Текст книги "Сказки тетушки Олеси. Выпуск 4"

Олеся Чащихина
Сказки тетушки Олеси. Выпуск 4

© Copyright О.Г.Чащихина, 2014, все права защищены.

Сказка о Вреднюке и Лени Неохотовне

Жил-был на свете, хотя почему жил, он и сейчас где-то живёт, в тридвадцатом царстве в тритридцатом государстве злой и глупый царь по имени Вреднюк. С виду он казался красивым хоть и немного полноватым молодым человеком, но стоило ему начать говорить или тем более что-то делать, как он тут же превращался в ужасного, явно не в своём уме, человека. Он с утра до вечера дразнил дворецкого, сводил с ума ключника, похищая у него ключи, а затем требовал срочно открыть дверь от казны, морил голодом несчастную прислугу, таскал за хвосты кошек и собак, живущих во дворце. А мысли его были так недалеки и мелочны, что никто и не ждал от него чего-то хорошего.

Вреднюк это его ненастоящее имя. Настоящего уже никто и не помнит, даже он сам. Так его назвали жители его хмурого, серого, совсем дряхлого и обветшалого царства, окружённого запущенным садом. За то, что он всегда устраивал вредности, пакости и гадости. Нигде и ни в чём он не замечал красоты природы. Даже если в тёплый, летний, солнечный, безветренный день, подняв к небу глаза, скажешь ему, что оно, небо, чистое, светлое, безмятежное, словно море в спокойную погоду, то он, скорчив страшную гримасу, закричит противным, скрипучим голосом, что наоборот оно грязное и противное.

Родился Вреднюк очень очень давно. А, вообще, если честно, неизвестно откуда он появился и когда именно, но древнесказочное писание гласит, что он тридцатипятиюродный брат Кощея Бессмертного. Хотя, если вы помните, Кощей Бессмертный очень даже смертный. Напомню: смерть его находится в игле, а игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, заяц в ларце, ларец под дубом, а дуб тот на острове, а вот Вреднюк действительно, по-моему, Бессмертен. Уж больше десяти тысяч лет живёт, а не стареет не дряхлеет, а наоборот только сильнее и здоровее становится. И ни один человек не знает, где же его слабое место. Впрочем, никто сильно-то и не искал.

Мама у него есть царица Лень Неохотовна – грациозная, красивая с голубыми глазами, белокурыми волосами, но очень двуличная, лицемерная особа. Если вдруг у кого-то возникало желание побороться с вредностью Вреднюка и объявить ему войну, так Лень тут как тут, песню спокойным, нежным, ласковым голосом споёт, и мятежник сразу успокаивался и не хотелось ему уже никуда идти, ничего объявлять и уж тем более воевать. Он лучше в своей кровати будет от безделья в носу ковырять, или в потолок плевать, или, может быть, баклуши бить. И в царстве-государстве снова тишь да покой.

– Как же я ненавижу Умника с его чрезмерной воспитанностью, – кричал, вбегая во дворец, опутанный паутиной по углам и двухэтажной пылью на подоконниках, раскрасневшийся от возмущения Вреднюк.

Дело в том, что царица Лень была так ленива, что ей даже было лень давать указания об уборке не только всего царства-государства, но и во дворце. А Вреднюку было совершенно всё равно чисто или грязно в том месте, где он живёт. Поэтому дворец своей неухоженностью напоминал сарай для животных. Все лампы в огромных люстрах горели тусклым, жёлтым светом от накопившейся на них пыли. Грязь, хаос и беспорядок, царящие в многочисленных апартаментах, хотя сейчас их лучше назвать обычными комнатами, напоминали разгром.

– Что случилось, дорогой? – обеспокоенно спросила Лень-матушка.

– Этот зануда Умник посмел мне, царю, сделать в очередной раз замечание. Его нужно срочно казнить! – надрываясь, кричал во всё царское горло Вреднюк.

– И что же он сказал? – возмущённо, поинтересовалась Лень.

– Он заявил, что я веду себя не так, как подобает царю. Ведь, видите ли, царь показатель воспитанности, справедливости, ума и чего-то там ещё, я не запомнил, – вопил Вреднюк, размахивая руками так, будто собирается взлететь.

– Да, действительно зануда, а ещё умником себя называет, – задумчиво произнесла Лень, а потом добавила, – не нужно его казнить, мы накажем его, но по-другому и не только его, а всех, кто живёт в нашем государстве.

– Как это? – проявив любопытство, спросил Вреднюк.

– Мы устроим им невыносимо каторжные условия жизни. Вели сегодня же издать указ о том, чтобы разрушили школы, сожгли учебники и, самое главное, не работали, не занимались спортом и ни о чём не мечтали.

– И, что же здесь нелёгкого? – взорвался Вреднюк.

– Понимаешь, простые люди не могут жить без мечты, без любви и всяких там ненужных вещей. Если их лишить этого, они начинают чахнуть, толстеть и… глупеть. Мы сделаем их глупыми! А чем глупее человек, тем лучше раб, понимаешь, раб, – злорадно улыбнувшись, объяснила Лень-матушка своему сыну свою идею.

– Здорово! Как же я сам не додумался до этого?! Отлично! Это отличная мысль! Сегодня же, нет сейчас же велю издать указ! – прыгая от счастья и хлопая в ладоши, ликовал царь.

На главной площади собралось столько людей, что, казалось, и яблоку негде упасть. На подмосток, служивший сценой, вышел господин Клякс – царский глашатай и начал готовиться к объявлению нового указа. Это был мужчина средних лет с огромным животом, короткими тонкими ножками и ручками. На крошечном его лице, обросшим жиром по бокам и полностью сросшимся с шеей так, что её вовсе не было видно, бегали маленькие, но слишком сильно выпуклые наружу глазки, в поисках куда бы присесть. Со стороны он очень сильно смахивал на карикатуру черепахи.

– Неужто опять какие-нибудь налоги удумали? – тяжело вздохнув прошептала где-то в толпе одна женщина другой.

– Ох, уж эти указы. Одно известно точно – хорошего не жди. Мозгов-то у Вреднюка меньше, чем у слабоумного таракана, – ответила другая женщина.

– Между прочим, – вмешался в разговор, откуда-то появившийся молодой человек с приятными чертами лица и тонкими усиками под носом, – на самом-то деле не существует вашего царя и царицы. Это вы, люди, сами их придумали, да ещё и подчиняться им надумали, вот они и возмужали.

– Что вы такое говорите? Немедленно прекратите! За ваши слова, сказанные по глупости, мы все лишимся головы, – полушепотом, грозя кулаком, сказал раскрасневшийся мужчина, в старом, рваном пиджаке.

– Внимание! Внимание! – начал, наконец-то, говорить, гнусавым голосом, господин Клякс, откашлявшись, – Слушайте все царский указ! С сегодняшнего дня строго-настрого запрещается ходить в школу, читать книги, сочинять стихи, работать, наводить порядок. Всех, кто ослушается, ждёт смертная казнь!

Начиная с этого дня вы обязаны бездельничать круглые сутки.

Выслушав новое сумасшедшее указание глупого царя, люди немного повозмущавшись между собой, разошлись по домам.

После объявления указа царица Лень Неохотовна и её сын царь Вреднюк ликовали, кстати, каждый ликовал о своём: Вреднюк о полном всемогуществе, Лень-матушка о том, что ей больше никогда не придётся петь песни и надрывать свои голосовые связки только ради того, чтобы успокоить нерадивых. Они прыгали, хохотали, каким-то нечеловеческим смехом, хлопали в ладоши. Охрана, по-царскому приказу, палила из пушек, пускала в небо фейерверки. Во дворце гремела весёлая музыка. Вот только обычным людям было не до веселья и танцев.

Молодой человек с тонкими усиками по имени Смельчак убеждал своего друга и его большую семью о том, что их царь и царица всего лишь ничто иное как собственные вредные привычки, взявшие верх над людьми.

– Нельзя идти на поводу своих вредных привычек, с ними нужно бороться, героическим голосом сказал Смельчак, ударив по столу кулаком так, что жена друга и его семеро детей подпрыгнули от неожиданности на стульях.

– Да, как же с ними бороться? Ты им слово, а они тебе голову с плеч, вот и весь разговор, – ответил, тяжело вздохнув, друг Смельчака Нерешим.

Прошло несколько лет. Ох, и тяжело же стало жить в царстве Вреднюка и Лени. Они действительно пресекали любую инициативу к труду и образованию. Люди от постоянного полного безделья начали очень быстро глупеть, стали друг к другу очень невнимательны, невежливы, с каждым днём становились жаднее и злее.

А вдали от дворца стоял полуразрушенный домик. В нём были выбиты окна, двери, крыша напоминала дуршлаг, через который можно было бы просеять гигантскую лапшу. Когда-то в этом доме жил старый волшебник, но потом он куда-то исчез, а дом решили снести за ненадобностью, но тяжёлый железный стенобитный шар, оказался слишком слаб для этого, на первый взгляд, невзрачного домика, он не смог полностью справиться со своей задачей. Решили снос оставить на потом, но потом как-то стало неохота доделывать начатое до конца, так и остался стоять на своём месте раненный дом. А через некоторое время поселился в нём прекрасный мальчик десяти лет. Правда о том, что он прекрасный никто не догадывался да и сам мальчуган Доброт не знал, что он, оказывается, прекрасный. Он думал, что он самый обычный, каких много, голодный оборванец сирота, которого не приняли даже в дом для сирот, после того как погибли его родители. «У него слишком болезненный вид, всё равно скоро помрёт, так и незачем на него продукты переводить» – брезгливо сказал директор сиротского дома и выгнал прочь мальчика. Вот тогда-то и поселился Добротушка в тот заброшенный дом. На его плечи выпало немало трудностей. Он чинил крышу, на месте выбитых окон, мальчик вставил картон, обмотав их старыми тряпками. Итак увлёкся хозяйством, что из щуплого мальчика, он превратился в здорового, смекалистого, доброго человека и уходить в мир иной не собирался.

Дворовые кошки так его любили, и в знак своей преданности служили ему тёплым, пуховым одеялом. Ведь той едой, которую добывал Доброт, он делил с ними. Он ловил рыбу в реке, которая протекала недалеко от его домика. Выращивал картошку и пёк её на костре. А птицы каждое утро будили его своим сладким птичьим пением за то, что тот бережно относился к деревьям. Пчёлы с радостью угощали его своим мёдом и никогда не жалили, потому что Добротушка очень любил цветы и изо всех мальчишеских сил ухаживал за ними.

Прошло ещё семь лет, мальчик совсем вырос, окреп, возмужал и превратился во взрослого юношу, возможно, он так и жил бы в том доме всю свою жизнь, но однажды утром Добротушка проснулся от громкого скрежета разламывающегося дерева, он открыл глаза и увидел, что потолок, если его можно так назвать, разломился пополам и медленно падал прямо на него. С криком "Брысь!", он быстро соскочил с места вместе с "кошачьим" одеялом и только выбежал на улицу, как в тот же миг крыша с грохотом провалилась вниз, а сами стены, сложившись вдвое и рухнули на землю.

Но к трудностям ему не привыкать, он смело глядя вперёд, пошёл куда глаза глядят, а кошки побежали за ним не отставая, задрав вверх пушистые хвосты. И вот так он шёл в компании усатых и хвостатых друзей и дошёл до густого леса, возле которого стояла совсем крошечная избушка, похожая на сторожку лесника, когда-то охраняющего свои владения. Юноша вошёл, огляделся и остался там жить. Днём он собирал ягоды, грибы, ловил рыбу в реке. Так прошло ещё два месяца. Но в один прекрасный день произошло то, что навсегда изменило жизнь Доброты, и всего государства, в котором он и жил.

– Здравствуй, Добротушка! – поздоровался кто-то таким голосом, что и не поймёшь мужской или женский.

– Здравствуйте! – вытаращив глаза и, чувствуя, как по всему телу поднимается целая армия до смерти напуганных мурашек, поздоровался юноша, не зная с кем.

– Ты не пугайся. Только смелые, добрые, честные люди могут меня слышать! Если сильно напугаешься не получится у нас тобой разговора, Добротушка – объяснил кто-то, прежде чем показаться.

– Всё понял, выходи, – смело ответил юноша, еле сдержав дрожь в голосе, – мне нисколечко не страшно, – добавил он ещё отважнее, хотя глубоко внутри ему было очень страшно, сердце его билось так сильно, что он переживал, что оно выскочит наружу.

– Ну, вот и я, – сказало маленькое, больше смешное, чем страшное, существо не понятно на кого или на что похожее, показавшись Доброту на глаза.

– Кто ты? – улыбнувшись, спросил молодой хозяин небольшой каморки в лесу.

– Я, между прочим, Совесть, – гордо ответило существо, ну, то есть такая черта человеческого характера.

– Ого! – удивлённо протянул Доброт, – я даже не предполагал, что ты можешь быть из плоти и крови.

– Нет у меня никакой плоти и уж тем более крови.

– А почему же я тебя вижу и слышу? – спросил ещё больше удивляясь юноша.

– Помнишь, – начала говорить Совесть, – однажды женщина обронила деньги и не заметила этого, а ты поднял их и отдал ей, хотя сам сильно нуждался в них. А ведь мог сделать всё иначе.

– Я не мог, – задыхаясь от возмущения, произнёс Доброт. – Это были её деньги.

– Конечно, молодец, и таких честных как ты называют порядочными людьми или, если хочешь, совестливыми. А помнишь, – продолжила говорить Совесть, – как однажды слепая старушка уронила трость, которая ей служит глазами и долго не могла её найти, хотя та лежала совсем близко от неё. Мальчишки смеялись над ней и дразнили её. А ты вместо того, чтобы присоединиться к ним, ведь ты мечтал о друзьях, подошёл, поднял трость, вложил её в руки старушки и проводил до дома.

– Я мечтал о настоящих друзьях! А те мальчишки были обычными хулиганами, мне с такими глупыми злодеями не по пути. Мне очень жаль ту старушку, она не видит, как светит ласковое солнце, как весной, словно по волшебству, распускаются почки на деревьях, не видит голубого неба, звёзд, – с искренней жалостью в голосе, объяснил юноша.

– Конечно, и таких отзывчивых называют добросердечными или, опять-таки, совестливыми людьми. И в твоей жизни было много таких ситуаций и во всех ты проявил добропорядочность и ум. Только умный, добрый и смелый человек может понять горе и радость другого человека. Так вот, надеюсь ты понял, я, тот сгусток твоей доброй энергии. Но меня не смогут увидеть или услышать люди со злой душой и сердцем. Потому что – они слишком трусливы.

– Да, я понял, – кивнул головой юноша.

– Ну, тогда вперёд!

– Куда? – не понял Доброт.

– Как куда? Спасать людей и всё царство-государство! – Да, как же я это сделаю? – растерянно спросил юноша.

– Ах, да я же тебе не рассказала самого главного, откуда появились Вреднюк и Лень. Ну, в общем, слушай. Давным-давно правил этим государством царь Неустрашим Храбрович. Заботился он о людях, старался построить больше школ, было много при царе-Неустрашиме художников, поэтов, писателей, музыкантов, композиторов, певцов, учёных. Любил он также порядок во всём и чистоту. И люди его тоже очень любили и старались облагораживать государство. Следили за порядком в лесах, не загрязняли реки, сажали новые деревья и самые красивые цветы во славу царя. Но у каждого человека, даже у самого хорошего, есть какая-нибудь плохая привычка, на которую он совсем не обращает внимания, так вот и у царя тоже была такая червоточинка. Царь совершенно не умел есть, я имею в виду, красиво есть. Когда он ел, то ту пищу, которую клал в рот жевал и, чавкая раскрывал рот так широко, что часть еды вываливалась изо рта. Смотреть на это было просто невозможно! Фу!

– А при чём здесь, то, как он ел? – недоумённо спросил Доброт.

– А при том, что одна плохая привычка притягивает другую. Ну, так вот жил в этом царстве волшебник один. Добрый он был, но, к сожалению, слишком старый. Сколько уж он заклятий, заклинаний, заговоров разных не произносил над царской головой, а не мог царь от этой манеры избавиться. А однажды утром пришла волшебнику в голову мысль, навсегда избавить не только царя, но и всех людей от вредных замашек. Семь дней он не выходил из своего дома, готовил зелья магические, нашёптывая какие-то непонятные слова, которые могут выговорить только волшебники. И всё бы было отлично, но видно в силу своей старости что-то он перепутал и вместо того, чтобы избавиться от всех плохих привычек, он их сделал сильнее. В ступе, в котором он варил зелье, волшебник увидел крохотных человечков – это были Вреднюк и его мать Лень. Увидев, что произошло, он решил тут же раздавить их, но рука запуталась в длинном рукаве и нечаянно перевернул ступу. Вреднюк и Лень оказались на свободе. И первым делом они ринулись во дворец. Попав в царские апартаменты, Лень начала беспрерывно петь, и все кто слышал её пение, становились ленивы и небрежны. А Вреднюк залез в карман царя и начал высасывать всю его энергию. Чем сильнее становился Вреднюк, тем слабее и прозрачнее становился настоящий царь. Ну, а что из этого вышло тебе известно.

– Ты хочешь сказать, что царством управляют не люди, а обычные вредные привычки человека? – изумленно посмотрев на Совесть, спросил Доброт.

– Да, и ты должен всё изменить. Ты должен сделать так, чтобы каждый человек начал следить за собой, за своими действиями, словами и мыслями. Если каждый пойдёт наперекор своим не самым лучшим чертам характера, то и Вреднюк, и Лень исчезнут, – настойчиво сказала Совесть.

– Но это же невозможно. Каждый человек должен сам захотеть себя изменить. Никто его не заставит меняться, если он сам этого не захочет.

– Действительно никто, кроме тебя, Добротушка.

– Да, кто же меня послушает?

– Всё очень просто, – улыбаясь произнесла Совесть, – тебе всего-то навсего нужно подружиться с Вреднюком, а он так глуп, что сделать это будет проще пареной репы.

– Я даже не знаю с чего начать! – обреченно воскликнул юноша.

– Для начала тебе нужна одежда.

– А-а, – закричал Доброт, – фу, какая гадость! С детства не люблю их, – с криком поджав под себя ноги, брезгливо произнёс он, увидев огромного паука на полу.

На самом деле это был самый обычный безобидный паучок, вернее паучиха, просто у страха глаза велики.

– Мог бы и поласковей поздороваться со своей портнихой, – обиженно сказала, на удивление, красивым голосом паучиха Мокесан.

– А вы, что же и мерки с меня снимать будете? – с ужасом в голосе, выдавливая из себя вежливую улыбку, спросил Доброт. Сама мысль о том, что по нему будет ползать паук, пугала его так, что глаза на его лице становились всё шире и круглее с каждой секундой.

– Нет, – успокоила его Мокесан, – я и так всё хорошо вижу.

На следующий день одежда была готова.

– Одевайся, – сказала Совесть, – и иди во дворец.

– Что это? – одев на себя обновку, возмущённо спросил юноша. – Мои лохмотья и то краше были, посмотри, – предложил он Совести оценить его новый наряд.

Одна штанина короче другой, на коленях разорванно так, словно эти брюки рвали кошки, футболка с одним рукавом, видимо на второй рукав не хватило материала, причём футболка была так коротка, что не заправлялась в брюки.

– Не волнуйся, Мокесан знает, что делает! Она уже давно живёт во дворце, ей лучше других известно, в каком наряде Вреднюк встретит тебя как родного. Ты мне скажи вот ещё что, ты кривляться и баловаться-то умеешь? – обеспокоено вдруг спросила Совесть.

– Ха, конечно! Наверное, кажется да, а вообще, я не знаю. Мне как-то некогда было баловаться да и не с кем.

– По-моему, у нас проблема, – задумчиво произнесла Совесть. С Вреднюком можно подружиться только, если твоё баловство будет куда хуже, чем его.

– Я знаю, что делать! Плохие и хорошие люди и, тем более, привычки смотрят на одни и те же вещи по-разному.

– Да, ты прав. И последнее, что ты должен знать, мы с Мокесан перечитали древнесказочное писание и обнаружили, что две строчки аккуратно подтёрты, а прямо на них написаны другие слова. Но Мокесан внимательно посмотрела во все свои восемь глаз и смогла разобрать то, что написано под слоем чернил. Так вот оттуда мы узнали, что Смерть Вреднюка заключается в нём самом. Он очень боится быть добрым и хорошим. Ты всё понял? – серьёзно посмотрев на Доброта, спросила Совесть.

– Да, я всё понял! – ответил юноша и быстрыми шагами удалился из сторожки.

– И ещё, – продолжала говорить Совесть, Вреднюк хоть и сидит на троне, а все законы придумывает не он, а его мать Лень Неохотовна, убить её невозможно, а вот лишить сил магических можно.

– Как? – спросил Доброт.

– Она не переносит, когда кто-то работает, – ответила Совесть.

– Я обещаю, я сделаю всё, что в моих силах, – уверенно сказал Доброт и ушёл.

Чем ближе подходил он к воротам дворца, тем громче кричал, хвастаясь, собирая за собой огромную толпу зевак, что он может перевредничать самого Вреднюка.

Один из стражников, охраняющий дворец с внешней стороны, рассказал о вопиющей наглости паренька, стражникам, охраняющие дворцовые ворота с внутренней стороны и так по цепочке слухи дошли до самого Его Величества Вреднюка.

Вреднюк уже несколько дней подряд маялся от скуки. Все кошки и собаки, которых мучил Вреднюк, давно разбежались. Слуги пугались, когда Вреднюк тихонько подходил к кому-нибудь и резко делал зверское лицо, не потому что им было страшно, а потому, что если не вздрогнуть или не взвизгнуть, или не засмеяться над очередной глупой несмешной, а порой и злой шуткой, можно было лишиться головы. Но даже Вреднюк со своими тараканьими мозгами понимал, что все его пакости стали однообразны.

Узнав, что появился кто-то, кто смог его перевредничать, обрадовался, но тут же его озадачило то, что в одном дворце нет места двум Вреднюкам. "Что же делать?" – призадумался впервые в своей жизни царь, – "А вдруг, я его впущу, а он перехитрит меня, выгонит, а сам останется властвовать", – рассуждал про себя Вреднюк, – "Придумал! Я впущу его, он покажет мне новые вредности, а потом я отрублю ему голову!" – и облегчённо вздохнув и не посоветовавшись с Ленью-матушкой, приказал впустить в царские покои хвастуна.

Внешний вид Доброта очень порадовал Вреднюка.

– Замечательно! Превосходно! Я поражён твоим вкусам одежды! Нужно обязательно приказать сделать её модной, – расхваливал царь даже не поздоровавшись с гостем, одежду. Вот это я понимаю, правильная одежда! А то командуют всякие – застегни пуговицу, заправь рубашку, опусти штанину, поправь рукава, – решил сразу же и пожаловаться на все неудобства, через которые ему когда-то пришлось пройти. Говорят, ты можешь перевредничать меня. А ведь я само воплощение пакостей! – сважничал Вреднюк.

– Ваше Величество, – начал говорить Доброт, – не хочу показаться вам обычным болтуном, но мои пакости куда пакостнее ваших.

– Ну, показывай, что ты умеешь, – блеснув глазами, разрешил Вреднюк и в ожидании наипакостнейших шуток даже язык высунул.

Доброт осмотрелся и увидел на подоконнике давно высохший кактус, но корень его, по всей видимости, был ещё цел, потому что стоял он в своём горшке, крепко цепляясь за жизнь. Немного подумав, юноша понял, как можно обхитрить глупого Вреднюка.

– Посмотрите, Ваше Величество, на этот кактус, – сказал Доброт, указывая пальцем на подоконник, на котором стоял измученный цветок, покрытый паутиной и многолетней пылью.

Вреднюк обернулся, посмотрел и, не увидя ничего особенного рассерженно спросил:

– Чем тебя не устраивает этот сухой веник?

– Вот именно…

– Что вот именно? – теряя терпение, спросил царь.

А то, что этот кактус всех устраивает. Он никого не может уколоть. Представьте, Ваше Величество, идёт дворецкий и нечаянно коснётся рукой свежего, наполненного жизненной силой, кактуса, а тот возьмёт и уколет его.

– А это интересно, – расхохотавшись ответил Вреднюк. А как наполнить его этой силой-то?

– Прикажите самому неуклюжему стражнику убрать с него паутину, стереть пыль с подоконника и полить сам цветок.

– И что же здесь смешного? – подозрительно поинтересовался Вреднюк.

– Сейчас увидите!

Когда стражник, который уже несколько лет ничего не делал кроме как стоял у ворот, начал делать то, что приказал царь, это действительно вызвало гомерический смех у всех, кто это видел. Вреднюк ухахатывался, держась за живот.

– Здорово! Давно я так не смеялся! – сказал одобрительно царь, когда охраник закончил своё дело. Звать-то тебя как, – решил он, наконец-то, спросить.

Доброт понял, что к этому, казалось бы, простому вопросу, он не был готов, но быстро собравшись с мыслями, произнёс чётко и уверенно первое, что пришло в голову:

– Злюк, меня зовут Злюк.

– Хорошее имя, – сказал царь и по-дружески похлопал своего лучшего сопакостника по плечу.

На протяжении целой недели Доброт смешил Вреднюка хорошими поступками, выдавая их за плохие. Решив, что пора приступать к самому главному, сказал:

– Ваше Величество, как вам не стыдно, вы создали прекрасную жизнь людям. Они не учатся, не читают книг, не поют, не шьют, не играют на музыкальных инструментах, не строят дома, не сажают цветы и деревьев, не создают ничего нового, а только отдыхают. В других царствах-государствах о такой жизни только мечтают, – отчитывал Доброт деятельность царя. Это уже наводит на подозрение, действительно ли вы, Ваше Величество, не разучились вредничать. Люди радуются, что ничего не нужно делать, даже улыбаться.

– Что же я наделал?! – запаниковал глупый Вреднюк. – Я, воплощение пакости, обиды и вредности, сделал добро?! Ужас! Какой же я болван!

– Не волнуйтесь, Ваше Величество, я помогу вам всё исправить, – успокоил его Доброт.

– Как? Как это можно исправить? – истерично кричал, совершенно не слушая Доброта Вреднюк, бегая из стороны в сторону, то рвя на себе волосы, то кусая ногти, крокодильи слёзы из его глаз брызгали во все стороны словно из брызгалки. – Что же я наделал? – причитал Вреднюк, – А может их всех казнить? – улыбнувшись дико страшной улыбкой, произнёс, затаив дыхание он.

– Тогда у вас, Ваше Величество, не будет подданных и вам некому будет пакостить, – ответил Доброт, как можно быстрее, чтобы предотвратить эту сумасшедшую жестокость.

– Что же делать? – снова завопил царь.

– У меня есть замечательная идея! Давайте заставим всех жителей убрать грязный, вонючий мусор во всём государстве, а впридачу включим громкую музыку, чтобы никто не смел общаться между собой.

– А это точно вредность? – недоверчиво спросил Вреднюк, будто заподозрил что-то неладное и пристально посмотрел на сопакостника.

– Конечно, Ваше Величество, будьте уверенны, – стараясь говорить как можно увереннее, ответил Доброт, – ну, кому захочется возиться с плохо пахнущим многолетним мусором.

Лень в это время сидела в своём удобном кресле-качалке, сладко зевала, занималась бездельем, и даже не подозревала, что Вреднюк лично впустил во дворец мятежника. И она бы не запереживала, если бы не кольцо, упавшее с её пальца. Это кольцо всегда сидело на пальце так плотно, что иногда его невозможно было снять, а сейчас оно слетело, само. Такое происходит только тогда, когда сила её ослабевает. «Не может быть», – злобно блеснув глазами и шипя как змея, проговорила про себя Лень. Она быстро встала с кресла и опрометью пустилась посмотреть, что происходит, – Неужели кто-то ослушался царского указа, моего указа? – гневно спрашивала саму себя царица. Выйдя за пределы дворца, Лень ахнула от неожиданности – весь народ, живущий в государстве высыпал из своих домов и дружно под громкую весёлую музыку наводили порядок.

– Что происходит? – закричала Лень, но никто ей не ответил. – Я прикажу вас всех казнить, если сейчас же не прекратите работать! – окончательно разозлившись заорала она, чуть ли не мужским голосом. Видя, что никто не обращает на неё внимания, она решила спеть свою песню, но голос её тонул в той музыке, которая гремела по всему тридвадцатому царству– государству. Не выдержав такого отношения к себе, она ударила одного из стражников первой попавшейся под руку палкой и только после этого стражник обратил на ЕЁ Величество внимание и показал ей новый указ, в котором и говорилось, что все люди с этого дня обязаны каждый день убираться на улицах всего государства, слушая при этом громкую музыку. Чувствуя, что магическая сила влияния на людей стремительно слабеет с каждой минутой, она быстро вернулась во дворец, нашла царя и громко, строго, словно разъярённая кошка, спросила его:

– Что ты наделал? Немедленно верни старый указ, пока мы все не лишились власти и тем более человеческой плоти. Ты что же снова захотел стать серым, лохматым, невидимым для человеческих глаз существом? Неужели, ты не понимаешь, что чем больше люди трудятся, тем больше им хочется сделать ещё и ещё, а затем они начинают учиться, умнеть, а управлять умными, образованными, воспитанными людьми нам не под силу, – перешла на скрипучий визг Лень, пытаясь докричаться до глупого сына. – Кто надоумил тебя изменить указ, отвечай? – требуя ответа, она схватив за шиворот Вреднюка так, будто он был и не царём вовсе, а нашкодившим мальчишкой.

– Никто, я сам всё придумал, – опустив голову, капризно ответил Вреднюк. Он скрыл от Лени своего сопакостника не потому, что не хотел, чтобы царица причинила вред Злюку, а потому что просто хотел, впрочем, как всегда свредничать.

Лень подняла взгляд и увидела в зеркале своё отражение и отражение сына и поняла, что и она, и Вреднюк заметно уменьшились. И не поворачивая головы, сказала отражению царя:

– Теперь ты видишь, что ты натворил?

– Это не я, это всё он, он сказал, что я совсем разучился делать зло и стал обычным скучным добряком.

– Кто он? – заорала не своим голосом царица, надрывая горло, покрывшись красными пятнами на лице.

– Злюк, это он всё придумал, – признался Вреднюк.

– Где он? Покажи мне его, – требовала Лень.

– Он в своих апппартаментах придумывает новую вредность, – сказал он, указывая пальцем в ту сторону, в которой находился Злюк.

Доброт запомнил слова Совести о том, что Лень жутко боится идеального порядка и смотреть на то, как кто-то с удовольствием работает, а Вреднюк не переживёт, если узнает, что сделал настоящее доброе дело. Поэтому, юноша нисколько не испугался, когда в его покои, в которых он успел навести идеальнейший порядок, ворвалась разъярённая царица и обиженный до глубины своей пакостной души Вреднюк.

Ворвавшись в покои, Лень сильно зажмурилась и закрыла лицо руками, будто она всё время сидела в очень тёмной комнате, а сейчас кто-то неожиданно включил яркий свет.

– Я немедленно велю тебя казнить, жалкий мальчишка! – угрожающе посмотрев на лжесопакостника, сказал Вреднюк, проговаривая каждое слово, как можно чётче.

– Вы не можете этого сделать! – победно отрезал Доброт. Чем смелее и увереннее он держался, тем неувереннее чувствовала себя Лень.

– Как ты смеешь перечить царю всего тридвадцатого царства тритридцатого государства? – захлёбываясь собственной злостью произнесла Лень.

– Почему это не смогу? – перебил Вреднюк мать.

– Потому что, – отважно сказал Доброт, – вы, – указал юноша пальцем на Лень, – всего лишь никому не нужные, противные, вредные привычки. А вы, Ваше Величество, – посмотрев на Вреднюка, – помогли мне сделать очень большое и доброе дело. Взгляните, – открыв настежь окно, попросил Доброт царицу-Лень и царя, – люди работают с удовольствием.