и объяснимо, ведь именно они давным-давно находились на вершине всех космических программ и отдавать своё первенство не собирались. Китайцев на планете так много, что хоть один из них да преодолеет любую конкурсную программу. Француз же с честью выдержал все испытания и по многим показателям вырвался в лидеры. Всем умницам и красавицам не выпало удачи отправиться в долгий путь с неизвестным концом. Окончательный состав великолепной семёрки выглядел так: Пётр Кочегаров – 45 лет (командир экипажа), Виктор Виноградов – 37 лет, Александр Войницин – 33 года, Глен Уинслет (помощник командира) – 40 лет, Стив Гассинг – 32 года, Жан Лепардье – 36 лет, Ли Чен Ю – 38 лет. Вполне возрастная команда, но у более молодых не хватало одного из важнейших критериев отбора – опыта, а все члены набранного экипажа им обладали вполне, осуществив по нескольку высадок на Луну и Марс.

И вот теперь все семеро стояли перед огромным иллюминатором в отсеке управления и с неровно бьющимися сердцами смотрели на вожделенную цель своего путешествия. Тысяча восемьсот двадцать семь дней, тянувшиеся долго, как скрипучая телега по неровной пыльной дороге, увенчались находкой. Монстера, нашедшая место в полукруглом помещении, напичканном аппаратурой, превратилась за время полёта из ростка в большущий зелёный шатёр. Во время нудных вахт она радовала взор, уставший от летящей прямо на тебя черноты со светящимися шариками звёзд, не желавшими становиться существенно ближе. Апатии, депрессии, разногласия и ссоры – неизбежные явления для столь длительного пребывания в замкнутом пространстве, да ещё невероятная удалённость от матушки-Земли – всё позабылось в один миг, как только они увидели планету. Её и искать-то не пришлось. Она располагалась всего лишь в четверти астрономической единицы от Эпсилона Эридана и сразу же бросалась в глаза, будто ждала пришельцев с Земли. Прекрасное, завораживающее, ни с чем не сравнимое зрелище! Приборы довольно быстро определили: других объектов, подходящих под определение «планета» у данной звезды не существует.

Неизвестная планета представляла собой шар пронзительно голубого цвета, раза в полтора превосходящий земной. И на этом нежнейшем фоне медленно проплывали бесформенные розовые скопления, похожие на неописуемо гигантские комья ваты. Судя по всему, это была плотная облачность. Полюса планеты имели цвет только что распустившегося мака. Периодически по всей поверхности этого красочного глобуса пробегали волны, напоминающие вспышки земных северных сияний. Но увидеть поверхность возможного дома братьев по разуму не представлялось возможным, потому что всё укрывала полупрозрачная серебристая дымка, сгущающаяся книзу. Космонавты не могли увидеть даже очертания материков, не говоря уже о городах или каких-либо ещё признаках цивилизации. Орбита планеты была чиста: ни искусственных, ни естественных спутников обнаружить не удалось. Не только визуально, но и с помощью чувствительной аппаратуры.

– Поздравляю вас, друзья! – сказал Кочегаров. Очень хотелось придать голосу подобающую моменту торжественность, но мужественный человек с налитыми плечами, седой головой и лицом древнерусского князя растрогался от увиденного, голос предательски дрогнул. – Только что мы с вами убедились, что у Эпсилона Эридана есть планета. Хвала оптимистам и фантазёрам!

– Осталось убедиться, – Уинслет шевельнул тонкими усиками, делавшими его похожим на молодого Чарли Чаплина, – что здесь существует жизнь. И очень хочется надеяться, что жизнь разумная.

– Надо дать планете имя! – уверенно заявил Гассинг. Самый молодой член команды и единственный негр, отправившийся к неизвестным мирам.

– И назвать её Нельсон Мандела! – съязвил сухопарый Лепардье, почти полностью облысевший в полёте, но отрастивший, в качестве компенсации, кучерявую бородку.

– Почему так? – не понял Ли Чен Ю, имевший нестандартный для китайца – почти два метра – рост.

– Был такой борец за права чернокожих, – подсказал русоволосый Войницин, человек с открытым и приветливым лицом, но с изрядной долей скепсиса в душе. Он всегда склонялся к тому, что далеко не все внеземные цивилизации, если таковые существуют, склонны к миролюбию. Пример – само человечество. В таком случае конфликт неизбежен, и оружие, прихваченное с Земли, выстрелит. Обязательно выстрелит.

– Весьма почитаемый нашим уважаемым Стивом, – добавил Виноградов, казалось никогда не унывающий крепыш с непослушными и вечно растрёпанными волосами.

– Будет вам, – снисходительно пробасил Кочегаров. – Давать планете имя – не в нашей компетенции.

– Э-эх, – досадно махнул рукой Виноградов, – жаль, что родина недоступна для прямых трансляций. Пока-а-а до них наш сигнал дойдёт… А так хочется увидеть ошарашенные лица сопланетников!

Командир решил прервать излишние разглагольствования и отдал приказ экипажу приступить к делу. Все семеро заняли кресла у пульта управления, простиравшегося по всему полукружью отсека. «Посланник» перешёл в режим ручного управления, и командир взял курс на снижение; Уинслет дублировал его. Войницин и Гассинг принялись принимать и расшифровывать с помощью главного компьютера данные, поступающие от датчиков, изучающих состав атмосферы, параметры вращения планеты вокруг своей оси, наклон этой самой оси и прочие подробности. Ли Чен Ю пытался в телескоп разглядеть планету поближе, а Лепардье превратился в слух, в надежде выудить из эфира хоть что-то стоящее. Виноградов же готовил аппаратуру к передаче на Землю сообщения о состоявшемся открытии. Радиосигнал, естественно, не мог развить скорость «Посланника» и вполне мог прийти позже возращения звездолёта. Но отправляли его на тот случай, если корабль, по каким-либо причинам, задержится в пути или вовсе не сможет вернуться домой. Монотонно горящий белый огонёк сигнализировал о нормально функционирующей связи.

Весьма скоро звездолёт достиг самых верхних слоев атмосферы, но не стал входить в неё, а лёг в дрейф на околопланетной орбите. Примерно в это же время стали поступать первые выводы главного компьютера, который космонавты фамильярно называли «Папа».

– Чушь какая-то… – недовольно пробурчал Войницын, распечатывая полученную информацию.

– Поподробнее, пожалуйста, – потребовал Кочегаров, вновь переведя корабль на автоматическое управление.

– Разумеется, Пётр Егорович. Это сделает Стив, он обожает озвучивать сенсации.

– Докладываю! – мгновенно откликнулся Гассинг. – Без ненужных вам химических формул. Температура атмосферы 557 градусов по старине Цельсию. Причём температура однородна как в верхних слоях атмосферы, так и у самой поверхности, что само по себе крайне удивительно. Атмосфера очень плотная, в три раза плотнее, чем городской туман вперемешку с дымом сотни металлургических заводов, лишённых какой-либо фильтрации выбросов. А состав атмосферы… Тут полная катавасия, командир!

– Не тяни! – поторопил нетерпеливый Лепардье, теребя свою бородку и откладывая наушники в сторону. Эфир был пуст, как до сотворения мира.

– А я и не тяну. Просто компьютер выдал сразу четыре варианта. Согласно первому, воздух там чист и лёгок для дыхания, как после грозы в горах. Идеальные условия! Согласно второму, воздух перенасыщен углекислыми газами и сероводородом. Третий вывод говорит о том, что в воздухе, помимо мизерного процента кислорода, сплошные ядовитые газы. Метан, иприт, зорин и ещё целый десяток подобной дряни. И последний, четвёртый, вывод самый короткий: там ничего нет. Пустота, вакуум! Даже более стерильный, чем открытый космос.

– Такого не может быть! – выразил общее мнение Уинслет. – «Папа» явно ошибся. Он отвык от серьёзной работы.

– Исключено! – мотнул головой Войницин. – Он автоматически тестирует себя сам и выдаёт результат только после его трёхкратного повторения. При наличии сбоя такое повторение невозможно.

– Но как такое может быть? – командир был спокоен и ничем не выдавал свою обескураженность. – Мы же видим перед собой плотную дымку! Во всяком случае, о вакууме не может быть и речи.

– Пока мы не знаем ответа, Пётр Егорович, – Гассинг плотно сжал полные лиловые губы. – Мы только констатируем факты.

– В телескоп что видно? – командир повернулся вместе с креслом к продолжавшему наблюдение китайцу.

– Ничего… – ответил Ли Чен Ю, отрываясь от окуляров телескопа. Вид у гиганта был растерянный, а глаза несколько шире, чем положено азиату. – Я не могу пробиться сквозь туман – или что там из себя представляет здешняя атмосфера – никакими способами. Ни визуально, ни с помощью радио– и электромагнитного излучения. Во всех спектрах я вижу только мутное марево. Правда, весьма симпатичное, если учесть постоянно появляющееся сияние. Земное северное позавидует его яркости и цветовой гамме.

Кочегаров глянул в иллюминатор, где теперь фантастическая картинка заполняла всё пространство.

– Не понимаю… – Пётр Егорович указал рукой в сторону иллюминатора. – А если взглянуть на полюса?

– Пробовал. В телескопе – только непрозрачный туман, – с конфуцианским спокойствием заявил Ли Чен Ю.

– Ещё пара нюансов, шеф, – взволнованно сообщил Гассинг. – Не удаётся определить ни наклон оси планеты, ни её орбиту вокруг Эпсилона Эридана. Мы получаем лишь пляшущие цифры. Такое ощущение, что планета перемещается скачкообразно. Как вокруг светила, так и вокруг собственной оси. Если уж совсем просто: в западном полушарии, к примеру, сейчас ночь, а через секунду день, ещё через секунду – снова ночь. Со сменой зимы и лета такая же скоростная чехарда. И скорость вращения мы определить не можем. Она то возрастает до совершенно немыслимых показателей, то падает практически до нулевой. Такой планеты просто не может существовать!

– Мне кажется, – угрюмо произнёс Войницин, – что перед нами фантом, мираж. Голограмма, если хотите. Мы пытаемся снять параметры с того, чего на самом деле не существует. Или нам намеренно предоставляют данные, никак не соответствующие действительности. Даже визуальную картинку от нас прячут…

В тишине, нарушаемой лишь почти бесшумной работой аппаратуры, все члены экипажа сидели с каменными лицами, на которых тем не менее без особых затруднений можно было прочесть вопрос: а не убраться ли отсюда подобру-поздорову? Но не затем они прошли столь сумасшедший конкурс и отправились в полёт протяжённостью более десяти лет. У некоторых дети уже успеют вырасти и обзавестись собственными детьми. Но если Войницин прав и кто-то намеренно вводит приборы в заблуждение, то… Зачем это нужно и какими технологиями должны обладать хозяева планеты?!

– Какое сообщение посылать на Землю? – первым нарушил молчание Виноградов.

– Пока никакого… – подвигал тяжёлыми скулами Кочегаров. – Я так понимаю, Лепардье ничего интересного услышать не удалось. – Тот утвердительно кивнул. – Попробуй теперь ты, Виктор. Выйди на диапазон, в котором был принят сигнал от инопланетян, и попробуй услышать там хоть что-нибудь. А заодно пошли краткое послание, что мы прибыли с миром и по их же приглашению.

За стеклом иллюминатора по-прежнему проплывала фантастически красивая планета, никак не желавшая приоткрыть свою сущность. Что прячется за столь мирной, не предвещающей ничего страшного красотой?

– Получилось, Виктор? – нетерпеливо спросил командир, не отрывая глаз от иллюминатора.

– Полнейшая тишина, Пётр Егорович. Я проверил все диапазоны. Ни-че-го! Наше послание ушло, но на него никак не отреагировали. Но есть одна удивительная особенность, появившаяся буквально сразу после моего сообщения к планете.

– Какая?

– Да вот, послушайте сами, – Виноградов переключил приёмо-передающую аппаратуру на громкоговоритель.

Отсек управления тут же наполнился ровным потрескивающим шумом, который обычно звучит из динамиков не настроенного на определённую волну радиоприёмника. Но что-то ещё примешивалось к этой эфирной пустоте. Что-то, уловимое лишь на уровне подсознания, как звук снегопада безмолвной ночью в глухом лесу. Только отключив все мысли и чувства, превратившись в слух, можно было вычленить этот звук из всеобщего радиомолчания. Это была сказочной красоты и чистоты мелодия, не способная родиться в голове земного композитора, какой бы гениальностью его ни наградил Создатель. Она звучала ненавязчиво и, казалось, никогда – никогда! – не могла надоесть или наскучить. Таким звуком, наверное, должен быть наполнен воздух в райских кущах. Стоило отвлечься, подумать о чём-то другом, и мелодия тут же пропадала, охотно возвращаясь вновь, как только мозг настраивался только на приём столь божественно красивой музыки.

– Вы слышите? – прошептал Виноградов. – Слышите, да? Все молчали, не желая лишиться наслаждения внимать чарующие звуки и боясь, что они уже никогда не вернутся снова. Тогда Виктор отключил громкую связь. Он и сам не ожидал, что с усилением звучания мелодия достигнет такого мощного эффекта.

– Колоссально, – выразил всеобщее мнение француз, сглотнув пересохшим от восторга горлом. – В жизни ничего подобного не слышал! Браво и бис!

– Совершенно невероятно! – дрогнувшим голосом согласился Кочегаров. – В каком диапазоне ты обнаружил это… звучание? – командир посчитал, что слова «музыка» или «мелодия» никак не подходят к услышанному. Они слишком грубы и не могут отразить истинной красоты потрясающе красивых звуков. – В том, в котором было получено послание?

– Ничего подобного! Во всех! – улыбнулся Виноградов. – Абсолютно во всех! Оно насыщает весь окружающий нас эфир.

– А источник? – по-деловому спросил Войницын. – Ведь не может же такой звук иметь природное происхождение.

– Я не знаю… Возможно, на Эпсилоне Эридана существует неизвестный нам вид излучения и…

– Да перестань ты! – махнув рукой, неожиданно сердито перебил Уинслет. – Разве может звезда издавать нечто подобное?! Бред! Не способен сгусток различных газов и чего-то там ещё воспроизвести такое великолепие. Мы слышим явное творение разума. Высочайшего разума!

– Загони это в компьютер, Виктор! – командир быстро отошёл от впечатления. – Пусть «Папа» проанализирует его по всем возможным параметрам, разложит по полочкам. И непременно попробует установить источник. Нутром чувствую, что он находится на планете! Стив, Глен и Александр – готовьте к запуску автоматический зонд. Пора пощупать этот загадочный шарик.

Через час все снова собрались в отсеке управления. Напротив иллюминатора развернулся сотканный из электронных лучей двухметровый экран для показа информации, поступающей с зонда.

– Как потрудился наш «Папа»? – поинтересовался Уинслет. – Определил композитора?

– Нет, – ответил Виноградов с виноватым видом, будто он являлся причиной неспособности компьютера выдать точные данные. – Сначала он показал, что данный звук издаёт нечто, находящееся на нашем корабле, потом, что источник звучания удалён от нас примерно на сто тысяч парсеков, а потом вовсе заявил, что не понимает, чего мы от него хотим. Словно информация, в него заложенная, ничтожна для анализа.

– Я же говорю, он не в себе, – пожал плечами Уинслет.

– Все системы главного компьютера функционируют нормально и находятся в рабочем состоянии, – возразил Войницин. – Я не понимаю, что происходит.

– Сейчас попробуем разобраться, – натужно улыбнулся командир. – Потрогаем, так сказать, нашу находку. Ну, с богом, парни! Будем знакомиться с местными условиями.

Он тронул один из многочисленных рычажков на панели управления, и тут же непроглядная чернота экрана сменилась синим фоном, в центре которого находился шар, утыканный короткими и толстыми антеннами. Он сильно напоминал глубинную бомбу времён давно отгремевшей Второй мировой войны, только был окрашен в ярко-оранжевый цвет и имел небольшое сопло. Из сопла вырвался огненный всплеск – включились ускорительные двигатели, и зонд устремился к планете. Судя по появившейся зелёной точке в правом нижнем углу экрана, заработал передающий маяк, встроенный в корпус зонда. Маяк – гарантия того, что аппарат не исчезнет бесследно.

Достигнув таинственной пелены, укрывающей планету, зонд плавно вплыл в неё и исчез из поля зрения. Понятно, что в иллюминатор его уже никак нельзя было разглядеть, но он исчез и с экрана. Совершенно исчез, будто провалился в чёрную дыру! И только светящаяся ровным зелёным светом точка показывала, что зонд по-прежнему жив и способен передавать информацию. Сейчас, вот сейчас на экране побегут цифры первых полученных данных. Сейчас, сейчас…

Проползла со скоростью улитки одна минута, другая, третья. Синева экрана оставалась пустой, как небо, лишившееся вдруг звёзд, и только зелёная точка в его правом нижнем углу горела заблудившимся светлячком. Зонд молчал как умершая рыба!

– Глен, – обратился Кочегаров к своему помощнику, – ты ничего не напортачил при подготовке нашего разведчика? – просто так спросил, для проформы, прекрасно зная, что профессионалы такого класса ошибки исключают полностью.

– Конечно нет, командир! – Уинслет не обиделся на вопрос, понимая неопределённость и ответственность ситуации.

– Ладно, – Кочегаров нервно потёр руки, – попробуем вручную вызвать нашего друга из небытия.

Он щёлкнул парой клавиш на пульте управления, и указательным пальцем вправо-влево поводил шарик рычажка, похожего на чрезмерно большую английскую булавку. Тут же загорелись четыре зелёных диода, расположенные прямо под рычажком. Они говорили о том, что зонд жив и полностью работоспособен. Почему же он тогда молчит?

– Н-да, – высказал общее мнение Войницын, глядя на часы. – Даже если предположить, что местная атмосфера в два раза выше земной, то и тогда наш посланец должен уже достигнуть поверхности.

– Не надо пессимизма! – похлопал его по плечу Лепардье. – Возможно, зонд приземлился на воду и продолжил погружение. Мы же не знаем глубину здешних океанов.

– Мы ничего не знаем! – Ли Чен Ю развёл огромные руки в стороны. – В том числе и то, есть ли там океаны вообще. Но в случае попадания аппарата на воду, он должен остаться на плаву, а не начинать погружение. И тогда зелёная точка, – указательный палец, длине которого позавидовал бы любой пианист, упёрся в экран, – должна мигать, а не ровно гореть.

– Зонд и информацию непрерывно нам должен передавать, – тяжко вздохнул Уинслет, – а он молчит, словно…

Глен не успел договорить, так как экран, куда с такой надеждой смотрели семь пар внимательных глаз, вспыхнул и показал первое сообщение от странно ведущего себя зонда. Это было не просто сообщение, а обзорная картинка того места, куда приземлился аппарат. Зрелище не только впечатляло, оно восхищало, завораживало и манило к себе!