Текст книги "Мантры, подслушанные Тинкл. Книга 1"

Мы вернулись в наш лагерь и решили ещё немного посидеть в зоне отдыха.

Заказали масала-чай.

За четырьмя столами плотно, но уютно уселись по восемь человек. Маринка, Лена, Ирка и ещё две парочки сели со мной.

Ирина сразу же предложила нам отсесть в другое место, поболтать наедине. Я же, повинуясь внутреннему отклику, согласилась, хотя и чувствовала, что сейчас начнутся ненужные мне расспросы. И тем не менее пошла, а она начала с себя.

– Я работаю переводчицей с английского и немецкого в Москве. Работа нравится. Очень люблю всяких-разных интересных людей. Когда-то у меня были отношения, но я, если честно, не верила в них особо. Как-то всё несерьёзно происходило у нас с ним. А может быть, мне этого было достаточно. Больше всего меня сейчас интересуют путешествия. Я человек вообще достаточно жизнелюбивый. У меня редко бывают депрессии и плохое настроение. Как-то всё всегда гладко проходит. Может быть, потому, что я стараюсь не углубляться ни в какие теории, не мудрю, не читаю умных книг, живу, как подросток, простыми радостями и женскими хитростями. – Ирка монологом рассказывала мне про себя и улыбалась.

В моей жизни часто бывало, что люди просто так рассказывали мне свою жизнь. Как священнику или психологу. А может быть, потому, что они чувствовали, что я просто люблю людей. Тем не менее я иногда продолжала этому удивляться, ибо сама редко кому-то что-то так явно рассказывала.

– Знаешь, Ирка, наверное, это тоже вполне претендующий на существование способ жизни: жить легко, не задумываясь серьёзно над теми или иными деталями, – отвечала я.

Эта девушка по-своему меня удивляла. На первый взгляд она была хитра и слишком настойчива, но позже я разглядела, что на самом деле она не задумывалась над этим и просто следовала за своими желаниями. Что ж, когда-то и я была такой. И чувствовала себя вполне счастливо.

– Скажи, Рыжик, а как у вас с Игорем? Я на самом деле так рада, что вы вместе. – Вскоре Ирка как бы невзначай, но всё равно перешла к тому, что её больше всего интересовало.

Я молчала, раздумывая над тем, что ей говорить, а что – не стоит. Конечно, я имела право ничего ей не рассказывать, но, раз уж она спросила, дабы не вызывать в ней излишнюю насторожённость, вызванную напряжённостью, я ответила в свойственной ей же манере: легко и непринуждённо.

– Он мне очень нравится. Я вообще люблю взрослых мужчин. Думаю, ты меня понимаешь, дорогая. – И заговорщицки улыбнулась ей.

Вероятно, Ирка решила, что я буду продолжать, но я неспешно отхлёбывала вкусный чай на молоке со специями и молчала. А потом, чтобы разрядить обстановку, перевела тему на обсуждение мужчин без привязки к какому-то конкретному лицу.

– Понимаешь, у взрослых мужчин есть какой-то особый шарм. Они совершенно по-особенному относятся к молодым девушкам. Для молодого парня ты со своей красотой (достаточно часто) вполне себе заурядная, многие из них избалованы вниманием и часто не видят сути. Разве что только он, возможно, разглядит в тебе какие-то особенные – твои – качества, оценит их и проникнется к тебе любовью. Взрослые же мужчины, во-первых, априори с точки зрения внешних признаков оценивают тебя как ангела, спустившегося на землю, млея и балдея от твоей молодой красоты, а во-вторых, у них уже, как правило, достаточно опыта и интеллекта, чтобы оценить те редкие качества в тебе, которые порой не под силу заметить неопытному юнцу. Конечно, люди бывают разные, но чаще всего оно именно так. Поэтому я всегда любила мужчин, которые старше меня намного, и меня никогда не пугал возраст. Кстати, если ты вспомнишь, ещё в Древней Руси молодых девушек всегда выдавали за взрослых мужчин. И, наверное, не просто так. Мужчины учили молодых спутниц жизни, они становились для них той прочной основой, надёжным тылом, помогали правильно развивать семью. Девушки же занимались хозяйством, рожали здоровых детей и вдыхали жизнь своими молодыми устами в старших супругов. Мне близка эта модель отношений, – закончила я и выжидательно посмотрела на Ирку, ожидая теперь, что она ответит.

– Да, и мне тоже, – согласилась Ирка. – Я тебя понимаю.

Мы ещё болтали с ней на разные темы. Правда, уже не личного характера.

А когда в полночь силы мои окончательно иссякли после довольно плотного и рано начатого дня, я решила пойти спать.

Завтра нам предстоял ещё один день в Хампи.

Мы собирались подняться утром на гору и посетить Дом змеи. Нужно было хорошо выспаться. А вечером нас должен был забрать автобус и доставить обратно в Гоа.

Я выбралась из ресторанного дворика и почти в кромешной темноте пошла к нашей комнате. Дорогу мне освещала яркая почти новая луна. В Индии она была немного другая: висела перевёрнутой, словно улыбка звёздного неба. Много позже, когда случалось, что я шла поздно вечером одна, чем-то огорчённая, я всегда смотрела на небо, и луна, улыбаясь мне в ответ, возвращала мне хорошее настроение.

Всю ночь мне снились какие-то кошмары. Непонятно почему, ведь я очень хорошо и спокойно чувствовала себя в эти местах. Но меня резали и крутили, вскрывали полость живота и выливали на пол кровь, а потом зашивали и заново резали. Я не понимаю, что со мною было. Такого во сне никогда ещё мне не являлось. Какие-то злобные птицы раздирали моё лицо в кровь своими огромными когтями на длинных лапах. А зубастые непонятного вида животные рычали на меня и гнали прочь. Я убегала вся в крови от этой нечисти, падала и снова поднималась, измождённая безумным дьявольским испытанием. Дорога петляла так, будто бы специально вела меня самым сложным путём. Это был лес. И какая-то смута. Но тут впереди я увидела просвет. И яркое-яркое солнце. Такое, что слепли мои глаза.

Проснувшись от звонка будильника, который я поставила на пять утра, я ещё видела этот свет и, видимо, что-то говоря во сне, вызвала беспокойство у Маринки, которая сидела около меня, когда я проснулась, и беспокойно смотрела на моё лицо.

– Боже, милая, с тобой всё в порядке? – испуганно произнесла она, когда я открыла глаза. – Я всю ночь слышала какие-то стоны и звуки, которые ты издавала. Какое-то рычание и всхлипывания.

– Да, видимо, я рычала в ответ, – вслух проговорила я.

– Что, прости? В ответ? – Маринка явно не понимала, о чём идёт речь, и ещё более обеспокоенно смотрела на меня.

– Да не бери в голову. Я справлялась со своими последними страхами, видимо. Всё понятно теперь. Не переживай.

Я последовала в ванную и обильно умыла лицо водой: смыла с себя всё плохое. После этого мне стало явно легче. Этой практике когда-то давно меня научила ещё мама.

«Если тебе приснился страшный сон или в принципе хочется смыть негативную энергетику, умой лицо или опусти руки в воду – снимет, поможет», – говорила она мне.

…Уже через полчаса мы усаживались в джипы, которые подъехали за нами, с тем чтобы увезти на гору Ханумана встречать рассвет, и от страшного сна не осталось и малейшего следа.

Я не привыкла так рано вставать и, конечно, без бодрящего утреннего напитка (вроде чая или кофе) долго ещё тупо стеклянными глазами смотрела на пыль, которая вздымалась под колёсами нашего джипа. Было ещё совсем темно и непонятно, что же мы там, на вершине, увидим, но Светлана уверяла, что сейчас пред нашими глазами предстанет незабываемое зрелище.

Утром на гору было лезть ещё сложнее, чем накануне вечером, но зато уже на вершине я почувствовала небывалый подъём сил и энергии. Циркулирующая от подъёма кровь ударила в голову, стало как-то значительно бодрее.

Постепенно начало светлеть, и ярко-красное солнце тихонько, словно по минутам, показало свою макушку. Ещё непрогретый утренний воздух заставил нас накинуть лёгкую верхнюю одежду. Как и вчера, мы уселись на каменном выступе небольшими группками, чтобы встретить наш первый рассвет.

Внезапно из темпла, что располагался на вершине горы, послышалась музыка. То была мантра. Низкий мужской голос, распевающий её текст под музыку, в одно мгновение отрезвил мой ум и заставил вернуться к главным мыслям. На второй план ушли мои размышления об Игоре, о своей жизни. Всё это казалось тогда почему-то неважным. Поднимающееся солнце, окружённое священными звуками, и великолепная панорама рисовых полей с горы создали у меня ощущение смиренности ко всему происходящему и ещё раз напомнили о том, что нахожусь я в особенном месте. Здесь всё было пропитано добром и силой. Они источались отовсюду.

Как и вчера, через какое-то время показались маленькие ручки, карабкающиеся к нам по горе снизу. Но на этот раз я ничего не забыла: я взяла с собой внушительную ветку маленьких бананов и приготовилась кормить ими обезьян. Наши собратья осторожно подходили ко мне, соизмеряя моё выражение лица с движениями. Я старалась всё делать плавно и медленно, чтобы не спугнуть животных. В основном ко мне подходили детёныши. Безумно забавные, они заставили меня надолго подвиснуть и разглядывать их. Один смелый парень из нашей группы в конце концов до того охрабрел, долго налаживая контакт с одной обезьяной, что вдруг подсадил её к себе на плечо и принялся гладить. Вся наша группа обступила его и принялась удивлённо улюлюкать. И не знаю, кто в этот момент был больше похож на диких животных: они или мы.

По мере того как солнце поднималось, создавалось ощущение, что на улице увеличивалась активность: где-то внизу начало виднеться какое-то едва заметное движение, природа просыпалась.

Наша группа достаточно шумно общалась и кормила обезьян, все были радостные и любопытные. Царственное солнце освещало живописные округи и мало-помалу включало день. Это было действительно незабываемо, и я триста раз поблагодарила Господа за то, что будильник вовремя сработал.

Мы пробыли на вершине час, как вдруг один из монахов, видимо, довершив утренний ритуал, с особым почётом, будто это неизменно входило в его планы, приоткрыл двери храма, приглашая нас зайти. Некоторые из нас заинтересованно, но несколько боязливо посмотрели в его сторону. Мне же очень захотелось проникнуть внутрь, и, поднявшись на ноги, я медленно и уверенно побрела в сторону открытого темпла.

Из прохода доносился запах сладких индийских благовоний и священная музыка мантр. Они манили меня, заставляя переступить порог.

И я зашла.

Внутри храма я увидела всего одного старого-престарого монаха, сидящего в углу в позе лотоса. На его лице была блаженная, спокойная улыбка, и видно было, что улыбаются даже его глаза. Меня притянул образ этого человека.

«Вот уж кто действительно, наверное, в ладу с самим собой», – подумала я.

Ещё несколько девочек зашли вместе со мной, и мы машинально уселись рядом с монахом в той же позе полукругом и словно по команде закрыли глаза. Постепенно звучащая музыка и приятный запах начали погружать меня в состояние особого блаженства и внутренней тишины. Дверь в храме по-прежнему была не заперта, и за ней виднелась вершина горы, на которой мы только что сидели. Там через проход можно было увидеть прекрасные виды. Но внутри темпла было по-своему хорошо. Как в особом укрытии.

Внезапно в моей памяти со скоростью света начали вспыхивать тысячи самых волнующих меня моментов за последнее время: рабочие, личные, семейные ситуации неслись на огромной скорости по дорогам моего сознания. Поначалу мне стало стыдно перед самой собой за то, что даже в таком месте я думаю обо всей этой ерунде. Ерунде ли? Но, как только эта мысль пришла мне в голову, следом последовало следующее состояние: вселенское смирение и абсолютная, казалось бы, непричастность к тому, что было до.

В мгновение ока я приняла любой возможный исход этих волнующих меня ранее ситуаций. И тут же испытала неожиданное чувство облегчения. Меня бросало из стороны в сторону. Эмоции приходили друг за другом и сменяли друг друга в самые короткие промежутки времени.

Я вслушивалась в звуки мантры, и внезапно монах, сидящий рядом с нами, запел. Чуть позже, будто заранее договорившись, все сидящие подхватили «Харе Кришну» и слились в едином хоре. Это было настолько волнующе, что из глаз моих тонкими ручейками потекли слёзы. Я сидела и плакала обо всём, что творилось в моей жизни до этого момента, чувствуя, как освобождаюсь от груза проблем, которые неизменно следовали за мной последние годы, и смирялась с ними. Я принимала их и отпускала. Принимала и отпускала. И так, казалось, просидела я очень долго. Мои всхлипывания раз за разом накрывали меня мощными волнами освобождения. И, по-прежнему сидя с закрытыми глазами, я смогла забыться и в конце концов потерять чувство реальности.

Лишь одна только мысль отчётливо прослеживалась в этом моём трансе: «Любовь, любовь… Вот что самое главное. Люби его, люби своих родных, прощай их, терпи их и жди их. Будь мягкой и смиренной. Растворись в этой любви».

И я растворялась. Не знаю, сколько так я просидела, но, открыв глаза, обнаружила, что вокруг меня никого не было, кроме монаха, который смотрел на меня своими добрыми весёлыми глазами и улыбался, словно удовлетворённый тем, что сейчас увидел. На мгновение мне показалось, что этот человек не раз видел подобные состояния и как бы безмолвно транслировал мне своими удивительными глазами:

«Да, дорогая, видишь, как бывает. Теперь ты всё поняла. Именно за этим тебе нужно было сюда прийти».

И всё понимал. И всему доверял.

…Моя мама всегда верила в Бога и с самого детства учила со мною молитвы. Мы были православные и ходили в церковь. А потом в моей жизни наступили сложные периоды, которые заставили меня молиться и припадать к мощам гораздо чаще, чем я того хотела бы. Вера в Бога помогла мне пережить многие тяжёлые моменты. И то, когда отца чуть не посадили на долгие годы. И тяжёлые взаимоотношения с мужчиной, который воевал в горячих точках. И самоубийство дяди. И много чего ещё.

Но впоследствии я перестала ходить в православную церковь, хотя и не перестала верить в Бога. Слишком много насилия было для меня в прежних образах, слишком много слёз и непонятной горечи по любому поводу. И так, казалось бы, будучи для некоторых «безбожной», я прожила несколько лет, ещё даже не выйдя окончательно из своих депрессивных состояний. Хотя именно в то время мне нужно было во что-то верить, но православная религия, чётко сформировавшая у меня представление о том, что в церковь обязательно нужно ходить, как бы оттолкнула меня от Господа Бога. Заставила поверить, что я не имею к нему никакого отношения, продержав меня в этом состоянии долгих два года. Два года без веры и надежды! Именно тогда. Когда, казалось бы, мне это было так нужно.

Но, видимо, всё происходит в этой жизни так, как должно быть. Мне необходимо было побыть в состоянии безверия, для того чтобы в тот самый день, в Хампи, на горе Ханумана, найти свой храм.

В этом месте меня не осуждали, меня из него не гнали и не звали обратно. Я могла сама решать и выбирать, хочу я находиться среди этого всего или нет. У меня была свобода выбора! И я выбрала.

На улице солнце вовсю освещало уже воспетое птицами вокруг утро. Обезьяны продолжали по-хозяйски ходить по горе. И, казалось бы, по-прежнему ничего не изменилось. Но в этот день произошёл надлом всей моей прежней системы ценностей, взглядов на мир и на Бога, который возвышается над нами, простыми смертными людьми.

На ватных ногах, всё ещё пребывая в лёгком трансе, я, словно обновлённая, вышла из темпла и огляделась вокруг. Впереди был яркий солнечный день и ещё целых десять дней пребывания в Индии.

Некоторые наши ребята ещё не покинули вершину, продолжая кормить задержавшихся здесь обезьян и делать фотографии. Достигшая внутреннего катарсиса, теперь я никуда не спешила. Присев на каменный выступ, я принялась смотреть на ребят, и вдруг мне стало очень смешно. Глубочайшее состояние сменилось простым земным ощущением связи с этими людьми и ощущением абсолютной неслучайности происходящего. Захотелось обнять всех и подолгу легко и непринуждённо разговаривать. Я любила людей! Наверное, тогда я бы даже вытерпела бесконечные Иркины расспросы касаемо личных тем. Потому что тогда они уже не казались мне такими серьёзными. Самым важным были мои отношения с Творцом. То, что меня так давно волновало. И какое же это было чудо, что я с этими отношениями наконец так внезапно разобралась!

В то утро в темпле я ясно поняла, что теперь мне неважно, как Он выглядит. И, возможно, теперь мне захочется видеть Его так, как это делают люди загадочной страны, в которой я волею судеб оказалась. Кто знает?.. Бог – един.

Помню, что захотела услышать своих родителей и позвонила маме. Голос любимой мною женщины заставил меня расчувствоваться. Мама рассказывала мне о том, что в Питере наступила лютая зима и что дороги полны снега. Приближались крещенские морозы, которые обещали нас ещё как следует постращать. Но мне было всё это настолько безразлично! Теперь в моей личной истории был ещё один персонаж, который, к стыду моему, был потерян мною на целых два года. Но теперь он грел и освещал мне всё, абсолютно всё вокруг.

Я поведала маме о том, что сейчас нахожусь в очень сильных местах, и попросила её думать только о хорошем. Мне было очень важно тогда, чтобы родители за меня не волновались. Я хотела, чтобы мама хотя бы частично поймала моё настроение и представила, как мне хорошо. И я верю, что она это сделала.

По дороге к нашему номеру я не прекращала думать о том, что произошло на горе.

«Так вот что имели в виду люди, когда говорили, что в Индии происходят настоящие чудеса!» – догадывалась я.

Я чувствовала, как мало-помалу эта страна начинала меня затягивать. Сумасшедшая связь с взрослым мужчиной в Гоа, непонятное постепенное забывание своей прошлой жизни и поездка в Хампи – этого было достаточно для того, чтобы изменить своё мировоззрение и сдвинуть свою точку сборки. Я знала, что дальше уже никогда не будет так, как прежде. И понимала, что изменения повлекут за собой не только положительные последствия. Мне предстояло стрессовое состояние. Но я была к нему готова.

Мы пробыли целое утро на горе Ханумана, и нам, как позже выяснилось, следовало поторапливаться и быстрее прощаться с местом. Когда я находилась в храме на горе, монах сунул мне в руку маленькую брошюру. И, когда я медленно двигалась по дороге обратно, мне удалось её просмотреть. Это было сказание о горе Ханумана на хинди и английском языке. На обложке были нарисованы индийские боги.

Ещё раз вспомнив лицо монаха, я подумала о том, что, возможно, больше никогда не увижу этого прекрасного человека. И мне стало безгранично грустно. Такое ощущение, что от меня отрывали маленькую частичку моего сердца. Ощущения вселенского скучания накрывали меня, но в глубине души тогда я знала: вместе с этой очевидной разлукой в моей жизни появится нечто такое, что изменит мою жизнь.

Придя в номер и собрав все вещи, я в задумчивости последовала на террасу. После завтрака я вместе со всеми побрела в сторону автобуса, что ждал нас, дабы отвезти на последнее место, которое мы собирались посетить: Дом священной змеи.

После посещения храма Ханумана я ещё больше углубилась в себя, а потому специально села одна на последнем сиденье автобуса, заткнув уши наушниками и приложив лицо к стеклу пыльного окна. Я смотрела, как шумные весёлые ребята из нашей группы укладывают свои вещи в багажное отделение автобуса, и думала.

Мои мысли прервал забарахливший мотором автобус. Оставшиеся люди на улице побросали свои сигареты и быстро засеменили внутрь.

Яркая и светящаяся, с намотанным вокруг головы платком, Светлана объявила последнюю остановку нашего путешествия: непроходимые скалы, внутри которых скрывался дом священного животного Индии – змеи. С лёгкой грустью я смотрела в окно, провожая глазами место, в котором мы жили. Мысленно я благодарила Господа за то, что здесь передо мной открылось, и, главное, за то, что снова Его здесь обрела.

Я окинула взглядом всю нашу группу, и на мгновенье мне показалось, что лица и настроения у многих ребят изменились. Некоторые стали более задумчивыми: вероятно, им тоже открылись какие-то тайны, о которых я не знала. Без сомнения, каждому – свои.

Дорога петляла множеством кочек, но, привыкшие трястись, мы уже не обращали на это внимания. Неудобства Индии сполна компенсировались духовной стороной этой страны. И тем, кому удавалось закрыть глаза на привычные материальные стороны, открывались невыразимые вещи. Как награда за мелкие страдания, которые сопровождали путешествие.

Мы ехали около двух часов, и в автобусе становилось жарко. Знойный день, сопровождённый солнцем, снова предстоял нам в этом месте. Светлана поведала, что к Дому змеи нас будет сопровождать старец. Она предупредила нас, что предстоит нелёгкий путь и те, кто не готов прыгать по ущельям, безусловно, могут остаться.

Правда, это было точно не про меня. Одно только предупреждение заставило зардеться неисправимым желанием пробраться к дому змеи и активировать прежние силы и энергии.

Ещё с детства меня всегда манили трудности и непролазные места. Помню, будучи маленькой, я даже умудрилась забраться в собачью будку, прячась от ведущего детских пряток. После этого мама могла целый вечер избавлять меня от собачьих блох, что сидели в сене этой будки. Это было и смешно, и грустно одновременно. Мама ещё долго меня потом ругала, взвывая к тому, что, вообще-то, я девочка, а девочкам не пристало лезть в собачий дом за блохами.

Если бы она только знала, что много позже мы выкопали целую яму и прикрыли её досками – для пряток! Правда, на этот раз в глубокий ров была посажена маленькая девочка из нашего двора.

Когда я повзрослела, мне понадобились будки побольше, а приключения – пострашнее. Среди них были и экстремальные развлечения. Что уж говорить о змеином домике!

Скалы оказались ой-ой-ой!

Всего десять человек из нашей группы, включая Светлану и Рэма, согласились пойти на такое дело. В жаркое пекло мы, дождавшись нашего главного проводника, почти голого монаха, вокруг бёдер которого была обёрнута непонятная тряпочка, полезли по камням ущелья. Нужно было спускаться вниз очень осторожно. И поэтому я сняла обувь. Конечно, ноги можно было поранить, но гораздо страшнее было поскользнуться и упасть вниз. Следуя за монахом, пребывающим в странно бодром и весёлом, несмотря на ощутимые годы, расположении духа, мы шаг за шагом ступали следом по камням. Иногда монах останавливался, чтобы подождать нас или подать нам руку. Каждый раз он смеялся и цокал языком, как бы показывая, что очень удивлён тому, что такие молодые и зелёные ребята еле идут. Уходя вперёд, он насвистывал какую-то мелодию, а потом снова останавливался и ждал нас, поцокивая языком.

Рэм одобряюще говорил:

– Ребята, в такой путь пойдёт далеко не каждый, поэтому тех, кто сегодня идёт с нами, мы уверенно можем взять с собой в Гималаи. И в такие походы мы ходим иногда. Весной.

Чувство гордости переполнило меня: в конце концов я одна из немногих «вписалась» в этот нелёгкий поход. Внутри нас бурлила немалая доля адреналина, заставляющая в полной мере прочувствовать всю тяжесть, но одновременно с этим – авантюризм нашего пути.

– Да-да, – подхватила Светлана. – В апреле мы запускаем новый трекинг, который начнём в Ришикеше, и постепенно переберёмся в Непал. Если кто-то из вас надумает – будем рады показать пути Рериха.

Тогда меня поражали эти удивительно выносливые, на мой взгляд, люди. Ладно бы Рэм: мужчина, по идее, должен быть таким, хотя и далеко не все даже из нашей группы вписались идти дальше, но – Светлана! Эта женщина заставляла меня всё больше и больше приглядываться к ней. Я пыталась понять источники её неуёмной силы и огромной энергии.

Внезапно мы заметили, что монах замедляет шаг. Было так, будто он боялся спугнуть крупное животное. И, когда мы попытались его окликнуть, чтобы понять, что происходит, он резко повернулся и, прижав палец к губам, издал звук, похожий на «тсс».

– Окей, окей, не будем, – парень из нашей команды успокоил его.

Приближаясь к Дому змеи, мы должны были тихо ступать и идти очень медленно, едва заметно. Так велел монах. На ломаном английском он объяснил нам, что змея должна быть в покое. Что, без спроса навещая её дом, мы рискуем и поэтому должны быть предельно осторожны.

Завернув за ещё один камень, мы увидели огромный алтарь, весь обставленный свечами, статуэтками и различными фруктами. Мы приблизились к священному чуду.

Наш монах в позе лотоса сел напротив алтаря и сложил руки в молитве на груди. Какое-то время он тихо, спокойно сидел с закрытыми глазами. А потом встал и с улыбкой показал нам, что теперь каждый из нас должен сделать точно так же.

Рэм осторожно пошел вперёд. Видно было, что делал он это всё у змеиного алтаря не впервые. И мы все тщательно следили за его движениями. Положив маленький банан к воротам алтаря, Рэм привстал и ещё раз поклонился, сложив руки в «намасте».

Я не знала, что просить у змеи. Но, как только села в позе лотоса у её алтаря, словно случайно поймала в голове своей мысль: мне нужна была её мудрость. Я просила о принятии, о смирении и любви. Не любви к конкретному лицу, но любви в целом. Мне было хорошо там. И очень спокойно, словно всё просимое мною уже тогда начало «входить» в моё физическое тело.

Посидев у святого источника, мы не двигались, чтобы уходить. Старец ждал. Он сидел на корточках и прислушивался. Безусловно, мы сразу поняли, что кобры нет.

– Она ушла танцевать, – пояснил наш проводник.

Двое парней из нашей группы недоверчиво усмехнулись.

– Ну-ну, конечно, устроили тут цирк, – прошептал один из них.

Впрочем, я и по сей день не знаю, была ли и вправду змея в этом храме. Тогда мы так её и не дождались, удовлетворившись и без того необычным приключением.

То, как мы пробирались в пещеру через ущелья, ещё надолго останется в моей памяти. Пусть даже и не пришла к нам царица рептилий. Я верила, что дух и тайна, окутавшая её личность, были с нами, кто бы что ни говорил.

На обратном пути мы заехали искупаться в единственном возможном для купания в этих краях пресном озере. Это было удивительно открытое для солнца место среди тёплых камней и красивых видов. Было около четырёх часов дня, и мы, уже абсолютно уставшие и измождённые, мечтали о том, чтобы окунуться в прохладные воды хотя бы на несколько минут. Конечно, поездка была удивительной, и то, что нам открыли эти края, сложно сравнить с чем-то ещё, но мы успели изрядно соскучиться по Гоа с его постоянными возможностями морского отдыха. А потому вода была нам просто необходима.

Мы подъехали к небольшому мосту и остановились перед ним.

Увидев голубую и почти прозрачную стихию, я вспомнила о том, как мы купались с Игорем в море. Я безумно по нему скучала и с нетерпением ждала нашей новой встречи, постоянно задаваясь вопросами о том, как он там и что делает. Мне казалось, что я чувствую его на расстоянии. А потому удавалось и самой себе отвечать на эти вопросы.

«Вот сейчас он, наверное, пошёл на море… А сейчас, видимо, вернулся домой на сансет… Собирается на пати…»

Мысли о нём грели, горячо воспламеняли мне душу и сердце. В этих мыслях я его крепко обнимала.

Перед озером разлеглись огромные камни-валуны, по которым можно было пробраться к воде. Предварительно раздевшись, мы с Маринкой начали тихонько босиком двигаться в направлении берега.

Внезапно мы заметили в кустах поодаль озера какие-то звуки и шуршания. Приглядевшись, мы увидели молодых индусов, собравшихся посмотреть на голых русских девушек: в Индии мужчина редко мог лицезреть открытое женское тело, и поэтому многие прятались в местах купален, чтобы насладиться таким диковинным в этих местах зрелищем.

От испуга мы вскрикнули и сразу же засмеялись. В общем-то, тогда нас не сильно смущало, что незнакомые бедные индусы устроили тут наблюдательный пункт, и, перестав обращать на них внимание, начали понемногу заходить в воду.

Ледяная жидкость мягко облепила ноги, передав дрожь всему телу. Раз – и я прыгнула в воду.

Улыбающаяся Маринка смотрела мне вслед и нервно посмеивалась, боясь окунуться.

– Прыгай в воду быстрее! Так тебе будет легче, – посоветовала я и, перевернувшись на спину, сбалансировала тело на поверхности воды.

Яркое палящее солнце уже не было таким горячим. Теперь оно всего лишь поднимало настроение и обещало как следует осушить при выходе на берег.

Могучая сила большого озера, которое я поначалу, признаюсь, не оценила, вдохнула в меня новую жизнь и веру. Интуитивно я поблагодарила эти воды за то, что они дали мне, и попросила помочь в отношениях с Игорем.

Нырнув под воду, на одном дыхании я проплыла до самого берега, а когда вынырнула, увидела, что собралась большая часть нашей группы, чтобы также освежиться перед долгой дорогой.

Я выбралась из воды, села на горячие камни и, обняв колени, погрузилась в медитативное состояние. Я смотрела на капли, стекающие по моему телу. Они сверкали на солнце и дарили эйфоричное состояние. Всё, чем была богата здешняя природа, отзывалось во мне истинной благостью и яркими красками. Это было то самое счастье, которое я ждала. Настоящее единение.

Всю ночь в автобусе мы спали как усыплённые сурки. К счастью, на обратную дорогу нам попался довольно удачный транспорт и вменяемый водитель. И мы, уже подготовившиеся к тому, что будет нам снова туго, были невероятно удивлены, когда через несколько часов вполне адекватной дороги поняли, что сегодня ночью мы внезапно будем отдыхать.

Был момент, когда я просыпалась около двух часов ночи от того, что автобус наш остановился. И в этой звенящей ночной тиши неожиданно послышался голос какой-то птицы. Она пела удивительную песню. Помню, тогда я лежала, смотря в потолок, и пыталась понять, о чём же она поёт. Я уверена: то была песнь о любви.

В семь утра мы вернулись в Гоа. С яркими лучами солнца торжественно вступили на территорию нашего штата. Все проснулись от того, что водитель, всю дорогу ведший машину медленно и аккуратно, остановил её резко, как бы нарочно поставив таким образом звонкую точку в нашем путешествии.

На мгновение я почувствовала лёгкую грусть оттого, что оно закончилось. Я вспоминала гору Ханумана, то удивительное утро, когда в храме я испытала настоящий катарсис, наши прогулки и понимала, что этого больше не случится. Во всяком случае, в этом году. И всё же я была рада возвращению. Впереди меня ждала встреча с любимым.

В то утро я с непривычкой вернулась в нашу с Маринкой комнату и сразу же устремилась в ванную, чтобы привести себя в порядок. Возвращение из поездки не гарантировало мне стопроцентного факта воссоединения с Игорем и прежних с ним отношений. У меня были сомнения.

«А вдруг это всё-таки было несерьёзно и перед отъездом я провела с ним время в последний раз? Это вполне мог быть обычный курортный роман», – гоняла я в голове мысли, рассматривая свою загорелую кожу в зеркале ванной.