Текст книги "Говорят поэты ленивые"

Ольга Бахарева
Говорят поэты ленивые

Ольга Бахарева

Стихи начала писать в 18 лет, после сложной, удачной операции на ноги. У меня ДЦП. Во время наркоза увидела мир по ту сторону. Во мне всё перевернулось. Через какой-то промежуток времени стала слышать голос. Он диктовал мне строчки.

Первая публикация была в районной газете Колышлея «Трудовая честь» в августе 1999 года. Сейчас студентка 4-го курса Московского государственного социально-гуманитарного университета, факультета психологии и социологии. Мои стихи отмечены дипломом в номинации «Духовность» на Московском молодёжном фестивале «Фестос-2009» в конкурсе «Авторское слово». 3-е место в Пензенском поэтическом конкурсе литературного журнала «Сура» по голосованию читателей на онлайн-странице.

Говорят поэты ленивые

Жгу письмо…

 
Жгу письмо.
Сердце сжалось.
Слеза упала
В огонь алый!
Любовь лежит
Серым пеплом.
Ее касаюсь нежно.
 

Колышлей, июль 2015 г.

Лежу под двумя одеялами…

Моей бабушке A.C. Каревской посвящается…

 
Лежу под двумя одеялами…
На ногах надеты носки.
Мою улицу детства
Освещают тусклые фонари!
Память меня возвращает
В большой бабушкин дом,
Согревал уютом и теплом.
Сыграть бы с ней в домино,
В тишине посмотреть
Черно-белое кино!
Память меня возвращает
В сегодняшний день.
Ароматом дурманит
За окном цветущая сирень!
 

Колышлей, июль 2015 г.

Прости, что рядом не была…

Иванову Вениамину посвящается…

 
Прости, что рядом не была,
Когда твое сердце
От боли разрывалось!
В другом мире я жила
И с другим ругалась!
 

Москва, апрель 2015 г.

Молочный диск луны

 
Молочный диск луны
Ласкает ночное небо.
Сегодня скрылась от суеты,
Любуюсь красотою лета!
 
 
Шелковый шепот листвы
Мою будоражит душу.
Встретились на берегу,
Мы чужие друг другу!
 
 
Нежный морской бриз
Дурманил ароматом моря.
Дорогой мой, пойми,
Нелегкая женская доля!
 
 
Смотрю на звездное небо.
Чайка – вольная свободная птица,
Вперед куда-то стремится.
Ей сегодня, как мне, от стаи
Захотелось скрыться!
 
 
Стать бы вольной птицей:
Взлететь! Раствориться в полете!
С надеждой думать о будущем лете
А не о том, почему мы одиноки!
 

Анапа, июль 2009 г.

Душа тобой очарована

 
Душа тобой очарована,
Тело поцелуи хранит,
Сердце алмазом горит!
Смятые белые простыни
Заливает луна серебром!
Не спросим у осени:
«Что будет потом?!»
За окном льет дождь.
От твоих прикосновений
По телу пробегает дрожь!
 

Москва, май 2015 г.

Осколки чувств

 
Осколки чувств упали вниз,
На сырой асфальт
С желтыми листьями.
Ты мне сказал:
«Вы мне не нужны».
Мир спит с красками
поблекшими.
Осколки чувств
Ранили душу,
Летит немой
Крик в тишине.
Я иду, мои шаги
Не слышны,
И растворяюсь
В ночной темноте.
 

Москва, сентябрь 2015 г.

Листы полыхают на столе

Моим первым стихам посвящается…

 
Листы полыхают на столе.
Стихи, убитые критикой!
Крик души в тишине
Заглушать бессмысленно,
Жгучие языки огня
Съедают тонкий пергамент.
С красным огнем
Горит мой темперамент!
Уставшая душа воскреснет
Из серого пепла,
Начну писать стихи
С чистого листа,
Где не будет
печали места!
 

Москва, март 2015 г.

На краю бездны стою

 
На краю бездны стою,
Спорю с жизнью и смертью,
Прячу острые ножи,
Чтобы вены не испачкать кровью!
Ты в толпе ей цветы дарил,
Которые мне нравятся.
Мне показалось, рухнул мир
И земля под ногами шатается!
Проплачу весенним дождем.
Встретимся с тобою, быть может,
Только осенний дождь
Тебя однажды потревожит.
 

Москва, май 2015 г.

Ледяное сердце

 
Ледяное сердце
Билось устало.
Ты написал:
Не будет любви!
В Москве погасли огни.
Ледяное сердце
Бьется устало,
По щеке скользит слеза.
Я не сказала, что любовь
Искала…
Почему ты плачешь, моя душа?
 

Москва, октябрь 2015 г.

Ты меня не сломал до конца…

Посвящается П.А. Егорову

 
Ты меня не сломал до конца…
Хоть я тобою брошена.
Дымится дым изо рта,
В поле трава скошена!
Ты меня не сломал до конца.
Я с себя этот день смою
И от тебя сердце скрою!
 

Ты меня изменишь до неузнаваемости

Посвящается П.А. Егорову

 
Ты меня изменишь меня
До неузнаваемости,
Я не буду такой как сейчас,
Не буду впадать в крайности,
Смешивать водку и квас!
По заснеженной улице
За спиной чужие шаги!
А мне бы хватило смелости
По незнакомой дороге пройти!
 

Москва, декабрь 2015 г.

Говорят: поэты ленивые

 
Говорят: поэты ленивые,
Почему не сплю по ночам?
Слушаю летние ливни,
Не сижу в Сети по утрам!
Небрежно по дому
Разбросаны
Листы недописанных строк,
Воспоминанием память встревожена,
Рассудок на время замолк!
Говорят: поэты ленивые,
Почему не сплю по ночам?
Слушаю летние ливни,
Не сижу в Сети по утрам!
 

Колышлей, февраль 2015 г.

Звезда сверкала в синем небе

 
Звезда сверкала в синем небе
И вдруг потухла, как спичка на ветру.
Подумала: «Жизнь – одно мгновенье!»
Я тоже когда-нибудь исчезну…
 

Москва, сентябрь 2008 г.

Ночная осенняя мгла

 
Ночная осенняя мгла
Пролегла над Москвой
До рассвета…
Спорю с тобой, судьба,
Меняю твои сюжеты!
И стоят на столе в пыли
Нетронутые капли
Привычные…
Беседую до утренней зари
С Богом на тему Вечности!
Ночная осенняя мгла
Пролегла над Москвой
до рассвета…
Спорю с тобой, судьба,
Меняю твои сюжеты!
 

Москва, сентябрь 2014 г.

Старое письмо

 
До рассвета исчезну из Вселенной!
Наедине с собою пойму:
Не твоя, наверное,
Встретились случайно,
Из книг письмо выпало нечаянно…
 

Москва, февраль 2015 г.

Растворяются краски дня

 
Растворяются краски дня,
Мир становится черно-белым.
Всю ночь до утра
Портрет твой рисую мелом.
Дрогнет устало рука,
Память образ ее ищет,
Поняла: третий в любви лишний!
 

Москва, декабрь 2014 г.

Я сердце спрячу под замок

 
Я сердце спрячу под замок,
К душе закрою двери,
Чтобы проникнуть не смогли
Люди-звери…
Весенний листок
Плачет каплями дождя.
Верю, придет срок,
И встречу я тебя!
 

Москва, март 2015 г.

Я приду

Посвящается П.А. Егорову

 
Я приду, ты только позови,
Прощу то, что не прощают.
На пути к тебе все пути пройду.
Я приду на сегодня?
На завтра? На навсегда?
Мне ты позволь с тобой остаться,
Когда летняя гроза
Будет в твое окно стучаться!
 

Москва, июнь 2015 г.

Ты злой

 
Ты злой стоишь у окна,
Не спеша куришь сигарету.
Смотрю на тебя:
Красивая спина!
И млею!
Снова в квартире тишина,
Ты спрятался
В своей пещере,
Тебе срочные дела
Надо сделать
К следующей неделе!
 

Москва, декабрь, 2014 г.

Люблю твою спину широкую…

Посвящается П.А. Егорову

 
Люблю твою спину широкую…
Когда ты просто стоишь у окна,
Смотришь в даль далекую,
Я просто гляжу на тебя!
Душа любовью встревожена,
Просто дрожит в тишине!
А по небу облака бетонные
Плывут в весенней мгле!
 

Москва, декабрь 2015 г.

Я в голове твоей останусь

Вениамину Иванову посвящается…

 
Я в голове твоей останусь,
При луне в Лилит обернусь,
Сквозь оконные ставни
Проникну!
И тебя у жены украду!
Подарю бездонное небо
И реалии таинственных миров,
В которых ты еще не был,
Где есть любовь без слов!
Хмельные блекнут звезды,
Рассвет крадется к Москве.
Может, запомнишь все же,
Все это было не во сне!
 

Москва, апрель 2015 г.

Снаряд разорвал тишину…

 
Снаряд разорвал тишину.
Теперь не будет как прежде!
Кто объявил войну?
Положил конец надежде!
Русская Земля
Пропитана кровью!
Мы с тобой соединены
Общей судьбой и болью!
Сквозь стекло слышны
Тревожные гудки с вокзала!
Верила: придешь живым,
Когда на фронт
Я тебя провожала!
 

Москва, май 2015 г.

Свидание с дождем

 
Дождь! Капли скользят по стеклу,
А я люблю это явление природы!
Я из дома своего убегу
И промокну до нитки, быть может.
А может, стану вмиг невидимкой,
Растворюсь в пене дождя!
Грустные, тревожные мысли
Вода смоет с меня!
Образ Венеры наброшу,
Воскресну из золотого дождя
Ласковой, нежной, как прежде,
Я буду, мой друг, для тебя!
 

Москва, декабрь 2008 г.

Стихи разных лет

Тарханы

М.Ю. Лермонтову посвящается…

 
«Тарханы» – как много в этом слове!
Уголок, где пролетела жизнь поэта!
От пули застыло перо на полуслове,
И сердце так сильно сжалось от боли.
Прощай, поэт! Тебе не дали
Поведать о своей печали,
Тебе жизнь в ссылке оборвали!
Потом с народом горевали.
Тарханы! Я клянусь!
Я не раз ещё вернусь!
На миг соединюсь
С душой поэта,
Грустно!
Ну и пусть…
 

Пос. Колышлей Пензенской области,

август 2008 г.

Ждала…

 
Ждала, когда падал первый снег,
Ждала, когда плакал серый дождь!
Ждала, когда сирень за окном цвела,
Ждала, когда жить больше не могла!
Ждала, может быть, придёшь?
И моё сердце отдохнёт!
Не спешила жить, а зря,
Жизнь шла!
Я сегодня поняла!
 

Пос. Колышлей Пензенской области,

август 2008 г.

Отчаянье…

 
Устав нести тяжкий груз невзгод,
Устав от боли, слёз, разлуки!
Стою над пропастью судьбы.
«Господь! За что мне муки?!»
Опустились мои руки!
Слеза упала на ладонь.
Ангел шепчет за спиной:
«Ты не одна! Бог с тобой!»
 

Москва, сентябрь 2008 г.

Исчезает ещё один день…

 
Исчезает ещё один день…
Навсегда покидая планету…
Голубым покрывалом из звёзд
Ночь накроет Вселенную эту!
И слышу я, как гремят небеса —
Стрелой промелькнула комета.
И спускается ко мне не спеша
Муза, в белое платье одета.
И сидим в тишине до утра,
Её голос реченькой льётся.
И выводит несмело рука
На бумаге прозрачные строки.
 

Пос. Колышлей Пензенской области,

август 2008 г.

Покаяние…

 
Устала по дороге жизни бежать.
Мне хочется взять остановиться,
В храме в руках свечку подержать
И просто Богу помолиться.
Смотрю на чистый лик иконы,
Шепчу: «Прости, Господь!
Что не читаю я каноны,
Владеет мной и грех и боль,
Не оттого ль душа мечется в бреду?
Жизнь проходит, а я не знаю,
У какой черты стою!»
На священный лик иконы
Упала горькая слеза.
Голос свыше: «Прощена!»
Встрепенулась блудная душа:
«Боже! Ну где же раньше я была?!»
 

Москва, сентябрь 2008 г.

Мой Сурский край

 
Мой Сурский край,
Мой край любимый!
Тоскует о тебе моя душа,
Вдали от родины милой
Вспоминаю родные места.
На миг столицу покину:
Здесь неуютно и тоскливо,
По улицам пройдусь неторопливо,
Верну растраченные силы,
Отдохну от суматошной суеты.
Алый мелькает рассвет вдали.
Москва, прошу, меня прими!
 

Пос. Колышлей Пензенской области,

август 2008 г.

Твои слова – холоднее кинжала

Вениамину Иванову посвящается…

 
Твои слова – холоднее кинжала,
Ранят мне сердце так – хоть кричи!
Твои слова – остриё ядовитого жала,
За что мне это всё, скажи?!
Я тебя любила, ждала, искала,
Стою у порога твоей двери.
У меня время есть до вокзала,
Ты меня просто обними!
 

Москва, июнь 2013 г.

Одиночество…

 
Я устала обливаться слезами
И сгорать в пожаре любви!
Я на вечер расстанусь с друзьями
И сожгу о тебе все стихи!
 

Москва, декабрь 2008 г., МГСГИ

Вдохновение

 
Ночь подкрадётся к столице,
Зажгут огни седые дома.
Я закрою устало ресницы —
Погружусь в мир грёз и сна!
Вдруг шорох – душа замирает:
Слышны лёгкие шаги у двери:
Муза пришла, на лире играет
Музыку света, тепла и любви!
Моя душа с нею ликует —
Танцуют вальс рифма и слог,
И я пишу неторопливо
Новые строчки на чистый листок!
 

Москва, январь 2009 г.

Укрывая покрывалом ночи…

 
Укрывая покрывалом ночи…
Душит меня одиночество,
В голове мысль проносится:
«Сбылось роковое пророчество!»
Лихорадочно память листает
Пожелтевшие страницы прошлого.
Горит свеча бледно-белым пламенем,
Любовь смотрит белым знаменем!
В этот страшный миг одиночества
Жить очень хочется…
Приходит озарение…
Ликуй, душа,
Вдохновение!
 

Пос. Колышлей Пензенской области,

август 2013 г.

Падшая с неба звезда…

 
Падшая с неба звезда…
Рассыпалась в космической пыли,
Такая стоит жара!
Народ вспоминает грехи былые…
Укутаны в угольной тьме,
Одурманенные ночной прохладой.
Я успела прошептать звезде:
«Мне любви очень надо!»
 

Москва, январь 2014 г.

Ты была посланницей Евтерпы…

Нике Турбиной посвящается…

 
Ты была посланницей Евтерпы,
Она тебе шептала стихи,
По ночам ты взрослых просила
Писать первые строки свои.
Пришла к тебе мировая слава
И украла всё детство твоё!
Душа не выдержала – сломалась,
И не осталось почти ничего!
Тебя манили звёздные блики,
Танцевали на ночном окне.
Голос Музы почти не слышен.
Ты подумала: «Это всё!»
Спят оборванные строки
На пустом твоём столе!
Тебя нет какую осень?
Тело лежит в сырой земле!
 

Пос. Колышлей Пензенской области,

август 2010 г.

Люблю глаза твои голубые…

П.А. Егорову посвящается…

 
Люблю глаза твои голубые,
Мне бы вечно в них смотреть,
Поздно вечером у камина
С тобой уставшую душу греть!
Могу молчать с тобой бесконечно,
Когда не хочется говорить,
Думать о вечном…
И любить, любить, любить!
 

Москва, декабрь 2013 г.

Ты ушел

П.А. Егорову посвящается…

 
Ты говорил, а я молчала,
Сердце остановилось,
Упало вниз…
Словно молния,
проскользнула мысль:
«Ты ушел!»
Брела по желтым коридорам,
Словно серая тень.
Каменное тело
Рухнуло на холодную постель.
Ладонь мокрая
От соленых жгучих слез.
Кто-то прошептал:
«Не принимай всерьез!»
Ты говорил, а я молчала…
 

Москва, апрель 2014 г.

Верни мне сердце, верни

П.А. Егорову посвящается…

 
Верни мне сердце, верни,
Ты забрал его
Так внезапно,
А потом обрывал звонки,
И не вернуть нам
Любовь обратно!
Растворятся краски дня,
Мир становится черно-белым.
На доске всю ночь до утра
Твой портрет рисую мелом!
Дрогнет устало рука:
Память образ ее ищет.
Вчера поняла:
Третий в любви лишний.
 

Москва, январь 2015 г.

Наркота

Молодежи двадцать первого века посвящается

 
Здоровье, счастье, доброта, мечта —
Какие это светлые понятия!
Но страшным грозным словом «наркота»
Перечеркивает их тот, кто ей
подвластен!
Зачем? Откуда это к нам пришло?
И дубит наши силы!
Ужасное погибельное зло,
Как туча черная, спустилось на Россию!
Но ты из круга адского прорвись!
Освободи сознание из капкана,
И ты увидишь, как прекрасна жизнь
Без этого жестокого дурмана!
 

Поселок Колышлей, август 1999 г.

Рассказы

Капкан жизни

Афганистан, девяносто первый год. Роман Измайлов, лет двадцати, проходил службу в седьмой роте. Он был весьма красивым парнем, с голубыми, как небо, глазами. С определенными сухими чертами лица. Ростом выше среднего, атлетического телосложения. Волосы светлые.

Ему оставалось служить всего две недели. За годы службы молодой человек стал совсем другим человеком, у которого жизнь в суровых условиях изменила мировоззрение: Роман теперь четко чувствовал грань дозволенного и не так доверял незнакомым людям, как раньше, когда он был совсем мальчишкой. С каждым днем ему не хватало терпения. Не хотел вступать в спор с другими солдатами: боялся, что его спровоцируют на драку, и не дай Бог, еще придется остаться здесь.

Шла последняя неделя августа. Стояла палящая жара, солнце так и жгло. Острые вершины раскаленных гор, казалось, тоже изнемогали от зноя. Там, за горизонтом, где кусочек земли сливался с облаками, великий могучий «караван» гор тонул в безмятежном небе, тем самым спасаясь от жары.

Седьмая рота в полном составе осела в густой чаще небольшого леса, недалеко от высоких глубоких пещер, в которых обычно скрывались враги. Всего в роте находилось пятнадцать военнослужащих. Сегодня, двадцать пятого числа, вместо однообразия и скуки в составе явно царило оживление: утром, к девяти часам, ждали новобранцев из десяти человек. Роман не раз видел испуганные глаза новичков. Он понимал: не все из них попали в «горячую точку» по собственной воле. Старший сержант предупредил накануне вечером, после тренировок, что завтра на разведку пойдут двое: один новобранец, а другой – солдат, заканчивающий службу. Измайлов знал: сержант выберет его. Он не раз уже ходил в «горячую точку». Один раз чуть не попал в плен, чудом спасся, накрыв себя плащом глубокой темной ночью.

Рано утром, когда только что стало светать, солдат уже был наготове и ждал своего напарника. Немного погодя он пришел в сопровождении сержанта. Парень – полная противоположность Роману, восемнадцать лет. Напарника звали Дима, фамилия у него была Байкулов. Как и многие новички, худощавого телосложения, с худыми правильными чертами лица, с темными волнистыми волосами. Светло-карие глаза, уставшие от бессонницы и волнения, отражали испуг и грусть. Рост новобранца ничем не отличался от роста Измайлова. Одеты бойцы были в утепленные костюмы цвета хаки, как, впрочем, все солдаты.

Старший сержант, лет тридцати пяти, ростом чуть ниже среднего, с круглым жирным лицом, с полными губами, с маленькими серыми глазками, в которых постоянно скрывался страх за себя и своих солдат. Ходов Вадим Вадимович был доброжелательным, сдержанным по натуре человеком, умел рисковать и ради жизни своих подопечных, и ради своей Родины. Он как русский мужик не мог упустить шанс взять врага «живьем», проявив при этом максимум терпения, осторожности и выдержки.

Вот и сейчас, стоя перед отважным, закаленным Измайловым, которого он искренне уважал как хорошего бойца с железной волей, любил его как преданного друга. Он был для него больше единомышленником, чем просто солдатом. Закурив не спеша сигарету, сержант пристально посмотрел Роману в глаза, подвел к нему скованного от напряжения и холода Байкулова, сказал им:

– Это будет самая сложная и опасная разведка. Вы должны будете узнать, сколько человек в засаде, сколько у них оружия. Самое главное, – сказал Вадим Вадимович, – количество и место расположения бойцов, чтобы потом можно было составить план нашей атаки. Все ясно? Вопросы есть?

– У меня нет, товарищ сержант – твердо ответил Роман.

– У меня тоже, товарищ сержант, – тихо ответил Дмитрий.

– Ну вот и хорошо. Тогда, пожалуй, в путь. Учтите: мы пойдем за вами, если будет стрельба, то пошлешь его, – сказал Ходов, глядя на Байкулова. – Смотрите! Будьте осторожны, – проговорил Ходов, докуривая сигарету.

– Так точно, Вадим Вадимович, – произнес Роман.

– Ни пуха ни пера, – тихо сказал Ходов. А потом подумал «А вернутся ли? Буду надеяться, что живы будут! Хотя эти твари немало ребят уложили!» – думал он, возвращаясь в роту.

Солдаты тем временем уже скрылись в чаще леса, идя по тропинке, которая вела в гору, в которой их ждало еще много неизвестного, таящего в себе мало хорошего. Бойцы шли молча, рассматривая мокрую от утренней росы траву. Каждый думал о своем.

Вот и кончился лес. Перед ними раскинулась широкая, заваленная камнями длинная дорога, ведущая через пещеру в тыл врага. Ребята прошли половину пути.

Вдруг что-то черное мелькнуло на дороге. «Неужели опередили?!» – подумал Роман. Дав спутнику знак замедлить шаг, тихонько, медленно приблизился к черному пятну, увидел двух скрутившихся друг с другом черных, как смола, спящих змей. Роман облегченно вдохнул и шепотом позвал напарника:

– Да не бойся, Дим, это всего лишь змеи.

Дмитрий не спеша направился к Роману, споткнулся нечаянно, задев ногой камушек, который скатился на тропинку. В этот момент одна из змей зашевелилась, повернув голову в сторону шума.

– А может, прибьем их? – дрожа от страха, тихо проговорил новобранец.

– Да зачем? Пусть живут, они нас не трогают, – с дрожью в голосе прошептал Роман.

Не отрывая от шипящего клубка напряженного взгляда, Измайлов машинально нашел в кармане куртки горсть шоколадных конфет: угостили новобранцы. «Змеи любят сладкое», – промелькнуло у него в голове, стал быстро развертывать лакомство, медленно дрожащей рукой положил гостинцы на большой камень со змеями. Они окончательно проснулись: чужой запах и еле слышный шум и шепот отогнал прочь легкую дремоту. Попутчики еще немного постояли: от страха сковало все тело. Наконец недовольное шипение змей прекратилось.

Бойцы пошли дальше. Через несколько шагов недалеко от пещеры вдруг раздались три мощных выстрела. Солдаты остановились. «Следят, гады», – подумал Дима. Отойдя с напарником чуть назад, скрывшись за громадными грудами камней, сели на корточки, сидели минуту, глядя друг на друга, тяжело дыша. В воздухе повис один короткий выстрел, затем еще несколько пуль пролетело у каждого над головой с двух сторон. Байкулов взглянул на Измайлова, и в его глазах тот прочел вопрос: «Мы в плену?! А может, как-нибудь скроемся?

И тайком успеем к своим проскочить незамеченными?» – кричали глаза новобранца.

Измайлов молча выдержал испуганный взгляд. Прошептал:

– Я пойду с тобой! Слишком опасно возвращаться одному! Иди за мной медленно, старайся в горах ползти, если камни мелкие. В густых кустарниках иди ближе к лесу!

– Понял.

Солдаты отправились в обратный путь той же дорогой. Новобранец с раздражением думал: «В первый раз надо же так круто попасть!». Они двигались осторожно и тихо, смотря под ноги, чтобы не споткнуться: малейший шорох будет стоить им жизни. Дойдя до места, где три часа назад случайно встретили и угостили змей, ребята остановились, снова присели на корточки передохнуть и решить, куда дальше лучше держать путь.

Измайлов вдруг почувствовал, как что-то живое и теплое прижалось к его ногам. «Паук», – подумал он, вставая, ощутил: что-то со страшной силой связало ноги!

«Паук», – опять подумал и посмотрел вниз… и у него перехватило дыхание! В глазах, потемневших от ужаса, стоял страх! Те самые две змеи, которых он угостил, спасаясь от ядовитого укуса. Они быстро связали парня, как канатом, своими гладкими гибкими телами. Байкулов с изумлением и удивлением наблюдал за своим недавним спутником. Он в последний раз с отчаянием посмотрел на него, а потом тихонько, все еще оглядываясь, вышел из небольшой пещеры, в которой находился «пленник», осторожно направился вперед.

Роман стоял уже несколько часов. Сколько именно? Он не мог знать, овладевший им ужас был так велик, что стер границы времени и реальности. От солдата сейчас осталось, пожалуй, только одно скомканное сжатое пятно! Даже глаза стали неживые и неподвижные, как у покойника. Осколки разных мыслей лихорадочно, словно короткие молнии, мелькали в голове! «Какая глупая нелепая смерть! – мысль, словно пуля, пронзила его. – Лучше бы убили!». Напряжение и неподвижность лишали его сил! В этот миг сознанье на какое-то время вернулось к нему. Он начал молиться. Сначала про себя, а потом шепотом, чтобы хоть как-то размять мышцы лица, повторял молитву «Отче наш». Постепенно спокойствие вернулось к нему. Он успокаивал себя тем, что все-таки жив! Солдат слышал только ласковое тихое шипение своих захватчиц и стук замирающего сердца! Время от времени раздавалась стрельба, но пленник не слышал ее, ему казалось, выстрелы – быстрый стук его сердца.

Новобранец с трудом преодолел половину сложного пути. Ему в данный момент было особенно страшновато: он полз среди редких кустарников и мелких камушков, не сумевших спрятать его от цепких злых пуль врагов. В мозгу с бешеного сердца, как молоток, стучала мысль: «Господи! Хоть бы пронесло!» Он почти прошел весь путь, осталось только в лес проскочить – быстро и незаметно. Дима присел, притаился в кустах у тропинки, ведущей в лес, отдышался немного. «Заметить не должны! Это очень густой участок, – успокоил он самого себя. – Кажется, пронесло! Я живой!»

Он не успел встать на ноги: резкая боль стрелой пронзила молодое тело! Сзади раздался еще один негромкий выстрел, похожий на хлопок, окончательно разорвав его на части! Он не чувствовал ног. «За что, Господи?! Я даже не жил! Я ничего не успел!» – последняя мысль Байкулова так и осталась незаконченной: огромная серая бездна почти поглотила его, но он пока еще был жив! Солдат держался из последних сил! В сознании жила слабая надежда на то, что, может быть, он все-таки прорвется! Его сочтут мертвым и не убьют до конца! Дай-то Бог! Дмитрий почти поверил в свою счастливую звезду… Мощный короткий выстрел оглушил натянутую глухую тишину и потушил счастливую звезду новобранца.

Наконец-то пленник почувствовал: хватка ослабла, обитатели горячего песка спустились вниз. Пещера, в которой находился заложник, была небольшой, с обеих сторон проем, от него мерцал яркий свет. Измайлов с тупой болью во всем теле опустил голову. Его захватчицы стояли перед ним как перед героем и кланялись, слегка наклоняя головы вперед, тем самым благодаря за угощение. «Может, это все страшный сон?!» – спросил он самого себя. Обитатели гор и пещер опустились вниз и быстро поползли к выходу, обгоняя друг друга.

Роман какое-то время постоял, желая убедиться, что действительно свободен и жив! Поднял ружье и рюкзак и пошел, по-иному рассуждая о смысле жизни и о себе самом. Бывший заложник осознавал и понимал, что плен, в который ему довелось попасть, кроме боли, ужаса и страха открыл для него новое, незнакомое ранее ощущение: солдат теперь человек. Знал и чувствовал Роман, какой ценой тяжелых моральных и физических испытаний перенес, чтобы по-настоящему оценить каждый миг своей жизни.

Был уже поздний вечер, когда считавшийся убитым солдат вернулся в роту. Все, слушая рассказ убитого, молчали.

– Повезло же тебе, парень, – тихо промолвил сержант.

– Я шел впереди. Был уже полдень. Часть батальона послал вперед. Двадцать человек взяли. Мне доложили о том, что Байкулов лежит убитый на дороге. Ком подступил у меня к горлу, но надо было сходить посмотреть. – На усталые глаза сержанта навернулись слезы, когда увидел он окровавленное тело! Была такая боль! Такая грусть, что у присутствующих душа разрывалась от жгучей боли на части! – Жаль, мальчишку, совсем не служил, – закончил свою печальную историю сержант, нервно докуривая сигарету.

Стояла глубокая темная ночь, когда Роман лег спать, но заснуть так и не мог: мысль, терзавшая его, лишила его сна. «Меня бы могло не быть, как Байкулова!» – подумал он засыпая.

Утром Измайлов в зеркале увидел свои седые волосы и почувствовал, как он повзрослел.

Колышлей, август 2005 г.