Текст книги "Смутное время"

Голос в голове не затихал ни на миг, он велел: «Иди вперед. Иди и дерись. Убей их всех. Убей…» И Сципион послушно сделал очередной шаг, и его пальцы еще сильнее сжали гладиус, когда глаза моментально нашли себе цель.

За баррикадой их встретила ровная стена ало-синих щитов, на каждом из которых сверкала золотистая лилия. Цветок врага. За спинами элагонцев реяли на ветру ронстрадские стяги, но сейчас даже им было не под силу вдохновить замерших от ужаса мечников, придать им смелость и уверенность в себе. Сципион почему-то превосходно это видел. Их страх, их мысли. Защитники моста боялись, ведь на то они и люди, а не пустые, превознесенные древними менестрелями образы из легенд. Они боялись его. Они с ужасом глядели в его глаза, их мечи дрожали в слабеющих руках.

Отовсюду раздавался скрежет доспехов и сдавленные крики собратьев Сципиона. Легионер знал, что он здесь не единственный пленник, не он один сегодня послушный и верный раб. Их всех терзает знакомая ему боль, от которой не спастись даже в посмертии.

Элагонцы молчали: не пели гимнов, не выкрикивали девизов, стояли и ждали. Ждали его… Сципион наступил на тело в ало-синей тунике, под ногами хрустнули кости, он этого даже не заметил…

Ровный ряд защитников моста дрогнул и прогнулся, когда первые легионеры подошли на расстояние удара. Натертые до блеска мечи с легкостью рассекали ржавые латы и шлемы, они впивались в грудь и лица товарищей Сципиона, и он видел, как сердце каждого из них в этот трагический момент сбрасывает с себя оковы, как их души наконец освобождаются и уходят, впитываясь в землю. Его это наблюдение нисколько не заинтересовало, ведь в сознании пылал лишь приказ «Убей», и никто не велел: «Умри. Будь свободен».

Легионер поднял в замахе гладиус и резко ткнул им поверх щита в грудь одного из вражеских мечников. Клинок застрял в теле, Сципион вырвал его и еще некоторое время с равнодушием смотрел, как с изъеденного ржавчиной металла стекает кровь, а его противник, хрипя, медленно оседает наземь, как упавшего солдата тут же заслоняет собой новый враг.

Под ответный удар легионер подставил свой скутум, меч элагонца проскрежетал по щиту и разрубил его. Ответным выпадом бывший воин Темной Империи,[9]9
  Темная Империя, известная также как Империя Волка и Империя Сиены, когда-то и владела обширными территориями на юге, а земли современного Ронстрада считались ее далекими северными провинциями. В последние три столетия перед падением среди имперских магов расцвел культ некромантии, отсюда происходит и соответствующее название государства. Ронстрад добился независимости от Темной Империи в 394 году от основания Гортена. После долгой и кровавой войны легионы последнего Темного Императора Титуса Люциуса XIII были разгромлены королем Инстрельдом II Лораном в решающей битве в топях Эррахии. Это сражение позже позволило некромантам ордена Руки и Меча поднять из гиблых болот свой Проклятый Легион – павших солдат Темной Империи.


[Закрыть] а ныне раб некромантов ткнул гладиусом в прорезь вражеского шлема… О боги, как же он устал, как хочется лечь и наконец-то уснуть…

Кругом был вязкий туман, в нем тонуло все: и мост, и река, даже задние ряды противника. Он шагал по мертвым телам, оставляя следы сапог в лужах крови. Пыль, поднимаемая ногами товарищей-легионеров, отнюдь не мешала ему видеть, не лезла в глаза. Странно и… все равно.

Сципион с каменным равнодушием продолжал драться, продолжал убивать. Крики умирающих и предсмертные хрипы достигали его слуха, казалось, издалека, хоть и раздавались всего в двух шагах.

И пусть защитники моста один за другим падали мертвыми, все же стена солдатских щитов могла держать натиск нежити еще долго. Так справедливо рассудили и темные кукловоды Сципиона…

Командиры защитников моста наивно полагали, что предводители вражеской армады не станут стрелять по своим воинам, занятым в рукопашной схватке, но они не учли одного – бездушными куклами можно легко жертвовать. Не прошло и мгновения, как некроманты отдали приказ своим лучникам. В воздух взвилась туча чернооперенных стрел.

Со спокойным чувством Сципион сделал еще один выпад, оборвав жизнь очередного врага. В следующий миг четыре стрелы вонзились ему в спину. Он упал ничком, прямо на тело только что убитого им элагонца. Воин вдруг осознал, что у него уже давно нет сердца, и тем не менее в тот самый миг почувствовал, как именно сердце, такое родное, такое… на миг… живое… в груди неуверенно вздрогнуло, а потом забилось с такой силой, что стальные оковы, сдерживающие его, разлетелись на куски. Легионер закрыл глаза, мир в его сознании подернулся и поплыл, после чего все утонуло во тьме. Сципион стал свободен…

На северном берегу Илдера десять онагров готовились обрушить на врага всю мощь громадных снарядов. Катапульты были растянуты на блоках и тросах, подле орудий лежали груды заготовленных камней. Королевские артиллеристы ждали одного лишь приказа, чтобы выбить клинья и пролить каменный дождь на головы Прόклятых.

– Рано! – Бородатый командир расчета устремил взгляд на мост.

Мечники пятились, прикрывая от чернооперенных стрел щитами и себя, и лучников. Все пространство подле башен и первой баррикады было усыпано трупами и залито кровью защитников. Где-то там, в пыли, остался сиротливо лежать королевский флаг, который не успели спасти, и сапоги мерзкой нежити уже втаптывали гордую лилию в грязь.

Стрелки врага не поленились посеять свои мрачные зерна, и колосья с черным оперением теперь росли там сплошным ковром. Предвкушая щедрое кровавое пиршество, наглые голодные вороны, разразившись злорадным карканьем, слетели было с высоких карнизов, но мерный топот приближающихся солдат темной армады спугнул их. Хрипло разругавшись с наступавшими, черные стервятники вновь заняли свои насесты и оттуда глядели, как на мост входят все новые когорты закованных в проржавевшие и прогнившие латы легионеров. Прόклятая нежить уже занимала обе покинутые башни, а их собратья, не замедляя шага, продвигались ко второй преграде, что перекрывала мост примерно посередине.

Согласно плану главнокомандующего, сэра Миттернейла, артиллерия должна была дать защитникам время отступить за вторую баррикаду и заманить на мост как можно больше нежити. Наконец последний десяток мечников перебрался на другую сторону, пока оказавшись в относительной безопасности. Прόклятые легионеры, выстроив «черепаху», медленно шли вперед, когорта за когортой, еще не зная, что щиты и хитроумные оборонительные построения сейчас им не помогут.

Скелеты поднимали пыль сапогами, кроме того, быстро темнело, и командиру расчета все время приходилось вглядываться в подзорную трубу, чтобы не пропустить нужный момент. Но вот, наконец, первая когорта подошла на расстояние тридцати шагов ко второй баррикаде, главный артиллерист превосходно видел черную ткань сигны с изображением кулака в латной перчатке, сокрушающего меч, мрачно известного на весь Ронстрад герба некромантов ордена Руки и Меча.

Командир резко опустил руку, давая сигнал:

– Залп!

В один момент расчеты молотками выбили клинья, а освобожденные крюки, что держали крепкие кожаные пращи, вылетели. Каменный шквал взвился в воздух, устремившись к многострадальному мосту. Волшебники еще утром закляли эти груды камня, чтобы они не рассыпались при полете, а разлетались в стороны лишь во время приземления.

Раздался ужасный грохот, мост вздрогнул, но артиллеристы не боялись его повредить – слишком слабы были удары для магических скреп, удерживавших это титаническое сооружение. За точность командир расчета не переживал – пристреливали катапульты до самого полудня, и теперь тучи непроглядной пыли плясали над самой большой рекой Срединных равнин.

Когда облако осело, защитники города увидели, что все расстояние между баррикадами засыпано камнем. Мертвые, что прорвались на середину моста, были теперь совершенно точно мертвы, погребенные под камнями слитным ударом десяти метательных орудий.

Люди не смогли удержаться на ногах, когда мост качнулся, но теперь поднимались и готовились к бою. Капитан Ренер строил своих лучников в стрелковую цепь, мечники снова вставали плечом к плечу, поднимая перед собой ало-синие каплевидные щиты.

Королевские солдаты уже ждали врага, но легионы не спешили возобновлять штурм. Ни одного ржавого шлема не показалось над первой баррикадой, а на верхушке башен мертвые лучники застыли, подобно статуям, опустив оружие. Они не спешили стрелять, просто стояли, позволив ветру трепетать полы изорванных туник, и глядели пустыми глазницами на живых. Нежить будто насмехалась над людьми, зная, что непонимание и ожидание только усилят страх.

Бойцы начали недоуменно переглядываться, кто-то даже осмелился спросить командира, что происходит. Умудренные воинским опытом офицеры не могли дать ответ, поскольку сами не знали. Нахмурив брови, они смотрели в начало моста, не в силах разглядеть в сгустившихся сумерках ничего, кроме неясного шевеления на высоком холме за рекой.

– О боги, – только и прошептал Ренер. Один из самых зорких среди защитников, он отважно вскарабкался на гребень баррикады и, приложив ладонь козырьком к глазам, с тревогой глядел на происходящее по ту сторону моста.

– Что? Что там? – спрашивали люди, но ответ сам вскоре предстал их глазам.

Королевские воины с ужасом глядели на летящие в их сторону из-за реки каменные ядра, десятки со свистом несущихся снарядов – артиллерия Умбрельштада тоже решила показать, на что способна. Все камни, хоть и выпущенные с разных сторон, были нацелены примерно в одну точку, располагавшуюся как раз между башен…

Ужасный грохот залпа королевской артиллерии показался просто ничем по сравнению с тем, что последовало дальше. Мост качнулся, людей сбило с ног, а Ренер так вообще слетел с баррикады. Залп дал не один десяток вражеских орудий, и большинство снарядов угодило в цель – первой баррикады как не бывало. Подобная пристрелка заняла бы по крайней мере три-четыре залпа, но у нежити все удалось с первого – темные маги закляли свои орудия, не иначе. Теперь некроманты могли вести свои войска, не преодолевая препятствие в самом начале пути и не тратя времени на его разборку – решение, принятое Черным Лордом, оказалось очень действенным.

Темная армада снова устремилась вперед, не дожидаясь, пока развеются облака пыли над рекой. Мертвые артиллеристы впрягали коней, чтобы доставить орудия ближе к реке, а расчеты Элагона как можно скорее перезаряжали свои могучие онагры. Натирая пальцы даже сквозь крепкие кожаные перчатки, люди крутили барабаны, наматывая на них цепь. Плечи катапульт все опускались, пока каждое не легло наземь. Крепкие кожаные пращи были расправлены, и артиллеристы, напрягая мышцы, закатывали в них огромные камни.

Командир уже был готов отдать приказ о новом залпе, как в воздухе вдруг раздался громкий злой шепот, раздирающий уши. Кто-то жуткий, незримый объявился среди артиллеристов Элагона. Незваный гость не пришел со стороны города или же порта, он и через мост не перебирался – просто возник за спинами солдат, ворвавшись порывом взявшегося из ниоткуда черного обжигающего ветра. Его появление походило на жидкую раскаленную смолу, вылитую из котла, которая так и не успела коснуться земли, а осталась плыть по воздуху. Черный ветер, если судить по страшным легендам, что рассказывают в грязных тавернах шепотом и с оглядкой, дул прямо с того света, и именно он плясал сейчас пред исполненными ужаса людьми, прекрасно видимый и осязаемый. Сотканное из длинных спутанных нитей бесформенное дуновение сплелось в обретающий контуры образ, все более напоминая человека. За считаные мгновения на земле появилась высокая фигура некроманта в развевающейся на ветру черной мантии. Из-под натянутого на голову капюшона показались длинные белые волосы, а его тонкие губы на четко проявившемся бледном лице что-то беззвучно шептали.

Люди застыли от неожиданности, никто не догадался взяться за меч или алебарду: охвативший всех могильный холод, пришедший вместе с темным магом, вогнал солдат в беспробудное оцепенение. Они стояли и смотрели, как некромант медленно, словно издеваясь, проходит мимо них, раскинув руки в стороны. На его лице появилась неприятная усмешка, когда десятки невидимых нитей потянулись к его растопыренным пальцам из тел скованных ужасом артиллеристов. Воины пока не замечали, что с каждой секундой им становится все хуже, силы покидают их вместе со страхом, они безвозвратно впитываются в злобного некроманта, плетущего свою безжалостную паутину.

Лишив людей всех их желаний и страстей, опустошив их души и расправившись с их волей к жизни, темный маг остановился у одного из орудий. Совершенно белыми пальцами, будто облаченными в атлас перчатки, некромант достал из-под плаща длинный острый кинжал с серебристым лезвием и не замедлил вонзить его в деревянный каркас. Спустя несколько мгновений орудие начала заволакивать темно-зеленая пелена, разнося по округе мерзостный запах болот. Ужасная зараза перекинулась на другой онагр, затем на третий, и вскоре все они оказались затянутыми гнилостной пленкой. Безжалостное проклятие, призванное пробуждать топи везде, где бы ни находился этот кинжал, вырвалось на свободу. Вложенная в оружие мрачной волей некромантов злобная магия превосходно работала даже спустя века после их смерти.

Бойцы расчетов словно не замечали, как все их орудия рассыпались в труху, прогнивая изнутри. Клинки продолжали спокойно почивать в ножнах, в то время как их хозяева просто стояли, безжизненно глядя перед собой. Некромант удовлетворенно улыбнулся и спустя мгновение скрылся из глаз, а заклятые люди так и остались стоять на своих местах, не в силах пошевелиться. Жизнь покинула их тела, и подле гор гнилого дерева, ржавого металла и истлевшей кожи застыли бескровные оболочки, пустые, бледные и незрячие.

Коррин Белая Смерть, один из самых ужасных некромантов Умбрельштада, нанес стремительный роковой удар. Неожиданно появляться среди людей, знаменуя своим приходом мучительную смерть каждого из них, давно вошло у чернокнижника в некую нежно хранимую и любимую привычку.

Мост Синены, соединяющий берега Илдера, был длиною почти в полмили и, гордо возвышаясь над рекой, представлял собой несокрушимое и величественное зрелище. Могучие опоры уходили глубоко в дно, отбрасывая длинные бледные тени на серо-синюю после дождя воду и сливаясь с отражением сидящих в углублениях-нишах каменных фениксов, сложивших богато оперенные крылья.

Еще совсем недавно под высокими ажурными арками проходили чужеземные корабли, поднимаясь вверх по реке, и с широких парапетов парусными судами любовались статуи древних воителей и прекрасных дев из легенд и сказаний.

Изящные фигуры, застывшие в изломах многочисленных складок драпировки, выглядели настолько живо, что, казалось, еще миг – и они сойдут с пьедесталов, расправят плечи и глубоко вдохнут свежий вечерний воздух, полный речной влаги. Внимательные глаза, где смиренные, а где исполненные гнева, не мигая, глядели на тех, кто находился на мосту…

Раздался вскрик, и кровь брызнула на белое каменное лицо прекрасной девы в развевающемся одеянии. Багровые капли стекли по щеке, оставляя за собой небрежный, но до жути выразительный след. Она все так же продолжала равнодушно смотреть, ведь для нее и вправду ничего не произошло, а перед постаментом уже рухнул человек с широкой резаной раной на груди. Разорванная ало-синяя туника быстро темнела, становясь влажной от крови, солдат хрипел, зажимая перчаткой грудь, он еще пытался ползти. Нависший над человеком скелет в древних латах не позволил ему сбежать – с размаху ткнул ржавым гладиусом в только что нанесенную рану. Солдат дернулся и затих, а его убийца уже позабыл о нем, повернувшись к еще одному защитнику моста…

Ловкий мечник отбросил щитом скутум врага и снес ему череп в прохудившемся шлеме. Неживой воин опустился на окровавленные плиты с перебитым хребтом, а человек рванулся дальше в бой… Страх солдат перед мертвецами смешался с ненавистью и неистовым желанием отправить как можно больше Прόклятых в преисподнюю.

Сражение на второй баррикаде было кровавым и ожесточенным. От удушающего запаха гнили, исходящего от нежити, кружилась голова, а пыль, поднимаемая мертвыми ногами, резала глаза. Руки в кожаных перчатках давно были мокры от пота, в то время как гербовые туники защитников покрывали грязные пятна. Едва ли не у всех текла кровь. Мечники сражались уже без какого-либо строя, каждый из них, кто как мог, пытался оттеснить врага, но наступающих было слишком много. Они перебирались через заграждение в таком количестве, что клинок просто не успевал коснуться каждого, стрел не хватало, чтобы остановить всех.

Лучники с баррикады стреляли поверх голов своих, навесная стрельба хоть немного, но все же прореживала наступающие порядки врага. Неугомонный капитан Ренер с перевязанной головой – он сильно ударился, свалившись с насыпи во время залпа мертвой артиллерии, – сам взялся за лук. Тетива пела в натруженных руках, а из всех возможных мыслей в голове осталась одна: «Издохните, твари!»

В то время как люди дрались с остервенением и яростью, нежить спокойно шагала вперед, поднимала свое оружие и умирала… умирала в который уже раз. Мертвецы ничего не чувствуют, их ведет не зрение, а чутье, каждым движением заведенных кукол руководят короткие и простые команды, самостоятельность сохраняется лишь на уровне обычных рефлексов. Никакого остервенения или холодного расчета, полное отсутствие реакций и мыслей, все оставлено в прошлой жизни. Теперь они просто сражались, упрямо, обреченно и безжалостно. Гладиусы взлетали в четко очерченных выпадах и столь же быстро вырывались на свободу из людской плоти. Из-за насыпи неслись дротики-пилумы, вонзаясь либо в вовремя подставленные мечниками щиты, либо в тела их менее проворных соратников.

Бой длился уже второй час, баррикада была специально возведена на достаточном расстоянии от башен, которые пришлось сдать врагу, поэтому мертвые стрелки пока что бездействовали, предоставив лучникам Ренера относительную свободу. Из города то и дело подходила помощь, главнокомандующий высылал отряд за отрядом: мост являлся ключевой точкой обороны, и он планировал еще долго его держать. Сэр Миттернейл так ничего и не смог придумать после того, как были разрушены онагры, кроме как посылать на смерть все новые полки мечников и копейщиков. Он безуспешно ругался с Архимагом Тианом, требуя от него позволения отправить в бой всадников на грифонах. Великий магистр Златоокого Льва справедливо полагал, что неожиданный налет с воздуха – это его шанс хоть ненамного задержать врага. Втайне же он решил приказать архонту Серебряных Крыльев совершить атаку с неба на ставку самого Деккера. Лорд даже предвкушал заслуженные лавры, добытые дерзким и решительным ходом, но Архимаг Элагонский, как обычно, испортил все планы. Он был непреклонен: грифоньи всадники останутся в резерве во дворе Школы, чтобы в случае прорыва Прόклятых оборонять цитадель магов и городские кварталы. Лорду Миттернейлу оставалось только скрежетать зубами от злости и проклинать про себя упрямого старика. Больше всего магистр терзался вопросом, почему некроманты не дадут новый залп из своих орудий, ведь они подвели артиллерию к самому мосту и им бы ничего не стоило снести одним ударом всю баррикаду, включая многих ее защитников. Но тем не менее мертвые расчеты неподвижно стояли, наблюдая, как легион штурмует заграждение.

Тем временем еще два полка королевской пехоты вышли из ворот и отправились на мост.

…Пели трубы, позади сражающихся в первом ряду реяли знамена с золотыми лилиями. Измотанные воины отступили назад, в строй, на их место спешили встать свежие бойцы. Копейщики пронзали дряхлые латы скелетов, спеша тут же вырвать оружие на волю и вновь нанести удар. От летящих навстречу пилумов их прикрывали щитами мечники, но перед каменной насыпью уже стремительно росли завалы из истыканных дротиками, словно иглами, человеческих тел. Вонзившись даже в ногу или руку, пилумы выводили из строя одного бойца за другим, щедро нанося ужасающие ранения и обрекая на гибель. Мертвецы превосходно знали, как пользоваться своим смертоносным оружием.

Прόклятые прорывались все дальше, заставляя людей отступать, а тех, кто не мог или же не желал показывать спину, легионеры безжалостно добивали. Раненых и сваленных наземь бесчисленная нежить попросту растаптывала сапогами, перемалывая на мелкие осколки ребра и черепа.

Сумерки постепенно перерастали в ночь, кто-то зажег факелы, ведь мечникам приходилось драться с наступающим врагом едва ли не в полной темноте. С уходом последнего солнечного луча по всей длине моста зажглись магические фонари. Звонко пропела труба, призывая защитников моста единодушно ринуться в атаку, оттолкнуть яростным натиском прорвавшуюся за баррикаду нежить. Люди закричали и ринулись вперед. Один мечник пробил ржавую кирасу мертвеца, упершись в него ногой, вырвал меч и побежал дальше, крушить врага. Его соратник рядом даже не остановился вытащить застрявший в черепе мертвеца меч, он просто бросился вперед, схватил за доспех другой скелет и швырнул его через парапет в реку. Храбрые элагонцы рубили противника мечами, били его щитами и даже голыми руками. В едином порыве люди пытались отшвырнуть неприятеля назад, и вскоре у них это получилось. За баррикадой остались лишь завалы из окровавленных тел защитников моста и гнилых костей нежити.

Тут из множества труб королевских боевых музыкантов раздалась хорошо известная воинам команда, звонкий протяжный сигнал: «Сомкнуть щиты! Все в линию!»

Стена из ало-синих щитов стремительно росла и вскоре вновь перекрыла мост за каменным ограждением, готовясь встретить новые полчища Прόклятых. Сдавать этот рубеж так просто никто не собирался, ведь за ним уже Элагон, там их дома, матери, жены, отцы и дети. Нет, мертвецы засыплют своим прахом землю на подступах к городу, но шагнуть вперед им никто не позволит.

Люди кричали, вторя голосу труб, они были измотаны и изранены, но готовы продолжать сражение. Однако в тот момент, когда королевские пехотинцы уж было подумали, что им удастся удержать эту баррикаду, все изменилось. Это произошло так же стремительно, как южный теплый ветер Айкол в панике сбегает от северного ледяного бурана Айота или цветущая весенняя погода резко превращается в дождливую хмарь. Теперь стало ясно, почему все это время бездействовала артиллерия Прόклятых.

Элагонцы увидели, как за рядами скелетов появилась фигура в черном одеянии. Воины содрогнулись: один вид некроманта внушал им панический страх. Казалось бы, ничего особенного нет в предводителе мертвецов, невозможно выделить в нем что-то откровенно пугающее или потустороннее. И тем не менее каждого охватывал ужас при виде этого… нет, не человека, а именно порождения мрака. На вид это был обычный мужчина, облаченный в темную мантию, его длинные белоснежные волосы дрожали под ветром, а глаза оглядывали умирающих, выискивая тех, кем можно поживиться, чью душу еще удастся перехватить, пока она не сбежала слишком далеко в Чертоги Смерти. Его узнали. Почти каждый из пехотинцев Ронстрада помнил это лицо. Эти жестокие глаза смотрели на жителей королевства с многочисленных плакатов о вознаграждении за поимку. О, это был не какой-то там рядовой некромант, делающий первые шаги на пути постижения темного искусства и способный лишь осквернять беззащитные погосты. Нет, навстречу испуганным людям шагал изощренный в своем безумии убийца, чернокнижник и демон во плоти. Один из самых жестоких некромантов Черного Лорда, ненавидимый в народе едва ли не больше, чем сам темный повелитель Деккер.

Коррин Белая Смерть вскинул в воздух правую руку. В тот же миг под ногами одного из королевских солдат зашевелились кости только что убитого им скелета. Разрубленные останки срастались, и спустя считаные секунды перед бойцом стоял враг, целый и невредимый. Воин, что беспечно отвернулся от поверженного противника, уже ничего не успел сделать в тот миг, когда окровавленный гладиус пробил его доспехи и вонзился в спину. Защитник моста упал на то самое место, где только что лежала нежить, а кругом десяток за десятком вновь восставали из небытия сраженные мертвецы. Злобный чернокнижник, прикрытый рядами верных слуг, готовился нанести новый удар.

Коррин в очередной раз поднял вверх руку, и вокруг нее начало распространяться черное марево. Прямо из растопыренных в стороны пальцев начали рождаться струйки дыма, они сплетались в его ладони, образуя непроглядную сферу, которая росла с каждым мгновением. Пальцами другой руки, измазанными человеческой кровью, колдун коснулся своего черного творения, отчего оно покрылось багровыми прожилками.

Кто-то из королевских лучников вспрыгнул на камни баррикады, натянул тетиву и выстрелил навесом вперед, пытаясь поразить пугающую фигуру некроманта. Звонко запев, стрела устремилась в полет, но в тот же момент один из прикрывающих беловолосого колдуна скелетов с нечеловеческой быстротой рванулся назад, и оперенная смерть, готовая пробить черный балахон, вонзилась в мертвую плоть нежити. Павший воин покачнулся и осел к ногам своего повелителя.

Коррин тем временем слегка подул на черное облако, и оно тут же сорвалось с места, поплыло вперед, разрастаясь и приобретая все более багровый оттенок. Воины короля в страхе смотрели на приближающуюся в свете факелов и фонарей кошмарную тучу, порожденную темным волшебством.

Сумрачное облако накрыло центральную часть баррикады. Бравые королевские мечники, только что ожесточенно бившиеся с превосходящим в десятки раз противником, опустили головы и сели на землю. Их покорила непередаваемая грусть и тоска… Воины вдруг отчетливо ощутили, как пылает славный Элагон, как пламя пожаров отражается от стен и башен, как все вокруг заволакивает дым и черными столбами уходит в серые рассветные небеса, оставляя после себя лишь пепел и смерть. Прямо в уши ужасным, безумным потоком ворвались мольбы о пощаде и крики умирающих, смешиваясь с обреченным собачьим лаем и мерзким вороньим карканьем. Поникшим взорам солдат, словно наяву, предстали мертвые тела родных, разбросанные среди руин и безжизненно глядящие в равнодушное небо или не менее равнодушную землю. Никому не хотелось жить, никто не желал больше драться, весь смысл их существования иссяк, ушел, словно вода сквозь песок… Мечи со звоном падали на камень, к ним присоединялись щиты.

Подлый удар темного мага достиг цели. А с другой стороны на каменный завал уже взбирались легионеры Прόклятых. Преодолев баррикаду, нежить остановилась, чего-то ожидая…

– Братцы! – Крик одного из бойцов разорвал мертвую тишину.

Невысокий кряжистый солдат так же, как и весь его полк, с непониманием глядел на то, как передовые отряды, позабыв о кипящем кругом сражении, о наступающих врагах, вообще обо всем, уселись наземь и выпустили из рук мечи. Кто-то из попавших под действие колдовской тучи рыдал, уткнувшись лицом в ладони, их плач и всхлипы стали единственными звуками, раздающимися сейчас на мосту. Другие просто глядели перед собой, явно не замечая ничего кругом: они никак не могли отойти от того ужаса, что вошел в их сознание, а третьи неистово мотали головами, словно пытаясь таким образом выразить свое несогласие с тем, что, как им казалось, произошло. Все звуки ушли из их ушей, и с каждой минутой мнимого, зависшего над рекой тоскливого молчания людям становилось только хуже. Если в первые мгновения еще был хотя бы крошечный лучик надежды, то теперь и он иссяк – заклятие становилось все сильнее, колдовской туман сгущался в центре и распространялся все дальше. Передовые шеренги защитников, не менее сорока человек, поддались злобному чародейству Коррина Белая Смерть, они сидели на обильно политых солдатской кровью плитах, а клубы черного дыма с багровыми прожилками вились вокруг, все разрастаясь и разрастаясь.

Мертвые легионеры встали у баррикады, никто из них не спешил атаковать беспомощных людей. Отвратительный некромант шагнул вперед. О, это было непередаваемое наслаждение для прислужника тьмы, изысканнейшее лакомство! Столько израненных, разорванных на куски и загнанных в угол душ! Лишь колдун своим потусторонним взором мог видеть, как из сердец его пленников к нему потянулись полупрозрачные белесые нити, как они соединяли его с ними, наполняли его людским страхом за жизни родных и любимых, питали болью, которую они испытывали, полагая, обманутые, что их близких больше нет в живых. С каждым ударом обреченных сердец он становился сильнее, а его заклятие, что тянулось своими дымными щупальцами к новым жертвам, заставляло полки защитников шаг за шагом отступать с моста. Иного выхода солдатам не оставалось, но пока еще не все это поняли.

– Стоять! – рявкнул командир, но было поздно.

Еще несколько его людей, в надежде помочь товарищам, храбро вошли в область действия заклятия. Воины поднимали под руки соратников, старались оттащить их подальше, вынести на свежий вечерний воздух из ядовитой тучи, но и их ноздри постепенно втягивали черные испарения, глаза застилала пелена обмана, а сознание впитывало окружающую усталость и безразличие. Тоска завладевала все новыми жертвами, еще десяток некогда гордых и прямых спин безутешно согнулись, а горячие, неистовые головы опустились в отчаянии. Было видно, что и без того хорошее настроение некроманта заметно улучшалось – он уже нагло ухмылялся оробевшим защитникам баррикады, совсем не прячась от стрел.

– Ни шагу вперед! – приказывали командиры своим подразделениям, теперь никто из солдат уже даже и не думал о том, чтобы войти в густую черную тучу, в ужасе глядя на околдованных собратьев. Они отступали, медленно, но неотвратно отдавая мост врагу. Старший некромант одним движением руки сделал то, чего несколько часов не могли добиться целые когорты мертвых легионеров.

Нужно было стрелять и избавить наконец мир от этого исчадия мрака, вот уже два столетия изводившего народ королевства. Стрелы были наложены на тетивы, но лучники не решались пустить их в полет, ведь на пути к колдуну находились их друзья и братья, те, с кем они всего десять минут назад бок о бок защищали от врага мост. Вон, возле прекрасной статуи богини Синены осел на залитые кровью плиты капитан стрелков Ренер, безвольно опустив лук: не могли же его подчиненные стрелять по человеку, ставшему им все равно что отцом. Вместо этого им приходилось просто отступать под давлением ужасной черной тучи.

Вскоре отряды защитников встали стеной у входа на мост – дальше страшное заклятие колдуна не продвигалось. Людям оставалось только, сжав зубы от ярости, беспомощно смотреть на разлившееся в воздухе колдовское облако, ежесекундно менявшее свою форму и очертания, словно живое существо. Сквозь непроглядное марево они едва могли видеть, как некромант расхаживает среди их несчастных соратников, как он пьет их силы, отобрав волю к жизни, стремление побеждать и просто бороться.

Ренер незаметным движением потянул стрелу из колчана… Темный маг был всего в двадцати шагах: для превосходного лучника – пустяковое расстояние. Капитан стрелков сразу углядел, что туча проклятия каким-то странным образом немного огибает статую богини Синены, в чью честь и был построен мост. И когда его воины отступали, он просто шагнул вперед и, притворившись, что также поддался чарам, опустился на камни возле ее пьедестала.