Текст книги "Отпуск без содержания"

Часть 1. Ферт

Китайцы едят гусениц, а русские пишут на кириллице. Какая связь, казалось бы? Но она есть.

Прошло шесть лет, как я приехал в Америку и мне уже становилось очевидно, что проект закончен. Он оказался закончен, как только я получил гражданство. За несколько месяцев, до наступления сроков подачи заявки на прохождения экзамена я всерьез задумался над тем, нужно ли мне все это? Но я не привык бросать начатое – слишком много энергии, времени, денег и сил было вложено, иначе к чему были все эти жертвы? У меня сохранилась фотография, где я вскрываю конверт с американским паспортом. Глаза у меня пустые. Работа закончена, но радости нет. Есть ощущение того, что проделан большой труд, и я молодец. После этого я еще несколько месяцев проработал в школе в ожидании лета. Летом я решил вернуться в Россию. Я еще был не уверен в себе, я каждый день менял свои решения. Наконец, в одно мгновение, я забронировал перелет, гостиницу в Ессентуках и сразу же успокоился. Я понял, что теперь я точно лечу.

Мне было жаль оставлять свою семью, но моя радость была сильнее жалости. Я просто бежал. Я бежал от депрессии и боли, которые стали посещать меня регулярно по ночам. Я слишком долго находился в стрессе. Мой проект закончен, я не должен был заставлять себя терпеть дальше, я свободен. Отныне каждый был волен принимать те решения, которые считал правильными.

Возвращаться в Россию было не страшно. Я допустил единственную ошибку, покинув транзитную зону во Франкфурте на Майне и, промаявшись в немецком аэропорту до вылета своего рейса в Москву. Несколько часов в Германии и штамп о переходе границы туда-обратно в течении дня запомнилось как забавный курьез. Больше всего мне понравилось то, что на выхоте иъ аэропорта можно было свободно курить, зато вернувшись в транзитную зону, я обнаружил зал для курящих и комнату для йоги, где мог бы провести время ожидания своего рейса на Москву полеживая на коврике.

В Москве я долго не задержался, и через два дня уже прилетел в Минеральные Воды, а из аэропорта на такси до гостиницы в Ессентуках. Через неделю я позвонил жене и сказал, что не вернусь. Проект был закончен. Одновременно я понял, что закончен и наш с ней брак. Я не хотел и не мог больше обманывать ни себя, ни ее. Я хотел иметь секс с другими женщинами, и не скучал по ней. Самое удивительное, что я не скучал и по детям. Они выросли. Я уже давно понял, что совершенно не играю в их жизни никакой роли. На какое-то время я стал человеком без прошлого и без будущего.

До времени заселения в гостиницу оставалось пара часов, которые требовались администратору, чтобы подготовить номер. Я оставил свои вещи и пошел в парк, чтобы осмотреться и выпить минеральной воды. На пути к бювету у меня состоялась удивительная встреча с человеком, которого я считал умершим еще пять лет назад. Мертвец играл на гитаре вальс Доги из кинофильма «Мой ласковый и нежный зверь» и чувствовал себя вполне сносно, несмотря на свои семьдесят шесть лет. Это был школьный товарищ моего отчима – глуховатый музыкант Анатолий, к которому я с юности испытывал чувство симпатии и уважения, и с которым мы сыграли не одну партию в шахматы. Как и подобает восставшим из гроба мертвецам, Толя не сразу меня узнал.

– Алик? Что ты здесь делаешь? – удивился он, – ты ведь должен быть в Америке.

– А ты, – хотелось ответить мне ему вопросом на вопрос, – вот уже как пять лет лежать на кладбище. – но я воздержался от шутки. Не из приличия, из суеверия.

«Что если я не вернулся в Ессентуки, а оказался в царстве мертвых?» – подумал я. Эта встреча и впрямь перевернула мое сознание. Я решил, что раз в этой жизни все возможно, то почему бы и мне не обрести здесь новую жизнь. Алик – мое имя, которое мне дали родители. В школе на Украине, где прошло мое детство, меня стали называть Олегом. Я решил вернуть себе свое детское имя, которое вполне подходило для Кавказа, где я оказался.

Здесь была могила моей мамы, умершей пять лет назад. Я побывал на могиле и выбрал для нее небольшую оградку – прежде их запрещали устанавливать власти на социальных кладбищах, ввиду крошечных размеров захоронений. Тем ни менее, когда ограда была установлена, я убедился, что там достаточно места для двоих. Я не слишком сентиментален, но место мне понравилось: на склоне горы, напротив женского монастыря и с видом на Эльбрус, который отлично виден в ясную погоду.

Я никогда прежде не любил Ессентуков, но что-то произошло со мной за то время, что я прожил в Америке. Я научился любить тихие места, напоминавшие мне мое детство, я полюбил парки, я стал скучать по вкусу минеральной воды из источников. В Америке очень много красивых мест. Меня поразил океан, его мощь. Я всегда мечтал жить в доме на его берегу и гулять по утрам вдоль бесконечных песчаных пляжей, собирая ракушки. Я вплотную приблизился к своей мечте, за два часа езды от дома достигая Западного побережья Тихого океана на своей купленной с рук Хонде CRV. Но в океане невозможно купаться в том месте, рядом с которым мы жили. Для этого нужно было лететь на юг, в Мексику или Калифорнию, но мне почему-то все чаще хотелось оказаться в Кисловодском парке и с этим ничего нельзя было поделать. Мой рай наверное слишком примитивен, или мы к середине жизни выбираем из всего разнообразия его образов, самые надежные и проверенные временем места?

Россия мало изменилась за те четыре года, что я в ней не был. В последний свой визит милиционеры ловили курящих в парках и на перронах вокзалов. Сейчас я мог курить почти везде, где мне вздумается, и после Америки, с ее жесткими ограничениями, это воспринималось как знак свободы, пусть и в негативном ее выражении. Мне показалось, что люди здесь меньше спешат и суетятся, больше времени проводят в праздных прогулках по улицам, больше разговаривают друг с другом. Первое время я не мог наговориться с людьми. Я искал и находил себе собеседников повсюду. Я наслаждался русской речью и способностью выразить с помощью слов любое сложное чувство, которое на родном языке не выглядело вычурно. Меня здесь понимали люди самого разного социального статуса: бродяги, нищие, старики, наркоманы. За каждым из них был опыт жизни, опыт общей для нас культуры. Люди были чутки к языку, и слышали каждый оттенок речи собеседника, и я был не новичком в этой игре, от которой получал подлинное наслаждение. Наша речь – это тропинки, которые ведут к сердцу человека, и кто знает, к кому они тебя приведут в следующий раз. Именно поэтому мне так легко было устанавливать здесь контакты, заводить романы, влюблять в себя людей и влюбляться самому. В этом лесу мне все было знакомо, и я был в нем не чужой.

Я уже знал, что могу жить один. Я уже знал, что могу обходиться малым. Я уже чувствовал, что могу рассчитывать на то, чтобы проводить часы в саду Господа своего, раскачиваясь на качелях. Старик был добр ко мне, во всяком случае, я почувствовал, что с приездом на Родину, тоска меня отпустила, я мог позволить себе некоторую беспечность, и я даже злоупотреблял этим чувством защищенности, позволяя себе то, чего никогда в жизни себе не позволял. Я чувствовал себя счастливым. Может со стороны это выглядело как сумасшествие, но я и вправду был счастлив так, как может быть счастлив приговоренный к казни и помилованный в последний момент преступник.

Я не знал сколь долгим будет это мое состояние легкости и эйфории. Я думал о том, чтобы прожить так до конца лета. Я изменился и это помогало мне не ощущать привычной тяжести на ногах, как будто сила земного притяжения на время утратила надо мной власть. Да, я вернулся на свою Родину, но я вернулся уже другим человеком, не тем, каким уезжал. Мне еще предстояло найти себя – нового, или старого, впавшего в детство или в безумие пятидесятитрехлетнего мужика, у которого совершенно закончился ресурс нормальности, и не осталось сил на терпеливое ожидание будущего счастья. Счастье уже наступило. Я так чувствовал, я так решил для себя. И в этом чувстве было много отваги – того незнакомого мне ранее ощущения, когда ты уверен в том, что с тобой ничего дурного не случится, что ты находишься под защитой и покровительством высших сил, которые тебя сюда привели. Я не изображал из себя супергероя, я им был.

С кем я только не познакомился тем летом 2018 года! Это были бомжи, восточные проститутки, женщина из дипломатических кругов, наркоманы, убирающие парк по приговору суда, заезжая в город мошенница, женщины ищущие развлечений и одинокие вдовы, выжившие из ума старухи, безумный философ и местная поэтесса. Я каждый день заводил новые знакомства и не забывал поддерживать старые. С кем-то я расставался навсегда, кому-то обещал встречу в будущем и невольно обманывал, попадая под влияние нового увлечения. Я смеялся, смешивал стили и жанры, танцевал на улице под пение уличной певицы, водил женщин по любимым дорожкам кисловодского парка, рассказывал им свои истории, угощал кофем, слушал их истории, увлекал и увлекался, легко расставался и все это переживал искренне, но не слишком глубоко.

Я много курил в то лето, пил каждый день вино, иногда коньяк, ел свежие овощи с рынка, спал по четыре часа в сутки и чувствовал себя четырнадцатилетним подростком, выросшим на улице среди клумб и аллей старого запущенного парка. Я почти не покидал его территории. Здесь я чувствовал себя в безопасности, хотя и видел, что вокруг праздных отдыхающих курортников кипит своя невидимая полукриминальная жизнь не самого благополучного в этом отношении региона. Кавказ всегда населяли всякого рода жулики, мошенники и проходимцы всех мастей, среди которых попадались и настоящие разбойники, способные легко вонзить нож в пьяной ссоре или просто освободить перебравшего спиртного отдыхающего от груза наличности.

Надо сказать, что я не слишком осторожничал. Однажды, перебравшая коньяка администраторша гостиницы, в которой я проживал, повела меня в гости к своим друзьям. Объясняла она это свое приглашение тем, что ее старый приятель, которого она называла Сашкой, попал в серьезное положение и ему требуется дельный совет.

– Если ты им понравишься, – приговорила она, – они тебе поверят и ты им поможешь. Ну, а нет, просто посидим, я тебя с хорошими людьми познакомлю.

Люди и впрямь оказались душевными. Ее старый приятель проживал в пристрое в глубине двора большого дома недалеко от центра города. Он практически не вставал с постели, после неудачной операции на ноге. Передвигался он при помощи костылей, и хотя чувствительность конечностей была не нарушена, заниматься собственным здоровьем он наотрез отказывался. Ухаживала за ним его возлюбленная с очень испитым лицом, но с хорошей фигурой и изысканными арестантскими манерами. Позднее я узнал от администраторши, что женщина отсидела десять лет за убийство своего любовника, имела характер вспыльчивый и агрессивный. Администраторшу она ревновала и поэтому откровенно недолюбливала. Между собой они разговаривали исключительно на матах. Мужчина на эти вспышки и перебранки не реагировал, оставаясь абсолютно невозмутимым в любой ситуации.

Когда мы вошли во двор, вся компания праздновала день рождения любимой собаки Люськи. Пришли мы не с пустыми руками и в компанию меня приняли довольно просто, без лишних вопросов, и лишь Сашкина возлюбленная уставилась в меня испытывающим взглядом, пытаясь понять, что я за «фрукт», и чего мне надо. Женщина была уже изрядно пьяна и не считала нужным маскировать свою подозрительность и изображать гостепреимство.

Мы разлили по первой, выпили, закусили и закурили.

– Кого это ты привела, Тонька? Как звать тебя, мил человек?

– Алик! – представился я.

– Алик?! Как мило, – хрипло расхохоталась женщина, – а меня Маргарита Ильинична. Я жена вот это человека. – женщина обняла сидящего рядом на кровати высокого худого мужчину с изможденным лицом и демонстративно впилась ему в губы.

– Какая ты мне жена?! – возразил мужчина. – Ты мне любовница.

– Любовница, жена, нянька, мамка. Мою тебя, белье стираю, есть готовлю, дерьмо за тобой выношу. Так что тебя к нам привело, Алик? Ты часом не мент? А то ты на мента очень похож.

– Алик риелтор. Он из Москвы, отдыхает у нас в гостинице. – вступилась за меня Антонина. – Это я его позвала, может он поможет Сереге советом.

– Мне ничья помощь не нужна. – заявил мужчина. – Мне все по хрену, пусть все будет как есть, я долго на этом свете не задержусь, надоело все.

– Да, ты не торопись в могилу! – рассердилась Тоня – Тут такое дело: у Сереги была сестра в Москве, восемь или девять месяцев назад ее убили. Кто – неизвестно. У нее в Москве две квартиры было – одна двухкомнатная, другая трехкомнатная. Одну она вроде каким-то сектантам отписала еще при жизни, а в другой квартиранты живут. Что можно в этой ситуации сделать?

– У сестры есть еще родня кроме Сергея: дети, внуки, брат, сестра?

– Да никого у нее нет – я один. Ну есть еще двоюродная племянница – она нотариусом работает.

– А ты заявление на вступление в наследство писал? К нотариусу ездил?

– Да ни хрена я не писал. У меня племянница этим всем занимается. Я ей генеральную доверенность подписал.

– А, ну молодец, может тебе что-то перепадет.

– Да ни хрена ему не перепадет! – вмешалась в разговор Антонина. – Видишь, в каких он условиях живет! Его как раз родственники эти сюда переселили. Ему весь дом по наследству принадлежал, но они его уговорили поменяться на квартиру за железной дорогой, ну и каморку эту выделили, чтобы он здесь доживал. Ждут когда он своей смертью помрет и все им достанется.

– Слышь, Тонька, что ты не в свои дела лезешь? – вмешалась Маргарита Ильинична. – В другой раз поговоришь. У нас сегодня день рождения Люськи – давайте за ее здоровье выпьем!

– А кто это? – поинтересовался я у почтенной публики.

– Собачка наша. Ровно год назад приблудилась.

– Это та, что меня на входе облаяла?

– Да она никого сроду не укусила, это она от страха. Но преданная – если кто руку на хозяина поднимет – загрызет нахрен. Люсечка-Люсечка, иди к нам!

– Не пойдет. – сказал Серега. – Боится. Чужой в доме.

– Так ты и вправду риэлтор? – переключила на меня внимание Маргарита Ильинична. – Смотри, меня еще никому обмануть не удалось. Глаза у тебя добрые, вроде, но что ты за человек я понять не могу. Выпьешь с нами за Люську?

– Почему нет? Давайте выпьем. Мне только Тоню до дому надо довести, я матери ее обещал.

– Это ты зря обещал. Тонька после смены обычно дома не ночует. Правда, Тонь? Гуляем сегодня?

– Гуляем. Так что скажешь, Алик, какой совет дашь, умный человек. Или ты не так умен, каким кажешься?

– Выходит, Тоня, тебе за Серегу замуж нужно выходить. Есть у Сереги паспорт? – зашел я с козырей.

– Ты что, с ума что ли сошел? Серега мой друган. Я за него замуж не пойду. – возмутилась Антонина.

– Ну и зря. Дело твое. Жить с ним можешь не жить, а вот по закону ты могла бы его делами заниматься.

– Это ты что ли Тоньку за моего Серегу сватаешь?! – возмутилась Маргарита Ильинична. – Я сейчас этой бляди все глаза выцарапаю!

– Вы, Маргарита Ильинична, не беспокойтесь раньше времени – успокоил я женщину, – дело тут требует юридической формы, а содержание все останется таким же, как и прежде. Вы же за Сергея замуж выйти не можете? Вы с мужем разводиться не собираетесь, я так понимаю.

– Да, я женщина замужняя, у меня квартира, семья, дети. Мне жизнь свою заново начинать не с руки.

– На кой хрен мне жениться! – подал голос Серега. – Мне и так неплохо живется. Сколько проживу – все мое, я свое отжил.

– Да не отжил ты свое! – вмешалась Тоня. Ты же на четыре года меня всего старше, я Алика ровесница.

– Да, ладно, – удивился я – тебе, Сергей, что ли шестидесяти нет?

Мужчина и впрямь выглядел как глубокий старик.

– Пятьдесят восемь мне. Это болезнь меня подкосила. Но все, что ниже пояса у меня еще работает будь здоров!

– Так, а можно на медиков в суд подать? Пусть они операцию переделывают.

– Они мне и без суда предлагали, я сам не захотел.

– Бесплатно?

– Ну, конечно. Откуда у меня деньги. Были деньги – мне родственники за дом выплатили, так мы их за год пропили.

– Че-то у нас скучно, мужчины. – вмешалась в разговор Маргарита Ильинична. – Давайте музыку включим – я танцевать хочу.

– Ну, иди танцуй, а мы пока потолкуем с человеком. – махнул рукой Серега. – Закуски нам еще принеси.

– А ты и впрямь думаешь, что может это дело выгореть? – обратился он ко мне, когда женщины пошли налаживать музыку и собирать на стол.

– Откуда мне знать, я даже документов никаких не видел. Меня Антонина в курс дела не посвящала, куда меня зовет и зачем. Но, в любом случае, попытаться стоит. Подумай, если тебе будет нужна моя помощь, я помогу, чем смогу. Тебе специалист нужен, – я врача имею в виду. Ты еще на ноги встать сможешь, – я смотрю, что голова у тебя работает нормально. Тоня, конечно, не вариант. Есть у меня одна знакомая медсестра – я с ней поговорю, может она согласится за тобой ухаживать.

– Тебе-то какой интерес?

– Почему не помочь хорошему человеку? Мне ничего это стоить не будет.

– Ладно, не пьяный это разговор, приходи завтра к двенадцати, я подумаю.

– Договорились.

В этот момент к столу подошли Маргарита Ильинична и Антонина. Тоня смотрела на меня с подозрением. Она уже была крепко пьяна.

– О чем вы здесь говорил? Что он тебе обещал? Ты ему документы какие-то показывал?

– Мальчики, давайте танцевать! – бросила клич Маргарита Ильинична. – Хотите я вам стриптиз покажу?

– Ты еще не видел какое у нее тело, – подмигнул мне Серега. – как у двадцатилетней!

Маргарита села на стул и стала под музыку снимать сначала колготки, демонстрируя и впрямь очень стройные не по возрасту ноги, а затем принялась расстегивать пуговицы на блузке.

– Марго когда-то профессионально танцевала, – поделился информацией Серега. – стриптиз у нее коронный номер.

Тем временем Маргарита сняла блузку и расстегнула застежку на бюстгалтере.

Антонина тоже вошла в раж и начала сбрасывать с себя одежду. В отличии от Маргариты, тело у нее было оплывшим, массивные груди нависали над весьма заметным животом, который, впрочем, мог бы прийтись по вкусу любителям восточных танцев.

Тем временем Маргарита сбросила бюстгальтер и обнажила грудь, которой и правда могла бы позавидовать двадцатилетняя девушка.

– Что, нравлюсь? – с вызовом спросила она у меня.

– У вас очень красивая фигура, Маргарита Ильинична. – корректно признал я правоту ее слов.

– Ладно, посмотрел и хватит! – сказала Маргарита, застегивая бюстгальтер – У меня мужчина есть, а то он еще меня к тебе приревнует.

– Да я не посягаю, у меня у самого есть женщина, которую я люблю.

– Правда? Ты нас с ней познакомишь? Почему ты без нее пришел? Я думала ты Тонькин хахаль. – Маргарита, кажется, совсем прониклась ко мне доверием. Она слегка вытянулась на стуле, положив мне на бедра свои длинные ноги.

– Да, не, мы просто друзья.

– Какие мы с тобой друзья?! Ты – жулик! Я тебя сразу раскусила – мутный тип! – встряла в разговор Антонина.

– Какого тогда черта ты меня сюда привела, дура? С тебя же первой спросят, если что. – спокойно ответил я на ее выпад. Я уже знал за ней эту особенность становиться в пьяном состоянии очень агрессивной и решил не давать ей спуску.

Маргарита встала со стула, застегнула блузку и пошла по двору искать забившуюся куда-то собаку.

– Ах ты, сученыш! Я тебя просто проверить решила, что ты за «фрукт». А ты уже к Сереге подобрался, документы его смотрел. Показывал ты ему документы?! – обратилась она к приятелю, который сидел совершенно невозмутимо и нарезал тонкими ломтиками сало на блюдце.

Я налил полный стакан воды и отпил от него глоток.

– Показывал или нет?! – настаивала Антонина. Ее мощная грудь казалось сейчас выпрыгнет из лифчика от возмущения.

–Люська-Люська! – звала Маргарита собачку. – Ее нигде нет, я весь двор обыскала!

– Да я ее выпустила, когда мусор выносила. – призналась Тоня. – Пусть побегает немного, а то она кобеля в жизни своей не нухала.

– Ты, что, блядь, с ума сошла? – заорала на нее Маргарита. – Она же пропадет. Ее собаки загрызут! Она ничего здесь не знает, ее сроду никто со двора не выпускал!

– Ладно, я пошел. – решил я. – Если что надумаешь, дай мне знать. – кивнул я Сереге. – Спасибо за компанию!

– Ты что ли уже обо всем с ним договорился?! – вновь обострилась Тоня. – Ты его знать не знаешь, кому ты поверил?!

Я взял стакан с водой и выплеснул содержимое ей в лицо.

– Охолодись, сумасшедшая!

Когда я уходил, Антонина молча смотрела мне вслед, не зная как реагировать. Серега продолжал нарезать сало. Маргарита выбежала за ворота и во весь голос кликала потерявшуюся Люську.

Я вышел за ограду в твердой уверенности, что больше сюда никогда не вернусь.

Трижды в день я ходил к источнику за водой. Здесь я в первые же дни своего отпуска познакомился с миловидной женщиной, продававшей путевки напротив входа в питьевую галерею, и всякий раз по дороге к источнику я останавливался возле ее столика, чтобы с ней поболтать.

Наши отношения не выходили за рамки невинного флирта, я любил ей рассказывать о всех своих приключениях и это уже вошло в традицию. Я рассказал ей о своих новых знакомых, и Оксана и неожиданно высказала свою заинтересованность.

– Ты знаешь, а я могла бы выйти за этого мужика замуж, если все обстоит именно так, как они рассказывают.

– Честно говоря, когда я ему говорил, что у меня есть знакомая медсестра, я как раз имел в виду тебя. Антонина в этом деле не помошник. Она бухает и совершенно непредсказуема. Тут нужен надежный человек, который сможет контролировать всю ситуацию, разогнать всю эту шоблу вокруг мужика и поставить его на ноги.

– Ну, узнай, если у мужика действительно есть права на наследство, то при его желании, можно было бы и попытаться что-то сделать. В этом городе полно таких инвалидов и стариков за которыми некому ухаживать, а у меня все-таки среднее медицинское образование, а при той ситуации, которая сейчас вокруг него сложилась, он точно долго не протянет.

– В общем, понятно, при случае я тебя извещу, хотя я уже не хочу в эту историю ввязываться.

– Это да, тут нужно знать все подводные камни. Я тебе, честно говоря, удивляюсь, что ты не побоялся в незнакомый дом идти. Небось решил за Антониной приударить?

Я засмеялся:

– Не мой типаж, мне миниатюрные женщины нравятся, вроде тебя.

– Много вас таких на сезон. Меня только серьезные предложения интересуют.

– Ну, стало быть, будем этого Серегу разрабатывать, он мужик хоть и на костылях, но говорит, что все, что ниже пояса работает исправно. От баб отбою нет.

– Прям, ты меня заинтересовал. Ладно, расскажешь, как там дальше у вас дело пойдет.

– Думаешь стоит того?

– Ну, а почему нет. Вы же вроде договорились с ним по-трезвому поговорить. Чего в жизни не бывает?

Мы расстались, и я задумался над тем, как прихотливы человеческие отношения даже в таких маленьких курортных городках. Какие варианты судеб и драмы скрываются за заборами в его тихих с виду дворах.

Моя мама прожила здесь более двадцати лет. Я знал, как внимательно здесь люди следят за жизнью других людей, насколько мелочны бывают их мотивы и как продуманна и хитра может быть их тактика поведения, если в дело вмешивается корысть. Собственно говоря, судьба моей мамы была одним из примеров того, как борьба за ее скромную жилплощадь вынудила людей скрывать от меня ее страшный диагноз и никакие, даже родственные чувства, не явились препятствием к тому, чтобы попытаться меня обмануть.

Утро следущего дня я провел в парке. Накануне у меня завязалось знакомство с женщиной моих лет, с которой я познакомился даже на рассчитывая всерьез на успех. Женщина выглядела солидной, дорожащей своей репутацией и положением дамой. Одета она была просто, в спортивном стиле, но что-то в ее взгляде и внешности было такое, что я почувствовал идущий от нее сексуальный вызов и решил не задумываясь принять его, руководствуясь любопытством. Это была женщина восточного воспитания, но, в то же время, русской культуры, что провоцировало мой интерес, потому что прежде я ни за что бы не отваживался на то, чтобы заглянуть за фасад неприступности этого типа женщин, чтобы узнать, что стоит за скрытой, но угадываемой в них чувственностью.

Мы гуляли с ней по парку, разговаривали на разные темы, находили общие точки соприкосновения, и это, как я понимал, была очень осторожная разведка, где любое невпопад сказанное слово могло бы тут же прервать начавшееся знакомство, но пока все обстояло весьма неплохо и я все больше увлекался беседой, которая мне напоминала рискованное путешествие загадочную страну, окруженную высокими горами.

Я вызвался проводить женщину до дома, в котором она снимала квартиру, и женщина приняла мое предложение, предупредив, что в дом она меня ни при каких обстоятельствах пригласить не может, свой номер телефона мне тоже не даст, но, может быть, мы как-нибудь встретимся в парке следующим утром, в это же время.

Так, беседуя с ней, мы все дальше удаляясь от парка в сторону частного секотора, как вдруг я почувствовал на себе чей-то взгляд. Я обернулся, и заметил, на противоложной стороне улице дрожащую от страха собаку, которая, прижавшись к дому, смотрела в мою сторону. Я не поверил своим глазам – это была та самая Люська, день рождения которой я праздновал вчера в компании малознакомых мне людей.

– Извини, – сказал я своей спутнице, которая молча наблюдала за мной, удивленная той переменой, которую вызвала во мне встреча с дворнягой, – я должен увести эту собаку хозяину – она потерялась.

– Конечно, – тут же согласилась она, – иди, раз должен.

Я попытался приблизиться к собаке. Она сначала сделала вид, что хочет от меня убежать, но потом позволила взять себя на руки.

– Надеюсь, мы еще встретимся. – попрощалась со мной женщина.

– Да, конечно, – обещал я ей. – До встречи в парке.

Я нес на руках собаку, чувствуя себя спасителем несчастного животного. Вся эта ситуация казалась мне крайне необычной – все выглядело так, будто сам господь привел ко мне эту тварь, чтобы я еще раз вернулся в тот странный двор с искалеченным Серегой и его верными спутницами.

К счастью, нести мне ее предстояло недолго. Я запомнил адрес– это было через две улицы. За несколько метров до дома, из ворот вышла Антонина с пакетами мусора. По ее виду было понятно, что всю ночь она провела пьянствуя в гостях у своего приятеля. Увидев меня, она застыла столбом. Какое-то время она присматривалась ко мне, словно не узнавая, затем медленно поставила пакеты на землю и повалилась на колени.

– Господи! Люся! Это она? Ты где ее нашел?!

– На соседней улице.

– Я не верю! Мы всю ночь ее искали по всем дворам. Кто ты?!

Я понимал, что в ее глазах я выгляжу сейчас сошедшим на землю мессией. Женщина поднялась с колен и бросилась меня обнимать.

– Меня чуть из-за этой собаки не убили! Ты спас мне жизнь! Не могу поверить в то, что ты ее нашел! Ты что ли специально ее искал?

– Да нет же, она сама меня нашла.

Мы вошли во двор – со вчерашнего дня картина мало изменилась. Хозяин сидел за накрытым столом, рядом с ним сидела Маргарита Ильинична.

Тоня громко огласила благую весть о том, что Люська нашлась. Она явно была под сильным впечатлением от случившегося и не могла подыскать слов, чтобы выразить свое изумление и восторг.

– Алик нашел собаку! – взывала она к небесам. Затем она возвращалась ко мне и вновь, пристально заглядывая в глаза, обращалась ко мне с вопросом: – Кто ты?!

Я и сам уже не знал кто я. Что если и в самом деле я Моисей, посланный к ним, чтобы вывести их из пустыни?!

– Ты где ее нашел? – устроила мне допрос Маргарита Ильинична.

– На соседней улице.

– Ты что ли ее украл?

– У меня есть свидетели – я совершенно случайно на нее вышел.

– Что ты здесь делал?

– Провожал женщину.

– Понятно, ну садись, ты сегодня дорогой гость, будем праздновать Люськино спасение. Наливай пока. Я пойду осмотрю мою девочку.

Мы успели выпить с хозяином по стопке, как в дом вошел еще один гость.

Был он высоким, сухим, в камуфляже, одноглазым мужчиной моего примерно возраста. Мужчина принес с собой флягу со спиртом и пакет с домашними помидорами.

Мы познакомились. Мужика звали Виктором. Было очевидно, что он ко мне присматривался своим единственным глазом и я не слишком-то вызывал у него доверия к себе.

– Ты представляешь, Алик, Люську нашел! – продолжала радоваться Антонина.

– Ладно, хрен с ней, с этой собакой, кончай суетиться. – строго одернул ее мужик. – Ты кто сам по жизни?

– Никто.

– Как это никто? Мне Тонька рассказывала, что ты план придумал, как Сереге дом свой назад вернуть. Я тебе бы не советовал в это дело вмешиваться. Тут фармазоны за этим стоят. А за тобой кто?

– Господь Бог. Антонина мне сказала, что Сереге помощь нужна, если не нужна, то мне нет смысла в чужие дела впрягаться.

– Погоди, – остановил меня Серега, – давай выпьем.

– Ты что ли из баптистов? – обратился ко мне Виктор. – Я эту публику не люблю. Ты где в армии служил?

– В стройбате. Призывался из Ессентуков.

– В каком году?

– В восемьдесят восьмом.

– Тебя, значит, Башкатов призывать должен был. Он тогда военкомом был

– Да вроде он.

– Ну, тогда на тебя я всегда информацию получу, если что.

– О, давай за стройбат – обрадовался Серега. – Королевские войска. Я тоже в них служил.

– А я в инженерных. Минером был. Там глаз и потерял, но своим оставшимся я вижу лучше, чем другие двумя. Ты мне скажи, какой мы процент с этого дела будем иметь?

– А с чего ты решил, что я процент какой-то выплачивать буду? Ты видишь в этом мой интерес?

– Пока нет.

– Ну, вот, когда увидишь, тогда и о процентах поговорим.

– Надо с тобой все же подробней поговорить. Давай завтра встретимся в городе, не возражаешь?

– А мне с тобой зачем встречаться, ты чьи интересы представляешь?

– Серегины я интересы представляю, друг я его. Ты баб не слушай, он только мне доверяет.

Не знаю зачем, но я согласился на встречу. На тот момент я был уже изрядно пьян и мне казалось, что я нахожусь на какой-то воровской малине, где меня проверяют невесть зачем, как Володю Шарапова. Пока мы беседовали, в компании то и дело появлялись еще гости, и некоторые из них и впрямь производили впечатление людей вышедших на покой после бурной криминальной молодости.

Выбрав момент, я распрощался с честной компанией и благополучно вернулся в мир тихих курортных радостей.

Я был не трезв. Скользкий разговор в компании людей, которые мне казались довольно опасными, все еще наполнял кровь адреналином, а происшествие с собакой и вовсе настроило меня на мистический лад. В таком состоянии я пошел на рынок выбирать тяпку, чтобы выполоть сорняки на маминой могиле.