Текст книги "Смутное время"

Ренер наложил стрелу на тетиву. Некромант ничего и не заметил – он продолжал самозабвенно опустошать свои несчастные жертвы. Человек неслышно оттянул тугую нить и прицелился в левую половину его спины, под самую лопатку – с такого расстояния стрела наверняка пробьет и кость, и сердце, даже, возможно, пройдет насквозь.

В тот миг, когда лучник спустил тетиву, Коррин обернулся, вдруг почуяв неладное… Стрела летела ему в грудь… Колдун успел лишь вскинуть руки в защитном жесте, бессмысленно отгораживаясь от несущейся к нему оперенной смерти.

Ренер не успел понять, что происходит, когда сильный порыв взявшегося из ниоткуда ветра ударил по фигуре некроманта, отчего складки его длинной мантии взвились во все стороны, будто оплавляясь в сильном огне и растекаясь. Коррин начал стремительно менять форму, а его облик за мгновения потерял четкие очертания… Стрела капитана исчезла где-то среди многочисленных драпировок, слившись с черным смолистым вихрем.

Джон Ренер в ярости опустил бесполезный лук – треклятое колдовство, будь неладен тот, кто его придумал!!!

Но не все пошло ладно у некроманта, колдовство не успело его спасти, поскольку почти сразу же Коррин вновь принял свой привычный вид. Мертвые легионеры направили незрячие взоры на повелителя, который застыл, дико изогнувшись, посреди моста. Затаив дыхание, стрелок увидел, как колдун поднял голову, медленно распрямился. Он все-таки не успел полностью исчезнуть, обратившись черным ветром… Из его груди торчала стрела с белым крестовидным оперением, а сухие потресканные губы, прокушенные от боли, начали кровоточить, хрипло шепча слова на непонятном Ренеру языке – староимперском.

Оказалось, что в народе говорили правду, утверждая, что колдуна не сразить одной стрелой. Не беда: у капитана их полный колчан, каждую он щедро отдаст известному убийце и чернокнижнику. Его рука только потянулась за плечо, как некромант закончил шептать.

Выбросив вперед бледную кисть со скрюченными тонкими пальцами, он распрямился и встал ровно, будто и не торчала в груди стрела, а ранение его вовсе не заботило. Можно было подумать, что Коррин схватил человека за горло. Он поднял руку, и Ренер, хрипя и выплевывая изо рта кровь, повис в воздухе в футе над узорчатыми плитами моста. Он еще был жив, трепыхаясь в крепко держащей его за горло невидимой руке. Некромант не собирался душить лучника – он сделал широкое движение рукой, будто швырнул что-то, и его жертва с размаху влетела в стоящую у парапета статую Синены. Камень оказался крепче, нежели тело храброго Ренера. Хрустнули кости, и он безвольно обвис в воздухе, но некромант снова ударил его о статую, затем еще раз и еще. Белое, идеально выполненное древними скульпторами лицо и тело богини окрасились кровью. Так завершил свою жизнь один из самых доблестных офицеров армии Его величества.

Некромант тем временем без сил упал на колени – стрела, застрявшая в груди, хоть и не коснулась сердца, но доставляла такую боль, что темный маг еле удерживался от того, чтобы не потерять сознание. Все силы: и колдовские, и просто человеческие стремительно оставляли его. На то, чтобы хотя бы извлечь стрелу, их уже не было. Ноги подкосились, и Коррин упал на землю. Легионеры продолжали стоять в молчании, даже не пытаясь прийти на помощь своему предводителю, а приказать им у него не осталось сил…

Темный маг из последних сил потянулся к сидящему подле человеку, элагонцу в ало-синей тунике, скованному печалью, и дотронулся кончиками пальцев до его запястья. В тот же миг солдат вздрогнул, моргнул раз, другой, поднял голову, оглядываясь.

– Что? Что произошло? – только и успел он спросить.

Взгляд воина встретился с полным боли и ненависти взглядом некроманта, распростертого подле. Колдун, открыв рот и набрав побольше воздуха в легкие, сделал глубокий вздох, и его губы вновь что-то зашептали. Пришедший в себя солдат закричал от обжигающей боли. Ему казалось, что его скелет решили вытащить из него при жизни, но он так и не догадался, что требуемое колдуну находится намного глубже бесполезного сейчас костяка. Человек схватил себя за лицо – голова готова была вот-вот разорваться на части. Из глаз элагонца заструился яркий светло-зеленый свет, прорезавший густую тьму облака печали. Человек кричал и бился в судорогах до тех пор, пока все сияние не вышло из него, не собралось в маленький, горящий белым огнем шар и не скрылось в кулаке некроманта, впитавшись в его ледяную кожу. Солдат замер, его руки по-прежнему были сведены судорогой, а лицо искажено болью, но он уже не был жив. Правда, и в мертвецы его пока нельзя было зачислить – темный маг забрал у человека самое его большое сокровище, обычную человеческую душу, ценность которой далеко не все из людей понимают.

Поглощенная душа дала Коррину еще немного сил, чтобы бороться со смертью. Дрожащей рукой некромант сломал окровавленный наконечник, торчащий из груди, и потянул обломок из раны. Тут же хлынула кровь, но стрела свободно вышла наружу, будто сама вытекла. Коррин закрыл глаза и прямо под собой отворил черную дверь в пространстве. Уже падая в раскрывшийся портал, он громко закричал в ночное небо:

– Анииин!

Он исчез, но в тот же миг из стаи наглых ворон, что клевали неподалеку тела мертвецов, взмахнув крыльями, в воздух поднялась одна, большая, с багровым от своей жуткой трапезы клювом. Оказавшись возле того места, где только что был Коррин Белая Смерть, птица опустилась на плиты и тут же обратилась высоким человеком в черном камзоле, украшенном серебряной нитью вышивки и оторочкой из вороньих перьев на воротнике и манжетах. За ним по камням стелилась широкая алая лента, исписанная вязью черных букв забытого языка. У некроманта были длинные черные волосы, собранные в хвост, очень бледное лицо с высоким лбом, немного вздернутым острым носом, отдаленно смахивающим на клюв, окровавленными губами и подбородком.

Анин Грешный, так же как и Коррин Белая Смерть, являющийся Ступившим за край некромантом ордена Руки и Меча, вступил в бой. Он ленивым, казалось бы, праздным шагом направился к началу моста, отбивая латными сапогами пыль от камней. Колдун огибал неподвижные тела, ныне – всего лишь иссушенные оболочки, что скрючились у него на пути. Пустые и высохшие, еще совсем недавно они были живыми людьми…

Следом за некромантом двинулись легионеры, вновь выстраиваясь ровными когортами вокруг своего повелителя.

* * *

– Открыть ворота! – приказал Великий магистр Златоокого Льва.

Эвианн Миттернейл и отряды его верных орденских паладинов выстроились на своих боевых скакунах вдоль всей главной улицы города, ожидая, когда громадные створки отворятся и выпустят их на помощь защитникам моста. Пехота в это время продолжала отступать под натиском переходящих мост все новых когорт нежити.

Рыцари трубили в рога, подбадривая себя боевой мелодией, герольды провожали паладинов призывами: «Пусть ваши копья не знают промаха, а мечи разят во славу короля, Льва и Хранна! Пусть падет каждый богомерзкий мертвец, что посмел преступить законы жизни и порог священного моста! Пусть кровь некромантов окрасит клинки и люди станут свободны от их зла!»

Сэр Эвианн опустил на лицо забрало. Закованная в латную перчатку рука крепче сжала рукоять ясеневого копья, выкрашенного в алый цвет, с мечущимся на ветру золотистым флажком у наконечника.

Цепи наматывались на барабаны с невероятной скоростью – построенные гномами ворота Элагона славились своей способностью открываться в считаные мгновения. И это при том, что ни один человек не держался сейчас за рычаги – все делали механизмы: быстро крутились огромные шестерни, цепляя зубцами своих сестер, а те, в свою очередь, тянули за цепи высокие створки, крепкие и массивные.

В последний момент главнокомандующий силами Элагона обернулся. Его старшие паладины выстроились по трое за его спиной, сейчас они морально готовились к предстоящей схватке, молясь Хранну, Синене и своим духам-защитникам, у кого они были. Могучие жеребцы, облаченные в тяжелые латы и алые попоны с гербом их ордена – ликом золотистого льва с синими глазами-звездами, били по брусчатке копытами, в нетерпении выпуская пар сквозь сетки ноздровиц стальных налобников.

Ворота полностью открылись, и в образовавшемся проеме рыцари увидели страшную картину: остатки пехоты, оборонявшей мост, отступали, оставляя на земле своих поверженных собратьев, лучники еще пытались отстреливаться, но видимого вреда армаде мертвых это не наносило. Воины отступали настолько поспешно, что не всех раненых успевали подобрать, а про погибших и речи не шло. Когорты Прόклятых шагали к городу в тучах пыли, поднимаемой коваными сапогами, тысячи огоньков глазниц, горящих в ночи багровым светом, походили на тоскливые свечи, зажженные над трупами погибших.

Магистр в длинном плаще и дорогих, изукрашенных тонкой резьбой латах вскинул вверх копье и удобнее упер щит в ногу. Рога заиграли приказ выступать, а герольды разразились призывами: «В бой! За короля, Льва и Хранна!»

Сэр Эвианн пришпорил коня, и верный Бельтезр, выбив напоследок подковами из брусчатки несколько искр, рванулся прочь из города. За ним понеслись паладины Златоокого Льва, шпоря горячих коней. Тяжелая конница была готова вступить в бой.

На полном скаку магистр начал обходной маневр. Планируя ударить во фланг наступающей армаде нежити, он направил коня влево, огибая фронт сражения и заходя с северного края равнины. Помимо значительного преимущества боковой атаки, сэр Миттернейл планировал дать возможность отступить пехоте, спешно шагающей к воротам.

До врага оставалось не более полумили, за спиной неотступно скачут верные рыцари… Как хорошо, что он не взял на защиту города неугомонных, скучных командоров, никто теперь не спорит с его приказами, не обсуждает маневры… благодать. Есть копье, и есть враг. А большего и не нужно.

Магистр уже мог различить ржавое облачение Прόклятых и черную ткань сигны с гербом на ней: латной перчаткой, сокрушающей меч, – контуры Умбрельштадского знака горели мертвенным белым светом. Ничего, скоро уже их стяги будут валяться в пыли, а мертвые тела рассыплются прахом…

Перед ровными рядами мертвых легионеров неспешно шагал высокий человек в плаще с оторочкой из вороньих перьев. Один из числа некромантов, в этом не могло быть сомнений – ведь что может понадобиться простому обывателю близ восставшей из могилы нежити, если только он сам не послужил причиной ее пробуждения? Треклятый прислужник смерти, один из главных виновников происходящего, судя по всему, не чувствовал никаких угрызений совести, а уж тем более страха. Он равнодушно глядел на грозные, как смел надеяться магистр Миттернейл, ряды приближающихся паладинов и разве что не зевал от скуки.

Главнокомандующий силами обороны сжал зубы от гнева. Лишь боги знали, как сильно он ненавидел этих исчадий мрака. Ни у кого душа настолько не была наполнена лютой яростью к чернокнижникам ордена Руки и Меча, как у сэра Эвианна. Кровная вражда лишь подогревала чувства – его далекого предка, славного прадеда, Кейлана Миттернейла, который тоже был в свое время Великим магистром, убили, подло… бесчестно… Треклятый Деккер Гордем заманил прадеда в ловушку под стенами Умбрельштада, пленил его и распял на кресте на одной из башен крепости. Все его предки жили в постоянном страхе, ведь над каждым, словно родовое проклятие, нависло злобное присутствие Черного Лорда. Видят боги, Эвианн ненавидел Деккера и его приспешников сильнее всех…

Некромантов сэр Миттернейл выискивал и убивал при любой возможности, и на его счету было уже четверо. Возможно, вскоре прибавится еще один, а мерзавец в плаще с перьями не заслуживает лучшей смерти, чем быть затоптанным копытами рыцарского коня, и сейчас этот колдун на своих ребрах почувствует всю мощь могучих ног Бельтезра.

Некромант же, судя по всему, не спешил просто так умирать – на сегодня у него были другие планы: скольких еще предстояло убить! Сделав широкий взмах сперва одной рукой, а затем другой, он вскинул их перед собой, будто подбирая что-то с земли. Колдун громко, прерывисто закричал, его голос походил на судорожное карканье, более приличествующее птице, нежели человеку.

Из-под земли раздался чудовищный вой, вторящий черному зову, и весь берег реки вздрогнул, покрываясь ветвистыми трещинами – как только не случился оползень?… Из черных разломов тут же заструились тучи серого вязкого тумана. Сквозь прорези в забралах рыцари с ужасом глядели на то, как марево приобретает четкие очертания. Казалось, что у дымчатой пелены появляются руки и длинные извивающиеся щупальца, они тянутся друг к другу, сплетаясь и образуя нечто похожее на стену. Ужасная черная преграда, наполненная жуткими хрипами и потусторонними воплями, срослась воедино, затянув все бреши и встав на пути скачущих рыцарей. То здесь, то там в колдовской стене проглядывали чьи-то лица, искаженные в дикой муке. Безуспешно пытаясь выбраться на волю, оттуда вылезали сведенные судорогой полупрозрачные руки и ноги, но их вновь затягивало в стену духов и призраков…

Сэр Эвианн Миттернейл лишь сильнее пришпорил скакуна и, попросту стараясь не обращать внимания на колдовство, склонил копье в сторону смутно проглядывающей за туманной стеной фигуры некроманта. Рыцарь привычно опустил голову, подставляя, как записано в наставлениях паладинам ордена, врагу не глаза в прорези забрала, а стальной налобник шлема с резной фигуркой льва на нем. Магистр не боялся темного колдовства, полагая всю жизнь, что меч со стрелой намного опаснее каких-то там фокусов. Он был готов рваться вперед, и пусть у него на пути встанут хоть сотни подобных стен, воздух будет пропитан ядом, а земля заполыхает под ногами, он не устрашится и не отступит. Пусть все Кольцо Смерти самого Деккера объединит против него свои усилия, он достигнет цели…

Кольца Смерти не понадобилось, хватило одного лишь некроманта. Конь Великого магистра, его верный и храбрый скакун, его друг, вдруг захрипел и взбрыкнул, не дойдя до преграды каких-то полторы сотни футов. Полное боли ржание сорвалось с губ животного, словно его неимоверно истязали, втыкая в тело раскаленные иглы. Казалось, что вот-вот он выплюнет удила, что было просто невозможным. Эвианн вовремя успел отбросить в сторону щит и копье и крепко обхватить шею коня в тот момент, когда Бельтезр остановился на полном скаку, зарывшись копытами в землю. Еще мгновение, и рыцарь точно вылетел бы из седла, но высокие луки и молниеносная реакция спасли его от этого.

Не все паладины, скачущие за своим предводителем, успели проделать подобный трюк, и многие оказались на земле, их кони не желали идти дальше. Будто злобные демоны вселились в их тела, не оставляя места послушанию и покорности хозяевам. Животные вставали на дыбы, крутились, как только могли, в попытках сбросить седоков. И им это удавалось… Некоторых рыцарей затаптывали их же обезумевшие кони, другие погибли еще при падении, сломав себе шею или хребет. Люди истошно кричали, пытаясь успокоить своих животных. Сквозь дикий рев и ржание раздавались какие-то команды, трагично пела труба, ей вторил безутешный рог.

– Нет! Что ты делаешь?! – ревел один рыцарь.

Оказавшись на земле, он сумел встать на ноги. Голова кружилась от удара, все тело болело. Неизвестно каким чудом он смог подняться. Потеряв копье и щит, позабыв о враге и битве, паладин пытался вновь вскарабкаться на коня, но животное словно не желало этого. Яростно сотрясая головой, оно неистово билось, с губ на землю капала пена, а глаза скакуна, казалось, сейчас прожгут сетчатые глазницы налобника. Конь дернулся и, согнув ноги, ступил вперед, к своему хозяину. Рыцарь вскинул руку в защитном жесте, но это не помогло. Удар копытом отправил его на землю. Больше он не шевелился… Конь сделал еще один шаг, вминая латы и тело человека в землю, копыта животного окрасились кровью.

Первые полтора десятка коней бились и бросались из стороны в сторону, не желая даже близко подходить к стене колдовского тумана. Ужас, вырвавшийся из земных недр, пугал животных больше, нежели загробное карканье ворон или мертвое присутствие нежити… Призраки иссушали тела всех, до кого могли дотянуться. На землю опускались голые костяки людей и животных, вечный голод умерших заставлял их тянуть руки все дальше, вырываясь из цепких объятий своей дымчатой тюрьмы. Вражеская магия показала, что все мечи передового отряда одного из лучших боевых орденов королевства – ничто по сравнению с темным искусством. Некромант мог лишь наслаждаться зрелищем и последствиями применения одного из своих самых изощренных заклятий, в то время как его воины продолжали путь к городу.

Скакавшие следом за магистром и старшими паладинами рыцари, видя, что произошло с их товарищами, старались свернуть в сторону, вовремя оттянув животных от ужасной туманной стены. Многим это удалось, но ровные ряды смешались и потеряли строй – ни о каком продолжении атаки не могло быть и речи, фланговый маневр был провален, около двух десятков рыцарей пало под копытами… Рога призывали отступить, а на то, чтобы перестроиться и атаковать вновь, времени уже не было, да и какой смысл? Что помешает некроманту вновь применить свою магию?

Рыцари спешили вернуться в город, под защиту стен и башен. Последним скакал Великий магистр, все-таки сумевший вывести коня из опасного места…

– Тиан! – Дверь, выходящая на верхнюю площадку заклинательной башни, распахнулась. Под открытое небо выскочил разъяренный человек в золоченых доспехах и алом плаще. Маги Первого Кольца начали недовольно переглядываться, явно осуждая столь непристойное для благородного лорда поведение.

– Слушаю вас, сэр Миттернейл, – спокойно кивнул Архимаг, будто бы и не зная, чем вызвана ярость рыцаря. Словно ему все равно…

– Ты видел, что произошло?! – кричал магистр, его кулаки были сжаты от гнева. – Ты видел это?!

– Видел, – коротко ответил старик. – Отсюда открывается замечательный вид на равнину и реку. Не мы ли с вами, помнится, на днях обсуждали всю бессмысленность кавалерийской атаки, лишенной магической поддержки? – Маг раздраженно нахмурился. – Cэр Миттернейл, вы же не просто так забежали поболтать? Что вам нужно?

– Чудовища архонта Серебряных Крыльев славятся своим бесстрашием. Их так просто не напугать, как коней. Я устал умолять! И я снова прошу… нет, я требую немедленной атаки с воздуха!

– Я не отправлю грифонов, – непоколебимо ответил Архимаг. Стоящие поодаль маги Первого Кольца торопливо закивали, выражая согласие со своим мессиром. – Волшебники Школы будут в постоянной опасности, если оставить их без прикрытия.

– Плевать я хотел на твоих волшебников, старик! – Великий магистр утратил, казалось, всякое уважение к умудренному годами и колдовским знанием старцу. – Люди мрут один за другим, не успеваем складывать трупы! Не успеваем всех забрать с поля боя, а тебе здесь «прикрытие»! Я требую…

– Сэр Миттернейл! – раздался за спиной магистра могучий бас.

– Что еще?! – разъяренно обернулся рыцарь.

На площадке стоял двухметровый великан Канор Защитник Трона, командир гвардии Его величества. Никто не заметил, как он появился на верхушке башни, что было весьма удивительно – тяжелых шагов огромных кованых башмаков и звона пластинчатых лат невозможно было не услышать. Тем не менее в пылу яростного спора его появление осталось незамеченным. Красавцем командир гвардии никогда не считался, впрочем, хотелось бы взглянуть на того, кто расхрабрится настолько, чтобы сказать ему это в лицо. Ужасающая сила великана была известна далеко за пределами Ронстрада. Король даже запретил своему стражу принимать участие в турнирах после того, как первый из гвардейцев убил и покалечил на ристалище нескольких лучших рыцарей из благородных фамилий. И сделал это совершенно случайно. По сути, он был большим ребенком, наделенным чудовищной силой и при этом совершенно не умеющим вести беседу и связно излагать свои мысли. Все, что не касалось прямых приказов его людям, представляло собой пространные рассказы с заиканием, множеством совершенно излишних, неуместных слов и уточнений, и, в конечном итоге, понять что-либо из того, что он хотел сказать, было просто невозможно. Вот и сейчас он не изменил своей привычке:

– Сэр, милорд… эээ… Великий магистр… позвольте сказать, – размеренно начал Канор, – мои воины, гвардейцы короля могучие, то бишь, ну, вы знаете… устали глядеть на гибель братьев. Мы, гвардия короля, нисколько не боимся злобного колдовства черных книжников… то есть… эээ… как их? В общем, если вы позволите…

– Так тому и быть! – Главнокомандующий не дослушал чересчур затянувшуюся речь гвардейца, в ярости распахнул дверь и скрылся на лестнице.

Канор недоуменно посмотрел на Тиана, старик лишь плечами пожал.

Защитник Трона с грохотом топнул по камням, склонил голову в поклоне, отдавая честь мессиру Архимагу, и отправился готовить своих бойцов к сражению.

Тиан вздохнул и лишь прошептал ему вслед:

– Чернокнижников, мой храбрый Канор, чернокнижников…

Люди пятились к стенам; мертвые воины, не останавливаясь, шли за ними. На северный берег Илдера уже перебрались почти десять когорт врага. Легионеры без устали маршировали по вытоптанной серой земле. Артиллерия нежити полностью сровняла вторую баррикаду с уровнем моста, и теперь у мертвых воинов не было препятствий на пути к городу. Точнее, не было каменных препятствий – люди еще старались задержать войска врага, как только могли.

Ворота Элагона были открыты, и королевские полки, отступающие с моста, медленно пятились к ним. Воины отходили под спасительный покров стен родного города. Города, который, возможно, не выстоит даже до утра.

А навстречу отступающим из ворот стройными рядами выходила гордость королевского трона – гвардия Его величества короля Инстрельда V.

Три тысячи пехотинцев, полностью закованных в сталь, внушали уважение. Гигантские двуручные мечи, здоровенные башенные щиты с сужающимися книзу краями, глухие шлемы, на которых украшением застыли фигурки красивых животных: серебристых единорогов и волков, золоченых быков и медведей.

Мерно отбивая шаг, они шли на помощь тем, кто стоял в передних линиях обороны, тем, кому сегодня первыми пришлось отдавать свои жизни в этом чудовищном бою. Латные башмаки с лязгом выбивали из земли облачка пыли, над плотными рядами под ударами ночного ветра реяли гордые знамена: лилии и львы – знаки Гортенского Трона.

Командир, самый высокий и могучий из них, нес в одной руке шлем, в другой – устрашающий молот-клевец, коим указывал на темные центурии армии мертвых, все переходящие и переходящие реку. Идущий рядом музыкант громко протрубил в рог – над равниной начали медленно растекаться звуки, походящие на яростный рев быка. Плотный строй чуть раздвинулся, и сильнейшие воины королевства направили свой трехтысячный «меч» на врага.

Сотни Прόклятых стрелков натянули луки, и небо тут же закрыла быстро приближающаяся черная туча. От залпа с расстояния в пятьсот футов на землю пало всего около десятка закованных в сталь воителей – чтобы совсем избежать потерь, нужно было бы построить «черепаху», но медлительное построение никак не подходило для стремительной атаки. А именно это и было целью командира гвардии короля. Он рассчитывал как можно быстрее добраться до врага и медвежьим натиском оттеснить его либо с обрыва в реку, либо обратно на мост – без разницы.

Люди все приближались к ржавым когортам, а лучники Прόклятых продолжали обстреливать стальной строй гвардии. Живые шли навстречу мертвым…

В трехстах футах от стен Элагона закипела схватка. В первый же миг все королевские защитники фронтального ряда слитным движением опустили свои гигантские мечи – первая линия скелетов пала практически вся. На место осыпавшихся прахом тут же встали новые легионеры, но та же участь постигла и их. Гвардия короля походила на жернова мельницы, а скелеты – на перемалываемые зерна.

Строй тяжелой пехоты с каждым ударом постепенно деформировался, идеально отточенные движения позволили защитникам трона, находясь в рукопашном сражении, изменить свое построение. Ныне передний их ряд напоминал оскаленную зубьями крестьянскую борону. Нежить билась о стальную стену щитов, подобно прибою, и так же, как отлив, отползала под ударами могучих длинных мечей.

– Шаг! – проревел командир Канор. Ему вторил утробный голос рога, походящий на медвежий рев.

Гвардейцы еще раз, как один, опустили мечи и, грохоча стальными латными башмаками, выставили вперед правую ногу.

– Шаг! – последовала новая команда, и воины выставили вперед левую, подкрепляя это движение еще одним ударом меча.

Широким фронтом гвардия начала теснить назад во много раз превосходящие силы врага. Защитники Элагона, подобно стальной кованой цепи, надежно удерживали бьющееся и бурлящее море Прόклятых. Мертвые, отступая, давили своих собратьев, а сзади, со стороны моста, все напирали и напирали свежие силы Умбрельштада…

Гвардейцы умело прикрывали друг друга и не боялись, что их обойдут с фланга. Все изменилось: теперь королевские подданные заставляли врагов отступать. Уже казалось, что появилась непосильная для врага грань, которую тот будет не в силах преодолеть, имя ей – тяжелая пехота Канора Защитника Трона, но, когда до реки и высоких обрывов оставалось не более сотни футов, вечерние сумерки прорезал крик:

– Spiritus mortis. Амо mortis![10]10
  «Дух смерти. Воистину смерти!» – перевод с темного наречия Умбрельштада.


[Закрыть] – Некромант попытался применить свою силу, чтобы помочь войскам.

В первые минуты ничего не случилось, и бравые гвардейцы, не переставая наносить сокрушительные удары, громко расхохотались. Но тут же поняли, что слишком рано радовались: скелеты, с которыми они сражались, начали выдыхать ядовитые испарения, от которых не защищали ни доспехи, ни глухие шлемы с забралами. Горло и легкие взрезало будто сотней иззубренных ножей, с иссушенных губ людей потекла зеленая ядовитая пена, все тело сковывали боль и бессилие. Могучие воины падали на колени, дергаясь в судорогах, они задыхались и расставались с жизнью… Десятки умирали, надышавшись ядом, сотни теряли сознание. Многие останутся на этом поле навсегда…

Цепь была прорвана, выживших гвардейцев начали понемногу теснить с боков. Гигантские мечи оставшихся в живых солдат по-прежнему рубили и рассекали на куски ржавые латы, но их усилия уже ничего не могли решить. Что можно сделать, когда ты остался почти один, когда тебя окружают павшие тела соратников и друзей. Когда они все так просто… немыслимо глупо умерли. Могучие и молодые… Будьте вы наново прокляты, некроманты!

Одного за другим, немногих стоящих на ногах гвардейцев начали сваливать на землю, подобно тому, как охотничьи собаки прыгают на медведя или волка и, намертво вцепляясь мощными клыками, заваливают хищника.

– Отступаем! – прозвучала звучная команда. Музыканты повторили ее, и из рогов начали вырываться крики раненого быка.

Сбрасывая с себя врагов, три сотни – жалкие остатки казавшихся ранее непобедимыми трех тысяч, отступали к воротам, а около десяти тысяч Прόклятых легионеров шагали им вслед…